Помоги проекту - поделись книгой:
Говорят: любить людей, неприятных нам, — зачем? А затем, что в этом радость. Испытай это, и ты узнаешь, правда ли это.
Одни люди ищут блага во власти, другие — в любознательности, в науках, третьи — в наслаждениях. Эти три рода вожделений образовали три различных школы, и все философы следовали какой-либо из трех. Те же, которые более других приблизились к истинной философии, поняли, что всеобщее благо — предмет стремления всех людей — не должно заключаться ни в одной из частных вещей, которыми могут владеть только одни и которые, будучи разделены, скорее огорчают их обладателя отсутствием недостающей части, чем доставляют наслаждение той частью, которая ему принадлежит. Они поняли, что истинное благо должно быть таково, чтобы им могли обладать все сразу, без убыли его и без зависти, и чтобы никто не мог потерять его помимо своей воли. И благо это есть: благо это в любви.
Мы ищем похвалы, одобрения. А отплаты за то хорошее, чтò мы делаем, нам не может быть никакой, потому что нам в жизни нашей дано такое великое благо — жизнь, что с самым большим усердием мы никогда не отработаем за него.
Если люди делают зло, они делают зло самим себе; тебе же они не могут сделать зла. Ты рожден не для того, чтобы творить зло и грешить вместе с людьми, но для того, чтобы помогать им в добрых делах и в этом находить свое благо.
Знай и помни, что если человек несчастен, то он сам в этом виноват, потому что Бог создал всех людей для их счастья, а не для того, чтобы они были несчастны.
Из всего того, чтò Бог предоставляет нам в этой жизни, Он одну часть отдал в наше полное распоряжение: она составляет как бы нашу собственность; другая же часть находится вне нашей власти, не принадлежит нам: все, чтò другие могут отнять у нас, не принадлежит нам, а все то, чему никто и ничто не может помешать и повредить, составляет нашу собственность. И Бог по Своей благости дал нам в нашу собственность как раз то, чтò и есть настоящее благо. Бог не враг нам; Он поступил с нами, как добрый отец: Он не дал нам только того, чтò не может дать нам блага.
Жизнь моя — не моя, и потому и целью ее не может быть только мое благо: целью ее может быть только то, чего хочет Тот, Кто послал меня в жизнь. Хочет же Он любви всех ко всем, того самого, в чем и общее и мое отдельное благо.
Если мы несчастливы, то это значит только то, что мы делаем не то, чтò должно, или не делаем того, чтò должно. Так что не только благо есть последствие исполнения долга, но наш долг в том, чтобы мы испытывали благо.
**** МАРТ.
1 МАРТА.
Часто думают, что исполнение закона Бога трудно. Это неправда. Бог ничего не требует от нас, кроме любви к ближнему. А любить не трудно, а радостно.
Не надо думать, что старая вера истинна оттого, что она старая. Закон Бога, чем дольше живут люди, тем больше уясняется, становится понятнее, проще и тверже. Думать, что надо верить точно так же, как верили деды и прадеды, все равно, что думать, что твоя детская одежа будет тебе впору, когда ты выростешь.
Для истинной веры не нужно ни великолепных храмов, ни золотых украшений, ни органов, ни пения. Напротив, истинная вера входит в сердце всегда в тишине и уединении.
Вера человека состоит не из тех многих вещей, в которых он сомневается и которым старается верить, но из тех немногих вещей, в которых он так уверен, что ему кажется, что он всегда знал их.
Не требуется исключительного глубокомыслия, чтобы понять, чтò надо сделать, чтобы воля была доброй. Неопытный в понимании мирового целого, неспособный разобраться, дать отчет во всех событиях, совершающихся в нем, — я спрашиваю себя только об одном: согласен ли я, чтобы побуждения, которыми я руковожусь в поступках, стали обязательным законом для всех? Если нет, то мои побуждения негодны, и негодны не только вследствие вреда, который может приключиться от них мне или другим, но потому, что они непригодны для того, чтобы стать основой законов, обязательных для всех; а между тем, разум заставляет меня непосредственно уважать такие законы; хотя я еще и не понимаю, на чем основано это уважение, но понимаю то, что уважаю я в этих законах нечто такое, чтò по своей ценности далеко превосходит все подсказываемое мне склонностями, и что поступать из одного только уважения к нравственному закону есть такой долг, перед которым должно отступить всякое другое побуждение.
Истинная религия делает нас из рабов Божьих сынами Бога. Раб исполняет волю Бога из страха, сын — из любви к отцу.
Верить в то, что Бог существует, и знать Бога — не одно и то же. Верить, что Он существует, значит удивляться на Него и бояться Его. Знать Бога значит любить Бога, положиться на Него и жить по Его закону.
Человек может пользоваться тем преданием, которое перешло к нему от мудрых и святых людей прошедшего, но он сам должен проверить своим разумом то, чтò передается, и откинуть от предания то, чтò несогласно с разумом, и принять то, чтò согласно с ним. Каждый человек должен сам устанавливать свое отношение к миру.
Религия есть такое состояние, при котором поступки обусловливаются не соображениями об этой только, временной жизни, но соображениями обо всей, вечной, бесконечной жизни.
2 МАРТА.
Человек живет духом, а не телом. Если человек знает это и жизнь свою полагает не в теле, а в духе, то закуй его в цепи, посади на железные запоры, он всегда свободен.
Все наши беды оттого, что мы забываем про то, что Бог живет в нас, и продаем этого Бога за чечевичную похлебку телесных радостей.
Говорить о том, что основа всего телесная и что духовное есть произведение телесного, все равно, что сказать, что основа моей телесной жизни есть та пища, которой я питаюсь. Хотя совершенно справедливо, что без пищи я бы не мог жить, и что все мое тело есть только превращенная пища, вся моя телесная жизнь не есть пища. Пища есть только одно из условий моей телесной жизни, жизнь же моя зависит от сложного устройства моего тела со всеми его отправлениями.
То же самое и про тело и духовное существо. Хотя я не знаю всего моего духовного существа без тела, я знаю, что тело есть только одно из условий сознаваемого мною духовного начала. Не было бы тела, не было бы не только пищи, но и самого понятия пищи. Точно так же не было бы духа, не было бы ни тела, ни этого понятия. Начало всего — мое духовное сознание жизни.
Без веры в жизнь вневременную и внепространственную не может быть ни разумной, ни доброй, ни счастливой жизни.
Человек сознает в себе две жизни: одну — телесную, которая постепенно ослабляется и идет к смерти, и другую — духовную, которая постоянно усиливается от рождения и до смерти. (Лao-Tce прекрасно говорит, что то, чтò слабо и гибко, как ребенок, то могущественно и полно жизни; то же, чтò сильно и твердо, то близится к смерти.) Если человек не знает этой второй, увеличивающейся, усиливающейся жизни, он находится в положении человека, приговоренного к казни, которая не переставая понемногу совершается. Положение это ужасно, но стоит человеку сознать себя в своем духовном существе, и он видит обратное: уже не постоянное уничтожение, а постоянное возрастание того, чтò он считает собою.
В теле нет жизни. Тело живет только душою. Если и кажется иногда человеку, что он живет одним телом, то это значит только то, что он не знает, в чем его жизнь. А знать то, что живешь не телом, а душой, нужно для хорошей жизни.
Я для Бога — другой Он. Он во мне находит то, чтò вечно будет подобно Ему.
Философ Кант говорил, что две вещи всегда и все больше и больше удивляют и возвышают его: это — вид звездного неба и сознание того закона добра, который человек сознает в своей душе.
Я — то же, чтò и Бог, но только Он — Он, а я — я.
3 МАРТА.
Только поговори с человеком, вглядись хорошенько в его глаза, и ты почувствуешь, что ты родня ему, что ты как будто прежде, давно знал его. Отчего это? Оттого, что то, чем ты живешь, одно и то же в тебе и в нем и во всех людях.
Люди не считают дурным есть животных оттого, что ложные учителя уверили их в том, что животные предназначены Богом на пользование людей. Это неправда. В каких бы книгах ни было написано, что не грех убивать животных, в сердце всех нас написано яснее, чем в книгах, что животное нельзя убивать, а надо жалеть так же, как и человека. Мы все знаем это, если не заглушаем в себе совести.
Какой бы ни был на наш взгляд человек дурной, как бы он ни был противен, надо думать и говорить себе так: человек этот противен мне, но противно в нем мне его тело, его голос, его речи, его дела. Душа же его одна со мною. В нем живет тот же дух, какой живет и во мне. В каждом человеке надо искать то, чтò соединяет с ним, а не то, чтò отделяет от него.
Китайский мудрец Конфуций сказал: уважать всякого человека, как самого себя, и поступать с ним так, как мы желаем, чтобы с нами поступали, — выше этого нет ничего.
Чем больше живет человек не для тела, а для души, тем больше он чувствует свое единство со всеми живыми существами.
Есть два способа познания внешнего мира:
Один, самый грубый и неизбежный, — способ познавания пятью чувствами. Из этого способа познания не сложился бы в нас тот мир, который мы знаем, а была бы путаница, в которой мы никак не могли бы разобраться.
Другой способ состоит в том, чтобы, познав себя, посредством любви к себе, познать потом, посредством любви к другим существам, эти другие существа: переноситься в них и жить ими. Люди телами своими как будто разделены и не могут быть познаваемы друг другом, но любовью они всегда могут в мысли переноситься друг в друга. Этим способом мы истинно познаем другие существа. Человек всегда может выйти из себя и войти в другого, и не только в одного другого человека, но в жизнь всего мира. В этом великое благо человека.
Мы телами отделены, но духом связаны со всеми живыми существами.
Некоторые из колебаний духовного мира мы чувствуем, некоторые еще не дошли до нас, но они идут, как идет свет от звезды, еще невидимой для нашего глаза.
Все души принадлежат к одной и той же семье, все одного происхождения, одной природы, все оживотворены одним и тем же светом и все стремятся к одному и тому же центру, одному и тому же благу. Это великая истина, величайшая для нас истина, лежащая во всех религиях. Истина эта доказывается не только разумом, но всякий человек без доказательств чувствует ее.
Сознание своей жизни в духе и признание того же в других людях несовместимо ни с подчинением, ни с покровительством, ни с благодетельствованием одного человека другому, оно совместимо только с любовью.
4 МАРТА.
Бояться Бога хорошо, но еще лучше любить. Лучше же всего воскресить Его в себе.
Есть такое арабское сказание: Моисей будто бы, странствуя в пустыне, услыхал, как один пастух молился Богу. Пастух молился так: «О, Господи, как бы мне сойтись с Тобой и сделаться Твоим рабом. С какой бы радостью я обувал тебя, мыл бы твои ноги и целовал бы их, расчесывал бы Тебе волосы, стирал бы Тебе одежду, убирал бы Твое жилище и приносил бы Тебе молоко от моего стада. Желает Тебя мое сердце». Услыхав такие слова, Моисей рассердился на пастуха и сказал: «Ты богохульник. У Бога нет тела. Ему не нужно ни одежды, ни жилища, ни прислуги. Ты дурно говоришь». И пастух опечалился. Не мог он представить себе Бога без тела и без телесных нужд, и не мог он больше молиться и служить Богу и пришел в отчаяние. Тогда Бог сказал Моисею: «Зачем ты отогнал от Меня верного раба Моего? У всякого человека свои мысли и свои речи. Чтò для тебя нехорошо, то для другого хорошо; чтò для тебя яд, то для другого мед сладкий. Слова ничего не значат; я вижу сердце того, кто ко Мне обращается».
Чтò такое Бог? Бог — это бесконечное все, чего я сознаю себя частью. Бог — это то, к чему, хочет ли он или не хочет этого, стремится всякий человек, то, в стремлении к чему состоит жизнь всякого человека. И потому Бог есть то, чтò необходимо, неизбежно существует для всякого человека. Бог неизбежно существует для всякого человека, но ни один человек не может понять Его. Если бы человек понял Его, он бы дошел до Него, и стремиться бы некуда было и не было бы жизни.
Сознание своего отдельного существа есть сознание себя — человека. Сознание всего есть сознание Бога. Мы обладаем обоими этими сознаниями.
Любовью, т.-е. расширением своих пределов, человек приближается к Богу, но любовь не есть свойство Бога, как говорят обыкновенно: любовь есть свойство человеческое.
Человек не может не признавать того, что есть закон его жизни. Вот это-то признание закона своей жизни и есть признание существования Бога.
Поделиться книгой: