Помоги проекту - поделись книгой:
Мальчишка появился неожиданно, откуда-то со стороны Подъездного переулка, и сразу же направился к себе подобным. Даже если бы в тот раз я случайно не заприметил его из окна «Плакучей ивы», вычислить гаденыша не составило бы особого труда: на его брючном поясе красовался фирменный «мерседесовский» брелок «а-ля пацифик» — мой брелок, ибо в подобные случайные совпадения я не верю.
Отставив на землю недопитый стакан с пивом, которое, признаться, лезло уже с трудом, я решительно направился к «детям подземелья» и крепко схватил свою жертву за руку чуть повыше локтя. Пацаны удивленно разинули рты, а мой подопечный, вздрогнув, дернулся было, однако поняв, что слинять не удастся, довольно нагло спросил:
— Че надо?
— Во-первых, ко взрослым следует обращаться на «вы», — назидательно заметил я. — А во-вторых, пошли-ка потолкуем — дело есть.
Остальные мальчишки на всякий случай решили ретироваться. Про себя я отметил, что страха в глазах у пацана все ж таки не было: удивление, небольшой испуг, но не более того. Похоже, парню не привыкать попадать в разного рода передряги.
— Что ж, будем знакомы. Можешь звать меня дядя Витя, а твое имя-отчество?…
— Леха, — буркнул пацан, сделав еще одну слабую попытку освободиться.
— Стой смирно и не дергайся…
— Че прицепился-то? Отпусти руку, я не убегу.
— Не дерзи дяде! Скажи-ка мне лучше, откуда у тебя такая красивая штучка на штанах, а?
Леха на какое-то время задумался, возможно, прикидывая в уме свои шансы, а затем посмотрел на меня и неожиданно заявил:
— Я буду разговаривать только в присутствии своего адвоката.
— Леха, по-моему, ты немного ошибся адресом. Адвоката ты будешь требовать в милиции, у инспектора по работе с несовершеннолетними засранцами. А мне ты все расскажешь просто так, по дружбе, один на один.
Причем немедленно, поскольку я очень тороплюсь. Ну? Или, может, мне для большей убедительности руку тебе сломать? — Я чуть посильнее сжал пальцы, и Леха тихонько взвизгнул от боли.
Признаться, мне стало немного стыдно — все ж таки он был еще совсем малолеткой, лет двенадцать, не больше. Но с другой стороны, очевидно, что с ним нужно вести себя именно так: с напором, с агрессией, через силу — иначе не расколется. И тогда у меня не будет никаких шансов докопаться до истины.
И действительно, теперь наглости у Лехи поубавилось. Похоже, он понял, что шутить с ним не собираются.
— Я нашел его…
— Я так понимаю, ты нашел его в той самой машине, у которой перед этим случайно проколол колесо?
Вот теперь он действительно испугался — по-видимому, моя мнимая осведомленность его окончательно сразила. Леха сразу скис и понуро уставился в землю, больше не предпринимая попыток убежать.
— Как ты понимаешь, в основном мне уже все известно. Осталось уточнить детали. Давай договоримся — я задаю вопрос, ты отвечаешь. Если отвечаешь честно и подробно, то я тебя отпускаю. Причем с вполне здоровой рукой. Более того, если наш разговор меня удовлетворит, то, пожалуй, я даже оставлю тебе в память о нашей встрече эту вещицу, которая, как ты, наверное, догадываешься, вообще-то принадлежит мне. Ну что, договорились?
Леха обреченно кивнул.
— Итак. Позавчера на Загородном у «Плакучей Ивы» колесо белой «Ниве» прокалывал ты?
— Да, — чуть слышно выдавил из себя Леха.
— Прекрасно. Следующий вопрос: кто с тобой вместе работал эту тачку?… Ну что молчишь? Вопрос понятен?
— Понятен.
— Ну и…
— Гоча и Казбек.
— Какие дивные имена. Хорошо, кто из них конкретно увел из салона барсетку?
— Казбек, — было видно, что Леха изо всех сил сдерживается, чтобы не зареветь. Впрочем, после того как первый, самый сложный морально-этический барьер, вызванный необходимостью заклада своих подельников, был преодолен, Леха стал несколько разговорчивее:
— Вещи всегда Казбек тырит, у него здорово получается — сколько раз делали, еще ни разу никто ничего не заметил.
— А в чем тогда заключаются функции Гочи? — поинтересовался я.
— Ну, он на стреме стоит. И вообще… Если вдруг кто увидит, как Казбек в машину лезет, — закричит там или поймать захочет, — то Гоча тогда ему по морде даст, чтоб не совался. Прикроет, в общем.
— Что ж, прекрасный образец научной организации труда: отец рубит — я отвожу. И сколько, если не секрет, ты получаешь за свой скорбный труд?
— Когда как. В прошлый раз мне Гоча стольник отвалил, а еще брелок этот самый дал. Говорит, теперь тебе осталось только ключи от «мерса» достать, а куда их повесить — есть уже.
— Остряк, мать его! — матюгнулся я. — Так, короче. Где вы обычно встречаетесь? Здесь? Были они уже сегодня?…
— Да нет. — Леха, похоже, малость осмелел. Видимо, понял, что бить его сегодня не будут. — Гоча с Казбеком на вокзале стараются не появляться: у них тут какие-то проблемы с местными…
Ну с этими… — Он махнул в сторону ларька. — Так что они мне домой звонят, когда надо, и мы потом у ТЮЗа встречаемся. Или на Марата. Когда как… А на вокзале я просто так гуляю, с пацанами тусуюсь, зарабатываю…
Не, сегодня они мне не звонили, и вчера тоже. С того дня, как мы твою машину обнесли, — Леха покосился, догадавшись, что опрометчиво задел меня за живое, — больше еще не бомбили. У меня уж и деньги все закончились — даже на шаверму не хватает…
— Сочувствую. То есть адреса их, где живут, ты, конечно, не знаешь?
— Не-а… вроде где-то в центре. На «Владимирской».
— Хорошо, а как они выглядят? Ну приметы там, во что одеваются?
— Да по-разному одеваются. А приметы… Ну не знаю. Гоча такой здоровый шкаф, ростом с тебя, грузин.
— Да я уж догадался, что не русский!… А Казбек?
— А Казбек, наоборот, маленький — чуть побольше меня. Волосатый весь. Нос у него еще такой, как будто на сторону немного. Я сначала думал, может, боксер… Хотя, по сравнению с Гочей, он слабак, наверное, кто-то просто по морде дал…
Н— да, типичные Тарапунька и Штепсель -сладкая парочка. Стоп!
А ведь подобное описание я сегодня уже где-то слышал… Ну конечно!
Светка с утра в конторе рассказывала Горностаевой про жмурика неокочурившегося. Вроде как сходится — маленький, волосатый, зовут Казбеком.
А главное, нос этот, который чуть набок. Неужели в масть? Похоже. Ох, как похоже!
— Ладно, Леха. Слушай меня сюда, — я наконец-то отпустил его руку, и пацан с видимым облегчением вздохнул. — Вот тебе мой номер телефона, — я нацарапал на подвернувшейся бумажке номер Агентства, — когда Гоча с Казбеком объявятся, срочно перезвонишь. Спросишь дядю Витю. А если меня не будет, то Зураба Иосифовича, ему все расскажешь.
— Ага, а они меня потом за это прибьют…
Тебе, Леха, в данной ситуации больше меня бояться следует, веришь?… Ну вот. И не ссы, не прибьют.
Если, конечно, сам про наш разговор трепаться не будешь. А теперь на вот тебе денег — иди купи себе шаверму.
И в следующий раз думай башкой, прежде чем с черными подставляться.
Они ж тебя, если что, бросят одного и свалят. Как тогда отбиваться будешь, не думал?…
— Спасибо, дядя Витя, — первый раз за всю нашу беседу Леха обратился ко мне уважительно. — Я и сам уже думал с ними завязывать. — (Ага, так я тебе и поверил.) — А у вас никакой работы нет? А то я сделаю…
— Бомбануть, что ли, кого предлагаешь?
— Не обязательно. Можно просто поприкалываться. Ну там дерьмом дверь кому-нибудь измазать, почтовый ящик поджечь… или кирпич скинуть…
— В смысле на голову, что ли? — не врубился я.
— Не. На голову не буду — это уже статья. А вот на машину можно.
Мне один дядька (тут рядом живет) полтинник недавно дал, чтобы я с чердака на «тойоту» кирпич сверху сбросил.
— Не понял?…
— Да просто она у них во дворе постоянно паркуется — а сигнализация хреновая. Каждую ночь сама по себе включается и вопит как сумасшедшая, спать мешает. Ну и достала, в общем, эта тачка мужика. Пусть, говорит, хозяин теперь тоже помучается…
В моей голове промелькнула было мысль: а что, может, и правда, заказать Лехе — пусть на машину Скрипки кирпич сбросит или еще что-нибудь такое сотворит. Впрочем, если уж меня совсем прижмет, то я и сам что-либо подобное устрою. Еще и удовольствие получу. Но Лехе, кстати, за идею спасибо.
— Да нет, извини, брат, пока не надо.
— Ну я тогда пойду, похаваю, — неуверенно сказал Леха.
— Давай, счастливо. — Я протянул ему руку. — Но не забудь: если объявятся, сразу же отзвонись. Учти, я проверю. Ясно?
— Ясно, — ответил Леха и с моим полтинником, зажатым в кулаке, вполне довольный умчался в сторону «Колеса».
Я же отправился на поиски телефона-автомата, причем сделать это оказалось не так просто — ближайший работающий был обнаружен лишь в вестибюле метро. Шел уже седьмой час, и я рассчитывал, что Завгородняя, воспользовавшись отсутствием в конторе шефа, уже должна была свинтить домой. Так оно и вышло. После целой серии настойчивых гудков, Светка соизволила взять трубку:
— Света, привет, это я. Виктор…
— Да вроде здоровались уже сегодня, донжуан хренов! Ну как, догнал свою Танечку? Покаялся?
— Да подожди ты, я не об этом сейчас…
— А я об этом. Между прочим, ты знаешь, что твоя Ненашева Марине Борисовне дверью фингал на лбу поставила?
— Ничего страшного. В следующий раз не будет нос совать, куда ей не следует… Слушай, Свет. У меня действительно мало времени — монетки кончаются… Вспомни, ты сегодня Вальке рассказывала про черного, ну про того, которого за труп приняли. Его еще Казбеком звали.
— И что?
— Светочка, милая, ты адрес его помнишь? Или хотя бы дом, двор, ну куда ты ночью выезжала?
— Ну помню. Разъезжая, семнадцать. А квартиру… Это надо по сводке уточнять, я ж туда к нему не поднималась, больно надо. А тебе зачем?
— Да так, проверить хотел кое-что. Ладно, Свет, спасибо. Пока.
— Шах, подожди! А правда, что ты сегодня Скрипку на хуй послал?…
Ответить я не успел — короткие гудки оповестили, что отпущенный мне кредит времени иссяк. «А ведь поперла, поперла-таки карта», — и я решил, не откладывая в долгий ящик, незамедлительно провести встречу на высшем уровне с господином Казбеком. Если нынышней ночью его действительно отмудохали так, как это описывала Завгородняя, он, скорее всего, должен отлеживаться дома — даже несмотря на то, что брать бюллетень категорически отказался.
Вычислить номер квартиры, в которой обитает Казбек, особого труда не составило. Я подошел к сидящей во дворе на лавочке полусонной от жары бабуле, махнул перед нею своими журналистским «корочками» (которые издалека по внешнему виду и цвету ничем не отличались от ментовских) и официальным тоном поинтересовался, где живет потерпевший, которого сегодня ночью избили у семнадцатого дома. Бабуля, проникшись ко мне полным доверием, не только сообщила номер квартиры, но и поведала мне о том, что квартира коммунальная, а тот самый «черненький», которого избили, снимает в ней комнату. Сдает же ему эту самую комнату Маринка местная шалава, которая «на работу не ходит, каждый день выпивает и мужиков к себе водит». На мой вопрос о том, не выходил ли сегодня из дома потерпевший, старушка сообщила, что сидит здесь с утра, «черненький» не выходил, правда, она не ручается за те полчаса, что ходила в магазин за молоком.
Получив исчерпывающую информацию, я поблагодарил бабулю за оперативную смекалку и вошел в указанный подъезд. Поднявшись на третий этаж, я остановился у обшарпанной, провонявшей котами двери и перед тем, как позвонить, предусмотрительно снял часы, переложил их во внутренний карман и немного размял кисти рук. Заниматься психологической обработкой Казбека, как это было в случае с Лехой, я не собирался. Вот уже второй день меня не покидало острейшее желание набить кому-нибудь морду, и оно было не менее сильным, чем собственно желание найти эти чертовы фотографии.
На мой звонок довольно долго никто не реагировал. Наконец из глубины квартиры послышались шаги, издаваемые, судя по звуку, человеком, обутым в резиновые тапки-шлепанцы. Дверь открыли, и передо мной предстало нечто с опухшим лицом и растрепанными засаленными волосами. Судя по всему, это была та самая «шалава Маринка».
— Привет, — произнесло нечто и, сбросив с левой ноги шлепанец, босой пяткой почесало правую ногу.
Выцветший ветхий халатик съехал на одно плечо, открывая перспективы обвисших и, надо признать, довольно непривлекательных женских прелестей. Нечто оценивающе посмотрело на меня и, зевнув, промурлыкало:
— Ну че молчишь? Я — Марина. Тебе чего, красавчик?
В другой ситуации подобное обращение, возможно, мне бы польстило.
Однако сегодня я не был расположен к праздным разговорам и словесному флирту со шлюхами.
— Казбек дома, красавица?
— Да дома, дома. Куда он на хрен денется с такой мордой. — Марина попыталась изобразить, с какой именно. — На хрен он тебе сдался? Пойдем лучше ко мне. Водочки выпьем, может, еще чем займемся. — Она многообещающе повела плечом, в результате чего халатик сполз еще на пару сантиметров ниже.
— Спасибо, милая. Как-нибудь в другой раз. Так где, говоришь, его комната?
— Ну и мудак, — явно обиделась она и, развернувшись, пошла к себе, бросив на ходу:
— Прямо по коридору последняя дверь справа. Только он тебе не откроет — от страха совсем в штаны наложил. Даже в сортир выходить боится.
Я прошел по темному захламленному коридору до последней двери, подергал за ручку и, удостоверившись что дверь заперта, постучал.
«Кто?» — голос был напряженным и действительно испуганным. «Кто-кто… смерть твоя пришла», — мысленно ответил я, однако прикинув, что на подобный отклик мне вряд ли откроют, вынужден был с ходу придумать что-то более нейтральное:
Поделиться книгой: