Золотые уколы смерти

А Роксана и Вячеслав, казалось, не замечали ничего и никого вокруг себя.

Глава 7

Когда наступала смерть, Роксана вспоминала то, что произошло во французском отеле. Они, красивые, обнаженные, лежали в его гостиничном номере и легко касались друг друга — на этой огромной кровати проще всего было бы кататься, царапаться, целоваться, как два глупых котенка.

Однако иногда они говорили друг другу:

— Я тебя по-прежнему не совсем понимаю…

Вячеслав так поцеловал Роксану, что она вообще перестала что-либо в этой жизни понимать.

Последующий за этим месяц стал для Роксаны поистине медовым. Она наконец-то, хоть и с опозданием по сегодняшним меркам, стала женщиной. Настоящей. Главное, она почувствовала себя его женщиной, и это не замедлило отразиться в первую очередь на внешности спортсменки, ее манерах и поведении.

Нет, грация фигуры, мышцы, уверенность и резкость жестов остались. Но в глазах возникло что-то такое мягкое, глубокое, непередаваемо нежное, в голосе и речи появились интонации, сравнимые разве что с журчанием весеннего ручейка.

Роксана стала внимательнее, обходительнее и добрее с окружающими — от родных до подруг по команде. Лед, сковавший ее всю, сделавший чуть ли не спортивной машиной после истории с Агаповым, растаял так быстро, что все только диву давались: что это творится с нашей чемпионкой?

А ничего особенного не было: обыкновенная любовь. Чувство, всерьез потеснившее в сердце и жизни молодой женщины всепоглощающую страсть к своему спорту.

Теперь Роксана после обычных изнурительных тренировок не плелась домой, где ждали ее ужин и вечно недовольная мать, а бежала в парк «Сокольники», где возле городка аттракционов поджидал ее Славик с неизменным букетом. И влюбленные, как дети, катались на каруселях, колесе обозрения, «американских горках»… Бродили, обнявшись, по глухим и тенистым аллеям, то разговаривая о чем-нибудь милом и несущественном, то молча, впитывая каждый тепло и нежность, исходящее от другого.

Так пролетели летние жаркие и сладкие деньки, а в сентябре Роксана решилась представить возлюбленного своей маме.

Ашур, предупрежденная дочерью заранее, не выказала особой радости, но внутренне возликовала: наконец-то! Пусть мужики — подонки, но может, девочке повезет, она ведь такая умница, чемпионкой вон стала. Да и детишек пора рожать, не дело это — болтаться всю жизнь по городам да заграницам!

В общем, к моменту прихода молодых влюбленных стол был накрыт, как на свадьбу. Традиционные блюда праздничной русской кухни теснились с блюдами кухни армянской.

— Мама, это Вячеслав. Он… ну, в общем, мы вместе занимаемся фехтованием. Он тоже серебряный призер Европы, вот!

Ашур внимательно, улыбаясь, оглядела с ног до головы атлетическую фигуру красавца Славика и просто сказала:

— Проходите к столу. Я рада, что у тебя, Роксанка, наконец-то появился кавалер, да еще такой симпатичный и представительный.

Славик смутился:

— Ну что вы… Я обычный спортсмен…

— Садитесь, садитесь за стол, не стесняйтесь. Для вас готовила, старалась!

Роксана восхищенно покачивала головой:

— Да, мам, ты молодец! Наготовила тут, как на прием президента со свитой.

Ашур раскладывала молодым холодные закуски по тарелкам и приговаривала:

— Так что ж, в кои-то веки дочь женихом обзавелась…

— Мама!

Ашур запнулась, поняв, что болтает лишнее. Однако Славик, будучи человеком без комплексов, расхохотался, обнял Роксану за плечи и сказал:

— А что? Женат я еще не был. Надо же когда-то начинать. Тем более что с Роксаночкой никогда и ни за что расставаться не собираюсь!

— И правильно!

Ашур подлила в фужер будущего зятя шампанского и наконец сама уселась за стол. Пригубила красного сухого вина и доверительно, слегка перегнувшись через стол, сказала:

— Знаете, Вячеслав, вы не обычный спортсмен, как только что сказали…

— То есть?

— Понимаете, вы, как я почувствовала сразу, еще весной, произвели на Роксанку такое впечатление! Ну, она сильно изменилась в лучшую сторону. Стала спокойнее и радостнее, что ли. Даже грубить мне совсем перестала.

— Мама!

Роксана опять укоризненно посмотрела на мать, но маму уже невозможно было остановить (хорошо хоть Славик воспринимал все снисходительно, увлекшись разнообразием закусок).

— А что? Что тут такого? Не надо прятать свои недостатки. Эдакую чистую принцессу из себя строить. Были и у тебя грешки, но вот видишь… И вообще я рада за вас. Пейте шампанское, сейчас горячее принесу.

Вечер знакомства закончился спокойно. Ашур приняла кавалера Роксаны. Когда он откланялся, мама посмотрела на дочку и сказала:

— Он — именно тот человек, который тебе нужен.

Роксана обняла маму:

— Не могу… люблю его.

Ашур помолчала, пошла собирать посуду со стола и относить на кухню.

— Роксанка, иди сюда. Ты хорошо знаешь его и его семью?

— Относительно. Его отец работает в каком-то строительном бизнесе, богатенький.

— А мать?

— Она дома скучает.

Ашур налила дочке чай.

— Ты хочешь быть его женой?

— Да, мама, я его люблю ужасно.

Ашур, грохнув тарелками в раковине, сказала:

— Дочь, я рада. Ты даже сама не знаешь, как ты права. Только помни: они — подонки.

Роксана чертила пальчиком разводы по кухонному столе.

— Мамочка, у тебя была совсем другая жизнь.

— Да… наверное.

— Но мы должны друг друга понять.

Ашур вытерла руки о фартук, присела на табуретку.

— Тебе, Роксаночка, надо хоть с этим мужиком, но стать бабой.

— Мам, какой бабой?

— Растить, воспитывать, кормить!

— О Боже! Мам, ты же знаешь, что я не могу, пока…

Ашур поняла не совсем правильно:

— Ты что говоришь? Не могу — это как?!

— Мамочка, я не о том, что ты думаешь.

— Роксана, ты была у врача? Не можешь рожать? Не ври!

На кухне воцарилась тишина. Мама с дочкой смотрели друг на друга, понимая, что все не так… О чем они говорят?..

— Он тебе понравился, мама?

— Да. Но все равно, как и все они, мужчины, сволочь; не сейчас, так потом будет.

— Нет, мам, это совершенно другой человек.

Ашур, которая буквально третий раз в жизни слишком много выпила, громко вздохнула:

— Иди спи, дочка. Бог нас спасет.

— Спасибо, мама. Отдохни тоже.

На следующий день Вячеслав, после тренировки встретив Роксану у входа в Малый театр, сказал:

— Милая, ты даже не представляешь, как хороша и забавна твоя матушка.

— А почему забавна?

Славик снисходительно улыбнулся:

— Она так искренне и непосредственно пыталась нас с тобой соединить навеки, ха-ха…

Роксана уязвленно хихикнула:

— При чем тут «ха-ха»? Мама обрадовалась, что я смогу родить ей внука или внучку.

Вячеслав серьезно посмотрел в глаза девушке:

— Ты тоже на это настроилась?

— Нет, сейчас не то время.

Славик улыбнулся:

— Я рад, что ты хорошо соображаешь. Идем?

— Да, любимый.

Классический «Вишневый сад», который давал Малый театр в этот вечер, вызывал не у завзятых театралов только скуку. И дело было не в постановке и составе актеров. Просто, как это стало принято в последнее время, на спектакли в театры сдуру и «для понта» повалили люди, сумевшие сделать деньги на тотальном разорении остальных. Им подсознательно хотелось показать себя умнее и талантливее прочего «быдла». Оттого и право имеют. В театр ходить, например.

Сидя среди этой специфической публики, молодые люди чувствовали себя как два марсианина на Луне.

— Славик, пойдем отсюда. Мне это не нравится.

— Спектакль?

— Все вокруг.

— Ладно, идем. А куда?

Роксана посмотрела в глаза Вячеславу:

— Не знаю. Я никогда не видела твоих родителей.

— У меня есть еще родная сестра…

— И ее тоже. Они вместе живут?

Крутов усмехнулся:

— Уже нет. После долгих взаимных симпатий они радостно разъехались.

Роксана понимающе кивнула:

— Ну да. А почему ты не желаешь до сих пор представить меня своим родителям?..

— Что значит «не желаешь»? Просто…

— Да ясно мне, не мучайся. Ты уже до меня столько водил всяких…

— Роксанка, любимая! — Славик нежно обнял девушку и усадил на скамейку неподалеку от входа в театр. — Что там было до тебя — это такая чушь! Я даже имен уже не помню. Представляешь, у меня такая странная способность: если человека люблю, уважаю, ценю, общаюсь, наконец, с ним — запоминаю имя, фамилию, отчество и все из его биографии, что он сам рассказывает. Вплоть до цвета носков, которые он надевал такого-то числа. А когда мы расходимся (не важно, по каким причинам), я через сутки уже не помню… не воспринимаю… женщина это или мужик, вот.