Помоги проекту - поделись книгой:
Холмс рассмеялся.
– Интересное дельце! – воскликнул он.
– Для меня это очень серьезно, – с укоризной сказал король.
– Да, очень. И зачем же ей нужна эта фотография?
– Чтобы погубить меня.
– Каким образом?
– В скором времени я собираюсь жениться.
– Я об этом слышал.
– На Клотильде Лотман фон Сакс-Менингенской, младшей дочери короля Скандинавии. Возможно, вам известно, какие строгие правила царят в этой семье. Сама Клотильда очень чувствительный человек. Даже тень сомнения относительно моего прошлого может помешать нашему браку.
– А Ирен Адлер?
– Угрожает послать им фотографию. И она это сделает! Вы ее не знаете, у нее железный характер. Природа наделила ее лицом прекраснейшей из женщин и решительностью отважного мужчины. Чтобы не дать мне жениться на другой, она не остановится ни перед чем…
– Вы уверены, что она еще не послала фотографию?
– Уверен.
– Почему?
– Потому что сказала, что пошлет ее в тот день, когда о моей помолвке будет сообщено официально. Это произойдет в следующий понедельник.
– А, так у нас еще три дня в запасе, – облегченно произнес Холмс. – Это очень хорошо, потому что у меня на сегодня намечена еще пара-тройка важных дел. Ваше Величество, разумеется, пока останется в Лондоне?
– Конечно. Я остановился в гостинице «Лэнгхэм» под именем графа фон Крамма.
– Тогда я пошлю вам записку о том, как у нас пойдут дела.
– Да, пожалуйста. Я буду ее ждать.
– Хорошо. Деньги?
– У вас карт-бланш{11}.
– Я не ограничен?
– За эту фотографию я готов отдать одну из провинций своего королевства!
– А текущие расходы?
Король достал из-под плаща увесистый замшевый мешочек и положил его на стол.
– Здесь триста фунтов золотом и семьсот ассигнациями, – сказал он.
Холмс черкнул расписку на листке из своей записной книжки и, передавая ее королю, спросил:
– По какому адресу проживает мадемуазель?
– Брайени-Лодж, Серпентайн-авеню, Сент-Джонс-Вуд{12}.
Холмс записал адрес.
– И еще один вопрос. Это фотография кабинетного формата{13}?
– Да.
– Что ж, до свидания, Ваше Величество. Надеюсь, в скором времени у вас появятся хорошие новости. Спокойной ночи и вам, Ватсон, – добавил он, когда королевский брум отъехал от дома. – Если зайдете завтра в три, я с удовольствием обсужу с вами это дельце.
II
Ровно в три часа я был на Бейкер-стрит, но Холмса дома не застал. Хозяйка сообщила мне, что он ушел еще в начале девятого. Я уселся у камина с намерением дождаться его, когда бы он ни вернулся. Меня это дело очень заинтересовало, несмотря на то что в нем не было ничего общего с теми двумя загадочными и страшными преступлениями, которые я описал раньше. Однако сама суть этой загадки и то возбужденное состояние, в котором пребывал клиент Холмса, придавали этому делу необычный характер. Да и, кроме предстоящего расследования, мастерство моего друга, его умение удивительно быстро овладевать ситуацией и на основании тщательных наблюдений и простой логики делать поразительные по своей точности выводы зачаровывали меня. Изучать систему его работы и приемы, с помощью которых он в два счета распутывал сложнейшие загадки, для меня было настоящим удовольствием. Я так привык к его постоянному успеху, что мысль о возможности неудачи даже не приходила мне в голову.
На часах было почти четыре, когда неожиданно отворилась дверь и в комнату нетрезвой походкой вошел грум, грязный, с засаленными бакенбардами, красной физиономией и в каких-то обносках. Мне, хоть я и знал об удивительной способности моего друга с помощью грима изменять свою внешность до неузнаваемости, пришлось три раза внимательно осмотреть его с ног до головы, прежде чем убедиться, что это действительно он. Кивнув мне в знак приветствия, он удалился в свою комнату, откуда вышел через пять минут чистый, аккуратно причесанный, в твидовом костюме. Усевшись в стоящее у камина кресло, он вытянул к огню ноги и весело рассмеялся.
– Ну и дела! – спустя несколько минут сказал он, после чего снова расхохотался и не мог остановиться до тех пор, пока, обессилев, в полном изнеможении не откинулся на спинку кресла.
– Что с вами, Холмс?
– Простите меня, Ватсон, просто вы ни за что не угадаете, как я провел это утро и чем мне в итоге пришлось заниматься.
– Даже представить себе не могу. Наверное, наблюдали за мисс Ирен Адлер или за ее домом.
– Верно, я с этого начал, но закончилось все очень необычно. Сейчас я вам расскажу. Утром я в начале девятого вышел из дому под видом грума, шатающегося без работы. Понимаете, все лошадники с большой симпатией и сочувствием относятся друг к другу. Если вы – один из них, вы легко раздобудете любую нужную вам информацию. Очень скоро я узнал, где находится Брайени-Лодж. Это чудесная небольшая двухэтажная вилла с садом на заднем дворе. Фасадом она выходит прямо на дорогу, на калитке чаббовский замок{14}. В правой части дома – большая гостиная, с хорошей мебелью, на огромных, почти до пола, окнах – примитивные английские замки, которые даже ребенок откроет. На втором этаже ничего примечательного, кроме того, что до окна коридора очень легко можно добраться с крыши каретного сарая. Я обошел кругом весь дом, все внимательно осмотрел, но больше не увидел ничего интересного. Потом я прошелся вниз по улице, и, как и ожидал, увидел старые конюшни, стоящие рядами вдоль одной из стен, окружающих сад. Я помог конюхам почистить лошадей, за что получил от них два пенса, стакан разбавленного виски, два щипка махорки и исчерпывающую информацию как о мисс Адлер, так и о дюжине ее соседей, которые меня совершенно не интересуют, но чьи биографии мне пришлось выслушать.
– И что же вы узнали об Ирен Адлер? – спросил я.
– О, она покорила сердца всех мужчин, живущих в том районе. На нашей планете это самое очаровательное существо из тех, которые носят платье и шляпку. Так, по крайней мере, говорят конюхи с улицы Серпентайн-авеню. Она живет тихо, выступает на концертах, каждый день в пять часов выезжает на прогулку и возвращается к ужину ровно в семь. Редко покидает дом в другое время, кроме тех случаев, когда поет. В ее дом приходит только один мужчина, но бывает у нее часто. Он темноволос, красив и элегантен, навещает мисс Адлер как минимум раз в день, а то и чаще. Это мистер Годфри Нортон из «Иннер темпла»{15}. Иметь в информаторах кучеров очень выгодно. Они много раз возили его с Серпентайн-мьюз домой и знают о нем все. Выслушав их рассказ, я с ними попрощался и снова стал прохаживаться вдоль Брайени-Лодж, обдумывая план действий.
Годфри Нортон – немаловажная фигура в этом деле. Он адвокат, что уже говорит само за себя. Что их связывает и зачем он так часто приезжает? Кто для него мисс Адлер: клиент, друг, любовница? Если первое, то скорее всего она дала фотографию ему на хранение. Если последнее, то это маловероятно. От ответа на этот вопрос зависело, нужно ли мне продолжать работать в Брайени-Лодж или стоит переключить внимание на дом этого джентльмена в Темпле. Это обстоятельство заслуживало особого внимания, поскольку расширяло поле моего расследования. Боюсь, что все эти подробности уже утомили вас, но, чтобы понять ситуацию, вам нужно знать, какие небольшие трудности мне пришлось преодолеть.
– Нет-нет, я внимательно слежу за вашим рассказом, – ответил я.
– Пока я взвешивал все за и против каждого из вариантов, к Брайени-Лодж подкатил экипаж и из него выпрыгнул молодой человек. Красивый, смуглый, с орлиным носом и с усами. Вероятно, это был тот самый джентльмен, о котором я слышал. Судя по всему, он очень спешил, потому что, приказав кучеру ждать, бросился в дом мимо открывшей дверь служанки так, будто приехал к себе домой.
Внутри он пробыл около получаса, и я несколько раз через окна гостиной видел, как он взволнованно ходит по комнате, что-то говорит и возбужденно размахивает руками. Хозяйки видно не было. Наконец он вышел, спеша, судя по всему, даже больше прежнего. Ступив на подножку экипажа, он вынул из кармана золотые часы, озабоченно посмотрел на них и крикнул кучеру: «Гони что есть духу! Сначала к «Гросс-и-Хэнке» на Риджент-стрит, потом на Эджвеар-роуд к церкви Святой Моники. Успеешь за двадцать минут – получишь полгинеи!» И они умчались. Я стоял, размышляя, стоит ли последовать за ними, когда на улице показалось небольшое изящное ландо. У кучера пальто было застегнуто наполовину, узел галстука съехал под ухо. Ремни упряжи торчали из застежек в разные стороны. Не успело ландо остановиться, как сама мисс Адлер выпорхнула из дома и нырнула в него. Я успел лишь мельком ее увидеть. Это настоящая красавица, с таким лицом, за которое мужчине и умереть не жалко. «К церкви Святой Моники, Джон, – крикнула она. – Получите полсоверена, если доедем за двадцать минут». Такой шанс нельзя было упускать, Ватсон. Я на какую-то секунду задумался, что лучше – побежать следом или незаметно прицепиться к ее ландо сзади, но тут на улицу выехал кеб. Кучер его выглядел еще неопрятнее предыдущего, но я вскочил в экипаж, прежде чем он успел что-либо возразить, и крикнул: «К церкви Святой Моники! Получите полсоверена, если доедете за двадцать минут». Было без двадцати пяти двенадцать, и, разумеется, понять, что происходит, было несложно.
Мой кебмен гнал, как ветер, не думаю, что я когда-либо ездил быстрее, но остальные все же приехали на место раньше меня. Подъехав к церкви, я увидел и экипаж, и ландо, стоящие рядом у входа, от их взмыленных лошадей валил пар. Заплатив кучеру, я бросился внутрь. Там не было ни души, за исключением тех двоих, кого я преследовал, и священника, который, судя по его удивленному виду, о чем-то с ними спорил. Они стояли тесной группкой у алтаря. Я тихо прошел в угол и сел в сторонке, как обычный прохожий, случайно зашедший в церковь, но тут, к моему великому изумлению, все трое одновременно повернули головы в мою сторону, и ко мне торопливо направился Годфри Нортон.
«Слава Богу! – воскликнул он. – Вы подойдете. Идемте! Идемте со мной!»
«В чем дело?» – спросил я.
«Да идемте же. Всего три минуты, прошу вас».
Он чуть ли не силой подтащил меня к алтарю, и я опомниться не успел, как уже мямлил какие-то клятвы, которые мне шепотом произносились на ухо, и ручался за вещи, о которых ровным счетом ничего знал, в общем, всячески помогал соединить священными узами брака Ирен Адлер и Годфри Нортона. Через какую-то минуту с одной стороны меня уже благодарил джентльмен, с другой – леди, а спереди сиял улыбкой служитель алтаря. В более нелепую ситуацию я не попадал никогда в жизни. Мысль о ней и заставила меня рассмеяться. Скорее всего, у них не были выполнены какие-то формальности, и священник отказывался соединять их браком без свидетеля, но тут, к счастью, появился я, так что им не пришлось идти на улицу, чтобы искать себе шафера. Невеста вручила мне золотой соверен, и я собираюсь носить его на цепочке часов в память об этом событии.
– Да, крайне неожиданный поворот событий, – сказал я. – А что было потом?
– Планы мои, естественно, были разрушены. Все шло к тому, что счастливая пара должна была уехать вместе, а мне требовалось быстро и решительно принять необходимые меры. Однако, выйдя из церкви, они расстались. Он отправился в Темпл, а она – к себе домой. «В пять, как обычно, я поеду в парк», – сказала она, прощаясь с ним. Больше я ничего не услышал. Они разъехались в разные стороны, а я отправился заниматься своими приготовлениями.
– И в чем они заключаются?
– Кусок холодной говядины и бокал пива, – сказал Холмс, дернув колокольчик. – Я был слишком занят, чтобы думать о еде, а вечером буду занят еще больше. Кстати, доктор, я бы хотел, чтобы вы мне помогли.
– С удовольствием.
– Вы не боитесь нарушить закон?
– Нисколько.
– А если вас арестуют?
– Согласен, если это нужно для доброго дела.
– О, дело стоящее.
– Тогда можете мною располагать.
– Я не сомневался, что смогу на вас положиться.
– Но что я должен буду делать?
– Дождемся миссис Тэнер с подносом, и я вам все объясню. Итак, – сказал он, с аппетитом поглядывая на нехитрую снедь, приготовленную хозяйкой. Мне придется есть и разговаривать одновременно, потому что у меня мало времени. Уже почти пять. Через два часа нам уже нужно быть на месте. Мисс Ирен, вернее, теперь уже мадам, с прогулки возвращается в семь. Мы должны быть в Брайени-Лодж, чтобы встретить ее.
– А потом?
– Об этом не беспокойтесь. Я уже все подготовил. Я настаиваю только на одном: что бы ни произошло, не вмешивайтесь. Поняли?
– То есть я должен оставаться в стороне?
– Просто ничего не делайте. Возможно, случится какая-нибудь неприятность, но вы не вмешивайтесь. Меня проводят в дом. Через четыре-пять минут в гостиной откроется окно. Вам надо подойти к нему поближе.
– Ясно.
– Меня будет видно в окно, поэтому вы должны за мной наблюдать.
– Хорошо.
– Когда я подниму руку – вот так, вы бросите в окно то, что я вам дам, и закричите: «Пожар!» Все понятно?
– Абсолютно.
– Ничего опасного тут нет, – сказал он, доставая из кармана длинный сигарообразный сверток. – Это обычная дымовая шашка, такие используют трубочисты, проверяя трубы каминов. Она с обоих концов снабжена самовоспламеняющимися капсюлями. Больше вам ничего делать не нужно. Ваш крик подхватят люди. После этого вы пройдете до конца улицы, где я присоединюсь к вам через десять минут. Надеюсь, все понятно?
– Мне нужно ни во что не вмешиваться, стоять рядом с окном, наблюдать за вами и по вашему сигналу забросить в дом этот предмет. Потом я должен буду поднять крик о пожаре и ждать вас в конце улицы.
– Все верно.
– Что ж, можете на меня рассчитывать. Я выполню все в точности.
– Замечательно. А мне пора уже готовиться к новой роли.
Он удалился в свою комнату, откуда через несколько минут вышел симпатичный простоватый служитель нонконформистской церкви{16}. Широкополая черная шляпа, мешковатые штаны, белый галстук, располагающая улыбка, внимательный взгляд и общее выражение искреннего благожелательного любопытства сделали бы честь самому мистеру Джону Хэйру{17}. Холмс не просто сменил костюм. Лицо, манера держать себя, даже, казалось, его внутренний мир менялся с каждой новой ролью, которую он играл. Сцена утратила великого актера, а наука – гениального мыслителя в тот день, когда он ступил на стезю борьбы с преступностью.
Мы вышли из дома на Бейкер-стрит в четверть седьмого, но на Серпентайн-авеню все же оказались за десять минут до назначенного времени. Начинало смеркаться, один за одним загорались уличные фонари, когда мы прогуливались недалеко от Брайени-Лодж в ожидании хозяйки. Здание было точно таким, каким представлялось мне по краткому описанию Шерлока Холмса, но район, в котором оно располагалось, против ожидания оказался вовсе не таким тихим. Для такой небольшой улочки здесь было на удивление оживленно. На углу стояла группка бедно одетых мужчин, которые курили и смеялись, чуть поодаль точильщик ножниц сидел за своим колесом, тут же двое гвардейцев флиртовали с молодой нянькой, и по улице прохаживались несколько щегольского вида молодых людей с сигарами в зубах.
– Видите ли, – заметил Холмс, когда мы уже в который раз проходили перед интересующим нас домом, – эта свадьба значительно упростила дело. Теперь фотография становится палкой о двух концах. Отныне для Ирен Адлер будет так же нежелательно, чтобы снимок увидел мистер Годфри Нортон, как и нашему клиенту – чтобы он оказался в руках его принцессы. Вопрос заключается в том, где искать фотографию?
– И правда, где?
– Вряд ли Ирен носит ее с собой. Фотография велика, такую не спрячешь в женском платье. К тому же ей известно, что король может подстроить нападение грабителей. Две подобные попытки уже были. То есть можно смело утверждать, что фотографию с собой она не носит.
– Так где же она?
– У ее банкира или адвоката. Возможен и тот, и другой вариант, но я их считаю маловероятными. Женщины по природе – существа скрытные и любят окружать себя маленькими тайнами. Зачем ей отдавать фотографию в чужие руки? Она может доверять своему избраннику, но ей неизвестно, какое политическое или другое воздействие может быть оказано на него как на делового человека. Кроме того, не забывайте, что она приняла решение пустить ее в ход в ближайшие дни. Нет, фотография должна всегда находиться у нее под рукой. Она хранит ее у себя дома.
– Но дом же два раза обыскивали!
– Это ни о чем не говорит. Они не умеют искать.
– А как вы собираетесь ее искать?
– Я не собираюсь ее искать.
– Тогда что же?
– Я сделаю так, что она сама покажет мне, где спрятана фотография.
– Но она не захочет!
– У нее не будет выбора. Однако я слышу стук колес. Это ее экипаж. Прошу вас, выполните в точности мои указания.
Как только он произнес эти слова, из-за угла выехало небольшое ландо изящных очертаний с горящими боковыми фонарями. Экипаж с грохотом подкатил к двери Брайени-Лодж. Когда он остановился, один из оборванцев, праздно стоящих на углу, бросился открывать дверцу, надеясь заработать монетку, но его оттолкнул другой бездельник явно с тем же намерением. Мгновенно вспыхнула перебранка, к которой сразу же подключились двое гвардейцев, вставших на сторону одного из зачинщиков, и точильщик, принявшийся с не меньшим жаром защищать второго. В мгновение ока ссора переросла в драку, и леди, вышедшая из экипажа, оказалась в гуще дерущихся. Ее со всех сторон окружили разгоряченные мужчины, лупившие друг друга кулаками и палками. Холмс бросился в толпу, чтобы защитить женщину, но, едва он успел до нее добраться, как вдруг, вскрикнув, упал с залитым кровью лицом. Гвардейцы бросились бежать в одном направлении, оборванцы – в другом, а к месту происшествия ринулись более прилично одетые люди (до этого смотревшие на потасовку со стороны), чтобы помочь леди и оказать помощь раненому. Ирен Адлер – я по-прежнему буду называть ее так – взбежала по лестнице, но остановилась у самой двери и обернулась. Красоту ее фигуры эффектно подчеркивал свет, струящийся из холла.
– Этот бедный джентльмен сильно ранен? – спросила она.
– Он умер, – зашумели в толпе.
– Нет-нет, жив еще, – послышался чей-то голос, – но до больницы не дотянет.
– Какой храбрый! – сказала одна из женщин. – Если бы не он, они бы точно у леди отняли кошелек и часы. Это банда, они специально все подстроили! Ах, смотрите, он дышит!
Поделиться книгой: