Лавка старинных диковин (сборник)

– Все меняется, – вздохнула она. – Говорят, заведение Ратштейна держится только благодаря богатым еврейским мафиози из Нью-Джерси. Им хочется иметь нормальное место в центре, где можно прилично отобедать во время деловых поездок.

– Видел я когда-то фильм, – сказал Ричи. – Еврейский гангстер и его дочь, другой гангстер, молодой парень, который влюбился в дочь первого гангстера и отправился назад во времени, чтобы убить ее будущего супруга, потому что он плохо с ней обращался. Не помню, как они раздобыли машину времени, но по тем временам это смотрелось вполне логично.

– Так он заполучил девушку? – спросила Эсфирь.

– Типа того. Запутанный был сюжет.

– В выдуманных историях всегда так, – возвестил Грелич. – В жизни все совсем по-другому. Жизнь чертовски проста.

– Не могу согласиться, – сказал Ричи. Он уже понял: Грелич любит ставить вопрос таким образом, чтобы обязательно напроситься на возражение собеседника. – Как-то я писал рассказ со сходным сюжетом – тема-то не новая. И что получилось? Одна путаница. Боже ж ты мой, даже моя путаница запуталась.

Эсфирь засмеялась. Пустил смешок Соломон. Да и Грелич одобрительно хрюкнул.

– Ай, мальчик, – сказал Грелич. – А я и не знал, что ты у нас писатель.

– Ну, так уж и писатель, – скромно потупился Ричи. – Так, несколько рассказиков в журналах. В онлайновых, безгонорарных. Правда, среди их авторов есть пара имен.

– Так вы писатель?! – воскликнул официант Яков; он подслушивал разговор, накрывая стол.

– Ну, пишу немного.

В гостевой книге на своем сайте Ричи уже наталкивался на кое-какие едкие замечания профессиональных писателей. И это привело его к глубокому убеждению, что нечего звать себя писателем, пока не продашь хотя бы парочку своих творений.

– Так-так, писатель, – задумчиво покачал головой Яков, вытирая руки о фартук. – А я вот в издательском бизнесе подвизаюсь.

– Вы издатель? – поинтересовался Грелич.

– Нет-нет, что вы! Всего лишь переводчик. С румынского. У меня есть знакомый, румынский писатель-фантаст, вот я его и перевожу…

– На английский? – спросил Грелич.

– Конечно на английский! Ну вы и спросили. На урду, что ли?

– И как же зовут этого автора? – вставил свои пять копеек Ричи.

Он так и не смог повторить названное Яковом имя даже после нескольких старательных попыток и решил оставить это на потом. Но имя записал, чтобы проверить, насколько данный автор известен в научной фантастике.

– Сколько у него публикаций?

– На английском ни одной. На румынском – горы. Это вопрос времени. Я сумею его продать.

– Так вы еще и агент?

– Честь имею.

Ричи хотелось поинтересоваться у Лейбера, насколько хороши его контакты в издательском мире и не собирается ли он брать новых клиентов. Но он никак не мог найти повод перевести разговор на интересующую его тему. В конце концов созрело решение как-нибудь зайти к Ратштейну в другое время, без Соломона и Эсфири и, если судьба будет благосклонна, без Грелича. Начинающему писателю всегда полезно поддерживать хорошие связи с агентом, чем бы тот еще ни занимался.

– Как бы то ни было, – сказал Грелич, – мы собрались здесь, чтобы обсудить положение, в котором оказался я с этим гоем в голове.

Идей ни у кого не было. В итоге рассмотрели предложение вернуться в квартиру Ричи. Однако Соломон устал, да к тому же у него была на вечер назначена встреча. Греличу на сегодня хватило споров, а Эсфирь торопилась на очередную телевизионную мыльную оперу. Посему решили собраться вечером следующего дня – сначала в кафетерии на Восточном Бродвее, а затем у Ратштейна (это после того, как Ричи заявил, что оплатит счет).

Изрядно вымотанный, Ричи-Грелич рухнул на кровать и уснул без сновидений.

Утром Ричи сварил кофе, и два невольных владельца одного тела пришли к соглашению: сходить в офис компании ММТ и выяснить, что же все-таки произошло.

Грелич находил ситуацию забавной. Его страстное желание покончить с собой как-то утихло, суицидальный порыв растворился в воздухе, с новой силой проявился вкус к жизни.

Вероятно, медицинская процедура, призванная убить Грелича, вместо этого вытравила из сознания все мучившие его философские проблемы. Прежде они приводили Грелича в отчаяние, теперь же представляли сугубо академический интерес, вернее, полное отсутствие такового. С чего это вдруг гробить себя только потому, что ты не можешь решить, есть Бог или нет?

Ричи, со своей стороны, желал полностью владеть пространством своего разума без всяких там греличей в башке. Но ему понравились друзья своего случайного партнера по черепной коробке. Эсфирь – настоящая леди. Соломон – интересный собеседник. Ричи никогда не предполагал, что в мире есть темнокожие евреи, и ему очень хотелось выяснить, как такое могло произойти.

А еще был Лейбер, вполне возможно будущий агент Ричи.

Лейбер, конечно, не относился к друзьям Грелича, но как получилось, что Ричи с ним встретился? Благодаря соседству – или слиянию? – с Греличем.

У Ричи было хорошо развито чувство справедливости, и ему казалось неправильным желать смерти человеку, познакомившему его с Лейбером, который, если он действительно хороший агент, сможет изменить жизнь начинающего писателя.

И все же Ричи совсем не радовала мысль о существовании в одном теле с Греличем. А может, тот еще и шарит по воспоминаниям Ричи?

Грелич держался подчеркнуто корректно. Он не остановил Ричи в желании навестить офис ММТ, чтобы выяснить, почему это он, Грелич, не умер, – даже обладая лучшим контролем над телом. В конце концов, Грелич был изначальным владельцем этого тела и спокойно мог помешать Ричи двигаться, куда тот хочет. Он мог заставить тело весь день просидеть в квартире, или отправить его на прогулку по парку, или пялиться круглые сутки в экран телевизора.

Вместо этого Ричи-Грелич взял такси и поехал на Двадцать третью улицу.

Грелич с Ричи на борту вошел в офис ММТ и потребовал у секретарши встречи с президентом компании Свеном Мейером.

Они подождали, пока секретарша что-то шептала в телефонную трубку. Ричи подумал, что сейчас окажется, господина Мейера нет на месте и не хотите ли вы побеседовать с нашим ничего не решающим клерком, который, в свою очередь, поведает, что не в курсе вопроса, но выяснит это в максимально короткий срок.

Однако ничего такого не произошло. Господин Мейер пребывал в офисе и готов был с ними встретиться. Прямо по коридору, последняя дверь налево.

Мейер являл собой седого приземистого коротышку.

– Прошу-прошу, – послышалось из-за двери, стоило в нее только постучать. – Добрый день, господин Грелич! Мистер Каслмен с вами?

– Здесь я, – ответил Ричи. – И требую объяснений.

– Конечно-конечно, – закивал Мейер. – Проходите, садитесь. Кофе? Чего-нибудь покрепче?

– Кофе. Черный. Без сливок, – выпалил Грелич.

Мейер произнес несколько слов в телефон и снова повернулся к гостю:

– Сейчас поднесут. Джентльмены, мне очень жаль…

– Вы не отвечали на телефонные звонки, – угрюмо сказал Ричи.

– Ах, прошу прощения. Мисс Кристиансен отпросилась уйти чуть пораньше, когда Натан еще не пришел. И сегодня ее не было. А когда я все же до нее дозвонился, она оказалась не в курсе ситуации.

– Ну да, конечно! – саркастически воскликнул Грелич.

– Натана я пока тоже не могу найти, – продолжил Мейер. – Нашего лабораторного техника. Это он осуществлял операцию. Или, точнее, провалил ее.

– Ах, Натан, – мрачно произнес Грелич.

– Именно с ним нам следует говорить. Только он может объяснить ваше печальное положение.

– И где же этот Натан? – спросил Ричи.

Мейер пожал плечами:

– Я звонил ему в пансионат, но его там не было. Поговорил с его раввином, который предоставил рекомендации, когда Натан устраивался к нам на работу. Его раввин, Цви Коган, говорит, что не видел Натана уже больше недели. По его предложению я лично отправился на гандбольную площадку на углу Девяносто второй улицы и Риверсайда. Никто из игроков не видел Натана уже несколько дней.

– Вы полицию известили?

– Придется, если он скоро не появится. Других способов найти его нет.

– А что с моим собственным телом? С телом Каслмена?

– Боюсь, оно не перенесло транспортировки, – ответствовал Мейер. – Как, собственно, и ожидалось. Согласно вашему распоряжению, его утилизировали.

Услышав, что его тело безвозвратно утеряно, Ричи почувствовал острое сожаление. Тело, конечно, несовершенное, но это было его тело. А теперь у него нет вообще никакого. В физическом смысле. Только тело Грелича, который больше не желал умирать.

Вернувшись домой, Ричи посчитал, что настало самое время заняться поисками Натана Когана, пропавшего техника, ответственного за эту мегиллу [16](словечко Грелича). Но тут раздался телефонный звонок. Грелич не препятствовал снятию трубки.

– Ричи Каслмен у телефона.

– Господин Каслмен? Меня зовут Эдвард Симонсон. Господин Мейер недавно нанял меня в лабораторию господина Мейера. У меня образование Нью-Йоркского колледжа и все необходимые сертификаты и аккредитации. Я проработал два года в институте Цайтгайста в Цюрихе. Если вы желаете…

– Это что такое? – встрял Грелич.

– Господин Грелич? Это вы?

– Да, я. Чего вам надо?

– Я уполномочен господином Мейером сообщить, что если вы желаете вернуться в лабораторию, то, смею уверить, на этот раз операция пройдет успешно и ваше устранение не встретит ни единой проблемы. Причем без какой бы то ни было дополнительной оплаты.

– То есть вы гарантируете, что на этот раз я умру? – спросил Грелич.

– Э-э… Да, ведь это была ваша изначальная цель визита в ММТ, не так ли?

– Что было, то было. Но тогда – не сейчас.

– Значит ли это, что вы передумали?

– Я еще не решил, – признался Грелич. – Слушайте, в настоящий момент никто из нас в этом не заинтересован. Сначала нам нужно уладить кое-какие свои дела. Мы свяжемся с вами позже.

Грелич повесил трубку. Ричи обрадовался, что Грелич не принял предложения сразу и решил подождать с самоубийством. Ему не хотелось видеть, как Грелич умрет. Но не прельщала его и мысль, что и дальше придется терпеть соседство в одном теле с другим человеком.

– Нужно сперва выяснить, что и почему пошло не так, – сказал Грелич.

– Согласен, – ответил Ричи.

Снова зазвонил телефон. На этот раз трубку снял Грелич.

– Господин Каслмен? – спросил женский голос.

– Это Грелич.

– Господин Грелич, я Рахиль Кристиансен, ответственный секретарь компании ММТ. Звоню, чтобы извиниться перед вами за то, что я сделала, – поверьте, совершенно неумышленно. Я и не думала, что…

– Что произошло? – ворвался в разговор Ричи.

– Это так сложно объяснить. Мне кажется, нам лучше встретиться. Конечно, если у вас есть время.

– У меня есть время! – воскликнул Ричи. – Где? Когда?

– Есть небольшая кофейня неподалеку от моей квартиры в Бронксе. Или это, скорее, верхний Манхэттен. Я недавно в городе и знаю только, как проехать на работу и с работы.

– Как называется-то?

– Что-то там коричневое. Корова или овца. Никогда там не была. Слишком уж вид подозрительный.

– Адрес?

– Сейчас посмотрю. Я сажусь в метро на углу Сто шестьдесят седьмой улицы и Джером-авеню, а коричневое нечто в двух кварталах в сторону центра от входа, то есть, получается, на Сто шестьдесят пятой улице, восточная сторона Джером-авеню. Или это на два квартала от центра, извините, обычно я более собранная, но последние события…

– Понял, – отрезал Ричи. – Давайте так. Мы вызываем такси. Через полчаса будем в Бронксе. Так годится?

– Конечно, господин Каслмен. Это самое меньшее, что я могу для вас сделать. Но я не уверена, что заведение приличное…

– Насколько поганой может быть обычная кофейня? – встрял Грелич. – Уже едем. – И повесил трубку.

– Я собирался спросить ее домашний адрес и телефон, – сказал Ричи.

– Не усложняй. Она там будет.

Поездка на такси – само по себе интересное путешествие, не без пафоса и изрядной толики юмора. Но это совсем другая история, которую мы для ясности опустим. Скажем только, что кофейня называлась «Брюн ваш» [17]и располагалась на углу Сто шестдесят шестой улицы и Джером-авеню. Таксист-кубинец только удивился про себя, с чего вдруг Ричи, такой прилично одетый мужчина, едет в заведение, где наливают самый паскудный кофе во всем районе. На верное, он из мафии, решил водитель.

Рахиль Кристиансен уже была здесь, за столиком возле двери. Перед ней стояла чашка чая. Место было темным и почти безлюдным.

Рахиль оказалась пышной дамой с миловидным лицом. Возраст – под тридцать. Лицо обрамляли пушистые светло-каштановые волосы. Она поднялась из-за столика навстречу Каслмену:

– Господин Каслмен? Я Рахиль Кристиансен. Это такая трагедия, такая трагедия… Поверьте мне, я и мысли не имела…

– Что все же произошло? – перебил излияния Ричи.

– Могу только предположить.