Святой Великий Пророк Предтеча и Креститель Господень Иоанн

Для выражения своих мыслей Предтеча берет образы из близкого к народу быта. Лопата – земледельческое орудие, которым отделяются хорошие хлебные зерна от соломы и плевы; гумно – небольшое (на Востоке обыкновенно на возвышенностях), среди поля, открытое со всех сторон, плотно утрамбованное место для молотьбы сжатых или скошенных хлебных растений. Гумно означает здесь весь мир и, прежде всего, – народ иудейский; пшеница – людей праведных, достойных участия в Царстве Христовом, плевелы и солома – людей нечестивых.

Для иудеев не нова была образная речь Предтечи; такая речь часто употребляется в Священном Писании. Читая Святое Писание и слушая объяснение от своих учителей, иудеи могли предугадывать значение иносказательной речи.

Говоря, что лопата Мессии в руке Его, святой Иоанн дает понять, что власть судебная принадлежит исключительно Христу, что Он собственной властью, как Бог, произнесет Свой приговор судимым. Мессия очистит гумно Свое] следовательно, Он будет смотреть в самую глубину сердец человеческих; иначе возможно ли правосудное различение? И Предтеча делал различение между теми, которые приходили к нему, допуская одних к крещению, а другим отказывая в нем с грозными наставлениями; но он судил по ясным признакам и не окончательно; он не осуждал, а только угрожал судом Божиим. А Сын Божий, напротив, весь суд совершит Сам по Себе, Своей верховной властью. Правда, Он допустит на время в Своей Церкви добрых и злых, подобно тому как хозяин поля во время жатвы принимает все, что приносят ему жнецы; но когда наступит день Судный, Господь вывеет гумно Свое и отделит хорошие зерна от соломы, – будет судить с полной и самой строгой справедливостью и отделит избранных от отверженных. И соберет пшеницу в житницу Свою – соединит на небе, месте совершеннейшего покоя и блаженства, всех тех, которые по своему благочестию, постоянству и твердости оставались неподвижными от греховных искушений. Они и будут составлять пшеницу Христову.

Обязанность судьи состоит не только в том, чтобы отличать добрых и воздавать им по заслугам, но и наказывать злых. На это же указывает и Предтеча, говоря, что Мессия солому, отделенную от добрых зерен, сожжет огнем неугасимым. В Святом Писании под соломой, назначенной для сожжения, разумеются обыкновенно люди нечестивые. В словах Предтечи под соломой, выходящею из того же корня, как и пшеница, изображаются те люди, которые, как и святые, суть члены Церкви, исповедуют ту же веру, участвуют в тех же Таинствах, но внутренне бессильны для дел любви, которые составляют, так сказать, лучшее зерно человеческой жизни. Солома долго растет вместе с пшеницей как необходимая ее поддержка; но во время молотьбы она отделяется от пшеницы, как ничем уже с ней не связанная и бесполезная; так и те, которые в земной жизни своей не руководятся движениями любви к Богу и ближнему и внушениями Святого Духа, могут быть временно необходимы для праведников, как солома для пшеницы; но так как они не имеют живой связи с ними, то и будут осуждены, как бесплодные и бесполезные.

Слово Господа, которым поразит Он нечестивых, есть страшный приговор Его: Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный! (Мф. 25, 41). Называя адский огонь неугасимым, Предтеча дает понять, что этот огонь не только никогда не может погаснуть, но что он никогда не истребляет – жжет и пожирает вечно. Этот огонь неугасим потому, что не имеет нужды в пище для своего поддержания: по изволению Божию он существует сам по себе и будет продолжаться вечно. Он не истребляет своих жертв (потому что Бог умеряет его действие), но причиняет нестерпимые и неизобразимые мучения.

Поразительные истины, раскрываемые святым Иоанном для многочисленной и разнообразной толпы его слушателей, могли найти среди нее и неверующих, подобных саддукеям; но замечательна при этом мудрость святого учителя, по которой он так размещал возвещаемые им истины, что они получали силу взаимно одна от другой. Раскрывая иудеям тайны приближающегося Царства Небесного, Предтеча Господень возбуждал в их сердцах полное к себе доверие и радостные надежды. Поэтому если слушатели его охотно верили, когда он говорил им о пришествии Мессии и множестве благодатных Его даров, то по необходимости должны были верить его слову, когда упоминал он и о наказаниях, какие уготованы людям нечестивым.

Так до явления Мессии Израилю Предтеча Христов исполнял свое небесное посланничество. Побудив людей к покаянию, возвестив им приближение Царствия Небесного и установив крещение, приводящее к вере во Христа, он потом постепенно раскрывал отличительные черты, по которым в скором времени могли они узнать своего Спасителя. Чтобы искоренить в иудеях ложные понятия о лице и посланничестве Мессии, Предтеча указал им, что сей Избавитель не только человек, но и причастник Божественного естества, потому что Он дарует людям благодать и спасение, награждает за добродетель и наказывает за порок, осуждает нечестивых окончательно и невозвратно на вечные мучения.

Как вокруг древних великих пророков, и вокруг святого Иоанна Предтечи вскоре после первого его явления израильскому народу и после первых пророческих его речей собралось много лиц, которые, приняв от него крещение, вступили в духовное с ним общение, как ученики с учителем. Предтеча Господень не отвергал от себя таких лиц, хотя по глубокому своему смирению не желал учреждать какого-либо особого религиозного общества. Его служение было непродолжительно, как утренняя заря; он и не обращал на одного себя внимания всеобщего, но очи всех направлял к восходящему на горизонте Солнцу правды. И так как назначением Предтечи было представить Господу народ приготовленный, то и святой Иоанн приближал к себе тех, которые более других способны были послужить основанием Церкви Христовой.

Евангелие упоминает об учениках святого Иоанна при разных обстоятельствах его земного служения, но не дает никакого определенного указания ни на их число, ни на их имена, исключая святого Андрея.

Точно известно, что первым из апостолов, призванных Иисусом Христом, был Андрей, ученик Предтечи. Другой из учеников Иоанновых, бывший вместе с Андреем, был Иоанн-евангелист.

На это ясно указывает и умолчание евангелиста об имени этого ученика, обычное у Иоанна там, где он говорит о себе самом. Об этом же можно заключать и из чрезвычайной наглядности дальнейшего повествования евангелиста Иоанна. Для него незабвенны были те дни, когда он, со слов Иоанна Крестителя, узнал в Иисусе Мессию, Сына Божия и по Его же указанию пошел за Ним, имел с Ним первую беседу и с тех пор стал преданнейшим и вместе возлюбленным учеником Его. Если Андрей был учеником Предтечи, то, несомненно, таким же был и Петр, его брат и безотлучный товарищ в рыбном промысле. То же можно сказать и об Иакове, сыне Зеведеовом, брате святого Иоанна-евангелиста. Они пошли вслед за Иисусом все вместе, потому что уже связаны были единством веры и святых убеждений, образовавшихся в них под руководством Предтечи. Сыновья Алфеевы – Иаков младший, Иосиф (он же Варсава), Симеон и Иуда – были родственниками святого Иоанна и послушны его голосу. Святой Матфей до избрания своего в апостолы был, как известно, мытарем, и хотя Евангелие ничего не говорит о нем, был ли он учеником Иоанна Предтечи, но позволительно думать, что он был одним из числа тех мытарей – слушателей святого Иоанна, которые обращались к нему за наставлениями касательно нравственной своей жизни. Об апостолах Варфоломее, Филиппе, Фоме, Иуде Искариотском и Матфее хотя и нет никаких прямых указаний в Евангелии – были ли они учениками Предтечи, но и отвергать этого нельзя. Таким образом, можно полагать, что Спаситель непосредственно от Своего Предтечи принял к Себе наиболее подготовленных учеников его, чтобы быть им ростками Его Церкви.

Как приготовлял Предтеча Господень ближайших учеников своих к вступлению в новое Царство Христово – на это нет определенных указаний в Евангелии. Думают, что ученики Предтечи по примеру своего великого учителя соединяли жизнь деятельную с жизнью созерцательной; соблюдали частые и продолжительные посты; научены были особой домашней молитве, отличной от тех молитв, какие были в употреблении у иудеев тогдашнего времени[34]; иногда сопровождали его, помогая, чем могли, в делах его служения. При всем этом Предтеча Господень не давал никогда своим ученикам никаких обещаний, могущих льстить их честолюбию или другим страстям; даже посторонний наблюдатель не мог заметить, чтобы в его обществе были какие-либо земные, особенно политические цели.

Нельзя при этом не заметить, что хотя Предтеча Христов не желал образовать из своих учеников особого религиозного общества, хотя он часто говорил им о грядущем Христе и потом ясно указал им на Него как уже Пришедшего и убеждал их последовать за Ним, несмотря на это в некоторых учениках Крестителя так была сильна привязанность к нему, что они не хотели оставить его; ревниво, с завистью смотрели они на день ото дня возрастающую славу Христову и до самой смерти Предтечи оставались исключительно приверженными к нему одному. Некоторые из верующих спрашивали, почему сам Иоанн не присоединился к Иисусу Христу в качестве Его апостола или ученика и не только не ходил за Ним, но не переставал крестить до самого своего заключения в темницу?

Блаженный Августин говорит, что это допущено было Промыслом для того, чтобы свидетельство святого Иоанна о Христе имело еще большую силу и действенность на умы современных иудеев.

Действительно, святой Иоанн представлялся иудеям как бы совместником Иисусу Христу, потому что он и проповедовал, и крестил, и имел учеников, как и Христос. Фарисеи, тайные враги того и другого, хотели воспользоваться этим, чтобы поставить их в ревнивое соперничество, надеясь через это ослабить их силу и влияние на народ, но получили от святого Иоанна такой ответ, который покрыл их стыдом и дал новую силу его свидетельствам о Христе. Святой Иоанн не только не произнес каких-либо слов, дышавших завистью к лицу Иисуса Христа, но еще торжественнее свидетельствовал о Божественном Его достоинстве. В этом случае свидетельство святого Иоанна о Христе имело гораздо более силы, чем даже свидетельство Его апостолов. В самом деле, можно было предполагать, что апостолы прославляли Иисуса Христа потому, что они Его ученики, что они имели выгоду так проповедовать о Нем, что судьба их связана была с судьбой их Учителя; но свидетельство об Иисусе сына Захарии имело совершенно иной вид в глазах иудеев (Ин. 3, 27–36).

На вопрос, почему святой Иоанн продолжал крестить до самого своего заключения, святой Златоуст отвечает так: «Для того продолжал Иоанн крестить, чтобы не возбудить в своих учениках большой зависти и соперничества. Если Иоанн не убедил их последовать Христу при всем том, что вопиял о Нем тысячу раз, всегда уступая Ему первенство, и провозглашал себя меньшим Его, то, если бы еще он перестал крестить, тем более возбудил бы в них соперничество. Он крестил не для чего-либо другого, а только – да веруют в Грядущего по нем.

Продолжая проповедовать, он не себе приобретал славу, но отсылал слушателей к Христу и не менее учеников Его содействовал Ему».

Около полугода прошло с тех пор, как святой Иоанн Креститель начал свою проповедь о близком Пришествии обетованного Спасителя мира и приготовлял Ему путь, располагая сердца человеческие к Его принятию; но Сам Спаситель мира пребывал еще в глубокой неизвестности.

Знал ли Предтеча Господень пришедшего Мессию до времени Его крещения в Иордане? Полагают, что святой Иоанн знал Иисуса как сына Марии и родственника своего по плоти, отличавшегося перед всеми современниками необыкновенной чистотой и святостью жизни, и лично встречался с Ним в Иерусалиме во время великих праздников, но не знал о божественном достоинстве Иисусовом. Предтеча сам усиленно и настойчиво утверждает, что до времени крещения Иисуса он не знал Его как Сына Божия; ему только обещано было свыше, что несомненно, по указанным признакам, узнает он Того, о Ком он возвещал Израилю.

Между тем и предопределенное Богом Отцом время приготовления рода человеческого к принятию Спасителя исполнилось. И такова была непостижимая для ума человеческого воля Божия, что именно теперь, когда еще раздавался голос Предтечи в пустыне Иорданской, Сам Мессия явился вселенной. Я для того пришел крестить в воде, чтобы Мессия явлен был Израилю (Ин. 1, 31), – говорил о себе святой Иоанн. И вот приходит тогда Иисус из Галилеи на Иордан к Иоанну креститься от него (Мф. 3, 13).

Воплотившийся Сын Божий благоволил принять на Себя грехи всего мира. По слову пророка, Он грехи наши носит и о нас болезнует. Поэтому при самом вступлении на Свое чрезвычайное служение Ему, как Искупителю человека, нужно было стать вместе с грешниками и явить перед лицом Бога и людей Свое глубочайшее смирение и совершенную готовность предстательствовать Праведному за неправедных и потерпеть те наказания за грехи, в которых каются все крещаемые. Ему нужно было подчиниться и закону очищения водой, чтобы исполнить весь закон за людей, преступивших Божественные заповеди. И Господь, пришедший не разорить закон, а исполнить, так строго подчинялся его предписаниям, что открыто взывал ко всем, желавшим всемирно найти в Нем какое-либо уклонение от закона: Кто из вас обличит Меня в неправде? (Ин. 8,46).

По закону Моисееву, нужно было обратиться к постороннему лицу, чтобы получить очищение; но кто, кроме праведного сына Захарии, мог быть более достойным совершить подобное служение в отношении к воплотившемуся Сыну Божию? И не для приготовления ли к этому великому делу, к этой высочайшей чести Предтеча Господень с самых юных лет удален был в пустыню, чтобы сохранить свою невинность и чистоту от приражений грешного мира?..

В Синаксаре на Крещение Господне читаем: «Крестился Иисус Христос тридцати лет, в таком возрасте, который у людей легко наклоняется ко всякому греху. Ибо как первый возраст младенческий имеет многое невежество и неразумие, второй, юношеский, разжигается вожделением плотским, так тридцатилетний возраст совершенного мужа подвержен корыстолюбию, тщеславию, гневу и всяким грехам. До сего возраста отложил Господь крещение для того, чтобы исполнить закон всеми возрастами, чтобы освятить наше естество и подать нам силу побеждать страсти и хранить себя от грехов смертных».

Обратимся к самому крещению нашего Спасителя. В Совете предвечной Премудрости Божией было предопределено, чтобы первое пришествие на землю Сына Божия было смиренное и уничиженное. И Господь Иисус Христос пришел на Иордан как человек обыкновенный. Он, Царь Неба и земли, перед Которым со страхом и трепетом преклоняются Херувимы и Серафимы, приходит к проповеднику покаяния грешникам, приходит из Галилеи, страны, где израильтяне жили в смирении с язычниками (греками, римлянами, египтянами, киприотами, арабами) и потому были предметом презрения у истых иудеев, не ожидавших отсюда и обыкновенного пророка, приходит из города Назарета, малоизвестного, незначительного и не пользовавшегося у иудеев доброй славой, приходит как простой тектон (плотник)[35]; вместе с другими слушает проповедь Крестителя и, в свою очередь, после других подходит к Иоанну и просит от него Себе крещения.

Дух Божий, осенивший великого пророка еще от чрева его матери и руководивший им, теперь озарил его особым духовным светом, и святой Иоанн по взыгранию своего сердца, подобно тому как некогда, будучи еще в чреве своей матери, приветствовал он Сына Божия, узнал теперь, что перед ним лицом к лицу Сам Мессия, Богочеловек. Это внезапное откровение святому Иоанну поразило его и изумило. Перед ним стоял Господь и Бог его, Владыка вселенной, Истинный Свет, просвещающий весь мир, Святейший святых, крестящий Духом Святым и огнем, могущественный Судия мира – словом, тот самый Мессия, о котором только сейчас беседовал он со своими слушателями, стоял, как простой человек, и требовал крещения, как смиренный грешник! Как же осмелится он возложить свою руку – раб на Владыку? Как преподаст крещение покаяния в оставление грехов Тому, Кто пришел искупить от греха род человеческий, Кто Сам есть наше освящение и оправдание?..

Предтеча повинуется Пришедшему спасти мир и с ужасом взирает, как Он, сияние славы Отчей, готовясь погрузиться в иорданские струи, слагает с Себя, как последний из грешников, все свои одежды.

Приходящего креститься святой Иоанн обыкновенно вводил в самый Иордан и, погрузив до шеи, держал в этом положении до тех пор, пока крестящийся исповедовал свои грехи; после этого уже погружал его с головой, произнося обычное выражение своего крещения. Но так как Иисус был безгрешен, то Креститель, возложив свою руку на главу Его, только погрузил Его в воды Иордана[36], и Иисус тотчас же вышел из воды. На берегу реки, преклонив колена и возведя очи Свои на Небо, вознес Он молитву к Отцу Своему Небесному о том, чтобы Он благословил начало Его служения в качестве Мессии и утвердил в нем открытым и торжественным Своим свидетельством[37]. Как Сын Божий, Иисус знал, конечно, что такое свидетельство уже предопределено Ему было в Предвечном Божием Совете; но знал также и то, что теперь, как человек, Он должен был заслужить это благословение Своим смирением и покорной молитвой.

Смирение предшествует славе; молитва смиренного проникает сквозь облака, и он не утешится, пока она не приблизится к Богу, и не отступит, пока Всевышний не рассудит справедливо и не произнесет решения. И Господь не замедлит (см.: Притч. 18, 13; Сир. 35). Еще не окончилась молитва Богочеловека, и вот отверзлись Ему небеса, и увидел Он Духа Божия, Который сходил и ниспускался на Него, как голубь, в телесном виде. И глас был с небес: Ты Сын Мой возлюбленный, в котором Мое благоволение[38].

Над молившимся Богочеловеком раскрылись небеса. Это раскрытие небес было нематериальное. Блаженный Иероним говорит, что при крещении Спасителя небо представлялось раскрытым только для умных очей. Если бы отверстие небес было видимым, то евангелист Матфей не сказал бы: открылись Ему небеса, потому что раскрытое видимым образом было бы открыто для всего мира.

Из отверстых небес явилось чудное знамение над молившимся на берегу Иордана Иисусом: Дух Святой сходил в телесном виде, как голубь, и ниспускался на Него (Мф. 3, 16; Лк. 3, 22).

Дух Святой сходит на Иисуса для того, чтобы исполнилось предсказание, данное Иоанну: над Него же узриши Духа, сходяща и пребывающа на Нем, Той есть крестяй Духом Святым (Ин 1, 33). Для того чтобы в Иисусе познали Сына Божия, Спасителя мира. Для того чтобы в самом начале Нового Завета тайна Святой Троицы, издревле под образами сокровенная, явилась и как бы открылась, стала постигаемой зрением и слухом. Для того, наконец, чтобы верующие и крещаемые знали, что и на них в крещении незримо нисходит Дух Святой и пребывает в них, Своими дарами запечатлевая союз их с Богом-Отцом и Господом Спасителем.

Для явления Своего нисхождения на Иисуса Дух Святой избирает светоносное подобие голубя. Святой Златоуст прямо говорит: «Сын Божий принял естество человеческое, а Дух Святой не принял естества голубя. Потому и евангелист не сказал: „В естестве голубя“, но в виде; да и после Он никогда не являлся в таком образе, но только в то время».

Для чего же при Крещении Спасителя Дух Святой избрал вид голубя? И почему святой Иоанн Предтеча, впоследствии свидетельствуя об Иисусе Христе и призывая своих слушателей к вере в Него как Обетованного Мессию, нередко с какой-то особенной любовью указывал на это сошествие Святого Духа в виде голубя? По мнению толкователей Писания, вдохновенному прозорливцу открыто было, что Дух Святой, явившись в виде голубя над Виновником спасения мира, благоволил указать людям доступным для них способом образ Своей благодати в отношении ко времени и обстоятельствам.

Голубь – символ кротости и простоты. Весьма прилично, чтобы Он указывал на Агнца Божия, потому что голубь и агнец – прекрасные символы невинности, кротости и простоты: в них нет ядовитой злобы они не наносят гибельных ран.

Любовь всегда начинается кроткой нежностью и раздражается только на тех, кто не понимает ее ласк или презрительно идет против обычной ее кротости. Воплощенная Премудрость Божия под знаменем любви начала дело спасения человека, потому-то первое Пришествие на землю Сына Божия было кроткое и смиренное. Явившись и почив на Иисусе Христе в виде птицы, обозначающей кротость, Дух Святой через это благоволил внушить людям, что Сын Божий пришел в мир с желанием действовать кротостью и смирением.

На Иисуса Христа снизошло само существо Духа Святого; то, что явилось над Ним, не было только частью, но весь Святой Дух. Об этой полноте предрек пророк Исайя следующими словами: произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его, и почиет на нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия, и страхом Господним исполнится (Ис. 11, 1–3). Эти дары Святого Духа как части единого целого пребывали в Иисусе Христе.

Дух премудрости почил на Нем: при этом озарении Духом Божиим Он все понимал вокруг Себя и избежал всех хитростей обольстителя в пустыне, отразив своими мудрыми ответами все его искусительные вопросы.

Дух разума исполнял Сына Человеческого: Он знал, кому надо открывать тайны Царствия Божия и когда нужно говорить только притчами. Он спокойно рассматривал все с полным вниманием; демону не позволял провозглашать Себя Сыном Божиим; никогда не беседовал о тайнах Царствия Божия с теми, кто этого принять не мог, и запрещал давать святыню тем, кто этого не был достоин.

Дух совета почивал во Христе, поэтому Он скрывал тайны Свои от премудрых и разумных и открывал их младенцам. Он скрыл свои намерения от демона, который, хотя и провозглашал Его Сыном Божиим, но не мог предвидеть, что мир будет спасен страданиями и крестом Богочеловека. По внушению духа совета Христос возвещал Свое Евангелие бедным, простирал Свое милосердие даже к самарянам и язычникам, ходил к ним в дома, исцелял их больных. Голубь согревает в своем гнезде не только своих, но иногда и чужих птенцов; и Господь Иисус Христос обещал, что лоно Авраамово открыто будет для принятия всех, кто придет к Нему с Востока и Запада.

Сын Человеческий ходил по земле, управляемый духом крепости; и прежде покрывал Он, и ныне покрывает, и охраняет всех истинно верующих в Него, так что никто «не может исхитить их из руки Его». Он всегда руководим был духом ведения. Подобно голубю, который выбирает себе в пищу только лучшие зерна, Христос извлекал из Слова Божия всегда такие изречения, которые мудро приспособлены были к случаям и обстоятельствам. Слушатели Его приходили в изумление, говоря: как Он знает Писание, не учившись (Ин. 7, 15).

Он всецело исполнен был духом благочестия. Не только не был Он виной чьей-либо смерти, но целью Его пришествия было даровать жизнь мертвым: Он пришел спасать, а не губить человеческие души.

Наконец, дух страха Божия пребывал в Нем постоянно. Христос всегда управляем был обитавшим в Нем Божеством. Благоволив принять на Себя все скорби и страдания за грехи людей, Богочеловек в продолжение всей земной Своей жизни и словами, и делами выражал только одно: Отче! не Моя воля; но Твоя да будет (Лк. 22, 42).

Сошествие Святого Духа в виде голубя еще не вполне открывало тайну Божественного величия Иисусова. Дух Святой издревле невидимо сходил на пророков и на царей. И вот о несравненном величии Иисуса свидетельствует Сам Бог Отец: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в котором Мое благоволение! (Мф. 3, 17). Бог Отец называет Иисуса Сыном Возлюбленным, как в Писании не называется ни один праведник. Такое название дается только Единородному Сыну Божию – Сыну по существу, а не по усыновлению или благодати, Сыну, Который прежде всех веков от Отца рожден, а не сотворен, единосущен Богу Отцу, равен Ему в силе, власти и славе.

После своего крещения Богочеловек получил от Отца Небесного все Свои права на открытое и торжественное Свое служение. Святым Духом, тогда нисшедшим на Него, Спаситель облечен был в сан первосвященника и учителя вселенной.

У иудеев первосвященники и цари получали помазание внешнее и видимое; Иисус Христос получил от Бога, а не от людей помазание невидимое и внутреннее. Как Царство Христово превыше царств всех земных царей, так и Его помазание бесконечно превосходит всякое другое помазание.

Святой Иоанн Предтеча был не только свидетелем чудес, какими благоволил Бог Отец прославить Сына Своего при Иордане, но и лицом действующим: ему было предопределено послужить при посвящении Великого Первосвященника Нового Завета.

Святой Златоуст говорит, что Иисус Христос крестился незадолго до Пасхи. Из евангельских сказаний о крещении Спасителя видно, что оно совершилось днем, когда крестились все, пришедшие с этою целью к святому Иоанну[39].

День Крещения Господня называется еще праздником Богоявления, потому что при крещении Христовом было явление Пресвятой Троицы и особенно торжественное явление Божества Спасителя. Явление Бога Отца и Святого Духа свидетельствовало о явлении людям Сына Божия в лице Крещаемого: Бог Отец явился, свидетельствуя о Нем гласом из отверстых небес; Дух Святой явился, подтверждая глас Отчий. Святой Амвросий Медиоланский замечает: «День Крещения Господня назван Богоявлением потому, что в этот день Господь явился не столько взору, сколько спасению людей. Святой Златоуст изъясняет: не тот день, в который родился Спаситель, должно назвать явлением, но тот, когда Он крестился: не через рождение Свое Он всем сделался известным, но через крещение; до дня крещения Он был неизвестен народу. Поэтому Богоявлением называется не тот день, в который Христос родился, а тот, в который Он крестился. По словам блаж. Иеронима, в рождении Своем Сын Божий явился миру сокровенно, в крещении Он явился совершенно. День этот называется также Просвещением, праздником Светов, святыми Светами, потому что Бог есть Свет и явился просветить сидящих во тьме и потому, что в древности в навечерие Крещения были крещаемы оглашенные, причем горело много светильников. После Пасхи праздник Богоявления есть древнейший и торжественнейший. Кроме дня праздника, Церковь совершает 4 дня предпразднества и 8 дней попразднества и прославляет его великим рядом вдохновенных песнопений.

Но все ли бывшие в то время на Иордане недалеко от Предтечи и Спасителя ясно видели сошествие Святого Духа и раздельно слышали голос Отца Небесного или, кроме Самого Иисуса, только один Иоанн? На это толкователи Святого Писания отвечают неодинаково.

Справедливее будет сказать, что видение, бывшее на Иордане при крещении Спасителя, было ощутимо тогда народом не вполне, а только отчасти. Все бывшие на Иордане при Крещении Спасителя могли видеть свет, сошедший с Неба, и слышать голос Отца Небесного, раздавшийся после чудного озарения; но никто, кроме Иисуса Христа и Крестителя Его, не мог видеть ясно Духа Святого, сошедшего в виде голубя, и раздельно слышать слова Отца Небесного.

Святой Иоанн Креститель был первым из ветхозаветных праведников, кому достопоклоняемая Троица благоволила ясно открыть Себя! В самом деле, от создания человека до крещения Искупителя Бог никогда ясно не открывал людям неизглаголанной тайны Своего Божественного Существа – она скрывалась под сенью символических слов и вещей. И священные писатели Ветхого Завета не указывают нам ни одного патриарха, ни одного пророка и вообще праведника, который бы ясно и раздельно словами своими или действиями указал на священные имена Отца, Сына и Святого Духа. Не то мы видим в праведном сыне Захарии. Постоянно он готовил умы своих слушателей к тому, чтобы они способны были принять новое учение о природе Божественной, какое он хотел сообщить им. В своих беседах с народом он уже ясно говорил о Божественном лице Искупителя мира; он возвещал также о Святом Духе, Которым потом крестил Грядущий вслед за ним Мессия. Следовательно, тайна троичности лиц в Божестве не была для святого Иоанна недоступной.

Что действительно святому Иоанну уже открыты были самые возвышенные тайны о Существе Божественном, что он посвящен был в эти тайны внутренним образом, это ясно видно из того, что он не показал никакого смущения, не испытал ни трепета, ни ужаса, когда Святая Троица благоволила открыть ему Себя и осветила его чудными лучами бесконечного Своего величия.

Праведный сын Захарии, если и показывает свой страх и трепет, то не тогда, когда созерцает величие и славу Господа, но только тогда, когда видит Его смирение и уничижение. Не ужасаясь, созерцает он небесный свет, которым окружен был крестившийся от него Сын Божий, но недоумевает и изумляется, видя, что Сын Божий приходит к нему в образе раба вместе с грешниками. Спокойно слышит он глас Отца Небесного, тот глас, от которого бушуют волны, сокрушаются кедры ливанские, трясутся основания гор, но без страха не мог он слышать тихого и смиренного голоса, каким Сын Человеческий просил допустить Его к Своему крещению. Не волновалось сердце Предтечи, когда он видел, как Святой Дух Творец сошел и опочил на Богочеловеке Спасителе, но трепетал Иоанн всеми членами своего тела, когда касался своей рукой верха главы Его! Словом, явление славы Божией, казалось, не было для Предтечи каким-либо новым, неожиданным для него явлением, его удивляло только одно – глубочайшее смирение, до которого Сын Божий уничижил Себя из любви к роду человеческому.

При крещении Христовом, совершителем которого был святой Иоанн, Отец явился в гласе, Сын – в воспринятой им человеческой плоти, Дух – в виде голубином.

Между тем ученики Крестителя и многие из народной толпы, пораженные чудными событиями при крещении Иисуса и в то же время заметившие Его удаление с берегов Иордана, обратились к своему наставнику с вопросом: Кто это, при крещении Которого случилось так много необыкновенного? Предтеча Господень смело и свободно сказал окружающим его: Сей был Тот, о Котором я сказал, что идущий за мною стал впереди меня, потому что был прежде меня (Ин. 1, 15).

По изъяснению Златоуста, выражение идущий за мною значит „Тот, Кто будет проповедовать после меня“, а не „после Меня будущий“. А что значит: впереди меня? Что Он славнее, досточтимее меня. „Не думайте, что я больше Его потому только, что я прежде Его пришел проповедовать; я гораздо меньше Его, и так меньше, что недостоин быть в числе рабов Его“.

В то время как Господь Иисус пребывал в пустыне искушения, Предтеча Его продолжал свою подготовительную деятельность к Его принятию. Между тем слух о Крестителе с берегов Иордана день ото дня далее разносился в народе и произвел в нем сильное возбуждение; в народе возникла даже мысль: не он ли давно ожидаемый Мессия? Все это невольно обратило на себя внимание иудейского Синедриона. Синедрион (или великий совет иудейский в Иерусалиме) имел право судить даже царей, проверять учение пророков, утверждать законность их посланничества, разрешать или воспрещать им принятое на себя служение. Иудейские книжники и фарисеи, хотя и сами были несвободны от многих заблуждений и предрассудков, составляли часть Синедриона и восседали на Моисеевом седалище. Сидеть на Моисеевом седалище значило обладать властью и правом должностного учителя и истолкователя закона Моисеева народу. Как Моисей учил народ, давая ему законы, так книжники и фарисеи во времена Предтечи учили народ, изъясняя ему эти законы.

Святая жизнь Предтечи, его вдохновенное слово, согласное с Писанием, сильное его влияние на народ, отвечавший ему глубоким уважением, – все это хотя спасало Иоанна от всякого насилия со стороны фарисейской партии, поражаемой строгими обличениями пророка, но не могло искоренить в ней зависти и зложелательства проповеднику покаяния. Можно предполагать, что Предтеча Христов немало терпел от злоречия завистливых людей и, может быть, во избежание преследования от них он ушел с западной стороны Иордана, чтобы свободнее проповедовать и крестить на другой его стороне.

Фарисеи, узнав, что святой Иоанн свидетельствует о другом Мессии, грядущем за ним, намеревались или запретить ему проповедь и крещение, так как он не был ими уполномочен, или, предположив, что он объявит себя Мессией, поставить это ему в вину и осудить его, как впоследствии и поступили с Иисусом Христом. Во всяком случае, фарисеи хотели показать над святым Иоанном свою власть и искусить его.

Кто из иудеев желал посвятить себя на какое-либо общественно-религиозное служение, тот прежде всего обязан был объявить перед Синедрионом целый ряд своих предков. Синедрион имел право вызвать святого Иоанна в Иерусалим для того, чтобы он стал пред лицом иудейских старейшин с ответом касательно своего происхождения, пророческого служения, учения и крещения; но таково было почтение, какое невольно внушал к себе святой Предтеча Господень, что и фарисейская партия Синедриона решилась действовать против него с особенным вниманием и осторожностью. Определено было отправить к нему особое посольство и дать ему правительственное значение. Евангелист с намерением обозначает, что посланные к Иоанну были из Иерусалима, столицы народа Божия, в которой жили цари и первосвященники, где находился единственный храм Всевышнего, откуда разливалось религиозное просвещение, где было верховное иудейское судилище. Лица, составлявшие посольство, были священники из Иерусалима, почетнейшие члены Синедриона, знатоки и толкователи закона и пророков; в помощь им даны были левиты.

Это торжественное посольство иудеев к Иоанну прежде всего и невольно возвышало самого Иоанна в общественном мнении. Синедрион хотел составить мнение о новоявившемся Пророке – Крестителе. Но для этого можно было бы расспросить других без особого посольства к Иоанну, ведь многие из иерусалимских иудеев, даже фарисейской секты, были на Иордане, видели образ жизни Крестителя, слышали его учение, знали место его рождения и колено, из которого он происходил; почти все признавали, что Иоанн послан от Бога: его имя было на устах почти всего народа. Итак, для чего же делать ему такой торжественный личный допрос? Не очевидно ли, что только одного святого Иоанна считали способным дать ответ на все, что желали знать о нем, верили его чистосердечию и правдивости и открыто теперь сознавались, что должно доверять его слову, что личное его свидетельство о себе неопровержимо.

Прибыв к месту своего назначения, иерусалимские послы прежде всего спрашивают святого Иоанна: кто ты? То есть какие ты имеешь намерения и какая вообще цель твоей деятельности? Они не хотели допрашивать его о его имени и происхождении, потому что это было уже им известно, не спрашивают они прямо и о том, не Христос ли он, а только предлагают вопрос: кто ты?

Это обстоятельство в жизни Предтечи особенно замечательно потому, что оно было слишком искусительно и опасно для души его. Чтобы убедиться в этом, надо обратить внимание на то, кем был Предтеча в очах Божиих и во мнении народном. Предтеча сознавал, сколько милости и благодати Своей излил на него Господь Бог; знал, какое глубокое уважение питала к нему большая часть иудейского народа, а исконный враг рода человеческого не оставлял, конечно, и своего стремления искусить его смирение, но Предтеча остался непоколебимым в своей верности Грядущему за ним. Он не отвечает прямо на слова фарисейского вопроса, потому что он сказал бы: я глас вопиющего в пустыне, – но, видя лукавое намерение священников и левитов, он решился, не открывая повода к какому-нибудь двусмыслию, прямо и кратко сказать: я не Христос! Так скоро святой Иоанн победил представившееся ему искушение. Верный друг Жениха Небесного, он ни на одну минуту не хотел присвоить себе Его имени! Видно было, что это человек, не способный принимать людское ласкательство и склоняться на него. Евангелист, чтобы отчетливее выразить ответ святого Иоанна послам иерусалимским, употребил тождесловие и повторение, достойные внимания. Он (Иоанн) объявил, и не отрекся, и объявил, что он не Христос!

Нет сомнения, что фарисеи предварительно имели совещание в Синедрионе и с общего согласия подготовили вопросы и определили порядок, в каком предлагать их святому Иоанну.

Не получив от святого Иоанна желательного ответа на предложенный ему вопрос, послы-фарисеи спрашивают его снова: что же? ты Илия?

Иудеи времен Предтечи ожидали, что пророк Илия снова придет на землю перед пришествием Мессии и приготовит Ему царство. Это ожидание иудеи основывали на словах пророка Малахии: вот, Я пошлю к вам Илию пророка пред наступлением дня Господня, великого и страшного (Мал. 4,5). Пророчество Малахии в собственном и точном смысле относится ко второму и страшному Пришествию Христову – так объясняют это пророчество Малахии все отцы и учители Церкви; но иудейские книжники толковали, что пришествие Илии должно предварить первое и, по их понятию, славное пришествие Мессии.

Предтеча Господень ответил на вопрос посланных: нет, я не Илия. Действительно, он не был Илия древний, но совершал его служение, т. е. предшествовал Господу в духе и силе Илии; он был Предтечей первого Пришествия Христова, как Илия будет Предтечей второго.

Пророк ли ты? – снова спрашивают святого Иоанна фарисеи. – Нет, – отвечал им Предтеча Христов.

Даже если вопрос фарисеев святому Иоанну был не о чрезвычайном пророке, предсказанном через Моисея, но о пророке меньшем, чем Илия, и в этом случае святой Иоанн мог отвечать, что он не пророк. Служение, к которому был он предназначен, не было подобно служению древних пророков: он имел предметом своей проповеди не предсказания о Христе, что Он когда-нибудь придет, но возвещение Его пришествия и указание на Него современникам: се Агнец Божий! Таким образом, собственное, определенное назначение святого Иоанна было не возвещать будущее, а только предшествовать Христу своей проповедью, крещением и приготовлением Ему пути в сердцах человеческих.

Господь Иисус Христос сказал о святом Иоанне, что он пророк и даже больше пророка. Действительно, Иоанн был таковым по своим великим нравственным совершенствам, но не по своему предназначению. Назначением пророков в собственном смысле было предсказывать словами или предызображать события воплощения Бога – Слова. Святой Иоанн не имел такого назначения; он не возвещал о чем-либо таинственном, будущем, но ясно указывал на Солнце правды, взошедшее над теми, кто блуждал во тьме и сени смертной.

Посланные фарисеи пришли к Иоанну не с добрым намерением; просвещенный Духом премудрости, Иоанн знал об этом и потому ограничился самыми короткими ответами на предложенные ему вопросы.

Повествование свое о посольстве к святому Иоанну из Иерусалима евангелист прерывает замечанием: а посланные были из фарисеев и потом уже передает последний вопрос их Иоанну: что же ты крестишь, если ты не Христос, не Илия, не пророк?

Своим замечанием о фарисействе посланных евангелист желал объяснить причину их вопроса. Крещение и до явления святого Иоанна было в употреблении; но совершалось оно только над прозелитами, т. е. язычниками, принимавшими веру иудейскую, а не над иудеями. Фарисеям – законникам известны были пророчества Иезекииля: окроплю вас чистою водою, и вы очиститеся от всех скверн ваших (Иез. 36, 25) и Захарии: в той день (то есть во время Пришествия Мессии на землю) откроется источник дому Давидову и жителям Иерусалима для омытия греха и нечистоты (Зах. 13, 1).

На основании этих пророчеств они учили, что крещение имеет право совершать только грядущий Мессия или Его Предтеча; а между тем его совершает Иоанн, прямо объявив им, что он не Мессия, даже не Илия, не пророк. Что же это значит? Какое же он имеет право совершать это действие, и притом открыто, торжественно, всенародно, и через это указывать, что все общество, весь народ Божий нечист и требует очищения через покаяние и омовение? Это в особенности не согласовалось с самомнением фарисеев.

Когда святой Иоанн ответил, что он не Христос, не Илия, не пророк, фарисеи надеялись поразить его тем, что Писание не указывает ни одного примера, чтобы какой-либо пророк или иное лицо принимало на себя служение, подобное тому, какое он совершал; они думали, что Иоанн уже не устоит против того доказательства, какое они ему представили; они не осмелились прямо запретить святому Иоанну крестить к нему приходящих (потому что народ побил бы их камнями, если бы они дерзнули явно оскорбить Крестителя), но надеялись привести его в смущение и постыдить перед народом своим вопросом об основании и силе его крещения. Но злоба фарисеев неспособна была возмутить святого Иоанна. Прославляли ли его или злословили, в узах и на свободе – всегда было у него в виду одно: исполнять свое служение, свидетельствовать о Христе и прославлять Его. И теперь он не смущается, не спешит оправдать в глазах своих врагов свое посланничество и свое крещение, не занимается ответом на вопрос их, кем и как уполномочен он совершать крещение, но пользуется благоприятным случаем дать свидетельство о Христе. Это свидетельство святого Иоанна – одно из самых важных и открытых его свидетельств о Христе. Среди множества народа, в присутствии всех, крестившихся от него, Предтеча возгласил это дивное исповедание о Христе, исполненное великих, возвышенных и непреложных истин.

Я крещу в воде, – сказал в ответ посланным святой Иоанн, – но стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете. Он-то идущий за мною, но Который стал впереди меня. Я недостоин развязать ремень у обуви Его (Ин. 1, 26–27). То есть вы справедливо думаете, что крещение может быть совершаемо только через уполномоченного Божественной властью, что это дело Мессии; но мое крещение маловажно и несовершенно, не имеет в себе ничего, кроме воды; оно только приготовление к другому крещению, о котором вы скоро услышите. Я омываю тело в воде, но Христос очистит души Духом Святым и огнем. Установитель лучшего и высшего крещения находится среди вас, пришел на землю; Он после меня явится с крещением, но, несмотря на это, Он досточтимее и славнее меня; я недостоин быть в числе даже последних служителей Его развязывать ремни у Его обуви!

Посланные из фарисеев оставляют берега Иордана, чтобы дать отчет великому Синедриону о допросе Крестителя; но возвращение их в Иерусалим не было так торжественно, как прежний из него выход на Иордан. Посольство не удалось: они хотели расставить сети святому Иоанну, чтобы уловить его на словах, посрамить его и через то пресечь его влияние на народ, но их приход на Иордан и допрос Крестителя еще более привлекли к нему всеобщее внимание и раскрыли перед всем миром его смирение, его нравственную силу и мудрость.

После сорокадневного поста и победы над искусителем в пустыне Господь Иисус Христос возвращается к Иоанну на Иордан вполне приготовленным на великое дело Божественного Своего посланничества. И теперь, как и прежде, Он ничем особым не выделялся из толпы народной: тихо и молчаливо шел Он к Иоанну. Путь добровольного самоуничижения и страданий, который предстояло пройти Мессии для спасения людей, раскрылся перед духовным оком Предтечи, и вот, указывая народу на грядущего Искупителя мира, Иоанн воскликнул: се, Агнец Божий, который берет на себя грех мира. Сей есть, о котором я сказал: за мною идет муж, который стал впереди меня; потому что Он был прежде меня (Ин. 1, 29–30).

Вместе со Златоустом все толкователи Писания согласны, что святой Иоанн делает указание на следующее пророчество Исайи: Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его. Но Он взял на Себя наши немощи, и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом. Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились. Все мы блуждали как овцы, совратились каждый на свою дорогу; и Господь возложил на Него грехи всех нас. Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст своих; как овца веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих (Ис. 53, 3–7).

Спаситель назван Агнцем потому, во-первых, что Его прообразовал агнец пасхальный и агнцы, которых приносили в жертву при скинии ежедневно, одного вечером, другого утром (этих агнцев приносили в жертву за грехи, хотя в действительности грехи могли быть очищены только кровью Христовой). Во-вторых, потому, что пророки изобразили Спасителя как Агнца, единственно способного принести искупление миру. По словам блаженного Августина, Христос назван Агнцем по причине Своей невинности, кротости, терпения и послушания до самой Крестной смерти.

Провозвестив, что грех мира может быть взят только Пречистым Агнцем, святой Иоанн раскрывает необходимость благодати Христовой для всех предопределенных к спасению; ведь только по этой благодати мы можем занять место в Небесном Царстве, никакая заслуга человеческая, ни одна добродетель для этого недостаточны.

Слова Предтечи: се, Агнец Божий, который берет на Себя грех мира имели особую важность при тех обстоятельствах, при которых они были произнесены. Народная толпа обычно теснилась вокруг Предтечи и просила себе его крещения. Те, которые здесь находились, уже одним своим присутствием показывали, что они грешники; Иисус Христос находился в толпе таких грешников. Многие могли предполагать, что Он пришел к Иоанну по той же причине, как и другие, то есть затем, чтобы исповедать согрешения и омыться в реке с покаянием; поэтому святой Иоанн отличает Его ото всех, тут находившихся, и объясняет, что Иисус пришел не исповедать и очищать свои грехи, что Он не имеет нужды в крещении, но что Сам Он – единственная Жертва, способная взять на Себя грех мира. Таким образом, Предтеча ставит невинность и святость Иисуса в противоположность тому сознанию, какое имели о своих грехах его слушатели. Он прежде нередко говорил им о недостаточности своего крещения и возвещал о другом крещении в духе любви и благодати прощения; теперь дает понять, каково могущество помилования и действенность благодати, принесенной Спасителем мира, то есть что Он не только очищает грехи мира, Он их берет на Себя, чтобы мир был помилован.

Чтобы глубже запечатлеть свои слова в сердцах своих слушателей, святой Иоанн и теперь повторяет те же слова: Сей есть, о Котором я сказал: за мною идет муж, который стал впереди меня; потому что Он был прежде меня (Ин. 1, 30). Мое пришествие ничего более не имело целью, кроме проповедания общего вселенной Благодетеля и кроме сообщения крещения водой; а Его пришествие имеет целью очищение всех людей и дарование благодатных сил Утешителя. Стал впереди меня, т. е. явился славнее меня, яко первее мене бе.

Слушатели Предтечи могли предполагать, что он так свидетельствует об Иисусе как Мессии не по Божественному откровению, а по человеческому пристрастию – по родственным отношениям или по какому-либо предварительному соглашению Иоанна с Иисусом. Предупреждая всякое подобное подозрение, Креститель сказал: я не знал Его (Иисуса), но для того пришел крестить в воде, чтобы Он явлен был Израилю (Ин. 1, 31).

На другой день после того, как святой Иоанн дал такое поразительное свидетельство об Иисусе Христе, стоял он на берегу Иордана, как неусыпный страж. Можно думать, что в это время ум его и сердце всецело устремлены были к одному предмету – к пришедшему Искупителю мира. И вот к утешению своему Иоанн видит, что Иисус Христос проходит мимо него. В радостном восторге, указуя на Него окружающему народу, Иоанн воскликнул: вот Агнец Божий, – то есть то Божественное Лицо, о Котором вчера вел я с вами беседу. И это краткое указание и торжественное повторение уже данного свидетельства об Иисусе как Агнце Божием произвело такое впечатление на двух стоявших близ Иоанна учеников, что они решились тотчас же последовать за Иисусом (см.: Ин. 1, 36–37).

Тихо и робко шли ученики Иоанновы за Иисусом. Они, вероятно, стыдились и страшились, как люди незнакомые с Ним и только от своего учителя слышавшие свидетельство о Нем. Чтобы уничтожить в них весь это стыд и страх, Иисус Сам спрашивает их и не оставляет их в молчании идти до Его жилища: что вам надобно? Желания и намерения учеников Иоанновых, конечно, известны были Господу Иисусу как Всеведущему; но своим кротким и милостивым вопросом Он располагал их к тому, чтобы они сами высказали расположение своей души, открыли свое сердце к восприятию Божественного учения. Равви, где Ты живешь? – вопросом ответили ученики Иоанновы Иисусу. В этом вопросе они выразили свою преданность Христу. Ибо, не являясь еще Его учениками и ничего не слышав от Него, они уже называют Его учителем, причисляя себя к Его ученикам и показывая причину, по которой они последовали за Ним, что хотели в уединении беседовать с Ним, послушать Его, научиться от Него; поэтому они и не откладывают своего намерения, но показывают все свое усердие к слушанию.

Пойдите и увидите, – сказал им Господь Иисус. Где в это время жил Иисус Христос, неизвестно. Может быть, во временном шалаше, покрытом сверху обычной на востоке полосатой одеждой и заплетенном с боков перевитыми между собой ветвями; потому что такие шалаши служили единственным жилищем для сотни людей, приходивших к крещению Иоаннову. И Христос не говорит им примет своего жилища, не назначает места для беседы, а только более и более привлекает их к следованию за Ним и потом беседует с ними как с друзьями и людьми, уже долгое время бывшими с Ним.

Ученики Иоанновы пробыли у Иисуса весь тот день и, вероятно, всю следующую ночь наслаждались Его учением в таком обилии и с такой охотой, что немедленно оба пошли привлекать и других к Христу.

Кто были эти ученики святого Иоанна? В Евангелии сказано, что один из двух, слышавших от Иоанна об Иисусе, и последовавших за Ним, был Андрей, брат Симона Петра (Ин. 1, 40); а кто другой, не указано. Толкователи Писания признают в другом ученике самого писателя Евангелия.

Следование учеников Иоанновых за Иисусом Христом ясно показывает, с каким вниманием и заботливостью святой Предтеча пользовался всяким случаем, чтобы обратить их к Нему. Предтеча трудился для того, чтобы представить Христу подготовленные и твердые камни, какие должны быть положены в основание Его Церкви. Впрочем, Андрей и Иоанн теперь еще не окончательно присоединились ко Христу: только после, по слову Христову, оставили они свои рыбацкие сети, чтобы сделаться ловцами человеков. До этого времени они обращались со своим первым учителем, который, без сомнения, своими внушениями укреплял их веру в указанного им Мессию.

Вскоре после вторичного кратковременного своего пребывания на Иордане Господь Иисус Христос возвратился в Галилею, а Предтеча оставался на берегах Иордана в Вифаваре с проповедью покаяния и крещением приходящих к нему, но уже не в грядущего по нем Мессию, а в пришедшего и явленного народу. Почему же Иоанн не прошел всей Иудеи с проповедью о Христе, а оставался при реке, ожидая Его Пришествия, чтобы потом, когда Он придет, указать Его народу? Златоуст отвечает: „Иоанн хотел, чтобы сами дела свидетельствовали о Христе, а собственная цель Иоанна была та, чтобы только огласить Его пришествие. Большее же свидетельство Иоанн оставляет самому Христу, именно свидетельство дел, как и Сам Христос говорит: Аз не от человека приемлю свидетельство; дела, яже даде Мне Отец, та свидетельствуют обо Мне (Ин. 7, 34. 36). В противном случае, т. е. если бы Иоанн проповедовал, обходя всю Иудею, могло бы казаться, что это делается по видам человеческим; проповедь была бы подозрительной“.

Из Вифавары перешел святой Иоанн в Енон близ Салима; там было много воды; туда приходили к нему и крестились от него (Ин. 3, 23).

Енон и Салим – местности, точно не известные. Однако можно принять то мнение, по которому они предполагаются существовавшими на южной границе Иудеи с Идумеей. В этом случае и выражение там много было воды совершенно уместно в приложении к месту, обильному водой, среди безводной и почти дикой пустыни, граничившей с Идумеей. Тогда понятнее и стечение к Иоанну иудеев, побудившее его избрать среди пустыни место, обильное водой; понятнее и дальнейшее повествование о споре иудеев с учениками Иоанновыми; понятнее, наконец, выражение учеников Иоанна об Иисусе: Который был с тобою при Иордане, – выражение, которое могли они употребить только в том случае, когда они были не близко от Иордана. По указанию Евангелия, Господь Иисус Христос, путешествовавший тогда по всей земле иудейской, недалеко был от того места, где пребывал святой Иоанн Креститель.

Итак, Предтеча Господень продолжал свою проповедь покаяния и крещения, хотя и началось уже крещение Христово. По воле и определению Божию, крещение Иоанново существовало совместно с крещением Христовым до самого заключения Предтечи в темницу. Если бы святой Иоанн перестал крестить с того самого времени, как открылось крещение Христово, то иные могли бы подумать, что в этом случае руководила Иоанном зависть к Иисусу Христу, и это же самое возбудило бы в учениках Предтечи нерасположение к Спасителю. Впрочем, и теперь уже заметно было различие между Иисусом Христом и Иоанном Крестителем. Иоанн сам крестил всех приходящих к нему и при своей жизни не имел в этом деле помощников из своих учеников, между тем как Иисус Христос, установив Свое Крещение, совершал его посредством избранных Им лиц, и оно сохраняло свою силу, чьими бы руками ни было совершено. Иисус Христос, совершая Свое Крещение руками Своих учеников, приучал через это мир взирать на них как Своих служителей, раздающих тайны Божий. Святой Иоанн, не искавший своей славы, посылал к Иисусу многих из тех, которые приходили к нему, в ком видел он лучшие душевные расположения, кого почитал достойным того, чтобы вступил он в общество Господа Иисуса[40].

Когда солнце восходит на горизонте, денница (заря) незаметно меркнет. Так Солнце правды – Господь Иисус Христос – с самого вступления Своего на общественное служение постоянно возрастал во мнении народном, а денница Его – святой Иоанн – начинал умаляться. Чудеса, которые творил Господь Иисус, и учение, которое Он проповедовал, привлекали к Нему целые толпы слушателей; к Нему же приходили со всех сторон принимать и установленное Им крещение, совершавшееся Его учениками. Святой Иоанн Предтеча радовался такому возрастанию Христа Спасителя и заботился о том, чтобы народное стечение увеличивалось вокруг Господа. Правда, он не отказывался преподавать свое предуготовительное крещение желающим его; но при этом всегда давал понять, насколько крещение Иисусово выше его крещения, которое притом вскоре должно было и прекратиться, так как уже не имело основания к своему дальнейшему существованию.

Ученики святого Иоанна скоро заметили, что к их учителю меньше приходит слушателей, чем прежде, и в слепой привязанности к нему стали досадовать и завидовать Тому, Кого почитали виновником такого народного невнимания к Крестителю.

Нерасположенные к ним иудеи, и в особенности фарисеи, злобные враги Иисуса Христа и Его Предтечи, находили в этом обстоятельстве случай язвить учеников Крестителя и направлять зародившуюся в них зависть к тому, чтобы они побудили своего учителя не только ослабить те свидетельства, какие давал он касательно Лица Иисуса Христа, но даже отказаться от них.

Тогда у Иоанновых учеников произошел спор с иудеями об очищении, – говорит евангелист Иоанн (Ин. 3, 25). Об очищении – то есть о крещении. И Иоанн, и Иисус в глазах иудеев были пророками, оба они собирали вокруг себя учеников, оба крестили. Через учеников-то фарисеи и замыслили поссорить обоих пророков, возбудив спор о том, чье крещение выше. И их замысел вполне удался. Вот как говорит об этом святитель Иоанн Златоуст: „Ученики Иоанновы всегда завидовали ученикам Христовым, даже самому Христу; когда же увидели, что они крестят, то начали говорить крещаемым, что их крещение заключает в себе нечто большее, чем крещение учеников Христовых, и, взяв одного из крещенных, усиливались убедить его в том, но не убедили“.

Враждебные ко Христу и Крестителю фарисеи обратились к ученикам Иоанновым как бы со следующими словами: вот у нас теперь два крестителя, которого же из них крещение лучше? Ученики Иоанновы, не проникнув в злостную цель вопроса иудеев, стали на стороне своего учителя. Не он ли первый, говорили они, открыл нам силу воды и первый начал крестить? И самому обряду крещения он научен не людьми и не через их посредство, а глаголом Божиим, бывшим к нему в пустыне; по Его велению он пришел и крестил вместе с другими и Того, к Которому теперь идет почти весь мир. Иудеи возразили: да сам учитель ваш не превозносил ли Его крещения перед своим? Не говорил ли: я крещу вас в воде, а Тот будет крестить вас Духом Святым и огнем? Не объявлял ли ваш учитель, что он недостоин даже развязать ремни Его сандалий? Ученики Иисусовы присоединили к этому, что крещение их Учителя засвидетельствовано многими чудесами, тогда как Иоанн не сотворил ни одного чуда, да и сам открыто исповедал, что он не Христос.

Не надобно удивляться тому, что ученики Иоанна выказывали теперь такое нравственное несовершенство и неведение, вступив в спор касательно действенности крещения их учителя и достоинства его лица в сравнении с Лицом Спасителя: их ослепляла глубокая сердечная привязанность к своему учителю, ими руководила пламенная ревность к его славе.