Помоги проекту - поделись книгой:
– Дадаш мне с самого начала рассказывал про вашу переписку. Так что я знаю, как тебя звали раньше. И хочу сказать, что ты выбрала очень хорошее имя!
«Мысли она читает, что ли? – недоумевала Мариам. – Раз отвечает на незаданные вопросы… Или видит меня насквозь?»
– Но ты устала с дороги! – спохватилась Фатима Казбековна. И это тоже соответствовало действительности. – Тебе надо отдохнуть. Дадаш тебя отведет!
Будущий жених переоделся в повседневную одежду – джинсы, клетчатую фланелевую рубашку с длинным рукавом и кожаную куртку. Они вышли за калитку.
Уже стемнело. Узкие пустынные улицы не освещались. С гор ощутимо тянуло холодом, совсем близко выл то ли волк, то ли какой-то другой зверь. Было жутковато. Эмиль-Дадаш провел ее на другой конец села в маленький саманный домик, который состоял из одной комнаты, площадью метров двенадцать, и кухни, которая была в два раза меньше. Посмотрев на хлипкую дверь с тонким крючком, Вика-Мариам подумала, что если одной придется здесь ночевать, то она умрет от страха.
Но Дадаш не собирался уходить. Он снял куртку, вынул из-за пояса и положил на стол большой черный пистолет, повалился на узкую кровать.
– Раз ты моя невеста, будем спать вместе! – сказал он почти приказным тоном.
Она была готова к такому обороту, хотя и боялась первого шага на этом пути. Но она сделала уже столько первых шагов… Так Эмиль-Дадаш стал первым мужчиной в ее жизни.
– Почему ты назвался Эмилем? – спросила она уже под утро.
– Так красивей, – объяснил он. – Да и маскироваться от кафиров[7] надо…
– От кого?!
– Когда ты ехала, у тебя документы проверяли?
– Да, несколько раз!
– Вот они и есть кафиры! Пришли на нашу землю, убивают наших соотечественников, а мы с братьями ведем против них священную войну…
Вдруг Дадаш резко сел на кровати, рывком за плечо развернул Мариам к себе, впился встревоженным взглядом:
– Кстати, ты стерла нашу переписку? Уничтожила мой адрес?
У Мариам сердце провалилось куда-то вниз. Забыла! Ссора с матерью все перебила, и она совсем для другой цели возилась с компьютером… Но ничего страшного: родители не знают даже, как включить комп…
– Конечно. Что ты так испугался?
Дадаш перевел дух и снова опустился на постель.
– На нас все время охотятся, надо соблюдать конспирацию.
– Поэтому у тебя пистолет?
– У нас так принято. К тому же мой старший брат – амир. За него объявлено вознаграждение…
– Кем? Этими… Кафирами?
– Ну, да. Они могут и меня схватить, а теперь и тебя. Потому что ты уже на нашей стороне. Так ведь?
– Конечно! – Мариам действительно искренне ненавидела этих кафиров, которые хотят разрушить ее счастливую жизнь. – А сколько у тебя братьев?
– Один – Исраил!
– Ты же сказал, что вы с братьями ведете войну… Значит, есть и другие братья?
Дадаш снисходительно улыбнулся:
– Воины-муджахеды все братья! И хотя не по крови, а по вере, это ничего не меняет. Так что у меня много братьев!
Первую неделю в Узергиле Вика-Мариам прожила, как в раю. Домик хоть и маленький, но свой. К тому же с милым, как говорится, рай и в шалаше… Правда, Дадаш строго-настрого запретил выходить ей из дому и ходить по улицам…
– У нас так не принято, – объяснил он. – Соседи вообще не должны тебя видеть до свадьбы. Когда стемнеет, можешь посидеть во дворе на воздухе. Да и после свадьбы у нас женщины не бродят без надзора, как овцы. И с посторонними мужчинами разговаривать нельзя… Ну, этому тебя Фатима научит…
Дни летели один за другим. Бурные жаркие ночи пролетали быстро, утром Дадаш уходил по одному ему известным делам, возвращался вечером, и снова обыденность растворялась в ярком и остром фейерверке неизвестных ранее ощущений… В принципе, Мариам устраивала ее новая жизнь. Здесь ее никто не обижал, не было обязательных неприятных дел, не было надоедливой и тягостной опеки родителей. Ей нравилось сидеть дома – можно спокойно изучать арабский язык, читать Коран, не нужно никуда спешить, не нужно даже думать… Стирать и готовить пищу ей тоже не приходилось – всё это делала Роза или Гулизар, которые приходили каждый день с Фатимой Казбековной. Они подолгу вели задушевные разговоры, пили крепкий и какой-то дурманящий чай, и Мариам поняла, в чем секрет молодости этой женщины: в высокой духовности. Да-да, все от того, что Фатима добрая и живет по Корану. Вот сейчас ей, новоиспеченной мусульманке, растолковывает суры Корана, отвечает на все вопросы. И Аллах, в награду за ее праведность, продлил ей молодость!
Фатима Казбековна была очень внимательна: узнав, что Мариам хотела побывать в Москве, но потерпела неудачу, она рассказала про этот огромный город, который, как муравейник, кишит приезжими со всего бывшего Союза, ворами, грабителями и убийцами, про метро – грохочущие подземные поезда, в которых разъезжают все эти неверные… Мама Дадаша заинтересованно расспрашивала – не скучает ли она по родителям и по своему городу, нравится ли ей в Узергиле, и готова ли она прожить здесь всю жизнь, рожать детей, вести хозяйство и во всем подчиняться мужчине…
Будущая свекровь действовала на Мариам успокаивающе, так же, как психолог Тамара, с ее виртуальными беседами. Мариам сказала ей об этом, Фатима улыбнулась:
– Я тоже психолог, у меня был даже свой кабинет, только уже давно не работаю…
Это тоже вызвало удивление у Мариам: когда же горская женщина, во всем подчиняющаяся мужчине и вырастившая двух сыновей, успела выучиться на психолога и даже практиковать некоторое время? Но удивление тут же исчезло, так всегда бывает, когда нет никакого желания сомневаться в человеке. И вообще, какие могут быть сомнения, когда попадаешь в сказку? После ухода Фатимы Казбековны она чувствовала себя расслабленной, умиротворенной и счастливой.
* * *
Дагестан. Горное село «Х»
В честь важного гостя Абу Хаджи приказал подать отварную баранью голову. Несмотря на кулинарную простоту, это особое блюдо, не просто еда, а знак уважения и приязни. Отварную голову подают только самым уважаемым людям: героям, аксакалам, почетным гостям, иностранцам… Так испокон веков водится за праздничным столом не только на Кавказе, но и у киргизов, узбеков, татар, казахов…
Многих такое угощение ставит в тупик – это блюдо надо уметь есть. Но оба сотрапезника, сидящие за большим столом в просторной комнате огромного дома из красного кирпича под коричневой, из металлочерепицы, крышей, это умели.
Оловянный отрезал и отправил в рот нежную нижнюю губу, оставив верхнюю сотрапезнику, а тот выковырял серебряной ложкой бараний глаз, положил гостю, потом выковырял второй и с аппетитом съел сам. Так же по-братски они разделили щеки, Абу Хаджи поровну разложил по тарелкам мозги…
Трапеза происходила в горном селе Балахани, в одной из резиденций амира Дагестана, поэтому он вел себя учтиво и предупредительно, как и положено хозяину. Разъедаемая голова барана паровала запахом специй, а лысая голова Абу Хаджи вспотела от обильной еды и усердной работы массивной нижней челюсти. В советские времена он окончил семь классов да курсы механизаторов и работал в совхозе трактористом. Тогда он не думал, что станет важным человеком, совершит хадж, приобретет уважение, почет, приобретет достаток, дома в разных местах, подчиненных, что за ним, за командующим Дагестанским фронтом, будет стоять вооруженная армия… Хотя не все признают эту его должность: у многих есть вооруженные отряды и каждый считает себя маршалом… Вот и сидящий напротив мальчишка думает, что он важнее, сильнее его и наверняка метит на его место…
Напротив сидел амир Камринского джамаата Руслан Джебраилов, по прозвищу «Оловянный». Ему было всего тридцать восемь лет, хаджа он совершить не успел и придающей солидности полноты не приобрел, так что ни по какой статье не мог сравниться с хозяином дома. Зато ни одно громкое убийство в республике не прошло без его участия. Абу Хаджи подозревал, что он берет на себя и чужие убийства – чтобы больше боялись. А раз боятся, то и уважают!
– Я не поздравил тебя, уважаемый Абу Хаджи, знаю, ты недавно отпраздновал юбилей, прожитые полвека делают тебя аксакалом, – произнес Оловянный, откидываясь на спинку резного кресла с наброшенным жилетом-«разгрузкой», карманы которого набиты автоматными магазинами. Он был в бело-красной клетчатой рубахе с закатанными рукавами, широких черных штанах, на широком поясе висел позолоченный АПС[8] в пластмассовой кобуре, справа под рукой, на полу, лежал АКМС.
Голос у него был тихий, и тому, кто его не знал, мог показаться неуверенным, хотя вся жизнь и поступки этого человека напрочь перечеркивали такие подозрения.
– Если бы я сидел за праздничным столом и поднял стакан коньяка за твое здоровье, я бы сказал древний и мудрый кавказский тост, – продолжил Оловянный.
Поджарый, жилистый, он не был похож на аварца – низкий лоб, перечеркнутый глубокими, не по возрасту, морщинами, мясистый нос без обычной кавказской горбинки, глубоко посаженные светлые глаза, рыжие волосы и такая же рыжая «шкиперская» борода…
– Если в семье рождается ребенок, то вместе с ним рождаются сто чертей. Когда ребенку исполняется год, то один черт исчезает, а его место занимает ангел. И так год за годом: число ангелов растет, а чертей становится все меньше и меньше. Если же человеку пятьдесят, это значит, что в нем осталось лишь пятьдесят чертей, зато появилось пятьдесят ангелов. Сегодня перед нами мужчина, состоящий наполовину из чертей, наполовину из ангелов. И с каждым годом ангельского будет становиться в нем все больше и больше. Предлагаю выпить за именинника, в котором темные и светлые силы поделились поровну!
Оловянный цокнул языком.
– Но ты не пригласил меня на свой праздник, к тому же я не пью, как и положено верному воину Аллаха! Да думаю, ни к тебе, ни ко мне этот тост никак не подходит – вряд ли в ком-нибудь из нас остались ангелы…
От этих слов Абу Хаджи бросило в жар. Со стороны мальчишки, да еще занимающего нижестоящее положение, это была неслыханная дерзость: упрекнуть его, что он не позвал молокососа в гости, и прозрачно намекнуть, что он ближе к шайтану, чем к Всевышнему! Не просто дерзость – наглый вызов! Значит, чувствует за собой силу… Еще бы: его дядя – Гарун Бек Джебраилов – мэр Махачкалы! И не просто мэр, он – «крестный отец» всего Дагестана, он запросто заходит к президенту Сулейманову, у него друзья везде – и в правительстве, и в прокуратуре, и в МВД… Ни одно мало-мальски важное назначение в республике без него не обходится, ни одно значимое событие не происходит без его благословения! Говорят, сам Сулейманов его побаивается и ничего не предпринимает, не посоветовавшись!
Когда молодой Осман Набиев, родной брат влиятельнейшего министра сельского хозяйства Абубакара Набиева и сам начальник следственного отдела СК,[9] сделал обыск в районной администрации, не спросив разрешения у Великого Гаруна, его убили! Застрелили прямо перед домом, как какого-нибудь рядового милиционера! И все знали, кто за этим стоит… У Гаруна Джебраилова широкие связи среди «лесных», говорят, он может выставить целую армию – 800, а то и 1000 бойцов!
Конечно, с ним трудно тягаться, даже командующему Дагестанским фронтом. Тем более что многие «лесные» не признают его в этом звании: у них каждый амир – и есть самый главный командующий! Ну, ничего, этот мальчишка бежит быстрей своей тени, а значит, обязательно упадет!
– Сейчас не время праздновать, Руслан, – стараясь, чтобы голос звучал ровно и солидно, сказал Абу Хаджи. – Я не звал гостей. Иначе ты был бы первым за моим столом…
– Я знаю, дорогой брат! – Оловянный улыбнулся, но улыбка эта скорей походила на волчий оскал. Да и сам он напоминал затравленного волка… По кавказским обычаям, входя в дружественный дом, гость оставляет оружие у порога, ибо оно ему не нужно: вековые законы гостеприимства защищают гораздо лучше, чем любое оружие. Но он пренебрегает обычаями…
Оловянный отодвинул тарелку.
– Давай перейдем к делам. Помнишь АГС,[10] который мы тогда оставили – денег не было? Аллах тут-там деньги дал, я решил его купить. Сейчас не нужен, но в Хасавюртовском районе много палаточных городков военных, думаю им отдать, а когда понадобится – можно будет забрать. Кудлатый говорил, что с Турции ему деньги отправили, он сам купит. Так купил он или нет? Я не хочу, чтобы налево ушел.
– Не слышал, Руслан. Пошлю человека, поинтересуюсь. Что так мало кушал? Ешь еще! – Абу Хаджи оторвал от объеденной бараньей головы нижнюю челюсть и принялся энергично обгладывать, пачкая толстые щеки жиром.
– Спасибо, мне хватит… А то не смогу по горам бегать, – вежливо отказался Ибрагим.
В проеме двери бесшумно появился помощник и телохранитель Абу Хаджи – высокий двадцатилетний парень, худой и жилистый, в камуфляже и с АПСом в открытой кобуре на поясе.
– Говори, Маомад. – Абу Хаджи вопросительно поднял глаза на вошедшего и перестал жевать.
– Наш человек в Гакко не встретил гостя. Гость не пришел. Человек прождал его двое суток вместо одних, но так и не дождался. На границе, в районе перехода, была стрельба, трех пограничников убили, вчера хоронили…
С минуту Абу Хаджи, не моргая, смотрел на помощника, несколько раз скосив глаза на Оловянного. При нем не хотелось говорить лишнее, но дело срочное.
– Подготовь сообщение для «Первого», – наконец произнес он.
«Первым» Абу Хаджи называл куратора «Дагестанского фронта» в Катаре. Он никогда его не видел и не знал, какое место в Организации тот занимает. Может, один из руководителей, а может, обычный клерк. Какая разница! Ему направляют отчеты, после них на счет в швейцарском банке поступают деньги. Это главное. А уж кто там за этим стоит…
Доклад Маомада никак не повлиял на аппетит хозяина. В том, что гость не пришел, вины Абу Хаджи и его людей нет. Похоже, это он убил пограничников. А те, скорее всего, убили его. Что ж, бывает. Самый важный посланец Организации не застрахован от гибели…
– Ты останешься у меня ночевать? – с любезной улыбкой спросил Абу Хаджи, хотя заранее знал ответ.
– Благодарю за гостеприимство, мой друг, но не смогу, – с деланым сожалением покачал головой Оловянный. – С утра у меня дела…
«Наверное, думает, что я прикажу зарезать его в моем собственном доме, глупец», – не переставая улыбаться, подумал Абу Хаджи. А вслух сказал:
– Пусть Аллах поспособствует тебе в этих делах, Руслан! – Он постарался изобразить в голосе максимальную искренность и теплоту.
Тот, изобразив максимальную благодарность, кивнул.
* * *
Москва. Расположение дивизиона «Меч Немезиды»
– Поздравляю с назначением, Евгений Семенович! – голос Карпенко в трубке звучал напористо и упруго, как, впрочем, и всегда. – Желаю побеждать без потерь!
– Спасибо, Виталий Сергеевич, – ответил Анисимов.
Хотя и новый командир российского дивизиона международной оперативно-боевой группы «Меч Немезиды», и пошедший на повышение его предшественник знали, что в реальной жизни так не бывает, оба говорили искренне и надеялись на лучшее.
– Заходите к нам, товарищ генерал, – пригласил Анисимов. – Ребята вас вспоминают…
– Скоро зайду! И не просто так, а по делу…
Это был довольно прозрачный намек: дивизиону предстоит серьезное задание, которое лично доведет куратор из Администрации Президента.
Положив трубку, Анисимов осмотрелся. Он еще не привык к новому кабинету: просторная комната с двумя высокими окнами, стол для совещаний, зашторенная карта мира на стене, глобус, старинный несгораемый шкаф с львиными мордами, закрывающими замочные скважины, затянутые мелкоячеистой стальной сеткой бронестекла в железных рамах, плюс генераторы «белого шума» в углах оконных проемов… Он ничего здесь не менял и менять не собирался. Как, впрочем, и в самом дивизионе…
Взглянув на часы, полковник встал, одернул тщательно выглаженный мундир и направился к двери. Несмотря на возраст, а ему уже исполнилось пятьдесят два, он сохранил крепкую подтянутую фигуру, стремительность движений и четкий шаг. Короткая стрижка маскировала седину, а тяжелое волевое лицо напоминало итальянского актера Лино Вентура. Выйдя из кабинета и преодолевая одну за другой двери с кодовыми замками, Анисимов спустился этажом ниже и вошел в класс минно-взрывной подготовки.
– Товарищи офицеры! – подал команду командир отделения Мальцев.
Десяток бойцов в камуфляжной форме без знаков различия вскочили и застыли по стойке «смирно».
– Товарищ полковник! С личным составом второго отделения проводятся практические занятия по изучению специального мобильного комплекса «Антитеррорист», согласно расписанию, – отчеканил Мальцев.
– Товарищи офицеры! – отдал общую команду полковник. И повернулся к седому профессору в круглых очках, специально приглашенному из радиотехнического института имени академика Минца. Тот был сугубо штатским и явно тушевался в такой аудитории. – Продолжайте занятия, товарищ преподаватель!
– Да мы, собственно… Изложение материала закончено. Хотя… Может, что-то неясно? – обратился профессор к слушателям.
– Разрешите? – поднял руку бывший десантник Назаров. Он любил во всем докапываться до мелочей и задавал вопросы чаще других. – А интересно, может ли фугас, установленный на действие по радиосигналу, сработать от разрядов тракторного двигателя? Трактор колесный, марку не помню. Вывозил чеченок на работу и с работы в поле. При его приближении помехи по телевизору шли, как от «Пелены». И вдруг этот трактор подорвался на фугасе. Погибли четыре женщины. Боевики, конечно, попытались списать на федералов. Только даже сами чеченцы им не поверили.
– Видите ли… Боевики, чеченки, федералы, взрывы – это все не моя стихия, – растерянно ответил профессор и принялся протирать очки. – Могу ответить так: разряды двигателя внутреннего сгорания обычно не способны воздействовать на приемник радиосигналов… Хотя из каждого правила есть исключения…
Анисимов усмехнулся и вышел из класса, жестом показав, чтобы команду не подавали. Профессор занимался космическими разработками и имел высокий допуск, но космос это одно, а «Меч Немезиды» – совсем другое. Он готов рассказывать про передачу, прием и глушение радиосигналов, но падает в обморок, когда оказывается, что этот сигнал подрывает фугас и уничтожает людей… Нет, надо приглашать специалистов из институтов силовых структур: они привычные…
Пройдя через двор, Анисимов подошел к началу штурмовой полосы. Триста метров, нашпигованные явными и скрытыми препятствиями, психическими ловушками, внезапно появляющимися мишенями… Таких полос нет ни в ВДВ, ни в морской пехоте, ни в спецназе ГРУ.
Полосу проходило третье отделение. Выходили по одному, дожидались сигнала, бросались вперед – в дым, огонь, подземные ходы и бассейны, через заборы и под колючую проволоку, под выстрелы резиновыми пулями из засад, под внезапные выбросы хлорпикрина[11]… Близко подходить Анисимов не стал, чтобы не отвлекать личный состав. Стоял в отдалении и смотрел, как фигурки в импортных комбезах, бронежилетах и бронешлемах ныряют в дым, выныривают из пламени, надевают маски газовой защиты, проходят сквозь облака газа, отвечают огнем по засадам, скрываются под землей и появляются из-под земли… И все укладываются в контрольное время!
Анисимов довольно улыбался. До назначения командиром он отвечал за боевую подготовку, и эту полосу тоже придумал он. Хотя, конечно, тренироваться полезнее в естественных условиях – в лесу, в горах, на море…
Полковник – человек старой закалки, и на службе в спецподразделениях МВД не уставал повторять: учиться нужно с тем оружием и оборудованием, которое имеется в наличии. Пусть устаревшее, неудобное, дешевое, – из него все равно можно выжимать максимум возможного. Потому что техническими методами можно снизить нагрузку бойцов лишь на шесть процентов, а значит, наиболее перспективной является интенсификация боевой подготовки. Например, овладение снайперской стрельбой позволяет уменьшить носимый боезапас. Приобретенные навыки выживания снижают вес необходимого запаса пищи и вспомогательных инструментов…
Но здесь, в «Мече», все по-другому: финансирование – грех жаловаться, вся амуниция импортная. Комбезы защищают от ножа, не горят, не пропускают воду, но обеспечивают воздухо– и теплообмен. Бронешлем и жилет держат пулю АКМа со ста метров, легкие газозащитные маски фильтруют даже боевые ОВ[12]… А новый, обошедшийся в два миллиона евро, тир позволяет максимально приблизить учения к боевой обстановке…
Третье отделение прохождение полосы препятствий закончило, и Анисимов двинулся дальше. Ему был нужен Шаура, а он в составе первого отделения занимается огневой подготовкой: тема № 6: «Внезапное боестолкновение с тремя противниками». Полковник подошел к зданию тира и стал ждать, рассматривая унылые бетонные стены и обдумывая, где взять деньги, чтобы их отделать – сразу будет другой вид…
* * *
Подполковник Шаура шел по лесу пружинистой походкой крадущегося тигра. Он был в легкой полевой форме с точками фотоэлементов, без пулезащитного жилета, вместо бронешлема – обычная маска из лыжной шапочки, которые используют бандиты и террористы. На поясе, слева от пупка – «Вектор» в открытой кобуре, на правом плече стволом вперед висит немецкий пистолет-пулемет «МР-5», хорошо зарекомендовавший себя в спецоперациях британской SAS, американской «Дельты», группы GIGN французской жандармерии. Это его штатное оружие, привычное и неоднократно проверенное в деле, ладонь привычно сжимает удобную пластиковую рукоятку.
Поделиться книгой: