Тибет: сияние пустоты

Таре воздают поклонение не только индивидуально, но и публично, при большом стечении людей во время религиозных празднеств. Так, когда в Тибете происходит Монлам Ченмо – грандиозный молитвенный праздник, который длится в Лхасе две недели и собирает более 20 000 священнослужителей, – обязательно каждый день исполняется цикл садхан (медитаций) на богиню Тару и рецитируются канонические гимны, восхваляющие ее. При этом многократно повторяется мантра Тары. Считается, что правильно интонированная мантра, произнесенная 100 000 раз, силой вызываемых ею вибраций оказывает мощную помощь ищущему, если, конечно, он не занят механическим повторением звуков, а всей душой сосредоточен на любви к призываемому божеству, в данном случае к Таре, канонический образ которой, запечатленный в иконах и скульптурах, адепт постоянно держит в своем воображении. Именно для этого и предназначены и статуи, и танки.

Что такое танка

Танка, или «знамя» – это иконописное изображение божества в тибетском буддизме, которое во время религиозных процессий прикрепляют к шесту и несут как знамя, как военный стяг. Танки, как и русские иконы, пишутся по строго определенным каноническим правилам и в совершенно особых состояниях сознания, в которые вводит себя мастер. Художником является непременно духовное лицо, лама достаточно высокого ранга, хорошо знающий священные тексты. Достаточно часто он ведет жизнь странника, постоянно переходя с места на место.

В создании танки участвуют несколько человек. Канву обычно делает ученик, который также является духовным лицом. В точном соответствии с каноном на предварительно покрытый слоем клея и мела, а затем отполированный раковиной шелк, холст или бумагу черной и красной тушью наносятся контуры изображения по строго заданным пропорциям, чаще же просто накладывается трафарет, так как соблюсти все предписанные требования чрезвычайно трудно.

Только после этого к работе приступает лама-мастер, который расцвечивает нанесенный рисунок красками. Вначале он пишет окружение божества, затем расписывает фигуру главного персонажа. Самые важные детали, такие, как лики будд и бодхисаттв, а также надписи на танке, можно прорисовывать лишь по благоприятным дням, которые специально определяет лама-астролог. Существуют также фиксированные благоприятные дни, которыми в Тибете считаются 15-й и 30-й дни каждого месяца. В тибетском лунном календаре каждый месяц имеет 30 дней; 15-й день соответствует полнолунию, в этот день максимально выражена женская энергия, а 30-й день – новолунию, в нем максимально выражена мужская энергия. Лик прорисовывается в 15-й день месяца, а краски на него накладываются в 30-й. В течение всего времени работы ламы-художника другой лама, непременно присутствующий при живописании, читает специальные мантры изображаемого божества.

Илл. 7. Бурятский лама, расписывающий танку с изображением Вайрочаны

Мантры – это набор определенных слогов, в которых смысл имеет не столько значение, сколько определенные звуковые вибрации, возникающие при их произнесении. Поэтому очень важно правильное интонирование мантр. Каждый слог мантры окрашивается в специальный цвет, так как существуют строго определенные соотношения цвета и звука. Правильно произнесенная мантра своими вибрациями попадает в резонанс с определенными высшими слоями реальности, которая отражает их и спускает обратно вниз уже заряженными ее божественными энергиями. По сути, мантра оказывается средством общения с божеством.

В Тибете считается, что делать скульптуру или танку значит вызывать реальное присутствие изображаемого персонажа, а потому скульптуры и танки рассматриваются как искусственные перерождения божества. Потому и художник рассматривается как творец божества. Вибрации мантр воздействуют на творца, очищая его сознание, предварительно подготовленное садханой – специальной серией медитаций в строгом уединении, а также постом и непродолжительным сном. Очевидно, что творение танки – это сакральный процесс. А каждый цвет, присутствующий в этой своеобразной иконе, имеет свое четкое соответствие в звуке, так что знающий лама может услышать танку как симфонию звуков, связанную и со звуками-цветами мантр изображенных божеств.

Законченная танка-знамя обводится парчовой каймой и после этого обязательно освящается высоким ламой, живым буддой, который оставляет отпечаток своей руки или ноги на ее заднике. Теперь танка готова для выполнения своего предназначения – служить опорой при медитации над определенной формой божества. Такой освященный предмет запрещается брать на хранение непосвященному и тем более увозить за пределы ламаистского мира.

Гений Дзанабалзар

А теперь я предлагаю уважаемому читателю перенестись ненадолго в Монголию. Здесь, бродя в свободное время по Улан-Батору, я впервые зашла в храм-музей Чойджин-ламын-сумэ, где испытала глубокое потрясение. В этом храме высшие адепты тибетской версии буддизма, бытующей в Монголии, собирались для исполнения своих тайных ритуалов; теперь он превращен в музей, бережно хранящий таинственную атмосферу храма, его прежние интерьеры и изображения. Обходя музей по часовой стрелке, как это принято в буддизме (и не только в нем), посетитель медленно переходит из одного святилища в другое, они все более и более высоки и загадочны, и в каждом из храмовой полутьмы смотрят на тебя прекрасные танки и великолепные бронзовые скульптуры.

Изумительное исполнение и живая тайна изображений завораживали меня, но в каждом святилище надолго притягивали к себе определенные бронзовые изваяния, выполненные, судя по всему, одним и тем же человеком. В конце концов я не выдержала и спросила у смотрительницы: «Кто автор этих работ?». – «Дзанабадзар», – ответила она очень сухо. «Кто это?» – искренне изумилась я, так как слышала это имя впервые, несмотря на все мои прежние востоковедные штудии. «Наш великий скульптор», – ответила смотрительница и, уже не скрывая обиды, отвернулась. Скульптуры своим совершенством и внутренней напряженной жизнью поистине превосходили все, что я когда-либо и где-либо видела. Мне стало очень стыдно за себя, за высокомерное невежество европейцев, которых совершенно миновало великое искусство Востока (и, к сожалению, не только искусство).

