Немецкая пехота. Стратегические ошибки вермахта. Пехотные дивизии в войне против Советского Союза. 1941-1944

В качестве основной силы в месте прорыва использовалась 1-я кавалерийская дивизия СС. Эта дивизия под командованием генерал-лейтенанта войск СС Биттриха, бывшего егерского офицера и бывшего офицера авиации, продемонстрировала высокий боевой дух, сражалась стойко и мужественно. Зато дивизия люфтваффе, лишь недавно сформированная, ни в отношении подготовки, ни командования не была на высоте. Ей приходилось проходить через кризисные ситуации, которые преодолевались с трудом. Саму дивизию нельзя было в чем-либо упрекать. Сформированная из личного состава наземного обеспечения, без достаточной разведывательной и боевой подготовки, она была введена в бой в напряженной обстановке. Командование также с трудом справлялось со своей задачей, так как командир дивизии просто не получил соответствующей подготовки! Так называемым начальником штаба был молодой капитан авиации, который до тех пор был летчиком-истребителем и тоже не получил никакой подготовки или получил ее в недостаточной мере.

Командир дивизии с признательностью принял на эту должность офицера сухопутных войск. Кандидатура этого офицера, однако, в служебном порядке была отвергнута командованием военной авиации: люфтваффе, как было заявлено, сами могут выйти из трудного положения! Несмотря на это, упомянутый офицер остался при командире дивизии в качестве офицера связи и помощника. Этот пример также показывает, как командование вермахта часто поступало необдуманно и в отрыве от жизни. Эта разобщенность в области компетенций затрудняла действия войск и их командования, которые в тяжелейших условиях суровой зимы отдавали последние силы в бою! Напряженность положения в тылу из-за нападений партизан заметно разрядилась, когда, наконец, после трудного марша, которому мешали снежные заносы и атаки штурмовиков, прибыли 19-я (генерал-лейтенант Густав Шмидт, пал в бою) и 20-я (генерал-лейтенант барон фон Лютвиц, Генрих) танковые дивизии, при поддержке которых должно было быть проведено контрнаступление с целью восстановления линии фронта. Они были введены в бой, прежде всего, чтобы не выпустить советские войска из котла и провести усиленную разведывательную операцию для стабилизации положения и уточнения ситуации. Своими орудиями они должны были подавлять сопротивление противника в котле и отбросить назад пытавшиеся прорваться вражеские войска. В условиях неторопливого, но постоянного беспокоящего огня артиллерии по местам вклинивания должно было быть максимально парализовано снабжение окруженных войск. В соответствии с количеством танков, вряд ли обе дивизии можно было рассматривать как танковые дивизии. Значительная часть их танков ремонтировалась из-за условий погоды. Однако благодаря напряженной работе ремонтников эти боевые машины были почти готовы вступить в бой.

Предпосылками успешного контрнаступления были внезапность и благоприятная погода. На поддержку своей авиации нельзя было рассчитывать. Командующий группой армий «Центр» и командующий 9-й армией неоднократно летали на самолете «Шторьх» без прикрытия истребителей в выдвинутый далеко вперед штаб армейского корпуса, не обращая внимания на многочисленные вражеские истребители и штурмовики. На всех участках фронта высокопоставленные командиры соединений, чтобы добраться до своих войск, в любое время года часто без сопровождения передвигались по территории, где действовали партизаны, или летали на «Шторьхе» без эскортирования своими истребителями (противник нередко преследовал и даже сбивал «Шторьхи»), полагаясь на самозащиту. Они ездили на мотоциклах в качестве «второго седока» на передовые позиции, куда они не могли приезжать на автомобиле, стараясь не выделяться. В кризисных ситуациях они за кратчайшее время прибывали в войска. И это все наряду с постоянной чрезвычайной ответственностью командования в условиях, когда оно испытывало недостаток средств. Несомненно, что даже высокое командование не уступало солдатам в готовности пожертвовать собой. (См.: Мёллер Й.Ф.-Х. Самопожертвование генералов. 3-е изд. Берлин, 1957.)

9-я армия намеревалась перейти в контрнаступление с юго-запада. Хотя это направление удара сначала казалось мне правильным, я принял иное решение – тем более что нужно было считаться с тем, что прорвавшийся противник ожидал контрнаступления с юго-запада, так как офицер связи с приказом, указывавшим на намерение атаковать в этом направлении, и солдаты, обеспечивавшие его безопасность, попали мертвыми в руки партизан. Поэтому я решил нанести удар в направлении Белого, из расположения 1-й кавалерийской дивизии СС. Подобно тому как раздвижной дверью закрывают комнату, так нужно было ликвидировать вражеский прорыв. В духе традиции руководства Генерального штаба командующий армией не упорствовал в своей точке зрения. Он придерживался следующего мнения: «Корпус получает задачу и необходимые для этого войска. Как она будет выполняться – это дело самого корпуса».

Схема 15. Бои вокруг котла к юго-востоку от Торопца 29 ноября – 16 декабря 1942 г.

Из-за снежных заносов подготовка потребовала много времени, тем более что при всех передвижениях требовалось соблюдать строжайшие предосторожности и полную маскировку. Однако снегопад имел и положительные стороны: снег укрывал все следы гусениц танков, прежде всего в выжидательном районе. В наступление должна была перейти одна танковая дивизия (19-я). В эту ударную дивизию вошли все танки двух танковых дивизий. К ним присоединились также панцер-гренадерские (моторизованные) части и артиллерия 20-й танковой дивизии, не участвовавшей в наступлении. Остальные части этой дивизии должны были осуществлять прикрытие и разведку. Она была крайне ослаблена ради создания ударной группировки.

Под затянутым облаками небом, при сильном морозе и снежном покрове высотой около 40 см из опорного пункта 1-й кавалерийской дивизии СС без артиллерийской подготовки около 70 закамуфлированных в белый цвет танков неожиданно перешли в наступление в местах вклинивания противника. Дивизия получила задание, не обращая внимания на вражеские очаги сопротивления в лесной местности и не останавливаясь, прорваться до соединения с участком фронта у Белого. Уничтожение очагов сопротивления поручалось тыловому эшелону и частям участвовавшей в наступлении 1-й кавалерийской дивизии СС. Вопреки ожиданиям, наступление быстро увенчалось успехом. Кольцо окружения замкнулось после того, как со стороны располагавшегося севернее 41-го танкового корпуса (генерал танковых войск Гарпе) 1-я танковая дивизия (генерал-майор Крюгер) атаковала с противоположной стороны горловины котла. Однако теперь пехоты было недостаточно, чтобы в полной мере обеспечить прочность линии нового фронта и отразить попытки противника выйти из окружения и его контратаки. Сюда был переброшен на грузовых автомобилях выведенный с другого участка фронта пехотный полк под командованием полковника Блюмке (погиб в бою). С места прибытия он сразу был введен в бой, чтобы, по крайней мере, в какой-то мере заполнить существовавшие на линии фронта пустоты. Этот полк получил особенно трудное задание, так как теперь восстановленный участок кольца окружения нужно было защищать как от атак с целью деблокирования, так и от попыток вырваться из котла. Кроме того, войска в полностью открытой местности на морозе, при снежном покрове и недостаточном снабжении с трудом находили места для позиций. Все же вместе с танковыми и моторизованными частями (которые, однако, очень быстро должны были быть отозваны с данного участка фронта), 1-й кавалерийской дивизией СС, а также с силами, присланными примыкавшим справа корпусом, удалось пережить и эти критические дни. Опять трудная задача по удержанию захваченной территории досталась пехоте, которая снова без малейшей передышки вступала в бой – и опять на очень сложном участке фронта! Вследствие недостаточной численности немецких войск на позициях нескольким тысячам советских солдат удалось прорваться ночью небольшими группами, бросив много ценной военной техники. Однако оказавшиеся в окружении две стрелковые дивизии, семь механизированных бригад, в том числе четыре новые «сталинские бригады» (представлявшие собой элитные войска) и две танковые бригады были уничтожены или рассеяны. Было зарегистрировано большое число трофеев – орудий, танков, грузовых автомобилей на ходу, мотоциклов, а также «сталинских органов» (реактивных установок «катюша». – Пер.), правда выведенных из строя. То, что произошло в котле, выглядело ужасно. Вокруг лежали тысячи раненых и замерзших советских солдат. Лишенные какого-либо снабжения, которое уже во время вклинивания было значительно нарушено постоянным беспокоящим огнем, они должны были ждать конца.

Широко задуманный план удара советских элитных войск был сорван, ударные войска – уничтожены. Бесспорно, и в этом случае вражеское командование оказалось несостоятельным. Оно действовало нерешительно! Очевидно, в метель и при недостаточности разведывательных данных советское командование было в неведении о реальной ситуации, тем более что вследствие постоянного беспокоящего артиллерийского огня в месте вклинивания снабжение начало нарушаться. Дезинформация о направлении контрнаступления, предельная, хотя и рискованная концентрация сил и средств на направлении главного удара, решительные фланговые атаки танков по очагам сопротивления и зонам сопротивления, а также неторопливый, постоянный беспокоящий огонь в месте вклинивания обеспечили успех, достигнутый без авиационной поддержки, которая была бы желательной.

Обнаружился острый недостаток в пехоте для закрепления на вновь занятых старых позициях. Без достаточной численности пехоты никакую позицию невозможно надолго удержать. Присланный с фронта армии моторизованный пехотный полк, который с большим трудом удалось выделить для поддержки контрнаступления, не был способен надолго удерживать большой участок фронта. Это также типичный пример вынужденного непрерывного перенапряжения пехоты на Восточном фронте из-за недостаточного вооружения, оснащения и снабжения. Численность пехоты была недостаточной, и в то же время были созданы такие формирования, как новые соединения СС или авиаполевые дивизии, которые в определенной степени возмещали дефицит пехоты, в том числе в материальных средствах, но лишали люфтваффе ценных специалистов. И кризисные ситуации по-прежнему возникали.

Во всех наступательных операциях командиру с его штабом необходимо быть далеко впереди. Линии связи становятся короче, поэтому надежнее обеспечивается непосредственное влияние на войска. Части, которые находятся за командным пунктом, следует рассматривать как резервы, и они могут быть введены в бой. Если командир находится слишком далеко сзади, тогда он не «управляет» войсками, а просто «передвигает» их вперед!

И здесь, вопреки другому мнению, сохранение армией традиционной «тактики задания» в отношении корпуса было единственно возможным решением. К сожалению, этот оправдавший себя принцип, в соответствии с которым каждому командиру предоставляется самостоятельность при выполнении поставленной задачи и на него возлагается ответственность за проведение операции, был, к нашему несчастью, безответственно, роковым образом нарушен именно Верховным командованием. Находящееся далеко от событий, не зная особенностей местности и конкретных обстоятельств, оно отдавало приказы даже войскам на передней линии фронта. Когда на застывших линиях фронтов не было больше резервов и их уже невозможно было сформировать, при неизбежной неудаче виновных искали в управлении войсками на всех уровнях!

XVI

Зимнее сражение между Доном и Северским Донцом. Управление боем из крупных опорных пунктов. Конец декабря 1942 г. – конец января 1943 г.

После поражения под Сталинградом нужно было закрыть образовавшуюся брешь шириной почти 200 км между группой армий «Дон» (фельдмаршал фон Манштейн) и группой армий «Б» (фельдмаршал барон фон Вейхс). Это было поручено сделать Фреттер-Пико, командующему 30-м армейским корпусом как оперативной группой (временное соединение из нескольких корпусов или дивизий. – Пер.). В его распоряжении находилась, в частности, третья часть 3-й горнострелковой дивизии, которая под командованием генерал-лейтенанта Крайзинга с несколькими тысячами итальянцев из «рабочих батальонов» была частично окружена в Миллерово. Она стойко сражалась против значительно более многочисленных советских танковых войск и, проводя контратаки, сковывала их. Под его началом была также танковая группа фон дер Лауккена (погиб в бою) в Донском, которая, однако, вследствие длительных боев лишилась значительного количества техники. Наконец, в Ворошиловграде находились полевой учебный полк, несколько маршевых батальонов и один туркестанский батальон (подобные национальные формирования создавались немцами из предателей в основном из числа военнопленных. – Ред.). Из Франции прибывала 304-я пехотная дивизия, которая не имела никакого опыта Восточной кампании и доставка которой длилась несколько дней.

На мое возражение начальнику штаба группы армий «Б» генералу фон Зоденштерну, что я своими силами не могу закрыть брешь в 200 км, он саркастически заметил, что я все же старый штабной офицер и должен стать в Каменске (Каменск-Шахтинский. – Ред.) с распростертыми в стороны руками. Я привожу это замечание, потому что оно показывает всю серьезность сложившейся тяжелой ситуации.

Штаб оперативной группы получил предписание прибыть в Каменск-Шахтинский на Северском Донце, хотя у него еще не было необходимых разведывательных данных. Высшее командование успокаивало то, что в бреши фронта будет развеваться флаг командующего оперативной группой, вне зависимости от того, располагает ли та войсками или нет. В Каменске-Шахтинском царил хаос. Он казался сборным пунктом итальянских и румынских солдат, уцелевших из рассеянных частей или бежавших с линии фронта, которые там слонялись деморализованные или оставшиеся без командиров. Они медленно прохаживались, безоружные или вооруженные гитарой, распевая песни, несмотря на мороз. Казалось, что им дали задание нагнетать в тылу беспокойство и тревогу, распространяя ложные слухи. Учебно-полевой полк и маршевые батальоны не были готовы вступить в бой с учетом как их уровня подготовки, так и вооружения. У них были недостатки буквально во всем. Офицеры, в большинстве без боевого опыта, были старыми, в основном пригодными лишь для несения «гарнизонной службы в глубоком тылу». Они, занимавшиеся сопровождением транспорта, теперь должны были командовать на фронте! Крайне плохим было зимнее оснащение; полевые кухни и разносчики пищи вообще отсутствовали. Войска имели недостаточное продовольственное снабжение в суровую зиму, тем более что офицеры, которые не имели опыта Восточной кампании и вообще военных действий, не умели находить выход из затруднительного положения. Количество тяжелого оружия и артиллерии было незначительным.

Под командованием полковника генерального штаба Нагеля, бывшего связного офицера связи при итальянском 2-м армейском корпусе, удалось в сравнительно короткое время с помощью разного рода импровизационных мер более или менее подготовить войска к боевым действиям. Войска верили в свое командование, которое действовало энергично и проявляло заботу о подчиненных. Оно, в свою очередь, сумело заручиться доверием своих солдат и повысить их уровень подготовки. Восточнее Ворошиловграда были задействованы крупные части для обеспечения безопасности на плацдарме. За покрытым льдом Северским Донцом находилась итальянская дивизия в качестве «защитного гарнизона» почти без артиллерии и противотанковых орудий. Поэтому боеспособность итальянцев оценивалась гораздо ниже точки замерзания!

Медленно прибывавшая с Западного фронта 304-я пехотная дивизия раньше использовалась в качестве береговой охраны и еще не участвовала в боях. Лишь незадолго до ее отправки на Восточный фронт командиром дивизии был назначен получивший боевой опыт на Востоке, отличавшийся блестящей подготовкой дивизионный командир генерал-лейтенант Зилер, не имевший ни времени, ни возможности подготовить дивизию к выполнению трудной задачи. Некоторые другие офицеры должны были быть заменены командирами, побывавшими на Восточном фронте. Вооружением и снаряжением дивизия была оснащена полностью, зимней экипировкой – почти в достаточной мере. Эта пехотная дивизия оказалась вначале выдвинутой в качестве боевых групп к разрыву в линии фронта между двумя группами армий, чтобы на участке реки Калитвы к востоку от Северского Донца, по крайней мере, прикрыть участок общей шириной в 80 км.

Намерение установить постоянную связь с Миллерово не удалось осуществить из-за нехватки сил. Как только полки были собраны, дивизия выдвинулась к участку фронта у реки, чтобы удержать его и локальными атаками нарушить связи по фронту противника. Тот же переходил к частным атакам при поддержке танков.

Настроение в войсках упало вследствие «танкобоязни», что могло бы привести к вражескому прорыву 3 января 1943 г., если бы командир дивизии и командующий армейской группой не приостановили войска, быстро отступавшие с самой передовой линии огня под огнем вражеских танков. Только после того, как были подбиты несколько вражеских танков, танкобоязнь удалось преодолеть. Войска, перейдя в контратаку, смогли отбросить противника и удержать позиции. Введение сразу в бой неопытных дивизий с Запада было чрезмерным испытанием для них. Однако мы потеряли под Сталинградом столько закаленных в боях дивизий, что Верховное командование было вынуждено ввести в тяжелые зимние бои все, что было в его распоряжении. Отсутствие боевого опыта, нехватка сил на слишком широком участке фронта, а также суровая зима вынудили командование сконцентрировать войска, несмотря на значительную протяженность участка фронта. Так были созданы три крупных опорных пункта в трех населенных пунктах, несколько отдаленных от участка фронта на реке Калитва. Отсюда боеспособные разведывательные группы постоянно атаковали речной участок фронта. Они наблюдали за противником и должны были беспокоить его. Крупные опорные пункты поддерживали связь друг с другом через боевые группы. На основе 138-го танкового батальона, вспомогательного моторизованного батальона и нескольких зенитных орудий оперативная группа создала маневренный резерв под командованием бригадефюрера СС Хинриха Шульдта (погиб в бою), который должен был всюду выступать в роли «пожарной команды» или участвовать в контратаках.

Суровая зима и тяжелые местные условия осложняли его задачу. Прежде всего, остро ощущался недостаток боевой техники. К северу от Каменска-Шахтинского предусмотрительно был создан плацдарм – согласно приказу командира 110-го артиллерийского полка полковника Бэра (погиб в бою). Этому плацдарму не хватало пехоты, а боевая техника состояла в основном из нескольких зенитных пулеметов и зенитных артиллерийских орудий.

Схема 16. Зимние бои между Доном и Северским Донцом 24 декабря 1942 г. – 21 января 1943 г.

Противник, предпринимая частные атаки, прощупывал позиции, но каждый раз отбрасывался назад контратаками при взаимной поддержке опорных пунктов. Тем самым войска в значительной мере восполняли недостатки в боевой подготовке. Укреплялись боевой дух и вера в свои силы, чувство превосходства немецкого солдата. Несмотря на суровую зиму, боеспособность благодаря использованию населенных пунктов как опорных, снабжение которых стало возможным, сохранилась, даже повысилась. Оперативная группа «Фреттер-Пико» постоянно пополнялась небольшими формированиями, которым также недоставало боевого опыта. Так, один из присланных из главной ставки фюрера зенитных артиллерийских дивизионов всего лишь через несколько дней оказался небоеспособным вследствие недостаточной готовности вести наземный бой. Степень боеспособности сил, выдвинутых вперед на ворошиловградском плацдарме, оставалась низкой. Не хватало вооружения, прежде всего артиллерии. Группа армий «Б» не располагала средствами для оказания помощи – то есть люди были вынуждены едва сводить концы с концами!

Почти за месяц, с конца декабря 1942 г. до конца января 1943 г., несмотря на недостаток сил, которые, кстати, в ходе длительных боев получили опыт боевых действий на Восточном фронте, удалось закрыть брешь почти в 200 км шириной и сковать значительные вражеские силы! Прибывшие с Атлантического вала пехотинцы и артиллеристы превратились в закаленных бойцов Восточного фронта. Участвуя в непрерывных боях в неблагоприятных погодных условиях, при пронизывающем ветре, в зимнюю вьюгу и холод, испытывая недостаток вооружений, они не уступали в стойкости врагу. В конце января советские войска начали большое наступление на Каменск-Шахтинский, на расположенный уступом вперед слабый фронт, не имевший непосредственного соприкосновения с группой армий «Дон», силами двух гвардейских стрелковых корпусов, трех гвардейских стрелковых дивизий (так в тексте. – Пер.) и четырех танковых корпусов. За исключением крупного южного опорного пункта под командованием полковника Хюнтена, командованию удалось вовремя отвести все войска, включая всех раненых и больных, а также все вооружение. Опорный пункт полковника Хюнтена был раздавлен танками. Его гарнизон, оставив военную технику, добрался до реки Северский Донец у Каменска-Шахтинского. Войска других крупных опорных пунктов, протянувшихся далеко на северо-запад, по глубокому снегу и в леденящую метель, прилагая неимоверные усилия, совершили почти непрерывный марш под давлением противника и вышли к замерзшему Северскому Донцу к юго-востоку от Ворошиловграда. Они сумели сразу подготовиться к защите позиций на реке и сначала, переходя в контратаки, отразить атаки теснившего их и превосходившего в силе противника, несмотря на создание тем трех зимних мостов. Задействованная на Северском Донце в качестве прикрытия итальянская дивизия «Равенна» вообще-то должна была оказать помощь нашей измотанной 304-й дивизии в выполнении ею сверхтрудных задач. Однако я был вынужден позволить ей отойти в тыл из-за признаков ее разложения, как сообщалось в донесении командира этой итальянской дивизии.

Окруженная в Миллерово третья часть 3-й горнострелковой дивизии во главе с генерал-лейтенантом Крайзингом, с которой поддерживалась постоянная радиосвязь, также удерживала свои позиции, отражая постоянные атаки. Эффективность этого усиленного полка нельзя недооценивать. Неделями это соединение своими атаками и обороной сковывало сильные вражеские силы (преимущественно танковые), и этим оно ослабляло давление на другие участки фронта. В соответствии с приказом, переданным прибывшим на самолете «Шторьх» начальником штаба оперативной группы полковником Бошем, пехотный полк в ночной атаке пробился через кольцо окружения на запад. Он взял с собой всех раненых, тысячи итальянцев из рабочих батальонов, все вооружение и весь обоз. Наседавшие на полк советские танковые части и пехота потерпели такое поражение в результате контратаки немецких горных стрелков, что эту немецкую боевую группу удалось беспрепятственно перебросить на созданный учебно-полевым полком плацдарм к востоку от Ворошиловграда. Затем она включилась в оборонительные действия на фронте на Северском Донце, занятом недостаточными силами германской армии. Немецкая 7-я танковая дивизия (генерал-лейтенант барон фон Функ), перед которой были поставлены слишком трудные задачи, должна была отбросить вклинившегося противника. Она это делала в основном успешно. И все же фронт на Северском Донце был занят слишком слабыми силами, и его невозможно было в дальнейшем удерживать.

Главные силы противника прорвались по замерзшему Северскому Донцу через нашу позицию прикрытия, занятую слишком слабыми силами пехоты. Резервов больше не было. Подчиненный оперативной группе еще утром танковый корпус СС в полдень был, однако, отозван, так как он оказался более нужным в другом месте. Оперативная группа, не имея резервов, больше не могла планировать проведение никаких военных действий, она должна была сосредоточиться на удержании позиций своими слабыми силами. Хотя она получила в подчинение новые соединения, например в районе Лисичанска 19-ю танковую дивизию (генерал-лейтенант Густав Шмидт, пал в бою), которая вместе с уже подчиненной 7-й танковой дивизией должна была прикрывать северный фланг, атакуемый значительно превосходящими силами противника, участок фронта оперативной группы снова увеличивался, так что на ее фронте образовывались все новые бреши. После удачного отвода войск с фронта на реке Северский Донец к востоку и к северу от Ворошиловграда оказалось возможным создать новый фронт к западу и северо-западу от Ворошиловграда. К сожалению, из-за нехватки сил Ворошиловград пришлось сдать. Перед эвакуацией в условиях вражеского обстрела под руководством начальника медицинской службы корпуса полковника медицинской службы доктора Вишхузена были вывезены наземным или воздушным транспортом еще 12 тыс. раненых. Новый фронт обороны также был прорван юго-западнее Ворошиловграда кавалерийским корпусом, причем значительная часть оперативной группы, отныне снова действовавшей как 30-й армейский корпус, в составе 1-й танковой армии (генерал-полковник Макензен), подвергалась опасности. Штаб корпуса прорвался в обход передовых отрядов вражеской кавалерии к стоявшей на Северском Донце 335-й пехотной дивизии (генерал-лейтенант Каспер). Прорвавшийся до Дебальцево советский кавалерийский корпус был рассеян переброшенной туда 17-й танковой дивизией (генерал-лейтенант Шиллинг, погиб в бою).

Слабым подразделениям армейского корпуса, располагавшим небольшим количеством танковых и штурмовых орудий, удалось в тяжелых обстоятельствах вовремя оторваться от мотопехоты и танков противника и организовать новую оборону, так что советские войска, превосходившие по численности в двадцать раз (характерные для потомков Мюнхгаузена сказки. – Ред.) немецкие, добились тактического вклинивания, но не оперативного прорыва. Хотя противник оказался в разрыве между двумя группами армий, он не достиг своей цели вследствие ошибочной организации наступления. Основные силы танкового корпуса должны были бы быть направлены на Ворошиловград. К западу от Ворошиловграда и на Северском Донце к северо-западу от Ворошиловграда немцам удалось, несмотря на вражеское превосходство, вновь создать линию фронта.

Немецкий солдат здесь вновь доказал свое моральное превосходство. Объективному историку, изучающему эти сражения, будет трудно себе представить, насколько эффективными были немецкая пехота и другие рода войск. Все передвижения должны были совершаться в пешем строю, на повозках и в санях, запряженных лошадьми, со всеми ранеными и больными, при частичной нехватке зимней одежды и снаряжения, по глубокому снегу и в леденящую вьюгу.

Схема 17. Оборонительное сражение на Северском Донце к западу от Ворошиловграда 21 января – 25 февраля 1943 г.

Железная воля войск, твердое руководство мобилизовавших все свои силы командиров всех рангов позволили переутомленным войскам, которые фактически отдали все силы, без какой-либо передышки создать еще один фронт на Северском Донце. Высшее испытание для немецких солдат!

Описанные бои показывают, что даже не подготовленные для действий на Востоке, но хорошо обученные войска в трудной ситуации при соответствующем введении в бой и командовании за короткое время могут стать эффективной, боеспособной силой. Зимой войска должны опираться на населенные пункты как опорные пункты, когда отсутствуют оборудованные позиции. В таких опорных пунктах они всегда могут отдохнуть и отсюда вести активные оборонительные действия. Войска тогда знают, что в тылу у них есть место, где они могут расположиться или усилить свой боевой потенциал. Впрочем, здесь также действует тактический принцип: тот, кто защищает все, не защищает ничего. Слишком широкие участки фронта при недостатке сил могут обороняться только путем концентрации сил и активных оборонительных действий. Эта возможность исключена, когда приходится действовать против имеющего подавляющее превосходство противника, обладающего быстрыми и маневренными моторизованными и танковыми силами. Здесь помогает лишь своевременный отвод войск, что и смогла сделать в этом случае армейская группа.

XVII

Отражение вражеских попыток переправы и прорыва с покинутого плацдарма на Северском Донце летом 1943 г.

Под палящим солнцем в степи летом 1943 г. дивизии моего 30-го армейского корпуса (62-я пехотная дивизия – генерал-лейтенант Хуффман, 38-я пехотная дивизия – генерал-лейтенант Эберхардт, 333-я пехотная дивизия – генерал-майор Менни, затем генерал-майор фон Чуди, 387-я пехотная дивизия – генерал-майор Менни, затем генерал-майор фон Шуккман) оборонялась на высоком берегу Северского Донца от Лисичанска до высоты Славянска, в районе действий 1-й танковой армии (генерал-полковник фон Макензен). Высоты южного берега Северского Донца были безлесными и открытыми, лишенными укрытий, если не было населенных пунктов. Высокий берег с дюнами имел крутой склон в сторону реки. На вражеской стороне берег обрамляли густые кустарники и перелески, так что, несмотря на превосходство южного берега в высоте, условия для наблюдения с нашей стороны были хуже. Участки обороны немецких дивизий достигали в среднем 30 км в ширину. Северский Донец на пути к Дону делал многочисленные повороты. Средняя ширина реки составляла от 100 до 150 м. Из-за непросматриваемых многих излучин требовалось много сил для обороны позиций. Позиции на реке нужно было в принципе защищать непосредственно, потому что, если русским удалось бы создать лишь один небольшой плацдарм, вряд ли наши слабые силы были бы в состоянии отбросить их назад, тем более что наш огонь не мог поражать советские войска, находившиеся в мертвой зоне крутого берега.

Все же я решил, вопреки вышеуказанному принципу, оставить большую излучину Северского Донца севернее Лисичанска и отойти на 1–2 км назад на хордовую позицию. Эта мера позволила высвободить часть сил. Кроме того, она была весьма полезной, так как гораздо легче было оборонять новую, хорошо оборудованную позицию, чем обширный непросматриваемый крутой берег. Теперь наступавшие войска стояли на этом берегу и имели в своем распоряжении большой, крайне нежелательный плацдарм. Наступая, они должны были преодолеть пространство 1–2 км глубиной, совершенно ровное и без каких-либо укрытий, что при эффективном оборонительном огне было невозможно ни днем ни ночью – и действительно, им это не удалось сделать!

Схема 18. Оборонительные бои на Северском Донце к северо-западу от Лисичанска летом 1943 г.

Оборона позиций на реке основывалась как на данных наблюдателей всех родов войск днем и, прежде всего, ночью, так и на хорошо организованном оборонительном огне всех родов войск как единой системе. Кроме того, было необходимо создавать резервы для контратак (хотя эти резервы были еще слабыми) и размещать их там, где оборонительным пунктам угрожала опасность. Каждая дивизия должна была подготовить ускоренный вывод одного батальона с менее угрожаемого участка фронта, обеспечив его транспортировку на грузовых автомобилях. Таким образом, командование должно было формировать отдельные резервы, так как оно не располагало ни одним солдатом «штатных» резервов.

Ускоренно подготавливались снайперы. Все, что только двигалось в стане противника, становилось объектом прицельного огня. Посредством ложных движений (демонстрация каски) и ложных устройств (чучела) выманивались вражеские снайперы, чтобы затем уничтожать их. Этим мы сильно досаждали противнику. Его потери от пуль наших снайперов постоянно росли.

Тяжелые и легкие пулеметы использовались при фланговых атаках – скрытные для противника, они были расставлены для прямого обстрела реки и вражеского берега. Их огонь дополнялся огнем легких и средних минометов. Так осуществлялся непрерывный оборонительный огонь пехоты, на который накладывался огонь артиллерии, в том числе легких и тяжелых орудий пехоты. Последние были сосредоточены в батареях, подчиненных артиллерийскому командованию. Очень эффективным оказался огонь пулеметов непрямой наводкой по лесной зоне на вражеском берегу, и притом как огонь на уничтожение при попытке атаки и переправы, так и как беспокоящий огонь, прежде всего ночью. В лесу эффективность обстрела значительно усиливалась за счет эффекта рикошетирования. Каждый вечер на ночь пулеметчики занимали особые позиции, откуда вели беспокоящий огонь непрямой наводкой. С большим успехом дополняли этот огонь так называемые батальонные залпы: каждый солдат должен был расстрелять патронную обойму, ведя неприцельный огонь в направлении врага: огонь велся по площади с рикошетированием. Благодаря этому часто удавалось препятствовать передвижениям в расположении противника без открытия артиллерийского огня.

Так же тщательно организовывался оборонительный огонь артиллерии и тоже при тесном взаимодействии с пехотой. При штабе каждого артиллерийского дивизиона находился офицер связи пехоты, и, наоборот, при штабе каждого пехотного полка – офицер связи артиллерии. Через офицеров связи производился обмен планами огня. На основе ежедневных тренировок по управлению огнем с применением боевых снарядов, замаскированных прикрывающим огнем по крайней мере двух других батарей для введения в заблуждение вражеской звуковой разведки, постоянно, до автоматизма отрабатывалась траектория полета снаряда, в том числе и прежде всего на разграничительной линии дивизий. Артиллерийский оборонительный огонь был так организован, что каждый участок вражеского фронта находился под прицелом всех орудий своего и соседних участков, если он находился в радиусе их действия. Эта ежедневная боевая подготовка в артиллерийском оборонительном огне полностью оправдала себя. В кратчайший срок были задействованы все виды огня. Впрочем, противника постоянно беспокоил корректируемый огонь по точечным целям. С помощью этого вида огня мы смогли обучать артиллеристов корректируемой стрельбе в условиях необходимости экономии боеприпасов.

Для тактической разведки на всем протяжении участка корпуса была создана вспомогательная система наблюдательных постов оптической разведки с помощью основных наблюдательных постов, которая была присоединена к дивизиону артиллерийской инструментальной разведки (АИР). Здесь фиксировалось и оценивалось каждое передвижение противника, так что очень скоро положение противника прояснилось, хотя вследствие течения реки пехотная боевая разведка не могла интенсивно проводить разведку на надувных лодках. Применяя звукометрическую систему, мы разведывали огневые позиции вражеских батарей и подавляли их. Выдвинутые вперед звукометрические посты устанавливали местонахождение вражеских минометов, против которых затем были задействованы тяжелые пехотные орудия и артиллерия. Для обстрела исходных положений противника и огневых позиций батарей или других крупноразмерных целей и целей, появляющихся на короткое время, оказался пригодным метод, который одновременно эффективно заменил отсутствовавшие у нас «минометы залпового огня». По определенной цели (огневая позиция батареи или исходное положение) на вражеской территории концентрировался огонь всех батарей, если в радиусе их действия находилась эта цель, но из расчета один ствол на одну батарею. По секундомеру внезапно открывался огонь, и в результате стрельбы по площади ложились от 40 до 50 снарядов и даже больше, причем разных калибров. С помощью этого метода экономились боеприпасы, производилась тренировка и проверялась подготовка войск в маневренности, быстроте и точности. Часто подтверждалось, что этот метод отличался высокой эффективностью.

Для освещения реки, которое сорвало бы попытки форсировать реку ночью, нужно было использовать, кроме осветительных боеприпасов, подручные средства. Вниз по реке отправляли маленькие плоты с горящими на них смолистыми вязанками. Они всегда вызывали оборонительный огонь противника. Так как дивизии располагали лишь небольшим числом ручных сигнальных прожекторов, делались попытки оборудовать фары негодных грузовых автомобилей батареями и использовать с флангов для освещения вражеского берега, тем более что просьбы о поставке фар никогда не удовлетворялись.

Благодаря излучине, которую делал Северский Донец к северу от Лисичанска, создавалась возможность осуществления двустороннего охвата. На обоих флангах противник неоднократно организовывал атаки, в которых участвовало от роты до полка, используя в качестве прикрытия лес. Они в большинстве случаев терпели неудачу уже в самом начале: атаковавшие советские войска подвергались сосредоточенному огню пехотинцев и артиллеристов. Здесь особенно эффективным оказалось смешивание артиллеристами бризантных и дымовых боеприпасов. Вражеские войска были вынуждены надевать противогазы, что негативно сказывалось на деятельности младшего командного состава. Советские солдаты, столь зависимые от своих командиров, теряли их из виду. Всех охватывала неуверенность и неопределенность под воздействием артиллерийских и минометных бризантных и дымовых снарядов и мин. Исходное положение нарушалось, а подготовленное переправочное имущество – уничтожалось. Когда противник увидел, что наступлением на флангах он достиг своей цели, он атаковал большими силами при поддержке танков со своего плацдарма, воспользовавшись оставленным нами берегом в излучине Северского Донца к северу от Лисичанска.

Однако танки были подбиты, и атаки пехоты потерпели провал под немецким оборонительным огнем или были отбиты в результате энергичных контратак. Здесь особенно умело руководили своими боевыми группами генерал-майор Ранфт и полковник Яндер. Мы очень хорошо вели наблюдение с высокого вскрышного отвала. Беспокоящий огонь мешал интенсивному передвижению противника на плотах на плацдарме, но не мог полностью остановить его.

Когда было получено сообщение, что противник доставляет материалы для постройки моста, тотчас усилилась активность немецкой артиллерии. Наша наземная и воздушная разведка следила за строительством моста. Вскоре обнаружилось, что советские войска создали подводные мосты, что мы не заметили с воздуха. В ответ на это были выдвинуты далеко вперед два артиллерийских наблюдателя со взводом, обслуживавшим 211-мм мортиру, которые находились на удобном расстоянии в 6000–7000 метров от мостовой переправы. Как только выяснялось, что в следующую ночь мост будет готов, корректируемой стрельбой по точечной цели от 2 до 3 выстрелов мортиры места переправы повреждались. Затем артиллерийский огонь был сосредоточен на уничтожении приготовленного в лесу строительного материала. Около 50 раз противник прерывал постройку своего моста, пока он и на этом участке не отказался от всех попыток наступления. Ему не удалось переправить достаточное число танков, с которыми он мог бы осуществить прорыв. Затем в районе действий 40-го танкового корпуса (генерал танковых войск Хейнрици) к этим боям добавились советские попытки прорыва под Изюмом и к востоку от него. Вклинившийся там через Северский Донец противник был отброшен в тяжелых боях, длившихся неделями, также с помощью дивизий 30-го армейского корпуса, и тем самым немецкие войска воспрепятствовали прорыву вражеских войск.

Итак, 30-й армейский корпус летом 1943 г. отразил все попытки советских войск атаковать или переправиться с флангов и в излучине Северского Донца к северу от Лисичанска. Неделями, днем и ночью дивизии на широко растянутых участках фронта отбивали атаки противника, стремившегося развить свои успехи в зимней кампании после падения Сталинграда (не совсем верное определение – после ликвидации окруженной в районе Сталинграда (который немцам взять так и не удалось) группировки под командованием Паулюса. – Ред.).

На основе полученного опыта следует отметить: можно допустить существование вражеского плацдарма только тогда, когда существует уверенность в том, что противник не сможет расширить и сделать его отправным пунктом крупного наступления. В описанном здесь случае такая гарантия существовала; кроме того, при обороне сберегались значительные силы. Если при обороне на естественном рубеже из-за дефицита сил не происходит эшелонирования оборонительных порядков в тыловой зоне обороны, то глубоко эшелонированный оборонительный огонь приобретает особое значение. Он, создаваемый за счет собственных сил, должен помешать вклиниваниям противника. Несмотря на это, командованию необходимо постоянно стараться путем рациональной организации создавать маневренные резервы. Одного оборонительного огня недостаточно, за ним должна стоять живая сила. Каждый артиллерийский командир должен при выборе средств и методов быть в высшей степени изобретательным и уметь импровизировать. Он должен всегда задавать себе вопрос: что я могу еще предпринять, чтобы нанести противнику еще больший ущерб? Настоящий артиллерийский командир должен в определенной мере обладать даром изобретателя.

Незаменимым средством разведки и артиллерийского боя являются дивизионы АИР. Они на Востоке оказались полезными также в качестве средства управления войсками, как око командира на поле боя. Командир, руководствуясь целесообразностью, с помощью своего дивизиона АИР проверял донесения от войск, чтобы получить достоверное представление о фактическом положении дел. Очень полезным оказалось создание вспомогательной системы оптической связи от дивизионов артиллерийских полков, проходящей через фронт корпуса. Это обеспечивало не только надежность наблюдения, но также тренировало наблюдателей. К сожалению, дивизионы АИР при развертывании своих систем слишком зависели от проводной связи.

XVIII

Арьергардные бои при отходе от Северского Донца к Днепру летом 1943 г.

Когда немецкие войска, вследствие сдачи Харькова в августе 1943 г., были вынуждены планомерно отводить войска в западном направлении[10] с позиций на Северском Донце по обеим сторонам Артемовска через Константиновку, настала очередь 30-го армейского корпуса (62, 38, 333, 387-я пехотные дивизии) вести арьергардные бои на широких просторах. Очень трудно было поддерживать связь в корпусе в широкой полосе отвода войск. Отступление войск осуществлялось широким фронтом и сосредоточенными полковыми группами, в основном вдоль дорог и железнодорожных линий, насколько это было возможно. Уничтожение важных в военном отношении объектов было осуществлено не полностью из-за широкого участка отступления и после первых дней прекратилось само по себе вследствие недостатка сил.

Противник очень быстро преследовал нас, прежде всего мотопехота и танки. Многие вражеские танки были подбиты штурмовыми орудиями и отдельными легкими гаубицами. Некоторые орудийные расчеты сражались до последнего человека.

Противотанковые артиллерийские дивизионы также делали все возможное. Эти бои в процессе отступления вновь показали, что наше 88-мм противотанковое орудие на механической тяге, снятое с передка, было слишком тяжелым. Из-за этого мы несли значительные потери. Тяжелое противотанковое орудие нужно было снять с передка в укрытии и затем поставить на замаскированной полузакрытой позиции. Для этого не хватало расчетов. Поэтому в большинстве случаев орудия снимали с передка на виду у противника и преждевременно им обнаруживались. Орудие, теперь с трудом передвигаемое, было непригодно для применения в маневренной войне. Фронт постоянно просил обеспечить противотанковыми орудиями и самоходно-артиллерийскими установками также пехоту, но, к сожалению, напрасно!

Чтобы держать отход войск под твердым контролем, армейское командование установило линии фронта, которые следовало удерживать. Дивизии моторизовали передовые группы войск, усиленные боеспособными подразделениями прикрытия, которые заранее были высланы вперед, чтобы произвести точную разведку мест, где будет проходить оборонительная линия, и заблаговременно занять ее. Далее новые позиции на участках фронта и на промежуточных рубежах должны были быть разграничены на участки и подучастки, и между ними налажено взаимодействие.

Таким образом, отход приобрел планомерный характер и твердо контролировался командованием. Командование при этом снова требовало от пехотных дивизий совершать марши преимущественно ночью. Эти марши становились все более напряженными вследствие контратак против сильно теснившего наши войска противника. На новом участке обороны боеспособные передовые группы оказывали помощь чрезвычайно измотанным войскам, и те снова должны были сразу занимать оборонительные позиции и, как правило, уже на рассвете отражать атаки противника или отбрасывать его контратаками. При растянутости фронта войска не могли создать сплошную линию обороны, и советские войска всегда имели возможность просочиться через линию фронта.

Схема 19. Арьергардные бои от Северского Донца до Днепра в августе и сентябре 1943 г.

Поразительной оказалась прямо-таки инстинктивная способность войск, отдельных групп или солдат, которые без карты, в большинстве случаев без компаса, часто даже без часов находили свою цель.

Войска теперь вообще не имели передышки. Их боевая мощь ослабевала из-за потерь, которые больше не компенсировались достаточным пополнением. Даже скудное пополнение пехотных дивизий, которое те получали, не отвечало больше требованиям, предъявляемым к чисто физической подготовке. В первую очередь пополнялись военно-воздушные и военно-морские силы, танковые и технические войска (технические батальоны следовали за наступавшими боевыми соединениями вермахта и брали под свой контроль экономические объекты, обеспечивали водой, электричеством и газом, налаживали работу госпиталей, мастерских и цехов, хлебопекарен, скотобоен и т. д. – Пер.) и особенно СС; то, что оставалось, получали пехотные дивизии. Вместе с тем пополненные таким образом пехотные формирования, несмотря на большую нехватку старых, закаленных в боях воинов, чаще всего были по-прежнему тесно сплочены, и, несмотря на значительное падение уровня подготовки, поставленные боевые задачи все еще выполнялись. Не следует забывать, что в боевых условиях предъявляются самые высокие требования к самостоятельному мышлению и поведению отдельных бойцов. Кроме того, каждый осознавал, что, потеряв связь со своей воинской частью, он был обречен – погибал или оказывался в плену. Несмотря на советскую агитацию в листовках и через громкоговорители со всевозможными обещаниями перебежчикам, немецкие пехотинцы лишь с еще большим ожесточением сражались против советских войск. Добровольно никто не сдавался: советского плена боялись больше, чем смерти. И меня при перечислении фамилий по громкоговорителю призывали сдаться в плен вместе с моим корпусом, что, само собой разумеется, я пропускал мимо ушей. В описанных здесь оборонительных боях лета 1943 г. немецкие войска вели себя образцово.

Во время этих оборонительных боев до Днепра и к западу от него мы не раз приобретали нежелательный военный опыт. На многочисленных речных участках фронта тыловые строительные части предусмотрительно отправлялись на фронт для непосредственной обороны позиций, но по уровню боевого опыта и боеспособности они не соответствовали фронтовым частям. На западном отлогом песчаном берегу каждой реки, высота которого увеличивалась посредством эскарпов, откуда открывался хороший обзор на отлогий восточный берег, было размещено большое число опорных пунктов, на которых из-за дефицита личного состава размещались немногочисленные силы. Вследствие этого противнику, несмотря на скоординированный оборонительный огонь всех родов наших войск, удавалось перебраться через реку, продвигаться вперед, особенно ночью, и закрепляться на незанятых опорных пунктах, которые часто лежали в мертвом пространстве эскарпов. Немецким войскам не удавалось вытеснить его оттуда вследствие нехватки сил. Противник занимал все большее число таких небольших пунктов невольно подготовленной для него системы обороны и получал возможность перейти затем в крупное наступление. Вначале вину за все это пытались возложить на местных командиров, пока, наконец, не было признано, что неправильное оборудование позиций неопытными подразделениями помогло противнику достигнуть быстрых успехов! Я пишу об этом, чтобы на одном примере показать, как на огромных просторах и в напряженной обстановке ощущалась нехватка имевших боевой опыт командиров для выполнения важнейших задач – не только на фронте или в ближайшем тылу, но прежде всего в глубоком тылу для боевой подготовки.

Эти арьергардные бои, изматывавшие главные боевые силы сухопутных войск и требовавшие проявления высочайшего боевого духа, могли подтвердить лишь обоснованность предложений, с которыми выступил корпус уже раньше на основе боевого опыта. Разделение пехотных дивизий на три части оправдало себя. Часто на обширных пространствах Востока должны были сражаться усиленные полковые группы в составе дивизии – способ ведения боевых действий, который в атомный век выступает на первый план. Однако, как часто подчеркивалось, их маневренность была совершенно недостаточной. Поэтому каждая пехотная дивизия нуждалась в моторизации разведывательного отряда и по крайней мере пехотного полка до двух батальонов, а также артиллерийского дивизиона. На испытаниях очень хорошо зарекомендовала себя штурмовая (автоматическая) винтовка. Она смогла заменить легкий пулемет, но оснащение пехотных дивизий этим превосходным оружием уже не велось на постоянной основе. Каждый стрелковый взвод должен был иметь два станковых пулемета, каждый пехотный батальон – роту с 20-мм автоматическими пушками, пехотный полк – один батальон с 20-мм автоматическими пушками. Для противотанковой обороны (а также использования в качестве пехотных орудий) каждому пехотному полку требовалась одна рота с 12 единицами 75-мм пушек на бронированных самоходных лафетах. Оснащение минометами было также совершенно недостаточным. При снятии с вооружения пехотных орудий и минометов старого образца каждому батальону должна была бы придаваться рота с дальнобойными минометами (калибра 88 мм) по восемь минометов, а каждому пехотному полку – батальон с тяжелыми минометами калибра 120 мм, с дальностью стрельбы около 6000 м – для создания ударной группировки. Советы значительно превосходили нас в оснащении минометами дальнего действия и в их конструкции.

Легкая полевая гаубица дивизионной артиллерии – созданная с учетом опыта позиционной Первой мировой войны – более не соответствовала требованиям, предъявлявшимся с точки зрения дальности стрельбы. Две трети дивизионной артиллерии должны были бы состоять из орудий настильного огня на механической тяге (от 100 до 120 мм) с дальностью стрельбы около 20 км. Для противотанковой обороны и борьбы с танками, как уже неоднократно упоминалось, 75—88-мм орудия на самоходных лафетах были объединены в батальон, который предполагалось использовать в качестве подразделения дивизии. Точно так же каждая дивизия должна была располагать подразделением штурмовых орудий как самым тяжелым боевым средством пехоты.

Само собой разумеется, такая перестройка в ходе войны была бы тяжелым бременем для войск. На этом основании корпус, чтобы создать быстрое подручное средство, предложил формирование так называемых «отрядов сухопутных войск», которые, будучи быстрыми и маневренными, должны были поддерживать пехотные дивизии, локализовать вклинения, препятствовать продвижению противника вперед и участвовать в обороне на направлении его главного удара. Тем самым снизилась бы нагрузка на танковые войска: в будущем они бы не отвлекались от выполнения собственных тактических и оперативных задач, помогая пехотным дивизиям отражать крупное вражеское наступление. «Отряды сухопутных войск» должны были состоять из двух моторизованных пехотных рот (в каждой из них по одному минометному взводу), моторизованной роты с 20-мм автоматическими пушками, противотанковой роты с 75-мм самоходными артиллерийскими установками, а также моторизованной инженерно-саперной роты с группами по уничтожению мин и танков. Каждый армейский корпус должен был, как правило, иметь 1–2 таких отряда, каждая армия – дополнительные подобные подразделения. Эти отряды, быстрые, мобильные, насыщенные огневыми средствами, соответствующим образом организованные, имеют большое значение и в век атомного оружия.

К сожалению, они остались на стадии проекта – пехотные дивизии продолжали сгорать в пламени войны. Они были и остались пасынками вермахта! В такой форме я изложил свое мнение представителю Верховного командования. Чем поможет «чудо-оружие», если пехотные дивизии будут полностью уничтожены? Даже штурмовое орудие, оружие поддержки пехоты, в пехотных дивизиях можно было встретить редко. Гораздо больше ими были вооружены танковые войска. В большинстве случаев пехотные полки совершенно не научились взаимодействовать с расчетами штурмовых орудий. Штурмовые орудия, также вследствие недостаточного оснащения пехоты, часто использовались неправильно, поскольку применялись в качестве танков: они находились на острие атаки, увлекая атакующих вперед, что являлось функцией танков. Штурмовое орудие как самое тяжелое оружие поддержки должно действовать в тесной связи с пехотинцами из глубины атаки. Оно является «продвигающим вперед, сопровождающим» родом войск, танки, напротив, – «увлекающим вперед». Невосполнимые пробелы в боевой подготовке, вследствие недостаточного количества занятий, непрерывного участия в боях, вызывали грубые ошибки в использовании штурмовой артиллерии. Только осенью 1944 г. немецкие пехотные дивизии были оснащены так называемыми «егерями» – переделанными чешскими танками – для противотанковой обороны. («Хетцер» (нем. Hetzer, «егерь») – немецкая легкая самоходная артиллерийская установка – САУ, класса истребителей танков. Была разработана чехословацкой фирмой на шасси легкого танка 38(t) в ноябре 1943 г. – январе 1944 г., масса 15,75 т, экипаж 4 чел., броня 60 мм лоб, 20 мм борт, орудие 75 мм длиной 48 калибров, скорость до 40 км/ч. Серийное производство «Хетцера» началось в апреле 1944 года, всего выпущено более 2800 машин. – Пер.) Штурмовая артиллерия превосходно показала себя на деле в качестве поддержки в наступлении и обороне. Правильно используемая, она была незаменимой поддержкой пехоты. Ее создателем был фельдмаршал фон Манштейн.

Испытывавшие психическое и физическое перенапряжение и, несмотря на это, все еще боеспособные, оказывавшие сопротивление значительно более сильному противнику, пехотные дивизии добрались до Днепра через Павлоград на участке Самары и Синельниково по обеим сторонам Днепропетровска, где было только два моста. Здесь немецкие войска должны были сделать первую большую остановку, прийти в себя, отдохнуть и приготовиться к обороне. К этой задаче надлежало приступить 30-му армейскому корпусу с его ослабленными пехотными дивизиями – 15-й (генерал-лейтенант Бушенхаген), 387-й, 46-й (генерал-лейтенант Рёпке), 257-й (генерал-лейтенант Пюхлер). Дивизиям вновь достались слишком широкие участки фронта, которые могли быть заняты лишь в определенных опорных пунктах. В этом случае приходилось вводить в бой всех, вплоть до последнего солдата. Это усугублялось тем, что немецкие войска заняли невыгодную позицию на Днепре, а также проблемой города Днепропетровска с его 500-тысячным населением. Днепр в этих местах был очень широким и изобиловал островами. Речная долина не просматривалась из-за кустарников и деревьев. На островах и непосредственно на береговой линии были оборудованы позиции, которые, к сожалению, в тактическом аспекте вновь были выбраны ошибочно и многие из которых не могли быть обеспечены войсками. Еще большую угрозу для обороны представлял крупный город Днепропетровск, который с трудом удавалось удерживать под контролем.

Была сделана попытка создать эффективное огневое прикрытие за счет дополнявшего друг друга огня артиллерии и тяжелого оружия пехоты, план которого был разработан до мельчайших деталей. Дивизионы артиллерийской инструментальной разведки (АИР) организовали превосходно действовавшую систему разведки и борьбы с артиллерией противника. Несмотря на незначительную численность войск, снова нужно было сформировать из них маневренные, мобильные резервы, хотя и слабые, для контрударов или контрнаступления. Из-за нехватки живой силы, строительных материалов для создания оборонительных сооружений и мин подкреплениями обеспечивались только позиции на предполагаемом направлении главного удара противника. Командование и войска находились в постоянном состоянии крайнего напряжения, прежде всего в ночное время.

Сначала активность противника по обеим сторонам Днепропетровска проявилась лишь в виде усиления разведывательной деятельности. Он прощупывал линию обороны и не спешил с крупным наступлением. В большинстве случаев противник получал отпор, но он смог проникнуть на некоторые позиции, подготовленные немецкими строительными частями на островах в русле реки. Отсюда советские войска больше не вытеснялись, а по ним наносились лишь удары артиллерии. Кроме того, в ожидании крупного наступления, которое уже началось под Никополем в нижнем течении реки, куда направлялся основной поток предметов снабжения, экономились даже артиллерийские боеприпасы! Поэтому армейский корпус расходовал боеприпасы только для подавления обнаруженных вражеских батарей, а также для огневых налетов на цели, появлявшиеся на короткое время, и для заградительного огня там, где появились признаки атаки. В противном случае нам следовало бы вести корректируемый огонь по точечным целям и беспокоящий огонь. Корпус должен был, прежде всего, помешать переправе через Днепр танковых соединений противника.

Днепропетровск эвакуировался немецкой гражданской администрацией. То есть она «эвакуировала» только то, что обеспечивало личные потребности ее чиновников! Для вывоза мебели, кроватей, продовольственных запасов и т. д. гражданская администрация располагала многочисленными грузовиками, в которых остро нуждались войска: например, необходимые понтонно-мостовые парки за неимением тягачей и грузовых автомобилей больше не могли эксплуатироваться или их использовали в незначительной мере. Поэтому я решительно вмешался и изъял излишек грузовиков в пользу армии, так что у учреждений этой администрации остался минимум необходимого. Зато существенно повысилась мобильность пехотных полков, и вновь наводились понтонные мосты. Эвакуация Днепропетровска, где, впрочем, немцы были вынуждены оставить многие предметы культурного назначения, например сотни роялей, радиоприемники и разнообразную бытовую технику, большое число сельскохозяйственных машин, оказала благотворное влияние на войска. К сожалению, не было тракторов! Впрочем, многочисленное украинское и русское население, которое не хотело оказаться в руках большевиков (сотрудничавшие и с пользой для себя сожительствовавшие с оккупантами. – Ред.), также участвовало в эвакуации или присоединялось к отступавшим позднее немецким войскам, переправляясь через Днестр, и затрудняло передвижение войсковых соединений.

Во всех тяжелых боях на широком пространстве командиры пехотных дивизий все яснее осознавали описанные выше трудности. Они стояли перед сложнейшими проблемами, снова и снова должны были импровизировать при ведении боев и использовании оружия, чтобы не допустить развала фронта под ударами многочисленного и хорошо оснащенного противника. И здесь, в конце концов, снова боевой дух войск (при личном участии в боях всех представителей командного состава) обеспечил победу над превосходящей живой силой и техникой. (В данном случае автор называет победой отступление – с огромными потерями, бросив боевую технику и огромное количество боеприпасов и военного снаряжения. – Ред.) И это несмотря на продолжавшиеся многие недели бои при отступлении, изматывающее действие которых на психику усугублялось сообщениями об усилении налетов бомбардировочной авиации на населенные пункты в Германии. С горечью я вспомнил о выставке техники в Донбассе, на которой весной 1943 г. демонстрировалось новые виды оружия. Она работала как ярмарка образцов, и на ней бросалось в глаза такое неслыханное распыление усилий в производстве вооружений, что фронтовик мог только покачать головой, так как его справедливые требования не были выполнены. Зачем эти «Шмели» (Hummel, германская САУ, выпускалась с февраля 1943 г. до конца войны, всего выпущено 724 шт. Масса 24,4 т, скорость до 42 км/ч, вооружение: 150-мм гаубица с длиной ствола 30 калибров и 17,92-мм пулемет, броня 10–28 мм. Экипаж 6 чел. – Ред.) и «Шершни» (Hornisse, германская САУ, серийно выпускалась с весны 1943 г. до конца войны, всего выпущено 724 шт. С 27 января 1944 г. называлась Nashorn («Носорог»). Масса 24 т, броня 10–30 мм, вооружение: мощнейшая 88-мм пушка длиной 71 калибр (как у САУ «Фердинанд», иначе «Элефант», или у «Королевского Тигра») и 17,92-мм пулемет. Экипаж 5 чел. – Ред.), орудия на танковом шасси, которые должны были сопровождать танковую атаку? Лучше было бы смонтировать миномет дальнего действия на бронированной самоходной установке, а вместо «Шмелей» и «Шершней» производить танки, которые могли бы устремиться вперед. В целом не хватало дальнобойной (около 20 км) артиллерии на механической тяге, которая постоянно и эффективно использовалась бы в артиллерийском бою!

У нас все еще не было радиотелефонной связи для артиллерии и дивизиона АИР. В 1944 г. радиотелефонные аппараты получила пехота. Как необходимы были эти устройства артиллеристам! Фронт нуждался в вертолетах, а не в привязных аэростатах, но это оказалась невыполнимым. (Начало Второй мировой войны помешало немцам создать двухместный вариант вертолета FW-61, но в 1940 году поднялся в воздух шестиместный вертолет Focke-Achgelis Fa-223. Вооружение состояло из подвижного пулемета, под фюзеляжем могли крепиться две бомбы массой по 250 кг. В начале 1942 года командование люфтваффе приняло решение запустить Fa-223 в серийное производство. Однако помешали бомбежки союзников, и наладить выпуск вертолетов удалось только в 1944 году. Из предполагавшейся серии в 400 экземпляров построили только 14 машин. Они использовались в 1944–1945 годах германскими вооруженными силами для перевозки грузов (вплоть до ракет «Фау-2») в труднодоступные места, срочной доставки штабных офицеров, разведки и вывоза раненых и сбитых летчиков. – Пер.) Я упоминаю все это лишь для того, чтобы показать, какой разброд царил также и в части нашего материально-технического обеспечения. Конечно, в области техники были достигнуты поразительные результаты, но при этом, по-видимому, не думали, что нужно было сконцентрировать усилия на удовлетворении самых неотложных потребностей фронта. Прежде всего, пехотные дивизии, столь необходимые для ведения боевых действий, в военно-техническом отношении все более отставали от противника и их положение ухудшалось.

XIX

Оборонительные бои по обе стороны от Днепропетровска. Роль артиллерии в успешном отражении танковых атак. Арьергардные бои до Днестра. Вознесенск на Буге как «укрепленный пункт». Осень 1943 г. – весна 1944 г.

Ожидавшееся крупное большевистское наступление началось поздней осенью 1943 г. Пехотные дивизии сражались отчаянно – 257-я (генерал-лейтенант Пюхлер, затем генерал-лейтенант барон фон Бехтольсхайм), 46-я, 387-я, 15-я, а позже сменившие их дивизии 30-го армейского корпуса – 304-я (генерал-лейтенант Зилер), 306-я (генерал-лейтенант Кёлер), 62-я (генерал-майор Троннир) в составе 1-й танковой армии (генерал-полковник Хубе; умер от ран, полученных при авиакатастрофе в апреле 1944 г.). Однако из-за нехватки в живой силе и боевой технике они не смогли помешать переправе противника через Днепр. Сначала советским войскам удалось осуществить вклинение к западу от Днепропетровска, которое вследствие нехватки резервов не могло быть ликвидировано контратакой. Так как в нашем распоряжении не было ударных резервов, только сокращение линии фронта могло еще обеспечить его целостность. Несмотря на создавшееся тяжелое положение, я потребовал, чтобы каждая дивизия сняла с фронта один батальон, чтобы тот на моторизованном транспорте мог быть переброшенным в места, где возникала критическая ситуация. Невзирая на нехватку в вооружении и незначительный личный состав, немецкая пехота в атаке все еще превосходила своего противника. 30-му армейскому корпусу самому пришлось выпутываться из трудной ситуации, так как при Никополе шло ожесточенное сражение, поглощавшее все резервы и боеприпасы. Однако севернее немецкий фронт в районе большой излучины Днепра должен был удерживать позиции: в противном случае возникала угроза крупномасштабного поражения.

Пехотные дивизии сражались буквально за каждый метр земли. Постепенно происходило отступление – там, где иначе возникала опасность прорыва, – чтобы вообще сохранить линию фронта. Происходил медленный отвод войск в результате ожесточенных боев, но фронт держался! Большую тревогу в моей душе вызывала мысль о том, как пойдут дела в условиях беспрерывных атак, продолжавшихся целыми неделями. Пехотинцы в отчаянии возлагали надежду на период осенней распутицы, которая должна была остановить наступление противника.

Так как дивизии не получали пополнения и новую материальную часть, они полностью, до последнего человека исчерпали «дежурные силы», состоявшие из солдат обозов всех родов войск, и поэтому наверняка должны были «сгореть». Не было ни танковых дивизий (они были заняты южнее, под Никополем, и северо-западнее, на Киевском направлении. – Ред.), выступавших в роли «пожарной команды», ни поддержки авиации. К этому следовало добавить все более очевидное переутомление войск, а также заметное падение уровня их подготовки. Небольшому танковому соединению, временно приданному корпусу, была поставлена задача провести ночную контратаку на правом фланге корпуса, чтобы отбросить противника, переправившегося в излучине реки южнее Днепропетровска. Как обычно, Советы, проникнув на противоположный берег Днепра, закрепились в комплексе оборонительных позиций, сооруженных тыловыми строительными частями, и создали опасный плацдарм. Ночная атака, оказавшаяся для противника неожиданностью, завершилась полным успехом! К сожалению, немецкая пехота, несмотря на тщательные приготовления, не действовала необходимыми темпами. Не были проведены учения по взаимодействию с танковыми экипажами. Противник смог удержать плацдарм и так расширил его, что пришлось вновь отбивать позиции корпуса на правом фланге.

Схема 20. Оборонительные и арьергардные бои от Днепра до Днестра 30-го армейского корпуса с осени 1943 г. по весну 1944 г.

А в случае с одной пехотной дивизией, которая обычно отлично сражалась, не оправдала ожиданий постоянная огневая поддержка артиллерии со стрельбой прямой наводкой во время контратаки, которая с учетом задействованных в бою сил могла бы и увенчаться успехом. Я упоминаю это, чтобы показать, насколько заметным стало «выгорание» дивизий. Слишком много хорошо подготовленных младших и старших командиров выбыли из строя, которых не могли заменить их преемники даже при самой сильной воле и стремлении противостоять противнику – из-за отсутствия опыта и знаний. Командирам дивизий приходилось часто наведываться в батальоны, чтобы решать возникавшие проблемы. Работа, проделанная этими командирами, и разрешение некоторых кризисных ситуаций благодаря их личному вмешательству тут же на месте – все это указывает на высокий уровень командования. Личное присутствие командиров в местах, где возникает критическая ситуация, воодушевляет войска. Это относится также к генералам и главнокомандующим.

До вклинивания вражеских войск зимой 1943/44 гг. корпусу удавалось сохранять линию фронта, отражая массированные атаки пехоты, поддерживаемой танками и артиллерией. Особенно тщательно армейский корпус заботился о вспомогательной противотанковой обороне, которая постоянно должна была быть отработана до автоматизма. В дополнение к дивизионам противотанковой артиллерии и немногим штурмовым орудиям командование решило использовать в этих целях легкие орудия. Было приказано, чтобы во всех батареях легких орудий четвертое орудие использовалось только для противотанковой обороны в глубине поля боя пехоты, то есть оно не применялось для выполнения других боевых задач. Батареи должны были решать свои обычные задачи оставшимися тремя орудиями. В результате была создана хорошо замаскированная оборонительная система, которая в форме двустороннего фланкирования представляла собой противотанковую отсечную позицию в 1000–2000 м позади пехоты. Для каждого противотанкового орудия устанавливались метки дальности. При каждой возможности проводились упражнения по наводке на движущиеся цели, например мотоциклистов. Там, где благодаря рельефу местности обзор со стороны противника был ограничен, в простейшей форме на миниатюр-полигонах проводились учения по противотанковой обороне. На каждом орудийном щите был нарисован фронтальный и боковой вид танка с нанесенными на него отметками красной краской, обозначающими уязвимые места, для использования наводчиками в качестве точек прицеливания. Кроме того, на орудийном щите имелась предостерегающая надпись: «Маскируйтесь! Не стрелять до приближения на дистанцию менее 1000 м!» Проводя постоянные упражнения в наводке и командные учения, удалось добиться того, что поддержанной танками пехоте противника во всех боях (в течение весьма короткого периода времени. – Ред.) не удавалось вклиниваться в немецкую оборону. Танки подбивались, или они выходили из боя, – но без танков вражеская пехота не атаковала! С началом периода распутицы, сменившей многодневную солнечную осеннюю погоду, боевая активность ослабела. Однако в связи с быстро наступившей суровой зимой, а с ней и предпринятыми противником новыми, крупномасштабными попытками прорыва фронта перед пехотными дивизиями возникли новые задачи. Командование постоянно уделяло самое большое внимание сохранению боеспособности пехотных дивизий, несмотря на непрерывное участие их в боях. Об их замене и отдыхе нельзя было и думать ввиду нехватки сил и большой протяженности линии фронта! Чтобы позволить по крайней мере нескольким пехотинцам отдохнуть и выспаться, каждая рота посылала двух-трех солдат на три дня в ближайший населенный пункт или место расквартирования в обозные части, где те могли отдохнуть в теплых помещениях, принимая горячую пищу. Этой возможностью каждый солдат пользовался почти каждые две недели! Град и метели с метровыми снежными заносами затруднили прежде всего боевую активность, но также снабжение и создание оборонительных сооружений. Как только наступала ясная морозная погода, боевые действия активизировались. Чтобы сохранить боеспособность войск, главной заботой командования было обеспечение горячей пищей. Подносчики пищи оказывали своим товарищам неоценимую помощь. Преодолевая все природные трудности и опасности вражеского обстрела, тяжело нагруженные, они приносили желанный теплый груз и почту бойцам на передовой. Однако часто боевая обстановка не позволяла немедленно съесть принесенную пищу, и та становилась холодной, а теплый чай в полевых флягах превращался в лед.

Особо вспомним здесь о значении войск тыла и снабжения и медико-санитарных войск для действующих войск. Трудно переоценить, сколько же эти войска перевезли на транспорте для раненых («Занкас») продовольствия, боеприпасов и разнообразных предметов снабжения. Ни грязь, ни снежные сугробы, ни гололед, ни действия партизан или угроза воздушного нападения – ничто не могло остановить группы по снабжению оказывать помощь бойцам на передовых позициях. Днем и ночью в пути, крайне редко отдыхая, часто испытывая недостаток во вспомогательных транспортных средствах, они пробирались к линии фронта, часто целыми днями были лишены какой-либо помощи и в любой момент ожидали внезапного нападения. Их, воинов на службе у своих товарищей, нельзя забыть.

Большая работа при личном мужественном поведении была проделана медиками также в полевых госпиталях, батальонных медицинских пунктах и главных медицинских пунктах, несмотря на местные примитивные условия. Победу немецкого вермахта в борьбе за предотвращение эпидемий, не считая лечения больных и раненых, следует приписать превосходной организации, оснащению и не в последнюю очередь знаниям и умению. То же самое относится к ветеринарной службе, которая в равной мере отлично себя зарекомендовала.

Гренадеры (пехотинцы), саперы, артиллеристы, связисты, медико-санитарные подразделения и войска тыла и снабжения с их предельной боевой готовностью, несмотря на многонедельное перенапряжение, успешно противостояли силам природы и натиску значительно превосходящих сил противника. Это являлось воплощением лучших военных традиций! Насколько Верховное командование недооценивало крайнее напряжение сил пехотных дивизий, свидетельствовал тот факт, что в продовольственном рационе танковых дивизий и войск СС содержалось намного больше килокалорий по сравнению с пехотными дивизиями, хотя упомянутые войска то и дело, правда на короткое время, снимались с фронта для ремонта техники, переоснащения и пополнения. Это несоответствие в обеспечении питанием был устранено лишь позже на основании моего анализа и соответствующего доклада.

5 декабря 1943 г. противник вновь перешел в крупное наступление против четырех пехотных дивизий 30-го армейского корпуса силами семи стрелковых дивизий (численность советской стрелковой дивизии была намного меньше немецкой пехотной дивизии. – Ред.), танкового корпуса (по числу танков был в 1943 г. примерно равен немецкой танковой дивизии, по численности личного состава в два, позже (с ноября 1943 г.) почти в полтора раза меньше. – Ред.) и других многочисленных танковых формирований, противотанковых и минометных дивизионов, а также большого числа самолетов-штурмовиков. В сильный мороз и снег советские войска непрерывно атаковали, но им не удалось прорвать фронт. Немецкие пехотинцы лежали на замершей, покрытой снегом земле, в которой они едва могли отрыть одиночные окопы. Артиллеристы должны были снова и снова огнем своих орудий размораживать жидкость для гидравлического тормоза отката. Противник отбрасывался назад контратаками немецких батальонов, которые выводились с участков фронта, не подвергавшихся атакам. Немцы подбивали советские танки, неоднократно атаковавшие их позиции. В самый напряженный момент оборонительного сражения корпусу была придана отдохнувшая 9-я танковая дивизия (генерал-майор Йолассе), во время передислокации которой в некоторых машинах обнаружились технические неисправности. Однако, прежде всего, сказывались некоторые недостатки в боевой подготовке личного состава. Лишь незадолго до этого она была заново сформирована на полигоне! У ее командира не было возможности близко познакомиться с дивизией и проверить ее боеспособность. Командир отказался произвести ночную атаку в ясную лунную и очень морозную ночь, так как его танковая дивизия никогда не атаковала ночью и вообще ничего не знала о ночной атаке. Все же корпус настоял на выполнении своего требования, потому что только таким образом он мог сорвать подготовку противника к прорыву фронта. Видимость этой ночью была такой хорошей, что внезапная немецкая танковая контратака с ударом по флангам вражеских исходных позиций, занимаемых противотанковыми артиллерийскими и минометными бригадами, увенчалась полным успехом! Противник на следующий день не смог больше атаковать! К сожалению, недостаточная подготовка, которая везде давала себя знать, стоила нам, несмотря на тщательный предварительный инструктаж, некоторого количества танков (автор скромно умалчивает, какого количества. – Ред.). Они были поражены, как мишени на учебном поле.

19 декабря 1943 г. советские войска еще раз попытались прорвать нашу оборону и развернули крупную наступательную операцию силами 4–5 стрелковых дивизий, танкового корпуса и специальных соединений. И на этот раз уставшие пехотные дивизии выдержали натиск противника и в порыве воодушевления нанесли успешные контрудары, что нашло признание в сообщении вермахта. Противник потерял много танков, прежде всего на участке 477-го полка (полковник Хархаус) 257-й пехотной дивизии. Наши вспомогательные артиллерийские части противотанковой обороны, поддерживаемые немногочисленными имевшимися в распоряжении штурмовыми орудиями и 88-мм противотанковыми пушками, прекрасно зарекомендовали себя. Хорошо подготовленная и проведенная с удобного направления контратака при поддержке переброшенной 11-й танковой дивизии (генерал-майор Хаузер) со штурмовыми орудиями и артиллерией в критический момент сражения сумела нейтрализовать военную мощь противника. Было подбито около ста вражеских танков. Другие потери в живой силе и технике оказались настолько высокими, что советское командование было вынуждено прекратить наступление. Самым прекрасным признанием роли пехотных дивизий 30-го армейского корпуса был вопрос, адресованный мне командующим 1-й танковой армией генерал-полковником Хубе, о том, как мой корпус с такими слабыми силами, даже без длительной поддержки танков смог отразить сильное наступление. Большую озабоченность у него вызывал слабый северный фронт нашего корпуса, который он должен был удерживать, в то время как под Никополем происходило тяжелое оборонительное сражение. Мой ответ был таков: «Я сделал это благодаря непоколебимой стойкости пехотинцев и саперов, а также преданных и надежных артиллеристов!» И здесь моральный дух одержал верх над огромным превосходством в живой силе и технике. (Большого превосходства советских войск в этих боях не было. – Ред.)

В конце января 1944 г. наступила оттепель. Между тем корпус отошел к расположению 6-й армии (генерал-полковник Холлидт). Численность корпуса катастрофически сократилась – до 60–80 человек в батальоне. (Полнокровный немецкий пехотный батальон насчитывал 860 чел. – Ред.) Нам была придана моторизованная дивизия, которая хорошо зарекомендовала себя в контратаках под Никополем. К сожалению, по приказу вышестоящего командования, в нарушение всех норм использования танковых соединений, она должна была занять оборонительные позиции вместе с пехотой, потому что в ходе беспрерывных оборонительных боев потери пехотных дивизий оказались настолько большими, что сами они больше не могли удерживать сплошной фронт. Напротив, моторизованная дивизия еще сохранила большую численность (около 250 человек в батальоне), кроме того, танковый батальон (немецкий танковый батальон по количеству танков был сопоставим с советской танковой бригадой. – Ред.) и две бригады штурмовых орудий. Поэтому она располагалась эшелонированно на узком участке на направлении ожидаемого главного удара русских и должна была при необходимости поддерживать соседние дивизии танками и штурмовыми орудиями. За позициями корпуса находилась 24-я танковая дивизия (генерал-майор барон фон Эдельсхайм), выделенная в качестве резерва. С ней была установлена связь, подробно обговорены возможности ее использования, и она производила разведку. Оттепель снова сделала местность непроезжей. Даже танки и штурмовые орудия с трудом продвигались, так что маневренное ведение оборонительного боя было крайне затруднено. Снова солдаты в потрепанной одежде находились в отдельных окопах или траншеях, заливаемых талой водой. Вода просачивалась также в убежища и блиндажи. Несмотря на это, пехотные дивизии были уверены в себе, хотя командование из-за погодных условий с тревогой ожидало предстоявшее крупное наступление противника. Ко всему этому следует добавить, что в последний момент, несмотря на вызванный этими условиями выход из строя техники, 24-я танковая дивизия, которая была единственной опорой корпуса в резерве, неожиданно была снята с нашего участка фронта, так как в ней остро нуждались в другом месте! Уход этой дивизии способствовал последовавшему за этим прорыву противника. Моторизованная дивизия была недостаточно подготовлена как в боевом отношении, так и психологически к оборонительным боям, которые вели одни лишь пехотные дивизии, и именно на ее участке фронта противнику удалось совершить прорыв. 31 января 1944 г. наш фронт, на котором действовали превосходящие силы противника (12 стрелковых дивизий и два танковых корпуса), рухнул, и это способствовало прорыву советских войск под Апостолово. С очень большим трудом командованию удалось создать новый фронт за рекой Ингулец в районе Кривого Рога силами остатков дивизий и даже временно штаба корпуса, чтобы затем, ведя тяжелые оборонительные бои, постепенно отступить сначала в направлении города Новый Буг, а затем за реку Ингул. Этот прорыв тяжело сказался также на пехотных дивизиях, которые до тех пор из последних сил удерживали позиции. Все же остатки дивизий пришли в себя и очень скоро смогли сдержать преследовавшего их противника. Потом при неустойчивой погоде в крайне трудных условиях происходил отход пехотных дивизий. Чтобы освободить войска от «балласта», большая часть обоза была отправлена в быстром темпе в тыл за Днестр. В непрерывных боях с теснившим противником корпус отходил без воздушной поддержки через Вознесенск на Буге до Днестра. (Удивительна лаконичность автора в описании сопровождавшихся катастрофическими потерями для немцев двух наступательных операций Красной армии – Березнеговато-Снегиревской (6-18 марта 1944 г.) и Одесской (26 марта – 14 апреля 1944 г.). – Ред.) Вознесенск был объявлен немецким Верховным командованием «укрепленным пунктом». К всеобщему удивлению, этот приказ был затем отменен в ответ на запрос корпуса, имеются ли в Вознесенске квартальные запасы боеприпасов и продовольствия, а также защитный гарнизон и ударный резерв в составе по крайней мере трех дивизий с танками и штурмовыми орудиями, соответствующие укрепления и места расквартирования, – в это время Вознесенск никоим образом не отвечал требованиям, предъявляемым к «укрепленному пункту». 30 марта отступавшие немецкие части достигли оборонительных рубежей по реке Тилигул к северо-востоку от Одессы. За Днестром должен был быть создан новый фронт, призванный помешать вторжению противника в Бессарабию. Отход к Днестру также удалось осуществить планомерно. Войска, совершавшие непрерывный марш, продвигаясь мимо продовольственных складов (брошенных отступавшими. – Ред.), смогли лучше обеспечить себя продовольствием. Удивительным образом возрождавшаяся боевая сила пехоты, измотанной в многодневных оборонительных боях, проявилась на одном речном участке фронта к востоку от Тирасполя на Днестре близ Раздельной. Здесь 76-я пехотная дивизия (генерал-лейтенант Абрахам) получила задание создать плацдарм, чтобы обеспечить сражавшимся южнее корпусам дополнительную возможность переправы на широком фронте. Одному приданному дивизии егерскому полку из отличившейся на Кубанском плацдарме 97-й егерской дивизии удалось ночью без единого выстрела артиллерии или тяжелого пехотного оружия, благодаря стремительной атаке через еще невзорванный мост, отбросить назад русских, совершенно застигнутых врасплох. Таким образом, в соответствии с приказом, оказалось возможным создать плацдарм, который удерживался усиленным полком. На нем я смог снова поздороваться с егерями моей бывшей дивизии после тяжелых лет войны! Переправа через Днестр потребовала особенно больших усилий. Противник оказывал здесь особенно сильное давление, чтобы переправиться одновременно с основными силами наших дивизий. Предусмотрительно раньше на промежуточной позиции на западном берегу была размещена артиллерия. Под защитой этой артиллерии и сильного арьергарда должна была происходить переправа, сильно затрудненная действиями вражеской авиации. Только в одном месте под Тирасполем противник сумел создать плацдарм, который, однако, в результате сильной контратаки 302-й пехотной дивизии (генерал-майор фон Боген) был сужен и взят под контроль. С этого места советские войска больше не смогли развивать наступление. Я отказался от задуманной крупномасштабной контратаки со спуском с эскарпа на западном берегу Днестра, принимая во внимание наблюдение и действия со стороны противника на восточном берегу, потому что такая контратака была бы связана с очень большими потерями, тем более что у нас не было дымовых боеприпасов. Корпус ограничился тем, что посредством наблюдения и огневого воздействия артиллерии и тяжелого оружия пехоты вел беспокоящий огонь и контролировал вражеский плацдарм, который был ниже эскарпа и с трудом просматривался. Это решение было правильным, так как даже в начале крупного наступления в августе 1944 г. противнику не удалось продвинуться вперед с этого плацдарма. Он прорвался южнее на румынском участке фронта. (Очевидно, автор имеет в виду Кицканский плацдарм под Тирасполем (ок. 18 км по фронту и 6—10 км в глубину). Но именно с него войска 3-го Украинского фронта и нанесли главный удар в ходе Ясско-Кишиневской операции 20–29 августа 1944 г., закончившейся чудовищным разгромом немцев и румын, – см. дальнейшее повествование автора. – Ред.)

Особенно упомянем одно самодельное устройство, которое очень помогло войскам, наряду с тысячами самодельных деревянных мин. Чтобы установить наблюдение за расположенным за эскарпом вражеским плацдармом к западу от Тирасполя, пехотинцы корпуса сконструировали похожие на зеркальный окопный перископ четырехугольные деревянные смотровые шахты высотой в 5 м. Те имели наверху, в наблюдательном отверстии зеркало, отражавшее на другое зеркало уменьшенное изображение местности. Внизу сидел наблюдатель и рассматривал через бинокль изображение. Эти построенные корпусными саперами смотровые шахты могли быть установлены замаскированными на деревьях или в развалинах зданий и позволяли наблюдать за вражеским плацдармом за крутым берегом.

При полном отсутствии резервов и очень широком фронте на пыльных дорогах в направлении фронта имитировались передвижения: грузовики волокли за собой вязанки зелени, чтобы поднять пыль в воздух. У противника нужно было создать впечатление о прибытии новых немецких частей, чтобы он не переходил сразу в новую атаку, прежде чем войска не подготовятся к отражению наступления. Изготавливались многочисленные макеты танков, и они при легкой маскировке «занимали исходные позиции». Так путем импровизации «компенсировались» отсутствовавшие резервы.

Несмотря на значительное преимущество, Советам и на этот раз не удалось окружить и уничтожить сражавшиеся в излучине Днепра немецкие войска. (В ходе операций по освобождению Правобережной Украины (в составе Днепровско-Карпатской стратегической наступательной операции 24 декабря 1943 г. – 17 апреля 1944 г.) советским войскам, на конец 1943 г. насчитывавшим 2,4 млн чел., 28 654 орудия и миномета, 2015 танков и САУ и 2600 самолетов, противостояли со стороны немцев и румын 1,8 млн чел. личного состава, 16 800 орудий и минометов, 2200 танков и штурмовых орудий, 1460 самолетов. За 116 суток советские войска продвинулись на 250–450 км на фронте в 1300–1400 км, разгромив 38 дивизий противника, в том числе 7 танковых и 3 моторизованных. Потери советских войск: 270 198 чел. безвозвратные и 839 330 санитарные, 4666 танков, 7532 орудия и миномета, 676 боевых самолетов. – Ред.) В тяжелых оборонительных войсках они, невзирая на все трудности, сумели отойти и образовать за Днестром новый оборонительный фронт. Эти отходы войск в непрерывной борьбе с природой и преследовавшим противником вновь показывают, что командование, пользующееся доверием у войск, проявляя постоянную заботу о войсках, может преодолевать большие трудности. В процессе подготовки к оборонительным боям против противника, значительно превосходившего в живой силе и технике, только путем импровизации – использования подручных и вспомогательных средств, новых решений и тренировок, отрабатывавших действия до автоматизма, удалось добиться больших успехов. Несмотря на неизбежные неудачи, войска при отступлении уверенно управлялись командованием. Успешные контратаки снова воодушевляли войска и убеждали их в превосходстве немцев даже над гораздо более сильным противником.

Спустя два с половиной года командование 30-го корпуса должно было передать управление этим корпусом и возглавить 6-ю армию. На всех участках Восточного фронта в постоянных боях и во всех кризисных ситуациях меня, прежде всего, поддерживал штаб моего корпуса во главе с очень надежными и верными начальником штаба, полковником Бочем и полковником Клаусом (пал в бою). Я с благодарностью вспоминаю то время.

Оглядываясь назад, я могу лишь констатировать: тот, кому довелось бы встретиться с немецкой пехотой в ее неудержимом наступлении на всех восточных фронтах, должен был бы лишиться дара речи от изумления перед ее мощью. Из-за нехватки сил совершенно не отдыхавшие или лишь частично отдыхавшие, обескровленные пехотные дивизии постоянно испытывали перенапряжение сил. Их прямо-таки сверхчеловеческое напряжение в палящий зной, распутицу, зиму на восточных заброшенных пространствах, которые им надлежало покорить, совершая пешие марши, в беспрестанных боях, пребывая в грязных окопах, в морозную погоду или в распутицу, действуя в составе разведывательного дозора, в наступательных или оборонительных боях, часто один на один с противником – все эти усилия стали само собой разумеющимися и поэтому уже не ценились особенно высоко. Эти пехотные дивизии с их малоэффективным оружием, недостаточной оснащенностью и все более слабым в боевой подготовке пополнением – и выздоравливающие, и отпускники не всегда возвращались, поскольку они переводились во вновь сформированные войсковые части – тем не менее всегда соответствовали самым высоким требованиям. То, что среди отдельных бойцов пехотных дивизий считалось естественным, само собой разумеющимся и в ограниченном районе боя не могло выделяться, бросаться в глаза, часто в других дивизиях и боевых соединениях вермахта оценивалось особенно высоко. Даже дивизии со знаками отличия отходили на задний план. Пехота всегда до полного поражения была (как всегда в многовековой истории) – ядром, стержнем всех боевых частей и соединений. Она доказала, что имеет исключительную внутреннюю ценность. Без достаточного числа боеспособной пехоты не может быть проведена ни одна операция. Так будет всегда. В конечном счете все другие виды вооружения в воздухе и на земле предназначены лишь для поддержки пехоты. Только территория, занятая пехотой, может считаться завоеванной, что обеспечивает успех военной операции.

В естественных товарищеских отношениях между офицером и солдатом воплощаются самые лучшие качества и традиции воинской службы, которые выражаются в таких добродетелях, как сознание долга, повиновение приказам и, не в последнюю очередь, боевое товарищество как дух армии. Кто не был проникнут этим духом, не имел соответствующего этического восприятия, тот не был ни ближним, ни солдатом, ни товарищем. И какая огромная ответственность по отношению к всегда готовым вступить в бой солдатам лежала на командирах, которые должны были пользоваться доверием своих войск. Здесь – задание, которое следует неукоснительно выполнять, там – полное доверие войск, которое нельзя подрывать – ибо «взаимное доверие является действительно самой надежной основой дисциплины в трудной ситуации и в опасности» (см. введение в Полевой устав, часть I). Как оправдался этот принцип! Перед командиром всегда стоит труднейшая задача – как при самых минимальных потерях в живой силе добиться максимального успеха. Какими же тяжелыми были задачи командования при очень слабой маневренности пехотных дивизий на огромном восточноевропейском пространстве! Лишь максимальная решимость, а также молниеносные действия в благоприятной обстановке могли здесь привести к цели – и тогда, когда командир, лично принимая самое активное участие, постоянно воздействовал на ход боя.

ХХ

Оборонительные бои в Румынии и Венгрии без участия в них пехоты после катастрофы 20 августа в Бессарабии. Танковое сражение под Дебреценом. Бои за Будапешт до конца 1944 г.

20 августа 1944 г. началось наступление советских войск (9 танковых корпусов и 90 пехотных дивизий) на флангах группы армий «Южная Украина» (генерал-полковник Фриснер). (Советские войска насчитывали 1 млн 314,2 тыс. чел., на их вооружении находилось 16 тыс. орудий и минометов, 1870 танков и САУ, 2200 самолетов. Им противостояли 47 дивизий и 5 бригад немцев и румын, всего 900 тыс. чел., 7600 орудий и минометов, свыше 400 танков и штурмовых орудий, 800 самолетов. Перед этим, еще в конце июля, группировка немцев и румын здесь была больше, но по приказу Гитлера 12 дивизий, в том числе 6 танковых и 1 моторизованная, были переброшены на центральный участок советско-германского фронта, где с 23 июня по 29 августа советские войска громили немецкую группу армий «Центр». – Ред.)

Заблаговременное требование предоставить группе армий свободу действий для своевременного отвода войск с выступающей далеко на восток дуги фронта 6-й армии сначала к реке Прут, затем к реке Сирет (в верховьях, на территории Украины, называется Серет. – Ред.) и Карпатам было отклонено. При этом до середины августа были выведены все резервы группы армий, предназначенные для оборонительных боев (вышеупомянутые 12 дивизий. – Ред.). Русские имели господство в воздухе. Кроме того, поступали сообщения о ненадежности румынских войск. Чтобы создать резервы для «защитных гарнизонов», группа армий предложила подчинить ей все формирования армии и полиции в Румынии. Однако даже эта естественная просьба не была принята во внимание. Верховное командование оставило за собой право отдавать приказы об отводе войск: как это часто было в последнюю мировую войну, решение о приказе принималось слишком поздно. Я тоже как командующий [6-й] армией (начальником штаба армии был особенно надежный и испытанный генерал-майор Гедке, который незадолго до начала наступления сменил убитого генерал-майора Вёльтера) неизбежно оказывался в сложном, стесненном положении. Функции армии, находившейся на территории «союзника» и подчиненной румынской группе армий «Думитреску», ослабленной на фронте и лишенной резервов, были в высшей мере ограничены. Политические и экономические точки зрения не подлежали обсуждению со стороны армии, поэтому было невозможно принимать собственные решения, за которые она несла бы ответственность, и заниматься импровизацией в области обороны. Можно было лишь попытаться выдержать тяжелое бремя, возложенное на армию, силы которой были крайне ограниченны, – требование, столь часто выдвигаемое в безответственной азартной игре в этой войне Верховным командованием. Снова более двадцати отдохнувших немецких пехотных дивизий были принесены в жертву так называемым политическим и экономическим расчетам. Результат был тем более ошеломительным, что с помощью такой «высшей стратегии» оказалось невозможным ни достичь политических целей, ни удержать нефтяные месторождения Плоешти. Нежелание Верховного командования учитывать рекомендации или сомнения высших командных инстанций (командований групп армий, армий и корпусов. – Пер.) оказало такое же губительное воздействие, как в свое время под Сталинградом, вплоть до конца войны. Отныне тотальная нехватка пехоты стала фактом, его оказалось невозможным устранить, и оно вызывало одну кризисную ситуацию за другой. Если бы группа армий, как она настоятельно и заблаговременно предлагала, получила бы разрешение отвести войска, то путем сокращения ширины фронта в очень благоприятной для обороны местности, в которой вражеские танковые корпуса не имели бы возможности для развертывания основных сил, стало бы возможным сформировать новые резервы. За исключением Бессарабии, Румынию удалось бы удержать, даже если бы измотанные в боях и вряд ли боеспособные на тот момент румынские войска были бы для нас потеряны (очередные фантазии автора. – Ред.).