Древняя Америка: полет во времени и пространстве. Мезоамерика

Кончина практически последнего правителя астеков была закономерно трагична. Одно время считалось, что он был казнен испанцами. Однако на самом деле его убили собственные воины за то, что Мотекусома Шокойотсин отказался от сопротивления и выполнял все требования Кортеса. Трудно без эмоций оценивать те далекие события. С одной стороны, Мотекусома II трезво оценил обстановку и пришел к верному выводу о бесполезности сопротивления испанцам. Совершенно очевидно, что всякое сопротивление лишь привело бы ко все большим жертвам и даже к полному истреблению астеков. С другой стороны, его поведение противоречило военно-мистической и религиозной идеологии астеков и выглядело как откровенное предательство. После смерти Мотекусомы Шокойотсина к власти пришел его племянник Куаутемок, внук Ауисотля. Однако попытки противостояния захватчикам привели к тому, что уже в 1525 году он был казнен испанцами.

Что мы знаем об обществе астеков?

Как же было устроено астекское общество в период его расцвета? Его можно представить в виде пирамиды с жестким делением на страты. Подняться вверх по такой пирамиде было крайне сложно – для этого требовались особые заслуги перед руководством.

На вершине пирамиды астекского общества стоял тлатоани, обладавший всей полнотой власти и выполнявший как светские и военные, так и высшие религиозные функции. Тлатоани выбирался Высшим Советом из мужчин правящей семьи. В Высший Совет входили главы 20 общин-кальпулли и представители знати. Предпочтительной формой наследования была передача власти тлатоани от старшего брата к младшему, а затем к сыновьям или племянникам. Тлатоани был окружен представителями светской и военной знати. Основу светской знати составляли государственные чиновники. Однако правители астеков прекрасно понимали, что от сытой привилегированной верхушки толку для будущего империи было мало. Поэтому была введена практика отбора талантливых детей из всех слоев общества для обучения в элитном учебном заведении кальмекак. Выпускники этой школы становились государственными чиновниками.

Наибольшим могуществом обладала военная знать, среди которой выделялись два союза – так называемые «Союз Орла» и «Союз Ягуара», отражавшие архаическую фратриальную схему племени. К знати принадлежали и жрецы, возглавляемые самим тлатоани. Жрецы были не только служителями культа, но и хранителями научных знаний.

Самыми колоритными персонажами в астекском обществе были, пожалуй, купцы-почтеки. При последних тлатоани они достигли весьма ощутимого политического и экономического могущества, и не только благодаря своему богатству. Торговцы в Мезоамерике традиционно выполняли функции шпионов, но в условиях постоянной военной экспансии астеков они перешли в категорию особо уважаемых «госслужащих» – наподобие современных представителей внешней разведки за рубежом «под крышей» торговой миссии. Кроме того, купцы занимались и сбором налогов с племен, подчиненных теночкам. Свидетельство об этом сохранилось в так называемом «реестре дани» Мотекусомы – пиктографической рукописной книге на «индейской» бумаге из коры дерева. Своеобразной денежной единицей служили зерна какао и «зеленый камень» – разновидности жада или нефрита. Мечта искателей кладов – «золото астеков» использовалось для изготовления культовых предметов и украшений и считалось предметом роскоши и социального статуса, но не объектом накопления.

Многочисленные ремесленники занимали промежуточное положение между купцами и общинниками. Известно, что в крупнейших городах даже существовали кварталы ремесленников: гончаров, ювелиров, камнерезов, оружейников, ткачей, составителей мозаик, мастеров по украшениям из перьев, живописцев, строителей. Естественно, что изготовлялись не только предметы первой необходимости, но и подлинные произведения искусства.

Основу астекского общества составляли свободные общинники, обрабатывавшие землю. Их называли масеуали. Подобно купцам и ремесленникам, общинники регулярно выплачивали дань государству. Также существовала социальная группа зависимого населения – майеки. Они представляли собой арендаторов, которые являлись свободными, но выплачивали определенную долю урожая своему хозяину и выполняли различные хозяйственные работы. Есть сведения о существовании рабов. Основная их масса могла иметь личное имущество и жилище, семью и даже владеть собственными рабами. Хозяин не мог убить или продать раба по своему желанию. Допускались браки между рабами и свободными, причем свободные в этом случае не обращались в рабство. Очень редко дети рабов становились рабами. Особый социальный статус имели военнопленные, предназначенные для жертвоприношений. У них не было никакого имущества и никаких прав, кроме почетного права умереть на алтаре. Военнопленные являлись собственностью государства и содержались в хороших условиях.

Экономической основой общества астеков являлось земледелие. На верхних склонах гор, а также в жарких лесных тропических районах, практиковалась экстенсивная подсечно-огневая система, предусматривавшая регулярное чередование полей. В предгорьях гор наиболее эффективными оказывались ирригационные системы как паводкового типа, так и предполагавшие использование оросительных каналов. Это была интенсивная система землепользования. Довольно обычным для древнеастекского сельского хозяйства было выращивание культур на террасах. В этом случае во избежание эрозии почвы края участков укреплялись камнями, земляными валами, устройством специальных водосливов, а также посадкой растений с мощной корневой системой. Наиболее известны террасы в районе Тескоко. В болотистых низинах практиковался дренаж с помощью каналов, что высвобождало дополнительные посевные площади.

Астеки использовали также оригинальную интенсивную систему орошаемого земледелия – так называемые чипампы, или «плавучие огороды». Чинампы – это длинные узкие полоски земли, искусственные островки на мелководье пресных водоемов. Их сооружали следующим способом: на помещенную в воду основу из сплетенных ветвей накладывались слои земли, дерна, ила и перегнивших растений. Применение чинамп позволяло астекам решать проблему дефицита плодородной земли. Чинампы использовались в разных районах государства астеков, однако самыми известными являются плавучие огороды Теночтитлана, бесперебойно снабжавшие столицу овощами. Возделывались томаты, тыква, кабачки, фасоль, магей, табак, перец и др. Основой пищевого рациона, естественно, был маис. Специально выращивались и сорта агавы – не только для получения волокон, но и для изготовления из ее сока мексиканской самогонки – пульке. В районах с жарким влажным климатом высаживались деревья какао. По всей территории Тройственного союза выращивали многочисленные разновидности хлопка, из которого изготовлялись великолепные ткани. Надо сказать, что, как и повсюду, астеки не забывали такие важные занятия, как собирательство, охоту и рыболовство. Как известно, к этим самым древним хозяйственным занятиям некоторые с поразительным упорством продолжают тянуться и в век компьютерных технологий.

Производство осуществлялось силами общинников-масеуали, организованных в 20 кальпулли. Общинники самостоятельно обрабатывали земли – и для себя, и для общины, но лишь формально являлись собственниками урожаев. Они обладали лишь правом сбора урожая. Земли, предназначавшиеся для обработки, становились собственностью кальпулли, главы которых распределяли участки между отдельными семьями. Семья лишалась права на обработку земли, если в течение двух лет земля оставалась незасеянной. В случае смерти или болезни владельца земля переходила к его старшему сыну. По мере усложнения структуры общества астеков право на землевладение продолжало определяться системой социальной стратификации. Земля могла также находиться в собственности представителей знати – пилли. Сами они на ней не работали, а использовали рабочую силу, не принадлежавшую ни одному из кальпулли, – арендаторов-майе или рабов.

Культурная жизнь столицы

Города астеков, и прежде всего величие Теночтитлана, были первым, что поразило воображение испанцев. Тогда здесь проживало около полумиллиона жителей – и по сей день воздвигнутый на древних руинах Мехико сохраняет статус самого населенного города мира. Эта великолепная столица с ее строгим делением на четыре части, точкой схождения которых был ритуальный центр, стала шедевром архитектуры астеков. Три дамбы соединяли островной город с сушей. Для защиты от наводнений была построена каменная плотина.

В островной части Теночтитлана функции улиц выполняли каналы с дорожками, пересекавшиеся мостами. Для доставки питьевой воды в этот огромный город сооружались специальные акведукты.

Илл. 72. Реконструкция церемониального центра Теночтитлана, позволяющая представить всю мощь и пышность империи астеков, поразившей воображение испанцев

Главная площадь, расположенная в ритуальном центре, была окружена прямоугольными пирамидами с храмами и дворцами из адобов. Она использовалась для проведения праздников, общих собраний и некоторых ритуалов. Основным сооружением ритуального центра была пирамида Главного храма со святилищами Уицилопочтли и Тлалока на вершине. Священный центр был окружен стеной, длина которой достигала 500 м. Дворец тлатоани располагался за пределами ритуального центра. В городе насчитывалось множество зданий – храмов, школ, служебных построек. На огромной площади Тлателолко, к северу от центра, располагался самый крупный из всех рынков древней Мексики – тиангис. Как описывал этот рынок бравый солдат Берналь Диас, ставший впоследствии «дель Кастильо», шум и гомон рынка были слышны на расстоянии пяти километров. «На площади толпилось множество людей – одни покупали, другие продавали. Это зрелище поражало организованностью, порядком, большими размерами и изобилием людей даже солдат, которые успели побывать во многих местах мира, в Константинополе и в самом Риме».

Астеки были великолепными мастерами монументальной скульптуры и мелкой пластики. Изображения людей в астекской скульптуре даны в неподвижно застывших позах, жесты их рук строго зафиксированы, лица похожи на маски. Глаза либо лишены зрачков, либо инкрустированы разноцветными камнями и перламутром. Эта иллюзия живого взгляда на мертвенно серой, предельно обобщенной поверхности каменной маски создает странный эффект: глаза как бы сосредотачивают в себе всю огромную напряженность внутренней жизни, и по контрасту с ними еще более неподвижными, застывшими воспринимаются лица и фигуры этих людей. Мертвое и живое тесно переплетаются в астекских скульптурах, выступают в устойчивом равновесии, что и определяет их мрачный, напряженный, отрешенный от всего случайного и преходящего художественный образ.

Литература астеков дошла до нас в основном в том виде, как она была записана первыми прибывшими в XVI веке Мексику европейцами. Традиционно тексты заучивались наизусть и воспринимались на слух. К сожалению, пиктографическое письмо не передавало звучание текстов, рисуночные записи служили лишь своеобразной «памяткой» для рассказчика. Астекская литература включала в себя сакральные тексты и гимны, многочисленные исторические тексты, поучения и наставления, бытовые рассказы. Но подлинным шедевром древней астекской литературы считается поэзия. Авторство некоторых из произведений осталось неизвестным, но сохранились и подлинные имена поэтов, писавших на языке науатль. А самым знаменитым считается Несауалькойтль (1402–1472) – автор изысканной философской лирики, явно противоречащей общегосударственному боевому настрою «воинственных» астеков.

Илл. 73. Фигуры, условно названные «знаменосцами», были обнаружены в районе Главного храма Теночтитлана. Изображенные персонажи – явно не божества, но кто являлся их реальным прототипом, остается только гадать

Несауалькойотль был сыном отрекшегося от престола в 1414 году и убитого на церемонии передачи власти Иштлилыпочитля. Астеки помогли Несауалькойотлю вернуть себе власть в 1431 году, и с тех пор до самой своей смерти он оставался правителем входившего в Тройственный Союз Тескоко. Среди астеков он прославился не столько как поэт и ученый, сколько тем, что разгромил извечных врагов – тепанеков – и присоединил их территории.

Обманчивая жизнь

Правда ли то, неужели то правда,что вся наша жизнь проходит на этой земле?Нет, не вся это жизнь – лишь один ее миг!Здесь зеленый нефрит превращается в крошку,Украшенья из золота обращаются в прах,И даже прекрасные перья кецаля тускнеют…Нет, не вся это жизнь – лишь один ее миг!

Горькая песнь

Звучит в моем сердце грустная песнь:я плачу, я переполняюсь болью.Уходим мы среди цветов,так как должны оставить эту землю,где были лишь на время одолжены друг другу,чтобы потом отправиться в Дом Солнца!Из изумительных цветов надену ожерелье,цветы возьму я в руки —и пусть цветут они в моем убранстве!Ведь мы должны оставить эту землю,где были лишь на время одолжены друг другу,чтобы потом отправиться в Дом Солнца!

Кажется странным, что народ, создавший подобную литературу, не пользовался фонетическим письмом. Во всяком случае, до сих пор астекское письмо считается пиктографическим, хотя и предпринимаются попытки обнаружить, каким образом знаки науа могли читаться. Известно, что рисованных книг у астеков было очень много. О них не только упоминают хронисты раннего периода конкисты – немало таких рукописных кодексов сохранилось и до нашего времени. Кодексы изготавливались не только на территории Тройственного союза, но и в соседних городах-государствах. Ведущим художественным стилем кодексов был стиль миштека-пуэбла, о котором уже упоминалось.

Илл. 74. Сцена подношения дани правителю астеков – тлатоани. Дань, в обязательном порядке доставлявшаяся из покоренных провинций, служила основой благоденствия государства астеков. Страница из Флорентийского кодекса

Жрецы, выполнявшие не только религиозные и идеологические функции, хранили и развивали научные знания, доставшиеся астекам от всех своих предшественников. Жрецы-астрологи для своих предсказаний пользовались сложным календарем, сочетавшим в себе циклы Луны, Солнца и Венеры. Для этого у них существовали специальные гадательные книги. Следует заметить, что, унаследовав научные (прежде всего астрономические и математические) знания от своих предшественников, астеки все же значительно утратили их глубину и объем. Так, была забыта майяская традиция «долгого счета», позволявшая манипулировать большими числами и практически бесконечными календарными периодами. В качестве самого долгого у астеков сохранился лишь 52-летний цикл, с помощью которого они датировали все события своей истории. Для астеков этого, по-видимому, было достаточно – а вот современным историкам приходится искать множество косвенных данных, которое подтвердили бы, в какой именно из 52-летних циклов произошло то или иное событие. Поэтому не стоит удивляться, когда в рассказе об изгнании Кецалькоатля может быть предложено сразу три даты на выбор: 895, 947 или 999 год.

Астеки, имея тяжелый опыт полудиких, унижаемых всеми маргиналов, придавали большое значение уровню образования всех членов общества. Существовала целая система «искусства воспитания и обучения людей», называвшаяся тлакаупауалицли. О реализации программы обучения заботились общеобразовательные школы, называвшиеся тельпочкалли. Все юноши по достижении 15 лет и независимо от социального положения должны были пройти курс обучения. В элитарные школы – кальмекак – поступали отпрыски знатных семей и особо талантливые дети, успевшие проявить себя в тельпочкалли. Для них это был шанс повысить свой социальный статус. В этих «высших» школах готовились не только жрецы, но и математики, астрономы, писцы и толкователи текстов, учителя и судьи. В учебные планы входили такие предметы, как религия, философия, культура речи, ораторское искусство, математика, астрономия и астрология, история, основы морали и права, распорядок личного и общественного поведения.

Традиционно высокий уровень образования и культуры астекской элиты сохранялся некоторое время и при испанцах. На рубеже XVI–XVII веков внук Мотекусомы II и правнук Ашайакатля Альварадо Тесосомок, служивший чиновником при колониальном режиме, написал две замечательные исторические книги. Одна из них называлась «Мексиканская хроника», а вторая – «Хроника Мешикайотль». По словам этого индейского автора, он «писал свою хронику так, как рассказывали и нарисовали нам в своих пергаментах те, кто жили в древности, наши предки». Примерно в то же время Альба Иштлилыпочитль создал «Историю чичимеков», в которой он повествует об архивах Тескоко, где имелись сведения «обо всем, поскольку этот город был центром всех наук, правил и обычаев, а тескокские правители гордились этим и считали себя законодателями Нового Света».

Духовные представления астеков

Космологические представления астеков заключались в делении мира по вертикали на три уровня, в каждом из которых выделялись четыре части (по странам света) и центр. Легенды о сотворении мира повествовали о космических циклах-«Солнцах», каждое из которых было разрушено в результате мирового катаклизма. Современный им космический цикл астеки называли Солнцем Движения.

Илл. 75. Астекская богиня Луны. Изображение расчлененной богини высечено на круглом каменном блоке диаметром 325 см и толщиной 35 см. Камень был обнаружен в святилище Уицилопочтли столицы астеков Теночтитлана

Основным божеством астеков, поддерживавшим мир в равновесном состоянии, был Уицилопочтли – божество, появление которого в поздних мифах связано с Солнцем. Но на самом деле все обстояло гораздо сложнее и запутаннее. Поскольку именно Уицилопочтли стал главным претендентом на роль единого бога, попробуем разобраться в его ипостасях.

Надо сказать, что уже в мифологической версии о странствиях астеков сообщалось о том, как племя «несло с собой» Уицилопочтли. При этом так звали и правителя, «всегда возглавлявшего» племя, и жреца, и само божество. Во всяком случае, совершенно очевидно, что Уицилопочтли был и историческим, и мифологическим персонажем – наподобие Кецалькоатля. Особую пикантность создает перевод имени Уицилопочтли это и «Драгоценный колибри», и «Бесценный левша». За понятием левшества у астеков скрывались колдовские способности, приписываемые обычно нагуалям. Колибри – это, скорее всего, обычный способ за обыденным зримым образом скрыть сакральное значение. Согласно текстам, Уицилопочтли якобы предсказал приход астеков в места обетованные: «Я буду вашим проводником, я укажу вам путь…»

Одну из легенд о рождении божества Уицилопочтли со слов индейцев записал испанский хронист Бернардино де Саагун. Согласно этой версии, в одном из храмов на пирамиде Коатепек, что располагался по дороге в Тулу, жила некая женщина по имени Коатликуэ, что означает «Носящая юбку из змей». Как-то занималась она уборкой и увидела, как с неба упало роскошное перо. Упавшего пера женщина не нашла, зато непорочно забеременела, хотя и была уже несколько лет вдовой. Старшая дочь женщины, звавшаяся Койольшауки (что означает Луна), узнала, естественно, о беременности матери и сочла это оскорблением. Обо всем она рассказала южным братьям Сенцон Уицнауаки (Бесчисленным звездам) и убедила их убить мать. Коатликуэ огорчилась и отправилась в храм в ожидании сыновей и собственной смерти. Однако один из них, Куаутликак, втайне от остальных пришел к матери и рассказал ей о планах убить ее и Уицилопочтли, которым она была беременна. Причем действовал он по совету этого самого Уицилопочтли, рекомендовавшего ему сообщать обо всех происках матери. К моменту, когда братья-заговорщики добрались до храма на вершине пирамиды, Уицилопочтли успел родиться и даже надеть одеяния нагуаля. Дальше события развивались в лучших традициях триллера. Неизвестно откуда взявшийся помощник поджег, словно факел, змею по имени Шиукоатль (Млечный Путь), и этой пылающей змеей, словно мечом, Уицилопочтли отрубил голову злобной сестрице Койолыпауки, заварившей всю эту кашу. Голова ее покатилась по ступеням пирамиды, а тело, естественно, осталось обезглавленным. Братья в ужасе бросились бежать, но Уицилопочтли догнал и перебил всех. После чего надел на себя знаки военной доблести и превратился в Солнце, а заодно и в бога войны.

Нет необходимости быть специалистом по мифологии, чтобы за образами кровавой драмы разглядеть астрономические представления древних астеков, в основе которых лежали годовые и суточные циклы Солнца, явно оттеснившие более архаический лунный календарь. Мы уже говорили о том, что подобная схема достаточно сходна с тем, как преподносится непорочное зачатие и реальное рождение Христа по солнечному календарю, отрицающему его казнь и мистическое возрождение по лунному. Не случайно булгаковский Берлиоз включил непорочное зачатие и мексиканского Вицлипуцли в число аргументов для отрицания существования Иисуса Христа как личности. И именно на рассказе о Вицлипуцли в аллее появляется «таинственный иностранец» Воланд…

Илл. 76. Деревянный ритуальный барабан с резным орнаментом из Теночтитлана. Звук его был слышен на расстоянии в несколько километров. Изображенные на нем символы обозначают «Эпоху Движения» в истории астеков

Надо сказать, что у астеков, как и в Старом Свете, среди множества специализированных богов уже явно выделялся непорочно зачатый главный, которому полагалось стать основой мира. Однако пантеон продолжал оставаться густонаселенным. Ометеотль воплощал двойственность, при этом женское начало воплощала Ометекутли, а мужское – Омесиуатль. Направлениями земной части мироздания заведовали божества, определяемые своим цветом: на севере – черный владыка Тескатлипока, олицетворявший ночное небо; на западе – белый Кецалькоатль, ведавший ветром; на юге – голубой Уицилопочтли; на востоке – красный владыка Шипетотек. Шиутекутли или Уэуэтеотль считался богом огня и располагался в центре мира. Коатликуэ почиталась как богиня земли и плодородия, а Тласольтеотль – как богиня плоти.

В основе религиозной практики лежало жертвоприношение. Оно являлось способом доставить божеству его пищу, умилостивить или отблагодарить его за помощь. Более древний культурный пласт, связанный с жертвоприношением, – это представления об отправлении посланника к божеству от имени всего сообщества. Душа при умерщвлении высвобождалась и отправлялась к богам. Практиковалось и ритуальное поедание останков божественного посланника – наподобие причастия телом и кровью господней в относительно более цивилизованной христианской традиции.

О бедном индейце замолвите слово…

Говоря о древних культурах, авторы склонны их неосознанно идеализировать. Впрочем, сам характер источников, относящихся к давно забытым временам, почти не предполагает наличия бытовых деталей. С астеками нам повезло – их живая и многогранная культура напрямую, через контакты с носителями, изучалась испанскими хронистами, которые совсем не стремились к созданию парадного портрета гордого астека в перьевом уборе или поэта-философа. Хронисты сохранили память об астеке – обычном человеке, обладавшем не только высокими, но и обычными чувствами, эмоциями, в соответствии с которыми он строил свои отношения с окружающими. Благодаря этим уникальным свидетельствам мы знаем, что несмотря на свою воинственность астеки ссор не любили и предпочитали решать споры мирными средствами. Тем не менее, сохранился целый букет ругательств, которые «помогали» решать возникавшие конфликты. К «мягким» выражениям относились: дурак с деревянной мордой, всезнайка, пуп земли и слабая угроза: Ну, сейчас я тебе кишки наружу выверну. Для оскорбления женщины особой фантазии не требовалось: шлюшка, беспокойная задница, голодная задница. В качестве «крепких» употреблялись такие выражения, как: псина, пьянь, драная какашка, какашка в лохмотьях, кривоглазый, ведьмак. Сюда же попадало и совсем неожиданное и колоритное: жирный сирота.

Можно предположить, что эти речевые «изыски» в элитарных школах не преподавались. И хотя астекским непарламентским выражениям очень далеко до лексического фейерверка среднего россиянина, приведенные выражения позволяют нам ощутить себя чем-то сродни очень простому индейцу. Не так ли?

Глава 13

ПСИХОДЕЛИКИ: ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ТУПИК

Возможно, кое-кто разочаруется, увидев здесь тексты таинственных пейотных песен, которые, согласно дону Хуану, или, точнее Карлосу Кастанеде, являются предметом глубоко индивидуальным и охраняемым от посторонних. Тем не менее, следует со всей откровенностью антрополога признаться, что эти самые песни, будучи отнесенными к фольклору, уже на протяжении многих десятилетий являются для этнографов объектом специального изучения.

Там я был на синей лестнице неба,Там я был, где цветут бутоны,и где бутоны говорят.И ничего не услыхал. Ни звука.Тишина.Там я был, где бутоны поют,где нисходят богипо голубой лестнице неба.И ничего не услыхал. Ни звука.Тишина. Тишина.Пейотная песня уичолей

Где можно встретить уичолей?

Сейчас уичоли живут в горах штатов Найярит и Халиско на западе Мексики. Раньше, до появления европейцев, они занимали плодородные земли Тихоокеанского побережья, но во времена колонизации были вытеснены оттуда в горы и загнаны в самые труднопроходимые места. Надо сказать, что эти ущелья были выбраны уичолями не столь уж случайно – здесь издревле находилась священная «пещера предков», к которой и устремились эти индейцы, спасаясь от вооруженных до зубов преследователей. Место было и остается крайне неприступным. Здесь до сих пор нет ни дорог, ни электричества, ни радио. Единственными, кто пытался добраться до уичолей, были католические миссионеры, не оставлявшие надежд обратить индейцев в христианство. В колониальные времена им даже удалось построить несколько каменных храмов. Однако миссионеры изгонялись с земель уичолей с завидной регулярностью, и сейчас они сюда даже не заглядывают. Правда, выстроенные ими церкви выполняют свое культовое назначение – но только для проведения традиционных «языческих» обрядов, слегка приукрашенных христианством. Здесь раньше приносили в жертву оленей, а когда те исчезли, их заменили бычки. При этом несвернувшаяся дымящаяся кровь сливается в отверстие прямо перед алтарем с неким подобием распятия. Праздники «жертвоприношения» оленя по сути весьма сходны с экиникпэ наших эвенков – разве что непременным условием проведения праздника продолжает считаться употребление пейота для прямого общения душ уичолей и оленей. Все, что можно было взять из христианства, индейцы с удовольствием приспособили для нужд своих традиционных практик. Так, например, Франциск Ассизский почитается в качестве «духа пейота», поэтому изображения этого святого пользуются исключительным спросом, а его гимны считаются важными заклинаниями.

Илл. 77. Курение у индейцев было психоделической практикой, наподобие «дымка» у дона Хуана. Причем курились специальные листья и гораздо более крепкие сорта табака. Страница из Мадридского кодекса майя

Следует заметить, что уичоли, как и другие индейцы Мексики, в последние десятилетия выработали интересную систему «духовной безопасности». Чтобы избавиться от многочисленных журналистов и туристов, они создают специальные селения, живущие за счет «традиционного шоу». Попадающий в такое селение наивный путешественник в восторге наблюдает обряды и ритуалы, с трепетом участвует в экзотических церемониях, приобщается к «эзотерическим» знаниям, покупает «магические» предметы и, приняв все за чистую монету, искренне восторгается «индейской мудростью». Даже искушенные антропологи зачастую оказываются не в состоянии преодолеть этот невидимый барьер и вынуждены проводить исследования в селении, заведомо «специализирующемся» на работе с учеными. Но для того, чтобы добиться доверия индейцев, надо сделать что-то совсем исключительное. Именно это удалось моим друзьям из Мехико – Фернандо Ортису и его жене Тиахоге Руге.

Илл. 78. Жрец, курящий сигару. Изображение на панели в Храме Креста в Паленке

Заслуг у Фернандо было несколько. Первая состояла в том, что он, будучи инженером, сначала сделал мост над бурной рекой, протекающей по крутому и опасному ущелью. Река унесла немало жизней селян, пытавшихся через нее перебраться. Мост строился вручную, поскольку технику в эти неприступные места доставить невозможно, и Фернандо сам руководил строительством, не раз рискуя собственной жизнью. Несколько уичолей погибли, выполняя почти невозможные задачи, – но мост через ущелье был перекинут, и для индейцев началась новая жизнь.

Вторым подвигом Фернандо стало «проведение воды в селения». Такого «водопровода», наверное, никто никогда не видел – это километры тонких труб, диаметром около 5 см, уложенных прямо по склонам гор. По ним вода из источников, находящихся в верховьях, спускается в расположенные ниже селения и непрерывно вытекает из единственного на весь поселок крана. Можно, конечно, высокомерно посмеяться над убогостью водоснабжения – но без этого «акведукта» индейцам приходилось тратить до четырех часов, чтобы спуститься по крутым склонам ущелья до реки и затем с тяжелыми ведрами подняться обратно.

И наконец, третьим подвигом Фернандо стало восстановление поголовья оленей, после чего он получил от уичолей почетный и почти божественный титул «Отца реки оленей». Если с мостом и водой все достаточно понятно, то проблема «реки оленей» требует более детального разъяснения. Дело в том, что уичоли считают своим главным предком Оленя. Это животное почиталось всегда, а по главным праздникам его приносили в жертву божественным прапредкам. Однако за последнее столетие хозяйственная деятельность вокруг угодий уичолей привела к резкому сокращению поголовья оленей. Около 15 лет назад разразилась катастрофа – исчез последний олень. Вместо оленя в жертву пришлось приносить бычка. Тут-то и появился Фернандо, выполнявший правительственные программы помощи, как у нас бы сказали, «малым народам». Уичоли отправили официальную делегацию к Фернандо в Мехико, чтобы доверить ему восстановление поголовья оленей. Поначалу немало изумившись, он сумел добиться средств для специальной международной программы, и к уичолям были свезены олени из разных заповедников и зоопарков. После этого Фернандо и получил свое почетное звание «Отца реки оленей».

Илл. 79. «Каменные грибы» – изображение грибов-психоделиков. Примерно 2000 г. до н. э. Шаманы горной Гватемалы (Каминальхуйу) использовали подобные средства для вхождения в состояние транса и облегчения «видения»

Мировоззрение уичолей строится на вере в постоянную реинкарнационную связь со своими прапредками. Когда человек умирает, его душа направляется в небо или в море (на запад), по направлению к селению предков. Потом она возвращается оттуда для возрождения в определенном младенце. Специальные члены общины, именуемые «певцами», по сути шаманы, всегда могут сказать, в ком и когда должна возродиться та или иная душа. Тело покойника для уичолей настолько не имеет значения, что хоронят его где придется и практически никогда не навещают. Зато сразу же после смерти родственники отправляются в пещеру предков, что неподалеку от селения Санта-Катарина, чтобы оставить там специальные подношения. «Навещают» и поминают покойника только в такой пещере. Там же, в священном месте, отмечается момент перехода его души к новорожденному младенцу, которого сразу же после рождения сюда приносит мать. Именно в эту пещеру мы и решили отправиться, чтобы все увидеть своими глазами.

Таким образом, майским днем 1997 года мы собирались на «синюю лестницу неба». Сборы происходили в доме Фернандо в Мехико, куда я накануне прилетела из Мериды. Тиахога, прозванная шефом Бешеной Дакоткой, собирала спальные мешки и продукты, а Фернандо… измельчал на столе сушеный пейот и раскладывал его по мешочкам. Это готовилось угощение уичолям. Пейот или пейотль (Lophora Williamsii) представляет собой особый вид кактуса, доставлявшегося в основном с территории более северных штатов Сакатекас и Дуранго. В древности его добавляли в напитки «для крепости». Для того чтобы у кактуса были галлюциногенные свойства, он должен был вырасти в определенных климатических условиях. Так, например, один из моих мексиканских знакомых, бывший хиппи и шестидесятник (это не только российское явление), а нынче критик глобализма, в своем ранчо в самом богатом предместье Мехико долго ностальгически выращивал пейот в цветочных горшках на специальной терраске. Но оказалось, что в этих условиях и в другом климате растение стало мало чем отличаться от самого обычного кактуса, растеряв почти все свои психоделические свойства.

Надо сказать, что дата похода оговаривалась задолго, а потом несколько раз отодвигалась. Об очередных изменениях индейцы сообщали Фернандо. Причем все делалось в соответствии с древними традициями священных «закрытых» знаний. Вместо того чтобы сразу сообщить о том, что праздник должен происходить в полнолуние, индейцы вели собственные и, видимо, не очень точные расчеты, которые необходимо было корректировать чуть ли не в последнее новолуние. О наших способностях рассчитать этот сверхсложный цикл индейцы явно и не подозревали, и потому все выглядело так, как если бы некий очень мудрый жрец «определял» день праздника (майское полнолуние) только ему доступными способами, «непостижимыми» для обычного человека. Наконец был дан окончательный знак, и мы вылетели в Гвадалахару.

Илл. 80. Некоторые галлюциногенные вещества, например настой из корня водяной лилии, древние майя вводили при помощи клизмы, чтобы избежать рвоты, неприятных ощущений, а также чтобы ускорить достижение эффекта

Добраться от Гвадалахары до пещеры предков уичолей можно двумя способами. Первый – это доехать до ближайшего «заповедного» селения на машине, а потом несколько дней пробираться пешком или на мулах по тропам. Второй – долететь на пятиместном самолетике до центрального поселка с 800-метровой взлетно-посадочной полосой, оплатить его возвращение в определенный день и добираться всего два-три дня до нужного места все так же пешком или на мулах по тропам среди гор и ущелий. В обоих случаях чужаков должен сопровождать специальный человек, выделенный общиной. Он является не только проводником и погонщиком мулов, но и тем, кто запрашивает разрешение у властей, духов и богов на продвижение по землям уичолей.

Рядом со взлетной полосой валялось нечто похожее на холодильник, что вызвало бурное возмущение у Бешеной Дакотки. Это был вовсе не холодильник, а туалет, устанавливавшийся поверх обычной ямы. Оказалось, что совсем недавно это чудо цивилизации усилиями самой Тиахоги было торжественно открыто прямо посреди поселка. Но как только заглох гул моторов самолета, увозившего высокую делегацию, индейцы с удовольствием разгромили туалет и выкинули его в лес. Та страсть, с которой Бешеная Дакотка не переставала повторять в своих горестных причитаниях слово «туалет», меня несколько удивила. Но весь смысл этой общественной драмы открылся несколько позже, когда мы добрались до ближайшего поселка…

Наша небольшая экспедиция состояла из Фернандо – «Отца реки оленей», Тиахоги, доставлявшей в селения заменитель материнского молока для истощенных младенцев и попытавшейся установить первый «цивильный» сортир, врача Хуана, обследовавшего и лечившего индейцев, и меня, человека, единственной заслугой которого перед уичолями была дружба со всеми остальными. Правда, позже выяснилось, что и у меня было важное достоинство – только я могла произносить звук «ы», который есть в уичольском языке и который ни за что не сумеют произнести ни испаноязычные мексиканцы, ни тем более американцы. Оказалось, что именно через меня местные духи решили передавать свои послания. Сопровождали нас двое – Марселино, занимавший в селении административный пост и выполнявший функции жреца-шамана маракаме, и Лино, должностью которого было хранение и соблюдение традиций. Дата нашего приезда, которая так долго высчитывалась индейцами, совпадала с главным событием года – хикури нейра – праздником пейота, который должен был проходить в шестое полнолуние после зимнего солнцестояния, накануне сезона дождей. Это был праздник уичольской «троицы», в которую входят олень, пейот и маис. Дело в том, что праздник состоял в принесении в жертву оленя (или его заменителя бычка), общении с богами с помощью пейота-психоделика и тем самым получении разрешения на посевные работы. Мы же приехали накануне этого события, чтобы успеть посетить пещеру предков.

Ах, как прекрасен бутон Хикури!Пойдем же на его землю,где он возники где он прячется,как олень, затаившийся в травеВирикоты.Путь к бутонамздесь пролегает.Через Вирикоту пролегает.Говорят, что ты здесь, и я идуискать тебя.И хотя я не безгрешен, как ты,я иду здесь,и иду за тобой.Вирикота, Вирикота,кто знает, почемуплачут бутоны?Кто мог бы это объяснить?Кто может об этом догадаться?Вирикота, Вирикота,кто знает, почемубутоны плачут.Вирикота, Вирикота,где рождаются бутоны,где цветут бутоны,ожерелья из цветов и ветра,Вирикота.Там, у подножья Вечной Горы,дышат бутоны: божественное одеяние,влага любящей матери: роса.И из сердца пейотавыходит туман, Голубой Олень выходит,спускается дождь,спускается Голубой Олень.Восходит маис, раскрывается бутон.Поет бутон: «Я – Олень».А олень поет: «Я – Бутон».И там, в божественной земле,слышна песня.Поют боги, горыи холмы поют,и поют бутоны.Только там, в Вирикоте,слышна песнь жизни,вечная песнь жизни,Только там, в Вирикоте,только там можно услышать ее.