Илл. 8. Дзанабадзар, великий скульптор и первый глава буддистской церкви Монголии

Позже я многое узнала об этом великом человеке, который воплотил в себе идеальный тип служителя буддистского искусства, поэтому я и расскажу здесь о нем. В древней знатной семье халхасского Тушету-хана Гомбодорджа 25-го числа девятого месяца в год Деревянной Свиньи, что соответствует нашему 1635 году, в местности Есон зуйл (в настоящее время это Зуйл сомон Убурхангайского аймака) родился мальчик. Его матерью была «совершеннейшая из княгинь» Ханджамц. Ребенок с детства был предназначен родителями к религиозной деятельности, а потому уже в четыре года его посвятили в духовное звание гэгэна, что в монгольском языке значит «светлый», и присвоили ему имя Дзанабадзар. Тогда же было установлено, что он является хубилганом, то есть перерождением известного деятеля буддизма, и уже имел 18 предыдущих перерождений. Первым его земным воплощением был пандит (ученый) Лодойгэндэннамдаг, который жил в Индии во времена исторического Будды Шакьямуни и являлся одним из 500 ученых и священнослужителей знаменитого буддистского монастыря-университета в Наланде. Одиннадцатым его перерождением был Дашбалдан, ученик великого тибетского реформатора буддизма Цзонхавы, основавший в Тибете известнейший монастырь Галданбрайбун и прославившийся под именем Жамьянцорж. Пятнадцатым воплощением Дзанабадзара был выдающийся проповедник буддизма в Тибете, прекрасный знаток санскрита Жавзан Таранатха Гунганьинбо, который на 35-м году своей жизни в год Желтой Обезьяны, что соответствует 1609 году нашего календаря, написал подробную историю возникновения буддизма в Индии – шастру Жагар Чойпзун.

Мальчик, имевший столь выдающийся ряд земных жизней, с ранних лет прекрасно знал санскрит и тибетский язык. В возрасте 13 лет он основал Иххурэ, главный монастырь, при котором возникли семь аймаков – монашеских общин. Весь этот комплекс образовал тот центр, вокруг которого впоследствии вырос город Урга – столица Монголии, после революции переименованная в Улан-Батор (Красный Богатырь).

В 15 лет, в 1650 году, Дзанабадзар отправился в столицу Тибета Лхасу, где принял духовное посвящение от Панчен-ламы Лувсанчойжанцана и был провозглашен Далай-ламой перерождением святого Джебдзундамба-хутухты. Таким образом он получил высший духовный титул хутухты, «живого бога». Дзанабадзар был первым из духовных лиц Монголии, получившим титул лично от Далай-ламы, и с тех пор титул Джебдзундамба-хутухты стал постоянным для главы буддистской церкви Монголии. Первым главой этой церкви и стал Дзанабадзар по особому благословению Далай-ламы, который даровал ему в качестве свидетельства, как это и положено по обычаю, желтый шелковый балдахин и личную золотую печать вместе с правом отныне самому присваивать духовные титулы. Преемственность этой линии перерождений Джебдзундамба-хутухты закончилась в Монголии в 1924 году со смертью последнего главы церкви, который был восьмым по счету носителем титула Джебдзундамба-хутухта.

По возвращении из Тибета Дзанабадзар стал известен под этим именем как скульптор, а под именем Ундур-гэгэн (Великий Просветленный, Высокий Наставник) или Богдо-гэгэн – как глава церкви. Его дальнейшая деятельность протекала в основном в этих двух направлениях. Но не только в них. Так, он создал новый монгольский алфавит со́нбо, построил множество храмов и монастырей. Будучи, как глава духовенства, еще и видным политическим деятелем, он много способствовал делу объединения Монголии.

Однако более всего он интересен нам в ипостаси художника, творчество которого рассматривалось как одна из форм служения божеству. Именно Дзанабадзар стал основателем монгольского религиозного искусства, принадлежавшего к позднетибетской школе. Лепить из глины и рисовать Дзанабадзар начал с детства, а из Тибета вместе с его свитой прибыли профессиональные художники, обучившие юношу канонам тибетского искусства, строгое следование которым необходимо при изображении каждого божества. Но Дзанабадзар был гением, а потому сумел, ни в чем не нарушая канона, создать произведения, отмеченные печатью его глубокой индивидуальности. Он жил в одно время с Рубенсом, Веласкесом, Рембрандтом и превосходил их своей духовной одаренностью – они же превзошли его своей всемирной славой.

Великий монгольский мастер создал за свою долгую жизнь большое количество иконописных и скульптурных изображений главных буддистских божеств, и эти изображения являются вполне совершенными в своей одухотворенности. Скульптуры, как и танки, всегда выполнялись в атмосфере глубокой мистической сосредоточенности, и глубина медитации творца нашла свое выражение во всех его творениях. Одной из особенных удач Дзанабадзара стал круг скульптурных изображений 21 формы богини Тары. Но с этой работой связана отдельная история.

Дзанабадзар был не только главой духовенства Монголии, но и живым человеком, и у него была горячо любимая женщина. Она была женственно-прекрасна, добра, умна и искренне религиозна и отвечала художнику нежной и страстной любовью. Но окружение Дзанабадзара не могло простить ему этой связи, порочащей в глазах людей светлый образ Высокого Наставника, Ундур-гэгэна. Для хубилгана, которым был Дзанабадзар, пристрастие к женщинам считалось непростительным грехом. Причем монголы более снисходительно относятся к тем случаям, когда хутухтыа просто меняет женщин, не испытывая особой привязанности ни к одной из них. Если же хубилган живет лишь с одной женщиной, то есть открыто заводит себе наложницу, он теряет в народе всякое уважение.

Дело в том, что добродетелью для высокого духовного лица в буддизме является отсутствие привязанности к чему-либо или кому-либо мирскому, одинаковое, равно сострадательное отношение ко всем живым существам. Отметим, что точно так же дело обстоит и в христианстве: монах не должен быть особенно привязан ни к одному предмету или живому существу, все его привязанности – в Боге. Знаменитый христианский авва Дорофей, обучая своего самого лучшего ученика, однажды заметил, что тот принес откуда-то красивый нож и очень любит им пользоваться, просто смотреть на него, то есть внутренне привязался к этому предмету. Тогда авва Дорофей категорически запретил ученику прикасаться именно к этому ножу, тогда как всем остальным позволялось делать с ним что угодно. Это запрещение действовало до тех пор, пока эмоционально окрашенная привязанность к красивому предмету не ушла из сердца послушника.

Илл. 9. Наковальня, на которой работал Дзанабадзар

Окружение Ундургэгэна долго пыталось воздействовать на него, но Дзанабадзар был непоколебим в своем чувстве, он был уже не волен в нем, что делало его непригодным для служения Церкви. Тогда придворные, ревностные буддисты, отравили прекрасную возлюбленную своего Наставника. Правда, люди говорят, что дело было не в религиозном рвении, а в элементарной зависти: придворная челядь завидовала большому влиянию этой женщины на Дзанабадзара, ее молодости, красоте и уму.

Дзанабадзар был убит горем, которое выплеснул в своем творчестве, создав 21 скульптурный образ Тары в ее гневных и мирных формах. Каждой форме он придал конкретные черты сходства с утраченной возлюбленной, а в форме Зеленой Тары полностью воссоздал портрет любимой, сделав ее прекрасным воплощением женственности. Художник вложил всю душу в эту скульптуру. И случилось так, что статуэтка заговорила и назвала имена своих убийц, попросив в своем великом сострадании не наказывать их. Дзанабадзар выполнил ее просьбу и не стал ничего предпринимать против негодяев. Однако те были достаточно наказаны: каждый раз во время религиозных служб они должны были теперь совершать поклонение 21 форме Тары, в каждой из которых узнавали черты своей жертвы.

Так возлюбленная гения стала вечно живой богиней, из точки между бровями которой всегда исходят лучи света. Ибо Тара принадлежит к тем четырем божествам, которые испускают свет: это Будда, одиннадцатиликий Авалокита, бодхисаттва Майтрейя, будда грядущего века, и сама Тара. Как и других божеств высокого ранга, Тару изображают с диадемой из пяти зубцов, каждый из которых символизирует одного из пяти высших дхьяни-будд. В этой пятизубчатой короне синий дхьяни-будда Акшобхья искореняет гнев, белый Вайрочана – тупость и невежество, желтый Ратнасамбхава – гордыню и жадность, красный Амитабха – корысть и страсть, а зеленый Амогхасиддхи – зависть. Так что Зеленой Таре предназначено было уничтожить зависть в сердцах убийц.

Дзанабадзар же продолжил свое высокое духовное служение, а также деятельность религиозного художника, которая тоже была служением. Скончался он на 89-м году жизни в Желтом храме в Пекине, куда его забросила судьба в силу политических перипетий, 14-го числа первого весеннего месяца года Водяного Зайца, то есть в 1723 году. И вот уже на протяжении почти 300 лет монголы почитают его как божество, как живого бурхана, живого будду. А танки и скульптуры Дзанабадзара при медленном и вдумчивом, сосредоточенном созерцании несут душе мир и покой, что важнее всего для верующего монгола, приветствие которого звучит как «Менду сайн вайно?», что значит: «Есть ли мир в твоей душе?».

Личное знакомство с Ваджрасаттвой

Свои произведения Дзанабадзар, как и другие творцы, оформлял по всем правилам буддистского канона, запечатывая танки следом своей руки, а скульптуры – печатью двойной ваджры, крестом из двух скрещенных молний. Скульптура обычно делалась полой, и в полость внутри нее помещались различные вложения – написанные на бумаге мантры, освященные таблетки и другие предметы, – потом дно наглухо закрывалось и лама ставил печать двойной ваджры. После этого изображение считалось живым рукотворным богом, и ему следовало поклоняться, совершать подношения воды и риса, возжигать ароматы – в противном случае божество умрет.

«Живые» изображения божеств перед продажей иностранцу обычно освобождали от вложений и ваджрной печати ради безопасности безбожного покупателя. Гуманность такого подхода я прочувствовала на себе. Во время командировки в Индию мне было очень трудно получить визу на поездку в закрытый горный штат Сикким, пограничный с Тибетом. Наконец, почти чудом, виза была получена и мне был вручен билет на самолет до Багдогры. Оставалось только молиться о летной погоде.

До вылета оставалось еще два дня, и я в очередной раз отправилась на делийский тибетский базар, где и купила статуэтку дхьяни-будды Ваджрасаттвы. Придя в свой гостиничный номер, я с изумлением обнаружила, что на днище статуэтки стоит печать ламы, двойная ваджра, а это означает, что внутри сделаны вложения и выполнены соответствующие ритуалы, делающие изображение живым. Тут мне припомнилось, что молодой торговец сопровождал эту продажу особыми благопожеланиями и наставлениями. Далее, внимательно всмотревшись в статуэтку, я обнаружила, что у нее плохо проработаны руки, особенно пальцы. Хорошая проработка рук является непременным признаком мастерской работы. Рука очень много говорит об изображаемом божестве: каждый жест, каждый изгиб пальца несет большую смысловую нагрузку. У скульптур Дзанабадзара руки совершенны.

Словом, принесенная вещь стала меня потихоньку раздражать, но одновременно странным образом постоянно притягивала мой взгляд. Вскоре гостиничный номер, в который я так любила возвращаться поздно вечером и который был до сих пор таким уютным, стал мне тягостен. Далее начались мелкие неприятности, одна за другой срывались назначенные встречи, чего до сих пор не бывало. Но кульминация оказалась просто поразительной.

В день вылета в пять утра, положив в сумку среди прочих вещей и несчастного Ваджрасаттву, я села в такси, и сквозь густой, как молоко, туман мы медленно прибыли в местный аэропорт. Вскоре туман, из-за которого обычно и отменялись все местные рейсы, совершенно рассеялся, установилась прекрасная летная погода. Я сидела в зале ожидания и удивлялась тишине и безлюдности у нужной мне стойки регистрации. Но тут ко мне подошел служащий аэропорта и поинтересовался, чего, собственно говоря, ждет мадам. «Рейса на Багдогру», – наивно ответила я. «Мадам, Вы – единственный пассажир на Багдогру. Рейс уже две недели как снят! Где Вы взяли билет?!». Билет мне купила принимавшая меня Индийская национальная академия наук ровно за два дня до описываемых событий.

Это было уже слишком. Вернувшись в гостиницу в мой же номер, который никто не успел занять, и выяснив отношения с моими кураторами, которых нелепость происшедшего просто поставила в тупик, я взглянула на Ваджрасаттву и ясно поняла, что нам пора расстаться. На том же тибетском базаре уже другой продавец, увидев печать двойной ваджры, с готовностью взял моего Ваджрасаттву, но не выставил статуэтку на продажу, а куда-то убрал. Взамен мне был вручен тот же Ваджрасаттва, только не сделанный вручную, как мой предыдущий, а отлитый серийно по хорошему классическому образцу, безо всяких печатей и вложений.

После этого небо надо мной прояснилось. Сорвавшиеся ранее встречи спокойно состоялись. Более того, я вновь получила билет на Багдогру и благополучно долетела до нее. Из всего этого я четко поняла, что впредь шутить с изображениями божеств не следует. Ведь мой оживленный будда умирал у меня на глазах, и это не могло принести мне ничего кроме вреда. Он не мстил мне, просто кармические законы так устроены. Зато второй Ваджрасаттва, без печати, до сих пор живет у меня в доме и радует глаз, ибо руки у него проработаны четко. Впрочем, мне почему-то до сих пор грустно без того, первого, живого и страдающего божества.

Цэнпо Трисонг Дэвцэн

Однако вернемся из дальних стран обратно в Тибет, где история продолжается. Здесь пятым цэнпо после Сронцзэнгампо стал Трисонг Дэвцэн, жизнь которого пришлась на 755-797 годы. Этот царь вступил на престол в возрасте восьми лет со всеми вытекающими отсюда последствиями: править самостоятельно ребенок, конечно же, не мог, хотя и был признан земным воплощением бодхисаттвы мудрости Манджушри. Реально же управлением государства занимался министр Машан Домпа из рода Кэ, отличавшийся исключительно злобным характером и люто ненавидевший учение буддизма, будучи приверженцем древней тибетской религии бон. Для начала он выгнал из страны буддистских монахов, среди которых было много китайцев. Китайские миссионеры возвратились на родину, но самый старший из них забыл в спешке один свой башмак и, подумав, сказал по этому поводу: «Учение вновь вернется в Тибет». С тех пор тем, кто готов разрушить Святое Учение, обычно говорят: «Башмак забыт приверженцем буддизма».

Но Машан не ограничился изгнанием буддистов. Он решил отправить обратно статую Будды Шакьямуни, привезенную китайской принцессой Вэнь-Чэн. Однако и тысяча человек не смогли сдвинуть статую с места, и тогда ее просто засыпали песком. Чтобы как можно больнее оскорбить буддистское учение, запрещающее убийство живых существ, Машан превратил построенные еще Сронцзэнгампо храмы в скотобойни и в лавки мясников. Ко всему прочему он издал закон, запрещающий исповедовать буддизм.

Пять лет бессильно взирал на все эти бесчинства несовершеннолетний Трисонг Дэвцэн, который был глубоко верующим буддистом. Но вот он достиг возраста 13 лет и по праву взял бразды правления в свои руки. Прежде всего он отменил закон, запрещающий исповедовать буддизм, и сам получил от оставшихся еще в Тибете Учителей буддизма ряд мистических посвящений, позволивших ему освоить искусство умственной концентрации. Затем законный царь решил положить конец соперничеству между буддизмом и бон. Он повелел уничтожить все бонские рукописи, что и было ревностно исполнено его соратниками, сторонниками буддизма.

И наконец, Трисонг Дэвцэн нашел способ расправиться с Машаном. Тибетский астролог-предсказатель сообщил Машану, что царю грозит большое несчастье и защитить цэнпо может только он, Машан, если войдет в указанный ему могильник. Министру ничего не оставалось, кроме как выполнить данное предписание. Но когда злодей оказался внутри могильника, дверь за ним тут же захлопнулась. Так яростный гонитель буддизма был заживо погребен ревностным приверженцем буддизма, главная заповедь Учения которого – сострадание ко всем живым существам.

Китайские священнослужители, как и было предсказано их забывшим башмак старейшиной, вновь вернулись в Тибет и посоветовали царю пригласить к себе индийского пандита Шантиракшиту, известного еще и как Ачарья (Учитель) Бодхисаттва. Шантиракшита был основателем индийской буддистской школы йогачара-мадхьямика-сватантрика, много лет преподавал буддистскую мудрость Сутраяны в университете Наланды; его жизнь продолжалась с 705 по 765 год.

Трисонг Дэвцэн послал приглашение, и Шантиракшита прибыл в Тибет. Когда царь и ученый встретились, Шантиракшита спросил Трисонг Дэвцэна: «Не забыл ли ты, как в Непале перед священной ступой мы с тобой пришли к решению распространить Святое Учение в Тибете, и было это еще в то время, когда Учение проповедовал Кашьяпа?». А Кашьяпа был буддой, непосредственно предшествовавшим Будде Шакьямуни, то есть еще доисторическим буддой, и жил много тысячелетий назад. Царь задумался и сказал: «Видишь ли, мои способности умственной концентрации настолько ограниченны, что я не могу вспомнить этого». Тогда Шантиракшита дал царю благословение, и тот вспомнил все свои прошлые перерождения, в том числе и то, которое пришлось на времена будды Кашьяпы.

Однако Трисонг Дэвцэн решил все-таки проэкзаменовать пандита относительно характера учения, которое он намеревался проповедовать в Тибете. Шантиракшита с честью выдержал испытание, ответив: «Мое учение заключается в том, чтобы следовать тому, что подтверждается после исследования разумом, и избегать того, что не согласуется с разумом». Тут же он изложил тибетскому царю множество известных ему учений. Как видим, Шантиракшита был истинным ученым, причем того типа, который мы называем кабинетным.

Тем не менее гость затеял возведение ставшего впоследствии знаменитым монастыря Самье. Но местные божества, владыки почв, взбунтовались против этой затеи и стали регулярно насылать землетрясения, которые за ночь успевали разрушить все, что Шантиракшите удавалось возвести за день. Ярость тибетских богов этим не ограничилась: молнией они дотла сожгли построенный Сронцзэнгампо дворец Марпори, а королевский дворец Трисонг Дэвцэна Рхан-тан смыли ревущими потоками воды. Эти же боги наслали на страну невиданный голод и разнообразные эпидемии.

Только и ждавшие столь удобного момента сторонники покойного Машана оживились и объявили причиной всех несчастий буддистское учение и его проповедника, Шантиракшиту, потребовав его изгнания. Трисонг Дэвцэн был морально сломлен обрушившимися на него бедами. Он описал Шантиракшите сложившуюся безвыходную ситуацию и проводил его из Тибета, наградив большим количеством золота. Но Шантиракшита успел сказать цэнпо, что в Джамбудвипе, то есть в Индии, есть великий и знающий Падмасамбхава, владыка мощнейших сверхъестественных сил, которые одни только и способны усмирить разбушевавшихся злобных демонов.

Царь послал приглашение Падмасамбхаве, и тот, преодолев на пути множество препятствий, в 747 году прибыл в Тибет.

Но мы не поймем великих деяний Падмасамбхавы, пока не узнаем, с чем же он столкнулся в Тибете, что представляла собой исконно тибетская религия бон. Об этом и будет повествовать следующая глава.

Глава вторая,

рассказывающая о старейшей религии бон

От древнего бон веет страшной тайной и магией злых чар. Могущественные шен, жрецы бон, плетут магическую сеть ужаса. Соседи отказываются воевать против тибетцев, рассказывая, что те обладают непреодолимо сильной магией, знают, как вызвать дождь и как призвать небесный огонь, умеют повергнуть в дрожь небеса и землю, проявляя свою неизмеримую мощь. Некоторые из них способны летать по небу и, становясь невидимыми, убивают людей своими остро заточенными мечами. Говорят, что есть там великое множество и других необычайных вещей. Гитлер, намереваясь покорить мир, призвал себе в советники именно бонских жрецов, в руках которых бон полыхает, словно огонь гнева.

Вечный бон никогда не возникал и никогда не может быть уничтожен, так как всякое истинное знание, светлое или темное, существует в высшей реальности за пределами пространства и времени и лишь частично нисходит в нужный момент в наш временной и пространственный мир. И потому неизменным символом бон является специфическая свастика, по-тибетски юнгдрунг, что значит «вечное и нерушимое»; высшие разделы бонского учения именуются Юнгдрунг бон.

Вечный бон необъятен и многообразен, и в мир он приходит в лице великих Учителей бон. Нам известно, что всего было тринадцать таких Учителей, но неизвестно, сколько их осталось за пределами нашего знания. Первые Учителя бон появились на земле, как только она стала обитаема.

Население Тибета до появления человека

Вначале, как считают приверженцы бон, наша Земля являла собой безводную и мертвую пустыню. Но вскоре возникли пять тонких элементов: земля, вода, воздух, огонь и эфир, взаимопорождающие друг друга. Вслед за тем животворные воды пришли к бытию, и именно они породили всех населивших Землю живых существ. Эти изначальные животворные воды стали подобны кровеносным сосудам в теле Земли и на ее поверхности, превратившись в океан, озера, реки и источники.

Подводное и подземное царства сразу же заселило великое племя нагое, родившихся из космических яиц. О нагах очень хорошо знали в Древней Индии, в Тибете же их называют Лу. Эти существа, имеющие тройственную природу – отчасти божественную, отчасти человеческую и отчасти змеиную, – построили в подводном и подземном мирах великолепные города, где улицы вымощены золотом, а храмы и дворцы сложены из сверкающих драгоценных камней. Так они создали свой собственный мир, Нагалоку, из которого выходят на поверхность через реки, озера и источники. Их блистающей и сверкающей страной правят восемь великих царей – нагараджей: Ананта, Каркотака, Васуки, Падма, Такшака, Шанкапала и Варуна.

В это время и сошли на землю из звездных миров первые Учителя древней мудрости бон. Они проповедали свое учение специально для нагараджи Такшаки, полностью передав ему знание о состоянии наивысшего совершенства, которое называется дзогчен и является самым тайным и самым главным во всей премудрости бон. Нет ничего удивительного в том, что после этого нагараджа Такшака стал первым и главным видьядхарой – держателем полного и совершенного знания, объемлющего все, что есть в мире и за его пределами, – и не было на земле никого, кто мог бы превзойти его в силе и славе.

Такшака передал свои познания всем бесчисленным нагам, благодаря чему все они, оставаясь жить в земном мире, вышли за пределы смерти и страдания. Обретя бессмертие и мощные магические чары, наги предстают перед людьми в том облике, в каком пожелают, а женщины-наги легко вступают в связь с мужчинами-людьми, обретая над ними полную власть благодаря своей темной чувственной красоте.

Мудрые и могущественные наги, первыми получившие сокровенное знание, по сей день являются хранителями всех сокровищ земли, а также сокровищ внеземного всеведения и внеземной силы. Столица их подземного королевства расположена в основании священной горы Меру, являющейся становым хребтом и центром всего мироздания.

Но змеи-наги были отнюдь не единственными существами, жившими на земле до появления человека. В небесах и в воздухе жили небесные боги, которые назывались Лха. Их тела светились прекрасным белым светом. Они носились по воздуху на мощных белых конях и доблестно сражались с силами тьмы, которыми правила ужасная черная демоница Дуд, вышедшая из северных ворот ада. Армия света была и остается непобедимой, впрочем, как и армия тьмы, так что их битва длится по сей день.

В скалах, в горах и на деревьях обитали злые и опасные духи Ньян. Бесчисленное множество духов Садаг, хозяев земли, жили в почве, являясь правителями любого конкретного географического места, любой точки земли.

Таким образом, согласно бонской космологии, мир состоит из трех сфер; сферу неба населяют Лха, сферу земли – Садаг, сферу подземного мира – Лу. Впрочем, существуют и другие духи, их огромное множество. Все они заняли свои места обитания и получили в свое распоряжение определенные сферы земных энергий задолго до появления человека и сохраняют свои владения до сих пор.

Появление человека

Ну а человек, по мнению приверженцев бон, произошел отнюдь не от краснолицых обезьян, как думают буддисты, а от яйцерожденных нагов. Правда, о том, как это произошло, бонская история умалчивает. Как бы то ни было, человек появился на Земле и вынужден был выстраивать свои отношения с ее аборигенами. А для этого нужны были специальные знания, которые дали бы возможность поддерживать должный энергетический баланс между человеком, принесшим в мир новую разрушительную силу, и духами различных классов, обитающими в местах наибольшей концентрации энергии Земли.

И тогда, чтобы гармонизировать разлаженное человеком взаимодействие земных сил, в мир пришел первый бонский Учитель людей Нанба-Ранбьюн-Тугдже. Во времена его земной проповеди срок жизни человека составлял сто тысяч лет. По мере того как человечество исчерпывало терпение богов, жизнь людей неуклонно сокращалась. Дело дошло до того, что в нашу эпоху срок человеческой жизни достигает всего ста лет, но и это еще не предел. Наступит время, когда продолжительность жизни человека будет равна десяти годам, и вот тогда появится совершеннейший жрец по имени Премудрый, который наконец приведет заблудшее человечество к полной реализации абсолютного блага. Однако до этого еще далеко.

Учитель Тогьял-Екхен

В то время, когда люди жили на Земле по тысяче лет, в мир пришел великий Учитель бон Тогьял-Екхен. Он спустился из страны под названием Светлый Мир, расположенной в высших сферах бытия, среди других звездных надземных обителей. В Светлом Мире у него были родители: отец по имени Кхри-од и мать по имени Кунше. Всего было у них три сына: Чистый, Светлый и Мудрый. Все они вступили в круг юнгдрунг бон, круг бонской свастики, где бонское учение им преподал сам То-Бумкхри – бог, порождающий в душе светлые мысли, обладающий языком, разящим словно удар молнии. Зная судьбы миров, божественный Учитель бон повелел старшему брату, Чистому, первым отправиться на Землю к людям, безмерно страдающим в круговороте смертей и рождений, дал ему человеческое тело и нарек человеческим именем Тогьял-Екхен.

Спустившись в наш мир, Тогьял-Екхен обнаружил, что здесь живет лишь род Йему, Белого Орла, и, вооружившись своим безмерным милосердием, начал проповедовать обнаруженным на Земле людям вечносущее учение бон. Проповедь Учителя спасла множество живых существ, но гораздо большее их число отвергли проповедь наставника, а тем самым и возможность спасения. Убедившись в этом, Тогьял-Екхен впал в глубокую скорбь и депрессию.

Илл. 10. Изображение нага, мифического обитателя подземного и подводного мира

Выход был один – обратиться за советом к богам. И Тогьял-Екхен отправился в небесный бирюзовый дворец страны Колеса Великого Света, где предстал перед божеством мудрости по имени Обладающий Лампадой Душ и воздал ему должные почести. Мудрый бог с первого взгляда понял его проблему и сказал, что в произошедшем нет никакой вины Тогьял-Екхена. Дело в том, что отвергнувшие спасение живые существа изначально творили лишь злые дела и в душах их не было посеяно даже зародышей добродетели. Вечно они то пылали гневом, словно огонь, то кипели страстями, бурлившими в них, словно кипяток; их окутывал мрак невежества и тупости; для них было столь же естественно порождать из себя зависть, как для земли естественно рождать растения; словно ветер, закручивались они вихрями гордыни. Как же можно было их спасти?

Тогьял-Екхен сходил еще и к царю бытия Йему, но тот ограничился тем, что сообщил сраженному неудачей Учителю: белое становится черным, полное – пустым, постоянное – изменяющимся, появляющееся неизменно разрушается, рождающееся обязательно умирает. Однако это ничем не помогло Тогьял-Екхену.

И тут он вспомнил, что и отец Кхри-од, и божественный наставник То-Бумкхри предупреждали его, что он не сможет обратить в веру всех живых существ этого мира, и тогда настанет для него время отправиться в Высшее место, где обитают совершеннейшие жрецы (раб-шен). Вот это время для него и пришло. Тогьял-Екхен совершил положенные обряды, прочитал нужные мантры, произнес пророчество, согласно которому после него появятся другие Учителя и спасут людей, и со спокойной душой покинул этот мир страданий.

Священная страна Олмо

Много тысячелетий прошло с тех пор и много воды утекло, а милосердие богов сильно истощилось. Зато расширились и умножились страны мира. В западной части мира, среди гор и скал, в государстве Шанг-Шунг, знания о котором свято хранит бонская традиция, и только она одна, возникла страна Олмо Лунг Ринг – Олмо Длинная Долина. Столицей этой страны, к которой постоянно прилагается эпитет Высшее или Лучшее место, стал город Барпосо-гьял.

В центре страны Олмо располагается священное для индийцев и тибетцев озеро Манасаровар, а в центре этого озера возвышается еще более священная гора Кайласа, которую тибетцы называют Юнгдрунг Гутсек – Девятиэтажная Гора Свастики. Эта гора является космическим позвоночным столбом, соединяя между собой небесный, земной и подземный миры – а других миров на свете нет. Четыре великие реки стекают с горы Кайласа и растекаются по четырем сторонам света. И индийцы, и тибетцы почитают своим священным долгом хотя бы раз в жизни совершить паломничество к священному озеру и священной горе и проползти вокруг них на коленях. Высшее же счастье – встретить здесь смерть, ибо тогда человеку не придется более возрождаться. Многие неверующие европейцы пытались совершить восхождение на гору Юнгдрунг Гутсек, но все они терпели неудачу в этом предприятии, никто не достиг ее вершины. По возвращении же святотатцы немедленно умирали ужасной смертью. Возможно, виной тому особые энергетические вибрации этого священного места.

Расположенная вокруг горы Юнгдрунг Гутсек вечная святая страна Олмо имеет форму восьмилепесткового лотоса, а небо над ней выглядит как колесо с восемью спицами. Внутренний район этой страны представляет собой окружающий священную гору комплекс дворцов, храмов, рек и парков. Это тайный из тайных, недоступный земному видению центр священной страны, и он замкнут круговой цепью неприступных гор. За горами находится средний район Олмо, состоящий из двенадцати больших городов, а внешний ее район мы в нашем материальном мире воспринимаем как земли Западного Тибета.

Страну Олмо часто отождествляют с великой Шамбалой, в названии которой шамбха означает «мир», «благо», а ла – «держать», так что мы говорим о стране – держателе блага мира. Никто не может по собственной воле, не будучи позван, прийти в эту страну. Возможность посетить ее открывается лишь для духовно возвышенных людей, обладающих высшим знанием и безупречно владеющих своим физическим телом. Это для них Учитель бон Шенраб натянул тетиву лука и выпустил стрелу, пробившую узкий проход в мощном горном массиве, который называется с тех пор не иначе как Путь Стрелы. Путь этот столь же труден, как и путь человеческой жизни. «Как правильно перейти жизнь?» – спрашивают живущих в Шамбале Махатм, продиктовавших Елене Рерих неисчерпаемую Агни-йогу. Махатмы отвечают: «Как по струне пропасть: красиво, бережно и стремительно». Таков он, путь в Олмо-Шамбалу.

Учитель Шенраб

Правителем города Барпосо-гьял, столицы страны Олмо, был Дмугьял-Ланги-Тхемпа из царской династии Дму – династии сынов божественного Неба. Великим и благородным человеком был Дмугьял, и такой же была его жена. Весной, в день полной луны, у них родился сын, обладающий всеми благоприятными знаками. Достигнув 13 лет, возраста совершеннолетия, он взял себе подобающую своему высокому роду жену. Как раз в это время небесное божество по имени Дитя Чистого Света умилосердилось и решило вновь проповедать людям учение бон, утраченное с отбытием Тогьял-Екхена из мира страданий в мир совершенных жрецов. Окинув мысленным взором весь мир, божество нашло легендарную страну Олмо наилучшей из стран, а принца и его жену – наилучшей из супружеских пар. И тогда Дитя Чистого Света вошло в утробу принцессы и через девять месяцев родилось в мир в облике великого Учителя бон Шенраба, имя которого переводится как Совершеннейший Жрец. В то время на Земле уже царила наша эпоха и срок жизни людей составлял сто лет.

Тогьял-Екхен, непосредственный предшественник Шенраба, в своей прошлой небесной жизни был старшим из трех братьев, которые должны последовательно сойти в мир; его небесное имя было Дагпа, что значит Чистый. Шенраб же был средним из небесных братьев и носил в своей прошлой жизни имя Салва, что значит Светлый. После него в земной мир спустится третий небесный брат по имени Шейпа, что значит Мудрый, который и сможет дать людям окончательное освобождение. Но это будет уже не наша эпоха.

О жизни Шенраба, Учителя бон нашего скорбного времени, мы узнаем из его жития – сутры Зермиг. Текст этот написан в государстве Шанг-Шунг, а затем переведен с шангшунгского на тибетский язык. Когда царь Тибета Трисонг Дэвцэн устроил великое гонение на учение бон и его приверженцев, эта священная книга была захоронена в тайном месте на кладбище монастыря Самье и пролежала там ровно 114 лет, пока бонец Сермиг не извлек ее на свет божий.

Шенраб известен еще и под именем Дмура, так как, согласно Книге ста тысяч нагов, он принадлежал к божественному небесному роду Дму, живущему и по сей день в небесной сфере Дму Кха My. Изначально это небо было связано с миром земли тонкой нитью из сверкающего серебра, которую называли му, и потому люди на земле не умирали, а, когда кончался срок их земной жизни, поднимались в небеса по этой нити. У людей были в этом надежные помощники – особый клан жрецов Дму, мастеров веревки и лестницы, которые сопровождали человека в его подъеме вверх. По этой же нити небожители рода Дму могли свободно нисходить к людям, и именно таким образом появился в этом мире Шенраб или Дмура, представитель Неба на Земле. Он умел летать на большом колесе, удобно устроившись на оси, а восемь его верных учеников располагались на спицах.

Согласно одной из версий биографии первого правителя Тибета Ньятри Цэнпо, он также спустился на землю по серебряной нити и по ней же взошел вверх, когда срок его жизни подошел к концу. Вообще, все семь первых царей Тибета ушли с земли, не оставив на ней своих останков, а по мере подъема по священной нити их земные тела постепенно преображались в небесные – этому преображению и помогали жрецы Дму. Однако на восьмом царе Тибета, которого звали Тригум Цэнпо, непосредственная связь неба с землей оборвалась. Простолюдин Логам Тадзи перерубил острым мечом тонкую священную нить и этим же мечом убил царя Тригума Цэнпо. Так впервые на земле Тибета оказалось мертвое человеческое тело, и встал вопрос: а что же с ним делать? Пришлось приглашать знатоков похоронного ритуала из великого священного царства Шанг-Шунг.

Итак, в стране Олмо, в царь-год Деревянной Мыши, в полнолуние первого месяца весны – месяца Огненного Тигра, в главный день (то есть 15-го числа), в начале рассветного часа, когда на небе сияла несравненная звезда Гиругон, родился Шенраб, основатель учения бон нашей эпохи. Если перевести все это на наше летоисчисление, то следует сказать, что родился он в 1857 году до н.э. Правда, некоторые указывают год его рождения как 1917 до н.э.; современные западные исследователи относят деятельность Шенраба к VI веку до н.э.

На земле к тому времени было уже много жрецов-воплощений Дму, обладающих светом. Но великий Шенраб вобрал в себя все излучение света, наполняющее все страны мира, – поэтому при рождении на небе ему и дали имя Светлый. На земле же нарекли его Победителем, Несравненным и Совершеннейшим Жрецом.

И уже в возрасте одного года юный принц Шенраб вступил на царский престол. Впрочем, не все здесь так просто. Дело в том, что боги, люди и сошедшие с неба светозарные жрецы, к числу которых принадлежал Шенраб, живут в разном времени. Так, один день жизни Шенраба равен трем месяцам жизни обычного человека. Сто человеческих лет – это всего один год жреца. Шенраб дожил до 82 жреческих лет, что равно 3500 годам жизни обычного человека. После этого он вышел из мира страданий, и тело его исчезло, трансформировавшись в иную форму. Из 3500 лет своей жизни Шенраб проповедовал учение бон всего 518 лет. Но так как до него были другие Учителя, то бон существует на нашей грешной земле вот уже 9000 лет. О внимательный читатель! Я решительно отказываюсь брать на себя ответственность за приведенные здесь вычисления, ибо один лишь бонский бог им судья.

Илл. 11. Шенраб, тибетский Учитель бон

А с богами у Шенраба отношения были такие. Верховным своим богом Шенраб почитал мудрого Бумкхри, титулованного как Царь Бытия. Это божество, или Лха, небожитель, живет в построенном из наилучшей бирюзы дворце в небесной стране Колеса Великого Света. Второе место после Бумкхри занимает бог-жрец по имени Белый Свет, воплощением которого, собственно говоря, и является сам Шенраб. И наконец, третьей является богиня Сатриг Эрсан, матерь мира, свет которой способен рассеять любой мрак. В соответствии с этой иерархией строго установлен и обязательный порядок почитания. На первом месте – женщина, мать. Именно из сферы матери Сатриг Эрсан впервые появилось все то, что благополучно продолжается до сих пор. Поэтому вначале следует воздать почести золотоцветному сияющему телу матери, воплощенному в скульптурном изображении этой богини. Затем следует почтить бога Белый Свет, жреца мудрости, тело которого прозрачно и сияет, словно чистейший хрусталь. Далее необходимо произнести мантры мудрого Бумкхри с прекрасным серебристым телом. И уже после всего этого необходимо воздать хвалу самому Шенрабу. Таков ежедневный ритуал бонца.

Илл. 12. Ритуальный кинжал пурба

Надо сказать, что действовал Шенраб в полном соответствии с потребностями того жестокого времени, в которое он жил. Так, когда ему исполнилось три года (то ли в жреческом исчислении, то ли в человеческом), к нему торжественной процессией явились боги и попросили объяснить им учение бон. Наученный горьким опытом своего предшественника Тогьял-Екхена, который был его старшим небесным братом, Шенраб прекрасно понимал, что путем уговоров, проповедей, миролюбием и незлобивостью никак не обратить в истинную веру живых существ этого мира, погрязшего в грехе. Кроме того, божественный мальчик-жрец обладал дарованными ему свыше особыми сверхъестественными силами. А потому он передал богам бон учение черных заклинаний, с помощью которых те покорили себе злых духов.

Шенраб странствует по многим странам, особенно много времени проводя в Тибете. Но время от времени он непременно возвращается на родину, в прекрасную страну Олмо, где черпает новые силы, необходимые ему для повсеместного покорения себе злых духов и прочих живых существ. Дело в том, что Шенраб обладает бонской свастикой света, но есть мир, обладающий бонской же свастикой мрака, – это мир демонов, с которыми постоянно сражается Шенраб.

Суть бонской веры и практики