Вторая закрыта

Алкар Дмитрий

Вторая закрыта

Виктор ещё раз прошёлся по комнате, оглядывая стены, когда его Ксанка, наконец, не выдержала:

— Берём квартиру, или ты расстаться с ними никак не решишься?

Он фыркнул, конечно же, про себя, чтобы не задеть её, и кивнул, уперев взгляд в окно:

— Да, пожалуй что. Борис Михайлович, так всё же, что с ценой, может быть скинем ещё немного? А то ведь всё же не двушка, получается…

— Вторая закрыта. — Веско подтвердил хозяин. — Я и так скинул вам… двушку.

Виктор задумался, пытаясь найти ещё один повод сбавить цену, да так, чтобы это не выглядело попрошайнически перед и его Оксаной, и возможным ежемесячным гостем на ближайшие три года.

Поправив сбивавшийся с ноги хозяйский старый тапок, он скользнул глазами по окну, и вновь вышел в коридор, ища зацепку для продолжения дискуссии.

В коридоре было довольно темно, несмотря на послеполуденное время на улице, поэтому он щёлкнул выключателем, машинально прищурив глаза от яркого света. Оглядев потолок, Виктор вздохнул — особых трещин или потёков сырости не было, да и откуда им появиться с предыдущего осмотра сразу приглянувшейся квартиры?

Переведя взгляд на стену, он заметил несколько чёрных крупных проводов, прячущихся с одной стороны за закрытой дверью, а с другой — в маленькую белую коробочку, прикреплённую к стене, на которой перемигивались красные и зелёные лампочки.

— Борис Михайлович, а вот это что у нас висит? — Обернувшись, спросил Виктор, следовавшего по пятам хозяина. — Сигнализация?

Владелец, с лёгкой ухмылкой, качнув головой:

— Конечно же, нет. Это бесперебойник, для надёжности.

Виктора покоробило такое снисходительное к нему, взрослому образованному человеку, на минуточку — дипломированному дизайнеру — но он постарался не показать свою неприязнь в этот ответственный момент. Тем более, тут-то его и осенило:

— Борис Михайлович, что ж вы сразу не сказали, что проводка не в порядке?

— Проводка-то в порядке, а вот надёжность — первое дело в хозяйстве. — Заявил с оттенком гордости Борис.

Виктор оглянулся, заметил подошедшую Оксану, и, ещё более уверившись, что, как говорится, зацепил жилу, вежливо продолжил:

— Мы-то с Оксаной видим, что здесь в порядке, Борис Михайлович, никаких претензий, да дорогая? — Он выдержал небольшую паузу, надеясь, что Ксанка подыграет.

— Ещё в тот раз убедились. — Среагировала без промедления она.

Хозяин квартиры, чуть приподняв бровь, поинтересовался:

— Так и в чём проблема?

— Но так в той-то комнате, получается, проводка старая, да и трубы, скорее всего, тоже. Вдруг там что, а вы нам даже ключи от неё не оставите? — Почти на одном дыхании выпалил Виктор. — Или всё же посмотрим и эту комнату, чтобы не было никаких вопросов?

Тут-то он и понял, что попал в точку. По какой-то непонятной причине Борис Михайлович всячески не хотел касаться вопроса другой комнаты. Впрочем, хозяин — барин, как известно. Но на этом сыграть оказалось удивительно точной идеей.

— Хм, ручаюсь вам, что там всё в полном порядке. Смотреть вовсе не обязательно. — Проронил владелец. — Но если вам, Виктор, будет от этого спать спокойнее, то ладно уж. Давайте на тысячу меньше ещё, и по рукам.

Виктор мгновенно понял, что больше сбавлять хозяин не будет, ни под каким предлогом. И так можно гордиться своим достижением — как-никак трёшку он сбил, без заламываний рук и причитаний, вполне по-мужски.

Уловив краем глаза согласный, едва заметный, кивок головой Ксанки, он окончательно убедился в верности своего решения и протянул руку Борису Михайловичу.

— В таком случае мы согласны. Подпишем договор?

— Разумеется. Пройдёмте на кухню, молодые люди. — Размеренно проговорил владелец. — Инструкции, как я вам уже говорил, лежат на кухонном столе, ещё для прошлых квартиросъёмщиков распечатывал.

Виктор согласно закивал, про себя не уставая иронизировать над вроде бы и не старым хозяином квартиры, но ведущим себя как некое ископаемое. Сейчас так даже не разговаривают, в конце концов. Даже удивительно, что в тех пожелтевших страницах «правил пользования» не указано петь по утрам гимн. Впрочем, эти самые правила были довольно просты, практически все они подразумеваются при съёме любой квартиры, что было очевидно Виктору. Но владельцу всё требовалось чётко, в письменном виде.

Пройдя на кухню, Виктор похлопал себя по карманам, и понял, что забыл ручку на квартире родителей. Поморщившись, он поднял взгляд на Бориса. Естественно, тот вновь, до неприязни понимающе, улыбнулся, и протянул свою ручку, обёрнутую в стальной корпус. Хорошо хоть не перьевая — подумалось Виктору, ставящему свои подписи под договором.

— Ну вот, молодые люди. Теперь вы здесь полноправно можете жить. Ещё раз напомню, соблюдать всё сказанное здесь. — Борис Михайлович постучал, вернувшейся в его ладонь ручкой, по истрёпанным листкам. — Не шумите, не водите компаний, не смущайте соседей, проверяйте счётчики… Да что я вам говорю, взрослые же люди все, да?

— И не трогайте закрытую комнату с хозяйскими вещами. — Одними губами закончила навязшую присказку хозяина Ксанка, заставив улыбнуться Виктора.

К счастью, Борис Михайлович не услышал этого проявления ёрничества, а его улыбку воспринял за радость от завершения сделки, поэтому закончил свою фразу, как и собирался:

— Ну и, напоследок напомню, не трогать закрытую комнату, с моими вещами.

Вежливо и с улыбками, они распрощались с владельцем. Напоследок тот напомнил, что придёт с ревизией и получением оплаты через месяц, как и договаривались. На это Ксанка лишь страдальчески покивала, явно не менее Виктора уже слегка настрадавшаяся от педантичного Бориса. Виктор же заверил, энергично подтвердил, и всячески соглашаясь, наконец, захлопнул дверь за владельцем, отдавшим в их руки свою ненаглядную квартиру.

— Ну что, заяц, теперь мы живём? — Уже искренне улыбнулся он, мгновенно выкинув из головы хозяина.

— Да… — Оксана обняла его за плечи, заглянув в глаза. — Спасибо, дорогой. Теперь мы будем жить и к работе близко… И как хотим, целиком и полностью!

Теперь всё будет по-другому, гораздо лучше, решил дипломированный дизайнер, задумчиво оценивая как там хозяйский диван — выдержит радость счастливой пары от обретения нового жилья, или вдруг нет? А то Борис Михайлович явно упустил этот пункт в своих любимых инструкциях…

* * *

Сергей брякнул стаканом об стол.

— Не, вам, конечно, повезло. Хата вполне себе богатая. Даже лучше чем твоя, Ксанка. Ну, родительская. — Слегка заплетающимся языком заявил он.

Виктор бросил взгляд на Оксану. Та, выпив пару бокалов вина, пока мужчины пили более крепкие напитки, всё же достаточно раскраснелась и ей явно не понравились слова захмелевшего друга.

— Серёга, сбавь обороты. — Заметил он, покачав в воздухе своим стаканом.

На лице Сергей отразилась игра эмоций: непонимание, удивление, осознание и, наконец, желание слегка раскаяться.

— Извини, Ксана, не хотел обидеть. — Выдал Сергей. — Ну, за взаимопонимание, а? Ребята, как вам тост?

— Отличный! — Поддержал Виктор, подливая Оксане вина.

Та согласно кивнула. В конце концов, она давно привыкла, что их университетского ещё друга иногда заносит. Но за это, в том числе, его все друзья и ценили. Кто ещё может так рубануть или зажечь, обратив в шутку почти всё что угодно? Один танец лунной курочки в аудитории перед лекцией по праву чего стоил? Нет, это даже невозможно описать, только увидеть. Как тогда случайно раньше времени заглянул препод и только Серёга смеялся до конца, даже когда разъярённый профессор ставил ему неуды по своему предмету несколько раз подряд, едва не доведя дело до вывода на комиссию.

— Вот знаешь, Серёга, я просто счастлив, что у нас с Ксаной — теперь вот эта квартира. — Виктор опять махнул стаканом, едва не расплескав прозрачную жидкость внутри него.

— Понимаю. — Сергей запустил руку в карман и достал из пачки сигарету. — Я тоже был бы рад работать в двадцати минутах от дома, а не танцевать в метро с дураками.

— Ну, ты это можешь. — Едко вставила Оксана, явно отыгрываясь за предыдущий пассаж Серёги в её адрес. — И это… Серый, здесь курить нельзя, хозяин же говорил. Иди на лестницу.

— Шо?! Опять на лестницу? Да я не дойду. — Рассмеялся Сергей. — Что за инструкции опять! Кодекс строителя коммунизма?

— Он через пару дней за оплатой придёт. С ревизией, понимаешь? — Положив локти на стол, перегнулась в его сторону Ксана. — А ты что молчишь, Витя?

Виктор задумчиво посмотрел в открывшийся вырез её блузки, особо не размышляя над вопросом курения. Да и в конце концов, ну что такого? Покурит его друг один раз на кухне. Ситуация-то понятная. Если бы он сам смолил, то, как бы сейчас сложно было бы ему встать и пойти на лестничный пролёт. Но с другой стороны Оксана… И он же теперь хозяин, в некотором смысле.

Тем временем, пока он довольно медленно соображал, прорываясь сквозь лёгкий флёр, уже опутавший его сознание, Сергей демонстративно провернул зажигалку в руках, и закурил, вскочив на ноги.

— А теперь па! — И, выпустив дым в потолок, он несколько раз подпрыгнул назад, чуть не упав обратно на кухонный диванчик.

— Ты не в универе и кабаке! — Вскочила Ксана, пытаясь схватить его за грудки. — Вали в коридор!

Виктор поднялся на ноги, и укоризненно посмотрев на Серёгу и Оксану, произнёс:

— Да, успокойтесь вы. Нормально же сидели…

— Тряпка! — Вспыхнула Ксана. — Это наша квартира! Какой ты на фиг муж будешь?

Серёга взмахнул рукой, роняя пепел с сигареты на пол.

— Ну и чёрт с вами, пойду на лестницу. Хозяин, правила, дребедень всякая. Вообще пойду.

И медленно направился в коридор, пыхтя себе что-то под нос. Виктор рванулся было за ним, но посмотрев на злую Оксану, передумал. Дверь всё равно захлопывается, так что он звякнет и он откроет. А пока надо успокоить разбушевавшуюся девушку и вернуть свой мужской авторитет.

Схватив её за плечи, он привлёк Ксану к себе, не обращая внимания на её злобное бормотание и слабые попытки вырваться.

— Всё хорошо… Серёга всегда края не знает, ты ж знаешь. Давай, он пока покурит, а мы ещё немного выпьем, поговорим. — Он мягко, как мог сейчас, усадил её обратно за стул, и подлил ей и себе ещё по чуть-чуть.

— Чёрти бы его драли. — Хмыкнула Ксана, и хорошо приложилась к своему бокалу. — Ещё сейчас обидится, и уйдёт, не попрощавшись. Куролесить под окнами будет…

— Мы на десятом этаже, будет не слышно. Да и поспокойнее он стал, дорогая. Не парься. Покурит и вернётся…

* * *

Сергей, чуть пошатнувшись, нащупал выключатель в коридоре, и, включив лампу, поднёс к глазам что-то, схваченное им в пылу, на кухне. Пожелтевшие страницы… Что за фигня? «Не беспокоить соседей…». Да это же правила, над которыми трясётся их старый хрыч. А ещё, ни в коем случае не шуметь после десяти, да? Его взгляд скользнул по пунктам, привлечённый обведённой красным маркером строчкой. О как: «Ни в коем случае не трогать закрытую комнату». И ещё три… Нет, четыре восклицательных знака после предложения. Каково, а?

И что там он хранит, интересно? Швырнув на пол смятые листки с идиотскими инструкциями, Серёга забычковал сигарету о ладонь. Дурить он любил, да. Но не просто так же. Во всём этом есть смысл. Начхать на идиотов, и жить полной грудью. Вот, кстати, насчёт идиотов. А что же такое этот старый дурак хранит во второй комнате, ммм? Что-то такое, что он не желает держать в своей большой квартире в самом центре? Витька говорил, что он банкир или служащий… Ну, что-то такое. Интересно.

Подойдя к закрытой двери, Серёга уронил на пол бычок, оценивая крепкое дерево. Нет, не вышибить. И замочная скважина… А вот она — простовата. Ещё когда он работал продавцом дисков в магазине, то вскрыть кассу заколочкой было милым приколом. Нет, он не воровал. Но что может быть прикольнее, чем вскрыть закрытую кассу и так и оставить? А на утро такие вопли директора — где, кто, как? Почему всю ночь касса была открыта? А если бы что пропало? А распорядок, инкассация?

Распалившись, Серёга, всегда заводящийся с пол-оборота, вытащил трясущимися пальцами заколку из кармана своей жилетки, и начал сосредоточенно копаться в замке. Где тут собачка? О как. Точняк замку лет двадцать, ещё Ленина помнит. Сейчас будем жечь. Нет, Ксанка и Витёк испортились, шуток уже не понимают. Поэтому он, пожалуй, по-тихому там поприкалывается. То-то будут потом лица у хозяев, когда его друзья съедут, а этот их… Борик… увидит, что в комнате прошёлся танец лунной курочки!

Кое-как провернув заколкой в дверной скважине, он, даже сквозь алкогольный чад, уловил щелчок. Готово. Вот и посмотрим, что там такое, да? Кинув уже ненужный предмет на пол, он повернул ручку и ввалился внутрь.

Слегка покачнувшись, он поморгал, пытаясь приспособить взгляд к темноте вокруг, и начал водить рукой по стене, чтобы отыскать выключатель. Квартирка-то типовая, где-то вот тут, правее дверного косяка, должен быть…

Дверь за ним захлопнулась, заставив вздрогнуть и отступить на два шага назад, обернувшись. Неужто Ксанка пошла за ним, коза? Мало того, что Витька построила, так и его теперь пилить собралась? Но нет. Темнота. Дверь, видимо, от сквозняка вернулась на своё место.

Алкогольные пары придали этой мысли дополнительное очертание — так, получается, даже сквозняк за Борю? Не входить, да? А вот он, Серега, уже внутри, так-то. И, поддавшись желанию чудить, он, вскинул локти на уровень плеч, и издав горловое кудахтанье, приставив мыски туфель друг к другу, начал двигаться назад, от двери. Вот она, курочка-то. И сейчас она взлетит!

Хмыкнув, роняя незаметно для себя, слюну на пол, Сергей подпрыгнул, раскинув руки и имея намерение привычно приземлиться на колени, чтобы ловить аплодисменты восхищенной и, как минимум, полупьяной, публики.

Однако темнота ему в этом помешала, потому что приземлился он левым коленом обо что-то твердое и острое, как будто ящик. Скривившись от боли, он поднялся на ноги, слегка протрезвев от режущей боли в ноге.

— Ах, вот как…

Похлопав себя по карманам, он нащупал зажигалку, и пару раз щелкнул колесиком, рассыпая искры, прежде чем она дала устойчивый огонек пламени.

Оглянувшись, он увидел, что приземлился действительно на открытый деревянный ящик, отбив с него одну из планок. Внутри поблескивал непонятный хлам. Переведя взгляд вниз и чертыхнувшись, он разглядел свою штанину, порванную в двух местах. Приложив руку к колену, он ощутил, что поцарапался довольно сильно, на пальцах осталась пара капель крови.

— Да сжечь тут всё нафиг. Долбаная комната!

Вызверился Сергей, на которого вновь нахлынуло опьянение. Поэтому заметить, что по стенам, потолку и полу на мгновение вспыхнул фиолетовый узор, он не удосужился.

Вознеся ногу над кучей неясного хлама в ящике, он резко опустил её, услышав треск и скрежет. Вот тебе, Боря, вот! С твоей комнатой, сталинскими правилами и прочей ересью! Только колено из-за тебя расцарапал… Да и брюки новые покупать! Раз, раз!

Не удержав, от пьяной злобы, застившей глаза, равновесия, он выронил из руки зажигалку, упавшую прямо в ящик, который он размеренно утрамбовывал пяткой. Упав, та погасла, лишь на мгновение четко осветив содержимое. Растрескавшиеся колбочки, странные фигурки, вроде детских солдатиков, и много-много ткани.

Остановившись, Сергей наклонился, чтобы нащупать зажигалку, извлечь пламя, и продолжить свою месть порядкам и ограничениям, которые он не мог выносить с самого детства, да с тех самых пор, когда его в первый раз привели в «детскую комнату», за такую малость, как разбитое мячом окно…

Его пальцы раскидывали битые осколки и тряпье, наощупь, в поисках родимой зажигалки. Облизывая губы, он сплюнул скопившуюся горькую слюну. Естественно, поэтому он вновь не обратил внимания на две вспышки.

Два огонька появились под потолком, медленно передвигаясь к нему. Тихий всхлип раздался в тёмном помещении, но и его не услышал Сергей, наконец-то нащупавший свою собственность, успев только пару раз порезаться о битое им же самим стекло.

Поэтому когда две сильные руки легли ему на плечи, он вздрогнул и резко дернулся, потеряв равновесие, начав заваливаться прямо на многострадальный ящик.

Впрочем, упасть ему не дали. Руки удержали его в стальном захвате, так, что он прямо таки повис на них, дергая ногами, чтобы нащупать твердый пол под ногами и вновь обрести равновесие.

Нечто не позволило ему сделать этого, дернув его, наоборот, вверх. Зависнув над полом, как будто в чернильной пустоте космоса, он задрыгал рукой, увидев уже те самые огоньки, оказавшиеся на уровне его глаз.

Кто-то разглядывал его, жестко сжимая плечи Сергея буквально стальным захватом.

— Да что за щутки?

Последний раз вспылил он, щелкая зажигалкой. Ему повезло — огонек занялся с первого раза. Высвеченный слабым пламенем силуэт был как будто полупрозрачен, но вот блеск алых глаз и голубоватых когтей, держащих его над полом он увидел сразу же.

Этого хватило, чтобы подсознание милостиво позволило ему потерять сознание — нервное напряжение, наслоившееся на алкогольное опьянение позволило ему сделать это. Зажигалка, потухнув, упала, с тихим стуком.

Поэтому он вскрикнул только один раз. Когда нечто, удовлетворившись результатом осмотра, вспороло заблестевшими во тьме синевой когтями его живот. Ткань, кожа, мясо были пронзены за одно короткое мгновение, распоров брюшнину.

Сергей открыл глаза, издав тот самый тихий всхрип, но больше сделать не смог, потому что когти, оставшиеся внутри его тела, резко вспорхнули вверх, проникая в грудную клетку и разрывая мешки легких. На губах человека выступила пена, по телу побежало липкое.

Судорожно дернувшаяся нога заставила туфлю упасть на пол. Это был, пожалуй, самый громкий звук за всю расправу. Дальше всё происходило в абсолютной тишине — нечто вырвало когти из его тела, заставив разойтись ребра в стороны, как распустившийся бутон цветка. И схватило его за шею, оставив подвешенным в чернильной тьме комнаты.

Сергей уже умер, и потому не чувствовал, как медленно стекает кровь и его распотрошенного тела, застывшего в воздухе. Как она медленно каплет, смешавшись с непереваренной пищей, и жидкостями из его брюха. Как размокает туфля…

По стенам, потолку, полу — вновь вспыхнула на мгновение синяя вязь древних знаков. И исчезла.

* * *