Невменяемый отшельник

На земле поднялся вой, крик. Буквально все прыгали, махали крыльями и руками, мотали огромными кусками материи, пытаясь привлечь внимание.

– Здесь мы! Здесь! Куда же вы?! – Крылатые пролетели мимо и стали удаляться, даже не снизившись. Разочарование нарастало невероятное. Пока всё тот же глазастенький тэш не заметил новую группу:

– Там! Ещё больше!

Вторая волна спасателей выглядела массивно и солидно, сразу три клина по девять драконов. Удалось рассмотреть и восемь человек, которые висели на длинных ремнях. Причём одна из девяток, идущая без пассажиров, изменив маршрут, стала с набором скорости полого опускаться прямо к городку. Лихая посадка повелителей неба на белый крест из тканей вообще произвела фурор среди населения. Наверное, гостей затоптали бы, окажись встреча более продолжительной, но те не стали даже глядеть в сторону накрытого на всякий случай стола, а тотчас рыкнули на хлебосольных хозяев:

– Приветствуем вас! Но на большее времени нет. Где те сентеги, которые выжили в бою с бунтовщиками?

Лоцман и лесоруб тут же шагнули вперёд, заявляя о себе. Им были вручены сложные ременные конструкции, в которые следовало облачиться. При некоторой помощи и советах оба справились с этим за минуту, ещё через две каждый оказался поднят в воздух парой летающих разумных. И если бы не грустная причина столь грандиозного переполоха, то молодой лесоруб и старый лоцман орали бы от восторга и удовольствия.

Затем, на небольшой высоте, пролетела первая, малая группа боларов. Плотной кучей, сцепившись корнями, их было особей двадцать. Ещё позже – огромная стая этих летающих философов, несущая в своих корнях корзины с грузом и людьми. Те вообще уже не поддавались подсчёту, наверное, сотни две, не меньше.

Впоследствии по реке стали подходить разные корабли, быстроходные лодки, изредка плаверы, превратившись почти в сплошной караван.

На что губернатор городка только удивлённо помотал головой:

– Они же там, в верховьях, просто все не поместятся!..

К берегу никто не приставал, и только третий по счёту проходящий плавер с императорским флагом кого-то из принцев буквально на ходу прихватил приготовленного на пирсе пленника и ринулся с прежней скоростью вверх по руслу. Эпическая операция по розыску и спасению всемирно известного героя вступала в свою полную фазу, и видно было, что ни средств, ни усилий, ни даже собственной крови участники этой операции не пожалеют.

Глава 21

Заброшенное хозяйство

Сны оказались неспокойными, переходящими в какие-то сумбурные кошмары, и выспаться Кремону толком не удалось. Тем более что при свете Занваля, которое пока ещё не заглянуло в затопленное ущелье, спать не хотелось совершенно. Как ни печально было на душе и какая горечь ни одолевала по поводу невосполнимой утраты, потому, чтобы просто лежать в плавере и пялиться на небо, претила укоренившаяся в сознании, въевшаяся в кровь привычка действовать, действовать и действовать.

Хотя первым делом Невменяемый спросил мысленно сам себя:

«Не тянет ли меня к людям? И не попытаться ли пробить обратную дорогу под Непреодолимым?»

Не было ни малейших сомнений: совершенно не тянет! Что к людям, что к сентегам, что к кому угодно! А по поводу попыток – логика резонно подсказала: не стоит даже пытаться. Потому что выживший сам переход и только потом умерший раненый однозначно доказывал этим, что легенда несколько однобоко подаёт версию событий о влюблённых. Ни в коей мере не чувства помогли сентегам выжить, а скорей всего наличие у каждого этакого артефакта, подобного Жемчужному ордену. Только многократно усиленная мощь Эль-Митолана, его удесятерённые по силе структуры защиты могут спасти организм от явной смерти в объятиях двойной преграды в Ничейные земли. Да и то, дело скорей всего нечаянное, зависящее от сотен мелких деталей и тысячи невероятных совпадений.

Повторить подобное на себе, даже имея в распоряжении полноценный, заряженный по максимуму Жемчужный орден, не позволит ни один хоть немного здравомыслящий экспериментатор. Так зачем, спрашивается, стараться? Зачем подталкивать на бессмысленные жертвы молодых и глупых?

В общем, решение остаться здесь, возле мавзолея, навсегда только окончательно окрепло. И никакие больше мысли или страдания об остальном мире не терзали сознание энормианина.

А вот врождённое любопытство – осталось. Оно манило пройтись по тропе с другой стороны потока, отыскать жилище сентегов и осмотреться в нём. Ну и естественные надобности организма никуда не исчезли. После вчерашнего морального и физического перенапряжения следовало хоть чем-то подкрепиться.

С последней проблемой Кремон справился, не выходя на берег. Достал все имеющие запасы, которые они прихватили в дорогу, да, приступив к завтраку, стал рассматривать их, прикидывая, насколько и чего хватит. Еды было мало. Настолько мало, что, пока подсчитывал, пока прикидывал, пока задумался о наличии тут гигантских тигров да о методах возможного с ними противостояния, всё… съел. Буквально всё! Ничего не оставляя на обед и на ужин, как планировалось изначально.

– Как-то я слишком задумался… – забормотал он ошарашенно. – Или мозги мои переехали жить в желудок?

Фыркнул и постарался забыть о поспешном уничтожении запасов. Раз подсознание распорядилось так, значит, организм нуждается. И нечего ему отказывать. А с едой проблем быть не должно, ведь жили же здесь долгое время, если не столетия, те самые сентеги? Вот и человек не пропадёт! Только надо встать и приложить руки куда следует.

Сердце кольнула поселившаяся там навечно боль, когда представил, что придётся проходить через помещение под водопадом и видеть тело Ягуши. Поэтому Кремон решил причалить на плавере попросту с другой стороны от впадающего в ущелье потока. Там тоже отыскались удобно торчащие скалы, чтобы не только привязать артефакт Древних, но и чуточку завести его под нависающие скалы. После такой предосторожности никакой тигр не сможет запрыгнуть на кораблик с берега. Ну а если они умеют плавать и так уж мечтают обломать зубы о неизвестный, сверхпрочный корпус плавера, то «приятного им аппетита!».

Поднимаясь по тропе, держал керечесу на изготовку, часто оглядываясь назад, по руслу реки и на окружающие горы. Тигры ведь могут затаиться на скале, а потом и спрыгнуть на голову. Сомневаться не приходилось, эти монстры чем-то питаются, и не обязательно травоядными тушканчиками. Вчера однозначно на кого-то охотились, и явно не на маленькую дичь, раз она так громко визжала.

Тропа привела к громадным каменным осколкам, отколовшимся от скалы, и нырнула между них. Потом резко стала карабкаться на один из осколков с его тыльной стороны в виде вырубленной в камне крутой лестницы. А когда человек взобрался наверх, его взору открылась небольшая трещина в скале. К ней можно было пройти лишь по острой грани всё того же осколка, и не иначе. Вдобавок с данной точки, стоя над лестницей, можно было отлично просматривать все ближайшие подходы и сто пятьдесят метров береговой линии вдоль русла. Отличная наблюдательная позиция, из которой можно рассмотреть любого притаившегося хищника. Ну а из отверстия, явно ведущего в пещеру, отлично и сама лестница просматривалась.

«Неплохо тут сентеги поработали, – размышлял Кремон. – И судя по их седым перьям, прожили в полной безопасности и довольстве до глубокой старости. Наверняка совершенно не боялись тигров или удачно высчитывали время, когда можно рыбной ловлей заниматься. Правда, в самом водопаде я ни одной рыбёшки не видел, но раз рыба, сохранившаяся в мавзолее, есть в наличии, значит, где-то её выловили. И вряд ли далеко отсюда…»

Ещё раз осмотрел окрестности и подался к скальной трещине. Протискиваясь в неё, заметил следы некоего расширения. Нетрудно было догадаться, что сентегам, с их несколько птичьим корпусом, гораздо сложней здесь пробираться.

Далее тоннель выровнялся, стал шире, потом и выше. Затем вообще плавно перешёл в расщелину, образовавшуюся в глубокой древности после землетрясений. А там и пещера показалась. Что сразу бросилось в глаза, так это ровные и узкие террасы по краям, поднимающиеся, в общем, на трёхметровую высоту. Заполненные землёй, они местами изобиловали кучками прозрачных грибов, каких-то перекрученных, в большинстве засохших стебельков да напрочь ссохшихся пеньков величиной с мужской кулак. Подавляющее пространство подземного огорода пустовало. Видимо, выродилась флора без постоянной поддержки. А может (если судить по пенькам), и сами хозяева к старости резко сократили урожайные посадки.

И в данном месте, достаточно сыром, с витающим запахом перегноя, никто никогда не жил. Пришлось топать дальше. Очередной тоннель вывел в иную, круто наклонённую расщелину. Тропа вела дальше, вполне удобно пересекая образование в нижней его части, но по склону ввёрх уходила иная протоптанная дорожка. Порой и там виднелись следы обработки породы. А далеко вверху, метрах в тридцати, виднелось пятно тусклого, но явно дневного света.

Естественно, что исследователь не мог пройти мимо такого интригующего места и полез не спеша наверх. И не пожалел впоследствии, потому что многое стало понятно после осмотра. Крутой склон позволял добраться до дна некоего провала, углубления между гор. Небольшое, радиусом метров в сорок, оно было окружено отвесными двадцатиметровыми стенами, и внутри его имелся достаточно толстый слой грунта. Вот в этом грунте и выращивалось здешними отшельниками несколько редчайших, не приживающихся во всём остальном мире, деревьев.

Невменяемый их сразу узнал, потому что сам взращивал в своё время, да и в Менсалонии насмотрелся на уникальные рощи этих заколдованных растений. Сонное дерево, дающее удивительные Сонные плоды! Причём после съедания плода на ночь сознание спящего разумного существа переносится на Маргу, где вселяется в только что родившегося дунита. Иначе говоря, засыпающее существо становится нечаянным создателем нового, сразу уже взрослого, полноценного жителя иного мира. И вот в тельце этого сказочного, летающего дунита спящий всю ночь веселится, водит хоровод в стае таких же, как он, трубит весёлые мелодии и вступает во фривольные связи с такими же особями противоположного пола. В общем, проводит время более чем радостно и весело. Наутро возвращается в своё выспавшееся, отдохнувшее тело, а вот образовавшийся дунит остаётся жить в реальном Сонном мире, обретая уже новое, своё собственное сознание. При этом получает весь спектр магических сил и умения своего создателя.

Учёные в данный момент прикладывают все усилия к разгадке этой великой тайны и пытаются понять: кто же создал дивные плоды и каким образом с их помощью можно резко увеличивать поголовье разумных дунитов на соседней планете. Потому что подобное, при всём безмерном уважении к Древним, даже им не подвластно. Ну а Кремон в своё время внёс главную лепту в то, что Сонные плоды, раньше продаваемые в количестве не более одной тысячной процента, теперь невероятно упали в цене и продаются на каждом углу по вполне приемлемой стоимости. Наверное, уже и не осталось в мире Тройной Радуги существ, которые не побывали во сне в ином мире, в Сонном, пользуясь волшебными плодами.

Но это – для взрослых, путешествие, развлечение и фривольная забава. А если плодами пользуются дети и прочие несовершеннолетние разумные особи, то они попадают не в лес, а в бескрайнее поле луны Марга, где только тем активно и занимаются, что высаживают новые деревца да просто водят вокруг них обязательные хороводы с песнями. Иначе деревца не принимаются и засыхают.

Сейчас Кремон рассматривал деревья и диву давался:

«Так вот как эта пара влюблённых проводила ночной досуг! Не по этой ли причине у них не было детей? Ладно, допустим, дети есть, но перебрались в иные места жительства… Но где они взяли саженцы? Хм! Тоже не проблема. Если Менсалония сравнительно недалеко, то и на Ничейных землях Лазурных Туч может произрастать то же самое. А за долгие годы можно пересадить что угодно…»

Три дерева были засохшими намертво. Два – на пределе и давно не плодоносили, а вот на следующем виднелись плоды, пусть и редкие, но сотня, а то и другая обязательно насобиралась бы. Кстати, Сонные плоды, при всей своей сказочности, могли служить и простой, точнее говоря, весьма энергетической пищей.

«Значит, с голода не умру, – цинично размышлял энормианин, подхватывая в карман десяток плодов и начав спускаться вниз. – Если съедать их с самого утра – ночью никакого эффекта…»

Это он вспомнил по той причине, что после смерти любимой даже представить себе не мог, что посмеет отправиться в Сонный мир. И мысли не возникало, что можно хотя бы одним глазом взглянуть на трубящие рои дунитов, не говоря уже обо всём остальном.

Продолжив путь по тропе, к следующей пещере подкрадывался уже очень осторожно и в полной боевой готовности. Оттуда доносился некий прерывистый храп, порой переходящий в рычание. Логика подсказывала, что там не могла располагаться обитель хищников, а уж тем более тигров, но воображение живо нарисовало парочку разлёгшихся монстров, отдыхающих после удачной охоты. Пришлось и назад оглядываться чаще, примеряясь к быстрому отступлению. Мелькнуло, правда, желание создать светляк да отправить его далеко впереди себя, но мужчина не стал малодушничать. В любом случае успеет с помощью своего ночного зрения рассмотреть опасность раньше, чем она до него доберётся.

Пещера оказалась странная, слишком круглая, чрезмерно резонирующая, наполненная эхом. А тот, кто храпел, находился у дальней, противоположной от человека стены. По первому взгляду кто-то там поблескивал глазом. По второму: глазом слишком странным, словно он струится вниз. И только присмотревшись, удалось рассмотреть небольшую струю воды, падающую с шестиметровой высоты в небольшую, но глубокую лужу. Струя неравномерная, колеблющаяся, потому и звук, пробивающий воду, казался прерывающимся храпом.

– Да уж… – пробормотал исследователь. – Неужели я, после увиденного тигра, уже и воды стал пугаться? – Но тут же вспомнил золотые слова своего наставника Хлеби Избавляющего: «Лучше сто раз испугаться, чем один раз без головы остаться». – Ну да… Кого мне тут стесняться? А и подсмотрит кто… да пусть хоть со смеху умрёт. Не умрёт сам… так я могу помочь…

Дальше продолжал двигаться с достаточной осторожностью. Как ему казалось. Однако должной бдительности так и не проявил. В третьем по счёту пустом пространстве, напоминающем пещеру с несколькими странными трещинами на дне, следовало перепрыгнуть всего чуть более метра. Пустяшная преграда, казалось бы… Но как раз то место, на которое резко наступил опорной ногой для дальнейшего прыжка, вдруг легко сдвинулось вниз, увлекая за собой и всё тело человека.

Спасло то, что не выронил из рук керечесу. Артефакт Древних, своей длиной за метр и невероятной прочностью на излом, оказался заклинен, словно жесткая перемычка между двумя стенами. Причём ниже от верхнего края на полметра. Несколько мгновений казалось, что она не выдержит и таки прогнётся, и тогда падение вниз можно было бы считать делом свершённым. Но магическая поделка продержалась так необходимое время, а потом уже колдун задействовал левитацию собственного тела, облегчая его чуть ли не втрое.

Но даже при таком весе плечо словно разрывало болью. Рана, так и не успевшая зажить за ночь, раскрылась, пошла кровь. А сжавшиеся на керечесе пальцы свело судорогой. Чуть передвинуться в сторону, ближе к стене, оказалось делом архисложным. Пришлось особой, расслабляющей структурой убирать судорогу и лишь затем сдвигаться в нужном направлении. Там имелась всего одна выемка для ноги, что было маловато для прочного зацепа. Кремон крайне измучился, пока выкарабкался! Не будь облегчающей левитации, вряд ли смог бы выбраться с повреждённым плечом на поверхность…

Когда выбрался, потратив непозволительно много для воина времени и сил, ещё с полчаса просто лежал на краю трещины и пытался отдышаться.

«Может, зря я так за жизнь цепляюсь? – опять нахлынули пессимистические мысли. – Ну упал бы вниз, ну разбился бы или утонул, главное, что не сам себя жизни лишаю, всё вроде как естественно получается…»

Но вспомнив, что сам себе пообещал, и глаза воина, который отдал ему последние крохи собственных сил, застыдился, тяжело вздохнул и стал подниматься. Ну и конечно же, решил осмотреться, выяснить причину того, почему он так опростоволосился с падением. Не пожалел зажечь трего и, улёгшись на самый край провала, стал рассматривать место скола. Хватило одного внимательного взгляда: ловушка!

И сомневаться не приходилось, что устроил её тот самый старый сентег. Или его возлюбленная вместе с ним. Потому что скол сделан был ударами клиньев, а чтобы отколотый кусок не свалился вниз под собственным весом, его тщательно закрепили упорными планками. А чтобы дерево не гнило, наверняка пропитали планки специальными отварами и укрепили магической структурой. Со стороны тропы получившуюся трещинку тщательно замаскировали каким-то подобием клея. Вот оно всё и держалось веками. Но на соплях, образно выражаясь.

Затейники!.. Тэши!.. А сами ставили ногу чуть в стороне. Прыжок на десять сантиметров дальше получался зато совершенно безопасно. Даже во время быстрого бега не оступишься, если изучил на тропе каждый камешек и выступ.

Совсем другой вопрос возникал, если отбросить раздражение и досаду: а на кого ловушку ставили, если только сами здесь жили? Обычная паранойя или от безделья руки чесались? Или захотелось развлечься? Придать остроту серым будням? Всё-таки врождённые врачи живут долго, могли тут и три века протянуть. Вон какие Сонные деревья успели и сумели вырастить. Возможно, нечто интересное, кроме грибов, выращивали и в подземном парнике.

Предположений много, но единственно верного – нет. Может, в самой обители нечто поясняющее отыщется?

Глубина трещины оказалась более тридцати метров. Внизу – острые скальные обломки. Для гибели – более чем достаточно. Только и оставалось, что благодарить прочность поделки Древних. Правда, при тщательном рассмотрении пришлось констатировать, что керечеса уже непригодна к действию. Заметно прогнулось всё ложе для зарядной планки с мраморными шариками. Теперь даже теми, что оставались в ружье, стрелять нельзя, могут взорваться сразу же.

А раз оружия нет, что делать? Возвращаться за иным экземпляром? Немного подумав, Кремон решил двигаться дальше. Коль за многие годы здесь никто не прошёл, значит, и непосредственной угрозы от живых существ нет. Ну а подобные ловушки теперь придётся высматривать более тщательно.

– Если они есть… – ворчал человек вслух, вновь двигаясь по тропе. – Но смысла в них не вижу…

Жившая здесь когда-то парочка была иного мнения, потому что в следующей пещерке оказалась новая, довольно мудро устроенная ловушка. Проходящее существо наступало на массивную плиту, та, качнувшись, задействовала систему натяжек, а уже те опрокидывали на тропу массивный круглый валун, который, прокатываясь, словно мяч-каток, сминал всё живое.

Только за века натяжки сгнили, система сработала самопроизвольно, и валун уже покоился в финале тропы, став совершенно безопасным. Прикинув его огромную массу и размеры в полтора человеческих роста, энормианин поразился:

«Как они его сумели закатить на исходную позицию? Навскидку, тут и десяток Эль-Митоланов не справятся. Ах да, у них было самое главное: время. Ну и желание, конечно…»

А вот дойдя до валуна и начав перебираться через него, резко изменил своё мнение о напрасности созданного устройства против незваных гостей. Потому что в самой финальной части желоба просматривались чьи-то кости. То есть это не растяжки сгнили! Это кто-то тут проходил и попался! Видимо, пытался убежать от рухнувшего на него сзади валуна, да проворства не хватило.

Но самое загадочное, что пострадавшим оказался человек! Мужчина. На поверхности торчала только одна рука, всё остальное оставалось под валуном, раздавленное и распотрошенное. Одежда и плоть превратились в прах, местами осыпавшийся, местами чудом державшийся на костях. В глубине, между каменными пространствами, просматривалось некое оружие, тоже смятое и насквозь проржавевшее. Каких-либо магических амулетов или носителей энергии заметить не удалось. Но именно плачевное состояние остатков оружия заставило серьёзно задуматься о дате случившейся смерти.

«Получается, что пара сентегов имела врага, – стал рассуждать Невменяемый. – Похоже, что единственного. Они с ним боролись, боролись и наконец-то победили. Пусть и не в прямом столкновении, а таким вот сложным путём. И судя по тому, что валун откатить назад они не попытались, и даже тело для досмотра им не потребовалось, – достигнутым они остались весьма удовлетворены. Врагов больше не осталось. И стали они жить-поживать, да Сонные плоды на ночь кушать… М-да… где-то так…»

И всё равно, увиденное казалось более чем странным, а предварительные размышления – притянутыми за уши. Ведь, судя по косвенным деталям, сентеги и в самом деле последние годы своей жизни, а может, и не только последние, жили прекрасно, ничего не опасаясь. Но зачем тогда отколотый краешек глубокой трещины? На всякий случай? Опять неясность… Теперь только и оставалось, что добраться до их жилища и разобраться во всём окончательно.

Глава 22

Странная обитель

На последних метрах тропы пришлось изрядно повозиться. В закруглённом, весьма коротком переходе оказался завал из камней. Изначально не просматривалось: то ли прежние обитатели устроили преграду сознательно, то ли тут была ловушка, задействованная кем-то уже после смерти сентегов, то ли это чисто природное явление. Хорошо ещё, что препона в самом широком месте не превышала полутора метров. Поэтому, повздыхав над препятствием, Кремон приступил к его разборке.

По ходу выяснилось, что перед ним и в самом деле ловушка. Некогда свод был на одном участке вырублен колодцем вверх, потом перекрыт несколькими плитами, и уже сверху опять заложен камнями. Ныне остатки, а когда-то цельная система пускового механизма провоцировала падение вниз плит вместе с нагруженной на них породой. И скорей всего настройка или выключение механизма производились с обеих сторон прохода. Но никого и ничего постороннего под завалом не оказалось.

Спрашивается: почему тогда каменная западня сработала? По первым итогам расследования получалось, что сентег, уходя в последний путь к мавзолею, сознательно перекрыл за собой дорогу. Или, в крайнем случае, механизм повредился от времени, и падение плит произошло самопроизвольно. А строили это коварное препятствие явно Древние со своими механизмами. В крайнем случае – таги. Потому что кроме них никто не смог бы пролезть через малую дыру в конце уходящего вверх колодца.

«Что же строители пытались упрятать? – размышлял Невменяемый, заканчивая расчистку. – И по какую сторону от данного прохода? Потому что и шар с жёлобом – явно не результат титанического труда парочки влюблённых сентегов…»

Судя по общему направлению тропы, анфилада пещер и проходов между ними вела к тому самому тоннелю с левой стороны ущелья, к которому и спускался крутой жёлоб с Непреодолимого. Оставалось, по прикидкам, пройти не так уж и много, километров пять, чтобы преодолеть толщи скальной породы и выйти к точке видимости моста. А так как обилие древних ловушек впечатлило, следовало утроить осторожность и не спешить. Тем более что после завала тропа взяла круто вправо, пошла вверх и почти сразу же привела в открытое пространство. Причём точно такое же по размерам, как и тот провал, в котором произрастали Сонные деревья. Разве что глубина окружающих стен здесь не превышала пяти-шести метров.

Ну и сразу бросилось в глаза, что здесь наверняка пара сентегов устроила приусадебный огородный участок. Лучи Занваля сюда проникали, света хватало, и на многочисленных грядках, наверное, росли собранные по округе и нужные в питании растения, пряности и овощи. Вот только за последние столетия без хозяйственной руки они все вымерли, а пригодное для использования пространство уверенно захватил многолетний кустарник свала. То же самое растение, которое снискало славу посёлку Агван и из которого давили замечательное масло для технической смазки. Видно было, что свал сейчас несколько одичал, но всё равно был великолепен. Да как раз вступил в пору своего цветения.

А раз пора цветения, то можно собирать пух. Потом формировать его в серый шарик, создавая Флор, годный для значительного взрыва. Взрыв, конечно, не сравнится с зарядом литанры и даже взрывом мраморного шарика из керечесы, но в любом случае опытный Эль-Митолан может сотворить с помощью Флора (и уж тем более из огромного количества Флоров) массу полезных атакующих и бытовых действий.

«Хм! Да у них тут были все условия, чтобы горы свернуть, – озадачился Кремон. – И за сотню-вторую лет жизни с Флорами можно такое наворочать… такое!.. Что и Барьер бы не выдержал!.. Видимо, парочка ни за что не хотела возвращаться в цивилизацию. Допекли их основательно… Да и одним – влюблённым было тысячекратно лучше. Ведь они и в самом деле любили… а большего для счастья и долгой жизни – и не надо!»

Позавидовав с горечью и тяжко вздохнув, заставил себя двинуться на исследование жилищ. Потому что назвать его единым у него вначале и в мыслях не было. Входы темнели чернотой практически по всему периметру овала, и насчитывалось их целых двадцать шесть штук. Но чем больше просматривал внутренние помещения, чем больше анализировал, тем больше приходил к выводу, что перед ним единая многофункциональная обитель. Иначе говоря: многокомнатный дом, практически со всеми удобствами. Ну а сам провал с огородом являлся как бы внутренним двориком. Скорей всего так и было изначально, и только пара сентегов нанесла сюда земли и устроила приусадебный участок.

Шесть, а то и восемь комнат можно было назвать спальнями. Две палаты – некое подобие огромных гостиных. Причём одна сделана в толще пород в виде единой квадратной пещеры, а вторая в виде анфилады комнат, соединённых широкими арочными проходами. Имелось четыре помещения, пригодных как для кабинета, так и для лабораторий. Все вышеперечисленные объекты имели как минимум отхожее место с подачей воды и канализацией, максимум – с ванной и отдельным душем. Правда, несущие воду аксессуары оказались начисто уничтожены временем. Только дыры в стенах остались да некие куски свисающей ржавчины.

Ещё пять комнат – некие складские помещения с каменными полками вдоль стен. Один квадратный зал служил входом в три преогромнейших в глубине подвала. И в них было неожиданно прохладно, не более чем пять градусов тепла.

Две горницы имели некие подобия печей, духовых шкафов и плит. Вокруг этих кухонь наблюдалась куча мелких кладовок. Ну а остальные комнаты могли использоваться для чего угодно. Но сразу понималось: подобное жилище – не для одной или пары особей. Тут наверняка когда-то жила внушительная семья. Или общность разумных созданий, занятых одним делом. Судя по некоторым предметам каменной утвари – скорей всего именно людей.

Не вызвала удивления и такая мысль, что речь может идти про общность тех самых людей, которые когда-то строили мост Непреодолимый, а то и занимались созданием местного участка Барьера. А может, здесь обитали наблюдатели, оставленные для присмотра за новой границей после её создания?

Естественно, что логика рассуждений повела Невменяемого дальше. Тем более что он прекрасно знал про технические комплексы, которые управляли каждым подобным участком. А благодаря проштудированным книгам по этой теме располагал сведениями, как управлять этими комплексами. Но сейчас додумался до определённых выводов:

«Если здесь жили наблюдатели – значит, пульт управления комплексом где-то совсем рядом. Или отсюда имеется прямой переход к этому пульту. Как минимум! Только вот… почему же пара сентегов за долгие годы так ничего и не отыскала?.. Хотя… чего это я так решил, что не отыскала? Надо самому вначале тщательно осмотреться… а уж потом делать правильные выводы».

Надписи, вырезанные в камне, отыскались быстро. Видимо, сентег время от времени вносил на одну из стен исторические даты. Причём делал записи краткие, на излишние пояснения не отвлекался, да и всё количество строчек не превышало десятка. Прибыли, освоились, убедились, что потомства у них не будет, разобрались с оставленным наследством, прокляли всех живущих, поняли, что выхода отсюда нет, даты нескольких путешествий в верховья Гайды и вдоль Шанны по обоим направлениям, потом ещё проклятие для всех, и последней стояла запись о смерти любимой.

Вряд ли мужчина намного пережил женщину, если вообще не помер в тот момент, когда уложил её в мавзолее на возвышения из камней. Так что общая биография здешних отшельников просматривалась довольно скучной. Прибыли они сюда тысячу восемьсот лет назад. Легенда-то оказалась воистину древняя! Прожили – сто семьдесят три года. Проход сквозь Барьер выжег у них так впоследствии и не восстановившиеся детородные функции. Проклятия – тоже вполне понятны, не от хорошей жизни они здесь оказались. Как и повторное проклятье, после путешествий. Наверное, убедились окончательно, что умирать придётся именно здесь.

А вот фраза «…разобрались с оставленным наследством» – интриговала. Если прикинуть даты, то получалось, человека придавило каменным шаром в желобе несколько раньше, чем здесь обосновалась парочка влюблённых. А судя по отсутствию чего-либо интересного в жилище, никакого «наследства», как такового, здесь и в помине нет. Ни устройств, ни артефактов, ни толковой, сохранившейся с помощью магии мебели. Тогда как дата перед таким утверждением даёт понять, что сентеги «разбирались» очень долго: пятьдесят один год.

Спрашивается, что так долго стоило исследовать? За полвека можно плевками каменную стену пробить, а шлепками – ту же стену в песочек рассеять. Ну и не простые же они смертные, а Эль-Митоланы. И Флоры имели, прессуемые из пуха свала, и еды вдоволь, и…

«Вот тут, пожалуй, и всё! – оборвал свои перечисления энормианин. – У них даже оружия нормального не было. Ни на нём, ни возле неё, ни здесь… Бежали с той стороны – вполне возможно, что голышом. Свои ремни – уже здесь из шкур животных создавали. Не удивлюсь, если они простыми палками землю копали, в листьях носили, а потом и взрыхляли на огороде. Придавленного покойника и то не разоружили. А почему? Есть у меня подозрения, что некто им всё-таки мешал… И очень сильно! А кто? Кто мог быть такой злобный и коварный, что после его уничтожения сентег сподобился на сотворение записи? Ведь нечасто такое делал, в среднем раз в двадцать лет, образно, говоря… Хм! А ведь и мне спешить некуда!»

Сразу просматривать все стены он возможности не имел. Вернее, не стоило себя истощать отделённым сознанием, когда две трети собственной силы уходит на устранение раны на плече.

Поэтому первым делом, после первичного осмотра жилища и выбора спальни для себя, попросту выспался. Вечером доел жалкие крохи припасов и вновь завалился спать.

Утром, наевшись Сонных плодов, отправился ловить рыбу.

К вечеру отыскал первую съестную зелень и кустарники со специями, годными для добавления в пищу. На пятый день наткнулся на шахту с грязной, но самое главное – что существующей каменной солью.

Через неделю, убедившись, что гигантские тигры покинули эту местность, заставил приблизиться чуть ли не к самому водопаду упитанного лесного кабана.

А в остальном… Дни потянулись за днями, ничем друг от друга особо не отличаясь. Проснуться, поесть, проведать любимую, грустно вздыхая, полюбоваться её неподвластным тлену личиком, поработать на огороде, в пещерах с грибами, вокруг Сонных деревьев, и вновь, с ленцой и почти полным безразличием, прочёсывать отделённым сознанием окружающие горные массивы. Ни шага в сторону от тропы, ни взгляда в небо, ни мыслей об иных разумных, которые словно перестали одновременно существовать во всех мирах. Про желание вернуться домой – и подобия мыслей не возникало, да и само понятие «дом» – полностью абстрагировалось с найденной обителью.

Желания умирают вместе со смыслом жизни.

Глава 23

Пересмотр приоритетов

Осознав, что она в ловушке, выхода из которой нет, Мальвика не стала рыдать или бесцельно биться головой о стены. Нащупала для себя наиболее подходящий по удобствам и сухости уголок да и предалась рациональным размышлениям.

«Ну да, наплакаться я всегда успею, вначале следует разобраться, чего же я хочу. Слишком уж странно стали исполняться некоторые мои желания в последнее время. Да и не только в последнее… Ещё в Сопле я мысленно вопила о помощи, призывая к себе кого угодно, но Кремона в первую очередь. И чудо свершилось, он меня не только услышал, но и свалился вниз, а потом меня спас от стаи гигантских крыс. Хм!.. Если на то пошло, то следует вспоминать с самого первого дня нашего с ним знакомства. Меня тогда только чудом чуть не сожрали пленившие колабы, и молодой колдун со своими учителями расправился с уродами более чем своевременно. В свете этих совпадений моё спасение из тюрьмы в Пладе или совсем недавнее, от взбесившихся механических монстров Древних, можно смело считать закономерностью. То есть во время смертельной опасности он приходил и успевал меня спасти. Не странно ли это?.. И какие из этого мне надо сделать выводы?..»

А вывод напрашивался только один: взаимосвязь между нею и Невменяемым существует. Следовательно, и сейчас имеется прекрасная возможность для спасения. Достаточно взмолиться, воззвать, попросить, а то и потребовать, как стенания пленницы будут услышаны. Всемирно известный герой сорвётся со своего места и поспешит на помощь. Ну и финал – тоже будет закономерен. Спасение из данной ловушки и… и жёсткий приказ вернуться домой, в Пладу.

На подобные приказы маркиза Баризо уже давно реагировала с шокирующей избирательностью. Точнее говоря, всегда выполняла их на свой лад или вообще игнорировала. И если бы только приказами своего названого брата пренебрегала! Она самому королю осмеливалась перечить. Так что ругань со стороны Кремона, а то и жёсткие распоряжения сидеть под домашним арестом её совершенно не пугали.

«Тогда что меня останавливает от призыва в его адрес о помощи? – продолжала размышлять попавшая в ловушку Мальвика. – Неужели именно тот факт, что он женился? Неужели я стала его за это ненавидеть? И не хочу о нём даже вспоминать? Или причина в том, что я и в самом деле решила умереть? Странная взаимосвязь!»

Попыталась проанализировать поставленные самой себе вопросы. Да и в своих желаниях разобраться. Получалось, что увидеть героя она очень хочет, и немедленно. Можно сказать, мечтает об этом. Но не в такой же ситуации! Она вдруг поняла, что ей станет очень стыдно, что вдруг появится Кремон и опять её вытащит из смертельной ситуации. И если ничего вслух не скажет, то обязательно подумает: «Вечно она куда-то вляпывается! Как была глупой и некогда косоглазой выскочкой-непоседой, так ею и осталась! С годами ни капельки не поумнела!» И это понимание казалось невыносимым. Позориться в глазах самого совершенного и желанного мужчины совершенно не хотелось.

«Уж лучше умереть, чем так глупо (и уже в который раз!) опозориться! – приняла она жёсткое решение. – Причём насмешки с его стороны я бы ещё выдержала, но если надо мной станет ехидничать его… эта… та самая приворожившая его ведьма, то я их обоих на кусочки разорву! Мм!.. Только вот… нельзя так. Ну да, я не права… Поэтому лучше остаться здесь и мирно уйти из этой жизни…»

С такими мыслями и уснула. По внутренним часам, спала долго, часов шесть. Потому что последние сутки не прилегла ни разу, вымоталась, распереживалась, да и перед лицом гибельной опасности очутилась. То есть отдых оказался более чем своевременным. Наверное, и дольше бы спала, если бы не жесткое каменное ложе под спиной да некая излишняя сырость в тоннеле.

Мало того, сон вернул ясность мышления, бодрость духа и банальную жажду к дальнейшей жизни. Инстинкт выживания оказался всё-таки сильней, чем моральная и психологическая подавленность, зовущая к бесславной кончине. Захотелось кушать, пить, увидеть свет, пообщаться с людьми или с любыми иными разумными. Само пребывание внизу показалось абсурдным и неуместным. А уж от мыслей о добровольной смерти и следа не осталось.

«Надо отсюда выбираться! – После такого решения жажда действий подвигла юную маркизу на повторное тщательное исследование замкнутой ловушки. – Или как-то подать сигнал тем, кто меня разыскивает. Иначе эти ротозеи так до меня и не доберутся!»