100 жемчужин европейской лирики
Алигьери Данте (1265–1321)
Все в мыслях у меня мгновенно замирает…
Все в мыслях у меня мгновенно замирает,О радость светлая, завижу лишь тебя!Приблизиться хочу – любовь меня пугаетИ говорит: беги! или умри, любя!С туманом борются темнеющие взгляды…Что в сердце у меня – ты на лице прочтешь.И камни самые спасительной оградыПод трепетной рукой кричат: беги – умрешь!Ты видела меня, и взор твой молчаливыйДуша убитая в гробу своем звала.Луч жалости один, луч жалости стыдливой, —И, вновь воскреснувши, она бы расцвела;Но, смерть свою любя, с надеждой боязливойОна вотще твой взор молила и ждала.(переводчик – Соловьев Владимир Сергеевич, 1853–1900)
Полны мои мысли любовью одною…
Полны мои мысли любовью одною,Но друг против друга враждуют упорно;Та молвит: любви ты отдайся покорно,А эта: любовь лишь играет тобою.Одна разрывает всю душу тоскою,Другая мне сладость несет упованья, —Вдруг сходятся вместе в тревожном желаньеИ и сердце трепещут пугливой мольбою.Склоняется разум пред волею пленной,Сказать бы хотел, и, что молвить, не знаю,И так на распутье блуждаю в смятенье…Одним, лишь одним примирю все сомненья:Прибегнув к тому, чем так долю страдаю, —К той тайне грозящей с мольбой дерзновенной.(переводчик – Соловьев Владимир Сергеевич, 1853–1900)
Андерсен Ханс Кристиан (1805–1875)
Когда весна благоухала…
Когда весна благоухала,Сорвав одну из первых роз,Ты в темный шелк своих волосЕе с улыбкою вплетала.Но лето красное пришло,И ты с волненьем затаеннымПлела венок в саду зеленом,Склоняя юное чело.Пора осенняя настала,И пестротой ее цветов,Как целым рядом орденов,Ты грудь беспечно украшала.Теперь – зима. Среди полейЦветы увяли безнадежно,И потому ты можешь нежноПрижать меня к груди своей!(Переводчик – Чюмина Ольга Николаевна, 1859–1909)
Покров рассеялся туманный…
Покров рассеялся туманный,Весна! Вольнее дышит грудь,И ветерок благоуханный.И солнца луч – зовет нас в путь,Рождая смутную тревогу!..Поднимем парус, и – вперед.Без колебаний в путь-дорогу.Кто путешествует – живет.Умчимся мы быстрее птицыНа крыльях пара далеко.Как вешних тучек вереницыКругом сменяются легко,Бегут пред нами прихотливоИные страны, небеса…Какое счастье – в час приливаПоднять свободно паруса!Я слышу пташки щебетанье,В окно стучит она крылом!Скорей! Умчимся за тепломИ светом истинного знанья!Сорвем рукою смелой плодВсего, что дивно и прекрасно!Поднимем парус! Небо ясно!Кто путешествует – живет!(Переводчик – Чюмина Ольга Николаевна, 1859–1909)
Вот солнце склонилось на лоно морское…
Вот солнце склонилось на лоно морскоеИ рдеет, пылая любовным огнем.И смолкло все… Нет! никаким языкомНельзя передать, что таится в покоеЗемли умиленной, и как, шелестяПод ветром, головки свои наклоняютМалютки цветы и тихонько лобзаютДруг друга, от всех свои грезы тая…И темно-зеленый камыш обнимаетЗалив, где колышется лодка; на нейВосторженный юноша с милой своей;Он молча глядит, он блаженно страдает…А небо везде отражает свой свет:В глазах, в синеве, в засыпающем море…Но самое светлое небо – во взореБезумцев, которых счастливее нет…Когда ж в небесах мириады мерцаютСветил, так, что кажется, – небо сквозит,И думы твои, как и звезды, блуждаютВ обителях духа – увы! говоритТебе твое сердце: дитя ты!.. Но строгоГлядишь ты, как муж вдохновенный, и вотТы мыслишь, ты любишь, ты веруешь в Бога,И, духа ища, дух твой в небе живет.(Переводчик – Полонский Яков Петрович, 1819–1898)
Байрон Джордж Гордон (1788–1824)
Сердолик
Не блеском мил мне сердолик!Один лишь раз сверкал он, ярок,И рдеет скромно, словно ликТого, кто мне вручил подарок.Но пусть смеются надо мной,За дружбу подчинюсь злословью:Люблю я все же дар простойЗа то, что он вручен с любовью!Тот, кто дарил, потупил взор,Боясь, что дара не приму я,Но я сказал, что с этих порЕго до смерти сохраню я!И я залог любви поднесК очам – и луч блеснул на камне,Как блещет он на каплях рос…И с этих пор слеза мила мне!Мой друг! Хвалиться ты не могБогатством или знатной долей, —Но дружбы истинной цветокВзрастает не в садах, а в поле!Ах, не глухих теплиц цветыБлагоуханны и красивы,Есть больше дикой красотыВ цветах лугов, в цветах вдоль нивы!И если б не была слепойФортуна, если б помогалаОна природе – пред тобойОна дары бы расточала.А если б взор ее прозрелИ глубь души твоей смиренной,Ты получил бы мир в удел,Затем что стоишь ты вселенной!(Переводчик – Брюсов Валерий Яковлевич, 1873–1924)
Мне сладких обманов романа не надо…
Мне сладких обманов романа не надо,Прочь вымысел! Тщетно души не волнуй!О, дайте мне луч упоенного взглядаИ первый стыдливый любви поцелуй!Поэт, воспевающий рощу и поле!Спеши, – вдохновенье свое уврачуй!Стихи твои хлынут потоком на воле,Лишь вкусишь ты первый любви поцелуй!Не бойся, что Феб отвратит свои взоры,О помощи муз не жалей, не тоскуй.Что Феб музагет! что парнасские хоры!Заменит их первый любви поцелуй!Не надо мне мертвых созданий искусства!О, свет лицемерный, кляни и ликуй!Я жду вдохновенья, где вырвалось чувство,Где слышится первый любви поцелуй!Созданья мечты, где пастушки тоскуют,Где дремлют стада у задумчивых струй,Быть может, пленят, но души не взволнуют, —Дороже мне первый любви поцелуй!О, кто говорит: человек, искупаяГрех праотца, вечно рыдай и горюй!Нет! цел уголок недоступного рая:Он там, где есть первый любви поцелуй!Пусть старость мне кровь беспощадно остудит,Ты, память былого, мне сердце чаруй!И лучшим сокровищем памяти будет —Он – первый стыдливый любви поцелуй!(Переводчик – Брюсов Валерий Яковлевич, 1873–1924)
Прости
Прости! Коль могут к небесамВзлетать молитвы о других.Моя молитва будет там,И даже улетит за них!Что пользы плакать и вздыхать?Слеза кровавая поройНе может более сказать,Чем звук прощанья роковой!..Нет слез в очах, уста молчат,От тайных дум томится грудь,И эти думы вечный яд, —Им не пройти, им не уснуть!Не мне о счастье бредить вновь, —Лишь знаю я (и мог снести),Что тщетно в нас жила любовь,Лишь чувствую – прости! прости!(Переводчик – Лермонтов Михаил Юрьевич, 1814–1841)
К Д…
Когда я прижимал тебя к груди своей…Когда я прижимал тебя к груди своей,Любви и счастья полн и примирен с судьбою,Я думал: только смерть нас разлучит с тобою;Но вот разлучены мы завистью людей!Пускай тебя навек, прелестное созданье,Отторгла злоба их от сердца моего;Но, верь, им не изгнать твой образ из него,Пока не пал твой друг под бременем страданья!И если мертвецы приют покинут свойИ к вечной жизни прах из тленья возродится,Опять чело мое на грудь твою склонится:Нет рая для меня, где нет тебя со мной!(Переводчик – Плещеев Алексей Николаевич, 1825–1893)
Любовь и смерть
Я на тебя взирал, когда наш враг шел мимо,Готов его сразить иль пасть с тобой в крови,И если б пробил час – делить с тобой, любимой,Все, верность сохранив свободе и любви.Я на тебя взирал в морях, когда о скалыУдарился корабль в хаосе бурных волн,И я молил тебя, чтоб ты мне доверяла;Гробница – грудь моя, рука – спасенья челн.Я взор мой устремлял в больной и мутный взор твой,И ложе уступил и, бденьем истомлен,Прильнул к ногам, готов земле отдаться мертвой,Когда б ты перешла так рано в смертный сон.Землетрясенье шло и стены сотрясало,И все, как от вина, качалось предо мной.Кого я так искал среди пустого зала?Тебя. Кому спасал я жизнь? Тебе одной.И судорожный вздох спирало мне страданье,Уж погасала мысль, уже язык немел,Тебе, тебе даря последнее дыханье,Ах, чаще, чем должно, мой дух к тебе летел.О, многое прошло; но ты не полюбила,Ты не полюбишь, нет! Всегда вольна любовь.Я не виню тебя, но мне судьба судила —Преступно, без надежд, – любить все вновь и вновь.(Переводчик – Блок Александр Александрович, 1880–1921)
Посвящается Мэрион
Что ты, Мэрион, так грустна?Или жизнью смущена?Гнев нахмуренных бровейНе к лицу красе твоей.Не любовью ты больна,Нет, ты сердцем холодна.Ведь любовь – печаль в слезах,Смех, иль ямки на щеках,Или склон ресницы томной, —Ей противен холод темный.Будь же светлой, как была,Всем по-прежнему мила,А в снегах твоей зимыХолодны, бездушны мы.Хочешь верности покорной —Улыбайся, хоть притворно.Суждено ль – и в грустный часПрятать прелесть этих глаз?Что ни скажешь – все напрасно;Их лучей игра прекрасна,Губы… Но чиста, скромна,Муза петь их не должна:Она краснеет, хмурит брови,Велит бежать твоей любови,Вот рассудок принесла,Сердце вовремя спасла.Так одно сказать могу(Что б ни думал я – солгу):Губы нежные таятНе одной насмешки яд.Так, в советах беспристрастныхУтешений нет опасных;Песнь моя к тебе проста,Лесть не просится в уста;Я, как брат, учить обязан,Сердцем я с другими связан;Обману ли я тебя,Сразу дюжину любя?Так, прости! Прими без гневаМой совет немилый, дева;А чтоб не был мне в упрекМой докучливый урок,Опишу тебе чертыВластной женской красоты:Как ни сладостна для насАлость губ, лазурность глаз,Как бы локон завитойНи прельщал нас красотой,Все же это плен мгновенный, —Как нас свяжет неизменноЛегкий очерк красоты?Нет в нем строгой полноты.Но открыть ли, что нас свяжет,Что пажам вас чтить прикажетКоролевами всего?Сердце, – больше ничего.(Переводчик – Блок Александр Александрович, 1880–1921)
Португальская песня
В кипеньи нежности сердечнойТы жизнью друга назвала;Привет бесценный, если б вечноЖивая молодость цвела.К могиле всё летит стрелою;И ты, меня лаская вновь,Зови не жизнью, а душою,Бессмертной, как моя любовь.(Переводчик – Козлов Иван Иванович, 1779–1840)
Беранже Пьер Жан (1780–1857)
Лучший жребий
Назло фортуне самовластнойЯ стану золото копить,Чтобы к ногам моей прекрасной,Моей Жаннетты, положить.Тогда я все земные благаСвоей возлюбленной куплю;Свидетель Бог, что я не скряга, —Но я люблю, люблю, люблю!Сойди ко мне восторг поэта —И отдаленнейшим векамЯ имя милое: ЖаннеттаС своей любовью передам.И в звуках, слаще поцелуя,Все тайны страсти уловлю:Бог видит, славы не ищу я, —Но я люблю, люблю, люблю!Укрась чело мое корона —Не возгоржусь нисколько я,И будет украшеньем тронаЖаннетта резвая моя.Под обаяньем жгучей страстиЯ все права ей уступлю…Ведь я не домогаюсь власти, —Но я люблю, люблю, люблю!Зачем пустые обольщенья?К чему я призраки ловлю?Она в минуту увлеченьяСама сказала мне: люблю.Нет! лучший жребий невозможен!Я полон счастием моим;Пускай я беден, слаб, ничтожен,Но я любим, любим, любим!(Переводчик – Курочкин Василий Степанович, 1831–1875)
Весна и осень
Друзья, природою самоюНазначен наслажденьям срок:Цветы и бабочки – весною,Зимою – виноградный сок.Снег тает, сердце пробуждая;Короче дни – хладеет кровь…Прощай вино – в начале мая,А в октябре – прощай любовь!Хотел бы я вино с любовьюМешать, чтоб жизнь была полна;Но, говорят, вредит здоровьюИзбыток страсти и вина.Советам мудрости внимая,Я рассудил без дальних слов:Прощай вино – в начале мая,А в октябре – прощай любовь!В весенний день моя свободаБыла Жаннетте отдана;Я ей поддался – и полгодаМеня дурачила она!Кокетке все припоминая,Я в сентябре уж был готов…Прощай вино – в начале мая,А в октябре – прощай любовь!Я осенью сказал Адели:«Прощай, дитя, не помни зла…»И разошлись мы; но в апрелеОна сама ко мне пришла.Бутылку тихо опуская,Я вспомнил смысл мудрейших слов:Прощай вино – в начале мая,А в октябре – прощай любовь!Так я дошел бы до могилы…Но есть волшебница: онаКрепчайший спирт лишает силыИ охмеляет без вина.Захочет – я могу забыться;Смешать все дни в календаре:Весной – бесчувственно напитьсяИ быть влюбленным в декабре!(Переводчик – Курочкин Василий Степанович, 1831–1875)
Буонаротти Микеланджело (1475–1564)
Моя любовь не в сердце у меня…
Моя любовь не в сердце у меня,Люблю тебя, но не земной любовью:Не смертным чувством и не смертной кровьюДано вкусить небесного огня.Любовь, в душе Предвечного родясь,Мне зоркий взор дала, тебе – блистанье,И знай, тоска могучего желаньяНе к бренному, не к смертному влеклась.Как с пламенем тепло неразделимо,Так с вечностью и красота слилась.Мне райский взор святого херувимаБлеснул в улыбке этих кротких глаз,И вновь туда, где светит рай любимый,Под сень ресниц тревожно страсть неслась.(Переводчик – Шестаков Дмитрий Петрович, 1869–1937)
Когда любовь, как тихий гений, веет…
Когда любовь, как тихий гений, веет,И двух сердец ничем не разлучить,Когда печаль и радость – всё делитьОдин порыв обоими владеет;И в небеса, как ангела крыло,Возносит нас согласное мечтанье,Когда в лучах бессмертного свиданьяОбоим так безоблачно светло;Когда венец восторга молодого —В одной любви награду находить,Когда один желания другогоПророчески спешит предупредить, —Какая власть, скажи, какое словоТот узел чудный в силе разрешить?(Переводчик – Шестаков Дмитрий Петрович, 1869–1937)
Сквозь бури моря в зыбком челноке…
Сквозь бури моря в зыбком челнокеДоходит бег моей тревожной жизниК той пристани всеобщей, к той отчизне,Где сладок сон и счастью и тоске.Но страстных лет властительный кумир,Художника фантазия живая,Как гаснешь ты, бессильно упадая,Бескрылая, у входа в новый мир!И грудь дрожит тревогою глухой:О, чем спастись от гибели двойной —Как вырвать дух из черной смерти тела?Когда б, забыв палитру и резец,К твоей любви душа не возлетела,Под сень креста зовущий нас отец!(Переводчик – Шестаков Дмитрий Петрович, 1869–1937)
Бюргер Готфрид Август (1747–1794)
Красавица Зусхен
Я знал ее давно: былаОна добра, скромна,Я видел, как стройна, мила,Как хороша она.Я приходил, я уходил,Как в синем море вал.Вблизи нее я счастлив был,Вдали – я не страдал.Но время шло, и вот я сталДругим: я полюбил,Страдал в разлуке, тосковал,Свиданьем с нею жил.На свете ею лишь однойС тех пор был занят я:Она была мой труд, покой,В ней жизнь была моя.И слеп, и глух, и нем я сталВо всем, что не она.Меня луч солнца согревал,Сияла мне луна,Сверкали звезды, луг пестрелВ цветах… Я был слепой:Я только на нее смотрел,Весь мир был в ней одной.Но время шло… Любовь прошла,Как светлые мечты.Она по-прежнему былаЦарицей красоты.Я приходил, я уходил,Как в синем море вал.Вблизи нее я счастлив был,Вдали – я не страдал.Вы, мудрецы, скажите, где,Когда и как узнать —Зачем удел людей вездеЛюбить, любя страдать?И растолкуйте мне, зачемВсё было так со мной,Что был я слеп, и глух, и немИ мир был в ней одной?Я думал день и ночь, всегда,И ночь и день опять.Но этой тайны никогдаНе мог я разгадать.Придет любовь и убежит,Как ветер, как волна.Откуда? И куда манит,Куда зовет она?(Переводчик – Андрусон Леонид Иванович, 1875–1930)
Вега Лопе, де (1562–1635)
О, как нехорошо любить притворно…
О, как нехорошо любить притворно!Но как забыть, отдав ей больше году,Свою любовь? Прогонишь в дверь природу,Она в окно стучится вновь упорно.Отвергнутой заискивать – позорно,И верной быть неверному в угоду, —Необходимо дать себе свободу —Предмет любви избрать другой проворно.Увы! Любить без чувства невозможно,Как ни обманывай себя прилежно,Тому не выжить, что в основе ложно.Нет, лучше ждать настойчиво и нежно,И может быть, от искорки ничтожнойОн вспыхнет вновь, костер любви мятежной.(Переводчик – Пяст Владимир Алексеевич, 1886–1940)
Верлен Поль (1844–1896)
Я – маниак любви
Во мне живет любви безвольный маниак:Откуда б молния ни пронизала мрак,Навстречу ль красоте, иль доблести, иль силам,Взовьется и летит безумец с жадным пылом.Еще мечты полет в ушах не отшумит,Уж он любимую в объятьях истомит.Когда ж покорная подруга крылья сложит,Он удаляется печальный, – он не можетИз сердца вырвать сна – часть самого себяОн оставляет в нем…Но вот опять, любя,Ладья его летит на острова ИллюзийЗа горьким грузом слез… Усладу в этом грузеВ переживанье мук находит он: своюОн мигом оснастил крылатую ладьюИ, дерзкий мореход, в безвестном океанеПлывет, как будто путь он изучил заране:Там берег должен быть – обетованье грез!Пусть разобьет ладью в пути ему утес…С трамплина нового он землю различает,Он в волны прыгает, плывет и доплываетДо мыса голого… Измучен, ночь и деньТам жадно кружит он: растет и тает тень —Безумец все кружит средь дикости безвестной:Ни травки, ни куста, ни капли влаги пресной;Палящий жар в груди, часы голодных мук, —И жизни ни следа, и ни души вокруг,Ни сердца, как его… Ну, пусть бы не такого,Но чтобы билось здесь, реального, живого,Пусть даже низкого… но сердца… Никого…Он ждет, он долго ждет… Энергию егоДвоят и жар, и страсть… И долго в отдаленьеБезумцу грезится забытому спасенье.Все парус грезится… Но безответна твердь,И парус, может быть, увидит только Смерть.Что ж? Он умрет, земли, пожалуй, не жалея…Лишь эта цепь потерь с годами тяжелее!О эти мертвецы! И, сам едва живой,Души мятущейся природой огневойВ могилах он живет. Усладу грусти нежнойЛишь мертвые несут его душе мятежной.Как к изголовью, он к их призракам прильнет.Он с ними говорит, их видит, и заснетОн с мыслию о них, чтоб, бредя, пробудиться…Я – маниак любви… Что ж делать? Покориться.(Переводчик – Анненский Иннокентий Фёдорович, 1855–1909)
Песня к ней
Мне говорят, что ты – блондинка,И что блондинка – неверна,И добавляют: «как былинка…»Но мне такая речь смешна!Твой глаз – яснее, чем росинка,До губ твоих – душа жадна!Мне говорят, что ты – брюнетка,Что взор брюнетки – как костёр,И что в огне его нередкоСгорает сердце… Что за вздор!Ты целовать умеешь метко,И по душе мне твой задор!Мне говорят: не будь с шатенкой —Она бледна, скучна чуть-чуть…Смеюсь над дружеской оценкой!Дай запах кос твоих вдохнуть,Моя царица, – и коленкойСтань, торжествуя, мне на грудь!(Переводчик – Брюсов Валерий Яковлевич, 1873–1924)
Я не люблю тебя одетой…
Я не люблю тебя одетой, —Лицо прикрывши вуалетой,Затмишь ты небеса очей.Как ненавистны мне турнюры,Пародии, карикатурыСтоль пышной красоты твоей!Глядеть на платье мне досадно —Оно скрывает беспощадноВсё, что уводит сердце в плен:И дивной шеи обаянье,И милых плеч очарованье,И волхование колен.А ну их, дам, одетых модно!Спеши прекрасную свободно,Сорочка милая, обнять,Покров алтарной мессы нежнойИ знамя битвы, где, прилежный,Не уставал я побеждать.(Переводчик – Сологуб Фёдор Кузьмич, 1863–1927)
Серенада
То не голос трупа из могилы тёмной, —Я перед тобой.Слушай, как восходит в твой приют укромныйГолос резкий мой.Слушай, мандолине душу открывая,Как звенит струна:Про тебя та песня, льстивая и злая,Мною сложена.Я спою про очи: блеск их переливный —Золото, оникс.Я спою про Лету грудей, и про дивныйТёмных кудрей Стикс.То не голос трупа из могилы тёмной,Я перед тобой.Слушай, как восходит в твой приют укромныйГолос резкий мой.Тело молодое, как и подобает,Много восхвалю:Вспомнив, как роскошно плоть благоухает,Я ночей не сплю.И, кончая песню, воспою лобзаньяЭтих алых губ,И твою улыбку на мои страданья,Ангел! душегуб!Слушай, мандолине душу открывая,Как звенит струна:Про тебя та песня, льстивая и злая,Мною сложена.(Переводчик – Сологуб Фёдор Кузьмич, 1863–1927)
Вчера, среди ничтожных разговоров…
Вчера, среди ничтожных разговоров,Мои глаза искали ваших взоров;Ваш взор блуждал, ища моих очей, —Меж тем бежал, струясь, поток речей.Под звуки фраз обычного закалаВкруг ваших дум любовь моя блуждала.Рассеянный, ловил я вашу речь,Чтоб тайну дум из быстрых слов извлечь.Как очи, речи той, что заставляетБыть грустным иль веселым, открывает, —Как ни спеши насмешливою быть, —Все, что она в душе желает скрыть.Вчера ушел я, полный упоенья:И тщетная ль надежда наслажденьяВ моей душе обманчивой льет свет?Конечно, нет! Не правда ли, что нет?(Переводчик – Сологуб Фёдор Кузьмич, 1863–1927)
Как нежно вы меня ласкали…
Как нежно вы меня ласкалиТак незадолго до разлуки,О эти маленькие руки,Которыми мои печали,Мои томленья и скитаньяИ в близких, и в далеких странахПод ясным солнцем и в туманахПреображалися в мечтанья!Все к ним тоска моя стремится,Но разгадаю ли их знакиДуше, которая во мракеЗловещем никнет и томится?О непорочное виденье,Приходишь ли ты с вестью вернойО нашей родине безмерной,Где тесное соединенье?О руки, власть благословенья,И скорбь, и кроткие упреки,И освященные зароки,О, дайте, дайте знак прощенья!(Переводчик – Сологуб Фёдор Кузьмич, 1863–1927)
Верхарн Эмиль (1855–1916)
Той, что живет близ меня
Лобзанья мертвые годов минувшихОставили печать на дорогих чертах;Поблекло много роз и на твоих щекахПод строгим ветром лет мелькнувших;Твои уста и ясные глазаНе блещут больше молнией летучей,И над твоим челом не виснет тучейТвоя густая черная коса;И руки милые, с задумчивым мерцаньемНа пальцах, никогда уже не льнут ко мне,Чтоб целовать мой лоб в минутном сне,Как утро мхи целует с трепетаньем;И тело юное, то тело, что мечтойЯ украшал с волнением когда-то,Уже не дышит свежестью и мятой,И плечи не сравню я с ивой молодой.Все гибнет и – увы! – все блекнет миг за мигом,И даже голос твой как будто изменен.Как зрелый мак, твой стройный стан склонен,И юность поддалась невидимым веригам!И все ж моя душа, верна, твердит тебе:Что мне до бега лет, назначенных судьбе!Я знаю, что никто во всей вселеннойНе изменит восторженной мечты,И для любви, глубокой, неизменной,Не значат ничего прикрасы красоты!(Переводчик – Брюсов Валерий Яковлевич, 1873–1924)
Вильденбрух Эрнст фон (1845–1909)
Не из знатного рода подруга моя…
Не из знатного рода подруга моя, —Из семьи она скромной, хоть честной,И не звучное имя совсем у нея: —В высшем свете оно неизвестно.Но всем тем не смущается сердце мое:Я не имя люблю, но ее самое…Нет ни золота, ни драгоценных камней,Ни нарядного платья у милой…И так тесно в уютной каморке у ней,Что для трех в ней бы мест не хватило.Но что в том за беда? Если с ней я вдвоем, —Не нуждаемся мы уже в третьем ни в ком!..Нет сокровищ у ней, но сама-то онаДрагоценность, моя дорогая!..Выше милой моей не стоит ни однаДля меня королева земная.И пускай свои деньги считает скупой, —Я богаче его, если друг мой со мной…(Переводчик – Краснов Платон Николаевич, 1866–1924)
Вордсворт Уильям (1770–1850)
Сонет
Прелестный вечер тих, час тайны наступил;Молитву солнце льёт, горя святой красою.Такой окружена сидела тишиноюМария, как пред ней явился Гавриил.Блестящий свод небес уж волны озарил!Всевышний восстаёт, – внимайте! бесконечный,Подобный грому, звук гремит хвалою вечнойТому, кто светлый мир так дивно сотворил.О милое дитя! о по сердцу родная!Ты думой набожной хотя не смущена,Со мной гуляя здесь, – но святости полна;Невинностью своей живёшь в блаженстве ран,Ты в горний тайный храм всегда летишь душой,И бог, незрим для нас, беседует с тобой.(Переводчик – Козлов Иван Иванович, 1779–1840)
Гейзе Пауль (1830–1914)
Если любовь нас коснулась…
Если любовь нас коснулась —Молча, как в светлом столпе,Ходим мы в шумной толпе, —Нам божество улыбнулось.В глубь устремляя свой взор,Чужды друзей ликованьям,Полны единым желаньем,В мире мы бродим с тех пор.Робко блаженство тая,Скрыть мы стремимся напрасноНас увенчавший всевластноДивный венец бытия.(Переводчик – Чюмина Ольга Николаевна, 1859–1909)
