Помоги проекту - поделись книгой:
– Хорошо, Лауниц, давай про «пух». Он действует не по правилам, которые придумали храбрые первопроходцы Зоны. Пожалуй, они зря заплатили своими жизнями. «Пух» прекрасно взаимодействует с гравиконцентратом, пожалуйста, у меня детектор на него сработал. Как бы катается на нем.
Вызывать Веру по радиоканалу – бесполезняк, шипение-икание-гудение на всех частотах. Там, где гнездится гравиконцентрат, даже самые высокочастотные радиоволны застревают в конусе диаметром десять метров и высотой двадцать. Может, выстрелить в воздух? Звуковые волны не такие капризные. Нет, не стоит. Услышит, испугается, рванет напролом. Лауниц представил сейчас ее застывший глаз и струйку крови, текущую изо рта, и стало почти физически больно. Но почему он так беспокоится о ней? Неужели эта забота входит в меню психопрограммы, которую закачал ему в голову Альтравита, будь он неладен?
– Остановись, черт тебя дери, Вера, остановись! – не удержался Лауниц.
– Блин, ты такой же чокнутый, как и Загряжский. Останови ее пулей. Если у тебя не будет на руках «смерть-лампы», то Берковски оставит тебя в Зоне и, скорее всего, в виде трупа. Ты, может быть, не в курсе, как Берковски поступил с Загряжским. Лишь за то, что тот слишком много знал об этой зеленой дрисне и не хотел с ходу отдать «лампу». Вовсе не пропал «царь», грохнули его ребята из «Монлабс». Хочешь по стопам Загряжского в рай для дураков попасть? Там на тебе будут воду возить целую вечность. Стреляй же!
Режущий голос Возняка ударил по нервам и Лауниц не выдержал. Вначале, поскользнувшись, поехал по склону карьера, слыша позади издевательский смех «напарника». Затем Лауница словно закачало волной и какой-то поток, напоминавший прибой, сорвал его с тверди. Все бешено замелькало вокруг, не зафиксировать ни одной детали, длинная волна понесла его под фиолетовым, будто инопланетным солнцем.
Его растянуло, как струю воды, и ударно воткнуло в песок. Неподалеку от Веры, как он понял, когда взгляд сфокусировался.
Лауниц с трудом прохрипел сквозь гадость, набившуюся во рту.
– Нельзя к трапу, – и отключился.
Очнулся, когда Вера смывала грязь и кровь ему с лица мочалкой-грязеедкой.
Он был там, куда упал, сверзившись со склона. Всего лишь.
– Как ты? – спросила она.
– Я был почти на той стороне и теперь снова здесь.
– Нет, не был. Но я вернулась, когда заметила твой кувырок.
– И что это было?
– Кислородное голодание, – она, коснувшись боди-коннектора на его виске, перебросила ему данные со своего медицинского сканера.
Кислородное голодание. Изменение газового состава атмосферы, характерное для места действия гравиконцентрата. Тоннельный синдром сознания, обычный для кислородного голодания. Впервые обнаружен у людей, находившихся в коме.
– А Возняк? Где Школяр?
– Я его не видела. Ну, не видела я, честно. Если был, то не стало… Думаю, что ошибалась с ним – это не настоящий Возняк. Мусорщик совершенствуется прямо на глазах. Он научился выходить из времени-в-пространстве, принимая какой захочет облик, погибшие люди для него просто маска. Никаких зеленых коконов, щелей вместо рта, торчащих ниток и прочих ужасов. Все цивильно. Только не спрашивай зачем.
– Сам знаю. Затем, что ему понадобилось выбраться из Зоны.
– Такой ответ и пятиклассник даст, а вот почему именно сейчас?
К концу дня они добрались туда, где им должны были открыть «коридор». Достаточно было передать пароль для патруля «Вау», затем выйти на кибероболочку периметра по радиоканалу и передать два кода; первый опустит один лепесток стены, второй отключит датчики. Колючку они должны были разрезать сами – титановыми ножницами.
За колючкой шла дорога. Там их ждали. Три «сычуанских» «хаммера» H5 c 12,7-мм электроприводными пулеметами Rheinmetall и 40-мм автоматическими гранатометами. В отличие от полицейских и гражданских вариантов у этих машин вообще не имелось стекол. Еще там было десятка два вооруженных людей в силовых брониках.
Среди них и Берковски.
– О, да нас встречает целая делегация, – окликнул Лауниц. – Король британский, альфонс путанский и барон цыганский. Здравствуйте, Зигмунт, мы справились.
– Мы справились. Лауниц – на месте. Вера – в машину. Вы, Лауниц, возвращайтесь обратно, – рявкнул Берковски в громкоговоритель. – В противном случае вы будете застрелены как при попытке нелегального пересечения охраняемого периметра.
Для наглядности ближайший к Лауницу ваушник передернул затвор винтовки, а стрелок бронемашины навел ствол крупнокалиберного пулемета – прямо в лоб. Вера пошла к «хаммеру», даже не оглядываясь на своего недавнего спутника.
Лауниц почувствовал, что у него подкатывает комок к горлу. Как же он мог довериться этой суке, которая делает деньги на несчастьях других?
– Что за фокусы, господин Берковски? Все ваши контракты превращаются в туалетную бумагу, едва они вам перестают быть нужными? Как и те договора, которые заключили большие белые отцы с индейцами?
– Я бы мог вам ничего не рассказывать, господин Лауниц, но, поскольку вы справились со своим заданием, желаю вас просветить. Только положите оружие на землю, боюсь, вы можете занервничать, и мои люди вас тогда просто пристрелят.
Лауниц положил на асфальт, продырявленный черной колючей травой, винтовку, пистолет и шашку.
– Ну, валяй, иуда. Извини за комплимент.
– Сергей Загряжский по заказу Института внеземных культур нашел «смерть-лампу». Однако нам удалось получить информацию, что он договорился передать ее агентам русской разведки, причем еще на территории Зоны. Сотрудники МИВК вместе с представителями полиции и АНБ вышли на перехват, но при попытке ареста Загряжский начал перестрелку и погиб от пуль агентов АНБ. «Лампы» при нем не было…
– А русские-то при нем были?
– Мы вначале подозревали, что он уже передал ее русским разведчикам, но информация систем наблюдения показала, что те не успели появиться в Зоне.
– И какое отношение это имеет ко мне?
– Прямое. Мы имплантировали вам мемограмму Загряжского, которую сняли, когда он лежал в больнице после драки. Фактически загрузили вам искусственную личность. Она прижилась. Вы оказались подходящей кандидатурой, но, извините, доверять вам мы больше не можем. Скорее всего, вы будете исполнять установки, заложенные в Загряжского русской разведкой.
Лауниц понял, что сейчас самое главное – не сходить с ума, а хотя бы имитировать логичный разговор.
– Мне что-то втюхали и теперь не могут доверять. А Вере вы можете доверять? Это ж она меня выбрала.
– Вера была не только женой Сергея Загряжского, но и давно сотрудничает с нами.
– Какой-то порнофильм. «Монлабс» охотится на ее мужа, а она сотрудничает. Или, может, она и вышла за него замуж, потому что с вами сотрудничала. Ту самую драчку, где Загряжскому по голове дали, надо полагать, тоже организовала она. Не хотел бы я такой женушки… А, кстати, мои деньги, чуть не забыл, что с ними?
Берковски немного помедлил с ответом.
– Не волнуйтесь, мы заплатим за вас ваши необъятные долги. Извините, но наша беседа завершена, – стрелок бронемашины, поиграв стволом пулемета, навел его снова на лоб Лауница. – Прощайте, ничего личного. Хотя если честно, немного личного есть. Вы мне не нравитесь, ваш единственный фильм – говно и другого, по счастью, уже не будет… А сейчас вы, не поднимая своего оружия, дуете обратно к той дыре в колючке.
– Да насрать на тебя, Берковски, но та гнида, которая живет во дворце над городом и плещет свои яйца в золотой ванне, кончит плохо. За что борется, на то и напорется.
Глава 3
Сердце Зоны
Эти люди находились в сумрачном помещении, в котором легко было опознать судовой трюм. Стальные переборки были покрыты звукоизолирующей твердой пеной и оживлены люминесцентными граффити: «Где мы – там победа», «Берегись, международный слизняк», «Туалетная бумага – один рулон за уничтоженного врага». Однако этот трюм не был пристанищем гидросквоттеров. Здесь висели гроздья прозрачных стереоэкранов. Сотни микропроекторов, похожих на светлячков, создавали десятки голографических изображений разных точек пространства под разными ракурсами. Объемный экран типа «фотонный кристалл» показывал состояние атмосферы и ближнего космоса над затерянным в океане судном – искрились точки, показывающие искусственные спутники Земли. Спутники, наверное, тоже вели наблюдение, но видели внизу только большой автономный траулер морозильного типа.
На головах некоторых присутствующих были закреплены троды человеко-машинных интерфейсов. Скин-коннекторы на висках подсвечивались призрачным сиянием голограмм, придавая коже мраморный рисунок.
В этот как бы трюм как бы рыболовецкого судна, дрейфующего в океане в трехстах милях от побережья той страны, где располагался Хармонт, сходилось множество сигналов от спутниковых группировок, стратосферных дронов, загоризонтных РЛС берегового и морского базирования и даже гидроакустических буев.
– Они, что, не видят? Эта штука уже встала на дыбы, как кобра перед броском. Глянуть только на рисунок магнитогидродинамических волн – настоящий горб.
Говорил человек с большими звездами на погонах, морозным взглядом и крепкими мозолистыми руками – видно было, что изведал и Крым, и рым, и медные трубы.
– Товарищ генерал, они не видят, потому что не хотят видеть, – отозвался командир подразделения, которое на обычных кораблях называется БЧ-7. – Похоже, кто-то в «Монлабс» решил посмотреть, как эта штука схарчит весь город и что из того получится. Думают, наверное, что на выходе будет копируемый продукт, который хватай, защищай патентом и греби деньги лопатой.
– В принципе, это на них похоже, торгашеский подход вместо культурного. Но боюсь, что гнили в «Монлабс» больше, чем нам кажется. Не исключено и намеренное скармливание города той самой «штуке». А вслед за Хармонтом могут и весь мир скормить. Вдруг, Муромцев, мы и сами недооцениваем степень ее агрессивности?
К разговору подключился «ботаник» или «научник». Свитерок, шарфик, узкие плечики, всклокоченные волосы – нет, ничего этого не было. Нормальный на вид офицер, высокий, подтянутый.
– Товарищ генерал, я не биолог, но наш эксперт в центре связывает ее появление с мутацией дрожжеподобных. Только этот грибок питается не органическими, а хрональными остатками. Хрональные потери у окружающего пространства по основным градиентам – около тридцати килооргов. Кривая потребления хронала растет по экспоненте.
– Ну вот и я про тоже. Только сказку про случайные мутации оставь дедушке Дарвину. Как вам вариант, что Посетители сами провели направленную мутацию какого-то гриба, чтобы он почистил Зону и затер следы их пребывания? Грибы же сапрофиты.
– Товарищ генерал, я в грибах не слишком разбираюсь, потому что в них соображают те, кто ходит в лес расслабиться и поддать. Но вижу, что пока на границе Зоны темпоральный барьер составляет всего одну миллисекунду. Для красоты слога можно сказать, что она уверенно приближается к нашему миру. А векториальный анализ показывает, что ее базовый хронопоток все менее отличается по направлению от нашего. Боюсь, что по умыслу Посетителей или по глупости парней из «Монлабс» Зона может как бы выйти из себя. И последствия будут малоприятные, учитывая, какой бедлам царит в Хармонте. Так что затирать следы пребывания тот самый зверь будет не только в Зоне. Если тут не к столу были упомянуты грибы, то стоит сказать, что эти достойные существа обладают внешним пищеварением и перед обедом размягчают окружающую среду своими ферментами.
– Я теперь точно не хочу попасть к ним на обед. Капитан Липский, какие шансы восстановить связь с нашим агентом?
Отозвался тот, что был в тродах человеко-машинного интерфейса.
– Товарищ генерал, звук убавьте, а то я словно рядом с громкоговорителем на вокзале… В ближайшее время почти никаких. Агент полностью заблокирован. Я остаюсь пассивным наблюдателем.
– Если честно, устал уже и от пассивности, и от селедки, и от этого «штиля». Я же все-таки сухопутная крыса.
– Товарищ генерал, разрешите обратиться, – сказал один из операторов, тот, что располагался у переборки с серверной распределительной панелью; нейрокабель входил в разъем боди-коннектора в районе его третьего шейного позвонка.
– Давай, сержант.
– Виртуальный эксперт пропесочил максимальный массив данных и, кажется, нашел Юрия Заварзина в одном загадочном рефрижераторном контейнере на грузовой станции. Внутриклеточную воду ему заместили антифризом на пропиленгликолевой основе, связали наиболее неустойчивые белки протеиновым комплексом hsp70-82, заморозили; значит, его вывоз готовился спецами «Монлабс». Только их умельцы могут сделать такое.
– Где нашли?
– На румыно-российской границе.
– Срочно связывайся с подразделением «Вест», чтобы высылали группу перехвата. Вот этот человек подарит нам возможность грохнуть любой гриб.
«Дополненная реальность», предоставленная «Монлабс», отрубилась с прощальными словами «услуга отключена, срочно пополните счет». Выдернув из-под кожи иголочку радиоконнектора – на фига козе баян, а ему маяк – Лауниц заторопился туда, где видел в бинокль «зеркалку». Это, в общем, вода – на сталкерских сайтах пишут, что пить ее вполне можно. Но вода полимерная, где неограниченное множество молекул сцеплено водородными связями и сшито квазичастицами-экситонами; вода с кардинально повышенной вязкостью и памятью формы. На стене может висеть серебристо-зеркалящим жгутом, а в животе еще какое-то время ползать туда-сюда.
Не успел дойти: внезапно наступила великая ясность, воздух словно зазвенел, а на небосвод будто кто-то лихо плеснул розовой краской. Лауниц увидел ударный дрон типа «летящее крыло», вынырнувший из-под низкого, едва ли не падающего на землю облака, и сразу же факел ракеты, нырнувший вниз по спирали. Понял, что по его душу. То ли Берковски окончательно решил рассчитаться с благодетелем, доставившим ему «смерть-лампу», то ли просто прилетели натовцы и отрабатывают уничтожение бразильско-кубинских «врагов свободы», покусившихся на дары, оставленные инопланетянами для «мировой демократии». Под этим соусом натовские птички немало диких сталкеров спалили – на радость «Монлабс».
Лауниц успел нырнуть под остов грузовика и вспомнил: когда самолеты Люфтваффе пикировали на грузовички, что привозили хлеб и эвакуировали детей по зимней Дороге Жизни, была единственная возможность спастись – укрыться под капотом. А потом подумал, что такое воспоминание и в самом деле могло прийти только от Загряжского, потомственного питерца.
В последний момент Лауниц откатился в дренажную канаву, затем был разрыв, ударная волна задела его, пройдя по внутренностям, короткий ураган щебня пробарабанил по куртке. Вот сволочи летучие, российской ЗУ С-1000 на них нет. Он почувствовал, как что-то течет по штанине. Лауниц не сразу понял, что это кровь, поэтому смог прибавить скорости, хотя и стал сильно хромать. Вдоль двух длинных пакгаузов с обвалившимися крышами он доковылял туда, где раньше стоял мост. Тут едва не напоролся на «тёрку» – хорошо, что «Монлабс» не смогла дистанционно отключить ему детекторы гравитационных возмущений. «Тёрка» успела наделать немало трухи из того, что пыталось переехать мост, когда он еще существовал. Судя по валяющимся на грунте водительским талисманам, которые «тёрка», видно, не переваривала, натерла она штук двадцать легковых и грузовых тачек. Не считая автобусов, водители которых талисманами не пользуются…
На сайтах, все еще мусолящих тему Зоны (а они поголовно проходят по категории «НЛО, эзотерика, маленькие зеленые человечки», столь любимой пенсионерками), тот кластер, что за экс-мостом, назывался Кухней. Считалось, что такое название сектору дал ныне покойный сталкер, известный как Старый Рэд. Кухня занимала то место, где раньше был бизнес-квартал; располагались там прежде фирмы, что занимались продажей того, что производил завод. И фирмы, что перепродавали то, что продали другие. А также те фирмы, которые хотели вклиниться между первыми и вторыми. И те заведения, куда клерки ходили жевать черствую пиццу, запивая ее дрянным кофе.
Река ушла из этого русла – в новое, проходящее восточнее, оставив на память овраг или же, поэтически говоря, долину смертной тени или ужасной грязи. За ним шли руины, куда никто не ходил. Хотя кто-то, может, и ходил, да не возвращался.
Когда Лауниц был еще посредине оврага, дрон снова выглянул из облачной пелены, из точки моментально вырос в «птичку» и в кабрировании шарахнул второй ракетой. Ударной волной Лауница сдуло с места метров на десять. Спасло только то, что на бывшем дне реки была куча мусора, который нанесло из развалившихся домов, что ранее стояли по берегам, когда-то красиво обсаженным ивами.
Металлический стол от компьютера принял на себя волну осколков и горячих газов. Может, лучше было бы лишиться сознания, но Лауница только оглушило и на все чувства легла тяжелая изолирующая прокладка. Он еще созерцал, как вибрирует застрявший в грунте раскаленный стабилизатор ракеты, однако не осталось ни одной мысли. Когда прокладка отвалилась, пришла боль, тупая, ноющая; ребро или сломано, или трещину заработало, да и в довесок большая рваная рана на бедре, оставшаяся от первого взрыва. Вниз до колена все мокрое от крови.
Третьего удара с дрона не случилось – видимо, Зона вошла в фазу электромагнитного хаоса, да и воздух покрылся редкой, мелкой и посверкивающей пылью. Дроны фирмы «Мессершмитт-Бельков-Блом» не нуждались в дистанционном управлении, самостоятельно ставя и решая задачи уничтожения целей, но, наверное, мини-искин воздушного робота решил, что задача оптического распознавания сейчас решается неудовлетворительно из-за бликов, а в воздухозаборник может быть всосано опасное количество пыли. Впрочем, награда должна была найти героя.
Лауниц успел заметить, как от БПЛА отделилось несколько кубиков, которые стали спускаться на жестких крыловидных парашютах. Последним усилием преодолел набережную, обратившуюся в рваный склон, дополз до развалин какого-то офисного здания и провалился через трещину перекрытия в подвальное помещение.
В течение ближайших часов его не заметили, хотя конечно же искали – те кубики были, скорее всего, сбрасываемыми контейнерами с начинкой из самонаводящихся мин-кузнечиков. И ползали и прыгали эти устройства хорошо, будучи интеллектуальным развитием противовертолетных мин. Наводились на образ цели, введенной в их память, чувствовали звуки, тепло и электромагнитные поля, даже такие слабые, как у человека. Это было похоже на персональную охоту за ним, устроенную «Монлабс».
Его оставили в Зоне, чтобы прикончить. Видимо, таково решение высокого начальства. Берковски не мог пристрелить его сразу на периметре – там же видеокамеры, а вот на дикой территории ничто не мешает. Хитроумный Зигмунт вроде является в «Монлабс» не только шефом сектора прорывных исследований, но и куратором ЧВК «Вау». А почему торопится прикончить? Ответ знает только ветер, но его здесь нет.
Лауниц спрятался в расколовшемся сейфе, единственным лекарственным средством был самодельный жгут – сделанный из колготок давно исчезнувшей работницы офиса, – которым он перетянул ногу выше раны. Последняя вода из фляги ушла на промыв раны. Не только «капец-лампа» осталась у Веры, но еще и переносная аптечка, и даже сухпайки. Заботливая девушка, обо всем побеспокоилась.
Проспал четыре часа, несколько раз его тревожили взрывы: где-то неподалеку рвались «кузнечики», неверно реагируя на ложные цели, а может, повинуясь программе самоуничтожения – экология превыше всего. Окончательно пробудился от боли и сильной сухости во рту. И еще от легкого звона – будто соприкоснулись два бокала из тонкого стекла. В момент пробуждения он заметил, что от него, точнее, от его левой руки, стремительно удаляется какая-то тень размером с тарелку и вроде с шестью конечностями. На руке он увидел следы трех маленьких уколов и быстро растущую опухоль. Не «кузнечик», так другая тварь нашла его. Понял, что температурит и практически не чувствует ногу ниже жгута. Выглядит нога плохо – сочетание синюшного кислородного голодания с расширяющимся воспалением. Надо было срочно найти какие-то лекарства. Еда могла подождать, совсем недавно принимал спиди и еще одна таблетка со спрессованными запасами АТФ завалялась в нагрудном кармане, но добыть воду надлежало в ближайшие несколько часов. Или же сдаться и тихо-мирно сыграть в ящик – в этом случае не обязательно было менять сейф на какое-то другое посмертное обиталище.
Чтобы отыскать лекарства, предстояло решить сложную задачу: обнаружить труп сталкера, ради находящейся с ним аптечки – вроде той, что унесла зараза-Вера.
Лауниц принялся старательно вспоминать места гибели сталкеров в последние пять лет, сведения о которых попадали в теневой сетевой эфир на бродячие-ползучие сервера. Айно Мяги погиб на заводе, его, так же как и Стецко, раскатало всмятку, Кашмарек отдал концы в Слепом квартале, Гонтовский в Чумном, Гринбергс сгинул неизвестно где, Плавшич… Как не заметить, что восточноевропейцы преобладают. Всё надеются по дурости поднакопить деньжат на какой-нибудь модной теме и купить виллу на Ривьере, где слуга говорит «сильвупле», а жена – с круглым задом и кудрявым мопсом. Вот и валяются теперь ваши останки, любители вилл на Ривьере, где попало в совершенно неприбранном виде… Плавшич, похоже, где-то здесь преставился. Его напарник спасся чуть ли не в чем мать родила, потеряв по дороге лучшую часть члена. Оба попали в бродячую «тёрку» уже довольно давно, но какая-нибудь аптечка (раньше это были такие внушительные стальные коробки), может, и уцелела. Кажется, это произошло на восточной стороне котлована, оставшегося на месте высотки страховой фирмы «Аллайанс». Ее просто выдернуло из грунта, словно сорняк, и куда-то засосало. Это метров триста отсюда.
Наступать на раненую ногу было почти невозможно, однако и на одной здоровой далеко не упрыгаешь. Двигаться пришлось на трех конечностях – колене и двух руках. Вначале из сейфа, потом по проходу между двух почти сложившихся стен. Перед ним была Кухня…
Раньше на месте погибшего селения оставались печные трубы, сейчас – открытые квадратики подвалов, ящики сейфов и скобы скоросшивателей. Квартал создавали а-ля лондонский Сити, оттого был в изобилии красный кирпич, массивные чугунные решетки, львы, таблички с именами и прочие изделия из бронзы. После Посещения все это брызнуло в разные стороны и превратилось в разноцветные шарики, среди которых встречались настоящие «черные брызги», и небольшие продолговатые объекты вроде знаменитых «булавок», на которых сделало себе состояние несколько удачливых сталкеров первого поколения.
Лауниц медленно шел в сторону Ройял-стрит, когда-то главной городской улицы, и вдруг понял, что за ним следят. Страшно неприятное ощущение осознавать – что-то на тебя пялится, прищуривая фасетки и облизывая мандибулы, а ты его не видишь…
Желтое тело, состоящее как будто из трех разнокалиберных цилиндров, пронеслось над головой, а трещина в земле, метрах в двадцати, отозвалась низким жужжанием. Уж не оса ли там отдыхает?
Лауниц поспешно изменил направление движения.
И оказался на первом этаже офисного здания, на вид такого же древнего, как и помпейские сортиры. Собственно, первый этаж был и последним – все, что выше, исчезло.
Увидел пятна и полосы – скорее всего, распавшаяся органика. Здесь людей, похоже, размазывало по полу и стенам.
А потом еще нашел останки, в отдельном кабинете – эти были с какой-то изюминкой. Случайность или чувство юмора у Посетителей? Голова, которая раньше придумывала, как купить подешевле, продать подороже и объегорить того, кто попроще, теперь лежала на прекрасно сохранившемся кресле, сияя идеальной белизной и сжимая в зубах недокуренную сигару.
Лауниц сделал несколько шагов по коридору, увидел отблески – словно впереди, вокруг перпендикулярных осей, крутились два металлических кольца – замедлил движение и на следующем аккуратном шаге провалился сквозь прогнившее перекрытие в подвал. Минуту после этого молился, чтобы нога не была сломана.
Не сломана, но тяжелая гулкая боль распространилась по голове. Он увидел брызги крови – чужой и давно запекшейся – и нечто, что можно бы назвать мертвым, изрядно засохшим пальцем. Его наверняка отчикало «невидимыми ножницами», которые опытные люди считали микроразновидностью «мясорубки». Может, она и была чуть впереди по коридору… А кажется, движение идет по верному маршруту: здесь кто-то уже проходил, сталкер-подранок как минимум – капли запекшейся до черноты крови прочерчивали последний путь страдальца.
Лауниц снова услышал жужжание, такое же низкое, как в котловане, только не одиночное, а хоровое. Тот сталкер уверенно пёр навстречу смерти, в сторону осиного гнезда. А ведь надо идти за ним.
В том конце коридора мелькнуло нескольких желтых молний. Похоже, намечается знакомство, приятное только для одной стороны.
Но другого варианта у Александра Лауница не было.
Через двадцать шагов коридор обрывался, за ним было помещение неясных размеров, вроде как холл или конференц-зал… и прямо в воздухе висел геодезик – гудящий шар метров на пять в диаметре с множеством мелких отверстий, из которых вылетели те самые «желтые молнии». А под геодезиком, на щебенистом бетонном полу, с которого давно исчезло покрытие, предавались вечному отдыху сталкерские останки. Череп сохранился хуже всего, «берцы» лучше всего. Там был и качественный походный рюкзак «Джон О’Ди». Если аптечка есть, то она внутри.
Поделиться книгой: