Две головы лучше

По глазам Сережки я поняла, что он успокоился. Правда, он явно хотел спросить, как у Ларикова с душевным здоровьем, но я не спешила его расстраивать.

Пусть думает, что Андрей Петрович человек солидный, без моих приколов…

Потом, в сравнении с ним, я начну казаться Аристову воплощением здравомыслия!

* * *

Лариков в сердцах швырнул трубку.

Где эта Саша мотается?

Лиза смотрела на него – о нет! Внутрь его… Ее взор проникал в самую его душу, заставляя Ларикова сладко трепетать, открываясь навстречу этим восхитительным синим глазам!

– Ее нет, – вздохнул он. – Но это ничего! Сейчас мы поедем ко мне и позвоним оттуда.

Она усмехнулась.

– В принципе, можно обойтись и без нее, – проговорила она.

Лариков нахмурился. Честно говоря, он не мог обойтись без Саши. Поскольку, хотя и отмечал неоднократно некоторую неорганизованность и бестолковость, свойственные ее поэтической натуре, он отдавал себе отчет в том, что Сашкина интуиция развита куда сильнее, чем его.

– Не могу, – развел он руками. – У моей Сашки есть дар, который ничем не заменишь. Она умеет «выбирать скакуна». То есть угадывать, чем начинен человек. Определять его истинные качества!

– О, вы знаете Сэлинджера? – удивленно округлила свои прекрасные глаза несравненная Лиза.

– Опять же не я, – признался Лариков. – Опять она.

– Вы меня заинтриговали своей помощницей, – проговорила Лиза, слегка улыбаясь. – Переводит с французского Вийона, много читает да еще и неплохой психолог… Единственное, что может меня утешить, так как я начинаю меркнуть рядом с ее образом, – она, наверное, старше меня? Она взрослая?

– Нет, – замахал руками Лариков. – Она еще очень юная. Почти ребенок. Такой, знаете ли, замечательный рыжий ребенок с непоседливым характером…

– Еще минута, и я начну вас ревновать, – сказала Лиза, поднимаясь. – Пойдемте, поскольку у нас не так уж много времени. И надо же мне поскорее познакомиться с вашей рыжеволосой красавицей!

Лариков испугался, что обидел ее, так как дифирамбы в Сашкин адрес могли оказаться чересчур возвышенными и страстными, хотя ревность Лизы его приободрила.

Но, когда Лиза обернулась, он поймал в ее глазах насмешливые искорки и успокоился.

Они вышли из дома и отправились вдоль по проспекту, мимо ярмарочных лотков и ярких реклам.

– Никогда не думала, что мой характер «степной волчицы» позволит мне работать с другим сыщиком, – призналась Лиза. – Вот уж действительно – никто ничего не может знать наперед! Надеюсь, наш тандем не окажется бестолковым?

«Трио», хотелось поправить Ларикову, но он промолчал.

Она ведь еще не знакома с Сашкой! А познакомившись, они придут друг от друга в восторг и подружатся!

Правда, внутренний голос осторожненько намекнул, что Лариков отличается некоторой наивностью, думая, что хорошо знает женщин, но Лариков отмахнулся от этого здравого рассуждения.

* * *

Наверное, происшествие все-таки повлияло на мой рассудок, потому что я долго трезвонила в дверь, пока до меня не дошло, что наш офис пуст.

– Где его носит, – пробормотала я, открывая дверь ключом. – И так каждый раз… Когда он мне нужен, он так и норовит куда-то улизнуть!

Я сняла ботинки и кивнула Аристову:

– Проходи, сейчас сварю кофе… Если, конечно, он оставил нам с тобой хоть горстку.

– Кто? – спросил недоумевающий Аристов.

– Мой босс, – буркнула я.

– Мы к нему домой пришли? – спросил он, оглядывая комнату. Его взгляд задержался на разобранной кровати, которую я тут же застелила, проклиная моего неразумного босса за этакое разгильдяйство.

– Нет, мы пришли в офис, – ответила я, заталкивая подушки в шкаф.

Теперь взгляду Аристова предстал вполне цивилизованный диван.

– Присаживайся, – кивнула я ему.

Он сел на краешек, продолжая смотреть на меня как на сумасшедшую.

Ну конечно! Человеку в здравом рассудке не придет в голову называть это заброшенное бунгало офисом! Только моя пылкая фантазия способна придать лариковской квартире такой серьезный имидж.

– Надеюсь, в мое отсутствие он не водил сюда порочных женщин, – грустно сказала я.

Пройдя на кухню, я так разозлилась, что предпочла бы свалиться замертво сразу, а не после того, как перемою гору посуды, наваленную в мойку.

Ну да, вспомнила я, пуская воду. Мой босс отправился на слежку и решил, что никто сюда не забредет, пока он отсутствует. Разве что я.

Кстати, о слежке…

Как-то не бросился мне возле «объекта» его призрачный силуэт… Или он сумел добиться таких ошеломительных успехов в деле конспирации, что научился косить под придорожный кустик?

А если его там не было, тогда где его черти носят?

Какой все-таки легкомысленный тип, покачала я головой укоризненно. Без моего присмотра так и тянет его в тенеты греха! Наверняка отправился купаться в нудистскую баню с красотками топлесс!

Представив длинного, как африканский жираф, Ларикова купающимся с фривольными красотками, я не смогла сдержаться и огласила квартиру новым шквалом истерического хохота.

Бедняга Аристов немедленно возник на пороге, глядя на меня уже окончательно перепуганными глазами.

– Саша, ты в порядке? – спросил он, на всякий случай держась от меня подальше.

– Да, я в абсолютном порядке, – кивнула я. «Это ты явно не в себе», – хотела добавить я, но удержалась: нельзя же требовать от человека, впервые увидевшего убийство, чтобы он сохранял здравый рассудок и твердую память. Это же не я, чей путь господь решил усеять подобными происшествиями, чтобы окрепла моя юная и целомудренная душа!

Он сидел, нахохлившись, и не собирался брать себя в руки.

Я вздохнула.

Да, Саша, сказала я себе. Еще неизвестно, с кем проще общаться – с большим оригиналом Барышниковым, только что превратившимся почти на наших глазах в труп, или с этим юношей, который доселе производил впечатление нормального человека, готового к житейским трудностям!

Кстати, о Барышникове…

Кто же все-таки к нему пришел? Почему Барышников предпочел спуститься вниз, не желая знакомить нас со своим гостем? И в то же время он явно знал этого человека и не ожидал от него этакого подвоха!

Да еще и пропавшая Марина…

Ох, треснет моя голова от плохих мыслей и предчувствий, и только мать и Пенс будут сожалеть о моей горькой участи!

– Позвони Марине, – попросила я, пододвигая Аристову телефон. – Может быть, она давно дома, смотрит «Спасателей Малибу» и даже не подозревает, что по ее милости мы тут переживаем бурные потрясения, опасные для психики.

– Она не смотрит телевизор, – пробурчал Аристов, которому почему-то намеки на психику не нравились.

– Ну, не смотрит, – согласилась я. – Тогда она уютненько устроилась перед роялем и тихонечко наигрывает Первый концерт Чайковского… Позвони, тебе же нетрудно набрать ее номер?

Он понял, что я от него не отвяжусь. И набрал номер.

Длинные гудки были слышны аж в моем уголке. То есть в другом конце комнаты. Потом в трубке затрещало, и Аристов сказал:

– Алло… Будьте добры, пригласите Марину… Нет? А когда… Простите.

Он положил трубку.

– Ее нет, – мрачно проговорил он. – Когда она будет, они не знают. Спрашивали, кто звонит, я не сказал.

– Почему? – удивилась я.

– Чтобы они не прибавили к моим опасениям еще и свои, – признался этот эгоист.

Я возмутилась:

– Черт бы тебя побрал, Аристов! А почему бы тебе не подумать о том, что им что-то известно и они бы тебе это сказали? Или что ты прибавил им еще этих твоих дурацких «опасений»?! Воля твоя, но ты полный идиот! Дай мне номер, я сама позвоню!

Он замотал головой:

– Не дам… Не хочу об этом думать, мне и так страшно!

– Дай номер! – грозно сказала я.

Он ничего не ответил. По тесно сжатым губам я поняла, что он собирается стоять насмерть.

– Ну хорошо, – протянула я. – Хотя ты ведешь себя крайне подозрительно. Может быть, именно ты украл Марину?

Он продолжал молчать.

– Предположим, она влюбилась в Барышникова… Ты сходил с ума от ревности и убил ее, а теперь боишься, что правда выйдет наружу.

– Не мели чепуху! – взорвался он.

– Тогда почему бы тебе не дать мне их телефон? – невинно улыбнулась я.

– Потому, – доступно объяснил он.

– Тогда не мешай мне молоть чепуху, – сказала я. – Итак, ты ее убил, разрезал на мелкие кусочки и собрался спустить в унитаз, как…

– Да возьми этот свой телефон! – истерически крикнул он. – Сил нет слушать твои страсти-мордасти!

– Спасибо, – улыбнулась я, принимая от него, как божественный дар, записную книжку, открытую на нужной странице.

«Овсянникова Марина».

Я набрала номер, и тут же трубку подняли, будто ожидали моего звонка.

Приятный мужской баритон сказал дежурное «алло».

– Добрый день, – сказала я. – Марину, пожалуйста.

На другом конце провода воцарилось молчание. Потом баритон осторожно спросил:

– А кто ее спрашивает?

– Это Катя. Мы учимся на параллельных курсах. Понимаете, Марина должна была отдать мне ноты и сегодня не пришла… Она заболела? Позовите ее, будьте добры!

– Марины нет дома, – сказал баритон.

– А когда она будет? Ноты мне очень нужны…

– Я не знаю, когда она будет, – сказал баритон. – Дело в том, что Марина… не сообщила нам, куда она собирается и когда вернется.

– Как? Она ведь никуда не собиралась! Она уехала? Может быть, она оставила вам мои ноты? Тогда я зайду к вам.

– Понимаете, Катя, я и сам ничего не могу понять. Марина вчера прибежала, собрала вещи и сказала, что ей надо исчезнуть. Никаких нот она не оставляла. Если хотите, приезжайте – может быть, сами их найдете. А я вам ничем помочь не могу. Надеюсь, она появится к вечеру…

Странно, но мне показалось, что он не очень волнуется.

Или у Марины было в порядке вещей вот так внезапно исчезать?

Одно я поняла, а поняв, с некоторым облегчением вздохнула – Марина исчезла сама.

Так сказать, почти по доброй воле.

А значит, она была жива!

Я положила трубку на рычаг и посмотрела на беднягу Аристова.

– Ну, вот видишь, – сказала я ему ободряюще. – Она исчезла сама. Так что можешь перестать ломать в отчаянии руки…

– Сама?