Помоги проекту - поделись книгой:
Обрести свой мир
Фанфик на Глоссарий «Люди Великой Реки». По неизвестным причинам часть территории небольшого уездного города из Казанской губернии оказываются в другом мире. А в каком, надо ещё разобраться? Но люди, оказавшиеся здесь, не из робкого десятка, оружие и техника в наличии. Так что, будем как-то выживать, осваиваться…
Глава первая, в которой происходят огромные бедствия, переворачивающие мир.
Как это начиналось — попробую рассказать:
Какое-то нехорошее чувство заставило меня открыть глаза. Где-то на грани слуха, что-то крайне неприятное давило на голову. Рядышком спокойно посапывала жена, привычно столкнув меня на край кровати. Это что-то напоминало знакомую, но забытую опасность. Заныл старый шрам на копчике. У кого как, а у меня это значит неприятности. Большие неприятности. Попробовал перевернуться на бок и сильный удар снизу едва не сбросил меня с кровати. Гул, низкий, на грани инфразвука сменился грохотом и ревом! Звон бьющейся посуды внизу на кухне. Землетрясение! Здесь, в Татарии?! Резкий, грохочущий скрежет за стеной квартиры окончательно вбросил меня в этот мир.
— Любомир, что это? — жена сидела на раскачивающейся кровати. И так большие глаза были расширены от ужаса. Однако, Луна какая на улице — светло, как днем. — Что происходит?
— Не знаю, но сиди спокойно! Пока не поймем, не дергайся.
— Папа, папа!!! — крик из детской подбросил меня на ноги. По расшатывающемуся полу (Ни хрена себе!!) я пробежал эти шесть метров. Сын сидел на кровати, а дочка стояла на полу, прижав руки к груди, и подпрыгивала на месте. А в углу комнаты зияла здоровая дыра, сквозь которую было видно небо. А там должна быть соседняя квартира! Прыгнув к сыну, сдернул его с кровати и отскочил от стены. Сзади обняла мелко подрагивающая дочка.
Пол успокоился под ногами, перестав пытаться с себя сбросить. Развернув прижавшихся ко мне детишек, я повел их в нашу спальню. На пороге детской стояла Алиса и смотрела на угол комнаты, где зияла невозможная, но реальная дырень. Куда соседи делись? Сквозь дыру в ясном небе сверкали молнии. Грохот стоял, как при пушечных залпах. Резко рухнула снаружи облицовка из кирпича, заставив вздрогнуть дом. За окном поднялось облако пыли. Хорошо хоть дом собран из бруса и стружечных плит на саморезах и болтах, кирпичный бы уже рассыпался…
— Пойдем в комнату, Солнышко. — Я легонько подтолкнул жену в сторону спальни. — Катя, Леша, успокойтесь и пойдемте. Садитесь на кровать и укройтесь. Ладно, лето, не холодно.
— Любый, это что было, землетрясение?!!! Надо немедленно позвонить папе и маме! Дай мне телефон! — супругу потряхивало от возбуждения. Сквозь тонкую ткань ночнушки двумя крупными яблоками поднималась и опускалась грудь. Однако, какие красивые. Елки, сколь годов женаты и не надо мне другого зрелища. Этими готов долго любоваться, а без ночнушки еще лучше. Так, похоже, оживать начал, интересные мысли в голову лезут.
Я подошел к столу и взял свою Нокию, набрал в номерах «Тещщщща» и протянул жене. Дети сидели испуганными сусликами, с разных сторон прижавшись к Алисе.
Повернувшись к окну, глянул сквозь москитку на городок в сторону Камы. Половина домов лежала в руинах. Над ними клубилась пыль. Но почему их так мало? И что за деревья на месте домов? Настоящие великаны какие-то. А это что за хрень? На дальних улицах и через огороды накатывал какой то вал. Это что, ЦУНАМИ?!!!
Стоя на ватных от ужаса ногах, смотрел, как волна мусора и пены захлестывала улицу Дорожников и заливала дома, тащила машины, доски, мусорные контейнеры. Только бы высоты хватило, Господи. У нас дома на холме, все улицы в поселке вниз от нас бегут. Самая высокая точка, может быть пронесет.
Вал резко снижался в высоте, через забор участка перелил уже выше всего на метр-полтора и залил огород, свалив десяток ульев. На гребне волны активно греб за своей плывущей будкой большой пес. Резко, будто мягким молотом волна ударила по дому, но не достала даже до окон первого этажа. Залила вокруг и схлынула, утаскивая за собой деревянное кухонное крыльцо. Пес погреб в обратную сторону. У меня вырвался истерический смешок — уж больно зрелище анимашное. Крыльцо и будка застряли на нашей половине забора, пса перетащило на ту сторону.
Вода резко, но с чувством выполненной гадости пошла на убыль, буквально на глазах освобождая улицу и огороды, оставляя перевернутые машины, вытекая из окон домов и сараев. И оставляя тела людей. Два тела я видел точно, одно напротив дома муллы, а другое возле перекрестка. Огромные лужи заполняли все впадины. Поперек улицы лежала крыша чьего-то дома. Несколько машин лежало на боку и крыше. Мокрый асфальт матово блестел под Луной.
— Любый, что это было и почему ты такой белый? — жена смотрела на меня, как на злого вестника.
Тут, наверно, нужно представиться. Любомир Богданович Башенный — это я. Мужчина, русский, 40 лет, 185 рост, 110 кг вес. Рабочий, станочник широкого профиля шестого разряда. Военнообязанный, старший матрос запаса. Если заметили, женат, имею двоих детей. Правда, намного чаще эти спиногрызы имеют мои нервы. Не так давно решил, что можно попробовать поработать и на себя и стал активно к этому готовиться. Купил подержанный Егерь-33081, телегу, которую переделываю под ульи. Эти ульи, кстати, раскиданы сейчас по всему огороду. Ох, и злые будут уцелевшие пчелы! Член общества охотников и рыболовов. Кандидат в члены Всероссийской Стрелковой Ассоциации.
Жена — Алиса. В девичестве — Алиса Ильдусовна Мухамадова. Одновременно сердце мое и моя головная боль. Так качественно мотать нервы на ровном месте — это же врожденный талант иметь надо. И при этом быть прекрасной женщиной, верной женой и страстной любовницей, а так же любящей, но строгой мамой — это ж, какое диво — дивное мне досталось, уяснили? Завидуйте и ищите подобных женщин, жизнь никогда не будет серой и скучной. Вообще жизнь мужчины стоит чего-либо только тогда, когда дома его ждут.
Мои детки — Катя и Алеша. Ну, это явление особо. Особо хитрое и ехидное!
Однако, снова о страшном…
Глава вторая, в которой светает, и встречаются люди.
— Алиса, это было цунами. Как только слегка рассветет, я пойду, погляжу, что с твоими родителями. — я присел на край кровати. — сейчас не стоит выходить, может прийти повторная волна.
— Мне очень страшно — жена смотрела на меня сухими глазами — вдруг, что с ними случилось? Мы им точно сейчас не сможем помочь?
— Как? Я сейчас от вас ни на шаг! Не обижайся, но вы для меня самое главное. — я посмотрел на мобилу-А ты дозвонилась до своих?
— Нет, нету связи. Вообще никакой. Вон, даже антенка зачеркнута. Ты мой принесешь?
— Сейчас, заодно рацию и оружие. У братика тоже Моторыла есть, и до него всего полтора км.
— А ружье тебе зачем? — начала она (татарская кровь!)
— Мародеров боюсь! — отрезал я.
С опаской спустился на первый этаж по лестнице, заскрипевшей намного сильнее обычного. Подсвечивая фонариком от телефона, открыл сейф. С верхней полки достал патроны в мешочке (я всегда их так держу, меня и прозвали охотники мешочником), посветил, картечь 9 мм, 12 калибр. Достал еще один-20, дробь 0000. По сто штук. Пока хватит. Достал магазины, рацию, мощный фонарь. Открыл нижнюю часть и вытащил два чехла с Сайгами и один с помпой Бенелли Nova. Случайно купил б за 8000. Настрел гарантийный — 40000 выстрелов, а вряд ли стреляли больше двух сотен. Ствол короткий, в магазине шесть патронов — классная вещь! Навески всякие крепить можно на планку Пиккатини. Ложа карбоновая. И очень верткая, намного маневренней Сайги. Мельком глянул на оставшиеся боеприпасы. Еще три мешочка с патронами, четыре банки с Сунаром, две с суперБарсом, четыре с Соколом. Пять упаковок Жевело и КВ-22. Упаковка центробоев. На чердаке два картофельных мешка стреляных гильз. Заказал камазисту с работы со стрельбища в Тетюшах привезти, тот и привез. У них, у сторожей, говорит, литр — мешок. Но запас, похоже, лишним не будет. Новый Орлеан тому примером, мародеры махом заводятся. Правда, наши намного круче, но и власти моментом чрезвычайку вводят. Последний раз во время реформы регионов было, под конец правления Медведева. Тот сумел протолкнуть через ГосДуму и Сенат закон о преобразовании национальных республик, где коренное население меньше или равно пришлому, в губернии, а больше (то есть на Кавказе ), в генерал-губернаторства. Вою было! И прогрессивное человечество в лице Запада, и местные националы, и интеллигенция вспомнила, что она есть. Но пробил. С боем по морде полицейскими дубинками недовольных. Реформу так и прозвали — Медвежья Лапа. Особенно интересно было с Волгоградом и областью. Сталинисты требовали назвать город Сталинградом в честь великой битвы. Антисталинисты требовали наоборот. А город взяли и назвали историческим именем — Царицином, а область сделали Сталинградской. Прецедент уже был, сказал Медведев про Питер и Ленинградскую область. И ведь съели. Ладно, развспоминался.
Зарядил Бенелю и забросил на плечо за спину, чтоб ствол под правым локтем был. Так спокойнее. Намного.
Фонарем осветил зал и кухню. На кухне был разгром, шкаф с посудой сорвался со стены и обломки с осколками валялись по всему полу. В зале наоборот был порядок, даже аквариум на месте стоял. Правда, рыбки малость охреневшие. Открыл входную дверь и меня чуть не сбил кот Васька. Пулей он взлетел по лестнице, оставив мокрые следы на ступенях. Завизжали жена с дочкой, и засмеялся сын. Ха, он, похоже, к ним под одеяло залез. Ну и, слава Богу, пусть лучше с котом воюют, чем мысли думают. Крыльцо от двери отнесло метров на шесть к калитке, все было очень мокрое. Валялись кирпичи от облицовки, частично обнажив пенопластовую теплоизоляцию. Но в принципе ничего страшного, после таких-то толчков. Висели оборванные провода. Так, со столба нет, током не… Цветнику кранты, однако. Жаль, в этом году рано все зацвело. Покряхтев, спрыгнул в калошах на землю, с трудом угадав среди кирпичей, и перекрыл газовый кран, мало ли что. По крайней мере, МЧС рекомендует. Подтащил крылец к дому. Прислонил ружье к дому и начал выбрасывать мешающие кирпичи в сторону. С трудом приподняв, установил крыльцо.
Гремели раскаты грома и сверкали молнии при абсолютно безоблачном небе. Между полной Луной и яркой хвостатой кометой, огромной, как сама Луна, раскинувшей хвост на все небо, сверкали звезды. Полностью отсутствовало освещение города, заправок и Оренбургского тракта. Стояла, если не считать раскатов, оглушительная тишина. Молчали соловьи, не лаяли собаки. Даже не выли. Не слышно машин. Молчал молзавод. Очень зловещая тишина, аж мороз по шкуре. Снова грохнул разряд небесного электричества, ярко сверкнула недалекая молния. Да что это такое?
Я развернулся и подошел посмотреть на соседей и прифигел. Если сказать более грубо, то будет еще точнее. Соседней половины дома не было, были неровно обрубленные стены. Даже фундамента не было, на его месте росла трава. Вот почему облицовка упала, проволока связующая обрезана. Ладно, хоть крыша уцелела, козырьком нависая над пустым местом. Стропила как скелет селедки, почти смешно. И так до новостроек, четыре дома пропало. На их месте росли деревья. Что за фокусы, Гудини приехал, что ли? Поглядел на улицу, кое-где в окнах домов мерцали свечи и мелькали лучи фонарей. Слава Богу, выжили люди.
Включил Кенвуд, начал вызывать:
— Дим, ответь. Я на связи. Ответь, твою астрономическую душу. Отвечай, мать перемать! — Все же я очень нервничаю. В рации трещали помехи от молний.
— Не шуми, Любка, мы слышим. Как вы, живы? — в обычно спокойном и с ленцой братишкином баске слышалось немалое волнение. Хорошо, додумался за рацию взяться. Впрочем, вместе в одном Связном покупали. — Что вообще стряслось?
— Мы с Алисой и детьми живы, было землетрясение и потом цунами. Не знаю как, не спрашивай. Ты и физик, думай. До вас волна дошла? Как отец?
— Нормально я. — Отец был спокоен. Впрочем, его тяжело удивить и испугать. За сорок лет с лишним летной работы, что только не видел и где только не бывал. И в Ираке, И в Афганистане. — Вы там осторожнее, а то Бог весть что творится. У нас полдома развалило, а вокруг непонятно что, половины домов нет, и деревья какие то. Поможем соседей вытащить и подъедем.
— Ладно, конец связи, у меня зарядки почти нет. Как рассветет, давайте ко мне. По осторожнее с вытаскиванием, берегитесь. Жду. — Надо в автомобиль на зарядку поставить, как заведусь. А то сейчас сядет.
— Любый, ты, где пропал? Не забывай, нам страшно — моя половинка выглянула из окна детской — заходи, давай.
На востоке появилась тоненькая светлая полоска. Я пошел домой.
Через два часа, поспав с часик после сборки и зарядки ружей, я завел Егеря. Воткнул в зарядное гнездо рацию. Волна его слегка захлестнула, но не затронула ни воздухан, ни аккумулятор, ни остальную моторную начинку, в отличие от Оки супруги. Она оставила окна открытыми, и машину залило по самое не могу. Я не большой любитель водить, но сейчас решил проехаться. На соседнем сиденье лежало Бенелли и патронташ, набитый картечью. Разноцветные и разномастные гильзы выглядели яркими игрушками. На них лежали брезентовые рукавицы с красным резиновым покрытием. Переехав первого лежачего полицейского, я остановился, взял их и вылез. На дороге лежало тело женщины. Похоже, ее вымыло волной прям из постели. Или она выскочила и утонула. Перенес ее на обочину. Вроде небольшая женщина была, но поднял ее тело я с трудом. В кювете ручейком бежала вода. Прикрыв ее, чьим-то мокрым одеялом, я поехал дальше. Потом похороню, если родные не найдутся, она уже никуда не торопится. Руки на руле немного дрожали (К концу четвертого дня руки уже ни у кого не дрожали. ) На соседнем перекрестке сбросил скорость и на первой пониженной столкнул бампером крышу с дороги. Через три квартала должен был быть тещин коттедж. Я вылез из машины и смотрел на место, где он должен был стоять. Его не было, соседние были, а на месте тещиного дома росли массивные деревья. Причем очень знакомые деревья-чинары. Или, как их на Украине называют — платаны. Я объехал квартал, но никаких следов тещи с тестем не обнаружил. Слава Богу, остались там, (интересно, где это там?) наверное, и выжили. Даже огород не наблюдался, только большие чинары и грецкие орешины и буки, вроде. Это же три тысячи километров на юг надо, ну полторы минимум, что бы такие леса были. В открытые окна ветер занес запах йода от прелых и влажных листьев прошлогоднего опада. На поперечной улице тоже были большие разрушения, но были и уцелевшие люди. Я остановился напротив таких. Возле соседней калитки на вытянутой и прибитой к забору цепи лежал захлебнувшийся пес.
— Привет, Ильдар. Здравствуй, Залия. Живы? Как дети? — около моего Егеря под окнами своего дома возились со своей залитой вазовской семеркой знакомые. Окна их дома были целые, все же пятикамерный стеклопакет, как Ильдар хвастал, а вот сам дом здорово пострадал. Веранда с пристроем отвалились. Впрочем, по сравнению с другими домами, он казался почти целый. Во дворе у них лежала на крыше, чья-то иномарка.
— Здорово, Любка. Слушай, что это было? — с легким татарским акцентом спросил Ильдар.
— Не знаю, но, похоже нам на работу сегодня не идти. Я завода не вижу из окон. Специально в бинокль смотрел. Не пойму, что случилось. Очень много погибших. По осторожней здесь, хрен знает, что творится. Ладно, меня дома ждут. Если нужен буду, ты знаешь, где живу. — Я включил вторую передачу. Пора домой. Выехал на Луговую, объехав дохлую корову, и поехал немного в объезд. Надо городок осмотреть.
Да уж, а за Луговой городка и не было. Ни Солнечной, ни Лунной, ни Марсианской. Был обрывистый берег, причем другой был с трудом виден. Это что, так Кама разлилась? Под лучами всходящего Солнца под водой были видны крыши чьих-то домов. Только на повороте появилась Чистопольская, но здесь промзона. Твою мать! Я резко ударил по тормозам. Перед грузовиком перебежала через дорогу крупная розовая свинья. Подстрелить на мясо, что ли? Ладно, не до нее.
Одни предприятия, Дорстрой, МСО, Мостовик. Несколько человек было около ворот Дорожного. Помахал им рукой из окна машину. Видны трубы молзавода, но какие-то укороченные, небось, обвалились от землетрясения. Людей больше не видать. Сколько же выжило, ведь в городе больше десяти тысяч жило? Да…
На повороте к дому должно было быть кафе и стоянка для дальнобойщиков. Стоянка была, и на ней стояли два башкирских нефтевоза — Скании и две Ивеко с трейлерами, на которых стояли большие трансформаторы. А вот кафе и людей не было. В общем. Что, впрочем, становилось привычным. Напротив, за Оренбургским трактом из ниоткуда появилось двухэтажное здание с надписью на фронтоне «Охотник за трофеями». Интересненько. Откуда он взялся?
Рация заговорила Алисиным голосом:
— Любомир, милый, ты где? Ты видел маму с папой?
— Алис, я сейчас подъеду и все расскажу. Они, по-моему, в безопасности. Не беспокойся. — Я отключился. Бросил взгляд на нефтевозы. Надо обязательно их проведать. Но сначала «Охотник». На часах было десять минут пятого.
Алиса стояла и ждала возле калитки. Сайга — двадцатка висела у нее через плечо. Партизанка моя.
— Ну как, что там? Они живы? — было видно, как она волнуется. Аж губы побледнели.
— Скорее всего, живы. Их дома, как и домов наших соседей, здесь нет. Даже огорода нет, деревья огромные вместо него. Они где-то там остались, а нас сюда принесло каким — то Макаром. Ни их нет, ни соседей. Но для них это лучше, похоже. Там цунами почти все снес, мало, кто уцелел. А так здесь мы целы, а они там. И хорошо, а то там очень страшно, очень много мертвых домов. — Я обнял жену и прижал к себе. Она уткнулась мне в грудь и навзрыд расплакалась. Наконец-то, сейчас пускай выплачется. Из двери выскочила дочка, прижалась к матери сзади и тоже заревела. Сын стоял в дверях и хлюпал носом, но держался.
— Ладно, ладно, пошли в дом. Нечего здесь сырость добавлять, и так мокро. — Я повел их домой. Хорошо, дорожка к дому брусчаткой выложена, грязи нет.
— Любый, а что делать, ни газа, ни света. На чем готовить, не пойму. Дрова и те промокли. В сарае потоп, в погребе мешки с картошкой плавают. В птичнике утки и гусята, правда, довольные. Давай генератор запустим, а? — супруга заглянула мне в лицо. Правильно, нужно мужа работой загрузить.
Я залез в первую домовую кладовку и вытащил небольшой, на два кила генератор. Купил его случайно на распродаже имущества одной строительной фирмы вместе с ручной лебедкой. Обе штуковины были неисправны, поэтому купил задешево, по цене металлолома, ну, чуть дороже. В лебедку нарезал, сам, новую червячную шестерню, а в генераторе знакомый электрик заменил сгоревший реостат и присоединил кабель с вилкой. Моторная часть у него была в полном порядке. Вытащил его на улицу и пошел по огороду за крыльцом. Хорошо у нас грунт песчанистый, вода быстро ушла. Хотя и так грязи хватает. Опа, про пса забыл. И про ружье тоже. Здоровенный соседский ротвейлер сидел возле забора. Будка была на этой стороне, да и цепь застряла между пролетов. Пес внимательно смотрел на меня. У него крыша после сегодняшней ночи не поехала?
— А ведь твои хозяева в гости уехали, Цезарь. И где они теперь, даже не знаю. И что с тобой делать, тоже. Ты кусаться будешь? — осторожно подходя к псу, спросил я. Тот завилял обрубком хвоста. Несмотря на страхолюдный вид, Цезарь был очень добрый пес. Я отцепил карабин от ошейника. Цезарь встал на задние лапы, оперся передними мне на плечи, лизнул меня в нос и одним прыжком перемахнул забор.
— Ладно, соскучишься, придешь. — Я только взялся за крылец, и потащил его к дому, как громкий всплеск привлек мое внимание. В большой луже под забором плескался огромный осетр. Вот это да, я их только на картинках видел! В нем метра полтора, не меньше!
— Ну, тобой я займусь позже! — и я потащил крыльцо и по пуду грязи на своих кирзачах. Хорошо хоть так обуться дотумкал. Елки, сколько грязи. Приволок крыльцо, поставил на него и запустил генератор, воткнул кабель в розетку. Ну вот, да будет свет!
Вдруг сзади раздался визг супруги. Я подскочил на месте от неожиданности и обернулся. Алиса сидела в огромной луже на брусчатке двора возле открытой двери Окушки. Из машины тонкой струйкой вытекали остатки воды. Стараясь не засмеяться, поднял жену и отправил наверх переодеваться.
На повороте показалась отцова Газ-24. Никак он ее на новую менять не хочет. Правда, не смотря на двадцатилетний возраст, она выглядит как конфетка. Сверху на багажнике была увязана куча всякого имущества. Задний багажник тоже был набит так, что не закрывался. Волга подъехала, и я увидел, что и заднее сиденье забито вещами, поверх которых лежал в чехле Димкин телескоп (5000 зеленых, между прочим, заработал на гонорарах за периодику про астрофизику).
Я залез в Егеря и переехал на обочину. Из Волги вылезли отец и брат.
Закончив обнимания (дети так и висели на деде), я попросил отца:
— Пап, останься здесь, пожалста, пока мы с Димкой воон тот магазинчик не проверим — я показал на «Охотник за трофеями». — В доме Сайга — 12, Алиса покажет, а вон в той луже осетр плавает, и уха и шашлык. А магазин проверить надо. А то потом кто-нибудь другой проверит. Ладно? — Сухая жена вышла из двери и стала здороваться.
— Ладно, но вы поосторожней. Мало ли. На рожон не лезьте, с властями не ссорьтесь. А то знаю я вас, постапокалипсисты.
— Пап, в Новосибирск дозвониться удалось? С мамой и Александром с семьей связь есть телефонная, а то у нас сам видишь? — Я кивнул на кучу кирпичей и оборванные силовые и телефонные кабели. В Новосибирске жил средний брат, и у него сейчас гостила мать.
— Нет, тоже молчок — у отца нахмурились брови. — Ладно, внуки, ведите в дом.
— Эй, а мне ружье? — Димка выразительно посжимал ладони. — У меня же руки пустые!
— Сейчас — Я снял кирзачи и прошел в дом. За мной, зашли остальные. Дом опять наполнился звоном голосов. Хорошо, а то на улице тишина, почти мертвая. Правда, несколько раз, ревели двигатели, значит, есть живые еще.
На втором этаже в своей спальне залез под кровать и достал деревянный ящик с замком. Открыл его. Среди пачек с пулевыми патронами и всяческими приспособами и прибамбасами лежали кирзовые ружейные чехлы.
— А это еще что? — В позиции — «Руки в боки», в дверном проеме, стояла моя супруга и смотрела на разобранные МЦ 21-12 и ТОЗ-66, лежащие на мягкой фланели.
— Ружья, не видишь, что ль? — Я взял стволы курковки, собрал ружье. — Красивое ружье, правда?
Алиса покачала головой, типа, горбатого могила исправит, а потом вдруг спросила:
— А ты, правда, думаешь, что мои родители живы? Не обманываешь?
— Мы же живы. И они, думаю, тоже. — Я подошел к жене и поцеловал ее в висок. — Разве было бы лучше, что бы они попали под цунами?
Жена села на кровать и всхлипнула. Потом махнула мне рукой.
— Иди, я сейчас. Не бойся, делай, что надо.
Я спустился по лестнице (но скрипеть она стала больше), протянул тулку Димке.
— Но патроны в карман насыплешь, у меня патронташ один.
— Ух, ты, класс! Откуда у тебя?
— Знакомый продал из Шенталы, уезжая в Челны. Отец у него умер, а два ружья незарегистрированных. Вот я и купил, все ровно по закону за куплю-продажу бы ничего не было, а зарегистрировать не успел. — Я обул кирзачи, оббил грязь и вымыл сапоги в луже. Нечего грязюку в кабину тащить, самому мыть. — Поехали, что ли?
Поймал дочь и сына возле дома и провел инструктаж об опасности бега по лестнице. Зашел опять в дом, потряс ее посильнее и махнул рукой. Крепкая еще, главное самому не бегать. Снова обулся и полез в кабину.
Уже в кабине Егеря спросил брата:
— Вадим, что ты насчет всего этого думаешь? Что вообще стряслось? Это не конец света? — Я шутил, а у самого мураши по шкуре бегали.
— Не знаю, но звезды не наши. Была возможность, посмотрел. Сегодня ночью комета на минимальное расстояние подойти должна была. У меня же на балконе телескопик стоит. Стоял. Не наше небо. Я это гарантирую. Точнее созвездия почти наши, но другие. Тут лишняя звездочка, а тут не хватает. Но это не смещение во времени, это, скорее всего смещение миров. Мирорубка, короче. Чуть нашего мира, чуть другого. Фарш. Что получилось, не знаю. Но, как ты понимаешь, это пока гипотеза. — Братик почесал затылок. — А другой мир, это могут быть другие законы. Не физики, а бытия в целом. А по поводу катастрофы, думаю, ученые с вояками постарались. Помнишь, полгода назад, еще до Медвежьей Лапы, про эксперемент ПРО «Щит над Повольжем» писали? Какой-то силовой барьер, силовое поле. Звезданутые войны, короче. Как раз в это время должны были испытывать. Не могли людей предупредить. А я только собрался комету посмотреть, как тряхануло. По-моему, даже в Ташкенте так не трясло. Представляешь, как обидно, уволиться с научной работы, и тут такое. Ее никто не ждал, появилась из ниоткуда. Невероятно и непонятно. Это же сотня докторских! — Вадим грустно помотал головой.
— Очень может быть. Наши ученые от военщины вполне могли, для них нет слова — осторожно. А комета никак не могла воздействовать на это все? Вон она здоровая какая! На эксперемент, по крайней мере? Сам говоришь — откуда взялась, непонятно. И интересно, ты говоришь, даже звезд некоторых нет. А комета осталась. Чудны дела твои, Господи. Думаешь, может быть, магия? Ты свой посох ролевой не выкинул? Толкиенист муркокнутый. А небо? Похоже, уже наше небо. Приехали, смотри в оба. — Я припарковал Егеря рядом с серой Нивой — Шевроле.
Магазин был довольно большой, вокруг него сохранился изрядный кус асфальта, похоже, стоянка. Левой стены не было, как ножом срезали. Но таким уже не удивишь, видели. Стена из красного кирпича и лестница. Какой-то старый советский магазин переделали, уж очень все солидно. А вот за магазином были очень приятные сюрпризы, целых два Егеря. Новеньких, в камуфляже, блестящих свеженькой краской, с семиместной кабиной, с тентами и прицепами. Один то грузовик, а второй как пикап сделали. Похоже, для небедных охотников игрушки. Проходимость у них почти как у трактора. А тюнинговали очень неплохо. У меня такой же, но беленький и старше на семь лет. И хорошо поработавший. За новый восемьсот тысяч с лишним никак не наскрести было. Впрочем, машина надежная, двугуну еще бегать и бегать. Да и запчасти от МТЗ и ГАЗа не проблема.
Сквозь срез стены был виден салон, складское помещение и лестница на второй этаж. В самом магазине лежал придавленный каким-то стендом охранник. Похоже, мертвый. Рядом стоял пулемет Максим. Мы подняли стенд ( На нем ММГ пистолетов-пулеметов Второй Мировой висели, тяжелый)и отнесли охранника наружу.
— Сколько людей погибло. В центре половина домов снесено. Ладно, сами уцелели. И никого, ни МЧС, ни полиции. Даже паршивых пожарных нет. Что вообще делать будем, а? — Димка повернулся ко мне.
— Пожарные не паршивые. Их просто нет. Нет пожарки, вообще, я мимо проезжал. Сейчас займемся магазином. Давай на второй этаж, посмотри, что там. Аккуратно. А я оружием займусь. — Я направился к складу.
Внутри под лучами Солнца на деревянных стеллажах лежали коробки с Ижевской и Тульской символикой. МР-133, МР-153, МР-43. И МР-233. О, и МР-43кн. Ижы, 27 и 43, с десяток 18. ТОЗы 34 и 120. А вот и Сайги. 12, 20 и 410. Мосинские КО-44 и ОП-СКС. Вятско-полянские Вепри, переделки мосинких и маузеровских карабинов. В основном российские ружья. Ого, сотни две-три ружей на первый взгляд. Если не больше. Наверное, к началу сезона охотники активнее ружья скупать начинают. А стрелки-любители вообще круглый год покупают. Здорово оружейные магазины изменились за пару лет. Железные и стеклянные шкафы вдоль стен. А шкафики так себе, монтажкой вскроешь. На охрану надеялись. Нагрузившись, поволок десяток коробок к своему Егерю. Сбросил около, открыл кузов. Достал инструментальный ящик, забросил ружья в кузов. И понеслась.
Через час с небольшим, мы смотрели на нехилую кучу добра в нашем кузове. Двадцать семь разных ружей, шестнадцать карабинов, полторы тысячи патронов для дробовых ружей, тысяча восемьсот для СКС и тысяча шестьсот пятьдесят трехлинеечных. Пожадничали, конечно. Патроны для нарезного весь от фирмы Норма брали, для снайперской стрельбы. Я на дальняк так себе стреляю, руки работой побиты, а братик в снайпинг-клуб ходил. Восемь палаток, четыре генератора пятикиловатника-Honda (на втором этаже фирменный отдел этой фирмы), десяток алюминиевых канистр. Даже пистолетные патроны нашлись, причем 9 на 19 Люгер и . 45AСP. Парабеллумовские барнаульские, а вот кольтовские американские. Дорогущие, жуть. И много, по шесть тысяч. Небось, тир какой-нибудь покупал. Забрал, в крайнем случае, порох вытрясу. В войну ВП стреляли, ничего. В кабине на заднем сидении лежали прицелы и бинокли. Вот их взяли дорогущие, Цейс, Сваровски и еще какая-то амерская фирма. Только три прицела российские были — какой-то Орлиный Глаз. На Вепрях ПСО-1, правда, стояли. Там же в салоне лежали две сумки с охотничье-рыболовной одеждой и четыре ноута, из них пару промышленных ноутбука для экспедиций. Кстати, магазин, несмотря на громкое название, оказался очень демократичным. Из ружей только три Бенелли — полуавтомата были импортными. И четыре Зауэра-202 из карабинов. Мы не стали брать импортные карабины, уж очень для наших краев калибры редкие. И ножи штатовские, Боуи, их Димка взял. А вот пистолетов было только четыре, Ижа на 9 на 17. Из них один охранника. Патронов, правда, с обоймами для Ижей хватило. Новый закон о короткостволе еще не вступил в действие, обидно. Еще массовый завоз пистолетов в магазины не начался. А пороха я в общей сложности девять килограмм набрал, из них восемь Медведя дымного, и капсюлей разных несколько тысяч.
— Грабим потихоньку? — вкрадчиво спросили сзади. Позади нас в городском камуфляже с погонами старшего урядника стоял Ленька Ложкин, ОМОНовец. Вот интересно, даже звание сменили, а название отрядов парни отстояли. Оно, говорят, кровью омыто. Всеми отрядами рапорт на увольнение писать — этого руководство явно не ждало. И отстояли, молодцы. А со званиями и чинами такая путаница!
— Нет, собираем бесхозное имущество. А ты, Лень, как индеец. — Я повернулся к нему. — Слушай, не заморачивайся. Если найдется хозяин, все вернем. А что потратим — оплатим. Этот же магазинчик из Чебоксар, где же его хозяева теперь? Мы документы посмотрели. Хотели свой оружейный в город, вот, получите и распишитесь.
— Ладно, не кипеши. Не тупой, все вижу. Но вы варежку зря раззявили, любой подойти мог. Так в такое время нельзя! — Ложкин покачал головой.
— Ну, я пять раз в Чечне не был, Лень. Мы в магазине далеко не все брали, людям оставили. Там еще очень много товара. Сам погляди, может, что понравится. Ты с Любкой к тестю? Жив Михалыч? — Я знал и тестя и жену Ложкина. Вместе работали. Оттуда и Леонида знал.
Поделиться книгой: