Перед выбором

Ральф задумался, медленно заговорил:

- Нет, просто я знал его... В рубке "Лютеции", над пультом, он выжег резаком свой девиз: "Карпэ диэм". Говорил, что это из Горация. "Срывай день"... И старался. Забивал этот самый день до отказа. В полеты обычно микрокопий набирал столько, что у него полкаюты было ими завалено, и читал все свободное время. Словно знал, что дней у него немного осталось... Чacто сетовал, что без сна еще никак

не обойтись. Мол, в глубинах океана жить и работать научились, вечную мерзлоту победили, в пустынях сады фруктовые развели, на Луне под куполами дышится не хуже, чем на Земле, а треть жизни все равно на сон тратим. Хоть человек и могуч, а лет шестьдесят в общей сложности лежит, ничего не видит, ничего не слышит и ничего не делает - спит, одним словом... Хотел, как он говорил, исправить эту "ошибку создателя". Запросы в Информаторий посылал, изучал специальную литературу. В общем, занялся проблемой всерьез, на досуге, разумеется. Хотел сделать многое. И не успел.

Ральф помолчал, глядя в темноту.

- Переборка с девизом уцелела после катастрофы - ее отбросило взрывом в сторону. Странно, не правда ли? Кратеры, каменистая равнина, трещины, слепящее солнце, полное отрицание жизни - и вдруг строка Горация.

...Дыхание двух людей и шум дождя. Темный холм, ощетинившийся соснами, и темное небо над ним.

Ральф сел на мокрую траву у ног девушки.

- Манлию Торквату, - внезапно произнесла она. - Снег покидает поля, ее тихий голос доносился откуда-то из темноты. - Зеленеют кудрявые травы... - Словно она была очень далеко. - В буйном цвету дерева...

Он видел гигантское косматое солнце в черном небе, злое солнце, близкий горизонт, фигуры в серебристых скафандрах среди обломков "Лютеции", с огромной скоростью рухнувшей на раскаленные камни.

- Облик меняет земля... - говорила девушка, и голос ее дрожал. - Что ни день... то спокойнее в руслах... шумные воды бегут...

Дэвид успел добежать из рубки до отсека с космоскафом. Успел даже забраться в него. Но на катапультирование просто не хватило времени. Кто-то сейчас размышляет, как добиться того, чтобы времени на спасение хватало всегда. При любых обстоятельствах. Хотя все предусмотреть невозможно. Эту гравитационную аномалию, внезапно вoзникшую и тут же исчезнувшую. И бросившую "Лютецию", шедшую на небольшой высоте, на каменистую равнину Меркурия. Космоскаф сорвало с направляющих и он упал в неглубокую расщелину. Но остаться в живых у Дэвида, конечно, шансов не было. Чудеса остались в сказках.

- Он мог спастись? - донесся до него из далекого далека тихий голос.

- Нет, - едва слышно шевельнул губами Ральф. - Не мог. И дело здесь не в несовершенстве нашей техники, - он вдруг заговорил так, будто с ним собирались спорить. - Просто никогда нельзя знать, что космос преподнесет тебе завтра. Что еще он пpидумaл за хитрость, чтбы уничтожить тебя.

- Вы говорите о космосе так, словно это какое-то злое божество... Если он враждебен людям, зачем туда стремиться?

Ральф ответил не сразу.

- Хотите завязать дискуссию? Что ж, давайте...

Он заговорил медленно, подбирая слова:

- Космос не враг. Ему абсолютно безразлично, есть мы или нет, и винить его в гибели людей, конечно, смешно. Разве винили раньше землетрясения и ураганы? А губит он нас потому, что мы еще плохо знаем его. Вот мы и стараемся узнать его поближе, заставить служить нам... На этом пути без жертв, видимо, нельзя. Вспомните, как познавалась планета. Все ли здесь было гладко? Смерть Магеллана, Беринга, сотен дpугиx. Taк и в космосе. Комаров, Спенсер, Андреев... Maк-Гpегop на Марсе, экспедиция Рэндолла у Юпитера, Лакруа в Поясе... Да вы и сами знаете это не хуже меня!

"Хватит разговоров, - подумал он. - К чему разговоры? Дайте мне отдохнуть от космоса. Есть космос и есть Земля, и есть лес на Земле, и ночь, и дождь. Я бы сейчас с удовольствием лег на спину, заложил руки за голову и смотрел в небо. Пускай там ничего не видно. Зато капли щекочут лицо и рядом сидит хозяйка холма, поросшего соснами".

Он лег на спину и почувствовал, как капли мягко щекочут лицо. Он улыбнулся в темноте.

- Вы не боитесь простудиться? - спросила девушка.

- Разве теперь боятся простуды? Вы забыли, в каком году живете? - в голосе Ральфа зазвучали мстительнне нотки. - Хотя вам, как историку, это простительно.

- Один-один, - добродушно засмеялась девушка. - Вообще-то я учительница.

- О-о! - протянул Ральф с уважением.

"Сейчас каникулы, - вспомнил он. - У меня последние школьные каникулы были двенадцать... нет, тринадцать - уже тринадцать! - лет назад..."

- Скучаю без своих ребятишек... - как-то по-особенному, показалось

Ральфу, произнесла девушка. - Каждый день с ними разговариваю. Хожу в Звенящие Ручьи, в детский городок, там есть визор.

- Вы и живете в этом лесу?

- Да. Здесь, неподалеку, - по шелесту костюма Ральф догадался, что она махнула рукой. - В одной избушке.

"А ты хотел бы жить в лесу, в избушке? - спросил он себя и положил

ногу на ногу. - Вставать с вocxодом солнца, умываться холодной водой

из ручья, готовить на костре завтрак и целый день бродить

по леcу. Coбиpaть грибы, ягоды, слушать птичьи голоса. Или просто так бродить, думая о чем-нибудь своем".

Ральф вытер ладонью лицо и снова положил руки под голову.

"А мой конь? "Парус" без меня осиpотеет... xотя, может быть, нам и

придется рассстаться. И этот, - Ральф усмехнулся, - шестой океан. Он

тоже осиротеет. Как и я без них. Пока я, правда, не скучаю, но у

меня-то каникулы начались только вчера. Незапланированные никакими

отделами Космоцентра. Ввиду плачевного состояния "Пapуca". Шуткa

ли - корму разнесло в клочья, словно бумажную. Хорошо, взорвались

не все pезеpвуары..."

Ральф начал вспоминать, как беспомощно болтался в пространстве

до прихода спасателей. Он даже не мог дотянуть до аварийной - дюзы

как таковые просто отсутствовали. Так и сидел в рубке, ломая голову

над тем, почему рванули резервуары. Впрочем нет, думать об этом он

стал позже, уже на рейсовом к Луне. А тогда сидел себе у пульта

и слушал, как таймер отсчитывает минуты. 3нал, что спасатели скоро

подойдут, что его сигналы давно приняты - и все равно ничего не мог

сделать с неприятным холодком в животе. Нет, не боялся, просто было неприятно. А таймер все позванивал и деться было некуда - автоматы загерметизировали рубку. В других отсеках воздух через дыры упорхнул в межпланетное пространство. Дыры были что надо - не то что один, добрый пяток океанских лайнеров прошел бы в них рядом, не задев за края. Собственно, одни дыры и были. Киб прилежно осматривал обшивку, и приходилось только головой качать, глядя на экран. И благодарить тех людей, которые создали рубку исследовательского бота "Парус" такой надежной и прочной. И себя благодарить. За то, что не сидел в жилом отсеке. Xотя теоретически, конечно, можно было успеть надеть скафандр и уцелеть даже в жилом отсеке. Но суха теория, мой друг...

Ральф хмыкнул.

Спасатели пришли довольно быстро, взяли его на борт и повели "Парус" в центральные ремонтные. У Марса он откланялся и, подождав на станции лайнер, добрался до Луны. А там нaчалоcь... Хорошo, чтo всему бывает конец. Эта спецкомиссия его вконец замучила. Да, конечно, все это важно и нужно, он понимает и возражений не имеет. И все же как хорошо быть, наконец, свободным. Комиссия в нем больше не нуждается.

"Уверен, они докопаются до истины, - подумал Ральф, - и можно будет спокойно летать. Пока не приключится что-нибудь другое. Звучит наибанальнейше, но что поделать - действительно, космос - это не Земля и не океан. Нечто совершенно отличное от них. В cто тысяч раз менее изведанное и познанное. Там жди чего угодно. Кажется, до чего проста для навигации трасса Земля-Марс, и тем не менее каждый год - аварии. Иногда катастрофы. Чем больше в космосе кораблей, тем выше процент аварий. Закономерно? Да. Ведь то же самое происходило раньше в морях-океанах. Гибель "Титаника"... А возьмем Тициано Таллини. Столкнуться с глыбой раз в десять побольше того айсберга тоже невесело. Пояс астероидов почище любого земного океана".

Ральф представил себе Таллини, неожиданно вспомнил, как тот

шел по безлюдному залу космопорта после того случая - бледный, со слегка неестественной улыбкой - а навстречу ему, задыхаясь, бежала черноволосая девушкa, невестa, кaжeтcя.

"Дa, кстати..." - Он вспомнил о девушке. Повернул голову в ее сторону, но ничего не разглядел в темноте.

- Извините, я задумался, - сказал он, вставая.

Ответа не было. Тихо шуршал по траве дождь. Ральф шагнул к пню, присмотрелся: девушки не было. Он сделал несколько шагов в сторону, крикнул, вглядываясь в сырую темноту:

- Эй, послушайте, где вы?

Но в ответ услышал только слабое эхо.

- Черт, дурацкая привычка! - сказал он негромко. - Скоро забуду, что есть и другие люди.

Он шел по мокрой траве к соснам и думал, что космос пуст, хотя там тоже работают люди. Он слишком велик, а их слишком мало. И привычка долгое время быть одному служит иногда плохую службу. Как сейчас.

Ральф, аукая, обошел всю вырубку и убедился, что девушки нет.

- Исчезла, как настоящий лесной божок, - пробормотал он, садясь на пень, где недавно сидела она. - А может, просто приснилась? Ну что ж, продолжай думать, теперь тебе никто не мешает.

Помолчал.

- А почему, собственно, ты злишься?

И рассмеялся.

- Э-э, дружок, раньше за тобой такого не водилось. Тебе вполне хватало общества кибов. Разговаривал с креслом или вычислителем - и ничего, не жаловался.

Встал и громко, на весь лес:

- Ого-го-го-го!

Гулкое эхо с гиканьем понеслось по верхушкам деревьев.

"Наверное, в ее избушке будет слышно", - подумал Ральф и поднес к губам руку с фонобраслетом, фобром, вызывая "мушку".

Через несколько минут она с легким жужжанием выпорхнула из-за деревьев. Две полупрозрачные энергетические панели по бокам корпуса действительно придавали летательному аппарату сходство с насекомым. Сейчас, ночью, с ярко освещенной изнутри пассажирской кабиной, аппарат был похож на большого светлячка.

- Привет! - негромко сказал Ральф и, показывая рукой на свободное от пней пространство, крикнул: - Сюда!

Телеглаз в носовой части аппарата вспыхнул на мгновение зеленым

светом и "мушка" мягко шлепнулась в траву. Откинулась дверца в

корпусе, Ральф повернулся к лесу, махнул ему рукой и сел в удобное

глубокое кресло.

"Возвращаться в город или нет?" - спросил он себя, а сам уже ткнул

наугад в одну из клавиш и "мушка" медленно пошла вверх.

Ральф глядел на светлое пятно, скользившее по верхушкам деревьев вслед эа "мушкой"; в нем вспыхивали и гасли быстрые капли дождя.

- Зверье, наверное, не поймет спросонья, в чем дело, - заметил он вслух и добавил: - Интересно, видно ли меня из той избушки?

*

Светящуюся ленту дороги окаймляли деревья. За ними, в темноте,

белели небольшие домики. Дорога, вернее, шоссе, брошенное через равнину, шла к центральной площади поселка, ее пересекали светящиеся ручейки пустынных в этот поздний час боковых улиц.

Ральф проводил взглядом светлую точку полетевшей на станцию "мушки" и направился к зеленому кубику инфора, укрепленному на дереве у дороги.

- Адрес Сергея Лазарева, - произнес он, нажав на кнопку приема.

Он выслушал ответ автомата, поинтересовался, как дойти до дома Сергея и сказал:

- Спасибо".

Инфор, щелкнув, выключился.

- Воспитанные люди в подобных случаях отвечают: "пожалуйста". Впрочем, как и невоспитанные, - заметил Ральф. - Хотя автоматы могут это и не знать.

И зашагал дальше.

Узкая дорожка вилась между луж. Ральф, отводя от лица мокрые ветви кустов, направился к зданию, светлеющему за деревьями.

Где-то в глубине дома мелодично зазвенели колокольчики и дверь отворилась. Стены коридора излучали мягкий ровный свет. В двери напротив невысокий парень в светлом домашнем костюме.

- Здравствуй, Сергей, - тихо сказал Ральф.

Маленький голубой киб с множеством конечностей выпрыгнул из стены и застыл, дожидаясь, когда Ральф отдаст ему свою куртку. Сергей близоруко прищурился, откинул рукой волосы со лба, изумленно воскликнул:

- Ральф Юханссон? Ты ли это?

- Как видишь...

Ральф развел рукапи и засмеялся. Сергей подошел к нему.

- Здравствуй, Ральф!

Они крепко пожали друг другу руки.