Знамя Быка [Под знаменем быка]

— Мне достаточно вашего слова, — сказал герцог с иронией, настолько тонкой, что Корвинус не был убежден, имела ли она место вообще. — Несомненно, вы в случае необходимости сможете доказать его действие на себе?

Корвинус похолодел, однако заставил себя твердо сказать:

— При необходимости я сделаю это.

Герцог вздохнул, словно ответ удовлетворил его, и Корвинус вновь воодушевился.

— У вас есть эликсир?

— Достаточно, чтобы вернуть к жизни одного человека, но не больше. Это крайне редкий и очень ценный состав, и весьма дорогой, как вы понимаете, ваше высочество.

— Полученный, несомненно, из мозга какой-нибудь редкой африканской птицы? — с насмешкой спросил герцог.

— Не совсем так, ваше высочество, — невозмутимо ответил маг. — Он получен из…

— Неважно, — перебил герцог. — Дайте мне его!

Волшебник поднялся, подошел к своим полкам и после долгих поисков извлек небольшой фиал, наполненный кроваво-красной жидкостью.

— Вот он, — сказал маг, повернул сосуд к свету, так что его содержимое засверкало как рубин. — Разожмите зубы умершего и влейте эликсир ему в глотку. Мертвец оживет в течение часа, но при условии, что его тело будет предварительно согрето около огня.

Чезаре взял фиал и задумчиво посмотрел на него.

— Может ли он не подействовать? — спросил герцог.

— Исключено, ваше высочество, — ответил маг.

— Невзирая на время наступления смерти?

— Да, если только все жизненно важные органы целы.

— Может ли он победить смерть, вызванную отравлением?

— Независимо от природы яда он растворит и рассеет его, как уксус растворяет жемчуг.

— Превосходно, — воскликнул герцог, улыбаясь своей холодной непроницаемой улыбкой. — А теперь другой вопрос, трижды маг, — и он задумчиво потеребил пальцами свою каштановую бороду. — По Италии ходят слухи, без сомнения, распространяемые вами с целью расширения вашей шарлатанской торговли, что принц Джем был отравлен папой, причем ядом, столь тонким и чудесным, что прошел целый месяц, прежде чем он подействовал и турок умер[9]. И этим ядом его снабдили вы.

Герцог умолк, и Корвинус вновь содрогнулся, таким угрожающим был тон его посетителя.

— Клевета, ваше высочество. Я не имел дела с папой и не снабжал его ядами. Мне неизвестно, каким образом умер мессер Джем, и я никогда не говорил, что знаю что-либо об этом.

— Откуда тогда появилась эта история и почему в ней фигурирует ваше имя?

Корвинус поспешил с объяснениями, а объяснения были товаром, который у него всегда имелся в избытке.

— Видите ли, я владею секретом подобного яда, и кое-кто спрашивал его у меня. Зная, что яд у меня есть, и услышав, что принц Джем был отравлен похожим ядом, простолюдины сделали, как всегда, нелогичные выводы.

Чезаре улыбнулся.

— Все это очень убедительно, Трисмегит, — серьезно заметил герцог. — Вы утверждаете, что у вас такой яд есть. Пожалуйста, скажите, каково его происхождение?

— Ваше высочество, это секрет.

— Ну и что? Я желаю знать его и спрашиваю об этом вас.

В его словах не было гнева, но они принуждали к ответу сильнее, чем гнев, и Корвинус не пытался более сопротивляться:

— Он состоит главным образом из сока catapuce[10], превращенного в порошок цвета яичного желтка, но приготовить его непросто.

— Есть он у вас сейчас?

— Вот здесь, ваше высочество.

И из того же бронзового сундука, откуда чуть раньше извлек золотой эликсир, он вытащил крошечную кедровую коробочку, открыл ее и поставил перед герцогом. Коробочка содержала желтоватый порошок.

— Достаточно дать одну драхму[11] этого вещества человеку, чтобы он умер через тридцать дней, две драхмы подействуют по истечении половины этого срока.

Чезаре понюхал состав и с сардонической улыбкой произнес:

— Я хочу провести эксперимент. Сколько здесь?

— Две драхмы, ваше высочество.

Герцог протянул коробочку Корвинусу.

— Проглотите это.

Маг в испуге отпрянул назад. Испытываемый им ужас был настолько силен, что почти с искренней верой в голосе он воззвал:

— Боже!

— Проглотите это, — не повышая голоса, повторил Чезаре.

Корвинус моргнул.

— Вы хотите, чтобы я умер, синьор?

Слова застревали у него в горле.

— Умер? Неужели вы, трижды маг, считаете себя смертным? Вы, великий Корвинус Трисмегит, чьи знания глубоки и обширны, как бескрайний океан, вы, кто столь мало подвержен болезням и увяданию плоти и уже прожил две тысячи лет? Или же сила этого порошка такова, что может умертвить даже бессмертного?

Только теперь Корвинус начал понимать истинную цель визита Чезаре. На самом деле именно он, Корвинус, распустил слух об отравлении принца Джема и хвастался, что лично снабдил семью Борджа знаменитым ядом, который по истечении такого большого промежутка времени убил брата турецкого султана Баязида. Разумеется, после этого он получил колоссальный доход от продажи вещества, являвшегося, по его утверждению, тем самым ядом и называемого им veleno a termine[12]. Яд оказался на редкость удобным для жен, страстно желающих поменять своих мужей, и для мужей, уставших от своих жен. Теперь же Чезаре, узнав об этом, явился, чтобы наказать клеветника. А Корвинус, несмотря на обширность своих знаний, действительно верил в замечательную способность яда убивать по истечении значительного времени. Рецепт яда был обнаружен им в старинном манускрипте вместе с другими подобными рецептам и он поверил в него столь же слепо, как люди Чинквеченто[13] во всесилье магов и колдунов.

Зловещая насмешливость герцога, необычное ощущение покорности его воле наполнили душу Корвинуса суеверным страхом.

— Ваше высочество… увы!.. Боюсь, все может оказаться именно так, как вы говорите! — вскричал он.

— Пусть так, но чего вам опасаться? Полно, вы шутите! Разве вы не говорили, что этот эликсир возвращает жизнь мертвым? Обещаю лично проследить за тем, чтобы вам его дали, когда вы умрете. Итак, смелей, глотайте при мне порошок и позаботьтесь умереть ровно через две недели, или, клянусь спасением своей души, я прикажу повесить вас, как самозванца, без права воспользоваться вашим спасительным снадобьем.

— Боже! Синьор! — простонал несчастный.

— Теперь послушайте меня, — сказал герцог. — Если этот порошок подействует так, как вы сказали, то эликсир будет влит вам в глотку и вернет вас к жизни. Если вы умрете раньше, то так и останетесь мертвецом, а если же порошок вообще не подействует, тогда я повешу вас и все узнают правду об этом деле и о распущенном вами слухе относительно смерти принца Джема, на чем вы так успешно сколачивали себе капитал. Попробуйте только отказаться, и тогда…

Герцог сделал выразительный жест.

Корвинус взглянул в прекрасные безжалостные глаза герцога и понял, что попытки избежать своей участи более чем тщетны. Следовало пойти на риск и принять порошок, поскольку виселице, как правило, предшествовала еще и дыба. Кроме того, он немного разбирался в медицине и знал, что можно спастись, применив вовремя рвотное.

Дрожащими руками Корвинус взял порошок.

— Позаботьтесь не рассыпать, — предостерег его Чезаре, — иначе, трижды маг, о вас позаботится палач!

— Синьор, синьор! — вытаращив глаза, дрожащим голосом умолял несчастный чародей. — Пощадите! Я…

— Яд или веревка, — отрезал герцог.

Подбадривая себя мыслью о рвотном, Корвинус поднес край коробочки к своим пепельно-серым губам и высыпал в рот ее слегка затхлое содержимое, в то время как Чезаре внимательно наблюдал за ним. Когда все было сделано, испуганный маг рухнул в кресло.

Герцог тихо рассмеялся, надел маску и, запахнув широкий плащ, направился к занавесям, скрывающим дверь.

— Спите спокойно, трижды маг, — насмешливо произнес он. — Я не подведу вас.

Увидев, как уверенный в себе, беззаботный и неустрашимый герцог уходит, Корвинус почувствовал приступ ярости и жгучее желание свести счеты с Чезаре, призвав на помощь нубийца. С этой мыслью он и ударил в свой гонг. Но не успел еще затихнуть звук, как он передумал. Ведь если он и в самом деле отравился, это не спасет его, а чем скорее герцог уйдет, тем скорее Корвинус сможет воспользоваться рвотным, оставшимся теперь его единственной надеждой.

Занавеси раздвинулись, и появился нубиец. Чезаре помедлил на пороге и все так же насмешливо бросил через плечо на прощание:

— Всего хорошего, трижды маг.

А Корвинус сломя голову ринулся к своим полкам в поисках рвотного, яростно проклиная герцога Валентино и все семейство Борджа.

II

Когда нубиец отворил дверь, выпуская герцога из дома чародея, он вдруг почувствовал на шее стальную хватку, а возле уха раздался пронзительный свист.

Тихая и безлюдная улочка мгновенно ожила. Повинуясь сигналу герцога, из соседних домов к нему со всех ног поспешили его люди. Двоим он передал извивающегося нубийца, другим отрывисто скомандовал:

— Туда! — и махнул рукой в сторону уходящего вниз коридора. — Взять его!

Вечером ему доложили, что мессер Корвинус был схвачен в момент приготовления лекарства.

— Без сомнения, противоядие, — сказал Чезаре офицеру, явившемуся с докладом. — Вы уехали вовремя и тем самым обеспечили чистоту эксперимента. Этот Корвинус — порочный и бесчестный человек. Подберите для его охраны людей, которым можно доверять, и держите его в строгом заключении, пока не получите от меня дальнейших распоряжений.

Затем Чезаре собрал совещание, на которое пригласил своих капитанов: венецианца Мигеля да Кореллу, форлийца ди Нальди, губернатора Романьи Рамиро де Лорку, одноглазого делла Вольпе и Лоренцо Кастрокаро.

Этот последний был высоким, хорошо сложенным молодым человеком с золотистыми волосами и красивыми мечтательными темно-голубыми глазами. Он был великолепно одет и, очевидно, гордился своей выправкой. Чезаре питал к нему уважение, ценя его храбрость, изобретательность и честолюбие. В тот вечер, однако, он по-иному разглядывал его, памятуя о подслушанном у мага разговоре.

Герцог пригласил капитанов занять места за столом и потребовал от делла Вольпе доклада о положении осажденной крепости Сан-Лео, которую ему было поручено взять.

Смуглое лицо ветерана помрачнело. Своим единственным глазом он избегал встречаться с проницательным взглядом Чезаре.

— Мы ничуть не продвинулись, — тяжело вздохнув, наконец признался он, — и не можем продвинуться. Как вашему высочеству известно, Сан-Лео — не та крепость, которую можно взять приступом. Она стоит, как монумент, на самой вершине горы, и к ней ведет тропа, на всем протяжении которой нет ни одного укрытия. И хотя крепость защищают, говорят, чуть больше двух десятков человек, не хватит и тысячи, чтобы взять ее. Что касается артиллерии, то проще было бы установить батарею на скрипичной струне.

— И тем не менее, пока Сан-Лео не будет в наших руках, мы не можем считать себя полными хозяевами в Урбино, — заявил герцог. — Нельзя оставлять столь сильное укрепление Фиорованти.

— Тогда их придется уморить голодом, — сказал делла Вольпе.

— И на это уйдет по меньшей мере год, — вставил Корелла. — Для такого количества ртов у них в изобилии пшеницы, достаточно других припасов и есть колодец с водой.

— Ходят слухи, — продолжил делла Вольпе, — что синьор Фиорованти болен и за его жизнь серьезно опасаются.

— В Венеции, разумеется, скажут, что это я отравил его, — ухмыльнувшись, произнес Чезаре. — Но даже его смерть ничего не даст нам. Толентино, кастелян[14] замка, займет его место, а Толентино еще более упрям. Надо заставить их сдаться. А пока, Таддео, будь бдителен и никого не пропускай по тропе.

Делла Вольпе согласно кивнул.

— Я предпринял все возможные меры, — сказал он.

После его слов молодой Кастрокаро пошевелился в своем кресле и облокотился о стол.

— Простите, — произнес он, — но этих мер может быть недостаточно.

Делла Вольпе нахмурился и презрительно оскалился на молодого петушка, осмеливающегося учить видавшего виды старого капитана искусству осады.

— В Сан-Лео можно проникнуть другим путем, — заявил Кастрокаро, чем привлек к себе внимание присутствующих, особенно герцога, в чьих глазах засветилось неподдельное любопытство.

В ответ на такой интерес к своей персоне Кастрокаро уверенно улыбнулся.

— По этой тропе не сможет пройти группа людей, — продолжил он, — по ней может пробраться одинокий смельчак и доставить послание и даже провизию в крепость. Отряду делла Вольпе надо взять в кольцо всю скалу, чтобы быть уверенным, что туда никто не проскользнет.

— Вы уверены в том, что говорите? — отрывисто спросил герцог.

— Абсолютно! — откликнулся Кастрокаро и улыбнулся. — Тропинка, о которой я говорю, проходит по южной части скалы. Она опасна даже для коз, однако мальчишкой я частенько пользовался ею — куда чаще, чем говорил об этом своей матушке. В поисках орлиных гнезд я много раз добирался до небольшой площадки, расположенной на южной стороне, у самого подножия стены. Чтобы оттуда пробраться в замок, понадобится всего лишь веревка и абордажный крюк, поскольку в этом месте стена на удивление низкая — не более двенадцати футов.

Некоторое время герцог молча рассматривал молодого солдата.

— Я учту это, — наконец произнес он. — Благодарю вас за сообщение. Делла Вольпе, вы слышали? Окружите скалу солдатами.

Делла Вольпе поклонился, и на этом совещание закончилось.

На следующее утро Чезаре Борджа вызвал Кастрокаро к себе. Он принял молодого кондотьера в величественной дворцовой библиотеке, просторные залы и высокие потолки которой украшали восхитительные фрески Мантеньи[15], стены были увешаны дорогими гобеленами и золотой парчой, а ряды полок уставлены внушительными манускриптами. И хотя недавнее немецкое изобретение — печатный станок — уже работало, герцог Гуидобальдо не позволил ни единому образцу вульгарной продукции этой машины осквернить свое великолепное и бережно хранимое собрание.

За столом, заваленным бумагами, сидел за работой секретарь герцога Агапито Герарди.

— Вы знакомы, — обратился герцог к Кастрокаро, — с синьориной Бьянкой, дочерью Фиорованти, синьора Сан-Лео, не так ли?

От изумления щеки молодого человека слегка зарделись, и голубые глаза, избегая взгляда герцога, обратились к летнему небу, видимому сквозь распахнутое настежь окно.

— Я в некоторой степени имею честь быть знакомым с ней, — ответил он, и по его виду и тону Чезаре заключил, что золотой эликсир чародея едва ли требовался в этом случае так срочно, как на том настаивала Бьянка. Он мягко улыбнулся.

— Вы сможете продолжить это знакомство, если того желаете.