Помоги проекту - поделись книгой:
Недостаточно было снабжение фонарями Табулевича и телефонами, вместо которых присылали непригодные для постов электрические фонари и корабельные телефоны. Из необходимых по мобилизационному плану 28 наблюдательных постов (16 постоянных и 12 временных) действовало лишь 8, из которых 5 — на маяках. В течение года два поста (в заливе Ольги и на м. Майделя) предполагалось закрыть. Оставшиеся 6 постов (5 маячных) не могли обеспечить флот необходимыми данными. А планировалось иметь во Владивостоке центральную групповую телефонно-телеграфную станцию, мощную береговую радиостанцию, 5 узловых станций (в Посьете, Славянке, Разбойнике, Владимиро-Александровске и Ольге), 28 постов на юге Приморья и 6 постоянных и 1 временный пост в районе лимана р. Амур и у Николаевска-на-Амуре. Для развития этой сети в Сибирской флотилии была создана Служба связи под командованием подполковника корпуса флотских штурманов В.З. Лукина Владивостокским районом береговых наблюдательных постов и станций руководил поручик по Адмиралтейству И.П. Семёнов{118}. Уже к 1911 г. удалось развернуть сеть из 15 постоянных и временных постов вместо 8 в 1910 г. Однако от планировавшегося развёртывания сети флотских наблюдательных постов в устье Амура было решено воздержаться из-за отсутствия там корабельного состава Можно считать это решение ошибочным, ведь в это время в Хабаровске создавалась база Амурской флотилии речных кораблей, и оборону устья реки и лимана можно было поручить ей.
Окончательное развёртывание системы наблюдения и связи на Дальнем Востоке было завершено только к 1913 г. К этому времени система развёртывалась на участке от залива Посьета до залива Владимира. На этом участке имелись 1 центральная и 5 групповых радиостанций, мощная радиостанция «Владивосток», 7 подвижных радиостанций и 15 наблюдательных постов{119}. Система постов флота у Владивостока и Николаевска-на-Амуре дополнялась постами наблюдения и береговыми батареями приморских крепостей. Однако устаревшая искровая станция «Владивосток» была заменена на новую только в 1916 г. Подвижные автономные радиостанции фирмы «Сименс и Гальске» имели дальность 250 миль. Для передвижения они имели 3 двуколки и мачты высотой 12 м. Обслуживались персоналом в 12 человек и могли быть развёрнуты за 25 минут. Групповые станции, поставленные в 1912 г., имели дальность 125 миль. Они располагались в Посьете, Славянке, Разбойнике, Владимиро-Александровске (залив Америка, ныне Находка) и Ольге. Для подготовки радистов в декабре 1912 г. был открыт 6-месячный класс при радиостанции «Владивосток». Первый выпуск составил 13 человек из 17 зачисленных на учёбу. В 1914 г. действовало уже 28 постоянных постов и 11 временных{120}. Уже в годы войны была в составе службы связи организована ремонтная партия для обслуживания телефонных линий и радиостанций. В 1915 г. ею было отремонтировано 5 вёрст воздушных кабелей и 41 верста подводных, 19 из 104 имеемых телефонных аппаратов и 5 радиостанций. Штатная численность службы связи в 1915 г. составила 8 офицеров, 34 кондуктора и 366 нижних чинов. Поскольку служба имела сильный некомплект (имелось 7 офицеров, 15 кондукторов и 326 матросов и унтер-офицеров), то был открыт специальный класс подготовки кондукторов, в котором за 1914 г. выдержали экзамен 22 человека. В зимнее время сигнальщики службы проходили дополнительное обучение для обслуживания телефонов и радиосвязи{121}. Однако с началом Гражданской войны созданная сеть пришла в упадок, и уже в 1918 г. закрыто 12 постов. А после окончания Гражданской войны военно-морские силы на Дальнем Востоке были вообще ликвидированы в ходе реформы, проводившейся в середине 1920-х гг. Только с воссозданием флота на Тихом океане с 1932 г. начинается воссоздание сети наблюдения (СНИС). Помимо системы связи военно-морского флота на Дальнем Востоке имелись радиостанции и военного ведомства и Министерства почт и телеграфа. Так, в 1909 г. были оборудованы радиостанции в Николаевске-на-Амуре и в Петропавловске-Камчатском, а в 1912 г. — ещё станции в Анадыре и в Охотске, а также ещё две — на побережье Северного Ледовитого океана. В 1912 г. была оборудована радиостанция на Русском острове мощностью 20 кВт с дальностью действия до 1200 км. В 1913 г. удалось организовать радиолинию, связывающую Владивосток с Москвой{122}.
Подводя итог развитию сети наблюдения на Тихом океане в начале XX века, можно заметить, что её развитие постоянно отстаёт от потребностей флота, а форсированное развитие её элементов в годы войны не может достичь необходимого эффекта. Такое положение станет на долгие годы характерной чертой нашего флота, не изжитого до сих пор. Создание сети берегового наблюдения и управления силами флота стало возможно только после создания радио, до этого береговые посты играли полицейскую роль и не могли оперативно представлять флоту необходимую информацию. Отсутствовал в российском флоте и планомерно функционирующий разведывательный аппарат. Создание постоянной морской агентурной разведки стало возможно лишь с 1907 г., когда впервые были выделены специальные средства на эти цели в бюджете флота{123}. Русско-японская война показала необходимость создания такой системы, но импровизация военного времени не могла заменить упущенного в мирные годы.
Система наблюдательных постов на Тихом океане была в основном создана в годы, предшествующие Первой мировой войне. До сих пор в архивах хранятся журналы и документация этих постов. Этот источник информации о жизни Владивостока и Приморья ещё ждёт своих исследователей{124}.
1.5. УЧАСТИЕ ФЛОТА В ОБОРОНЕ НИКОЛАЕВСКА-НА-АМУРЕ В РУССКО-ЯПОНСКОЙ ВОЙНЕ
Крупнейшим после Владивостока городом и портом на Тихом океане был Николаевск-на-Амуре. Этот город находится у устья Амура, переходящею в Амурский лиман. Несмотря на то, что подходы со стороны моря к Николаевску возможны только для мелкосидящих судов, а крупные корабли могут входить и выходить в Амур только по специальным фарватерам, поддержание которых в рабочем состоянии требует постоянных дноуглубительных работ, значение этою пункта для обороны Дальнего Востока было значительным Овладев устьем Амура, противник получал возможность проникнуть в глубь территории страны вплоть до Забайкалья по водному пути. Для обороны Николаевска имелась крепость, основные сооружения которой располагались на мысе Чныррах. Перед войной в дополнение к имевшимся ранее трём батареям было построено ещё семь, и в общей сложности для обороны морских подступов к городу имелось 44 орудия (пушки и мортиры). Предполагалось сооружение берегового укрытия для размещения торпедных аппаратов для стрельбы «минами Уайтхеда». Для минных постановок у крепости имелась сапёрная рота с минным городком. Ещё по планам 1880 г. предполагалась постановка на фарватере Амура пятидесяти мин{125}. Крепость располагала телеграфом и тремя позициями прожекторов для обеспечения ночной стрельбы. Сухопутный фронт крепости прикрывался 40 орудиями и оборонительными сооружениями. Гарнизон крепости составляли помимо специальных и артиллерийских подразделений два батальона пехоты, и в городе, расположенном на 14 вёрст выше по реке, имелась дружина с 4 полевыми орудиями. Для обороны тыла крепости в случае захвата противником Де-Кастри у села Мамлыж (200 верст ниже Хабаровска) в 1905 г. сооружалась укреплённая позиция, имевшая 7 батарей, в которых имелись 15 орудий 6-дюймового калибра, три 9-фунтовых морских, два 57-миллиметровых, три 47-мм орудия. Эта же позиция могла служить вторым рубежом обороны в случае захвата Николаевска атакой с моря. Предполагалось также построить два сухопутных форта и 4 батареи у самого Николаевска{126}.
С началом войны на входном фарватере были установлены фугасы с электрическим подрывом.
Сил, имеющихся в крепости, было недостаточно для надёжной обороны всего района, ведь противник мог захватить и другие районы на побережье, поэтому требовались маневренные силы, которые мог предоставить флот. Хотя Николаевск создавался как база флота, после переноса главного порта во Владивосток здесь постоянно базирующихся морских сил не было (для минных постановок могли применяться только плавсредства крепости). С началом войны возникла необходимость в переброске в Николаевск-на-Амуре боевых кораблей для атак флота противника в море. В качестве боевых единиц были избраны миноноски, построенные после Русско-турецкой войны 1877—1878 гг. Десять из них были переброшены с Балтики, а четыре из Владивостока (всего в разное время во Владивостоке находились 9 миноносок). Девять из них имели аппараты для торпед (мин Уайтхеда), а пять — для метательных мин. Каждая из миноносок помимо минных аппаратов имела по два 37-мм орудия. Их водоизмещение составляло 23 т. Максимальная скорость, достигнутая на испытаниях, составляла 13 узлов. Недостатками миноносок были чрезмерная для устья Амура осадка и выступавшие на 76 см ниже киля руль и винт. Из-за одного винта была низкая манёвренность. Миноноски Сибирской флотилии имели неподвижные ТА, что снижало их боевые возможности. Поскольку миноноски были уже устаревшими кораблями, в США заказали партию из 10 моторных катеров фирмы Никсона. Но до конца боевых действий они на Дальний Восток не попали и после войны были оставлены на Балтике. Рассматривался вопрос о переброске на Амур теплоходов «Вандал» и «Сармат» с Волги для превращения в плавучие батареи. Кроме миноносок в Николаевске во время войны находились транспорты «Тунгуз» и «Камчадал», в мирное время занимавшиеся охраной природных ресурсов региона. Эти пароходы был вооружены 4-фунтовыми орудиями.
На Амур была отправлена и подводная лодка лейтенанта Яновича, переоборудованная из педальной подводной лодки Джевецкого{127}. Переоборудование лодки производилось за счёт Особого комитета по усилению флота на добровольные пожертвования. Из его средств были выделены 11 тыс. рублей. На эту лодку установили бензиновый двигатель мощностью 14 л.с. (для этого в корпус врезали дополнительную 2,5-м вставку, увеличив длину корпуса в полтора раза), и она участвовала в обороне устья Амура. Для неё из числа матросов Сибирского флотского экипажа дополнительно отправили на Амур трёх человек — они и стали первыми тихоокеанскими подводниками, ведь остальные моряки попадали на лодки ещё на Балтике{128}. По специальности это были сигнальщик, марсовый и строевой матросы. Остальные чины — минно-машинный квартирмейстер, минный квартирмейстер и минные машинисты — были из состава 8-го флотского экипажа. Лодка Яновича (катер малой видимости) «Кета»[20] не могла полностью погружаться под воду, для работы бензинового двигателя на поверхности должен был оставаться всасывающий патрубок подачи воздуха к мотору. Из-за этого её иногда называют полуподводной лодкой. Но лодка могла погружаться на несколько минут под воду (за это время она проходила 4 — 5 каб.), погружаясь на глубину до 8 м, используя для работы двигателя запас воздуха из корпуса лодки. Однако такие нырки приводили к опасному разрежению атмосферы в лодке и считались нежелательными. После испытаний силовую установку на лодке заменили более мощной. Планировалось вооружить подводную лодку 37-мм орудием, но, по данным исторического отчёта её командира, на ней были установлены два двигателя по 60 л.с., две торпедных решётки и пулемёт.
С этими моторами лодка развивала скорость до 12 узлов{129}. Водоизмещение лодки составило 3 т. Экипаж состоял из трёх человек. В него входили машинный и минный квартирмейстеры и старший минный машинист. Из состава Сибирского флотского экипажа были выделены сигнальщик и два матроса. Они были отправлены в Хабаровск для прибытия на лодку 21 мая 1905 г.{130} По железной дороге 12 апреля 1905 г. лодку отправили на Амур.
Поскольку для перевозки не требовались специальные транспортёры, уже 12 мая она прибыла в Сретенск. Лодку установили на деревянную баржу, применявшуюся для воинских перевозок. Эту баржу пароход «Семён Дежнёв» по Шилке и Амуру отбуксировал в Николаевск-на-Амуре. Там 3 июня лодку краном спустили на воду, после чего она своим ходом ушла в отведённое для неё место. К 10 июня лодка завершила испытания, пройдя 70 миль. Во время испытаний провели стрельбы торпедами и из орудия. На барже была оборудована база для экипажа и приписанных к лодке моряков. Командир лодки получил право действовать самостоятельно, в строевом отношении он не был подчинён начальнику морской обороны крепости Николаевск-на-Амуре капитану 2-го ранга Тундерману.
С 15 июня (после проверки командиром порта контр-адмиралом А.И. Русиным) лодка вышла к мысу Лазарева и Де-Кастри для ведения боевых действий. Планировалось, что лодка будет выходить в торпедные атаки с тыла на проходящие в лиман корабли, а также задерживать рыбацкие шхуны японцев. Баржа маскировалась деревьями у мыса Казакевича, где оборудовали наблюдательный пост. Планировалось, что лодка будет взаимодействовать с береговыми батареями на м. Чныррах и Мео. Но затем лодку перевели к мысу Лазарева, при этом она буксировала свою базу.
Подобные «Кете» боевые единицы строились немцами в годы Второй мировой войны. Это ныряющие торпедные катера «Бибер» с экипажем из одного человека.
Реальная угроза появления японцев у Николаевска-на-Амуре возникла после поражения российского флота у Цусимы и высадки японского десанта на Сахалине. Движение японских войск на север острова поддерживали небольшие корабли флота, и для выяснения обстановки японский флот высаживал корабельные десанты в бухтах и заливах на материке. Так, 10 июля ЭМ «Хасидатэ» и 9-й отряд миноносцев японского флота обстреляли Де-Кастри, Императорскую гавань и Виахту. А 11 июля ЭМ «Фубуки» и «Харусамэ» высадили десант у маяка Клостер-Камп после перестрелки с оборонявшим район отрядом капитана Виноградова, усиленного двумя орудиями. После высадки десанта отряд отошёл в тыл, а противник, проведя на берегу 1,5 часа, вернулся на корабли. Затем 13 июля корабли японцев обстреляли пост на мысе Лазарева.
17 июля ЭМ «Ариакэ» и «Арарэ» вновь высадили десант у Де-Кастри. Ружейным огнём русским удалось ранить трёх японских солдат, но затем обороняющиеся отошли, оставив на позиции два неисправных орудия. Японцы вернулись на корабли, увезя с собой орудия{131}. Действия японцев заставили усилить гарнизон мыса Лазарева (туда прибыла пехотная рота с двумя горными орудиями) и направить туда «Кету». На материковый берег пролива начали прибывать отдельные бойцы из сахалинских частей. От них узнали, что японские войска подходят к мысу Погиби.
31 июля миноносцы противника (ЭМ «Харусамэ», «Фубуки», «Ариакэ» и «Арарэ», имевшие при себе моторный катер с КР «Ниссин», вооружённый пулемётом) пытались атаковать посёлок на мысе Лазарева («Фубуки» и «Арарэ») и высадить там десант, но, встреченные огнём из винтовок защитников, потеряли одного человека убитым и двух ранеными, отошли. В отражении японского десанта принимали участие моряки под командованием лейтенантов Остен-Сахена и Борнсдорфа. Всего гарнизон на мысу составлял 3 офицера и 10 нижних чинов{132}. Эсминцы ограничились лишь обстрелом и смогли высадить десант лишь после отхода гарнизона. После того как японцы сожгли пустое здание телеграфной конторы, они вернулись на корабли. Поскольку командир лодки находился на берегу для согласования действий с гарнизоном, лодка в море не выходила. Противник не заметил замаскированной баржи. После того как лодка вышла в море, и 1 августа были замечены вновь эти два миноносца. Командир (С.А. Янович) попытался выйти на них в атаку, но наткнулся на песчаную отмель в 5 — 6 кабельтовых от противника. Пока лодка снималась с мели, противник успел удалиться. Ещё раз увидев противника, лодка не смогла выйти в атаку из-за большой дистанции. Лодка оставалась в Татарском проливе до 20 сентября, когда на транспорте «Тунгус» вернулась в Николаевск. Всего за 1905 г. лодка прошла 948 миль. В 1908 г. подводную лодку, вышедшую в первую в отечественном флоте атаку, сдали на слом{133}.
А японцы повторили набег 11—12 августа, когда обстреляли мысы Джаоре и Лазарева, а 3 сентября японскими кораблями был захвачен американский пароход «Барракуда» с грузом соли.
Действия же надводных кораблей (миноносок) сводились лишь к ожиданию нападения японского флота на Николаевск-на-Амуре. Хотя нельзя сказать, что офицеры этих маленьких корабликов лично не имели смелости для рискованных действий. Они осматривали берега при непосредственной опасности оказаться захваченными десантами японцев. Так, 28 августа вернулись лейтенанты Пещуров, Чепелев и Унковский, которые на пароходе добрались до м. Меншикова, а затем берегом на лодках обогнули северную часть Сахалина и у деревни Висково обнаружили японские войска. Кроме того, они связались с действовавшим на острове отрядом капитана Благовещенского и полковника Новосельского и вернулись берегом к Погиби, а оттуда на материк. На пароходе была начата перевозка русских отрядов на мыс Лазарева{134}.
Да и распоряжения командования поражают. Так, 27 июля в Николаевск прибыла телеграмма от Кербера, запрещающая постановку мин в лимане, так как это может воспрепятствовать работам, и разрешалось производить её только перед противником и с наименьшим риском (?!){135}. И, что интересно, Тундерман 1 августа запрашивает разрешение выслать лейтенанта Шутова на постановку мин ввиду того, что неприятель появился{136}! Конечно, при такой бюрократии, полностью парализующей инициативу, надеяться на активные действия моряков было невозможно.
Такого рода действия надводных кораблей объясняют ту глубину деградации офицерского состава флота перед Русско-японской войной, вызванную политикой морского ценза и воспитанием кадров в предыдущие десятилетия. Так, в начале 1905 г. был составлен протокол морской обороны крепости, подписанный Тундеманом. В нём делается глубокомысленный вывод, что из-за низких мореходных качеств, малого хода и неподвижных ТА у миноносок мало шансов на успешные действия при атаке входящих в Амур японских кораблей. Для вооружения морских сил требовались миноносцы типа «Уссури» (№ 213—214), мелкосидящие канонерские лодки или же вооружённые пароходы{137}. Вообще, создаётся впечатление, что командиры миноносок и командование отряда воспринимали действия своих кораблей как дневную атаку на полном ходу входящих в Амур японских кораблей. То, что миноноски предназначались для скрытных ночных атак, не понималось тогдашними офицерами. Да и для вооружения речных пароходов можно было бы проявить больше инициативы, а не просить командование о прибытии новых кораблей. Для скрытных ночных атак миноносок необходимо было создавать замаскированные стоянки миноносок в лимане и в Татарском проливе, регулярно выполнять походы в этот район, для чего было достаточно времени до июля 1905 г. Однако ничего этого сделано не было. Развитие тактики морского боя (несмотря на все усилия С.О. Макарова) в российском флоте было на недопустимо низком уровне. Командование ВМФ страны прислушалось к просьбам николаевских моряков, в США были закуплены миноноски А. Никсона с двигателями внутреннего сгорания. Это были передовые корабли нового поколения, но по своему вооружению они оказались родоначальниками не торпедных катеров, а сторожевых, их в начале века иногда называли истребителями. Их потомками будут малые охотники Великой Отечественной. Эти построенные в США 10 корабликов водоизмещением 35 т (вооружены одним поворотным 450-мм ТА, двумя пулемётами и 37-мм орудием; должны были развивать скорость 20 узлов). Однако при испытаниях в России из них выжать более 18 узлов не смогли{138}. Впрочем, на Дальний Восток они не попали из-за окончания войны и служили сначала на Чёрном море, а затем на Балтике в качестве сторожевых катеров. Так, миноносные силы в Николаевске-на-Амуре не оставили своего следа в Русско-японской войне 1904—1905 гг. Однако в художественной литературе след от них (как это ни странно) остался. В книге С. Колбасьева «Арсен Люпен» есть упоминание о лихом миноносном командире Сергее Балке, который отбил у коменданта крепости своего матроса, арестованного за скандал на берегу. Комендант грозил обстрелять миноносец из орудий береговых батарей, а миноносец пригрозил обстрелять дачу коменданта, на том и разошлись{139}. Видно, отсутствие серьёзных дел, как это всегда бывает на флоте, заканчивается пьянством, ни на что иное такие команды не годны.
Однако следует заметить, что, кроме лодки Яновича, больше нет кораблей, которые бы активно пытались помешать действиям японцев у устья Амура. Так же как и в Порт-Артуре, успех японцев объясняется не только материальным превосходством над российским флотом, но и недостатком инициативы у морских офицеров, отставанием в развитии тактики морского боя.
1.6. ЗАБЫТАЯ ВОЙНА
В нашей отечественной истории много «белых пятен», образовавшихся из-за субъективного подхода к фактам. История российской армии представлялась нам как цепь благих поступков, не запятнанной несправедливыми войнами. Поэтому, например, генерал Скобелев воевал только в Болгарии (а Среднюю Азию вроде бы и не завоёвывал), Суворов брал Измаил у турок и громил французов (а взятие Варшавы и подавление пугачёвского восстания как бы не существовали). В новые времена для оплёвывания уже Советской армии придумали сказку о том, что российские офицеры не носили наград, выданных за подавление внутренних восстаний. Попробовал бы офицер отказаться от царской награды — молниеносно бы вылетел из армии.
Одной из таких «тёмных» страниц истории до сих пор являются те военные действия, что вели российские армия и флот в начале XX века при подавлении в Китае восстания ихэтуаней, известного также как «боксёрская война». Хотя за последние годы вышли книги, посвященные этой войне (например, книги красноярскою историка В.Г. Дацишена), есть рассказ об этой войне в книгах по истории российской армии Керсновского, для большинства наших граждан эта война остаётся неизвестной{140}.
1.6.1.
Восстание это началось в 1898 г. Причиной его были те унижения, которые испытывали китайцы из-за неравноправных договоров с империалистическими державами и колониальной политики великих держав. Помимо политического закабаления, Китай наводняли католические и протестантские миссионеры — для духовного порабощения.
Между прочим, настоящих, верующих христиан среди китайцев было мало, но они опирались на поддержку иностранных государств и пользовались значительными привилегиями, а основная масса населения отрицательно относилась к обращению в новую веру и попранию привычных взглядов на мир. Над «Поднебесной империей» всё реальнее нависала угроза превращения в иностранную колонию и расчленения её на отдельные территории, подчинённые различным державам с утратой собственной государственности. Положение усугублялось стихийными бедствиями, уносившими массу человеческих жизней (как это было, например, в 1878 г., когда погибло 9 миллионов человек). В таких условиях оживилась деятельность тайных крестьянских обществ, составлявших одну из особенностей Китая.
Из тайных обществ самое популярное носило название «Ихэтуань» (отряды мира и справедливости). Его последователи ещё именовались «ихэцзюани» (кулак во имя мира и справедливости). В европейской прессе (видимо, исходя из последнего названия) восставших называли «боксёрами». В тайных обществах молодые крестьяне заучивали магические формулы, которые, как они считали, должны были сделать их неуязвимыми для пуль и дать силу, способную противостоять 10 тысячам врагов. Заклинания должны были обратить бумажных солдатиков в несокрушимую армию, изгоняющую принёсших в Китай все беды иностранных дьяволов.
Порождением нечистой силы ихэтуани считали железные дороги и заводы, но особенно яростной была ненависть к иностранцам и китайцам-христианам, доходившая до ритуального людоедства. Так, убив в июне 1900 г. секретаря японского посольства Сугияму, вожди восстания рассекли его сердце на кусочки, которые затем съели…
Район восстания, начавшегося на полуострове Шаньдун, постоянно расширялся, и к маю 1900 г. ихэтуани фактически завладели Пекином. Шло братание восставших с правительственными войсками. В мае 1900 г., когда в Китае расширялись выступления против иностранных держав и нападения на европейцев и японцев, а китайское правительство оставило без последствий требования послов о пресечении выступлений «боксёров», в китайскую столицу были направлены военные отряды для защиты посольств. К порту Таку 16 мая был направлен отряд российских кораблей (эскадренный броненосец, крейсер, 2 канонерские лодки и 2 минных крейсера). Крупные корабли остались на рейде, а канонерские лодки вошли в реку Пейхо и высадили десант из моряков эскадры и взвода казаков при десантном орудии под командованием лейтенанта Ф.В. Радена, который прибыл в Пекин и вступил в охранение российского посольства. Правительство императрицы Цы Си, преследуя свои цели, обнародовало 28 мая 1900 г. призыв убивать иностранцев, назначив награду за каждого убитого мркчину — 50 лянов, за женщину — 40 и 20 лянов за ребёнка. В такой обстановке все находившиеся в Пекине иностранцы (их было около 900) и 3 тысячи христиан-китайцев закрылись в посольском городке, обороняемом 525 солдатами и офицерами. Германский посланник фон Кеттлер, вызывавший ненависть населения своей жестокостью и высокомерием, был убит при попытке связаться с императорским двором. Для защиты дипломатов и вывоза их из восставшей столицы была отправлена международная спасательная экспедиция (2110 человек), сформированная из моряков Тихоокеанских эскадр (в том числе 318 российских моряков), под руководством британского вице-адмирала Е. Сеймура.
Из-за разрушения железнодорожного пути экспедиция застряла посреди дороги между Тяньцзинем и Пекином. В это время вокруг Пекина находилось до 50 тысяч китайских войск, и помощь понадобилась уже самой спасательной экспедиции. К ней на помощь был отправлен двухтысячный отряд российских войск из Порт-Артура, но и он вынужден был перейти к обороне в европейской части Тяньцзиня. Для поддержки отправленных войск и обеспечения их снабжением флагманы соединённых военно-морских сил предъявили вице-королю Тяньцзиня и коменданту крепости Таку (Дату) ультиматум с требованием передать форты крепости, контролирующие подходы к тяньцзиньскому порту (через который и снабжалась экспедиция) европейским и японским войскам. Китайцы посчитали подобные действия объявлением войны и открыли огонь.
20 июня, в Пекине, императрица Цы Си подписала эдикт об объявлении войны Великобритании, США, Германии, Австро-Венгрии, Франции, Италии, России и Японии. Европейским миссиям было предложено покинуть город, но те заперлись в посольском городке. Началось 56-дневное сидение (блокада) европейцев в Пекине.
Горстку иностранцев окружили десятки тысяч восставших, но вооружены «боксёры» были лишь холодным оружием, красными повязками и заклинаниями, а потому не смогли сломить хорошо вооружённые отряды посольской охраны. Число оборонявшихся с началом блокады увеличилось за счёт ополчения европейских жителей и якобы случайно оказавшихся военными пятнадцати японцев. Ясно, что японские военные шпионили в Китае и только исключительные обстоятельства заставили их раскрыть своё инкогнито. В русском отряде под командованием Ф.В. Радена состояло 75 моряков.
Осаждённым приходилось проявлять изобретательность, чтобы усилить свою мощь. Так, для находившейся в российском посольстве пушки Барановского американские морские пехотинцы подобрали английские снаряды и, назвав орудие «международной Бетси», начали из неё обстреливать осаждавших. Впрочем, не все китайцы были одинаковы — одни осаждали посольский городок, а другие в то же самое время торговали с ним. Надо сказать, что, как вспоминали оказавшиеся в осаде студенты владивостокского Восточного института, многие из европейцев (особенно дети) не выжили бы, если бы китайские торговцы и солдаты не продавали продукты осаждённым Положение блокированных резко ухудшилось, когда случайно был застрелен китаец, приносивший свежие яйца.
Да и китайские сановники не прилагали усилий для взятия посольского городка. Юн Лу, фаворит Цы Си, не разрешил использовать при штурмах новейшую артиллерию, и нападали лишь фанатики — ихэтуани, которых хоть и одели в военную форму, но огнестрельного оружия не дали.
С объявлением войны начались активные боевые действия. Общее руководство армией и флотом осуществлял адмирал Е.И. Алексеев, который командовал несколькими совместными операциями союзников. Переброшенными из Порт-Артура войсками были взяты Тяньцзинь и находившийся рядом с городом арсенал. Командовал этой операцией будущий «герой» Русско-японской войны Стессель (сдавший Порт-Артур японцам). Затем отряду Сеймура удалось соединиться с войсками с побережья.
Наконец после длительной подготовки 6 августа объединённые международные силы выступили из Тяньцзиня в Пекин. Эти силы насчитывали 19 тысяч человек, из которых 8 тыс. были японцы, 5 тыс. — русские, 3 тыс. индийских солдат британской армии, 2 тыс. американцев, 800 французов, а австрийцы и итальянцы были представлены символическими отрядами по 50 человек. Германия, несмотря на воинственные заявления кайзера, не сумела своевременно перебросить в Китай обещанные 7 тысяч солдат, и её войска прибыли уже после взятия Пекина. Поэтому германские войска «отличились» в основном в карательных операциях да грабеже Пекина…
1.6.3.
Ещё в июле 1900 г. в России была объявлена мобилизация и начата переброска войск на Дальний Восток. В этом очень помогла Транссибирская магистраль, хотя пропускная способность её была недостаточной и часть войск доставляли из европейской части страны морем 10 июля (н. стиля) царь дал разрешение на оккупацию Маньчжурии, и русская армия вступила в страну…
Подавив сопротивление китайцев после десятидневного перехода армия интервентов добралась до Пекина. 14 августа Цы Си и двор бежали. Сама императрица «помогала» восставшим ихэтуаням тем, что читала магические формулы, а стоявший рядом сановник после каждого 75-го прочтения заклинания поздравлял правительницу с уничтожением ещё одного заморского чёрта
Важнейшую роль во взятии китайской столицы сыграли российские части, отвлекшие на себя внимание оборонявшихся и давшие сикхам (индийцам) возможность взять город. 31 августа российские войска (среди которых были и моряки) штурмом взяли восточные ворота, находящиеся в голове канала, и первыми ворвались в Пекин. Был деблокирован посольский городок и находившиеся там люди.
Во время осады в российском посольстве было убито 5 и ранено 20 человек.
Заняв столицу, интервенты разделили её на зоны и начали безжалостную расправу с народом, но (до прибытия германских войск) не трогали «запретный город» — императорский дворец. Прибывшие же германские войска, ссылаясь на гибель своего посланника, захватили инициативу в свои руки и начали с разграбления императорского дворца. Они в погоне за драгоценностями даже вскрыли императорские гробницы, чем оскорбили религиозные чувства китайцев. А уж карательные походы они проводили с беспощадной жестокостью…
В то же время политика российского правительства была двойственной: хотя армия и оккупировала Маньчжурию, но из Пекина войска были выведены уже в августе, началась демобилизация запасников. Не участвовали наши войска и в карательных экспедициях, а кроме того, первыми начали переговоры с китайскими властями. Кстати, первым, кто поднял вопрос о прекращении грабежей, был командующий русскими войсками генерал Н.П. Линевич, недовольный тем, что японцы и сипаи, ворвавшись в город, начали разбои и насилия над женщинами. После взятия 3 августа китайской столицы Россия сосредоточила свои усилия в Маньчжурии.
28 декабря 1900 г. императорский двор принял условия интервентов, а окончательный мир был подписан 7 сентября 1901 г. Китай обязали выплатить колоссальную контрибуцию и срыть укрепления на побережье.
Эти события не прошли для Китая даром: через 10 лет произошла буржуазная революция, а за ней — длительная война (сначала гражданская, а затем с японскими захватчиками), а в 1949 г. — социалистическая революция и последующие 30 лет потрясений. Из этих событий выросла совсем другая страна, которая сейчас занимает лидирующие позиции в мире, но культура старого Китая оказалась утрачена
Есть в этих событиях и урок на будущее — сейчас большинство подобных неоколониалистских конфликтов идут под флагом международных сил. Самый последний пример этого — события 2011 г. в Ливии.
Во время мирных переговоров с китайским правительством российские войска занимались охраной занятой территории. Дело в том, что разбежавшиеся китайские солдаты, ихэтуани и просто грабители объединялись в шайки хунхузов по 150 — 500 человек, которые терроризировали население, грабили принадлежавшие России сооружения КВЖД и даже нападали на территорию Российской империи. Впрочем, инциденты с китайцами были и по вине русских казаков. Самый известный пример — уничтожение китайского населения в Благовещенске.
Перед вооружёнными силами России стояла задача обороны государственной границы, проходящей в восточном Китае в основном по рекам Амур, Уссури и их притокам. Поскольку на реке Амур, кроме казачьих пароходов «Атаман» с баржей «Булава», «Казак Уссурийский» и катера «Дозорный», не было военных судов (а казачьи суда не имели вооружения), пришлось вооружить ряд гражданских пароходов. Мобилизованные корабли не только патрулировали границу, но и конвоировали суда, перевозящие грузы для оккупационных войск по Сунгари.
Привлечённым для боевой деятельности пароходам «Амазар», «Св. Иннокентий», «Газимур», «Приморец», № 12 и «Селенга» приходилось постоянно вступать в перестрелки с бандами хунхузов. Так, 28 августа 1900 г. пароход «Амазар», крейсировавший по Сунгари, разогнал артиллерийским огнём пытавшихся обстрелять его китайцев. 25 августа с пристани Баян-суду были обстреляны пароходы «Приморец» и «Газимур», последний артогнём отразил нападение и, высадив десант своей военной команды, захватил две медных пушки 27 августа вблизи Сансина китайцы пытались обстрелять пароход № 12, но были отогнаны огнём пяти казаков охранной стражи, находившихся на борту судна.
Особенно отличился вооружённый пароход «Селенга», в ожесточённом бою обеспечивший 3 августа (н. стиля) переправу через Амур у Айгуня, а затем участвовавший в подавлении береговых батарей, мешавших судоходству на Сунгари. Начальник военной команды парохода штабс-капитан Кривцов был удостоен высшей военной награды России — ордена Св. Георгия.
Опыт боевых действий показал необходимость постоянного наличия военных кораблей на Амуре, поэтому после Русско-японской войны была создана Амурская флотилия речных кораблей.
Однако не на реке Амур произошли основные события, в которых участвовали моряки.
Ещё при формировании отряда вице-адмирала Сеймура из Порт-Артура в Тяньцзинь на кораблях Тихоокеанской эскадры (броненосцы «Петропавловск» и «Наварин», крейсер «Дмитрий Донской», 3 канонерские лодки и транспорт) был переброшен отряд полковника Анисимова (1802 чел.). В марте 1900 г. канонерская лодка «Кореец» перешла в Таку для обеспечения связи с посольством в Пекине.
После переброски войск китайский гарнизон фортов Таку, находившихся в устье реки Пейхо (на которой расположен Тяньцзинь), начал тренировки по постановке мин заграждения. На военном совете флагманов международной эскадры было решено занять форты, поскольку решили, что идёт не учебное занятие, а постановка боевого заграждения, угрожающего срывом связи с находящимися в Тяньцзине войсками.
Коменданту Таку и вице-королю (губернатору) Тяньцзиня был предъявлен ультиматум с требованием передачи укреплений под контроль союзных сил. Флагманы спешили, поскольку китайцы усиливали гарнизоны фортов, а силы моряков были ограничены. Во главе операции по взятию фортов Таку был поставлен командир канонерской лодки «Бобр» капитан 1-го ранга Добровольский.
Сами форты были устарелыми и слабо укреплёнными, орудия в них располагались открыто. Гарнизон фортов насчитывал до 3,5 тыс. человек и имел до 177 орудий самых различных систем — от новейших патронных до гладкоствольных чугунных мортир и медных пушек. Имевшиеся 19 современных орудий были калибром от 120 до 240 мм
Фактически по кораблям, стоящим на реке против фортов, могли стрелять (и стреляли) 33 орудия. Однако в крупнокалиберной артиллерии китайцы имели превосходство. Они заранее пристреляли фарватер в полную воду, поэтому в начале боя их снаряды давали перелеты, так как бой начался в то время, когда был отлив.
Хотя международная эскадра значительно превосходила по огневой мощи форты, крупные корабли из-за мелководья устья реки Пейхо вынуждены были стать на якорь в 12 милях от берега и не могли обстреливать укрепления. Таким образом, взятие фортов ложилось на мелкосидящие канонерки, которые могли использовать 48 орудий и пулемётов (в основном малого калибра) и высаженный на берег десант из 140 германских матросов, 20 австрийцев, 160 британцев и 300 японцев. Большое число японцев объясняется тем, что канонерская лодка «Акаги» была неисправна и значительная часть её экипажа использовалась в качестве десантников.
От России в качестве десанта была выделена сводная рота
На военном совете было принято решение первым атаковать форт № 4, так как после его захвата становилось возможным простреливать все форты, а затем последовательно занять все укрепления…
2.6.6.
Вечером 16 июня 1900 г. 3 российских и британская канонерки заняли свои места согласно диспозиции. Из-за того, что не успели к назначенному сроку, французской и германской канонерским лодкам «Лион» и «Илтио пришлось занимать свои места под огнём китайцев. По плану срок готовности к началу боя был назначен на 2 часа ночи (срок окончания ультиматума). Время открытия огня планировалось на 4 часа. Одновременно с открытием огня британские и российские миноносцы должны были подняться по реке и начать обстрел портов с тыла. К коменданту фортов Таку был отправлен самый младший из командиров находившихся на реке кораблей — лейтенант Бахметьев, командир миноносца № 207. В это время остальные командиры готовили свои корабли к бою. К губернатору Тяньцзиня и Северного Китая был направлен мичман Шрамченко, сопровождаемый матросом 1-й статьи Савчуком.
При подготовке к бою для того, чтобы хоть как-то защитить экипажи небронированных канлодок «Бобр», «Гиляк» и «Кореец», которые при дистанции боя в 3 километра пронизывались снарядами в оба борта, над машинами и котлами уложили якорные цепи, а борта прикрыли скатанными матросскими койками и парусами — для защиты от ружейных пуль и осколков снарядов. Эти довольно тяжёлые работы были закончены к половине восьмого вечера, когда корабли начали движение для занятия мест по диспозиции. Завершив манёвр, экипажи в полном вооружении легли спать на боевых постах, пробив боевую тревогу, выключив огни и зарядив орудия.
В 11 часов вечера вернулся лейтенант Бахметьев. Китайский комендант в беседе с ним был любезен и даже поинтересовался, какой форт желают занять соединённые силы, а напоследок пообещал дать ответ до поставленного срока. Ирония этого заявления стала понятна, когда за 1 час 10 минут до истечения назначенного срока китайцы открыли огонь.
Поскольку корабли стояли в готовности к бою, они немедленно начали ответную стрельбу. С началом боя британские миноносцы пошли в доки для захвата стоявших там 4 китайских миноносцев. Цели своей англичане достигли без боя, так как китайские команды разбежались с первыми выстрелами.
Наши миноносцы № 205 и № 209 заняли китайское Адмиралтейство Таку, где находился минный крейсер, менявший дейдвудные валы. И тут противодействия моряки не встретили. Через час после начала боя начала прибывать вода (начался прилив), и на «Бобре» ввели в действие крупнейшее из имевшихся на кораблях орудий — 9-дюймовую картузную пушку. Но орудие произвело всего два выстрела, после чего было повреждено осколками разорвавшегося вблизи китайского снаряда, а при откате орудие сломало направляющие планки.
В ходе боя машинной команде удалось вывернуть сломанные болты, исправить нарезку в подболтовых отверстиях, изготовить резьбу на новых болтах и новые направляющие планки. К концу боя девятидюймовое орудие вновь открыло огонь.
Так и на всех кораблях — под огнём противника хладнокровно ликвидировались повреждения, заделывались перебитые паропроводы, тушились возникшие пожары, на подводные пробоины заводились пластыри. Люди сражались и одновременно исправляли повреждения.
В начале боя в канонерскую лодку попал 203-мм снаряд, вызвавший взрыв 75-мм патронов. Возникший пожар был погашен в 15 минут, без прекращения огня был заведён пластырь, что позволило откачать воду из трёх затопленных помещений. Чтобы не прерывать огонь на время осушения погребов, рулевой Улановский из полузатопленного погреба подавал наверх 120-мм снаряды. Благодаря самоотверженным действиям команды, несмотря на тяжесть повреждений, через 2,5 часа после начала боя они были исправлены, а корабль получил возможность двигаться.
В ходе боя под огнём «Гиляка» и «Корейца» на фортах были взорваны пороховые погреба, в чём отличились комендоры Вереютин и Вавилов. На «Гиляке» очень эффективным оказался огонь марсовых пулемётов по прислуге береговой артиллерии, от которого китайские артиллеристы разбегались в разные стороны.
Из наших кораблей кроме «Гиляка» особенно сильно пострадал «Кореец», в который попали несколько крупных снарядов. От взрывов начались пожары во внутренних помещениях и погребах, но сразу затопить последние не удалось, так как ключи от клапанов затопления взрывом выбило из рук трюмного машиниста, и предотвратить взрыв удалось лишь с помощью ручных брандспойтов. Взрывами были убиты несколько матросов и офицеров, пострадал и корабельный врач коллежский асессор Кальнин, контуженный близко разорвавшимся снарядом и пришедший в себя лишь через сутки. Поэтому в ходе боя для оказания помощи раненым на «Кореец» был срочно переправлен врач канонерской лодки «Бобр» Русанов.
Экипажи миноносцев, возглавляемые вахтенными начальниками мичманами Славинским и Прохоровым, высадились на берег и обнаружили, что из-за ухода десантных войск железнодорожная станция подвергается разграблению китайцами. Высадившиеся моряки винтовочными выстрелами разогнали грабителей и взяли вокзал под свою охрану, а через два часа после начала боя заняли арсенал и подняли флаги на стоявшем там минном крейсере, на военном паровом катере, на стреле крана и флагштоке Адмиралтейства. После захвата фортов северной стороны миноносцы обеспечили переброску войск на другой берег (кстати, эти войска снабдили российскими флагами, поскольку наши армейцы их не имели).
К семи часам бой, в котором экипажи кораблей поддержали славные традиции российского флота и исполнили свой долг, закончился. Личный состав приступил к устранению повреждений и приведению кораблей в порядок…
На суше тем временем дела развивались следующим образом.
В третьем часу ночи высаженный десант пошёл в атаку. Предполагалось, что находящиеся на берегу отряды, соединившись, будут ждать окончания бомбардировки фортов, после чего пойдут в атаку на укрепления. Поскольку огонь китайцев был открыт раньше ожидаемого срока, высаженные десантники сразу сосредоточились в 800 шагах от форта, намеченного к атаке. Германский капитан Поль, бывший старшим в десанте, собрал сухопутных командиров на военный совет, где было решено: поскольку бреши в стене форта не сделано, на штурм не идти. Стены форта имели 18 — 20 футов (5,5 — 6 м) высоты и были сложены из цементно-глиняных массивов толщиной примерно в 10 метров. Подделывания бреши пришлось ждать долго, ведь корабельная артиллерия была сравнительно небольших калибров.
Командир сводной роты поручик Станкевич не согласился с мнением совета и заявил, что, раз ему приказано взять форт, он его возьмёт, и поэтому поведёт своё подразделение на штурм. Рассыпав свою роту в цепь, поручик повёл её в атаку. В это время германские десантники начали отход и отошли на 200 шагов. Станкевич рассчитывал, что, если ему не удастся захватить форт, то, укрывшись за валиком рва, его рота будет держаться, обстреливая китайцев и надеясь, что вылазок из форта не последует. Однако его атаку поддержали сначала англичане, а затем и немцы с японцами.
Станкевич удачными винтовочными залпами подавил огонь полевых орудий, стрелявших с форта по атакующим, и прорвался ко рву. В это время взорвался пороховой погреб на большом южном форту, и сам Станкевич, воспользовавшись замешательством китайцев, вместе с подпоручиком Янчисом и унтер-офицерами Акимовым, Будаковым, Тепловым и стрелками Лыковым и Дофбивым, выбив дверь на воротах, ворвались в форт. Не успевшие бежать китайцы были повержены, а те, кто бежал на осыхающую полосу, застряли в иле и утонули в приливной волне. Общие потери китайцев достигли здесь 800 человек.
Хочется упомянуть об одном курьёзном факте — форт фактически был взят российскими солдатами, но у них не было флага, чтобы обозначить это событие. Станкевичу пришлось поднять на флагштоке погон стоявшего рядом унтер-офицера, а уж затем был поднят английский флаг…
Так как в международном десанте были в основном матросы, они очень быстро развернули орудия захваченного форта и открыли огонь по южным укреплениям К 6 часам бои по всей линии укреплений закончились, а с 8 утра начали приводить в порядок корабли и исправлять повреждения..
Остальные форты были заняты без выстрела, а при переправе на южную сторону наши пехотинцы получили, наконец, на миноносце флаг, который и подняли на большом южном форте, выделенном им для занятия. На занятых фортах привели в порядок артиллерию и прожектора, поскольку ожидали подхода войск китайского генерала Ние.
На следующий день у форта, занятого нашими солдатами, села на мель грузовая баржа, с которой открыли стрельбу из винтовок китайские солдаты. Огнём роты Станкевича им были нанесены тяжёлые потери, вынудившие китайцев прекратить стрельбу, и впоследствии баржа была сожжена японцами.
В дальнейшем моряки привлекались для действий на берегу в качестве сапёров и обыкновенной пехоты — как в действиях на побережье, так и для похода в Пекин.
22 июля отряд кораблей в составе канонерских лодок «Отважный» и «Гремящий» и миноносца № 206 своим огнём поддерживал войска, занимавшие Ню Чжуан (Инкоу), потерь при этом в отряде не было.
И в дальнейшем корабли российского флота использовались для перевозки войск, но перестрелок и боёв больше не было. В конце июля «Кореец» был направлен в Инкоу для поддержки занимавших его войск, но и он в бой не вступал. Так завершились действия флота в «боксёрской» войне.
Общие потери российских войск в этом конфликте составили около 500 человек, но это совершенно незначительное количество показывает, что этот конфликт являлся полицейской акцией, а не полнокровной войной. Наибольшие потери понесли охранные подразделения и служащие КВЖД в начале конфликта. О невнимании командования войск в Квантуне к нуждам охранной стражи говорит такой факт — за патроны для отряда полковника Мищенко, отбивавшегося от китайских войск в Лаояне, порт-артурское командование потребовало 4300 рублей! Да и выслать солдат, чтобы вывезти русских железнодорожников, не посчитало нужным, что привело к гибели ряда мелких постов и живших на этих станциях железнодорожников, зверски замученных китайцами. Так, голова убитого инженера Верховского была выставлена на лаоянской стене в клетке на всеобщее обозрение. Всего отряд полковника Мищенко (примерно 350 человек охранников и служащих КВЖД) потерял в боях 62 человека, 12 пропавших без вести (захваченных китайцами), двое умерли после плена и 53 раненых (итого 129 человек).
Война та была небольшой, но награждали за неё весьма щедро. Командиры кораблей (канонерок) капитан 1-го ранга Добровольский, капитан 2-го ранга Сильман, лейтенант Сарычев и командир пехотной роты поручик Станкевич, офицеры канонерок лейтенанты Деденёв (посмертно) и Титов были награждены орденом Св. Георгия 4-й степени. Солдаты, первыми ворвавшиеся в форт, получили Георгиевские кресты (знаки отличия Военного ордена) 3-й степени. Кроме того, по 12 крестов было выделено
Имя погибшего в бою у Таку ревизора (по-современному — помощника командира) канонерской лодки «Кореец» лейтенанта Буракова было присвоено трофейному китайскому миноносцу, а после Русско-японской войны — эсминцу Балтфлота. Для всех участников операций в Китае была учреждена специальная медаль в серебре и бронзе. Канонерские лодки, участвовавшие в бою при Таку, удостоились коллективных наград — серебряных георгиевских сигнальных рожков. Рожок КЛ «Кореец» в настоящее время хранится в одном из музеев страны. В армии коллективные награды получили различные части и подразделения: георгиевские знамёна — 3 награждения, георгиевские рожки — 2 награждения, георгиевские трубы — 5 награждений, знаки на шапки с указанием, за что выдана награда, — 28 награждений.
Хотя эта война и привела к окончательному закабалению Китая, но России особой славы не доставила, а после Русско-японской войны её основательно забыли, лишь иногда вспоминая, что такая война вроде была…
1.7. ФИНАНСОВЫЙ ОТЧЁТ О ВОЙНЕ С КИТАЕМ
Среди документов, хранящихся в РГИА ДВ{141}, моё внимание привлёк фонд № 1324, связанный с военными действиями в Китае во время подавления движения ихэтуаней (или, как их тогда называли, боксёров). В этом фонде оказалось всего два дела, в которых хранились финансовые отчёты о боевых действиях в Китае в 1900—1901 гг., принадлежавшие полевому казначейству 1-го отряда Сибирскою корпуса и сданные во Владивостокское отделение госбанка. В силу этого они оказались не в военных архивах, а среди документов по истории Приморья.
Поделиться книгой: