Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Россия. Крым. История. - Николай Викторович Стариков на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

10 мая 1944 года на стол Сталина легла записка Л. П. Берии с проектом решения о выселении крымских татар. После чего принимает постановление Государственного Комитета Обороны (ГКО), в котором были такие пункты.[222]

♦ Всех татар выселить с территории Крыма и поселить их на постоянное жительство в качестве спецпоселенцев в районах Узбекской ССР. Выселение возложить на НКВД СССР.

♦ Установить следующий порядок и условия выселения: а) Разрешить спецпоселенцам взять с собой личные вещи, одежду, бытовой инвентарь, посуду и продовольствие в количестве до 500 кг на семью. Остающиеся на месте имущество, здания, надворные постройки, мебель и приусадебные земли принимаются местными органами власти... Прием скота, зерна, овощей и других видов сельхозпродукции производить с выпиской обменных квитанций на каждый населенный пункт и каждое хозяйство. Поручить НКВД СССР, Наркомзему, Наркоммясомолпрому, Наркомсовхозу и Наркомзагу СССР с 1 июля с. г. представить в СНК предложения о порядке возврата по обменным квитанциям спецпереселенцам принятого от них скота, домашней птицы сельскохозяйственной продукции.

♦ ...Выделить на каждый эшелон со спецпереселенцами, в сроки по согласованию с НКВД СССР, одного врача и двух медсестер с соответствующим запасом медикаментов и обеспечить медицинское и санитарное обслуживание спецпоселенцев в пути... обеспечить все эшелоны со спецпереселенцами ежедневно горячим питанием и кипятком.

♦ ...Выдавать спецпереселенцам, направляемым в Узбекскую ССР, в местах их расселения ссуду на строительство домов и на хозяйственное обзаведение до 5000 рублей на семью с рассрочкой до 7 лет.

Операция по депортации крымских татар началась 18 мая 1944 года, то есть практически через неделю после освобождения полуострова. 20 мая 1944 года на имя народного комиссара внутренних дел СССР Л. П. Берии была отправлена телеграмма.

«Настоящим докладываем, что начатая в соответствии с Вашим указаниями 18 мая с. г. операция по выселению крымских татар закончена сегодня, 20 мая, в 16 часов. Выселено всего 180 014 чел., погружено в 67 эшелонов, из которых 63 эшелона численностью 173 287 чел. отправлено к местам назначения, остальные 4 эшелона будут также отправлены сегодня.

Кроме того, райвоенкоматы Крыма мобилизовали 6000 татар призывного возраста, которые по нарядам Главупраформа Красной Армии направлены в города Гурьев, Рыбинск и Куйбышев.

Из числа направленных по Вашему указанию в распоряжение треста "Московуголь" 8000 человек спецконтингента 5000 чел. также составляют татары.

Таким образом, из Крымской АССР вывезено 191044 лиц татарской национальности. В ходе выселения татар арестовано антисоветских элементов 1137 чел., а всего за время операции — 5989 чел. Изъято оружия в ходе выселения: минометов — 10, пулеметов — 173, автоматов - 192, винтовок — 2650, боеприпасов — 46 603 шт. Всего за время операции изъято: минометов — 49, пулемет — 622, автоматов — 724, винтовок — 9888, боеприпасов — 326 887 шт.

При проведении операции никаких эксцессов не имело место.

Кобулов, Серов

г. Симферополь».[223]

Один из распространенных мифов гласит, что выселяли всех крымских татар. Это неправда. От выселения освобождались участники крымского подполья и члены их семей, фронтовики и их родственники. Оставляли на месте или даже возвращали обратно в Крым женщин, вышедших замуж за представителей других национальностей.

В 1967 году был принят указ Президиума Верховного совета, который снимал с крымских татар обвинения в коллаборационизме и признавал их полноправными советскими гражданами. Но вернуться на малую родину крымско-татарский народ смог только в 1989 году, после того как послевоенная депортация была признана незаконной. Сегодня, когда Россия вновь обрела Крым, крымско-татарский язык стал здесь одним из государственных. «Крымские татары вернулись на свою землю. Считаю, что должны быть приняты все необходимые политические решения, которые завершат процесс реабилитации крымско-татарского народа, решения, которые восстановят их права, доброе имя в полном объеме», — отметил президент Путин в своем обращении 18 марта 2014 года.[224]

В завершение рассказа об этом периоде истории Крыма хочется напомнить, что именно на крымской земле состоялась встреча руководителей СССР, США и Великобритании, на которой решались судьбы послевоенного мира. Почти через год после освобождения Крыма с 4 по 11 февраля 1945 года в Ялте проходила известная конференция трех держав. В ее работе приняли участие И. В. Сталин, Ф. Рузвельт и У. Черчилль, министры иностранных дел, представители генеральных штабов СССР, США и Великобритании. На тот момент советские войска находились уже в 60—70 километрах от Берлина. Была достигнута договоренность о конференции Объединенных Наций, которая начала работу 25 апреля 1945 года в Сан-Франциско. Фактически 11 февраля 1945 года лидеры СССР, США и Великобритании публично заявили о решимости учредить ООН. Вот так Крым в очередной раз стал центром мировой политики...

Глава 5

Гражданская война в Крыму

Нет ничего страшнее Гражданской войны. Братоубийственная, жестокая, никогда не приносящая пользы. Разрушается экономика, разрушаются семьи, разрушается человеческая душа. Все это мы, к огромному сожалению, видим после государственного переворота в 2014 году на Украине. Но другого исхода у насильственного свержения власти быть не может. Точно такая же трагедия гражданской войны последовала и за двумя государственными переворотами 1917 года, которые вошли в нашу историю как Февральская и Октябрьская революции. Война полыхала на всей территории необъятной Российской империи, а значит — и на территории, которая вскоре после начала русской смуты станет называться Украиной. Белые, красные, немцы, австрияки, поляки, петлюровцы, сечевые стрельцы (галицийцы), зеленые, махновцы, французы, греки — вот далеко не полный перечень всех, кто, сменяя друг друга, становился «властью». Не дай Бог снова пережить эту мрачную эпоху нашей истории.

«Официальной» отправной точкой гражданской войны в России принято считать восстание в мае 1918 года чехословацкого корпуса. Конечно, эта дата начала братоубийственной войны весьма условная. Боестолкновения были и до этого, но данное событие дало некий старт полномасштабным сражениям на территории, где вот уже 300 лет подобного ужаса не знали.[225] Кровь начала литься сразу после организованного нашими союзниками по Антанте государственного переворота конца февраля 1917 года.[226] Хаос и анархия начались именно с этой даты, равно как хаос и анархия в 2014 году начались на Украине задолго до полномасштабных боевых действий на территории Новороссии. Мятеж чехов помог восстать антибольшевистским силам в Сибири и Поволжье, но на события в Крыму он особого влияния не оказал. Здесь еще в конце 1917 года ситуация стала развиваться по самому печальному сценарию. В Крыму начались зверства — именно так можно охарактеризовать то, что творили потерявшие человеческий облик «революционные матросы» Черноморского флота. И ведь что самое страшное, глядя на случившееся в 2014 году, те события не воспринимаешь как удивительные и фантастические. Когда восстанавливаешь в памяти то, что сделали в Одессе 2 мая, в Мелитополе, Славянске, Луганске, Краматорске, Донецке, перестаешь удивляться тому, о чем писали историки гражданской войны. За несколько месяцев гражданской войны на Украине в XXI веке совершено не меньше преступлений, чем наблюдали обыватели Крыма начиная с 1917 года.

В Крым власть большевиков пришла не сразу после Октябрьского переворота. Дело в том, что на полуострове даже в Советах преобладали представители других революционных партий, которые не пользовались поддержкой всего населения. В апреле 1919 года главнокомандующий белыми на Юге России генерал А. И. Деникин создал «Особую комиссию по расследованию злодеяний большевиков», главной задачей которой был сбор информации о преступлениях, совершенных революционерами. Читая скупые строки материалов этой комиссии, не надо забывать, что «официально» в то время гражданской войны в России еще не было. Все это творится в тот период, который советские историки назовут «триумфальным шествием Советской власти».[227] Именно тогда большевики решили положить конец «триумвирату», который сложился в Крыму. Помимо Севастопольского совета (большевики) центрами власти в Крыму были другие советы, состоявшие в большинстве своем из меньшевиков и эсеров (и выступавшие против Октябрьского переворота), а также курултай крымских татар, который в сложной ситуации революционного хаоса понемногу стал брать курс на государственную самостоятельность. Поэтому целью акций устрашения большевиков была полная деморализация противников и взятие всей полноты власти на полуострове. Официальным поводом для начала террора явилось возвращение отрядов революционных моряков, которые были отправлены на Дон против казаков атамана Каледина еще в ноябре 1917 года. Эти отряды были разбиты, и их остатки вернулись в Крым в декабре, привезя тела 18 погибших товарищей. Похороны вылились в огромную демонстрацию, требовавшую расправиться с офицерами-«золотопогонниками». После этого и случились первые убийства, а дальше маховик репрессий было уже не остановить. На стороне большевиков выступали матросы, люмпены и большевизированные отряды солдат, главной силой их противников становились отряды крымских татар, сформированные еще Временным правительством, и офицерские дружины.[228]

В ночь на 16 декабря 1917 года власть в главной базе Черноморского флота была взята Севастопольским военно-революционным комитетом. А далее начался ужас. Уже 28 декабря 1917 года матросы эсминцев «Гаджибей» и «Фидониси» расстреляли на Малаховом кургане 32 флотских офицера.

На следующий же день волна террора вновь прокатилась по всему Севастополю. 128 офицеров были зверски убиты, а тела их — выброшены в море в районе Южной бухты. Глава Белого движения А. И. Деникин так описывал этот период в мемуарах: «...В январе Черноморский флот приступил к захвату власти... на всем Крымском полуострове... К городу подходили военные суда... пушки наводились на центральную часть города. Матросы сходили отрядами на берег; в большинстве случаев легко преодолевали сопротивление небольших частей войск, еще верных порядку и краевому правительству (правительствам?), а затем, пополнив свои кадры темными, преступными элементами из местных жителей, организовывали большевистскую власть».[229]

Вступая в город, орды моряков, еще вчера бывших русскими людьми, творили нечто невероятное. Жестокость поразительная. В Крыму отдыхают раненые офицеры, там много офицеров, служащих на кораблях. Богатые люди, «буржуи», те, кто просто подвернулся под руку, и крымские татары — все они становятся жертвами бессудных расправ. То, что происходило далее в городах Крыма, нашло свое отражение в материалах деникинской комиссии. В январе 1918 года волна насилия прокатилась по Крыму. В красавицу Ялту, в которую для решения судеб мира на знаменитую конференцию в конце Второй мировой приедут Сталин, Черчилль и Рузвельт, в 1918 году прибыли совсем другие люди...

«13 января 1918 года г. Ялта и ее окрестности после четырехдневного сопротивления со стороны вооруженных татарских эскадронов и офицерских дружин были заняты большевиками, преимущественно командами матросов с миноносцев "Керчь" и "Хаджибей" и транспорта "Прут". Немедленно, закрепившись здесь, большевистский военно-революционный штаб приступил к аресту офицеров. Последних доставляли на стоявшие в порту миноносцы, с которых после краткого опроса, а часто и без такового, отправляли или прямо к расстрелу на мол, или же помещали предварительно на один-два дня в здание агентства Российского общества пароходства, откуда почти все арестованные в конце концов выводились все-таки на тот же мол и там убивалось матросами и красноармейцами. Расследований о расстреливаемых никаких не производилось; пощады почти никому не давалось... Не всегда задерживавшие матросы и красногвардейцы доставляли арестованных офицеров на миноносцы. Нередко они убивали своих жертв на улицах, на глазах жителей, и тут же ограбливали трупы. На улице был убит прапорщик Петр Савченко, вышедший только что из обстреливаемого орудийным огнем санатория Александра III, где он находился на излечении; убил его матрос за то, что офицер не мог ответить, куда направились татарские эскадроны. Оборвав труп убитого, матрос приколол убитому погоны на грудь и стащил его затем на бойню... Ни болезнь, ни раны, ни увечность не служили защитою против зверств большевиков: в революционный штаб был доставлен несколько раз раненный в боях с немцами юный офицер на костылях, его сопровождала сестра милосердия. Едва увечный воин вошел в комнату, где сидел красноармеец Ванька Хрипатый, как тот вскочил и на глазах сестры из револьвера всадил офицеру пулю в лоб; смертельно раненный юноша упал, стоявший тут же другой большевик, Ян Каракашида, стал бить несчастного страдальца прикладом тяжелого ружья по лицу. Всего в первые два-три дня по занятии Ялты было умерщвлено до ста офицеров, не принимавших никакого участия в гражданской войне, проживавших в Ялте для укрепления своего здоровья или лечившихся в местных лазаретах и санаториях. Большинство убитых офицеров с привязанными к ногам тяжестями бросались с мола в море. Трупы безвинно казненных были извлечены с морского дна и похоронены в братской могиле через пять месяцев, когда Крым оказался занятым германцами».[230]

Почти в то же время «революционный порядок» наводился и в Евпатории. Здесь неизвестными был убит председатель Евпаторийского совета Д. Л. Караев. После чего в город прибыла карательная экспедиция. От материалов деникинской комиссии кровь стынет в жилах: «Вечером 14 января 1918 года на взморье вблизи Евпатории показались два военных судна — гидрокрейсер "Румыния” и транспорт "Трувор”. На них подошли к берегам Евпатории матросы Черноморского флота и рабочие севастопольского порта. Утром 15 января "Румыния” открыла по Евпатории стрельбу, которая продолжалась минут сорок. Около 9 часов утра высадился десант приблизительно до 1500 человек матросов и рабочих. К прибывшим тотчас присоединились местные банды, и власть перешла в руки захватчиков. Первые три дня вооруженные матросы с утра и до позднего вечера по указанию местных большевиков производили аресты и обыски, причем под видом отобрания оружия отбирали все то, что попадало им в руки.

Революционные матросы, «краса и гордость революции» по словам Льва Троцкого, произвели неизгладимое впечатление на русских поэтов того времени. А вот фрагмент произведения Максимилиана Волошина «Матрос»:

Широколиц. Скуласт. Угрюм. Голос осипший. Тяжкодум. В кармане браунинг и напилок. Взгляд мутный, злой, как у дворняг, Фуражка с надписью «Варяг», Надвинутая на затылок Татуированный дракон Под синей форменной рубашкой. Браслеты. В перстне кабошон, И красный бант с алмазной пряжкой. При Керенском, как прочий флот, Он был правительству оплот, И Баткин был его оратор, Его герой Колчак. Когда ж Весь Черноморский экипаж Сорвал приезжий агитатор, Он стал большевиком. И сам На мушку брал и ставил к стенке, Топил, устраивал застенки, Ходил к кавказским берегам С «Пронзительным» и с «Фидониси», Ругал царя, грозил Алисе; Входя на миноносце в порт, Кидал небрежно через борт: «Ну как буржуи ваши живы?» Устроить был всегда не прочь Варфоломеевскую ночь ...

Арестовывали офицеров, лиц зажиточного класса и тех, на кого указывали как на контрреволюционеров. Арестованных отводили на пристань в помещение Русского общества пароходства и торговли, где в те дни непрерывно заседал временный военно-революционный комитет, образовавшийся частью из прибывших матросов, а частью пополненный большевиками и представителями крайних левых течений г. Евпатории. Обычно без опроса арестованных перевозили с пристани под усиленным конвоем на транспорт “Трувор”, где и размещали по трюмам. За три-четыре дня было арестовано свыше 800 человек... Трудно и почти невозможно было избежать ареста, так как всюду шныряли автомобили с вооруженными “до зубов” матросами. Матросы эти с вымазанными сажей лицами или в масках разыскивали и арестовывали по указаниям местных жителей скрывавшихся офицеров и всех заподозренных в контрреволюции».[231]

Когда читаешь эти строки, невольно задаешь себе вопрос: откуда столько ненависти? Столько желания убивать? Разве могут обычные нормальные люди такое творить? А могут они заживо сжечь людей, как это произошло в одесском Доме профсоюзов? Чтобы превратить человека в зверя, нужно не очень много времени, и главную роль в этом играет пропаганда ненависти. В 1917 году пропагандировали ненависть к офицерам и «буржуям», все 1990-е и 2000-е на Украине шла массированная пропаганда ненависти к России и русским. Итоги печальны...

«Казни происходили так: лиц, приговоренных к расстрелу, выводили на верхнюю палубу и там, после издевательств, пристреливали, а затем бросали за борт в воду. Бросали массами и живых, но в этом случае жертве отводили назад руки и связывали их веревками у локтей и кистей. Помимо этого связывали и ноги в нескольких местах, а иногда оттягивали голову за шею веревками назад и привязывали к уже перевязанным рукам и ногам (подобный случай был с утопленным на "Румынии" капитаном гвардии Николаем Владимировичем Татищевым). К ногам привязывали "колосники"... Были трупы с рваными ранами, с простреленными черепами, с отрубленными руками..., с оторванными головами... Казни происходили и на транспорте "Трувор", причем со слов очевидца, картина этих зверств была такова: перед казнью по распоряжению судебной комиссии к открытому люку подходили матросы и по фамилии вызывали на палубу жертву. Вызванного под конвоем проводили через всю палубу мимо целого ряда вооруженных красноармейцев, и вели на так называемое "лобное место" (место казни). Тут жертву окружали со всех сторон вооруженные матросы, снимали с жертвы верхнее платье, связывали веревками руки и ноги и в одном нижнем белье укладывали на палубу, а затем отрезывали уши, нос, губы, половой член, а иногда и руки, и в таком виде жертву бросали в воду. После этого палубу смывали водой и таким образом удаляли следы крови. Казни продолжались целую ночь, и на каждую казнь уходило 15—20 минут. Во время казней с палубы в трюм доносились неистовые крики, и для того, чтобы их заглушить, транспорт "Трувор" пускал в ход машины и как бы уходил от берегов Евпатории в море. За три дня, 15, 16 и 17 января, на транспорте "Трувор" и на гидрокрейсере "Румыния" было убито и утоплено не менее 300 человек»[232]

Убийства продолжились и на суше:

«Было установлено, что перед расстрелом жертв выстраивали неподалеку от вырытой ямы и стреляли в них залпами разрывными пулями, кололи штыками и рубили шашками. Зачастую расстреливаемый оказывался только раненым и падал, теряя сознание, но их также сваливали в одну общую яму с убитыми и, несмотря на то, что они проявляли признаки жизни, засыпали землей. Был даже случай, когда при подтаскивании одного за ноги к общей яме он вскочил и побежал, но свалился заново саженях в двадцати, сраженный новой пулей».[233]

Именно Крыму история отвела мрачную роль: первому открыть ужаснейшую страницу Гражданской войны — красную страницу массового террора.[234] После эвакуации войск Врангеля осенью 1920 года именно в Крыму произойдет последнее массовое истребление людей в Гражданской войне. Но об этом чуть позже...

Следующим этапом жизни полуострова в Гражданскую войну стало появление здесь германской армии. К 1 мая 1918 года Крым был оккупирован немецкими войсками под командованием генерала Роберта фон Коша. Кайзеровское правительство преследовало схожие с Третьим рейхом цели. Удивительно, но крымчан немцы открыто называли «туземцами». Одна из директив гласила:

«1. Когда туземные жители обвиняются на основании законов Германского государства в преступных деяниях против германского войска и лиц, входящих в состав его. 2. При нарушении и неисполнении туземными жителями распоряжений и приказов, изданных военными начальниками, с предупреждением о привлечении к ответственности и в интересах безопасности, как войска, и в интересах успокоения страны». [235]

Немцы точно так же, как и 20 годами позднее, грезили о колонизации Крыма. Однако стоит отметить, что тогда, в годы Гражданской войны, они вели себя по отношению в гражданскому населению крайне корректно, о чем говорил позднее в своих мемуарах П. Н. Врангель.[236] Была отменена карточная система, прочие введенные большевиками ограничения. Но это не мешало немцам в буквальном смысле грабить Крым. Вследствие глубокого финансового кризиса страны во время военных действий они старались по максимуму вывезти продовольствие и ценности с полуострова. В июне 1918 года был даже назначен свой «гауляйтер» на пост премьер-министра Крымского краевого правительства. Им стал царский генерал-лейтенант Матвей Александрович Сулькевич. Литовский татарин по происхождению и мусульманин по вероисповеданию, он виделся немцам максимально удобной фигурой. Поэтому ему и был вручен «ярлык на княжение» новыми оккупационными властями. При всем прочем генерал Сулькевич был убежденным монархистом, ненавидел большевиков и всей душой ратовал за полуостров. На тот момент Крым не считал себя ни частью, ни продолжением Украины. Это доказывает факт отправления Сулькевичем дипломатической миссии к кайзеру Вильгельму II. Цель этой миссии — поставить вопрос перед властями Германии о независимости Крыма от Украины. Ведь гетман Скоропадский, другая креатура немцев, назначенный союзной Германией руководителем «новой Украины», напротив, мечтал поскорее официально прибрать Крым к рукам. Второму рейху было выгодно поддерживать два марионеточных режима — Скоропадского и Сулькевича, — стравливая их между собой.[237] Сложно себе представить, но управляемая немцами Украина в 1918 году развернула против оккупированного немцами же, Крыма... таможенную войну, реквизируя все отправленные на полуостров товары. Как заявил министр внутренних дел правительства Скоропадского И. А. Кистяковский: «Мы заставим Крым присоединиться к Украине. Для этой цели и служит таможенная война. Мы примем еще целый ряд мер, чтобы сделать вас более покорными. А если вы потом будете агитировать в духе российской ориентации, то мы вас будем вешать».[238]

Крым остался без хлеба, что значительно сказалось на продовольственной ситуации — была снова введена система карточек на хлеб. В это время политическая борьба переходит на новый уровень — принимается государственный герб «независимого (насколько можно так считать в условиях немецкой оккупации) Крыма» и учреждается его гражданство. Гербом становится герб Таврической губернии (византийский орел с золотым восьмиконечным крестом на щите). Столицей полуострова был объявлен Симферополь. Русский язык был возведен в ранг государственного, но при этом на официальном уровне поддерживались татарский и немецкий. Тем временем после нескольких месяцев таможенной войны Украина предъявила Крыму ряд требований (19 пунктов), которые получили общее название «Главные основания соединения Крыма с Украиной». Суть их, как вы могли догадаться, сводилась к аннексии Крыма украинцами и включению полуострова в ее состав на правах автономного края «под единой Верховной властью Его Светлости Ясновельможного Пана Гетмана» (таким был официальный титул Скоропадского). Суверенитет Крыма должен был быть передан в руки Украины за исключением экономических и социальных сфер.[239] Правительство полуострова в ответ предложило Украине создать равноправный федеративный союз, который был отвергнут Скоропадским. Впрочем, это было уже не столь важно, так как вскоре оба правительства пали вслед за Германией.

Но прежде чем с головой окунуться в вихрь событий последнего периода Гражданской войны в Крыму, мы должны разобраться в трагической ситуации лета 1918 года — затоплении нашего Черноморского флота, которое состоялось по прямому приказу Ленина. Можно сказать даже — по неоднократному настоянию Ильича.

В марте 1918 года большевики подписывают с немцами Брестский мир. Одна из масштабных исторических фальсификаций призвана убедить нас, что большевики были немецкими шпионами. Это ложь, которую легко развеять именно на примере трагедии Черноморского флота. Если бы большевики действительно выполняли немецкую волю, то они постарались бы передать флот Германии целым. А они его утопили. Второй миф, связанный с этим событием, изобрели уже сами большевики. Часто можно встретить информацию, что, мол, Черноморский флот надо было взорвать, чтобы он не достался немцам. Допустим, это так, однако в данном случае совершенно непонятно, почему полстраны Германии по Брестскому миру отдать можно, а три сотни кораблей флота нет?! Нелогично получается — сначала все, что германцы потребовали, сделать, а потом из-за какого-то флота с ними снова вступать в конфликт. Спросите себя, кто больше всех не желал попадания русских кораблей к немцам и усиления немецкого флота? Ленин? Да ему все равно, пусть «империалистические хищники» друг друга грызут. А вот Антанте, и в первую очередь Великобритании, усиление морской мощи Германии — как кость в горле. Так что вовсе не в интересах Германии или революции Ленин старался потопить русские боевые корабли. На него давила такая сила, которой он не мог сопротивляться. В тот момент не мог — потом Ленин будет изящно «кидать» наших британских партнеров. Но летом 1918 года у него еще не было мощной Красной армии...

Подписав отдельный Брестский мир с «независимой Украиной» раньше, чем с большевиками, Германия создала «незалежну» Украину в качестве собственной кормушки — для гарантированного получения оттуда «сало, млека, яек».[240] И, кстати, никакого прока не получила, потому что была вынуждена, несмотря на «мир», держать на Востоке около 1 миллиона солдат, которых очень не хватало на западном фронте и которые потом поехали на Запад, только уже зараженные революционной пропагандой. В рамках этой книги из текста Брестского мира между красной Россией и кайзеровской Германией нас интересует всего две статьи. В первую очередь это статья VI, которая наглядно демонстрирует, что создание украинского государства было прямым действием врагов государства Российского. «Россия обязывается немедленно заключить мир с Украинской Народной Республикой и признать мирный договор между этим государством и державами Четверного союза. Территория Украины незамедлительно очищается от русских войск и русской Красной гвардии. Россия прекращает всякую агитацию или пропаганду против правительства или общественных учреждений Украинской Народной Республики».[241] Австро-Венгрия и Германия принимали Украину под свою защиту, на самом деле фактически ее создавая, так как никаких вооруженных сил у «молодой украинской демократии» не было. Об этом свидетельствует и дальнейшая судьба власти, подписавшей от имени Украины договор с немцами. Германия ее легко сместила и усадила «на трон» Украины гетмана Скоропадского — то есть монархическая Германия создала монархическую же Украину, отбросив в сторону «демократов», подписавших с ней договор.

В статье V мирного договора с немцами речь шла о судьбе русского флота: «Свои военные суда Россия либо переведет в русские порты и оставит там до заключения всеобщего мира, либо немедленно разоружит». Именно этот пункт и приведет к трагедии русского флота, которая хотя большей частью состоялась не в Крыму, но напрямую связана с Севастополем. Дело в том, что отвод войск и флота с «украинской территории» не представлялся возможным. Почему? Просто потому, что было непонятно, что же является территорией Украины. До Брестского мира такого государственного образования не было, а значит, не было и границ. В Балтийском море не было сомнений, какой порт является русским — это Кронштадт. Туда Балтийский флот и был уведен, что спасло его от уничтожения большевиками, хотя Троцкий предпринял титанические усилия, чтобы его затопить уже в Петрограде и Кронштадте.[242] На Черном море ясности, где заканчивается Россия и начинается Украина, не было, ведь никто о разъединении двух братских народов не мог помыслить и в страшном сне. Ситуация была во многом похожа на 1991 год, только во времена гражданской войны начала ХХ века все произошло максимально трагично.

По мнению германцев и украинцев, Севастополь уже весной 1918 года стал не русским портом, а следовательно, именно в нем согласно статье V Брестского мира корабли Черноморского флота должны были быть разоружены.[243] При этом в Берлине понимают, что Ленин не является «германским шпионом» и действует в интересах не Германии, а только что созданной революционной Советской страны. И его главная задача — устоять. Сделать все, чтобы революция не была задушена. А задушить ее в тот момент могут только две силы: Германия с союзниками или Англия с союзниками. Лавирование Ленина между этими двумя силами и есть суть 1918 года. И немцы, и англичане ситуацию прекрасно понимают, поэтому каждый из них давит на Ильича. Немцы — чтобы отдал корабли, англичане — чтобы утопил и не отдавал немцам.

22 апреля 1918 года немецкие войска захватывают Симферополь и Евпаторию, оккупация Севастополя становится неизбежной перспективой ближайших дней. 25 апреля 1918 года германское командование предъявляет ленинцам ультиматум о сдаче Черноморского флота. При этом немцы кроме официального послания Ленину и Троцкому обращаются еще и напрямую к руководству флота — Центробалту. Германское командование предлагает поднять на кораблях желто-синие «самостийные» флаги и обещает, что не тронет те, которые присягнут на верность Украине, признав их флотом союзного государства.[244] Перед моряками и оставшимися еще в живых офицерами Черноморского флота встает сложная дилемма. Изменить присяге России, стать «украинцами» и сохранить корабли или, сохранив верность «красной» Родине, увести корабли с возможной перспективой их потерять. Не дай бог никому такого выбора, сложно осудить и ту и другую стороны. Часть моряков решила в Новороссийск не идти, остаться и поднять украинские флаги. Другая часть кораблей, настроенных пробольшевистски, снимаются с якоря и покидают Севастополь. Среди них эсминец «Керчь», гордо поднявший на своей мачте красный флаг. Следующей ночью за ними выходят в море оба мощнейших дредноута — «Свободная Россия» («Императрица Екатерина Великая») и «Воля» («Император Александр III»), вспомогательный крейсер, пять эсминцев, подлодки, сторожевые катера и торговые суда. Как только корабли приближаются к проходу в боновых заграждениях, бухта освещается ракетами. Немцы успевают установить рядом с бухтой артиллерийскую батарею, которая открывает предупредительный огонь, большевики ответного огня не ведут. Эсминец «Гневный» получает пробоину и выбрасывается на берег в Ушаковской балке. Экипаж покидает его, взорвав машины. Мелкие суда, подводные лодки, катера, опасаясь обстрела, возвращаются к причалам. Дредноуты спокойно выходят в море — по ним германские артиллеристы все же стрелять не решаются. Таким образом, в Новороссийск уходят два линкора, 10 эскадренных миноносцев типа «Новик», шесть угольных миноносцев и 10 сторожевых кораблей. Сразу по прибытии революционно настроенная часть флота получает бодрую, почти поздравительную телеграмму из Москвы: «Выражаем всему личному составу флота, пришедшего в Новороссийск, братское приветствие от имени Морского комиссариата и Совнаркома. Революция оценит героические усилия, направленные в этих трудных условиях на спасение флота, страны и революции».[245]

Но все это являлось только началом трагедии. На самом деле повода для радости не было, никто в Москве спасать флот не собирался.[246] В начале мая командующий немецкими войсками фельдмаршал Эйхгорн, направляет в Москву ультиматум с требованием «о переходе флота из Новороссийска в Севастополь к 19 июня» для интернирования до окончания войны. Воевать нельзя — это спровоцирует немцев на окончательный разрыв с ленинцами, да и сил для этого нет. Даже просто обороняться в Новороссийске невозможно: нет укреплений, а войска разболтаны и деморализованы. Выполнить ультиматум, отдать флот Германии тоже не удастся — Англия и Франция этого допустить не могут, и в случае передачи кораблей судьба большевиков, вероятно, окажется печальной.

Итак, противиться немцам нельзя, противиться «союзникам» — тоже. Что же делать? Фантастическая гибкость Ленина помогает найти выход из сложившейся тупиковой ситуации. Немцы требуют заключить мирный договор с Украиной и передать ей корабли — хорошо, начинаем переговорный процесс. Мы, большевики, хотим строить с Киевом добрососедские отношения, просто вопросов к обсуждению много: границы, визы, раздел царских долгов. «Союзники» требуют флот затопить — отправляем в Новороссийск своего человека, чтобы он контролировал ситуацию и организовал уничтожение кораблей...

Советские историки рисуют нам картину полной безнадежности сопротивления немцам, в которой Ильич и принял решение потопить флот. Однако если хорошенько поискать, то можно найти и совершенно другие факты, говорящие о том, что моряки готовили Новороссийск к обороне, а затем дипломатическая ситуация в отношениях с Германией вообще в корне изменилась. Германия согласилась признать права России на Черноморский флот и взяла на себя обязательство вернуть суда по окончании мировой войны! Такой вариант развития событий мог не устраивать только британскую разведку. Действия Ленина нельзя логично объяснить, если не учитывать ее мощное давление на главу советского государства. Не о стране думал Ленин, принимая решение, а вновь и вновь о выживании своего детища — большевистской революции. Такую мысль высказал еще в 1924 году офицер русского флота Г. К. Граф в своей книге «На “Новике” Балтийский флот в войну и революцию»: «Ясно, что уничтожение Черноморского флота... было важно не большевикам: все равно, если бы флот и подлежал выдаче, им было бы очень рискованно нарушить условия мира; если же он оставался в их руках, то топить его не было никакого смысла, потому что он находился в их полной зависимости. И если они его потопили, то только в силу требования союзников, предъявленного в тяжелый момент».[247]

Вскоре на Черное море прибывает ленинский посланец. Это член Морской коллегии матрос Вахрамеев. С собой у него доклад начальника Морского генерального штаба с лаконичной резолюцией Владимира Ильича: «Ввиду безвыходности положения, доказанной высшими военными авторитетами, флот уничтожить немедленно».[248] Чтобы топить флот не мешал его командующий, М. П. Саблина вызывают в Москву (по дороге он убегает к белым). Но и новый командующий флотом, капитан первого ранга, командир дредноута «Воля» Тихменев пытается спасти корабли. Он телеграфирует в Москву: «Совет флагманов, собравшись 7-го июня с. г. на линейном корабле “Воля” и ознакомившись с секретным докладом Морского генерального штаба за №... и предписанием за №... постановил: ввиду того, что никакая реальная опасность от наступления германских войск, как со стороны Ростова, так и Керченского пролива Новороссийску не угрожает, то корабли уничтожать преждевременно. Попытка отдачи подобного приказания будет принята за явное предательство».[249] Тем временем в Киеве большевистская делегация продолжает вести с немцами обсуждение сдачи кораблей. Значит, уничтожить флот, как того требует Англия, не получится? В этот момент Владимир Ильич проявляет нечеловеческую гибкость. Он направляет севастопольским морякам две телеграммы, тексты которых по памяти приводит в воспоминаниях командир эсминца «Керчь» Кукель: «13 или 14 июня (не помню) была получена открытая радиограмма от центрального правительства приблизительно следующего содержания: “Германия предъявила ультиматум флоту прибыть в Севастополь не позже 19 июня, причем дает гарантию, что по окончании войны флот будет возвращен России, в случае неисполнения Германия угрожает начать наступление на всех фронтах. Не желая подвергать страну новым неисчислимым бедствиям, предписывает флоту идти в Севастополь с расчетом прибыть туда не позже 19 июня. Все безумцы, противящиеся власти, избранной многомиллионным трудовым народом, будут считаться вне закона. № 141”. Одновременно получена была шифрованная радиограмма (приблизительно) нижеследующего содержания: “Опыт показал, что все бумажные гарантии Германии не имеют цены и доверия, а посему флот возвращен России не будет. Приказываю флот потопить до срока ультиматума. Радио № 141 не числить. № 142”».[250]

Поясняем. Ленин отправил одновременно два приказа прямо противоположного содержания: один — отдать корабли немцам в Севастополе, второй — утопить их в Новороссийске. Эти телеграммы имеют входящие номера № 141 и № 142. Но и это не все. Тут же приходит еще одна телеграмма: «Вам будет послана открытая телеграмма — во исполнение ультиматума идти в Севастополь, но Вы обязаны этой телеграммы не исполнять, а, наоборот, уничтожить флот, поступая согласно привезенного И. И. Вахрамеевым предписания».[251] То есть, отдав два взаимоисключающих приказа, Ленин тайно подтверждает один из них — утопить флот. Владимир Ильич решает выполнить требования англичан, сделав вид, что хочет отдать корабли немцам. А потом представить дело так, что «матросы не послушались и вопреки приказу затопили корабли». Одновременная отправка двух взаимоисключающих приказов дает Ленину алиби и перед «союзниками», и перед немцами. Но тут начинаются проблемы. Командующий Черноморским флотом капитан Тихменев решает предать гласности все тайные приказы Ленина. Для этого он созывает общее собрание командиров, председателей судовых комитетов и представителей команд. На этом же совещании присутствуют ленинский эмиссар Вахрамеев и комиссар флота Глебов-Авилов. Тихменев объявляет, что им получены чрезвычайной важности документы из Москвы, которые он просит выслушать самым серьезным и внимательным образом. И предлагает обоим комиссарам зачитать телеграммы в порядке их получения. Они попытались отказаться, однако Тихменев настаивает, и в результате телеграммы читает комиссар Глебов-Авилов.

Прочитайте телеграмму № 141, а затем сразу № 142. Впечатляет. Произвели они впечатление и на черноморских матросов, поэтому их чтение сопровождалось громкими возгласами негодования. Однако для оглашения текста третьей, секретной телеграммы духа у ленинского эмиссара не хватило. Тогда командующий флотом Тихменев заявил собравшимся матросам, что комиссар не прочитал еще одной телеграммы, по его мнению — самой важной. Сильно растерявшись, Глебов-Авилов попытался что-то пролепетать о секретности и несвоевременности такого объявления. В ответ на это Тихменев взял третью ленинскую депешу и прочитал ее собранию. Это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Простым красным матросам было не понять столь «высокой политики», для них дело попахивало откровенным предательством. Было очевидно, что, пытаясь утопить флот, Ленин снимает с себя всякую ответственность и при желании даже может объявить их самих «вне закона»: причем за любые действия, так как отдано два взаимоисключающих приказа. Теперь заставить моряков потопить свои корабли практически невозможно. Напротив, значительная часть экипажей, как и балтийцы, выразила решимость дать бой и только после этого уничтожить корабли, как и подобает русским морякам, как это сделали герои Цусимы и «Варяга».

Для Ленина это равносильно смерти. По его личному распоряжению в Новороссийск отправляется Федор Раскольников, получивший особые полномочия и единственный приказ: во что бы то ни стало потопить флот.[252] Снова моряки стоят перед выбором: либо уничтожить корабли в Новороссийске, либо отдать их созданному германцами «украинскому государству», которое существует только на бумаге и через шесть месяцев исчезнет вместе с немецкой военной мощью. Ультиматум Германии истекает 19 июня 1918 года. 18 июня в пять утра в Новороссийск все-таки прибывает товарищ Раскольников. Те, кто хотел спасти корабли, уже уплыли: 17 июня 1918 года капитан Тихменев фактически уговаривает уйти в Севастополь дредноут «Воля», вспомогательный крейсер «Троян» и семь миноносцев. Вслед уходящим кораблям на «самом большевистском» эсминце «Керчь» раздается сигнал: «Судам, идущим в Севастополь: позор изменникам России».[253]

Команды оставшихся судов хорошо «обработаны». Раскольников быстро и решительно организует затопление части флота. Один за другим уходят на дно 14 боевых кораблей, среди них дредноут «Свободная Россия». Позднее будут потоплены еще и 25 коммерческих пароходов. А в Москве получают лаконичный отчет-телеграмму Раскольникова о проделанной работе: «Приехав в Новороссийск... взорвал на внешнем рейде все находившиеся... к моему приезду суда». Так случилась вторая трагедия русского Черноморского флота. Она произошла не в Крыму, но история связала эти места и события неразрывной цепью событий и следствий. Но вернемся на полуостров, на котором хозяйничали немцы — их время неумолимо уходило по мере того, как немецкая армия терпела неудачи на фронтах Первой мировой войны. Правительство, которое пришло к власти после начала революции в Германии и ее капитуляции, возглавил человек с удивительно подходящей для полуострова фамилией — Соломон Самойлович Крым.[254] Новое руководство Крыма выпускает декларацию, в которой говорит о поддержке белой деникинской Добровольческой армии и ее борьбе за восстановление «Единой и Неделимой»:

«Единая Россия мыслится правительством не в виде прежней России, бюрократической и централизованной, основанной на угнетении отдельных народностей, но в виде свободного демократического государства, в котором всем народностям будет предоставлено право культурного самоопределения. Вместе с тем правительство убеждено, что обеспечение благополучия и процветание всех народов, населяющих Россию, ни в коем случае не может быть построено на отрицании единой России, на ее ослаблении и на стремлении к отторжению от нее. В настоящее время наибольшей угрозой восстановлению нормальной жизни в Крыму, как и во всей России, являются те разлагающие силы анархии, которые довели нашу родину и наш край до теперешнего бедственного положения. Правительство призывает все население помочь ему в его борьбе с этими злейшими врагами права и свободы. В этой борьбе правительство не остановится перед самыми решительными мерами и воспользуется как всеми средствами, имеющимися в его распоряжении, так и готовой ему содействовать военной силой...»[255]

В конце осени 1918 года в Ялту прибывает первый посланный Деникиным отряд. Генерал Деникин при этом требует от командира дивизии генерал-майора А. В. Корвин-Круковского не вмешиваться во внутренние дела Крыма: «Русская государственность, русская армия, подчинение мне. Всемерное содействие Крымскому правительству в борьбе с большевиками. Полное невмешательство во внутренние дела Крыма и в борьбу вокруг власти».[256] Хорошие военные очень часто являются плохими политиками. К сожалению, белогвардейцы все еще продолжают считать англичан и французов союзниками, даже не осознавая, как тайные рычаги иностранного влияния именно «союзников» помогли разрушить Российскую империю. Поэтому Деникин приглашает «союзников» в Крым и ждет их появления, надеясь получить от них помощь в борьбе с большевиками. Эскадра из 22 кораблей Антанты прибывает в Севастопольскую бухту 26 ноября 1918 года ровно в полдень. Кажется, что Крым становится глубоким тылом, и вихри Гражданской войны теперь минуют его. Но никакой поддержки Белая армия от прихода союзников не получает. Они не воюют против большевиков и активно мешают это делать белым. Так, ими всячески тормозилось формирование Крымско-Азовской добровольческой армии, а когда Деникин решил перенести Ставку из Екатеринодара (Краснодара) в Севастополь, «союзники» категорически воспротивились этому решению.

«От союзников, вопреки установившемуся мнению мы не получили ни копейки[257]», — развенчивает миф об их «помощи» генерал Деникин. Почему «союзники» не позволили ему перенести Ставку в Севастополь? Чтобы элементарно захватить остатки Черноморского флота, которые при немцах подняли украинские флаги. А затем их уничтожить. Именно поэтому союзники не пускают в Севастополь Деникина и не отдают ему боевые и не только боевые корабли. «...С приходом в Севастополь союзники подняли на наших судах свои флаги и заняли их своими командами»,[258] — указывает сам Деникин в «Очерках русской смуты». Сделано это было вопиющим образом. Дело в том, что после ухода немцев команды подняли на всех судах Черноморского флота, которые находились в Севастополе, Андреевские флаги. И ждали «союзников». Придя, англичане и французы потребовали спустить русские флаги на русских боевых кораблях, после чего просто их захватили. На каком основании это было сделано, никто никогда так и не объяснил. Не будем утомлять читателя перечислением названий захваченных судов. Однако факты таковы: иностранные флаги были подняты на всех исправных кораблях. Сделано это было настолько оперативно, что заставляет предположить: команды для русских кораблей были заготовлены и привезены с собой загодя. А значит, захват был отнюдь не случайностью, армада «союзников» плыла в Черное море с четко сформулированной целью: захватить здесь все остатки русского флота, что она и сделала, несмотря на протесты белогвардейцев. При последующей эвакуации все русские суда были «союзниками» уведены. Почему французы увели наши корабли? Потому что большевики начали наступать. А вернее, потому что французы и англичане стали убегать, фактически ликвидируя своим поведением Белое движение. Дело в том, что «союзники» не ставят в известность о своих планах Деникина.[259] В конце марта 1919 года началась эвакуация Симферополя. Потом происходит эвакуация Одессы и Севастополя. Не имея никаких причин для срочности, французы и англичане не просто уводят русские суда. С собой они забирают транспорты, а боевые корабли стараются уничтожить. То, что начали большевики по настоятельной «просьбе» британских «партнеров», активно продолжают уже сами англичане — Черноморский флот отправляется на дно! На эвакуацию Севастополя весной 1919 года «союзниками» отводится... 12 часов. Британцы с помощью буксирного парохода вывели 11 русских подводных лодок («Орлан», «Гагара», «Кит», «Кашалот», «Нарвал», «АГ-21», «Краб», «Скат», «Судак», «Лосось» и «Налим») на внешний рейд Севастополя и потопили подрывными патронами на большой глубине. 12-я подлодка «Карп» была затоплена в Северной бухте. Затем настал черед «портовых учреждений»: подрывные команды английских матросов взорвали пушки Севастопольской крепости и сожгли в погребах крепости и военно-морского склада порох. Ими были уничтожены цилиндры паровых машин на крейсере «Память Меркурия», эскадренных миноносцах «Быстрый», «Жуткий», «Заветный» и даже старых номерных миноносцах, а также служившем казармой транспорте «Березань». Погибли броненосцы «Евстафий», «Иоанн Златоуст» и «Борец за свободу». Весь этот ужас проходил на глазах белого командования. «...Союзники, при общем паническом настроении, топили лучшие наши подводные лодки, взрывали цилиндры машин на оставляемых в Севастополе судах, топили и увозили запасы. Было невыразимо больно видеть, как рос синодик остатков русского флота, избегнувших гибели от рук немцев, большевиков и матросской опричнины...»[260]

Остается лишь подивиться терпению и слепоте написавшего эти строки Антона Ивановича Деникина, который даже после севастопольской трагедии продолжал смотреть на своих английских и французских «партнеров» сквозь розовые очки. Самое интересное, что, разгромив и затопив все, что было возможно, моряки Антанты Севастополь не покинули! После срочной эвакуации русских войск и кораблей французы и англичане преспокойно оставались в городе еще 12 дней![261] Все это время красные части терпеливо ждали, пока «союзники» закончат разгром, и в город не входили, так как между ними было заключено перемирие. Возникает вопрос: так чьими «союзниками» были войска Антанты? Судя по их поведению — явно не белых...

Так стоило ли спешить и устраивать срочную эвакуацию? Конечно да, ведь именно кризис, вызванный этой поспешностью, отправил на дно уйму русских кораблей. Если же мы представим, что Гражданская война есть не что иное, как один огромный кризис, то ответ на вопрос, зачем она была нужна «союзникам», перестанет быть для нас сложным. Катаклизм, вызванный русской междоусобицей, позволял, сохраняя все приличия, относительно быстро отправить «на дно» саму Россию. Лишь через год (!) в декабре 1919-го группа из восьми белых морских офицеров отправилась из Новороссийска в Севастополь, надеясь получить в распоряжение Добровольческой армии хотя бы один военный корабль. Не тут-то было! Не дали! Пришлось вооружить двумя 75-миллиметровыми орудиями ледокольный буксир «Полезный», который и явился первым кораблем Добровольческой армии. Это все равно что обложить броней запорожец и на этом основании объявить его танком. Вот так «союзники» помогали белым. Вообще и в Крыму в частности. А в результате их «бегства» появляется Крымская Советская Социалистическая Республика, вошедшая в состав РСФСР. Кстати, в правительстве КССР был младший брат Ленина — Дмитрий Ильич Ульянов...

Это «второе пришествие» большевиков продлилось недолго — к середине лета 1919 года белогвардейцы вновь завладели полуостровом. Начинается роковое наступление Деникина на Москву, которое закончилось полной катастрофой Белого движения.[262] Под натиском внезапно окрепших красных белые армии отступают. Отход затем медленно перерастает в бегство и полный развал фронта. Считается, что советская власть стояла осенью 1919-го на краю гибели, но потом вдруг в течение всего трех месяцев большевики в пух и прах разгромили Колчака и загнали деникинскую армию в южные порты, откуда она едва унесла ноги в Крым. Одновременно с этим были ликвидированы Северо-Западная армия Юденича, дошедшая до Пулковских высот под Петроградом, и армия генерала Миллера, оборонявшаяся на русском Севере. Причины поражения белых следующие: английские «партнеры» убеждают наступать, обещая восстания в тылу большевиков, помощь Польши и обильное снабжение. Всего этого не произойдет, и белые потерпят поражение. При этом наступают белые по расходящимся линиям, вместо того чтобы Деникину и Колчаку соединиться. Красная армия обладала одним важным преимуществом: вся большевистская территория являлась монолитом, окруженным белогвардейскими войсками со всех сторон. Поэтому Троцкий и Ленин могли свободно перебрасывать свои войска с одного фронта на другой, громя врагов по очереди, а белые такой возможности не имели. Соединись Деникин и Колчак — и они смогли бы так же свободно маневрировать. Но Деникин приказал идти на Москву и тем самым подписал белым смертный приговор. Почему же он так поступил?

«Я по-прежнему не сочувствовал принятому ставкой операционному плану. Необходимость скорейшего соединения наших сил с сибирскими армиями казалась мне непреложной. Необходимость эта представлялась столь ясной, что на нее указывалось целым рядом лиц, в том числе и не военных»[263] — это мнение генерала, барона Петра Николаевича Врангеля. Деникин этого очевидного факта не видит: его гибельный приказ остается в силе, и в итоге, достигнув Орла, отступающие белые беспорядочно отходят к Одессе, а затем к Новороссийску. Здесь в январе 1920 года происходят настоящие трагедии, в результате которых деникинская армия потеряла всю материальную часть. В Крым белые прибыли без бронепоездов, почти без артиллерии, а их кавалерия лишилась практически всех лошадей. Барон Врангель описывал их так:

«От адмирала Бубнова я узнал кошмарные подробности оставления Одессы. Большое число войск и чинов гражданских управлений не успели погрузиться. В порту происходили ужасные сцены. Люди пытались спастись по льду, проваливались и тонули. Другие, стоя на коленях, протягивали к отходящим кораблям руки моля о помощи. Несколько человек, предвидя неминуемую гибель, кончили самоубийством».[264]

«Эвакуация Новороссийска превосходила своей кошмарностью оставление Одессы. Стихийно катясь к морю, войска совершенно забили город. Противник, идя по пятам, настиг не успевшие погрузиться части, расстреливая артиллерией и пулеметами сбившихся в кучу на пристани и молу людей. Прижатые к морю наседавшей толпой, люди падали в воду и тонули. Стон и плач стояли над городом».[265]

Все это было тщательно организовано англичанами и происходило опять-таки с затоплением остатков боевых кораблей Черноморского флота. Почему можно утверждать, что трагедия была рукотворной? Потому что осенью 1920 года барон Врангель эвакуировал свою армию и десятки тысяч гражданских лиц из Крыма. Вывезли всех, кто хотел покинуть Россию. Когда эвакуацию организовывали британцы, белые армии оставались безоружными и несли потери, как при колоссальном военном разгроме. После эвакуации белогвардейцев в Крым Деникин слагает с себя полномочия главнокомандующего Вооруженными силами Юга России (ВСЮР), командование принимает барон Врангель. Но в самые последние дни деникинского правления британское правительство вдруг выступило с «мирной инициативой». По сути, это был простой шантаж. Британская телеграмма говорила о необходимости вступить в переговоры с большевиками для получения амнистии. Если же руководство белых решит отказаться от переговоров с губителями Родины, то «в этом случае Британское Правительство сочло бы себя обязанным отказаться от какой бы то ни было ответственности за этот шаг, и прекратить в будущем всякую поддержку или помощь».[266]

Врангель принимает решение бороться. Находиться на полуострове для белых невозможно — армию элементарно не прокормить. Нужно идти в атаку и вырываться из Крыма. Под командованием Врангеля белогвардейская Русская армия занимает Северную Таврию и высаживает десант на Кубани.[267] Надежда Врангеля на успех вызвана обострением ситуации на советско-польском фронте, который оттягивает силы красных. Однако англичане и тут стараются вставлять палки в колеса и как можно скорее угробить Белое движение. Об этом пишет сам Врангель: в день начала наступления, 24 мая 1920 года, когда белые десанты уже высажены и назад хода нет, Врангель получает депешу, «что адмирал де-Робек передал... о полученном им из Лондона приказе задерживать в настоящее время военные грузы, назначенные для Крыма и отправляемые под английским флагом, даже и на русских судах. Грузы, идущие под иными флагами, его не будут касаться».[268] То есть Британия в момент начала наступления блокирует военные поставки Белой армии.

Идет тяжелая борьба: Русская армия рвется из Крыма. «Музыкальным свидетельством» тех боев стала знаменитая песня со словами «Каховка, Каховка, родная винтовка». Красная армия останавливает наступление Врангеля, а потом поляки и вовсе заключают мир с большевиками 12 октября 1920 года. Теперь Красная армия сосредоточит резервы под Крымом. Русскую армию барона Врангеля (41 тысяча штыков против 190 тысяч у большевиков) оттесняют обратно на полуостров. Теперь уже Красная армия под командованием М. В. Фрунзе начинает штурм Перекопа в ночь на 8 ноября 1920 года. Несколько дивизий переходят вброд «гнилое озеро» Сиваш, отвлекая на себя внимание. В это время части Блюхера и отряды Махно атакуют Турецкий вал, прорывая оборону белых.[269] После чего начинается их стремительное отступление вглубь полуострова. Фрунзе обращается к Врангелю, обещая «сдающимся, включительно до лиц высшего комсостава, полное прощение в отношении всех проступков, связанных с гражданской борьбой. Всем нежелающим остаться и работать в социалистической России будет дана возможность беспрепятственного выезда за границу при условии отказа на честном слове от дальнейшей борьбы против рабоче-крестьянской России и Советской власти».[270] На следующий же день Фрунзе получает телеграмму от Ленина: «Только что узнал о Вашем предложении Врангелю сдаться. Крайне удивлен непомерной уступчивостью условий. Если противник примет их, то надо реально обеспечить взятие флота и не выпускать ни одного судна. Если же противник не примет этих условий, то, по-моему, нельзя больше повторять их и нужно расправиться беспощадно».[271]

Большинство военных и множество штатских уплывают с Врангелем на русских боевых и транспортных судах.[272] Большевики уходу противника не мешают. А вот с оставшимися не церемонятся. Во главе крымских большевиков для проведения «чистки» становятся Розалия «Землячка» Залкинд и венгр Бела Кун. Снова повторяются зверства раннего периода Гражданской войны. 14 ноября 1920 года был сформирован Крымский революционный комитет — высший и чрезвычайный орган власти на полуострове, призванный выполнять властные функции до тех пор, пока не начнут работу советские органы мирного времени.[273] 17 ноября 1920 года Крымревком опубликовал приказ № 4 об обязательной регистрации в трехдневный срок иностранцев, лиц, прибывших в Крым в периоды отсутствия там советской власти, офицеров, чиновников и солдат армии Врангеля. Люди регистрировались — ведь никто из них не собирался бороться далее, война закончилась победой одной из сторон. 27 ноября 1920 года были образованы разнообразные «отделы», в том числе и «особый отдел Крыма». Общее число жертв террора в Крыму в 1920—1921 годах оценивается очень приблизительно. Разброс колоссальный: от 20 000 до 120 000 человек. Наиболее вероятная цифра — около 50 000 жертв...

Произошедшее отражено в том числе в произведении «Солнце мертвых» известного писателя Ивана Сергеевича Шмелева, который искал в это время в Крыму своего сына — белогвардейского офицера. Пребывая в поисках, он тщательно собирал информацию о проводимом терроре, что позже в сопоставлении с другими источниками повергало многих историков в ужас — людей вешали, рубили шашками, топили в море, забивали камнями...

18 октября 1921 года на территории полуострова провозглашается Крымская Автономная Советская Социалистическая Республика, которая входит в состав РСФСР. 10 ноября того же года принимается первая крымская Конституция, которая декларирует всеобщее национальное равенство. Государственными языками объявляются русский и крымско-татарский.

Ни одна Гражданская война не проходит без последствий. Некоторые из них настигают народы через десятки лет, а некоторые — почти сразу же после окончания боевых действий. Так, уже в 1921—1922 годах в Крыму случился страшный голод, который унес жизни более 75 тысяч человек. Но постепенно жизнь в России—СССР входит в нормальное русло. А Крым, который по праву был назван «жемчужиной России», во все времена остается одним из ключевых мест, где происходили важнейшие политические события. Однако, как это всегда и бывает, Гражданская война принесла множество бед и страданий, навсегда оставив в памяти населяющих полуостров народов глубокие шрамы...

Глава 6

Первая мировая война.

1914—1917 годы

Что такое революция? Взрыв народного негодования? Безусловно. Но главное не это. Революция — это относительно недорогой способ устранения геополитических конкурентов. Деньги, выданные революционерам, — это капля в море необходимых военных затрат, если вы решите уничтожать противника военным путем. А так он падет от внутренней смуты. Это правило универсально на все времена. Не стало исключением и начало ХХ века. Российская империя была уничтожена благодаря революционному взрыву Февраля 1917 года. За февралистами стояли... наши союзники по Антанте. Но чтобы получилась революция, а вернее говоря — государственный переворот, нужны предпосылки. И эти предпосылки были созданы путем втягивания России в Первую мировую войну. Страшная национальная катастрофа не обошла стороной и Крым...

В начале XX столетия Российская империя развивалась колоссальными темпами. Бурный экономический и промышленный рост достиг и Крыма, где насчитывалось уже несколько сотен промышленных предприятий. Численность рабочих в 1913—1914 годах составляла порядка 17 тысяч человек. Наиболее крупными промышленными предприятиями были Керченский металлургический завод и Севастопольский военный порт. Основой сельского хозяйства было производство зерна. Традиционно большое значение имели виноградарство, табаководство и садоводство. Но спокойная жизнь закончилась с началом Первой мировой войны.

О любом глобальном историческом событии мы можем судить по его итогам. В результате Первой мировой войны канули в лету сразу четыре мировых империи — Русская, Германская, Австрийская и Османская. При этом три последние находились в союзе друг с другом, в то время как Россия входила в Антанту вместе с Англией и Францией. Однако, в отличие от последних, наша страна каким-то чудесным образом в числе победителей Первой мировой войны не оказалась.

Россия была втянута в Первую мировую войну путем провокации. 28 июня 1914 года наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараево убивает сербский «борец за свободу» 19-летний студент Гаврила Принцип.[274] При задержании вместе с подельником он пытается раскусить данную ему организаторами убийства ампулу с «ядом». Однако «яд» «почему-то» не действует, а национальная принадлежность убийцы и его пламенные речи на следствии становятся поводом для конфликта между Австро-Венгрией и Сербией. 28 июля 1914 года, спустя месяц после таинственного убийства эрцгерцога, Австро-Венгрия объявляет Сербии войну.[275] Россия выступает в защиту братской страны и очень быстро оказывается в войне, которой совершенно не желала. Подробности предательства «союзников» России в той войне оставим за скобками нашего повествования. Равно как и подробности дипломатических интриг англичан, которые тщательно раздували войну в Европе. Целью Британии было столкнуть между собой и уничтожить двух своих конкурентов — Германию и Россию. Это получилось. Сегодня наши «партнеры» точно так же хотели бы столкнуть Россию и Китай. Не получается. И не должно получиться...

Во время Первой мировой войны Крым оказался в странном положении. Вроде бы фронты далеко, но в то же время боевые действия рядом. Дело в том, что турецкий флот обстреливал полуостров, хотя никаких сухопутных столкновений не было. Настоящая полномасштабная война придет в Крым только в Гражданскую войну. Полуостров был объявлен прифронтовой зоной, что привело к выселению части немецких жителей Крыма в другие районы России и установлению надзора за остальными. Крымские курорты становятся одним из главных мест лечения раненых и отравленных газами. Сюда направляют солдат и офицеров поправлять здоровье.[276] В 1917—1918 годах многие из них станут жертвами распоясавшейся черни и потерявших человеческий облик матросов.

Самое время вспомнить историю вступления Турции в мировой конфликт. Здесь загадок очень много. Но чтобы их разгадать, нужно правильно понимать цели игроков. Главной целью Британии было столкнуть между собой Россию и Германию и, ослабив их, вызвать внутри государств революции, что вело в итоге к их уничтожению. Это важно понимать — не скорейшая победа над немцами нужна Лондону, а долгая война на истощение с последующей революцией и в Германии, и в России. Поскольку война должна быть продолжительной, то Германии необходимы союзники. С одной Австро-Венгрией долго не провоюешь. Поэтому Великобритания берет курс... на втягивание в войну Турции. Причем на стороне Германии. Выступление турок против Антанты решало еще несколько задач. Во-первых, Россия получала смысл участия в войне (англичане пообещают нам отдать после победы турецкие проливы), а во-вторых, после уничтожения России ничего никому отдавать не придется. И самые лакомые куски турецкой империи англичане заберут себе, отдав французам Ливан и Сирию. Но это будет позже, а пока следовало «помочь» туркам вступить в войну.

Дальнейшая логика действий британской дипломатии теперь для нас ясна: она всеми силами пытается спровоцировать Турцию поддержать Германию. Не надо удивляться кажущейся абсурдности поведения англичан, только нестандартные ходы и смелые решения могут позволить им выполнить сложнейшую задачу — провести мировую войну по своему сценарию. В определенный момент получается, что дипломатические усилия России и Великобритании оказываются направленными в противоположные стороны. Русская дипломатия прилагает усилия, чтобы привлечь турок на свою сторону или убедить их сохранить нейтралитет. Петербургу, вступившему в войну, которой он вовсе не хотел, на ее первом и сложном этапе совсем не нужен еще один противник. Поэтому, чтобы успокоить Стамбул, министр иностранных дел России Сазонов предлагает гарантировать Турции неприкосновенность и возвратить ей остров Лемнос. Английская дипломатия отвечает на это согласием гарантировать туркам неприкосновенность только на период войны. По поводу островов из Лондона следует категорический отказ. Англия почти в открытую провоцирует турок, явно «уступая» в сговорчивости немцам, готовым на любые условия турецкой державы.

Помимо дипломатических уловок в ход идут и оскорбительные, недружелюбные выпады в адрес Турции. Как главной судостроительной державе мира, Великобритании многие государства заказывали постройку новейших кораблей. За несколько лет до войны Бразилия заказала в Англии свой третий по счету линкор — дредноут, вооруженный 14 мощнейшими 305-миллиметровыми орудиями. Однако «страна кофе и карнавала» немного не рассчитала свои финансовые возможности и уже готова была отказаться от приобретения, когда на сцену выступила Турция. Она не только перекупила строящийся бразильский корабль, но и оплатила постройку еще одного корабля такого же класса. К лету 1914 года оба судна должны были быть переданы заказчикам. Вместе с тем английские фирмы под разными предлогами вдруг стали затягивать сдачу кораблей, а 28 (15) июля 1914 года (в день объявления Австро-Венгрией войны Сербии) Великобритания... реквизировала оба турецких дредноута, тут же включив их в состав своего флота под названием «Эйджинкорт» и «Эрин». Обратите внимание: мировой войны еще нет, Австрия объявила войну Сербии. Так почему же Англия забрала корабли у Турции?

Для турецкого правительства реквизиция кораблей была оскорблением, публичной пощечиной. Действия британцев вызвали в Стамбуле взрыв негодования, ведь часть средств на постройку судов была собрана по общественной подписке. Неожиданная брешь в размере двух сильнейших кораблей подрывала оборонную мощь турецкого флота. Виновными в этом были англичане, но ненависть Турции распространялась на всю Антанту, ближайшим географическим членом которой для турок была... Россия.

Немецкое военное командование решило срочно воспользоваться сложившейся ситуацией и тайно предложило турецкому правительству приобрести два новейших германских боевых корабля, находившихся с 1912 года в Средиземном море. Это были линейный крейсер «Гебен» и легкий крейсер «Бреслау». Как часто бывает в политике, смелая операция германского командования по привлечению Турции на свою сторону полностью совпадала с интересами англичан. Поэтому «Гебен» и «Бреслау» благополучно доплыли до Стамбула. История эта настолько интересна, что остановимся на ней подробнее.

Советский морской историк А. Шталь писал: «В истории флотов нет примера, чтобы один корабль сыграл роль, подобную той, какая выпала на долю “Гебена”».[277] С ним полностью соглашался Уинстон Черчилль: «Народам Среднего Востока “Гебен” принес больше крови, страданий и разрушений, чем любой другой корабль в мировой истории».[278]

«Гебен» и «Бреслау» находились в море в кульминационный момент начала мировой войны: Англия и Германия должны были стать врагами с минуты на минуту. Уничтожить оба германских корабля лучшему в мире британскому флоту не составляло труда. Немецкая эскадра, собственно говоря, состояла из этих двух судов. Английская же — из броненосных крейсеров «Дифенс», «Блэк Принс», «Уорриор» и «Дюк оф Эдинбург» и восьми эсминцев, вооруженных торпедами. У немцев было только одно преимущество — больший калибр и большая дальность орудий, но против эсминцев они были беззащитны. Торпедная атака и история Первой мировой могла пойти иным путем. Легкий английский крейсер «Глостер» обнаружил германцев и поддерживает с ними визуальный контакт, не вступая в бой. Английская эскадра шла по их пятам, но... упустила немецкие крейсеры. Объяснение случившемуся «чуду» может быть только одно: англичане сознательно пропустили немецкие корабли. 7 августа 1914 года британский командующий... не стал атаковать немцев, боясь их главного калибра, руководствуясь приказом избегать боя с превосходящими силами. 9 августа из Адмиралтейства пришел прямой приказ преследовать «Гебен», но, как вы догадались, было уже поздно. Когда британцы снова настигли немецкие корабли в Стамбуле, ситуация в корне изменилась. Правительство Турции объявило, что оно купило «Гебен» и «Бреслау» у Германии и отныне это не немецкие, а турецкие корабли: «Султан Явуз Селим» и «Мидилли». Команды на судах остались немецкие. Они просто поменяли германские бескозырки на турецкие фески.

Последствия британской «халатности» были серьезными. 29 (16) октября 1914 года немецкий адмирал Сушон, принявший должность главнокомандующего турецкого флота вывел эскадру в море якобы для учений. И сделал то, что от него страстно желали руководители германского государства и... английской разведки. «Гебен» открыл огонь по Севастополю, «Бреслау» — по Новороссийску, крейсер «Хамидие» — по Одессе. На следующее утро русский посол в Константинополе затребовал паспорта, и Турция вопреки желанию России оказалась нашим очередным противником и новым союзником Берлина. Следствием этого стало блокирование судоходных черноморских путей, по которым могло осуществляться снабжение России всеми необходимыми грузами. Да и основной поток русского экспорта шел через проливы. Накануне Первой мировой войны от 60 до 70 % нашего хлебного экспорта отправлялось через Босфор и Дарданеллы, а общий вывоз русских товаров именно таким путем составлял около 34 % всего товарооборота. Теперь у России были проблемы с продажей своих товаров и получением необходимых материалов. Недостаток обеспечения в первые годы войны и невозможность поставок через Черное море во многом объясняются той трагической «случайностью», когда два германских корабля «обманули» британский флот. Теперь оружие и амуниция могли попадать к нам только через Владивосток или Мурманск и Архангельск, что сильно удлиняло их путь на фронт, которому и без того требовалось огромное количество боеприпасов. Значит, их дефицит сохранялся и Россия не могла воевать во всю мощь.

Вот как один из немецких офицеров «Гебена» описал первый набег немецких (ставших турецкими) кораблей на Севастополь в мемуарах (любопытно, как он сам относится к укреплениям города и с каким уважением говорит о русской боевой мощи):

«Итак, наша цель — Севастополь. Мы знаем, что это значит. Это означает, что дело принимает серьезный оборот, возможно, крайне серьезный. Севастополь сильнейшая морская крепость России, к тому же одна из сильнейших в мире! Нечто угрожающее, таинственное излучает это имя, словно что-то непобедимое скрывается за ним. Сколько же собственно лет ни один вражеский корабль не показывался перед этими стенами из железа и стали? Раз это все же было — во время Крымской войны объединенные флоты англичан, французов, турков и сардинцев в первый раз стояли там, они пытались превратить эту крепость в развалины. Но Севастополь открыл свою огненную пасть и изверг из семисот орудий смерть и погибель. Семьсот орудий обрушили железный град на нападавших. Усилия всех флотов оказались тщетными. Это было в 1854 г. А теперь появляемся мы — "Гебен" — единственный корабль! Никто больше не отваживался в течение долгих лет на то, что собирались сделать мы. Отчаянное начинание! Мы идем сквозь ночь в ад Севастополя. Раскроется и поглотит ли нас адская пасть?

Медленно проходит ночь. Шесть часов утра. Но вдруг! Что это! Одна русская радиостанция неожиданно вызывает другую: «Срочно, срочно»! Та отвечает, и причем с большой громкостью, — это может быть только мощная радиостанция Севастополя. Мы, в радиорубке "Гебена", до крайности напряжены. Что могло произойти, что русские так усердно начинают радиопереговоры? Мы старательно слушаем, что передают далекие голоса. Теперь на связи снова первая радиостанция . Ага! — Это Одесса. Она сообщает открытым текстом, что два турецких миноносца только что обстреляли город и, кроме того, торпедировали канонерские лодки "Донец" и "Кубанец". "Донец" мог быть потоплен. Стоящие в одесском порту миноносцы открыли огонь, после чего враг отступил в открытое море.

Русские, безусловно, крайне удивлены, но мы ничуть не меньше. Сейчас 6 часов 40 минут. Оба миноносца должны были атаковать раньше. Я быстро перевел радиограмму — ее по переговорной трубе сразу же передали на ходовой мостик. Но сейчас как можно скорее на Севастополь! Русские теперь знают, что турецкий флот начал свои первые боевые действия. Нельзя больше терять время. Полным ходом "Гебен" приближается к Крымскому побережью... В это мгновение что-то вспыхивает в районе Севастопольской крепости! Слева начинается сильный огонь, который яростно разгорается и затем снова и снова, быстро вспыхивая, переносится слева направо. Секунду длится глубокая, зловещая тишина. — Затем орудийный гром глухо прокатывается сквозь утро. Господи! — Русские уже дали залп! Итак, мы уже давно обнаружены. Совершенно спокойно они могли нас наблюдать и наводить орудия. Но теперь уже загрохотало и у нас на борту. Толчок проходит по всему корпусу корабля — снаряды десяти тяжелых 28-см орудий с воем проносятся в воздухе и взрываются в районе береговых укреплений. Адский шум сотрясает воздух. На суше бушует смертоносный огонь, русские бешено отстреливаются. Разверзлись сотни огненных жерл — Севастополь подобен аду, который открыл свои пламенеющие пасти. Непрерывно там вспыхивает длинной очередью, выстрелы шумят, грохочут, свистят и шипят на нас — то слишком близко, то слишком далеко... Перед нами, за нами, вокруг нас снаряды падают в воду, метровые фонтаны рядами поднимаются из воды, вокруг, по взбаламученному железным градом морю, словно сделанные по волшебству, танцуют белесые колонны. Вздымающаяся, шипучая пена ухудшает видимость — временами ничего не видно — побережье на мгновение исчезает. Залп за залпом вырывается из стволов "Гебена". Грохот битвы набирает огромную силу».[279]

«Гебену» тогда повезло — русский флот не использовал своих возможностей для отражения удара и уничтожения агрессора. Но пиратствовать безнаказанно у немцев тоже не получилось. Символично: войти в Севастополь у «Гебена» получилось только после того, как наше государство пережило Февраль и Октябрь и погибало в огне гражданской войны. После оккупации немцами Крыма летом 1918 года он с 7 по 14 июня 1918 года после почти пятилетнего перерыва здесь прошел докование.[280]

Показательна и судьба английских флотоводцев, «упустивших» «Гебен» и «Бреслау». За свои действия при преследовании «Гебена» и «Бреслау» Эрнест Траубридж в ноябре 1914 года был отдан под трибунал, но оправдан. Трибунал принял во внимание полученный им приказ не вступать в бой с превосходящими силами противника. То, что немцы таких сил не имели, трибунал «не заметил». Впоследствии Траубридж командовал силами британского флота у Дарданелл. Адмирал Арчибальд Милн, осуществлявший общее руководство, был отозван и отстранен от командования. Несмотря на постоянные заявления, что против него выдвинуты обвинения и его вот-вот будут судить, он спокойно ушел в отставку по собственному желанию в 1919 году.

Но вернемся к нашему флоту. Главной целью русского Черноморского флота во время Первой мировой войны были установление господства на Черном море, а также прикрытие фланга Кавказской армии. Помимо этого он осуществлял переброску припасов и войск морем. Первоначально русское командование планировало операцию по захвату пролива Босфор. Однако тактика немецкого адмирала Сушона полностью изменила стратегические планы командования. Дело в том, что «Гебен», «Бреслау» и другие вышедшие в Черное море корабли противника наносили точечные удары по нашим городам и тут же уплывали, не дожидаясь подхода сил русского флота. Нужно было менять тактику, а для этого была необходима новая личность во главе флота.

Летом 1916 года на смену А. А. Эбергарду на должность командующего Черноморским флотом был назначен вице-адмирал А. В. Колчак, ставший в годы гражданской войны Верховным правителем России и одним из предводителей Белого движения. Следует отметить, что данная перестановка произошла не из-за каких-то ошибок Эбергарда. Напротив, он действовал уверенно и своей железной волей ковал путь к русской победе и превосходству на Черном море. Но энергии не хватало — ее и должен был внести достаточно молодой и популярный адмирал Колчак, который ко всему прочему считался специалистом в области минирования.

Колчак полностью оправдал возложенные на него надежды. Путем минирования турецких угольных месторождений в местечке Зунгулдак ему удалось приковать турецкий флот к стоянкам. Последующее минирование непосредственных подступов к турецкой столице окончательно отдало инициативу в руки русского флота. Кроме того, в строй были введены новейшие линкоры-дредноуты «Императрица Мария» и «Императрица Екатерина Великая». Объединенные в бригады с другими судами, они могли успешно соперничать с «Гебеном» и «Бреслау». Дредноут «Императрица Мария» и крейсер «Кагул» составляли первую группу, дредноут «Императрица Екатерина Великая» и крейсер «Память Меркурия» — вторую. Наконец, броненосцы «Евстафий», «Иоанн Златоуст» и «Пантелеймон» — третью. Теперь уже русская эскадра стала периодически обстреливать турецкий Босфор, получив полное превосходство на море. В помощь бригадам действовали миноносцы, расставляя минные заграждения, а также подводные силы и морская авиация, о которой стоит сказать отдельно.

Большую роль в боевых действиях флота сыграла гидроавиация. К началу 1914 года, когда была объявлена мобилизация, авиация Черноморского флота состояла из восьми самолетов, которые базировались в Севастополе. Подобные авиабазы строились в Тарханкуте, Овидиополе, Акмечете, Клеровке и Золокарах. К августу 1914 года было открыто около 30 авиабаз, что позволило использовать гидроавиацию практически на всем побережье Крыма — от Дуная до Батума. Под авиатранспорты переоборудовали пароходы «Император Александр I» и «Император Николай I», на которые вмещалось до восьми летательных аппаратов. Первое боевое применение авиатранспортов случилось в марте 1915 года, когда они в составе русской эскадры подошли к Босфору. Гидросамолеты прекрасно справлялись с задачами разведки укреплений, а также бомбардировки фортов и судов. К 1 апреля 1915 года черноморская авиация состояла уже из 18 самолетов. Регулярно проводились учения, боевая подготовка кадров для авиации шла впечатляющими темпами, и уже на 1 января 1916 года в составе авиации Черноморского флота числилось 30 офицеров, 371 нижний чин при 30 самолетах и упомянутых выше двух авиатранспортах.[281] Спустя год, в начале 1917-го, над Черным морем летало 110 русских боевых самолетов. Многие из них производились на двух аэропланных заводах — в Симферополе и Карасубазаре.

Но говоря о боевых действиях флотской авиации в Первой мировой войне, нельзя не отметить, что развитие и даже создание русской авиации связано именно с Крымом. Фактическим основателем Севастопольской летной офицерской школы стал великий князь Александр Михайлович, фигура весьма колоритная. Внук императора Николая I, дядя Николая II, он был женат на родной сестре императора Ксении Александровне. Его дочь вышла замуж за Феликса Юсупова — того самого, который убил Распутина. Но в историю России Александр Михайлович Романов вошел благодаря тому, что вовремя понял грядущую роль авиации и, пользуясь своим положением, сумел «продавить» верное решение. Он использовал для закупки самолетов остаток средств, которые русское общество собрало на восстановление флота, сильно пострадавшего в русско-японскую войну.

Сам великий князь так пишет об этом в своих интереснейших мемуарах:

«Будучи поклонником аппаратов тяжелее воздуха еще с того времени... я понял, что достижение Блерио давало нам не только новый способ передвижения, но и новое оружие в случае войны. Я решил немедленно приняться за это дело и попытаться применить аэропланы в русской военной авиации. У меня еще оставались два миллиона рублей, которые были в свое время собраны по всенародной подписке на постройку минных крейсеров после гибели нашего флота в русско-японскую войну. Я запросил редакции крупнейших русских газет, не будут ли жертвователи иметь что-либо против того, чтобы остающиеся деньги были бы израсходованы не на постройку минных крейсеров, а на покупку аэропланов? Через неделю я начал получать тысячи ответов, содержавших единодушное одобрение моему плану. Государь также одобрил его. Я поехал в Париж и заключил торговое соглашение с Блерио и Вуазеном. Они обязались дать нам аэропланы и инструкторов, я же должен был организовать аэродром, подыскать кадры учеников, оказывать им во всем содействие, а главное, конечно, снабжать их денежными средствами. После этого я решил вернуться в Россию. Гатчина, Петергоф, Царское Село и С. Петербург снова увидят меня в роли новатора.

Военный министр генерал Сухомлинов затрясся от смеха, когда я заговорил с ним об аэропланах.

— Я вас правильно понял, Ваше Высочество, — спросил он меня между двумя приступами смеха: — вы собираетесь применить эти игрушки Блерио в нашей армии? Угодно ли вам, чтобы наши офицеры бросили свои занятия и отправились летать чрез Ла-Манш, или же они должны забавляться этим здесь?

— Не беспокойтесь, ваше превосходительство. Я у вас прошу только дать мне несколько офицеров, которые поедут со мною в Париж, где их научат летать у Блерио и Вуазена. Что же касается дальнейшего, то хорошо смеется тот, кто смеется последним.[282]

Государь дал мне разрешение на командировку в Париж избранных мною офицеров. Великий Князь Николай Николаевич не видел в моей затее никакого смысла. Первая группа офицеров выехала в Париж, а я отправился в Севастополь для того, чтобы выбрать место для будущего аэродрома. Я работал с прежним увлечением, преодолевая препятствия, которые мне ставили военные власти, не боясь насмешек и идя к намеченной цели. К концу осени 1908 г. мой первый аэродром и ангары были готовы. Весною 1909 г. мои офицеры окончили школу Блерио. Ранним летом в Петербурге была установлена первая авиационная неделя. Многочисленная публика — свидетели первых русских полетов — была в восторге и кричала ура. Сухомлинов нашел это зрелище очень занимательным, но для армии не видел от него никакой пользы. Три месяца спустя, осенью 1909 года, я приобрел значительный участок земли к западу от Севастополя и заложил первую русскую авиационную школу, которая во время великой войны снабжала нашу армию летчиками и наблюдателями».[283]

Подходящее поле для летной школы было найдено в 12 верстах от Севастополя вблизи долины реки Кача около деревни Мамашай (Орловка). 21 ноября 1912 года в день второй годовщины со дня основания в Севастополе офицерской школы летчиков состоялась закладка постоянных зданий. С учетом особой роли основателя школы по высочайшему соизволению ей было присвоено наименование «Севастопольская его императорского высочества Великого князя Александра Михайловича военная авиационная школа».[284] К моменту начала Первой мировой войны Качинская летная школа под Севастополем работала уже на полную мощность. В 1914 году на ее аэродроме приземлился самолет, ведомый автором «мертвой петли» — П. Н. Нестеровым. Сегодня эта фигура высшего пилотажа носит его имя. В период с 1910 по 1917 год в школе было подготовлено 609 летчиков.[285]

Возможно, и благодаря этому в первой половине 1917 года русский флот всецело господствовал на Черном море. Босфор был заблокирован, а турецкое судоходство — полностью остановлено, побережье Турции блокировано нашими эсминцами. В это время в Санкт-Петербурге и началась Февральская революция. На Черном море все было спокойно — войска и флот планомерно готовились к десантной операции на Босфоре, которая была назначена на апрель 1917 года. Несколько дивизий отрабатывают высадку со специально подготовленных кораблей. Взятие русскими турецких проливов Босфор и Дарданеллы означало контроль России над стратегически важным выходом из Черного в Средиземное море. Помешать этому и запереть наш флот в Черном море являлось целью политики Британии на протяжении столетий. Допустить русских в мировой океан было для англичан невозможным. Вы никогда не задумывались, почему крушение нашей государственности произошло именно в Феврале 1917 года? На февраль как на крайний срок переворота указывала дата готовящейся русским генштабом Босфорской десантной операции: март—апрель 1917 года. Революция после этого мартовского наступления становилась неосуществимой, февраль был ее последний, крайний срок. После колоссальных побед революций не случается, произойдет патриотический подъем и царю простят все за выполнение вековой русской мечты. Такое развитие событий надо было предотвратить. Как это ни странно звучит, но именно улучшение, а не ухудшение военной ситуации привело к февральскому перевороту! Надо было спешить с развалом России — после войны такого шанса уже не представится. Еще немного — и не будет войны, а значит, и повода для самой революции. Сомневаетесь — вспомните, что было дальше. Как по заказу, падение монархии положило конец планам захвата Константинополя и проливов. Временное правительство много об этом говорило, но ничего не смогло предпринять из-за полной политизации армии и флота и нежелания солдат и матросов воевать. Десант откладывается, а потом русским становится и вовсе не до того. Они начинают яростно убивать друг друга. И это совпадение?

Адмирал Колчак со своей стороны делал все, чтобы не допустить упадка дисциплины и поддерживать на должном уровне боеспособность флота. На удивление, германо-турецкий флот не проявлял практически никакой активности. Однако революционная бацилла начинает проникать и на Черноморский флот. Хотя первым был разложен и потерял боеспособность флот Балтийский. Но и на Черном море на кораблях создаются революционные комитеты, а офицеров начинают притеснять. Выход на боевое задание теперь должен согласовываться «с товарищами из Комитета». В итоге, не имея возможности контролировать ситуацию и не желая быть безвластным статистом гибели дисциплины и флота, 19 июня 1917 года вице-адмирал Колчак уходит в отставку. На календаре — жаркое лето 1917 года...

Под воздействием растущей на флоте анархии блокада Босфора начала ослабевать. 8 ноября в Севастополе узнали об Октябрьской революции. К концу 1917 года боевые действия на Черном море фактически были прекращены. Россия на всех парах шла к гражданской междоусобице...

Глава 7

Крым в первой русской революции.

1905—1907 годы

У наших британских «партнеров» есть прекрасная поговорка: «Зачем самому лаять, если собака есть». Применительно к политике это означает использование других государств для своих целей. Натравить, заставить воевать вместо себя. Именно так и действует британская, а сегодня и американская дипломатия. Вложить большие деньги в пропаганду «древней истории укров», растить «независимых журналистов», проводить селекцию среди продажных политиков. И через два десятилетия можно активно строить Украину как «антиРоссию». Убедить часть народа, что он совсем другой народ, и вот уже говорящие по-русски «правосеки» готовы с Россией воевать и осуществлять геноцид русских. И у границ нашей страны появляется горячая точка. А учитывая размеры Украины — это уже не «точка», это пылающая часть Русского мира, крайний пункт которой в Брянской области отстоит от Москвы всего на 350 километров. И вся дестабилизация, вся война делается руками русских против русских, участие Запада — инструкции, деньги, наемники и еще раз деньги.

Самое страшное, что подобные действия наших «партнеров» вовсе не являются чем-то новым. К началу ХХ века огромные средства в виде кредитов англосаксы вложили в Японию. И в русских революционеров. Целью было подготовить Страну восходящего солнца к войне с Россией и заблокировать русским выход в Тихий океан, который Россия получала, продвигаясь на Дальнем Востоке в сторону Китая. Тогдашняя «пятая колонна» в России выступала под двумя знаменами: борьбы за самоопределение и борьбы против самодержавия как формы управления страной. Однако когда в ходе хаоса 1905 года царь фактически превратит самодержавную монархию в конституционную, «борцы за свободу» попытаются окончательно уничтожить страну. Именно страну — не монархию. Все их лозунги были лишь прикрытием главного — борьба шла за ослабление и уничтожение России как сверхдержавы. Заметить нестыковки в идеологии и симпатиях революционеров России в начале ХХ века несложно. Ненавидя «отсталую» Россию, революционеры любят Великобританию. При этом разговоры о конституционности монархии последней — не более чем выдумка. В Британии до сих пор нет никакой Конституции. И никогда ее не было. Но почему-то этот факт «борцов за свободу» как не волновал в 1905 году, так и не волнует до сих пор. Причина банальна — финансировали всевозможные разрушительные течения внутри Российской империи ее геополитические враги. И опять-таки ничего секретного в этом нет. Среди революционеров были интернационалисты (большевики, меньшевики, эсеры), были и националисты (еврейские, польские, армянские, азербайджанские, грузинские, украинские, прибалтийские). У кого-то проект оформления отдельного государства получился, но большинству пришлось спасаться бегством в гостеприимную Европу. Парадокс: те, кто вместе боролся с Россией, будучи революционерами, стали смертельными врагами, едва пришли к власти. Наиболее яркий пример — воссоздание польского государства, во главе которого встал Йозеф Пилсудский,[286] «пламенный» революционер, один из организаторов ПСП (Польской социалистической партии). Биография Пилсудского поистине наглядна и красноречива. Родился в Российской империи недалеко от города Вильно, то есть под Вильнюсом, и потому считал этот город совершенно польским, а вовсе не литовским. Отсюда и ситуация, о которой не любят говорить современные литовские политики. Вильнюс принадлежал Польше до 1939 года — до тех пор, пока детище Пилсудского, выращенное на английские деньги в 1918 году, не было разбито другим государством, выращенным на те же деньги, но попозже — гитлеровской Германией. Советский Союз вернул себе Западную Белоруссию и Западную Украину, но Вильнюс отдал... независимой тогда еще Литве. Случилось это осенью 1939 года, до вхождения Литвы в состав СССР в 1940 году. При выходе из СССР смелые литовские борцы за «независимость» отчего-то не вернули подарок Иосифа Виссарионовича Сталина. Может принципы помешали? Или память подкачала? Но вернемся к биографии Пилсудского. В марте 1887 года за причастность к заговору, направленному на убийство царя Александра III, он был арестован и приговорен к пяти годам ссылки в Сибири.[287] По возвращении из ссылки Пилсудский вступил в Польскую социалистическую партию, занял в ней видное место и стал редактором подпольной «Рабочей газеты». Но в 1900 году, живя по фальшивому паспорту, Пилсудский был обнаружен полицией и захвачен вместе с женой в тайной типографии. «Варшавские власти решили предать его военному суду по статье, угрожавшей каторжными работами, но Петербург отменил это решение, ограничив наказание ссылкой в Сибирь на поселение — в административном порядке».[288] Когда началась русско-японская война (19041905 годов), Пилсудский отправился в Японию, предлагая свои силы для организации восстания в Польше. Японцы добро на это не дали, зато предоставили ему 20 000 фунтов на организацию шпионажа в тылу русской армии. Далее в его послужном списке организация боевых отрядов, террористические акты и ограбления для добывания денег. Во время Первой мировой Пилсудский со своими боевиками, разумеется, на стороне врагов России — на территории Австро-Венгрии он формирует польские легионы. Они сражаются на Восточном фронте. Как только революция вслед за Россией заражает и Германию, Пилсудский немедленно объявляет о создании польского государства. В буквальном смысле на следующий день после капитуляции немцев — 11 ноября 1918 года. И Англия, и Франция немедленно его признают. И Пилсудский станет «Начальником страны» — именно так называлась его должность. А далее революционер Пилсудский будет яростно сражаться во время советско-польской войны с революционером Лениным. В 1922 году он вынужден отойти от власти, но через четыре года, в мае 1926-го, осуществит самый настоящий военный переворот. После трехдневных боев в польской столице Пилсудский вернется к власти и станет фактическим диктатором Польши. Его режим получит название «санация» в смысле оздоровления и очищения общества. Именно этот режим, но уже без Пилсудского, умершего в 1935 году, зато с насилием над оппонентами и концлагерем в Березе-Картузской, куда политических противников отправляли без судебных решений, будет уничтожен в сентябре 1939 года. Это о такой «демократической» Польше, построенной революционерами — ненавистниками России, нам предлагают скорбеть совестливые историки и «независимые» журналисты.[289]

Так вот в начале ХХ века основная ставка противников России делалась на военное столкновение с Японией, на фоне которого должны были вспыхнуть беспорядки внутри нашей страны. Это должно было ослабить Россию и подготовить ее поражение. В 1902 году между Англией и Японией был подписан договор о военном союзе, согласно которому первая приходила на помощь последней в случае, если в войне к противнику Японии на помощь приходила еще одна держава. Это означало, что Россия будет сражаться с Японией в одиночку, против Великобритании в то время выступать никто не решался. Но перед этим были десятилетия кредитов и военной помощи Японии со стороны Англии и США, японский флот был практически построен британцами и обучен вместе с новой японской армией. Свою экспансию Япония направила на Китай, который в то время был слабой и зависимой страной. По этой причине европейские державы «отрезали» себе по куску китайской территории, которую они взяли «в аренду». Япония двинулась по их стопам.

Втягивание России в войну и тогда, да и сегодня остается главным способом ее ослабления и сокрушения. Проблема с выполнением такого плана для наших «партнеров» начинается, если во главе страны стоит политик, прекрасно понимающий смертельный риск для России такого сценария и старающийся его переиграть. Сталин совершенно не хотел воевать и всеми силами старался дипломатическими маневрами и при минимальном применении силы (Халхин-Гол, Хасан) выходить из критических ситуаций. Взошедший после убийства отца «борцами за свободу» на престол государь Александр III точно так же не хотел воевать.[290] Он берет курс на мирное развитие страны. В течение 13 лет его царствования нашим противникам так и не удалось втянуть Россию в военные конфликты. Военные потери нашей армии в эти годы — полтора десятка человек. И то из-за попыток англичан натравить на нас афганские пограничные племена.

Российская империя развивается бурными темпами. В отличие от Туманного Альбиона двигателем развития становится не захват новых земель, а прирост населения и увеличение промышленного производства. Практически каждая семья в то время была многодетной — к началу XX века в стране жили 129 миллионов людей против 36 миллионов, живших в начале XIX века.[291] За один век мы значительно опередили англичан и французов по росту населения, потому как во главу угла ставились семейные ценности. Разумеется, такой стремительный рост населения повлиял на развитие не только промышленности, но также на развитие науки и искусства. Великий российский ученый Дмитрий Иванович Менделеев считал, что при сохранении темпов роста населения и развития страны численность жителей России к середине XX века составит 600 миллионов человек.

Александр III умирает «от воспаления почек» в 1894 году. После его смерти Россия продолжает активную политику на Дальнем Востоке, которая первоначально выражалась в строительстве Транссибирской магистрали, которое было начато при царе-миротворце.[292] Однако направление движения России несколько меняется — вместо развития своих территорий происходит экспансия в направлении Китая. Это движение России в Китай при параллельном «вхождении» туда Японии и станет почвой для будущей войны. В 18991900 годах русскими строится Китайская Восточная железная дорога — знаменитая КВЖД. Россия, чувствуя себя уверенно и понимая собственные интересы, вмешивается в японо-китайскую войну. Вернее, в подведение ее итогов. Николай II заставил победивших в войне японцев смягчить требования к Китаю, зафиксированные в Симоносекском мирном договоре.[293] После чего в 1898 году Россия просит Китай сдать в аренду Квантунский полуостров с городом Порт-Артур, о котором давно мечтала Япония. Таким образом, мы получили выход в Китайское море, но одновременно и врага в лице восходящей японской империи, забрав себе то, что хотели получить японцы. С точки зрения дипломатии — очень странная политика...

Война началась для России неожиданно. В ночь на 28 января (9 февраля) 1904 года без официального объявления войны японский флот нападает на русскую эскадру на внешнем рейде Порт-Артура. Дело не в том, что Япония напала вероломно, как до этого не поступали другие державы. В Петербурге вообще не ожидали войны, ведя длительные переговоры с Японией. Отчего-то и Николай II, и его окружение были уверены, что японцы не решатся на войну. Почему — одна из интересных исторических загадок. Одно можно сказать точно: желание царем «маленькой победоносной войны», о котором начали писать в советских учебниках истории, — зловредный миф. Россия к войне не готовилась и ее не желала. Отсюда и первые дни боевых действий. Вслед за атакой нашей эскадры в Порт-Артуре в корейском порту Чемульпо шесть японских крейсеров и восемь миноносцев атаковали ставших легендарными крейсер «Варяг» и канонерку «Кореец». На протяжении 50 минут экипажи этих кораблей героически сопротивлялись атакам врага. Но получивший тяжелые повреждения «Варяг» решением капитана был затоплен, а «Кореец» — взорван.

Война началась. Теперь задача англосаксов — обеспечить поражение России. Сторону Японии занимают и США, наравне с англичанами кредитующие эту войну для Страны восходящего солнца. Президент США Теодор Рузвельт мягко намекал всем, кто, возможно, желал помочь русским, заявляя: «Как только настоящая война разразилась, я уведомил Германию и Францию самым вежливым и скромным образом, что в случае какой-либо комбинации против Японии... я решительно приму сторону Японии и сделаю все возможное для того, чтобы ей помочь».[294] Неудивительно, что тогдашняя пресса писала о том, что без поддержки со стороны Англии и США Япония вряд ли ввязалась бы в эту войну.

Для победы в войне от Японии требовалось разгромить нашу армию и завоевать господство на море. На суше реальные боевые действия начались через месяц после начала действий на море. На тот момент наш флот практически вдвое превышал японский, но был разделен между Балтийским морем, Черным морем и Дальним Востоком. От того, как быстро русские корабли дойдут до Тихого океана, зависел исход всей войны. Балтийскую эскадру экстренно отправляют на Дальний Восток — ее отсутствие там накануне войны как раз и свидетельствует о неготовности России и ее нежелании боевых действий с Японией. Но война началась, и нужно усилить наш флот. Вопрос стоит так: успеют русские соединиться — есть шанс разбить японцев на море и выиграть всю войну. Задача англичан прямо противоположна — создать на пути вышедшей из Санкт-Петербурга эскадры адмирала Рожественского неожиданные трудности. Задержать ее любыми способами. Не будем перечислять все запреты и препоны, которые «вдруг» появились перед русскими моряками по всему миру, со стороны почти всех европейских держав. Англичане давили на всех. Дошло до того, что даже французы, с которыми у нас был официальный военный союз, и то «завиляли хвостом». «Союзное» французское правительство запрещает стоянку во французском Мадагаскаре и во вьетнамском порту Камрань, находящемся на тот момент во владении Франции. Как писал адмирал Рожественский: «Немцы изменили в самый решительный момент. Не хотят дальше идти с углем... а нам всякая задержка здесь гибельна, дает японцам возможность делать широкие приготовления».

Итог организованного Англией саботажа европейцев печален: дальневосточная русская эскадра была разбита в двух сражениях в Китайском море: 31 марта и 14 августа 1904 года. Эскадра адмирала Рожественского разбита при Цусиме 1415 мая 1905 года, добравшись до места, где ей суждено было погибнуть, лишь спустя семь (!) месяцев после выхода из Петербурга...

Одновременно с боевыми действиями японской армии и флота против России активизируются и невидимые армии хаоса и беспорядка. «Пятая колонна» внутри нашей страны начинает получать японские деньги «на революцию», на самом деле они являются английскими и американскими кредитами. Готовится внутренний взрыв, который должен помешать России победить Японию.



Поделиться книгой:

На главную
Назад