Истории, рассказанные у камина (сборник)

Вопреки столь ограниченным познаниям, на публику он производил впечатление знатока. Одному репортеру он сказал, что присутствовал на десяти тысячах сеансов. Я тогда указал на то, что для этого ему потребовалось бы посещать по одному сеансу в день на протяжении тридцати лет. Обвинения, которые он предъявлял спиритуалистам, также безрассудны. Человек по имени Фрэнк Макдауэлл совершил удивительное по своей жестокости убийство в городе Клируотер во Флориде. Гудини распространил идею о том, что на это его подвигло спиритическое учение. К счастью, в дело вмешался медиум мистер Эллиот Хаммонд, который сумел убедительно доказать, что в основе действий преступника лежало полное отрицание жизни после смерти. Спиритуализм мог бы спасти его.

Я повторяю, что в личной жизни Гудини отношение к спиритуализму сильно отличалось от того, которое он демонстрировал в обществе. Однажды нам удалось окончательно обратить его в свою веру, хотя у нас не было ни малейшего намерения добиться такого результата. Это произошло в Атлантик-Сити в 1922 году. Он с большой нежностью рассказывал нам о своей матери, и моя жена, которая обладает великим даром автоматического письма{29} (письмо, которое полностью оторвано от разума пишущего), попыталась связаться с ней, чтобы передать Гудини от нее какое-либо послание. Это было сделано по моему предложению, и я хорошо помню, что жену пришлось долго уговаривать, прежде чем она на это согласилась. Как только мы заняли места в нашей тихой гостиной, сила вступила в действие, и медиум, затаив дыхание, начала писать с огромной скоростью. Она исписывала страницу за страницей, я отрывал их и передавал Гудини, который сидел за противоположным концом стола. Насколько мы поняли, это было трогательное и взволнованное послание сыну от покойной матери. Он мысленно задал вопрос матери, не произнося его вслух, и рука медиума тут же вывела на бумаге то, что он воспринял как прямой ответ. Гудини был глубоко тронут, и нет никаких сомнений в том, что в тот день он не сомневался в реальности происходящего.

Когда через два дня мы встретили его в Нью-Йорке, он сказал нам: «С того дня я словно обрел крылья». Я описал этот случай в своем «Американском приключении»{30}, чтобы ему пришлось объяснить его во время своей антиспиритической кампании. Он ответил заявлением, что автором того письма не могла быть его мать, поскольку наверху страницы стоял крест, а она была еврейка. Если бы он потрудился обратиться к нам за объяснением, мы бы сказали ему, что медиум всегда ставит наверху листа крест в качестве святого символа. Этого ответа вполне достаточно.

Еще одним его возражением было то, что письмо написано по-английски. Звучит убедительно, но указывает на его незнание психических методов. Если бы медиум находилась в полном трансе, можно было бы ожидать, что она заговорит или начнет писать на незнакомом ей языке. И примеров этому не так уж мало. Однако в том случае, когда медиум не находится в трансе, а всего лишь прислушивается к мыслям и ощущениям, которые охватывают его в определенный момент, ему приходится облекать их в форму слов, пользуясь тем словарем, которым он владеет. В подтверждение могу сказать, что мне известно о случае, когда два медиума, находящиеся в одной комнате, одновременно получили одно и то же послание, но записали его совершенно разными словами. Таким образом, второе возражение также можно считать несостоятельным. В любом случае, человек, который пытается искренне и бескорыстно помочь кому-то, вправе рассчитывать на уважение и благодарность. Ничего подобного мы от него не дождались. Объясняется это тем же странным умственным зигзагом, который заставил его сначала использовать для своего же псевдонима имя великого француза, отца современной магии, а потом написать целую книгу «Разоблачение Удина», чтобы доказать, что тот был обманщиком{31}.

Однако с этим сеансом автоматического письма в Атлантик-Сити связан еще один весьма любопытный и заставляющий задуматься эпизод. Когда взволнованный Гудини встал из-за стола, он взял карандаш, наклонился к листу бумаги и произнес: «Интересно, а у меня что-нибудь получится?» Карандаш пришел в движение, и он вывел одно слово. После этого он посмотрел на меня, и я пришел в изумление, потому что увидел в его взгляде хорошо знакомое мне выражение медиума, находящегося под влиянием силы, выражение, которое невозможно подделать. Глаза устремлены на тебя, но ты понимаешь, что сфокусированы они не на тебе. Я взял лист, на нем было слово «Пауэлл». В Англии незадолго до этого умерла моя близкая знакомая Эллис Пауэлл, поэтому для меня это слово имело особенный смысл. «Господи, Гудини! – воскликнул я. – Неужели и Саул во пророках?{32} Да вы сами – медиум». Лицо его сделалось каменным, и он ничего не сказал, но мне показалось, что мое замечание привело его в замешательство. Потом он пробормотал что-то о том, что знал одного человека в Техасе по фамилии Пауэлл, хотя и не смог объяснить, почему именно эта фамилия пришла ему на ум в тот миг. После этого он собрал все бумаги и поспешил покинуть комнату. Возможно, в тот день я коснулся главной тайны его жизни, тайны, которую не до конца понимали даже самые близкие к нему люди. Каждый из фактов в отдельности можно как-то объяснить, но, когда дюжина фактов указывает на одно и то же, есть повод задуматься.

Я уже говорил, что склад мышления Гудини был совершенно непредсказуем. Посудите сами. Когда мы с женой хотели помочь ему, мы руководствовались, как я показал, лишь одним побуждением – как-то утешить его, потому что он всегда говорил, что хотел бы связаться со своей матерью. Подобное мы делали не раз с другими людьми. Даже если допустить, что мы ошиблись, мы были, как он часто говорил, до смерти искренни. Но после того как мы встали из-за стола, он сам написал слово «Пауэлл», которое для меня очень много значило. Если это написано не под психическим влиянием, зачем вообще он взялся что-то писать? Ведь никто не просил его этого делать. Когда ему пришлось давать этому объяснение, Гудини столкнулся с определенной трудностью, поэтому в своей книге он написал, что это была «целенаправленная мистификация» с его стороны, и что эту фамилию он написал, руководствуясь своим собственным волеизъявлением. Таким образом, если мы были с ним искренни, он нас, скажем так, разыграл. Стоит ли удивляться, что теперь мы вспоминаем этот случай с определенной горечью? Он не делает попытки объяснить, почему из всех известных ему фамилий он выбрал именно ту, которая была близка мне. Должен же быть какой-то предел совпадениям.

Любопытно то, что ни моя жена, ни я не знали, что было написано в той записке от матери, пока не прочитали об этом в его книге. Записка писалась так быстро, что медиум, пребывая в полубессознательном состоянии, могла, в лучшем случае, лишь получить смутное представление о ее содержании. Я же на письмо даже не взглянул. Когда я прочитал его, мне оно показалось очень трогательным и нежным, наполненным любовью. Как я объяснял выше, медиум, получающий мысли, вынужден переводить их на свой язык. Поэтому в некоторых предложениях я узнаю стиль жены, но в основном письмо намного экспрессивнее, можно даже сказать, намного восточнее, чем все, что я знаю о своей жене. Вот короткий отрывок:

«О, мой дорогой, мой дорогой! Слава Богу, все закончено. О, как же долго я старалась. Теперь я счастлива. Конечно же, я хочу поговорить с моим мальчиком, моим родным любимым мальчиком… Меня расстраивало только то, что мой любимый сынок не знал, как часто я была рядом с ним все это время… Я только хочу, чтобы он знал, что… что… я перекинула мост через пропасть… Это все, чего я хотела… так сильно. Теперь я могу обрести покой».

Это было длинное и нежное письмо, полное внутренних указаний на подлинность. У меня нет ни малейших сомнений в том, что Гудини был потрясен и после этого еще несколько дней не находил себе места. Все возражения были придуманы им впоследствии, для того чтобы спасти ситуацию.

В своем описании этих событий Гудини делает акцент на том факте, что миссис Гудини за день до того разговаривала о его делах с моей женой. Если послание в действительности пришло из подсознания моей жены, я не сомневаюсь, что какая-то часть этой информации непременно просочилась бы. Мне известно, что подобное происходило с медиумами, в честности которых я не сомневаюсь. Именно поэтому правильнее до сеанса медиуму вообще ничего не рассказывать, ведь лучше всего писать на чистой доске. Однако в длинном послании, записанном моей женой, не было никаких следов тех знаний, которые она получила до этого обычным путем и которыми она очень эффективно могла бы воспользоваться, если бы была настолько безнравственна, чтобы опуститься до обмана. По моему мнению, это прямое доказательство того, что послание это не являлось продуктом подсознания, а действительно пришло из того источника, который в нем указывался. Замечание Гудини о том, что его мать не упомянула, что в тот день был ее день рождения, несущественно. Что такое день рождения для тех, кто находится по ту сторону? Для них настоящим днем рождения является день смерти. Зачем бы ей упоминать об этом факте в тот миг, когда она была охвачена радостью и так взволнованна. Желание Гудини отрицать очевидное, методы, которыми он пользовался, чтобы свести до минимума и исказить нашу попытку помочь ему восстановить душевный покой, которая была предпринята по его просьбе и вопреки желанию моей жены, оставили тень в моей душе, из-за чего мое отношение к нему несколько изменилось. Я отнюдь не перестал сомневаться в его многочисленных удивительных положительных качествах, но подобный инцидент пошатнул мое доброе расположение к нему и охладил нашу дружбу.

Когда несколько лет назад мой друг, покойная мисс Скэтчерд, приезжала в Нью-Йорк, она часто виделась с Гудини. Я думаю, она пользовалась его полным доверием, и в общении с ней, так же как и со мной, он не выказывал никакой враждебности по отношению к психическим явлениям, даже напротив, загорелся идеей показать единственного настоящего медиума, которого он открыл в Америке. На мисс Скэтчерд, насколько я понял, его открытие не произвело большого впечатления, поскольку она знала гораздо лучших медиумов. Кстати, она не преминула указать ему на то, что, признавая истинность одного медиума, ему придется признать и то, что все спиритическое движение имеет право на существование, а после этого она сказала, что он сам является сильным медиумом. Мисс Скэтчерд была очень чувствительна, и все ее психические силы указали ей на их родство. Кроме того, она в своей обычной очаровательной и непринужденной манере упрекнула его в том, что он не очень красиво повел себя в деле с Марджери, чего он не стал отрицать. Но самое главное было впереди. Пересекая Атлантику, она по беспроволочной связи получила от него следующее послание: «От восприимчивого восприимчивой. Желаю приятного путешествия. Гудини».

Восприимчивый – это медиум, и есть ли логика в том, чтобы с общественной трибуны называть всех медиумов лжецами, в то же время признавая себя одним из них?

Теперь давайте посмотрим на это дело с другой стороны. Ни у кого, кто владеет фактами, не вызывает сомнения, что Айра Давенпорт был истинным медиумом. Если не принимать во внимание свидетельств тысяч очевидцев, бесспорно то, что он мог в любое время, провозгласив себя и своего брата фокусниками и выдавая свои умения за обычные фокусы, заработать огромные славу и состояние. Но с точки зрения честного медиума это было совершенно неприемлемо, поэтому Давенпорты пошли на крайнюю для себя меру: оставили за зрителями право решить, в чем заключался источник их сил. Гудини воспользовался этим в своих целях и объявил, что Айра в старости признал, что все, что они делали, на самом деле было лишь ловкими трюками. Чтобы показать несостоятельность подобного взгляда, я приведу следующее письмо, написанное Айрой в 1868 году в «Бэннер оф лайт»{33}:

«Очень важно, чтобы каждый, будь то скептик или верующий в возможность общения с потусторонним миром, поверил в искренность заявлений, сделанных после четырнадцати лет травли и гонений, кульминацией которых стали бунты в Ливерпуле, Хаддерсфилде{34} и Лидсе, где разъяренная толпа готова была казнить нас, где дома наши разрушались лишь потому, что мы отказывались отречься от спиритуализма и признать себя мошенниками, когда от нас этого требовали, угрожая расправой. Наше последнее слово: мы отвергаем все подобные заявления как ложные».

К счастью, нам многое известно о братьях Давенпорт, потому что, помимо рассказов множества известных людей, которые проверяли их способности, о них написано три книги, авторы которых знали их достаточно близко, чтобы не дать ввести себя в заблуждение. В меньшей из книг, описывающей их детство, автор, Оррин Абботт, рассказывает о своей дружбе с братьями, о том, как ему приходилось видеть и испытывать на себе их удивительные силы, когда они еще были детьми. Похоже, что, как это часто случается с медиумами, в детстве они были сильнее, чем во взрослой жизни. Абботт пишет, что был свидетелем левитации{35}, хотя ни в каком другом источнике не упоминается, что братья владели подобной силой. Вторая и самая полная из биографий братьев Давенпорт – это «Факты небесные» преподобного Дж. Б. Фергусона. Фергусон был достойнейшим человеком, с безупречной репутацией. Он путешествовал вместе с Давенпортами во время их турне по Англии и был рядом с ними днем и ночью. Благодаря ему мы знаем, что в личном общении они были столь же интересными людьми, как и на публике. Стоит заметить, что программа их выступлений включала не только мгновенное освобождение от веревок (как бы хитро и крепко их ни завязывали сами зрители). Иногда они освобождались от наручников или скрученной проволоки и демонстрировали умение открывать запертые двери. Другими словами, Давенпорты обладали теми же силами, которыми был наделен Гудини, с той лишь разницей, что последний был больше развит физически и обладал большой ловкостью, чем и пользовался во время своих представлений.

Итак, моя позиция начинает вырисовываться. Если Давенпорты были настоящими медиумами (пусть сомневающиеся прочтут их биографии, прежде чем отрицать это[2]), а Гудини добивался в точности таких же результатов, что и они, что в обоих случаях было необъяснимо для современников, возможно ли, чтобы результаты эти достигались принципиально разными способами? Если Айра Давенпорт был медиумом, следовательно, и Гудини prima facie[3] являлся медиумом. Теперь мы можем как-то объяснить таинственное высказывание раввина над могилой: «Гудини не понимал, какой чудесной силой обладал, и за всю свою жизнь он так ее никому и не открыл». Что это за сила, если не то, что мы называем силой медиума?

Миссис Гудини вспоминает один случай, который включил в свою книгу и мистер Келлок. Вскоре после свадьбы Гудини повез молодую жену и своего брата в уединенное место, где в полночь вывел их на мост. Когда пришло время, он попросил их поднять руки и сказал: «Беатрис, Дэш, возденьте руки к небу и поклянитесь, что всегда будете верны мне. Не предавайте меня никогда, и да поможет вам Бог!» Я не хочу придавать этому эпизоду слишком большого значения. Это могло быть поступком человека, который уже обладал неким странным и тайным знанием, которое в будущем могло быть использовано и могло удивить окружающих.

Разбирая это сложное дело, я хочу еще раз подчеркнуть важность слов раввина о том, что Гудини обладал чудесной силой, не догадываясь об этом. Это высказывание как нельзя лучше соответствует тому, что мне рассказывали о нем люди, знавшие его при жизни ближе других. «Если это и так, то он не знал об этом», – отвечали они, когда я осторожно намекал им на свои подозрения. Это трудно понять, но все же что-то в этом есть. Сам он не был абстрактным мыслителем и логичностью мышления тоже не отличался. В подтверждение этому можно вспомнить тот факт, что, отрицая медиумичество как явление, он тут же заявляет, что открыл величайшего медиума в Америке; или, посмеявшись над фотографиями духов, приносит мне весьма посредственный снимок, который сделал сам. Представьте себе, что чувствует этот человек, оказавшись внутри закрытого ящика. Следует какой-то промежуток времени, когда он впадает в состояние, похожее на транс, мозг его наполняется смутным ощущением некоего напряжения сил, после чего он видит себя вне ящика. Очевидных доказательств вмешательства духов или какой-либо другой внешней силы нет. Все совершается как бы само собой. Точно так же происходит освобождение из оков, но он просто не обладает той философией, которой мог бы объяснить подобные вещи. Если бы мы были в силах представить себе нечто настолько странное и маловероятное, это, по меньшей мере, дало бы нам честное и разумное объяснение многих из тех загадок, которые до сих пор остаются неразгаданными. Часто случается такое, что медиумы сами не понимают, как они добиваются своих результатов, однако кажется почти невероятным, чтобы кто-нибудь, добиваясь таких результатов на протяжении многих лет, не соотнес бы их с подобным опытом других людей. Я, как его бывший друг, приветствовал бы такое объяснение, если бы его можно было подтвердить.

Но откуда многоуважаемому раввину было известно, что Гудини не понимал природы своей силы? Об этом мог знать только один человек, но он покинул этот мир с сомкнутыми устами, оставив, впрочем, после себя множество указывающих путь к истине знаков для тех, кто достаточно умен, чтобы суметь пройти по ним. Одно можно сказать наверняка: судьба Давенпортов должна была стать предостережением для Гудини. Они лишились всего и были изгнаны со сцены, потому что считалось, что они претендуют на связь с психическим миром. Если его силы происходили из того же источника и если он не хотел повторить их судьбу, его первым правилом было бы – ни при каких обстоятельствах не выдавать этого, чтобы ни одна живая душа не проникла в его тайну. Если допустить, что это предположение истинно, множество разрозненных фактов тут же соединятся в единое целое. Становится понятно, что он имел в виду, когда говорил, что его собственная жена не знает секрета его трюков. Мы понимаем, что это за голос, который он слышал. Нам становится более-менее понятно, о какой силе говорил раввин. Мы даже можем представить себе, что направленная против медиумов кампания, подкрепленная знанием о том, что фальшивые медиумы действительно существуют, была бы отменной дымовой завесой, хотя, возможно, сам он задумывался о том, как невидимые силы отнесутся к подобному двуличию, не больше, чем о вмешательстве Волтера в том случае с саботажем Крандонов. Я не берусь утверждать, что все это истина, и лишь хочу сказать, что подобная версия объясняет факты в том виде, в каком я их знаю.

Безусловно, я знаю, что у него был ящик с секретом. Мне даже известно, кто его сконструировал и какую огромную сумму он за него заплатил. Но, зная о том, что он успешно освобождался и из любых других ящиков, в которые его заключали, я не склонен придавать факту его существования большого значения. Гудини не был простачком и к выступлениям всегда готовился основательно, однако, поняв со временем, что может выполнять свои трюки без риска, стал относиться к ним достаточно легкомысленно.

Гудини удивительно противоречив в оценке методов Давенпортов. В своей книге «Маг среди духов» он говорит:

«Их способ освобождения был прост. Когда один из них вытягивал ногу, второй поджимал, тем самым добиваясь того, что путы на запястьях затягивались не сильно, что позволяло им освободить руки из петель. Второй брат освобождался, повторяя те же действия в обратном порядке».

Но, о чем я уже говорил выше, в письме ко мне он писал: «Мне точно известно, что им, чтобы освободиться, было даже необязательно снимать путы».

Значит, первое объяснение нужно считать ложным, придуманным с одной целью – скрыть истину.

В другом письме он пишет: «Боюсь, что духи участвовали не во всей их работе».

Употребление слова «всей» мне кажется немаловажным. Я ни в коей мере не склонен думать, что вся работа Давенпортов – как, впрочем, и самого Гудини – была целиком и полностью творением духов. Мы не должны забывать, что каждый из нас сам является духом, и что любой человек способен производить психические эффекты, не выходя за пределы собственного тела. Именно в этом смысле я подозреваю, что трюки Гудини имели психическую природу, и я ни в коем случае не хочу настаивать на вмешательстве внешних сил. Впрочем, между этими понятиями не такая уж большая разница, и они очень легко перетекают друг в друга. Я придерживаюсь мнения, что существует область использования медиумом собственных сил, существует некая размытая пограничная область, и существует целый мир вне его, в котором его силы используются силами внешними. Я убежден, например, что постукивания, которые слышны во время сеанса, могут целенаправленно производиться психической энергией медиума, но на другом уровне эти же самые постукивания могут быть использованы другими силами, неподвластными медиуму, о которых он может даже не знать.

Возможно ли такое, чтобы человек всю жизнь был мощным медиумом, постоянно пользовался этой силой и не догадывался, что именно такие люди, как он, во всем мире зовутся спиритами? Если подобное возможно, то загадку Гудини можно считать разгаданной. Один человек, который с ним работал и хорошо его знал, часто писал мне подобное:

«Ему не раз приходилось сталкивался со сложными замками. Я, стоя рядом с его ящиком, слышал, как он шептал: “Это не для меня”. Шли минуты, публика начинала волноваться, и тогда я говорил ему: “Может быть, в этой вере в духов что-то есть, попробуйте призвать их на помощь”. После этого проходило еще несколько минут, и Гудини освобождался. Он никогда не говорил, что получал помощь из психического мира, он просто знал, что именно этот конкретный инструмент откроет тот или иной замок. Так он делал все свои трюки».

Следует обратить внимание на то, что мой корреспондент, который находился достаточно близко к Гудини во время исполнения трюков, чтобы говорить со знанием дела, отрицал использование потусторонних сил. И все же, если «этот конкретный инструмент» был, как он сам говорит, обращением к духам, утверждение, что результат был достигнут естественным путем, кажется неправомерным.

Я не хочу свести свою теорию до идеи о том, что впервые его необычные силы проявились у него только после встречи с Давенпортами. Насколько мне известно, с Айрой он впервые встретился лишь в 1909 году, а к тому времени на его счету уже было немало чудесных выступлений. Но история и опыт Давенпортов должны были быть ему хорошо известны и, очевидно, стали наглядной демонстрацией того, чего нужно избегать.

Защищая свою точку зрения, я, естественно, понимаю, что ее критики вправе требовать от меня примеров того, что результаты, подобные тем, которых добивался Гудини, когда-либо достигались при помощи психических сил. Для любого, кто занимался изучением этого вопроса, в том не может быть никакого сомнения. Я уже упоминал случай Давенпортов, которые подверглись общественной травле в Англии и репутацию которых своим эпигонством{36} опорочили Маскелин и прочие английские фокусники, заявлявшие, что раскрыли их тайны. Они с легкостью освобождались от наручников и любых других самых прочных пут, что возможно только путем прохождения одной материи через другую (например, прохождением кистей рук через металл), и, если какому-нибудь современному ученому подобное кажется невозможным, ему стоит вспомнить, что всего лишь одно поколение назад радиосвязь и полеты так же считались невозможными. Здесь спиритическое вмешательство не кажется обязательным, подобный трюк лежит в области скрытых сил человеческого организма людей, наделенных особенными способностями. Мне думается, в данном случае мы можем говорить о проявлении конструктивных и деструктивных сил, подобных той вере, которая может «сдвинуть горы». Я не знаю, какие флюиды{37} должен испускать человеческий мозг, чтобы на мгновение разъединить молекулы того твердого объекта, на который они направляются, однако результаты подобного воздействия очевидны и, возможно, в скором будущем так же будут очевидны и их причины.

На основании собственных наблюдений я пришел к выводу, что медиумы, заключенные в опечатанные оковы, могут их сбрасывать, свободно перемещаться по комнате, а потом снова надевать их на себя. Допустим, освобождаются они при помощи каких-то хитрых уловок, но как они попадают обратно внутрь оков, я не могу понять. Поэтому мне приходится настаивать на существовании такой дематериализующей и восстанавливающей силы, наличие которой и у Давенпортов, и у Гудини объяснило бы их способности. Такая сила была продемонстрирована в экспериментах со Слейдом, проведенных Цёльнером{38} и тремя другими немецким профессорами, которые он описал в своей «Трансцендентальной физике». В этой книге описывается множество задокументированных случаев прохождения материи сквозь материю и содержится интересное наблюдение о том, что данный феномен часто сопровождался повышением температуры и сильным запахом горения[4]. Присутствовавший при экспериментах фокусник Беллачини признает, что то, что он наблюдал, не имело ничего общего с его искусством[5]. Но предположим, Слейд объездил мир, всюду убеждая зрителей, что это не более чем обычные фокусы, для чего включал в свою программу действительно настоящие фокусы. Не означает ли это, что он занимал ту же позицию, что и Гудини?

Однако нам придется иметь дело с феноменом более высокого уровня, когда мы станем рассматривать случаи прохождения человеческого тела сквозь твердую преграду и его появления с другой стороны. Если мне удастся доказать, что подобные случаи происходили на самом деле и были подтверждены показаниями заслуживающих доверия свидетелей, возможно, это поможет понять, как проходили выступления Гудини. В апрельском номере «Сайкик сайентс» помещена статья некой американки миссис Хэк, в которой она описывает происшествие, случившееся во время проведения спиритического сеанса в замке Миллезимо, расположенном недалеко от Генуи. На сеансе, кроме самой миссис Хэк, присутствовали известный профессор Боззано{39} и другие уважаемые лица, в числе которых был и владелец замка – маркиз Центурионе Скотто. Неожиданно посреди сеанса он исчез из кресла, на котором сидел. Все его друзья пришли в ужас. Они обыскали комнату, обыскали весь замок, но его нигде не было. Наконец, после нескольких часов смятения его нашли в состоянии глубокого транса в запертом сарае во дворе. Чтобы попасть в этот сарай из основного здания, ему нужно было пройти через несколько дверей, которые на тот момент были заперты. Маркиза отвели обратно, но на вопрос, как он туда попал, ответил, что не помнит. Все это произошло при свидетелях и описано достаточно подробно. Человеческое тело дематериализовалось, прошло сквозь несколько твердых препятствий и материализовалось с другой стороны здания. Чем это отличается от прохождения тела Гудини через деревянные доски, кирпичные стены, бумажные мешки, стеклянные емкости и другие предметы, которые использовались, чтобы ограничить его передвижение?[6]

В книге мистера Кемпбелла Холмса «Факты психической науки», которая является и всегда будет оставаться наиболее полным и ценным справочником по этим вопросам, описывается много случаев того, как люди перемещались сквозь твердые предметы. Люди неопытные и недалекие могут посмеяться над этим, но опровергнуть факты им будет намного труднее, чем растянуть рот в усмешке. Например, 3 июня 1871 года миссис Гаппи исчезла из собственного дома в Хайбери{40} и появилась на столе в одной из комнат дома 61 на Лэмс-Кондуит-стрит{41}, где за закрытыми дверями проводился спиритический сеанс. Одиннадцать человек, присутствовавших при этом, подписали документ о том, что они не имеют оснований говорить неправду или лжесвидетельствовать. Как пояснила миссис Гаппи, последнее, что она помнит, – это то, что она сидела со своей подругой мисс Нейланд, которая в свою очередь показала, что миссис Гаппи неожиданно исчезла. Четверо из участвовавших в сеансе провели миссис Гаппи домой и выслушали рассказ ее подруги. Трудно найти какой-либо изъян в таких показаниях, и они стали бы решающими, если бы это дело рассматривалось в зале суда как преступление. Такое перемещение – трюк намного более эффектный, чем все то, что показывал Гудини, и если бы она делала подобные вещи на публике, то добилась бы не меньшей славы, чем он.

В другом случае, упомянутом мистером Кемпбеллом Холмсом и описанном более подробно в «Спиричуэл мэгэзин»{42} за 1874 год на стр. 22, в присутствии как минимум десяти человек мистер Хендерсон, фотограф, исчез из комнаты и почти мгновенно появился в другом месте, расположенном в миле оттуда, на глазах девяти свидетелей. Мысль о том, что свидетельства девятнадцати человек ничего не значат, конечно же, абсурдна. Это еще один из тех случаев, которые подтверждают возможность перемещения человеческого тела через твердые препятствия путем дематериализации и последующего восстановления, совершаемого психической силой. Я мог бы привести еще массу примеров, но все они сводятся к одному: трюки Гудини, которые не имеют какого-либо иного объяснения, сразу же складываются в единую систему, если сравнить их с другими подтвержденными примерами проявления психических сил. Если добавить это свидетельство к остальным собранным здесь разнообразным указаниям на наличие у него подобных сил, мои позиции в значительной степени укрепляются.

То, что представления Гудини качественно отличались от представлений других фокусников, доказывает тот факт, что люди, находившие удовольствие в раскрытии секретов магов, которым это обычно удавалось, становились в тупик, пытаясь дать им какое-либо рациональное объяснение. Так мистер Х. Л. Адамс, английский журналист, эксперт в данной области, писал мне, что понимал многое из того, что делали Маскелин и другие, но…

«… фокусы Гудини так и остались для меня загадкой. Почему? Я находился почти рядом с ним на сцене во время исполнения многих его трюков, но с таким же успехом между нами могла стоять кирпичная стена, настолько непостижимыми они казались. Помню, как-то раз, когда Гудини дожидался за кулисами своего выхода, мы с ним оживленно разговаривали, как вдруг он сел на стул, запрокинул голову, закрыл глаза и словно погрузился в глубочайшую медитацию. Прошло минут десять, он «пришел в себя» и продолжил беседу как ни в чем не бывало.

У Гудини однажды возникла идея публично раскрыть секрет своего трюка с освобождением от наручников, и он предложил мне напечатать его рекламное объявление об этом. Но его так называемое «объяснение» (которое строилось вокруг спрятанного ключа) показалось мне слишком уж неубедительным, поэтому из этой затеи ничего не вышло. Ближе чем в тот раз он меня к своим тайнам не подпускал».

Это похожее на транс упражнение перед выходом на сцену лишний раз указывает нам на возможное психическое влияние.

Гудини не прекращал повторять, что сталкивался с психическими явлениями, которым не мог дать объяснение. Замечу в скобках, что человек сам может быть сильным медиумом и при этом весьма смутно представлять себе природу способностей других людей. Прекрасный пример этому – случай Д. Д. Хоума{43}. Вот рассказ Дона Райана[7].

«В Лос-Анджелесе Гудини отправился на собрание спиритов, прихватив с собой фотографа со спрятанной камерой. В их планы входило дождаться той минуты, когда обычно появлялся дух, и сделать фотографию. Им удалось смешаться с толпой и не привлечь к себе внимания. Наконец время пришло, и появился дух. Пока предводитель группы разговаривал с невидимым призраком, на него нацелилась фотокамера, о чем не знал никто, кроме Гудини и его фотографа.

На проявленной пластинке, которую показал мне Гудини, четко видна прозрачная человеческая фигура в белых одеждах.

“Я не могу этого объяснить и не знаю, что об этом думать”, – сказал мне в тот день Гудини. Было видно, что это произвело на него огромное впечатление.

“Но это не удивительнее, чем ваша способность полтора часа оставаться под водой в свинцовом гробу”, – возразил ему я.

“Ну, как это делается, я-то знаю”, – ответил Гудини».

Попытки его коллег-фокусников как-то объяснить трюки Гудини только запутали дело. Мистер Говард Тарстон{44} – мнение которого я уважаю, поскольку считаю его единственным в Америке фокусником, который действительно разбирается в психических вопросах – говорит, что все его трюки являются обычными фокусами, но высочайшего уровня мастерства. Мне известно, что в репертуар других фокусников входят трюки с такими же названиями, но я возьму на себя смелость утверждать, что то, что делал Гудини, никогда и никем не было объяснено, и поэтому его трюки следует относить к совсем другому классу. Мистер Вилл Голдстоун{45}, известный и уважаемый авторитет в области фокусов, в одной из книг даже описал механизм их исполнения. Мне кажется, что он описывает общепринятые приемы, которые никоим образом не применимы к тем результатам, которых добивался Гудини. Чтобы продемонстрировать неадекватность «разъяснений»[8] мистера Голдстона, приведу следующий пример. Говоря об освобождении из ящика под водой, он замечает: «Не желая раскрывать его тайн, могу сказать, что Гудини практически всегда освобождался из ящика еще до того, как он достигал воды». Если принять во внимание, что заколоченный и обвязанный веревками ящик опускался в воду на глазах у сотен зрителей, подобное объяснение не вызывает доверия. Я признаю, что в технической стороне дела разбираюсь намного хуже столь авторитетных знатоков, как Голдстон и Тарстон, но, с другой стороны, я обладаю достаточно глубокими техническими познаниями в области психических возможностей человека, чтобы считать себя вправе вынести этот вопрос на рассмотрение и обсуждение.

Как уже говорилось, Гудини участвовал в спиритическом сеансе с медиумом по имени Ева, проводившемся в очень строгих, даже жестких условиях, навязанных Лондонским обществом психических исследований. Официальный отчет об этом эксперименте был неудовлетворительным и во многом противоречивым, но, похоже, именно тогда Гудини впервые увидел эктоплазму, хотя и в ее самом скромном проявлении. Вот отрывок из его письма, написанного мне на следующее утро (22 июня 1920 года):

«Они заставили Еву выпить чашку кофе и съесть несколько печений (думаю, чтобы чем-то наполнить ее), и после того, как ее связали и накинули на голову сетку, она начала манифестировать.

1. Какая-то пенообразная субстанция внутри сетки около пяти дюймов в длину. Она сказала, что это «поднялось», хотя никто из нас, четверых наблюдателей, не видел, чтобы оно откуда-то поднималось.

2. Белое, похожее на штукатурку вещество вокруг ее правого глаза.

3. Нечто, напоминающее маленькое лицо, около четырех дюймов в окружности. Оно было терракотового{46} цвета, Дингволл, который держал ее за руки, мог лучше всего рассмотреть этот «объект».

4. Какая-то субстанция, пенообразная, появившаяся из ее носа. Бэггели и Филдинг говорят, что она появилась из носа, но Дингволл и я уверены, что это находилось внутри сетки, а не вытекло из ноздрей. Поскольку мне с двух разных мест было лучше всего видно, я специально внимательно рассмотрел ее.

5. Медиум попросила разрешения извлечь что-то изо рта, показала пустые руки и вытащила какую-то штуку, похожую на резинку, показала нам ее на раскрытой ладони, у нас был электрический светильник, все видели ее очень четко, и тут presto![9] она исчезла. Это действительно было весьма неожиданно и эффектно! Сеанс начался в 7.30 и продлился за полночь».

Такие отрывки указывают на то, что перед лицом фактов его отношение к подобным вещам резко отличалось от того, что можно было бы ожидать после его публичных заявлений.

Что бы ни скрывалось за его тайной, Гудини был одним из самых удивительных людей, о которых нам что-либо известно. Он навсегда останется в истории в одном ряду с Калиостро{47}, шевалье д’Эоном{48} и другими загадочными личностями. Он обладал массой выдающихся качеств, и с его уходом наш мир обеднел. Никто не может сказать убедительно и окончательно, что его сила была аномальной, но я надеюсь, что читатель согласится с тем, что тут есть над чем подумать.

II

Тени на экране

Нет ничего более удивительного, более невероятного и в то же время, как кажется мне, более истинного, чем то, что события прошлого могут оставлять след на окружающем нас мире, который можно почувствовать, услышать или увидеть еще очень долгое время. Я перечислил чувства восприятия в последовательности их частоты, поскольку намного чаще люди чувствуют прошлое, чем слышат, а слышат его куда чаще, чем видят. Дома, в которых слышны странные звуки, встречаются намного чаще домов, посещаемых видениями, и некоторые семьи годами страдают от присутствия и вмешательства в свою жизнь полтергейстов, хотя никогда не встречались со своими мучителями.

Чувствительный разум всегда реагирует на то место, где недавно что-то произошло. Одна моя знакомая не так давно отправилась навестить свою подругу, работающую в больнице, но не застала ее в своем кабинете. «Миссис Доджсон вышла», – сказала ей одна из медсестер. – «У нее что-то случилось?» – «Да, она только что получила телеграмму, что ее муж серьезно заболел». Как моя знакомая догадалась, что у нее что-то случилось? Она это почувствовала, заходя в комнату, когда у нее у самой замерло сердце, еще до того, как туда же вошла медсестра. «Телепатия!» – повторит услышанное от кого-то слово человек несведущий. Что ж, если мысль способна не только передаваться от одного мозга к другому, но и может на час оставаться стационарно в одном месте, при этом сохраняя способность проникнуть в любой чувствительный мозг, оказавшийся поблизости, то я не буду спорить с этим термином. Но если на час, то почему не на год, а если на год, то почему не на век? Мысль оставляет след на эфирном экране, который может неопределенное время сохранять мельчайшее изменение, которое обозначает и может даже воспроизвести то чувство, которое пережил человек, попавший в его поле.

У меня был друг, который жил в старом доме, построенном сто лет назад. Его жена, которая была наделена телепатическими способностями, спускаясь по лестнице, постоянно чувствовала сильный толчок и всегда на одной и той же ступеньке. Впоследствии было выяснено, что некую престарелую леди, которая раньше жила в этом доме, именно в этом месте толкнул заигравшийся ребенок, из-за чего она потеряла равновесие и упала. Вовсе не обязательно думать, что какой-нибудь домовой все это время находился на лестнице и повторял тот фатальный толчок. Объяснение, скорее, заключается в том, что испуганный мозг старухи, которая осознала, что падает, оставил некий след, который сохранился и до сих пор может проявляться таким странным образом.

Но на какой основе мог быть запечатлен этот след? След такой природы, каким бы неуловимым он ни был, превращается в материальную вещь, что предполагает наличие материальных связей с внешним миром. Насколько нам известно, существуют лишь два варианта ответа на этот вопрос: воздух и эфир{49}. Воздух подвижен и поэтому не может сохранять какие-либо постоянные отпечатки. А эфир? Подвижен ли он? Обычно его представляют тончайшей средой, по которой плавают вибрирующие течения, но мне кажется, что более точной аналогией будет очень разреженное подрагивающее и колеблющееся желе. Мы можем себе представить, что вся материальная вселенная запечатлена в этом легчайшем веществе и пронизана им, и вещество это не имеет склонности к перемещению, поскольку оно слишком разрежено, чтобы на него мог повлиять ветер или другой более плотный материал. Боюсь, что я вторгаюсь в такие сферы, в которые не осмеливался проникать даже Лодж{50}, но если моя версия верна, то тот извечный экран, на который падают тени, действительно существует и масса эфира на лестнице остается той же, какой была всегда, и, следовательно, несет на себе след, оставленный в прошлом.

Невидимые глазу записи подобного рода способны объяснить многое из того, что сегодня считается непостижимым. Известны случаи, когда мужчины, наделенные железными нервами, в определенных местах испытывали неожиданный и беспричинный страх. На их чувства мог оказывать воздействие некий ужас из прошлого, который для их глаз был невидим. И вовсе не обязательно иметь какой-то спиритический дар, чтобы почувствовать нечто подобное на том месте, где когда-нибудь в прошлом происходило сражение. Сам я напрочь лишен психических способностей, и все же, попав на старое поле боя, я ощущаю (и воображение мое тут не при чем) необычный эффект, отчетливое чувство тяжести, доходящее чуть ли не до потемнения в глазах. Особенно сильно я это почувствовал на тех местах, где проходили Куллоденская битва{51} и битва при Гастингсе{52}. Две борющиеся за правое дело силы были окончательно разгромлены в этих местах, и великая горечь и боль могла наполнить здесь сердца побежденных. Тень остается там до сих пор. Более привычный пример подобной способности – тревога, которая возникает в душе даже обычных людей, когда они входят в определенные дома. Даже самым яростным борцам с классовой несправедливостью не стоит завидовать старинным родовым замкам наших дворян, поскольку лучше счастливо и спокойно прожить всю жизнь в самом скромном коттедже, не ощущая никакого психического беспокойства, чем жить в огромном мрачном доме, стены которого, возможно, были свидетелями жестокости или других пороков и сохранили воспоминания о них до наших дней.

Итак, чувствительный человек может ощутить некий отголосок от событий прошлого, однако существуют свидетельства того, что люди еще более восприимчивые могут даже видеть тех людей, которые оставили следы на экране. То, что это действительные люди, воплощенные в духах, в большинстве случаев кажется мне совершенно невероятным. Действительно, трудно поверить, что жертва какого-нибудь случившегося сто лет назад преступления будет в своих старинных одеждах лично являться на место своих мучений. Хоть мы и знаем об этих процессах очень и очень мало, проще поверить в то, что некая мысленная форма была в свое время излита и остается видимой в том месте, где некогда произошло сильное душевное борение. «Как?» и «почему?» – это те вопросы, ответы на которые будут найдены нашими потомками. Если бы мы могли осознать, что одна форма находится внутри другой, наподобие слоев луковицы, что под воздействием какого-либо чувства внешний уровень должен отслоиться и продолжить механическое существование на данном месте, в то время как весь остальной организм продолжает путь, даже не заметив потери, подобное предположение, каким бы смехотворным оно ни казалось, объяснило бы зафиксированные факты лучше всего, что мне известно. Каждый вновь обнажившийся участок слоя луковицы станет новой мысленной формой, и наш жизненный путь будет отмечен длинным следом из таких вот многочисленных форм, отслоившихся в переломные для наших чувств минуты. Эта идея может показаться нелепой, но я могу с уверенностью сказать, что истинное объяснение, когда оно появится, будет казаться не менее нелепым.

Теперь давайте рассмотрим несколько случаев того, как эта мысленная форма прошлого проявляется. Я не знаю лучшего примера, чем тот, который описала покойная мисс Гудрич-Фриер, леди, в которой крепкие нервы и трезвость ума соединились с характером, консервативным до уровня скептицизма. Она провела ночь в одной из комнат дворца Хэмптон-Корт{53}, который известен частыми посещениями духов, и очень подробно рассказала нам о том, что там случилось. Не найдется такого непредубежденного человека, который, прочитав ее рассказ, не поверит в то, что все происходило именно так, как она описывает.

Это была небольшая спальная комната с единственной дверью рядом с кроватью. Тот факт, что леди, которая прибыла туда в надежде увидеть явление духа, проводила время за чтением статьи лорда Фаррера{54} «Стоит ли понижать стандарт цен?», позволяет нам лучше понять ее характер. Несмотря на чтение, а может быть, именно благодаря ему, леди уснула и через несколько часов была разбужена звуком движения. В комнате было темно, и, похоже, какая-то сила удержала ее от того, чтобы зажечь свет. Она спросила, кто здесь, но ответа не последовало. Неожиданно в темноте появилась сверкающая точка, которая постепенно расширялась, пока не превратилась в высокую худую женскую фигуру, которая медленно двинулась через комнату. В дальнем конце она остановилась, и наблюдающая за ней мисс Гудрич-Фриер смогла рассмотреть ее. «Черты ее лица были правильными, но неинтересными. Лет ей было тридцать-тридцать пять. Она была стройна, платье ее было из темного мягкого материала, пышное, на талии – широкий пояс или кушак, на плечах – мягко ниспадающая шаль, рукава, как я заметила, были очень узкими ниже локтей, а волосы были подняты наверх и собраны в пышную прическу». Вопрос, адресованный фигуре, остался без ответа. Женщина подняла худые бледные руки, опустилась на колени и закрыла лицо ладонями, похоже, начала молиться. Потом свет начал меркнуть, и вскоре видение исчезло. В поведении и позе, принятой призракомом, наблюдатель почувствовала некий упрек и в то же время легкий оттенок смирения. Ее саму это происшествие, похоже, ничуть не взволновало, поскольку остаток ночи (о чем мы знаем из ее записей) она провела за чтением «Развития психических исследований» Майерса{55}. Случай этот, один из целого класса ему подобных, не может быть объяснен рационально ни с точки зрения спиритуализма, ни с точки зрения физики. Даже если все так и было (а у нас нет другого разумного выхода, кроме как признать, что все действительно так и было), мы не можем представить себе, чтобы эта несчастная женщина на самом деле сто или больше лет занималась тем, что расхаживала по комнате, в которой на нее при жизни, возможно, обрушилось какое-то несчастье. Судя по ее внешнему виду, можно заключить, что она была не так грешна перед другими, как другие перед ней. За что же тогда законы неведомого нам правосудия обрекли ее на такую странную однообразную и бессмысленную судьбу? Впрочем, если мы сможем представить себе, что это не сама она, а некая «тень», отделившаяся некогда от нее, осталась на этом месте с того самого злополучного для нее дня, тогда, конечно же, ситуация становится более понятной. Сама та женщина, очевидно, благоденствует в каких-то других местах. Такая тень, как и большинство психических феноменов, вполне могла показаться светящимся объектом человеку, наделенному, как мисс Гудрич-Фриер, определенным даром ясновидения. Однако, если вы спросите меня, почему подобные мысленные формы всегда являются в определенное время, я честно отвечу, что не знаю.

Схожее свидетельство можно найти в книге миссис Твидэйл{56} «Привидения, которые я видела». Под этим броским названием скрывается поразительный рассказ о личных встречах с проявлениями потустороннего мира. Миссис Твидэйл – прекрасный свидетель, поскольку она сама, как и мисс Гудрич-Фриер, ясновидица и сохраняет при этом строгость и чистоту суждений, к тому же занимаемое ею положение и личная репутация не оставляют сомнения в ее абсолютной честности. Материалисты никогда не признают, что существование подобных историй может иметь лишь два очевидных объяснения. Первое: вполне достойный и уважаемый человек вдруг решает пуститься во все тяжкие и начинает беспросветно и бесцельно лгать, и второе: все, что он говорит, – это истинная правда. Когда ясновидящая может четко описать собственный опыт, книга ее становится действительно бесценной, и из последних работ я могу назвать лишь «Начала пророчествования» Тарвея, которая сравнима с произведением миссис Твидэйл по количеству включенных в нее фактов из личного опыта.

Автор одно время жила в старом доме в лондонском Вест-Энде{57}. Как-то зимним вечером она дремала у себя в кровати, когда внезапно до ее слуха донесся звук, похожий на шуршание пергамента. Открыв глаза, она увидела мужчину, который сидел в кресле у камина. Он был в военной форме, по виду похожей на ту, которую носили во времена Нельсона{58}, с медными пуговицами, волосы его были напудрены и украшены черным бантом. Мужчина был красив и статен. Не двигаясь он смотрел на огонь и мял в правой руке какой-то документ. Так он просидел несколько часов, огонь, пляшущий в камине, отражался на пряжках и пуговицах его костюма. Наконец под утро видение медленно рассеялось. Потом леди еще несколько раз видела это явление. Можно предположить, что оно находилось там постоянно, но «видимость» его зависела от состояния ясновидящей. В конце концов в той комнате был проведен религиозный ритуал изгнания нечистой силы, после чего призрака больше не видели.

Этот случай вписывается в выдвинутую здесь теорию о том, что в момент сильного переживания происходит выброс картины-формы. Пергаментный документ наводит на мысль о завещании или каком-либо другом важном документе, который офицер подготовил или получил и который мог вызвать такое душевное переживание, что заставил этого господина так сильно задуматься над ним у камина, что он оставил свою постоянную тень на экране времени. Следует упомянуть, что случаи, подобные этому, очень часто сопровождаются соответствующими звуками. Какой бы сложной ни казалась моя теория, нам не стоит забывать, что есть лишь два допустимых иных объяснения данного примера: либо то, что сам этот человек во плоти оказался в кресле у камина после ста лет существования в форме духа, либо то, что его мысли в потустороннем мире об этом эпизоде его земной жизни были настолько постоянными и яркими, что вызвали к жизни его образ в той комнате. Если бы этот случай был единичным, последнее объяснение можно было бы принять, но если он повторялся несколько раз, и если принять во внимание, сколько других воспоминаний о земной жизни должен был иметь такой человек, это кажется маловероятным.

В той же захватывающей книге описан другой подобный случай, произошедший с леди Рэй. Она проводила ночь в старинном доме с несколько зловещей репутацией, и следует признать, что разум ее был настроен на встречу с привидением. Однако внешний вид призрака был настолько определенным и до того похожим на то, что наблюдали в той же комнате в разное время другие независимые очевидцы, что приписать его появление исключительно фантазии леди Рэй невозможно. Ее разбудил стон. В комнате царила полная темнота, но в одном месте был виден круг света, наподобие того, какой отбрасывает волшебный фонарь{59}. Скорее всего, это было психическое свечение, сходное с тем, что видела мисс Гудрич-Фриер в описанном выше эпизоде. Некоторые ясновидцы, которые часто наблюдают такое явление, говорят, что свет этот имеет металлический желтый оттенок. В этом освещенном круге находилась женщина в костюме эпохи Тюдоров{60}, которая перемещалась по комнате, бросаясь на стены, как птица в клетке, и ужасно стонала. Насколько я знаю, нет никаких записей о том, кем была эта несчастная, но до леди Рэй (о чем самой ей не было известно) ее видел капитан Эрик Стритфилд, еще в детстве. Я не понимаю, как можно не поверить таким свидетельским показаниям. Недоверчивость подобного рода можно было бы назвать научной осторожностью, но те, кто понимает истинный вес существующих ныне доказательств, увидят в ней лишь упрямство и тупость. Когда задумываешься о важности спиритических знаний и сравниваешь ее, скажем, с важностью факта искривления проходящего Солнце света Гиад{61}, поневоле начинаешь задумываться о непропорциональности распределения внимания к миру физики и миру психики.

Происшествие, случившееся с одним моим другом, похоже, тоже вписывается в рамки рассматриваемого вопроса. Его семья снимала старый загородный дом, в который в свое время заключили Нелл Гвин{62}, любовницу короля Карла II{63}. Однажды вечером, когда мой друг спускался по лестнице, в дальнем конце прихожей он увидел фигуру, очень похожую на их семейную няню, которую назовем Нэнни. «Нэнни! Нэнни!» – удивленно окликнул он ее и направился к ней, но, дойдя до того места, обнаружил, что там уже никого нет. Последовавшее расследование показало, что служанки в тот день не было ни в доме, ни где-либо поблизости. Мой друг любопытства ради собирал старинные портреты Нелл Гвин и все, что попадало ему в руки, развешивал на стенах своего дома. Однажды к нему в гости приехала сестра. Осмотрев эти портреты, она воскликнула: «Ты никогда не замечал, как эта Нелл Гвин похожа на нашу Нэнни?» Конечно же, в данном случае нельзя исключать случайное совпадение, но, по крайней мере, существует большая вероятность того, что несчастная Нелл, уставшая и изнывающая от тоски вдали от шумного города, отбросила некую мысленную форму, ставшую постоянным напоминанием о ее переживаниях.

Во всех перечисленных случаях на экран проецировалась лишь одна фигура, но дело значительно усложняется, когда речь заходит о группе людей. Часто группа состоит из того, по отношению к кому совершается зло, и самого злодея, но, поскольку как первый, так и второй в момент совершения действия могут находиться на одинаково напряженном эмоциональном уровне, теория о мысленных формах вполне применима к подобным ситуациям. При любых обстоятельствах проще согласиться с ней, чем считать, что жестокому убийце и невинной жертве была уготована одна общая судьба, заключающаяся в бесконечном повторении трагедии, в которой они однажды сыграли свои роли. Мне подобная идея кажется чудовищной и совершенно невероятной.

В качестве хорошего примера составной мысленной формы я бы выбрал случай, о котором несколько лет назад писал «Вайд ворлд мэгэзин»{64} и который, в чем у меня нет причин сомневаться, основан на реальных фактах, хотя указанное имя, Грейс Дандес, является вымышленным и события происходили двадцать лет назад. События этой весьма драматичной истории развивались в одиноком доме на корнуоллском побережье, в котором жила леди со своими детьми. Хозяйку дома очень беспокоило присутствие призрака, который проявлялся в глухих шагах на лестнице, повторяющихся в одно и то же время по ночам. Шаги доходили до лестничной площадки и там замолкали. Однажды леди набралась храбрости и притаилась ночью на лестнице, чтобы посмотреть на непрошеного гостя. Она увидела маленького старика в потертом твидовом костюме, который нес в руке свои ботинки. Он излучал «какой-то призрачный желтоватый свет». Это создание поднялось по лестнице в час ночи и в 4.30 появилось вновь, но на этот раз спустилось с лестницы с тем же отчетливо различимым топотом. Леди не стала никому рассказывать об этой встрече. Однажды один из детей леди заболел, и для него была нанята сиделка. Как-то раз эта сиделка посреди ночи с криком прибежала в комнату хозяйки, чтобы сообщить, что в доме появился «жуткий старикашка». Служанка спустилась в столовую, чтобы набрать воды для своего пациента и увидела это создание. Он сидел на стуле и снимал ботинки. Увидеть его помогло его собственное свечение, поскольку сиделка не успела зажечь спичку. Брат леди и ее супруг так же стали свидетелями этого феномена. Последний решил разобраться в сути происходящего. Он выяснил, что под домом находится подвал, имеющий выход в пещеру, которая во время приливов полностью заполнялась водой. Это было идеальное место для контрабандистов. В ту же ночь муж и жена спустились в подвал, в котором на их глазах разыгралось страшное представление. В серебристом свечении, напоминавшем лунный свет, они стали свидетелями жуткой борьбы двух стариков. Один затащил вниз второго и убил его. После этого через люк в полу сбросил тело в пещеру, а нож, которым зарезал жертву, закопал. Интересно, что эту деталь заметил только муж и впоследствии нашел этот нож на том же месте. Затем убийца прошел мимо супружеской пары, и свидетели последовали за ним в столовую. Там он выпил бренди (правда, это его действие видела только жена), потом снял ботинки, точно так, как это описывала служанка, поднялся, неся их в руке, по лестнице и, как всегда, скрылся в стене. Можно предположить, что сцена в подвале предваряла каждое его появление.

Как удалось выяснить, много лет назад в доме этом жили два брата, которые разбогатели, занимаясь контрабандой. Деньгами они владели совместно, но однажды один из братьев объявил о своем желании жениться, и это означало, что его доля богатств будет изъята из сокровищницы. Вскоре после этого он пропал. Поговаривали, что он отправился в длительное плавание. Насколько я помню (у меня сохранились лишь отдельные записи о том случае), второй брат сошел с ума, и при его жизни дело это так и не было раскрыто. Остается добавить, что за той стеной, в которую уходил призрак, обнаружился большой потайной шкаф, который вполне мог служить сокровищницей братьев-контрабандистов. Оживляющий общую картину штрих – снятые ботинки – может свидетельствовать о присутствии в доме слуги или какого-либо другого жильца, чье внимание могли привлечь шаги убийцы.

Можно не сомневаться, что во время этого братоубийственного поединка обе стороны пережили чувства невероятной силы, которые и оставили после себя заметный след, если такое вообще возможно. То, что след был действительно очень заметным, подтверждается тем фактом, что видимым он становился не только для людей, наделенных особенными психическими качествами, как в двух предыдущих примерах. Видение наблюдали все: муж, жена и сиделка, то есть оно не утратило силы даже после стольких лет. В качестве дополнения к теории о выбросе мысленных форм в минуты наивысшего эмоционального напряжения можно выдвинуть идею о том, что их стойкость и яркость проявления зависят от силы испытанного чувства.

Еще один похожий случай можно найти в воспоминаниях миссис Твидэйл. Я черпаю примеры из ограниченного количества книг ради удобства работы со справочным материалом, хотя они типичны для всей литературы на эту тему. Вообще же самым абсурдным из множества абсурдных обвинений, предъявляемых спиритуализму, является то, что на эту тему нет литературы. На самом же деле объем такой литературы настолько велик, что в этом с ним не сравнится никакая другая религия, и можно с уверенностью сказать, что, если какой-нибудь усердный читатель решит изучить ее всю, то и после пятидесяти лет упорного чтения он все еще будет очень и очень далек от конца. Если говорить обобщенно, качество ее уступает количеству, но, даже при этом, я мог бы назвать пятьдесят книг о научной и религиозной сторонах спиритизма, которые будут интереснее, достойнее и умнее, чем подобный список по любой другой философии. Тем не менее публика по-прежнему не знакома с большей частью этих потрясающих работ, многие из которых со временем станут знамениты на весь мир. Люди, которые жили и писали в апостольский период христианской церкви{65}, мало задумывались над тем, как их поступки будут восприниматься через две тысячи лет, и, уж конечно, высокомерные философы и возмущенные первосвященники изрядно удивились бы, узнав, как со временем изменилась система ценностей.

Впрочем, вернемся к нашему примеру. Действие происходило в Аргайллшире{66} в охотничьем домике, в котором в 1901 году жили майор Стюарт со своей женой, сестрой миссис Твидэйл. Отправным пунктом в этой истории стала ситуация, которую какой-нибудь писатель мог бы посчитать неплохой сюжетной линией для «черного романа»{67}. Пожилой фермер, вдовец, отец взрослого сына, женился на молодой девушке. Случилось так, что сын его вскоре полюбил свою мачеху, и вполне возможно, что пылкое чувство было взаимным. Дело дошло до драки, в которой отец убил своего отпрыска. Неудивительно, что столь страшное событие оставило после себя значительный психический след, и охотничий домик превратился в эпицентр буйства потусторонних сил. Еженочные проявления этого заключались в громких ударах и грохоте, разносившихся по всему дому, но особенно хорошо слышных в одной, расположенной на верхнем этаже комнате, которая раньше, должно быть, служила спальней. Лестница оглашалась громким топотом, после чего ужасная драка разъяренных мужчин, со всеми ударами, криками и проклятиями, продолжалась внизу. Похоже, что роковая ссора началась в верхней комнате, заслуживший отцовский гнев сын бросился к двери, но был перехвачен родителем в передней. Все проявления были исключительно звуковыми, хотя не вызывает сомнения, что любой ясновидец смог бы наблюдать и зрительные образы. Этот пример во многом напоминает предыдущий. Здесь тоже вырвались наружу самые необузданные человеческие чувства, поэтому сложились все условия для их постоянного психического запечатления. Следует добавить, что в последнем примере жившие в этом доме четыре шпица{68} во время проявлений испытывали очень сильный страх, и это доказывает отсутствие галлюцинаций со стороны людей.

При обсуждении подобных случаев было бы ошибочно полагать, что одним-единственным объяснением можно охватить все разнообразие фактов. Такое предположение стало бы шагом к катастрофе, потому что когда-нибудь кто-то в конце концов найдет пример, который не впишется в эти рамки. Все описанные выше случаи основывались на проявлении сильных эмоций, и я осмелюсь предположить, что они являются простыми мысленными формами, отделенными в прошлом от настоящих живых людей. Однако существует иной класс явлений, который дает тот же результат (появление призрачных форм), но имеет совершенно другую природу: проявляющиеся формы есть по сути настоящие материализовавшиеся духи умерших, привязанных своими мыслями и желаниями к определенным местам, которые они любили при жизни. Эта связь для них, должно быть, очень приятна, и им, судя по всему, доставляет удовольствие в промежутках между теми обязанностями, которые, возможно, занимают их в новой жизни, возвращаться туда, где они были счастливы во времена пребывания на земле. Так брат Йоханнес во «Вратах памяти» был совершенно счастливым и добрым духом и наверняка имел дела поважнее в других местах, но все же огромная любовь к Гластонберийскому аббатству{69} возвращала его к этому месту всякий раз, когда того требовали нужды этих старых развалин. Рассказы о призраках разных скупцов и других подобных им персонажей, обходящих места своих честолюбивых земных чаяний, вероятно, относятся к тому же разряду, но к более низкой и не такой счастливой его категории. Прекрасным и типичным подтверждением моей мысли может послужить случай, произошедший в одной кентской{70} усадьбе, о котором рассказал мистер Дейл Оуэн{71}.

Усадьба, о которой идет речь, называется Рэмхерст и находится в Кенте, недалеко от городка Ли. История эта произошла в 1857 году. В доме жила семья британского генерала, которая очень страдала от непрекращающихся шумов по ночам и других необъяснимых явлений. Пригласили одну молодую леди, наделенную даром ясновидения, которая смогла объяснить, что происходит, лишний раз подтвердив приведенное выше правило: звуковые психические проявления встречаются чаще и доступны для восприятия больше, чем зрительные. Она увидела то, что остальные могли только слышать. Призраки оказались престарелой парой в старинной одежде. Когда ясновидящая приехала, они встречали ее в дверях. Потом последовало еще несколько встреч, после чего они с ней заговорили, в чем и заключается разница между этим случаем и всеми описанными выше, где тени не демонстрировали умения самостоятельно мыслить или говорить. Старики эти объяснили, что когда-то жили в этой усадьбе и что на земле они носили фамилию Чилдрен. Они поведали, что дом этот был для них фетишем{72}, смыслом их жизни стало его благоустройство, и что теперь им тяжело видеть, что у него появились новые владельцы. Это типичный случай того, как чрезмерная привязанность к материальным вещам, даже в такой невинной форме, стала непреодолимой преградой к духовному развитию. Всем нам нужно быть очень осторожными, чтобы не повторить их судьбу! Как показалось молодой леди, разговаривали они обычными голосами. Больше всего ей запомнилась ажурная вышивка на пышном парчовом платье старухи. Живая хозяйка дома вскоре получила возможность подтвердить слова своей ясновидящей подруги, потому что тоже увидела женский призрак, над которым фосфорическим огнем светилось имя «Дейм Чилдрен» и приписка о том, что она была «связана с землей». Какое-то время, несмотря на упорные поиски, никаких подтверждений тому, что пара с такой необычной фамилией[10] когда-либо жила в этом доме, найти не удавалось, но наконец сыскалась некая очень старая женщина, которая в молодости встречала одного старика, упоминавшего, что в детстве работал на псарне у Чилдренов. Мистер Дейл Оуэн так заинтересовался этим делом, что решил сам навести справки и опросил всех свидетелей. Когда он спросил у юной ясновидящей, говорили ли призраки что-нибудь еще, она вспомнила, что называлось имя мужчины, Ричард, и что 1753 год был как-то связан с его смертью. Продолжив расследования, мистер Дейл Оуэн обнаружил какой-то документ, имеющий отношение к усадьбе Рэмхерст, который заканчивался словами: «Ричард Чилдрен, эсквайр{73}, проживал здесь и умер в 1753 году в возрасте восьмидесяти трех лет, оставаясь его владельцем. Дом унаследовал… Джордж Чилдрен, являющийся его нынешним владельцем».

Нет сомнения, что любой думающий человек найдет этот рассказ убедительным, хотя за мелкими подробностями, которые всегда так много значат, я вынужден отослать читателя к «Шагам» Дейла Оуэна. Случай этот говорит о том, что все разнообразие психических проявлений подобного рода происходит от чрезмерного увлечения материальным и недостатка духовных сил. Один такой случай может служить лучшим предостережением, чем все проповеди, вместе взятые. В то же время Провидение не жестоко, и, как я уже говорил, узы, сформированные приземленными мыслями, не обязательно неприятны тем, кто ими скован.

Анализ и осмысление огромного количества противоестественных проявлений значительно упрощается при разделении их на две категории: во-первых, простые тени, или мысленные формы и, во-вторых, настоящие духи, «привязанные» к земле. Нужно признать, что подобное разделение является лишь, так сказать, рабочей гипотезой, но оно помогает поддерживать некое подобие порядка в той области знаний, которая до недавних пор представляла собой беспорядочное нагромождение удивительных случаев, не имеющих никакого рационального объяснения. Впрочем, нет сомнения в том, что нам придется столкнуться и с такими примерами, которые поломают даже самые продуманные теории. И я не знаю случая более необъяснимого, чем тот, который произошел с двумя школьными учительницами и который они прекрасно описали в своей небольшой книге, названной «Приключение».

Приключение их состояло в том, что во время поездки в Париж они заглянули в версальские сады, чтобы посмотреть на Большой Трианон{74}, и в этих садах с ними произошел исключительно необычный случай, который почти в точности повторился с одной из них, когда она побывала там во второй раз. Они вдруг поняли, что сад, который их окружал, неожиданно стал таким, каким он был сто лет назад, во времена Французской революции{75}. Они видели садовников, посыльных и других людей, которые были там во времена Марии Антуанетты{76}. С некоторыми из них они даже разговаривали. Путешествие из обычной жизни в прошлое и обратно произошло настолько естественно и незаметно, что обе леди, похоже, даже не понимали, что с ними произошло, до тех пор, пока не стали сверять записи и не выяснили, что своими глазами видели постройки и участки сада, которые уже давно не существовали. Обе леди хорошо запомнили важных чиновников в серо-зеленых камзолах и маленьких треуголках, очень спокойный ландшафт, деревья, похожие на гобелены, фигуры в плащах и высоких шляпах, бегущего посыльного, который выкрикивал им на ходу какие-то указания, затянутую в тугой корсет даму в пышном платье и бледно-зеленом фишю{77}, бойкого молодого лакея и другие характерные мелкие подробности – все это в четыре часа дня летом. Когда одна из леди спустя примерно четыре месяца приехала туда во второй раз, с ней повторилась та же история с незначительными изменениями в деталях.

Этот случай до того не похож на большинство психических явлений, что не вписывается ни в какую категорию. Человек, не зная, в какой ящик картотеки положить документ, готов отправить его в мусорную корзину, и именно эта склонность на многие годы задержала развитие этой новой науки. Любой, кто внимательно прочитает рассказ этих двух леди и заметит сходство, а также очень любопытные расхождения в их воспоминаниях, не сможет не воспринять их всерьез. То, что они пережили, не было ни их вымыслом, ни игрой воображения, ни, как кое-кто может посчитать, галлюцинацией. Но что это было на самом деле, и почему какая-то странная психическая рефракция{78} отбросила этот образ из прошлого на современность, остается неразрешимой загадкой. По крайней мере, это должно научить нас тому, что, как бы мы ни напрягали свои скромные мозги, дабы понять и классифицировать поразительные явления подобного рода, остается еще такое огромное количество неведомых нам причин и необъяснимых условий, что еще очень и очень долго все прилагаемые нами усилия и потуги можно будет считать лишь приближением к истине.

III

Странные записки из почтовой сумки 

О снах

Много лет подряд я получаю настоящий поток писем. Мне пишут самые разные люди, ставшие очевидцами всевозможных проявлений психического рода. От меня они хотят, ждут совета и объяснения. Если первое и второе я могу им дать, то с последним не все так просто. Ежедневная работа с этой корреспонденцией сделала мою и без того напряженную жизнь еще более загруженной, но поручить ее кому-нибудь из своих помощников я не могу, поскольку почти всегда работа эта требует тонкого знания вопроса, да и письма зачастую носят личный и доверительный характер. Мне приятно осознавать, что лишь немногие из них остались без ответа, однако все это отнимает у меня очень много энергии и времени, которые, возможно, я мог бы с большей пользой использовать для других, более масштабных целей. И все же делается это не зря, если я могу осторожно использовать некоторые из этих писем для того, чтобы вынести на общественное обсуждение те разнообразные темы, которые в них затрагиваются.

Если читатель хочет воспринимать эти истории как обман или интересные примеры психических расстройств, он имеет на это право. Я лишь скажу, что для людей, которые их писали, все это является истиной. Остальное – вопрос личного мнения. Из шкафа, в котором хранится моя картотека, я извлекаю ящик с пометкой «Сны» и достаю из него несколько конвертов почти наугад.

Вот очень яркое письмо от женщины-композитора. Ей приснилось, что она видела огромный небесный хор. Рассказ ее весьма увлекателен, и можно не сомневаться, что для нее увиденное стало настоящим потрясением.

«Оркестр был огромным, музыкантов – примерно столько, сколько зрителей помещается в Альберт-холле{79}. Дирижер и певцы находились справа от меня (правда, после того, как они начали играть, я поняла, что они окружают меня со всех сторон), слева же расположилась большая группа струнных. Они играли мелодию, похожую на финал какой-то классической симфонии, но только очень быструю, такого темпа я еще никогда не слышала. Как будто целое море смычков то опускалось, то поднималось. Пока я на них смотрела, произошло нечто неожиданное. У меня возникло такое ощущение, будто мои зрение и слух слились в единое чувство, мне показалось, что я стала «видеть» вибрации, идущие от этих скрипок. Вы, наверное, помните, какой туман висит над Ниагарским водопадом. Вот такое же блестящее облако стало плавать над музыкантами. Еще меня поразила идеальная слаженность оркестра. Огромная группа музыкантов думала и двигалась как единый организм. Все это не шло ни в какое сравнение с тем, что я когда-либо слышала наяву, настолько, что я готова была раствориться в этом звуке. Музыка превосходила мое собственное чувство прекрасного. Это было восхитительно. Конечно, в жизни я все время думаю о музыке, репетициях, так что в таком сне нет ничего удивительного. Но мысль о том, что можно видеть звуковые вибрации, никогда раньше не приходила мне в голову, и это было самое яркое впечатление во всем сне».

Хотя леди об этом известно не было, но близкая связь цвета и звука всегда казалась нам характерным свойством жизни в загробном мире. Я легко могу найти дюжину иллюстраций этого факта среди рассказов о жизни после смерти, которые описывают то, что ожидает нас там. Общая идея исполняемой совместно музыки также характерна. «Я играю в оркестре, и для меня это настоящее счастье». Такое послание я сам недавно получил от одного своего знакомого, который был любителем музыки. Лестер Колтман, гвардеец, в том, что принято считать его рассказом о загробной жизни, говорит:

«Мое главное увлечение здесь – оркестровка, – и добавляет: – Перейдя сюда, я некоторое время не мог решить, чему себя посвятить, науке или музыке. После долгих и серьезных размышлений я пришел к выводу, что музыкой буду заниматься в свободное время, а основным моим делом должна стать наука во всех ее проявлениях».

Можно сделать общее замечание: свидетельства исследователей психического сходятся с христианской традицией в идее о том, что музыка играет большую роль в высших сферах.

В следующем послании, которое попадает ко мне в руки, рассказывается о гораздо менее возвышенных материях. Это письмо из Калифорнии, от американца, живущего в Сан-Хосе, которому снятся имена.

«Я обнаружил, что, если есть скаковая лошадь с таким именем, то в девяти случаях из десяти она выигрывает. Сам я скачками не увлекаюсь и последний раз на ипподроме был двадцать лет назад».

Следующее письмо тоже о скачках. Прислал мне его отставной капитан из Ирландии. Он пишет, что видит не имя, а картинку, но сам он ставок никогда не делает, поэтому информацией этой не пользуется (букмекеры{80} ему должны быть благодарны!). Проверив его результаты, я установил, что победителя угадывает он нечасто, но лошади его неизменно приходят вторыми. Конечно, при только визуальном образе лошадей угадывание их имен превращалось в довольно интересное занятие, похожее на игру в шарады-пантомимы{81}, но было и такое, что в момент пробуждения он слышал голос, отчетливо произносивший имена. Как объяснить подобное? Может быть, это всего лишь игра воображения, сопровождающаяся совпадением? Или во всем этом есть какая-то сверхъестественная подоплека? На другую чашу весов нам придется положить все те многочисленные сны, которые обманывали нас. Только в прошлом году я, доверившись предсказанию своего друга, сделал ставку на дерби{82} и в результате обеднел на пять фунтов.

Следующее письмо возвращает нас к суровым дням войны. Оно от англичанки, живущей в Финляндии. Ее младший брат погиб на фронте во время одной из последних битв, когда их части на рассвете пошли в наступление. Именно в этот час леди испытала во сне все те чувства, которые пережил ее брат. Ей представилось поле боя, она слышала выстрелы и видела старого усатого немца, который бросил что-то (скорее всего, бомбу), что сразило ее. Через несколько дней ей приснился другой такой же яркий сон, в котором испускающий сияние дух вел ее по обсаженной тополями французской дороге, пока наконец не остановился у того места, где лежало мертвое тело ее брата. Леди утверждает, что, когда ей это приснилось, она считала, что брат ее находился в учебной части, а не на передовой. Официальное сообщение о его смерти пришло только после заключения перемирия. Примеров, подобных этому, так много, что ни один здравомыслящий человек не станет их отрицать. Однако объяснить подобное не так-то просто, ибо даже для того, кто полностью принимает спиритическую веру, многое остается непостижимым.

Следующее послание прибыло с запада Америки. Его автор в течение десяти лет трижды видел один и тот же необычный и очень яркий сон. Ему снилось, что он командует отрядом личной охраны какого-то восточного султана, и ему нужно защитить дворец от повстанцев. В каждом из трех снов его убивали, и он уже после смерти как бы с высоты рассматривал разбросанные мертвые тела. Постепенно он понял, что страной, в которой происходило все это, был Оман на восточном побережье Аравии. Этот мужчина даже вступил в переписку с султаном Маската{83}, письмо от которого вложил в качестве подтверждения своих слов. Султан этим очень заинтересовался и даже стал настойчиво приглашать сновидца посетить свой дворец, но этому помешало начало войны. Американец пишет, что пока в его планы не входит поездка в Маскат, очевидно, его совершенно не смущает мысль о том, что это именно то место, от которого ему следовало бы держаться как можно дальше. О том, было ли у этой истории продолжение, мне пока неизвестно, хотя письмо от него я получил два года назад.

А теперь я беру очень необычное письмо. Оно от одной женщины из Чикаго. Находясь на краю смерти, с температурой 105°[11], она была без сознания, но видела очень яркие сны. Ей казалось, что она слышит музыку неземной красоты и видит лица многих близких и дорогих ей людей, которые уже умерли. Единственным ее ощущением была восхитительная расслабленность.

«Это был самый яркий и самый восхитительный сон из всех, которые я когда-либо видела. Когда я очнулась, то подумала, что, если это была смерть, то я готова умереть в любое время. Означает ли это, что душа на какое-то время может покинуть тело, а потом снова в него вернуться?»

Я ей ответил, что мне известно множество подобных случаев, которые доказывают, что такое действительно возможно, и что те, кто это знает, уже не ощущают страха перед смертью.

Следующее письмо тоже от американки и несколько сходно с предыдущим. В этом случае речь идет не о слабости, вызванной болезнью, а о чувстве, навеянном музыкой, которое, похоже, вызвало эффект временного разъединения души и тела. Это была опера «Манон Леско»{84}, пел Карузо.

«В финале, – пишет она, – я как будто взлетела вверх, настолько меня переполнили чувства. Когда закрылся занавес, я все еще была там, наверху. Живая часть меня отделилась от тела, и лишь с большим трудом я смогла заставить себя вернуться в обычное состояние. Сидевшая рядом со мной женщина смотрела на меня с ужасом».