Помоги проекту - поделись книгой:
У двери он обернулся и посмотрев на Анатолия, поднял палец вверх и нравоучительно произнес:
– У каждого солдата в вещевом мешке лежит жезл маршала.
«Ладно, так тебе и поверил, – подумал Анатолий, – загонишь за Можай на возврате в Москву». Ему еще надо было подготовиться к встрече.
Убрав остатки трапезы, он принял душ, завернулся в огромное махровое полотенце, растянулся на кровати и моментально уснул.
Привычку мгновенно засыпать и легко просыпаться Анатолий приобрел еще в армии. Поговорка «солдат спит, служба идет» не умрет никогда. Никто этому солдат специально не учил. Но, во время несения службы по охране военных объектов, эта привычка вырабатывается автоматически.
Привычка эта не раз помогала Анатолию и после армии. Через тридцать минут он проснулся свежим и бодрым. Затем сделал зарядку, правда, пожалел, что у него не было эспандера или гантелей. Их заменили 50 приседаний и 50 отжиманий от пола. Остатки хмеля окончательно улетучились из головы.
Дальше следовало продумать разговор с янки. Закрыв глаза, Барков принялся размышлять.
Как построить беседу? На чем сделать акцент? Ну первым делом следует снять отрицательные эмоции американца после встречи с Тулиным. Все остальное будет проще. Тем более, что у Анатолия был козырь – одалиска, соблазнительная и любвеобильная. Пора бы голубкам возвращаться в гнездышко. Где это они запропастились?
Анатолий взял наушник и прислушался. Из номера Гали не доносилось ни звука. Анатолий уже начал волноваться когда, наконец, хлопнула дверь, кто-то вошел в номер. По легким шагам можно было понять, Гали. Она была одна. А где же Стив? Постучав ноготками по лакированной поверхности стола, Гали в обычной своей издевательской манере пропела «Не одна я в поле кувыркалася. Сокол пошел паковаться, как меня слышно, Беркут?»
«Слышу вас хорошо», – усмехнувшись, сказал про себя, Анатолий.
Чем лучше все складывается, тем более подозрительным становится человек. Ему кажется, что где-то он прокололся, что-то упустил, и в самый ответственный момент все его планы будут нарушены какой-нибудь ничтожной мелочью, и все покатится в тартарары.
Нечто похожее творилось и с Анатолием. Выйдя из своего номера, Барков спустился вниз. Прогуливаясь около гостиницы, он осторожно посматривал по сторонам. Анатолий не хотел везти Стива в злополучный ресторан, поэтому выбрал другой, подальше от гостиницы. На этот раз Стив пришел даже раньше «Николая» и цедил фруктовый коктейль.
– Добрый вечер, Стив. По-моему, я пришел вовремя.
– Это я пришел пораньше, у меня времени в обрез, Николай.
Начало встречи не предвещало ничего хорошего. Стив, как и ожидал Анатолий, держался холодно и отчужденно.
Мысли Анатолия перенеслись к периоду обучения в «Вышке». Барков вспомнил одного из любимых своих преподавателей, психолога Геннадия Ивановича Иванина, в свое время прочитавшего будущим комитетчикам лекцию о правиле трех «Да» – правило Сократа.
«Человека следует любым способом вынудить трижды ответить на вопросы утвердительно. Вопросы могут быть любыми – чем проще, тем лучше. Тем самым вы вырабатываете в нем рефлекс соглашаться с вашими утверждениями, практически их не обдумывая», – учил Иванин. Что ж, попробуем.
– Стив, скажите честно. Вы действительно хотите начать новую жизнь? – Да!
– Вы действительно хотите, чтобы рядом с вами была Гали? – Да!
– И эту новую жизнь с Гали вы хотите прожить, не думая о деньгах?
– Само собой.
– В таком случае, нам с вами есть, о чем поговорить. Стив кивнул. Уже хорошо. Анатолий продолжал:
– Прежде всего, я хотел бы извиниться перед вами за своего шефа. У вас были все основания поступить так, как вы поступили. На вашем месте я бы сделал также. Давайте забудем неприятное и продолжим. Надеюсь, заминок больше не будет.
– Хотелось бы.
– Тогда давайте считать что наши предыдущие договоренности остаются в силе. Три миллиона долларов за F-16.
Анатолий не преминул лишний раз назвать сумму, зная, что для американца это самый важный аргумент. Оговорив условия связи, новоиспеченные партнеры выпили за успех дела и попрощались.
Успокоенный «Николаем», «оттаявший» Гриффит, поспешил к своей ненаглядной. Гали, проводив Стива в аэропорт, вернулась в отель, быстро приняла горячий душ и уже собралась нырнуть под одеяло, но, передумав, потянулась к телефонной трубке. В номере Анатолия раздался телефонный звонок.
– Слушаю.
– Анатолий Иванович, загляните ко мне на огонек, пока я не заснула.
– Иду.
Анатолий на ходу накинул рубашку и вышел в коридор. «Что она еще задумала?» – недовольно думал Барков.
Томно прикрыв глаза, Гали сидела в кресле, держа в руках бокал виски. «Невзначай» распахнутые полы халата обнажили пару красивых ножек. Телевизор был включен. Комната была наполнена звуками современных танцевальных ритмов.
«Так, начинается, очередное «совращение святого Януария» – констатировал про себя Барков, бросив взгляд на раскрытый халат.
Заговорщически улыбаясь, Гали протянула второй бокал Анатолию:
– Мы с вами хорошо поработали и заслужили небольшой отдых.
– Прикройся, бесстыжая, – Барков старался поставить Гали «на место».
Она, притворно потупив очи долу, чуть-чуть натянула халат на ноги, но, как бы случайно, теперь он распахнулся на груди.
Попытки соблазнить Анатолия Гали то ли в шутку, то ли в серьез начала предпринимать еще во время их первых встреч на явочной квартире. Анатолий тогда только начинал осваивать оперативную практику, которая ой как сильно отличалась от лекций в Вышке.
Обучение агента перед выездом за кордон обязательно включало его политическую подготовку. На одной из явок Барков с пылом и жаром убеждал Гали в преимуществах социализма перед капитализмом. Распинался по поводу особенности классовой борьбы на современном этапе.
Слушая его в пол-уха, Гали, медленно раздвинула ноги, так что стали видны ее полупрозрачные трусики, глядя оперу в глаза тягуче промурлыкала: – «А не поехать ли нам куда-нибудь на природу, в лес, и там всласть потрахаться?».
От неожиданности Барков на секунду потерял дар речи. Гали торжествовала видя, что шокировала верного ленинца.
– Вы же знаете, что это категорически запрещено. Вы… вы очень красивая женщина, но… это невозможно!
Так, что Шерон Стоун, в знаменитой сцене допроса, в «Основном инстинкте» была далеко не первой, издевавшейся над мужиками. Явка, практически была сорвана.
Но, Гали, натерпевшаяся в юности от молодых подонков, каждый раз завлекая очередного мужчину в постель, ловила себя на том, что хочет сделать ему больно. Нет, это не было проявление садизма по отношению к партнеру, от которого женщина получает острое удовольствие. Скорее, ее подсознание, обнаружив рядом с телом Гали мужскую, покрытую волосами, пахнущую потом, табаком и алкоголем особь, старалось защитить свою хозяйку от возможного надругательства.
Боль ее тела и жгучая смесь обиды, ненависти и желания отмщения навсегда осели в глубинах ее памяти.
Но, по отношению к сотруднику КГБ Баркову, как к мужчине, было что-то другое. Своими подначками, она утверждала право чувствовать себя хорошенькой женщиной, даже при общении с непробиваемым «рыцарем плаща и кинжала».
Анатолий, в конце концов, нашел действенный способ бороться с приступами подобного вольного настроения своей подопечной. Барков превращался в каменного гостя из «Маленьких трагедий» Пушкина, смотрел на нее немигающими глазами, менял тембр голоса, ставил энергетический барьер и начинал обращаться к Гали по имени-отчеству. Подобное обращение бесило Гали больше, чем быка красный плащ матадора.
И в этот раз, видно, по-другому ее не успокоить.
Анатолий устало вздохнул:
– Галина Наумовна, вам мало Гриффита? Расскажите лучше, как вы с ним расстались.
Гали сразу же сделала вид, что обиделась, но тон сменила и ответила серьезно:
– Бедняга, похоже, не на шутку влюбился. Вашу встречу, Анатолий Иванович, он оценивает положительно. Готов продумать и обсудить техническую сторону вопроса. Условия связи его устраивают. Стив торопится, хочет, чтобы месяца через два-три мы, то есть я и он, были свободны от всяких обязательств.
Поразмыслив, Гали добавила:
– Мне его немного жалко. Он хороший парень, но это не моя судьба. Что с ним будет? Вас не гложет совесть Анатолий Иванович?
– Совесть? – Анатолий стрельнул глазами в «Гвоздику». Ты говоришь совесть? Пожалела янки? А они жалели детей и женщин во Вьетнаме, когда поливали их напалмом? А в чем виноваты японцы? – Старики и старухи, опять же грудные пацанята? Их заживо сожгли атомными бомбами. Сотни тысяч! Вдумайся в эту цифру!
Допустим, им было не жалко косоглазых японцев, вьетнамцев. Но Пентагон и ЦРУ и своих любимых сограждан не жалели. Ты знаешь – почти кричал Барков – они беременным женщинам, в больницах, вводили под видом лекарств ЛСД и другие наркотики и изучали, какие изменения происходят в не родившимся еще ребенке.
А тебе не жалко русскую женщину, жену нашего сотрудника, работавшего в Африке. Она получила посылку с обратным адресом нашего посольства, развернула «от папы подарок» в присутствии детей и упала в обморок. ЦРУ прислало высушенную голову ее мужа! Продолжать или хватит?
Такого Баркова Гали еще не видела. От него шла такая волна злой энергии, что ее тело стало неприятно покалывать иголками.
– А есть случаи и похлеще. Идет война, на этот раз холодная, и мы снова как в 41-ом году обороняемся. Только теперь воюет другое поколение – мое поколение, 39–41 года рождения.
– Анатолий Иванович, да успокойтесь вы ради всего святого. Извините меня, вы такие ужасные вещи говорите, я о них и слыхом не слыхивала, ну, конечно кроме Хиросимы. Стив, тоже расист порядочный, всю дорогу унижает прислугу в отеле. Чаевые дает мизерные…
Анатолий постепенно приходил в себя и решил сменить тему разговора, чтобы разрядить обстановку.
– Слушай, а как ты обнаружила железку? – улыбаясь, спросил он.
Он пошарил под тумбочкой у кровати и отцепил, наконец, деревянную планку, которая крепилась двумя острыми шипами. Гали рассмеялась:
– Господи! Да что я вас, не знаю, что ли. Вы всегда стараетесь заиметь лишний источник информации. В том, что нахожусь под контролем, сомнений не было. Бедный Анатолий Иванович! Тяжело было, наверное, в одиночестве слушать звуковое сопровождение наших плотских утех, – взгляд Гали скользнул по брюкам шефа. – Вы там сами с собой в это время ничего не делали? Она показала характерное движение рукой и рассмеялась. Анатолий лишь досадливо поморщился:
– Опять за старое? Все. Поздно уже, ложись спать. Завтра после обеда возвращаемся домой. Отоспись, отдохни. Утром поедем, посмотрим город. Я пойду к шефу, доложусь.
Гали прямо при Анатолии юркнула под одеяло и, повозившись, высунула оттуда руку со снятым халатом. Стараясь не смотреть на Гали, соблазнительно распластавшуюся под тонкой простыней, Анатолий заметил:
– И вот еще что… Я к тебе хорошо отношусь, думаю, ты это чувствуешь, но не провоцируй меня. Договорились?
– Хорошо. Больше не буду… Ну, если только изредка – промурлыкала Гали.
Анатолий встал и вышел из номера, прикрыв за собой дверь. Смертельная усталость навалилась на него. Казалось, его тело увеличилось вдвое, а сил передвигать ноги осталось чуть-чуть. Психические нагрузки могут измотать человека, не меньше, чем физические. Хотелось спать. Мысли стремительно проносились в голове, как стайки диковинных птиц, которых он иногда видел через окно гостиничного номера. Кажется баланс складывается в нашу пользу. Стив пошел на контакт, несмотря на досадную накладку. Но, нет худа без добра. Похоже запах трех миллионов слишком силен, чтобы он смог сбиться с курса.
Глава 14
Двухпалубный Боинг, казавшийся на земле толстым и неповоротливым, после короткого разбега, легко взмыл в небо и сделав прощальный круг над аэродромом устремился на северо-запад. Стюардессы предлагали пассажирам напитки – Тулин все еще мучался от боли в почках и пил только минералку, Гали с удовольствием попивала белое вино, Анатолий посасывал через трубочку приятно холодивший сок манго со льдом. Каждый думал о чем-то своем.
К почечным коликам Тулина добавился неприятный осадок от его неудавшегося наскока на янки, да еще в присутствии этого выскочки Баркова. Уж этот «Билли Бонс» растрезвонит среди своих приятелей как шеф лажанулся и чуть не сорвал важную операцию. Кличка «Билли Бонс» прилипла к Анатолию с легкой руки, или языка Володи Миронова, который был в этом деле большим мастером. Когда Барков однажды в спортивной раздевалке спросил почему он Билли, а не Джеймс Бонд, Володя ответил, что «Билли Бонс» легче произносится и все присутствующие согласно закивали головами.
А Барков думал о сыне. Какую дорогу в жизни он выберет? Отцу хотелось, чтобы он пошел по его стопам. Дед Аркашин закончил службу в МГБ подполковником, отец – дай бог, может дослужиться до полковника, а сын, имея такую прочную стартовую площадку, может дорастет и до генеральских звезд. Да, чуть не забыл прадеда, родом из семиреченских казаков, которые еще до революции охраняли границу российской империи с Китаем.
Убаюканные мерным гулом двигателей пассажиры погрузились в сон. Все, кроме Гали. Ее мучила одна мысль, от которой она всячески старалась отмахнуться, но безуспешно. Гали мучила совесть.
Со стороны могло показаться, что мадам Гали находилась вообще вне каких-либо морально-нравственных категорий и руководствовалась лишь соображениями собственной выгоды? Может быть… Но ей все же было жалко Стива.
«Но Стив же счастлив? – пыталась успокоить себя Гали. – Пусть это продлится недолго, но он окрылен, теперь у него есть цель в жизни, теперь он снова может дышать полной грудью…»
«А что будет когда все закончится?» – гадливо спрашивал внутри бес противоречия.
«Оклемается. Получит деньги. Найдет себе другую…» – Гали неожиданно для себя почувствовала укол ревности, представив что Стив может влюбиться еще в кого-нибудь. Мы с ним все равно никогда не смогли бы быть вместе. Стив – милый, хороший, но круг его интересов так ограничен. А я дура, вечно ищу приключения на свою задницу.
«А что будет, если наши расп-дяи с Лубянки напутают что-то, как это бывает, или, он сам даст маху. И вместо Акапулько или Капокабана окажется за решеткой в Штатах», – нашептывал дъявольский голос.
«Сколько людей за свою жизнь ты уже подвела под монастырь? Стив, наверное, не последний в этой очереди?»
«Я никогда не извлекала для себя личной выгоды, – слабо защищалась она. Я старалась всю жизнь помочь людям, кто бы они ни были. Да взять того же Стива, – лежал же на острых камнях, как Икар с переломанными крыльями. А что я сделала? Я вернула его к жизни! А что такое Жизнь? – Это сплошной риск потерять ее в любой момент. За что силы небесные наказывают людей? Особенно невинных младенцев, совсем безгрешных. Сотни людей теряют самое дорогое, погибая в авиакатастрофах, тонут в морях, под колесами автомашин. А их кто-нибудь спросил, хотят ли они исчезнуть с Земли, да еще в муках и страданиях. Гали вспомнила случай, который заставил ее несколько дней мучаться в поисках ответа на вопрос о неотвратимости судьбы. Машина скорой помощи с тяжело раненым на борту неслась в больницу с места авто аварии. Врачи делали все чтобы довести его до операционной живым. Хрен вам в глотку! Через 10 минут, на перекрестке, под красный светофор, в них врезается самосвал. Машина скорой помощи всмятку и все, кто там был, тоже.
Удобно устроившись в кресле самолета, Гали закрыла глаза и через некоторое время погрузилась в дремоту. Отрывочные, несвязанные друг с другом видения появлялись и тут же исчезали. Неожиданно на ее внутреннем экране она увидела четко и ясно лицо Отто Моргенштерна, который улыбался ей и что-то беззвучно говорил. Из глубин ее памяти всплыла история с немцем, в судьбе которого она сыграла роль медовой ловушки.
Отто Моргенштерн – сорокалетний немец из Западной Германии по документам значился представителем мощного концерна по производству грузовых автомобилей. Однако его военная выправка, аккуратная стрижка, пунктуальность, манера четко и ясно излагать мысли наводила комитетчиков на определённые подозрения о его связи с Бундесвером.
На Отто обратила внимание стюардесса самолета Аэрофлота, которым он первый раз летел в Москву. В информации, появившейся на следующий день на Лубянке, отмечалось его несколько странное поведение. Аккуратно подстриженный Моргенштерн в безукоризненно отутюженном костюме, сидя около иллюминатора, время от времени приставлял карандаш к обшивке самолета и манипулировал какой-то бумажной лентой, поглядывая на часы. От острых глаз стюардессы Леночки не ускользнуло, что после нескольких операций у «Ганса» – как она окрестила Отто – на бумаге появились оставленные грифелем точки, которые он начал скрупулезно подсчитывать. Возвращая поднос после ланча, «Ганс» поинтересовался, с какой скоростью летит самолет.
Второй раз Отто попался на глаза сотрудникам «девятки», так на сленге чекистов называлось девятое управление КГБ, охраняющее членов Политбюро КПСС. 9 Мая, перед парадом военной техники, в ожидании марша разместившейся на огромной площади перед гостиницей «Москва», неизвестный гражданин, похожий на иностранца, останавливался около темных пятен масла, оставленных на асфальте, и внимательно их рассматривал. Делал он это без особой маскировки, и со стороны могло показаться, что человек что-то обронил и теперь ищет. На всякий случай сотрудники «девятки» вызвали дежурную бригаду наружного наблюдения и передали его «из рук в руки». Отто вернулся в номер гостиницы, где его быстро установили.
Утром следующего дня горничная передала, дежурившему в гостинице сотруднику КГБ, рваные клочки бумаги, которые она обнаружила в корзине для мусора. Когда разрозненные обрывки были склеены, оказалось, что это профессионально сделанные наброски боевой техники с указанием мест, откуда подтекало масло и бензин. Подобных материалов с лихвой хватило для того, чтобы Отто обложили со всех сторон флажками. Во всем остальном немец ничем не отличался от обычных бизнесменов: мотался по министерствам, заводил знакомства с чиновниками, дарил им мелкие сувениры, приглашал на ланчи. Время от времени посещал посольство, но в основном общался с сотрудниками экономического отдела. Вечера коротал в театрах или оставался в гостиничном номере. Кроме информации, полученной от стюардессы и из «девятки», ничего нового, подкрепляющего подозрения, что Отто – сотрудник Бундесвера, получено не было.
Когда к старшему оперу Сергею К. попало «дело Ганса», он несказанно обрадовался. Сергей был опытным сотрудником, который ждал присвоения очередного воинского звания майора, и ему как нельзя кстати могло бы пригодиться пресечение подрывной деятельности настоящего сотрудника разведки НАТО на территории Советского государства. Но воодушевлённый вначале, через три месяца безуспешных усилий, Сергей загрустил. Результатов не было. Тот случай в самолёте ребята из оперативно-технического управления объяснили так – «Ганс» определял число оборотов двигателей. Но, это не секретная информация, к стенке ею не припрёшь. Тогда Сергей принял соломоново решение – «обложить» «Ганса» агентурой и терпеливо ждать, когда он сам себя проявит. Если он, вдруг, окажется «чистым», то попробовать с ним подружиться в интересах КГБ.
Но, подкопаться под немца оказалось делом не простым. Выдержанный, хладнокровный, спокойный. От «наружки» шли сообщения, что Отто очень умеренно употребляет спиртное и крайне осторожен, избегая контактов с женщинами, часто посещающих ресторан. Однако природа, конечно, берет свое – по сообщениям «наружки», немец все чаще и чаще оборачивался вслед девицам на улице Горького, щеголяющим в ультра мини-юбках таких, что, как говорится, дальше некуда.
Тут-то его и брать бы, думал Сергей. Пора подставить сексуально-озабоченному немцу какую-нибудь сладкую русскую девочку, которая снимет с него трехмесячное напряжение от воздержания. А заодно и разузнает, что к чему.
Сергей давно слышал, что у Анатолия Баркова есть агентесса, которая, имея умопомрачительные внешние данные, еще и очень неплохо соображает… И он напросился на встречу Анатолия с Гали, которая состоялась на одной из конспиративных квартир.
Гали была одета в прозрачную шифоновую блузку, шелковые брюки, подчеркивающие изгиб ее бедер, и легкие босоножки на шпильках. Сергей, не устававший повторять, что красивее его жены никого нет, был ошарашен. Гали обворожила его с первой же минуты. Анатолий представил ей Сергея и вышел на кухню приготовить кофе.
Сергей сидел в кресле напротив Гали и пытался что-то говорить о происках германского империализма. Глазами же он, в наглую, раздевал ее.
Гали это нравилось. Ей было интересно следить за тем, как мужчина, пойманный в ловушку ее чар, барахтается, пытается сделать вид, что все в порядке и он контролирует свои эмоции. Она чувствовала себя исследователем-естествоиспытателем, ставящим любопытный эксперимент.
Сергею, все-таки удалось через некоторое время взять себя в руки, и подключиться к разговору.
Через пару дней план ввода агента «Гвоздика» в разработку Отто был готов и утвержден, естественно, после некоторых исправлений и дополнений, которые так любят делать руководители.
Как усыпить бдительность Отто? Как сделать так, чтобы он поверил, что «Гвоздика» не связана с КГБ?
В первую очередь, Анатолий рассчитывал на природную хватку Гали. Уж кого – кого, а мужчин она видела насквозь. Так как Отто не шел на контакты с женщинами в Москве, оперы решили организовать ему знакомство с «Гвоздикой» вдали от московского ЧК.
Вскоре немец заказал билет на самолет для поездки в городок N. Из Германии прибыли первые 300 грузовиков, и Отто должен был организовать их доставку на БАМ.
Поделиться книгой: