Помоги проекту - поделись книгой:
Мария Артемьева
ТЕМНАЯ СТОРОНА РОССИЙСКОЙ ПРОВИНЦИИ
СТРАХИ СОВРЕМЕННОГО ЧЕЛОВЕКА
Чего мы боимся? Задумывались ли вы когда-нибудь об этом, дорогой читатель? Почему так манит людей все страшное, таинственное? Почему дети рассказывают друг другу о Черной Руке и Гробе на колесиках, а взрослые склонны интересоваться такими мистико-романтическими историями, как легенда о Белой Даме?
Детская страшилка и взрослая городская легенда — так ли уж принципиальна разница между ними? Думается — нет. Основные различия — в уровне изложения материала.
На самом деле и детские страшилки, и городские мифы, и занимательные байки, рассказываемые путешествующими у костра, — все это часть фольклора, творческого наследия, создаваемого здесь и сейчас нашими современниками.
Зачем их рассказывают?
Разумеется, главное предназначение такого творчества, как и всякого другого, — увлекать и развлекать. Но это не все. Само появление страшных историй на какую-либо тему есть выражение подсознательного беспокойства и страха человека, стремящегося осмыслить окружающий мир и тем самым сделать его более безопасным.
Таким образом, городские легенды — это олицетворение страхов современного человека. И наиболее простой и близкий путь, позволяющий изжить их.
Часто в таких историях содержится мораль, жизненная мудрость, позволяющая человеку упорядочить экстремальный опыт бытия.
«Не лезь ночью в заброшенный дом — это опасно». «Не бери в попутчики случайного человека — он может оказаться грабителем или убийцей». «Не пытайся одолеть гору, не имея сноровки».
Казалось бы, простые истины. Но они куда лучше усваиваются, если запрятаны на дне пугающего, переданного взахлеб рассказа об ужасе, который кому-то довелось пережить. Эмоции заставляют задуматься. Так же, как любая сказка, в которой ложь и намеки на правду перемешаны в равной пропорции.
Очень часто городская легенда является носительницей исторического опыта народа. Она может передавать слухи и впечатления о реальных событиях — и таких историй немало в этой книге, — а может, художественно переосмысляя опыт поколений, повествовать о более общей истине. Это тот случай, когда легенда превращается в миф и рассказывает не о самих событиях, а о том, какими они должны быть, потому что таково представление людей о них. Миф не историческая хроника, но он позволяет понять отношение к изложенным в ней фактам.
Вот любопытный пример: исследуя легенды разных городов России, можно обнаружить три вида сюжетов, которые повторяются и присутствуют практически в каждом регионе в виде некого обязательного канона.
Попробуйте угадать — какие?
Подсказка: первый сюжет связан с кладами. Второй — с любовницей губернатора или другого значительного лица. Третий — с подвалами НКВД…
Где бы вы ни жили в России, дорогой читатель, подобные сюжеты вам наверняка знакомы и вы сами можете рассказать ту или другую историю на эти темы. Если, конечно, когда-нибудь интересовались местными легендами.
А они есть везде. И не так важно, в маленьком или крупном городе вы проживаете, в столице или небольшом поселке где-то в глубинке.
История России — долгая, беспокойная и совершенно непредсказуемая. Бывало, на месте деревни здесь вырастал город, вместо бывшего города после набега и пожара оставались крохотные деревни. Или и то и другое заливало водой, и гладь искусственного моря хоронила под собой тайны прошлого, как это случилось, к примеру, с древней Мологой. А заброшенные города и поселки? Даже в относительно близкий нам по времени период немало их исчезло, ушло в небытие. Немало и возникло.
Общность некоторых сюжетов говорит о том, что Россия — страна с единым историческим пространством. Но это, разумеется, не означает, что все в ней единообразно. Есть масса оригинальных легенд, нигде больше не встречающихся. Иногда настолько странных, что они не просто пугают, а и всерьез озадачивают (как, к примеру, легенда, вдохновившая автора на рассказ «Тварь из колодца»).
Такие необычные сюжеты выдумать невозможно, потому что «это же просто не укладывается в голове»! И еще о них говорят: «Нет дыма без огня».
Не менее любопытны легенды, родившиеся из столкновения (а где-то и противостояния) современного человека и таинственных сил природы, не желающих исчезнуть под гнетом наступающей цивилизации.
Оказываясь посреди леса или у реки в незнакомых условиях, наш современник погружается в мир стихий — тот, который давным-давно покинули его предки. В этом мире многое кажется необъяснимым. Чтобы понять его правила игры, наши сородичи на заре времен выдумывали божков и духов. Нынешний горожанин создает новые образы, новые загадочные объекты непознанного. Рационализируя, он пытается постичь природу. Бурная история России, ее тайны, загадки и мятежная природа во всей мистической непостижимости — тема данной книги.
Итак, читатель, темная сторона снова ждет вас!
Открывайте книгу — будет интересно и страшно.
И страшно интересно — тоже.
ДОМОВЕНОК
Археологи, ведущие раскопки, знают, как небезопасны тайны древних цивилизаций. Самодеятельные «черные копатели» с экзотическими ужасами обычно не сталкиваются — их поле деятельности, как правило, скромнее и кажется почти уютным, домашним: это заброшенные деревни, оставленные поселки, поля битвы, где покоятся не захороненными тела павших.
Но даже самая простая тайна, скрытая в земле, остается тайной. И она может отомстить любому, кто обойдется с ней бесцеремонно.
— Вот теперь считай что пришли, — сказал Павел Тимофеевич и простер узловатый палец, указывая на зеленый холм впереди, на вершине которого на фоне быстро бегущих облаков возвышались два курчавых раскидистых тополя. — Здесь.
Иван с Серегой переглянулись.
— В смысле? — недоумевая, спросил Серега. — Это и все?
Старик кивнул.
Несмотря на возраст и старческие немощи, ходок Павел Тимофеич был отменный и до места добрался раньше обоих парней. Правда, он шагал налегке. А ребята тащили рюкзаки с инструментами и аппаратуру.
— Я не понял. Тимофеич, че за разводки? — озираясь, спросил Сергей. Иван нахмурился.
— Деревня-то где?
— Здесь и есть. Здесь моя деревня, здесь, как говорится, мой дом родной… Малая Горка. Она самая. Вот.
Старик приблизился к деревьям и одобрительно похлопал ладонью по толстому, поросшему мхом стволу.
Кто-то прибил к тополю ржавую железяку — когда-то она была деталью огромного комбайна — и аккуратно вывел на ней белой масляной краской: «Деревня Малая Горка, родина Гусева Павла Тимофеевича. На этом месте стоял дом моего отца. 1908–1989».
Странное надгробие, подумал Серега и усмехнулся.
— Впервые вижу памятник дому, — сказал он Ивану так, чтобы старик не расслышал.
— Вообще-то я рассчитывал на большее. — Иван скинул рюкзак и принялся разминать затекшие плечи и шею. — Думал, тут еще дом
— Дом
— Ничего, не заблудимся! Спасибо, Тимофеич.
— Да на здоровье. Пошел я.
Старик постоял еще с минуту, поглядел, как ребята разбирают инструменты, побурчал что-то и, наконец, ушел — ходко переставляя по грунтовухе скрюченные подагрой ноги.
— Ну что? Раз-два взяли? — сказал Иван, подмигнув Сереге. И включил миноискатель.
Добычу первого дня вряд ли можно было считать ст
Ориентируясь на показания приборов, нащупали пустоты в земле, сняли лопатами верхний пласт почвы и, обнаружив прогнившие половые доски, подняли их, вскрыв капитальный подвал с каменной кладкой. Отыскав проход, спустились вниз и там, среди куч разнообразного заплесневелого мусора, откопали старинный сундук.
В длину чуть меньше метра, он был вырезан из темного крепкого дуба и обит со всех сторон фигурными железными полосками. Небольшой висячий замок держал крышку.
Очистив находку от земли, Иван сбил запоры резким ударом лопаты: с хрустом посыпалась ржавчина, и дужка замка переломилась пополам.
Серега отбросил крышку. Парни, стукнувшись головами, в нетерпении заглянули внутрь.
От укрытой в глубоком подполе старинной емкости они ожидали самых приятных сюрпризов: если не клада, золота-серебра, то хотя бы ценных вещей, припрятанных бережливыми хозяевами. Да хоть бы и стеклянный полуштоф с романовскими орлами[1] сгодился бы!
Но то, что обнаружилось в сундуке, потрясло своей неожиданностью: среди блеклых, порыжелых от времени остатков белого атласа с осыпающимся кружевом по краям лежали крохотные младенческие мощи. Высохшая, пергаментно-желтая кожа туго обтягивала маленький, с кулак величиной, вытянутый череп, местами обнажая два ряда крохотных зубов. Голова отпала от туловища, вероятно, из-за недавнего удара, сотрясшего сундук. Тоненькая ручка с проступившими наружу костями сжимала старинную погремушку, сплетенную из бересты.
— Ни хрена себе! — сказал Серега. — Не сюрприз, а прямо приз сюр какой-то.
Он вынул из кулачка трупа погремушку и встряхнул ее. Внутри плетеной коробочки нежно звякнул колокольчик. Серега засмеялся.
— Смотри-ка ты! Прикольно!
Иван его восторгов не разделил.
— Ребенок, — сказал он и поежился. — Жаль, хороший сундук.
— Почему жаль? — спросил Серега.
— Потому что это ведь… гроб. Клади обратно мальцу его игрушку.
— Шутишь? — возмутился Серега. — Какой гроб? Сундук. Смотри, какой классный!
— Слушай, это перебор. Я по кладбищам не мародерствовал и не собираюсь начинать…
— Ты еще скажи, что мертвецов никогда не грабил! Ага. Тут вся деревня мертвая. А для копателя вообще… Везде — погост! И нечего мерихлюндиями страдать.
Парни заспорили. Серегу никакие Ивановы доводы не впечатлили, а про этику и мораль он вообще говорить отказался.
— Иди ты, Ваня, знаешь куда?!
Спор распалил Сергея, и он уже из принципа не хотел уступить:
— Надоели эти левые терки, бро.
Рывком вскинув сундук повыше, Сергей перевернул его и вытряхнул все содержимое вниз, в черную подвальную яму. Иван вздрогнул, услыхав, как сухо защелкали рассыпающиеся детские косточки по каменному полу — словно шелуха от семечек. Сундук Серега оставил. И погремушку тоже.
— Вот так, — сказал он, очищая запачканные землей ладони. — Прах к праху. Ну что, пошли? А то уже солнце на закате.
Прикрыв раскоп досками и дерном, парни собрали инструменты. Найденную мелочевку — монеты, пробки, гвозди, детали запоров, петли, краник от самовара, погремушку и прочее такое — рассовали по пластиковым пакетам и сложили в сундук, а сам сундук Серега поставил на легкую складную тележку с колесиками, прочно закрепив груз двумя растяжками.
Вернувшись домой — в избу, которую они сняли для проживания в селе Никольском на время раскопок и поисков, — они почистили сундук щеткой и поставили в горнице.
— Красотень! — возгордился Серега, разглядывая находку. — Жаль, конечно, что фактически пустой был. Но сундучок и сам по себе хорош. Ты только глянь! Красавец. И пахнет большими деньгами. Я чую!
Серега радовался, вполне довольный собой.
Иван нахмурился. Деньгами? От сундука исходил сладковатый запах могилы. И еще этот звук… сухой треск, щелканье костей по камням. Он не мог забыть его.
Мрачное настроение, как предвестник будущих бед, навалилось на Ивана, наползло и бесцеремонно задавило его надежды приятно и с пользой провести летний отпуск. Почему-то в такое счастье больше не верилось.
Среди ночи Иван проснулся. Чернильная темнота заливала комнату, сквозь низкие окошки ни лучика света не проникало в избу. Деревня — не город. Единственный на всю кривую улочку фонарь выключали после двух часов ночи, исходя из той здравой мысли, что нормальные люди ночью спят. А ради других, ненормальных, электричество транжирить глупо, ни к чему.
И тишина здешняя — ни сигнализация нигде не завоет, ни телевизор у соседей не бормочет, ни подростки не ржут под окнами — мучила Ивана, вызывала у него, выросшего в городе, смутное беспокойство.
Открыв глаза, он прислушался: шуршание мышей в стенах, шорох в погребе или скрип рассохшейся деревяшки на чердаке — любая мелочь настораживала, распаляла воображение.
Вот где-то над головой доска вздохнула и опустилась. Что-то звякнуло. Тоненько, едва различимо. И снова. И еще раз. Дзынь-динь. Колольчик?
Серега спит на веранде, ему и горя мало. А в доме что-то стучит и позвякивает. Кто-то бродит босыми пятками по вздыбившейся горбом половой доске, скрипит и трясет колокольчиком. Но где? Не примерещилось ли? Звук может доноситься откуда угодно — с веранды, из сеней, с чердака. Не разобрать. А может, из подпола? Или из самой земли?
Обливаясь потом, Иван сел в постели. Надо бы проверить, посмотреть.
Короткий глухой стук за печкой, и сразу вслед за тем — звонкая россыпь нежного «дзынь-динь-динь» над головой. Все-таки, наверное, на чердаке.
Иван поднялся и, затаив дыхание, подкрался к дверям. Выглянул в сени — темно. Где-то за стеной — тихое бормотание. Что за напасть? Надо бы зажечь свет.
Высунувшись из приоткрытой двери в прохладные сени, Иван захлопал рукой по стене в поисках выключателя. Нашел, но свет, как назло, не загорелся. Наверное, подстанцию отключили. Или пробки выбило при скачке напряжения.
«На веранде у плиты были спички», — вспомнил Иван. Вытянул вперед руки и пошел, на ощупь отыскивая в темных сенях выход на веранду.
Теперь он слышал только собственное тяжелое дыхание и чувствовал, как дергается от напряжения кожа на затылке. Наверное, кто-то смотрит на него. Наблюдает…
Не выдержав, Иван рванул через коридор, не разбирая пути. По дороге что-то свистнуло рядом с его ухом и обожгло кожу, но Иван не остановился.
Грохнув дверью, выбежал на веранду, подскочил к плите, трясущейся рукой нашарил спички и зачиркал ими, ломая одну, другую… Спички отсырели и гореть не желали.
— Кой черт ты тут топчешься как слон… Ванька!
На веранде вспыхнул свет. Заспанный Серега стоял, поеживаясь со сна. Руку он держал на выключателе.
— Что такое?
Моргая и щурясь, Сергей смотрел на Ивана.
— Что это у тебя? На щеке. Кровь?!
Поделиться книгой: