В «Исповедных росписях» прихода церкви Ржевской Богоматери в Москве значится, что на Поварской в собственном доме проживает «каметчик Петр Осипов 25 лет», а с ним «мать ево вдова Матрона Климентьева 55 лет, брат ево Илья Осипов 12 лет, жена ево, Петрова, Ирина Васильевна 17 лет, работница девка Катерина Гавриловна 60 лет».
1742
14 августа Московской Полицмейстерской канцелярией рассматривается дело «по указу ис Правительствующего Сената об отводе, по имянному Ея Императорского Величества указу, камедианту Ягану Христофору Зихманту з женою ево под надлежащее к комеди строения в Москве места в Новой Басманной слободе, идучи из земляного города по левую сторону, против шпитали — длиннику пятидесяти, по поперешнику тридцати сажень». В исполнении высочайшей воли было приказано: «О получении оного указу в Правительствующий Сенат репортовать, а в вышеозначенном урочище под строение камеди место — пятьдесят, по поперешнику тридцать сажень — показать архитектору Бланку и велеть поставить вехи и по исполнении репортовать, причем сообщить тому месту план. И о том к нему, Бланку, послать приказ и для исполнения в повытье дать с сего копию».
11 сентября в журнале Главной Полицмейстерской канцелярии Петербурга сделана запись: «По указу ис Правительствующего Сената об отводе Порозжего места камедианту Ягану Христофору Зигманду з женою ево под надлежащее к камеди строение в Санкт-Питербурхе на Адмиралтейском острову в Морской улице и о даче ему на владение на ту землю данной; ПРИКАЗАЛИ: в Санктпетербургскую полицию послать указ и с того указу сообщить копию в Главную полицию, а по оному указу надлежащее исполнение учинить немедленно, и в Главную полицию репортовать».
15 сентября Правительствующий Сенат рассматривает просьбу Зигмунда о пожаловании ему привилегии. В протокольной записи сказано: «По челобитью иноземца камедианта Христофора Зихманда ПРИКАЗАЛ: оному камедианту Зихманду в Риге, Ревеле, Нарве и Выборхе камедии играть в наемных у партикулярных людей домах или на наемных же у тамошних жителей землях, <в> построенных своим иждивением покоях. А об отводе на строение камедиантских домов в Москве и в Санкт Питер Бурхе мест решение учинено. И о том дать ему привилегию».
28 октября Правительствующий Сенат вновь рассматривает просьбу Зигмунда об отводе ему земельного участка для театрального строения: «Зигмунд желает то место взять в Адмиралтейской части на погорелых местах и строение строить деревянное. А по имянному блаженныя памяти государыни Императрицы Анны Иоанновны 1738 году указу велено на тех погорелых местах все строение строить каменное и к тому ж то место, о котором объявленной камедиант требует, по большой гостиной улице, к стене першпективой наугольное, и за тем-де помянутого места под деревянное строение без особливого указу оная канцелярия отвесть не может и требует указу: вышеписанному камедианту Зихманду под надлежащее до комедии строение по преждепосланному указу место отвесть в Морской улице немедленно и о том послать указ».
1743
В октябре в Петербурге комедиант Мартин Ниренбах «по понедельникам и четверкам по полудни в начале 6 часа продолжает иметь марионеттовы италианския комедии, сперва фигурами, а потом живыми персонами, так что смотрители наконец великое удовольствие из того получить могут».
Представления Ниренбаха, которые показываются «на Большой Морской улице, недалеко от нового гостиного двора», «на большой сгоревшей площади возле старых бань, в большом высоком деревянном доме», «крытом медью», продолжаются и в начале 1744 г.
1744
В первой половине года И. Х. Зигмунд подает в Правительствующий Сенат жалобу: «Светлейший высокородный Господин рейхсграф Императорского Величества всероссийской Высокопредставленный Генерал фельтмаршал. Милостивый Рейхсграф господин Ея Императорского Величества высокая милость даче всемилостивейшей привилегии на Москве сентября 17 дня 1742 году писанной и изустное пожалованное обнадеживание которым Ея Величество нижайше покорнейшего раба щастие в своей земле споспешествовать великодушнейше обещает изволила оживляет ево душу, […] что и ваше сиятельнейшее высокородное рейхсграфское превосходительство своего покорнейшего слугу по тому ж своего защищения удостоится. По полученному Ея Императорского Величества всемилостивейшему позволению я превеликие убытки прикладывал и по благошляхетного дата соизволению октября 22 числа 1742 году построил я комедиантской двор в Риге комедиантов в чужих землях сыскивал многотруднейши пути також великия долги на себя взял; а как я от того плоды отчасти принял и из бедности своей избавитися уповал и этва тому начаток видел то подчиненные мои которым я хлебу добыть принужден, весьма обманно и злочестно противно своего договора письменного в конце генваря 30 дня 1743 году учиненного со мной поступают так что я высокооблачной помощи прошу <…> ане не стараются иных годных людей сыскать и в прежнее состояние себя доставить и тако злобные огульщики уповают как скоро я отседы отъеду свою злобность умножить и без меня здесь комедии играть, но и похваляются явно что некоторые высокие патроны их своей помощи не оставят; а якож Ея Императорского Величества всемилостивейшая привилегия токмо об оной пожалованной всенижайше рабу гласит; тако оной к вашего высокопрейхграфского превосходительства высокопокорнейше прося припадает дабы непозволено было противно Ея Императорского Величества поступать мне обиду чинить, руку помощи подать».
22 августа рижский губернский советник фон Фитингоф отправляет в Правительствующий Сенат доношение, в котором сказано: «На Правительствующего Сената сего июля 10 числа сюды присланной указ в котором велено токмо комедианту Зигмунту и ево жене комедии играть кроме ево никому етого непозволять тако мне противу указанного Зигмунда челобитное объяснение свое учинил покорнейше ответствовать должен, что комедиант Зигмунт жалобы приносить ни меньшей причины не иму понеже по присланному на поданное от ево в сенатскую канцелярию на своих починенных челобитие с рижской магистратурой ноября 10 дня прошлого 1743 году указу с которого при сем с переводом точная копия приложена и не в прибытии ево из Германии как он ложно представил, но перед самым отъездом ево отсюды как он о своем отъезде на феатре публично объявил и по приложенному ево прошению и в который из своих подчиненных абшид дал отправлен был с вещьми; явно видно что он при пожалованной ему привилегией обнаглел; что мной против, но не поступлено и неже ему какая обида показана не была, но что поссорившийся с ним ево подчиненный в противность договора кроме ево здесь комедии играть непозволено было ему <…> он при своей привилегии всякими мерами набледает и ево такую ложную жалобу токмо в таком намерении умыслил и принес что в Правительствующий Сенат такой указ лукавно выходит; что в ево отсутствие никому комедии играть непозволено было и как здешние обыватели так и все пограничнои городе многие числом обитающиеся приезжие и здешнее шляхетство безвиннаго удовольствия комедии смотреть улишены были б; что ему ба по силе Ея Императорского Величества всемилостивейше бывшие пожалованной привилегии в которой ему токмо своей особой и своими подчиненными комедии играть позволено, а в ево отсутствии иным комедиантам играть незапрещено никому; повелено и оная привилегия сей Канцелярией через оныя ясное содержание распространена быть неможет. Напротиву того мне зело болезненно что реченной комедиант Зигмунд в Правительствующий Сенат на меня особливо жалобу приносит на меня якобы ево подчиненным заступничествовал и ему обиду чинил правости в противность оклеветать дерзнул.
Правительствующий Сенат изволил из вышеписанного довольно усмотреть что Зигмунд при пожалованной ему привилегии крепко набледен <…> и Зигмунда злочинный донос порекание из того надо паче признать милостиво соблаговалено да будет что после Зигмунда отъезда ни единой комедии здесь не было и неиграно хотя некоторые от Зигмунда комедианты здесь оставшиеся старалися в здешняя мещанина доме феатр построить на что им от меня повеления не дано и они того произвести не смогли; следовательно ему Зигмунту как он ложно представлял нималой обиды неучинено; разве он на маляра втуне издержанные деньги считает ибо ему по достоинству от рижского магистрата запрещено было Ея Императорского Величества Государственный образ на дверь построенного им комедиантного дома выставливать как он то несколько дней чинить дерзнул что ему весьма и не принадлежало <…> токмо Ея Императорского Величества публичные дома яко таможня почтовыя и коронныя аптеки и подобным тому Казенным дворам пристоит. И хотя такому комедианту вольно на свой феатр всякия высокого и низкого достоинства персоны представлять однако же он своей особой токмо есть балагур и кукольник которому Императорския и Королевския привилегии даны; <летает> и из земли в землю волочется, а по всем земским правдам и обычностям в подлейшие люди причитается. […]
Меня явной ложью оклеветал и для того Правительствующего Сената покорнейше прошу всепокорно оного Зигмунда за ево смелость и предерзость которой и меня по моему Ея Императорским Величеством всемилостивейше пожалованному рангу и обнадеженному высокому защищению зело изобидел и обругал; па Вашего Императорского Величества высочайшим указам достойный штрафом наказать и мне тем справедливейшую милостивейше доставит в Ригу».
Спустя двадцать лет в журнале Правительствующего Сената отмечено: «По доношению Лифляндской губернской канцелярии от 4 сентября 744 году о штрафовании приезжего туда комедианта Зигмунда за ругательство, причиненное им тамошнему регирунсърату фон Фитингофу, ПРИКАЗАЛИ: отдать в архив, ибо указанной фон Фитингоф умре, и какой Зигмунт где находится — неизвестно».
1745
С 5 января «на Большой Морской, недалеко от Синего моста, напротив большого деревянного кабака, в желтом каменном доме» идут представления Мартина Ниренбаха. В мае он показывает их «на реке Неве, в маленькой улице, на углу, в собственном доме господина Морзия, где висит вывеска». Представления даются «редкими статуями и хорошо обряженными большими итальянскими фигурами». В репертуаре: «Великий Могол, или Испытание любви принца Зелимора и принцессы Мирмины», «О великом короле Морокко из Вавилонии, или Битва рыцарей с драконом из-за прекрасной принцессы Астраэи», «О князе Эберикусе, или Дважды замужняя принцесса Сигизмунда и принц Густав Гардиус», «Царственная принцесса Аврора и неистовый Ораландес вместе с безумным графом Затербаном», «Азиатская Баназа, или Восходящее золотое солнце империи Пейо», «Десятилетняя осада Трои из-за прекрасной царицы Елены», «Сила великого Геркулеса, или О царе Адмете и царице Алкесте».
1 апреля в журнале Московской Полицмейстерской канцелярии записано: «По делу лейб гвардии семеновского полку салдата Александра Каменева о польской шубе бархатной на лисьем меху, жены ево Марьи Семеновой, с которою поймана камедианта Петра Якубовского мать Матрена Климонтова — велено: сыскав камедианта Петра Якубовского да канцелярии Экономического правления секретаря Ивана Шаврова — которые сысканы. И допросом Петр Якубовский показал: марта в первых чисел приехал к нему порутчик Александр Воейков для отдачи в обучение человека своего на скрыпице и в те поры приехала означенная Каменева жена с сенацким подьячим Иваном Копийным и, быв у него, не имея никакие ссоры з двора поехали как Воейков так и оная Каменева жена. А по отбытии их остался показанной Копийной с человеком Каменевой и ево, Якубовского, били и, не стерпя тех побои, он, Якубовский, кричал караул, чего ради он и взят в съезжий двор. А каким образом вышеписанная шуба найдена матерью ево и где, того не знает. Секретарь Шавров сказкою показал: что показанную шубу камедианта Якубовского мать к нему в дом принесла для продажи и объявила, что тою шубу нашла (которая на съезжей двор и явлена), а потом та шуба той вдове обратно из дома ево отдана. ПРИКАЗАЛИ: третьей команды съезжим двором справитца, показанной Якубовской с сенацким подканцеляристом Копийным были ль в приводе, каким образом и как свобождены, и по справке доложить».
4 апреля в журнале появляется новая запись: По репорту от 5 команды, при котором присланы камедианта Осипа Якубовского жена ево, вдова Матрена Климантова, и при ней шуба бархатная, фиолетовая на лисьем чернобуром меху, опушена белым горностаем. А сказкою Семеновского полку солдат Александр Каменев показал: прошедшего марта, в первых чисел, жена ево Марья Семенова дочь по зову комедианта приехала на камедию, где прилучился напольных полков порутчик Александр Воейков и без всякого резону взял жену ево за руку и оная, вырвавшись, ис того дому ушла. А в те поры схвачена с нее показанная шуба, а кто снял, за торопостию не усмотрела. А потом с тою шубою поймал человек ево реченную вдову Матрену. А допросом оная вдова показала: жительство она имеет в Моисеевских богадельнях и ис тех богоделен ходила она на Поварскую улицу в дом сына своего Петра Якубовского. И как пришла на двор и на том дворе усмотрела у погреба, за кадкою, означенную шубу. И взяв тою шубу, з двора снесла Экономической канцелярии секретарю Ивану Шаврову у которого была недели з две, в чем и оной секретарь не запирался. А что оная шуба нигде не явлена — простотою ее и недознанием. ПРИКАЗАЛИ: объявленную женку Матрену Климонтову и сына ее Петра Якубовского для рассмотрения и учинения по указам и с подлинным одним делом отослать к прежнему о том следующемуся делу в судной приказ при промемории. А присланную в полицию объявленную шубу отдать реченному Каменеву с роспискою — впредь куды спросят с поставкою.
В Петербурге значится «комедиянтский дом в Морской, вольного комедиянта построенныя палаты, в 1745 году».
1746
3 февраля в Московскую полицию «прислана салдацкая жена Анна Иванова в крике караул». «В том-де доме камедианта Петра Якубовского жилец-де, а как зовут, не знает, бил ее смертно. Да и того же Якубовского дому взяты дому стольника Ильи Иванова сына Неронова служителя ево Матвея Иванова жена Афимья Семенова, салдацкая жена Марфа Иванова, дому вдовы Марфы Степановой дочери Зиновьевой служительница девка Алена Михайлова, салдацкая дочь девка Марья Александрова, драгунская жена Прасковья Васильева. А в полиции оные женки и девки показали: что-де они в доме того Якубовского были для смотрения кукольной игры. Из которых женок Анна Иванова показала, что жительство она имеет церкви Николая Чудотворца, что на курьей ножке, у дьячка Степана Федорова с неделю без найма и без записки, где надлежит. А показанной дьячек Федоров показал, что-де та женка ночевала у него только одну ночь без объявления, где надлежит. А Афимья Семенова показала, что-де ночевала две ночи в доме камедианта Петра Якубовского без найму и без записки, где надлежит. Только тот Якубовской не сыскан и в полицию не прислан. ПРИКАЗАЛИ: Анне Ивановой, учиня за приход в Москву без пашпорту наказание кошками, и чтоб она шла к мужу своему по прежнему, дать пашпорт. Афимью Семенову, взяв приводные деньги, свободить с роспискою. Марфу Иванову до возвращения мужа своего ис походу для определения на прядильной двор и получения за то на пропитание заработных денег отослать в мануфактур коллегию. Алену Михайлову, взяв приводные деньги, отдать в дом помещицы Зиновьевой с роспискою. Салдацкую дочь девку и драгунскую жену вдову Прасковью Васильеву для определения на прядильной двор отослать в мануфактур коллегию — да впредь в Москве праздно не шатались. А с дьяка Степана Федорова, по показанию женки Анны Ивановой, за житье у него недели, взяв, по силе 1732 году указу, штрафа за каждую ночь и день по тринадцати копеек по три чети — итого: девяносто шесть копеек и, по взысканию, свободить. А камедианта по тому ж, для положения штрафа, в полицию сыскать».
В апреле в Петербурге великий князь Петр Федорович «у себя в комнате устроил кукольный театр, на который приглашал гостей и даже дам». «Эти представления были величайшей глупостью. В комнате, где они давались, одна дверь была заделана, потому что она выходила в покои Императрицы».
1748
5 декабря иноземец Иван Петр Гильфердинг «с товарищи» подает доношение в Московскую Полицмейстерскую канцелярию, в котором объявляет: «По силе высочайшей, от Ея Императорского Величества данной привилегии имеет он в девятой команде камедиальной дом, построенной в Старой Басманной улице, близ Красных ворот, в котором при собрании знатных особ и протчих чинов людей и производитца камедия. И во время оной в комедии игры приезжающие разных характеров з господами их служители, собираясь многолюдно, насильством своим выбивают, для входу без платежа денег, двери и чинят тем как с ними, так и с салдатами превеликие драки. Отчего […] небезопасно от смертного убийства. Такожь отламывают у камедиального дому крыльца и лестницы и раскладывают огни, отчего, боже сохрани, не вопоследовало б пожарного буйства. А по указам-де и данной им привилегии велено: для таких предосторожностей определить от полиции довольные команды…».
1749
14 января из Рижской Губернской канцелярии в Правительствующий Сенат поступает «репорт о требовании указу»: «По Ея Императорского Величества указу прошлого 1744 году <…> со 10 июля в объявленном в оном ук<азе> вялении, данном немецкой банды комедианту Иагану Христофору Сигмунду, велена ему и жене его в Москве, в Санктпетербурге, в Нарве, в Ревеле и Риге камедии играть и писаться вольными комедиантами, а кроме оного Сигмунда и жены его <и его> банды другим на то привилегии не иметь. Как в Москве, так и в Петербурге, в Нарве, в Ревеле и Риге и в Выборге комедии и оперы, и кто к тому принадлежит — никого играть не допускать. А еще явился в Лифляндской губернской канцелярии камедиант Готлиб Миньен, уроженец города Брауншвейга. […] Сигмундова жена уступила ему, Миньену с ево компанией, ту комедию играть с таким уговором, что ей <должен> давать в год по ступять десять талеров, в чем с ево миньенова женой и письменно она, Зигмундова жена укрепила».
Далее пояснялось, что Зигмунд, который жил в Риге «лет с шесть с женою и детьми», умер, а его вдова «вышла замуж за росийского офицера, отставного поручика».
В подготовленном Сенатом указе подтверждалась привилегия, данная супругам Зигмунд. О Миньене и иных претендентах говорилось: «Повелено будет, как вышеозначенному Зигмунду было дозволено для играня комедий допускать их по учененной просьбе, что они пришли занепозволением кто и пропитаня вкрайне призрение, то и комедиантское играние для пропитания не чинить дозволено, а по справке в сенат в прошлом 1742 сентября 17 дня поданной записани привилегии немецкой банды комедианту Зигмунду с женою ево Елисаветою на отведенные в Москве и в Санктпетербурге приидлежащие к тем комедиям стронении построить их своим иждивением и тому ради ему Зигмунду и жене ево как в Москве так и в Санкт-Петербурге в построенный ими дом так ежели он Зигмунд и жена ево пожелает в Риге, в Ревеле, в Нарве, в Выборге <…> и на наемных у тамошних жителей земля построеные же своим иждивением покуда комедии играть и те ему Зигмунду и жене ево».
23 февраля в Лифляндию было отправлено повеление «о запрещении приехавшим в Ригу комедиантам Готлибу Миньену с товарищи комедии играть (кроме бывшаго комедианта Сигмунда, жене ево и их банды)».
29 марта в журнале присутствия Московской Полицмейстерской канцелярии отмечено: «В прошедшую сырную неделю, в имеющейся в Москве у Красных ворот Немецкой камедии от людей боярских учинилась немалая ссора и драка, и не только камедиантов, но и часовых те люди боярские били. И хотя те бойцы тогда были и сысканы и учинено им публичное наказание, но токмо и ныне от приезжающих в тою камедию за господами людей боярских опасно, чтоб такой же ссоры и драки не последовало. И для прекращения и недопущения до таких ссор и драк, по рассуждению Главной полиции, необходимо потребно в ту камедию из армейских полков командировать надлежащую команду…».
12 октября в журнале протоколов Правительствующего Сената сделана следующая запись: «По имянному изустному указу, объявленному генерал прокурором и кавалером: о даче немецкой банды содержателю Панталону Петру Гильфердингу для произвождения комедий на основании преждеданной умершему Сигманду привилегии; какое исполнение учинить определенно — записано особо».
В отдельной записи отмечалось: «Всепресветлейшая державнейшая Великая государыня императрица Елисавет Петровна, самодержица Всероссийская указать соизволила: что понеже Ея Императорского Величества немецкой банды камедианской содержатель Панталон Петр Гильфердинг всеподданнейше просил, а Правительствующий Сенат подал челобитную: яко бывшей той банды директор Сигмунд умре, ныне та банда осталась без директора, а содержит оную он, Панталон Гильфердинг, платя вышеозначенного умершего Сигмунда жене, которая ныне вышла замуж за афицера, некоторую часть с собираемых от того доходов. Того ради ему, Гильфердингу, дать из Сената, на основании преждеданной означенному умершему Сигманду, привилегию, а жене ево Сигмандову от того отрешить и платы ей ему, Гильфердингу, отныне более никакой не производить».
В Петербурге известен «комедиянтский анбар, построен был у Синяго мосту», в котором «отправляют комедии кукольныя с 1749 году».
1750
20 марта в журнале присутствия Московской Полицмейстерской канцелярии записано: «По указу из Главной полиции, по которому велено: немецкой камедианской банды содержателю Панталону Петру Гильфердингу в произвождении комедий и оперов, в силе высочайшей Ея Императорского Величества привилегии, воспрещения и помешательства никакого не чинить».
В июне в канцелярию генеральной ревизии Московской губернии поступает доношение из канцелярии ревизии Московской провинции: «Октября прошлого 1744 году прислан при промемории во оную канцелярию ревизии Московской губернии из Главной полицмейстерской канцелярии кукольной камеди камедиант Петр Осипов сын Якубовской для рассмотрения и учинения с ним по указу, ибо он о себе объявил, что он польской нации. И того же числа оной Якубовской в канцелярии ревизии Московской губернии допросом показал: дед-де ево Захарей и отец ево Осип Якубовския были поляки жители города Вытебска католицкаго закона, и в прошлых-де давних годех во время с шведами войны, а в котором имянно году сказать не знает, взяты в полон в Литове и привезены в Москву. Дед-де ево Захарей в своей вере и умре, а отец-де ево Осип в Москве не крещеной и женился на российской дворянской дочери девице Матрене Климонтовой дочери Красной и женатой крещен у церкви Вознесения господня, что на Никитской, а восприемником был дьяк Иван Степанов, и по крещению отец ево Осип стал писатца отечеством оного отца крестнаго Иванов сын. И жил-де отец ево Осип своим двором в приходе церкви Ржевския Богородицы, что на Поварской улице, в земляном городе, и пропитание имел от кукольной камедии, и в том доме прижил детей — ево Петра, да Илью. И по ныне он Петр и з братом своим Ильей живут в том же отцовском доме и пропитание имеют от помянутой же камеди. От роду ему Петру дватцать три года, Илье пятнадцать лет, и он-де Петр женат на подьяческой дочери девице Ирине Васильевой дочери Кобяковой; и прижил с нею сына Петра, которому от роду два года, а оной брат холост. А во услужение он Петр з братом и з детьми ни к кому итти не желает и будет жить в том своем доме и пропитание иметь будет от помянутой же кукольной камеди. А отец-де ево Осип Якубовской и он с отцом своим при прежней генералитецкаго свидетельства переписи в том своем дворе написан польской нации, а брат ево родился после той переписи; а в прошлом-де 1744 году он Петр о себе и о брате и о сыне к ревизии сказку подал. И оной Якубовской ис канцелярии ревизии Московской губернии для учинения с ним по указом прислан в канцелярию ревизии Московской правинции. А в поданном челобитье показанного Петра Осипова сына Якубовского брата ево Ильи написано: отец-де ево Осип Иванов сын Якубовской был города Вытепска и ис того города оной отец ево вышел в Москву и воспринял веру греческого исповедания, и живучи в Москве, оной отец ево женился на дворянской дочери девке Матрене Климонтовой дочери, с которою и прижил ево и оной отец ево в прошлом 736 году умре, а он жил при означенной матери своей Матрене Климонтовой, а в подушной оклад нигде не написан и желания во услужение от него не было ни к кому. А при нынешней ревизии в третьей команде он явился и скаску подал, по которой никакого решения не учинено, а ныне он желает быть в вечном услужении в доме лейбгвардии Измайловского полку покойного капитана порутчика князя Алексея Юрьева сына Трубецкого у жены ево вдовы княгини Анны Львовой дочери Трубецкой. А в поданном же челобитье показанной княгини Анны Львовой дочери Трубецкой написано, что она показанного Илью Осипова сына Якубовского в вечное услужение принять желает и подушныя деньги и всякия подати и поборы впредь платить за него Илью Якубовского будет с положением ево в подушный оклад Переславского уезду резанского от вотчины своей села Ижевского и просила, чтоб ево Якубовского определить во услужение в дом к ней именованной. А в пополнение он Илья Якубовской допросом показал, что он по поданному своему желательному прошению ныне желает быть подлинно в вечном услужении и с платежом подушного окладу лейбгвардии Измайловского полку покойного капитана порутчика князя Алексея Юрьева сына Трубецкого у жены ево вдовы княгини Анны Львовой дочери, которая принять ево к себе желает. А справкою ис третьей команды показано: в прошлом 744 году, сентября 1 дня польской нации от московского жителя камедианта Петра Осипова сына Якубовского скаска в подаче имеется, в которой показано: отец ево Осип Иванов сын Якубовской при прежней генералитетского свидетельства мужеска полу душ и он, Петр, написаны польской нации и отец ево в 734 году умре, а сколько от роду ему, Петру, лет, в той скаске не показано; у него сын двух лет, да у него ж, Петра Осипова, показан брат родной Илья Якубовской пятнадцати лет; жительство по той скаске показано за арбацкими вороты в земляном городе в приходе церкви Ржевския Пресвятыя Богородицы, что словет на Поварской, своим домом, а о подлинной природе их во оной команде (по выезде и по продаже им, Якубовским, своего дому) за незнанием в реченной команде, где жительство имеют, и за не сыском их, следствия не произведено. А прошлого 1749 году июня 2 дня в канцелярии ревизии Московской правинции польской же нации города Вытепска Леонтей Захаров сын Якубовской скаскою показал: предъявленные-де Петр да Илья Осиповы дети Якубовские подлинно польской нации и отец их Осип Иванов сын Якубовский имелся ему, Леонтею, брат родной, а что отечества их разныя, он Леонтей Захаров сын, а показанной брат ево Осип — Иванов сын, потому, что по вывозе в России он, Осип, крещен был в веру греческого исповедания дьяком Иваном Степановым, по котором отце кресном и назывался Иванов сын. А оной брат ево в прошлом 1734 году умре, а он, Леонтей, хотя и крещен же в веру греческого исповедания, токмо зовется по родном отце Захаровым сыном и оныя Петр и Илья имеются ему родныя племянники и подлинно они польской нации. Того ради по Ея Императорского Величества указу и по определению канцелярии ревизии московской правинции велено показанному польской нации Илье Осипову сыну Якубовскому по желанию ево, а показанной княгини Анны Львовой дочери Трубецкой по приему, быть в вечном служении у ней, княгини Трубецкой и с отдачи ево взять пошлины по указу, и по написании ево, Илью, за нею, княгинею Трубецкой, по нынешней ревизии в подушной оклад в вотчине ее Переславского уезду резанского в селе Ижевском в Переславль резанскую правинциальную канцелярию воеводского правления и о взыскании за него с 747 году подушных и протчих зборов денег послать промеморию, а о даче на него владенной выписи в генеральную канцелярию ревизии Московской губернии представить доношение. А показанной брат ево большей Петр Осипов сын Якубовской по особливому определению отослан к ымеющемуся об нем делу в Московскую губернскую канцелярию при доношении; и по силе вышеписанного определения с отдачи ево, Ильи Якубовского, пошлинные деньги взяты и в приход записаны, тако ж и о написании ево в подушной оклад в Переславскую канцелярию резанского промемория послана, чего ради о даче помянутой вдове княгине на него Илью Якубовского владельной выписи сим доношением и представляется». [*]
В июле «в канцелярию ревизии Московской правинции переписи мужеска полу душ» поступает доношение: «Доносит дому кнегини Анны Львовой дочери Трубецкой служдитель Дмитрей Федорецкий, а в чем, тому следуют пункты.
1.
По определению оной канцелярии ревизии Московской правинции отдан в услужение в дом помянутой госпожи моей, по желанию польской нации Илья Осипов сын Якубовской и с платежом подушного оклада. По которому определению о написании ево Якубовского в тот подушной оклад в вотчине госпожи моей Переславского уезду резанского в селе Ижевском, в которое ныне по продаже от помянутой госпожи моей имеется во владении за генералом и ковалером Федором Васильевичем Наумовым. Для пересылки во оной Переславль резанской и промемория отдана была служителю госпожи моей Ивану Васильеву, который за болезнью своей ту промеморию невему каким случаем утратил и ныне помянутой Илья Якубовской остается без написания в подушной оклад.
2.
А ныне предписанная госпожа моя за продажею показанной вотчины Переславль резанского села Ижевского помянутого польской нации Илью Якубовского желает к положению в подушной оклад написать в вотчине своей Белевскаго уезду в сельце Брежневе.
Того ради канцелярию ревизии Московской правинции покорно прошу, дабы повелено было сие мое доношение принять и о вышеписанном польской нации Илье Якубовском подлинно с делом справиться.
И по справке написать о помянутом Белевском госпожи моей вотчине в селе Брежневе и о написании ево в тот оклад в Белевскую правинциальную канцелярию послать промеморию, о чем для ведома и в Переславскую правинциальную канцелярию сообщить же». [*]
3 августа отправляется запрос: «Из государственной камор коллегии в канцелярию ревизии Московской правинции потребно известие: Переяславского уезду резанского в вотчине вдовы княгини Анны Львовой дочери Трубецкой в селе Ижевском польской нации Илья Осипов сын Якубовской по нынешней ревизии написан ли, в подушной оклад положен ли?» [*]
10 августа на запрос получена справка: «В камор колегии в переписной новой переписи книге в Переяславском уезде рязанского, в вотчине вдовы княгини Анны Львовой дочери Трубецкой, в селе Ижевском вышеозначенной польской нацыи Илья Осипов сын Якубовской в подушном окладе не написан». [*]
12 сентября в Петербурге Петр Гильфердинг подает на высочайшее имя челобитную: «Всепресветлейшая, Державнейшая Великая государыня императрица Елисавет Петровна, самодержица Всероссийская, государыня всемилостивейшая.
Бьет челом привилигированной немецкой банды директор Петр Гильфердинг, а в чем мое челобитье, тому следуют пункты:
1. Прибывший в Ригу из немецких краев показатель куриезных экзерциций Франц Сарге с своею компаниею и ученой лошадью […] сюда из Риги приехал и желает в силу всемилостивейше пожалованной мне привилегии, те экзерциции под моею дирекциею представлять.
2. А для представления оных […] потребно построить на удобном месте надлежащей к тому покой, к чему за удобное присмотрено порозжее место, состоящее на адмиралтейской стороне возле аптеки».
1751
10 января в Москве служитель княгини А. Л. Трубецкой Илья Якубовский просит «о допущении для играния кукольной комедии в доме полковника Григория Богданова сына Засекина на один месяц».
1753
23 декабря служитель княгини А. Л. Трубецкой Илья Якубовский подает в Московскую Полицмейстерскую канцелярию доношение, в котором объявляет: «Желает-де он производить кукольную публичную комедию, для которой нанял в доме коллежского советника Василия Неелова, отстоящем в шестой команде близ Петровских ворот, деревянной покой в год ценою за двадцать рублев, и просил, чтоб в игрании той камедии дать позволение и для прекращения ссор и драк поставить от команды пекет».
30 декабря в журнале Московской Полицмейстерской канцелярии зафиксировано: «Понеже сего 27 дня Ея Императорское Величество в Головинском доме, по докладу генерала полицмейстера, изустно указать изволила: 1-е — зделанную у Красных ворот от немецких комедиантов деревянную камедию, в которой сего декабря 26 дня учинился пожар, после нынешних праздников сломать, а велеть построить в другом месте, понеже на том месте быть ей неприлично и от пожарного случая опасно. А между тем в нынешние праздничные дни камедию производить в ней позволить […]. ПРИКАЗАЛИ: […] Камедианту Верцилиусу объявить, чтоб он вышеписанный камедиальной дом с того места, на котором оной ныне состоит, снес на другое место немедленно, конечно после нынешних праздников, а для того б приискал удобное место, подав в Главную полицию прошение».
1753–1754
В биографии Ф. Г. Волкова, опубликованной в «Опыте исторического словаря о российских писателях» в 1772 году, Н. И. Новиков, касаясь пребывания первого русского актера в Сухопутном шляхетском корпусе, отмечает, что Волков «будучи уже обучен, упражнялся более в чтении полезных книг для его искусства, в рисовании, в музыке и в просвещении своего знания всем тем, что ему еще недоставало. Там же в свободное от наук время сделал он сам маленький театр, состоящий из кукол, искусно им самим сделанных; но он не имел удовольствия сего своего предприятия довесть до окончания».
1754
7 сентября в протоколе Московской Полицмейстерской канцелярии записано: «По прошению здешнего купца Алексея Андреева сына Носова, в котором показано: имеет-де он, по отдаче от Московского магистрата, за Красными воротами в Новой Басманной слободе, против покойного обер шталмейстера сенатора и ковалера князь Александр Борисовича Куракина шпитали, деревянный камедиальный дом, под которым-де земли длиннику — пятьдесят, а поперешнику — тридцать сажень. Который-де ему достался от привилегированного камедианта Ягана Верцелиуса за взятые у него им по векселю деньги за тысячу рублей. А тот-де дом от Главной полицмейстерской канцелярии сломан…».
30 декабря служитель княгини А. Л. Трубецкой Илья Осипов (Якубовский) подает в Московскую Полицмейстерскую канцелярию челобитную: «Прошлого 1753 году в декабре месяце дозволено ему от Главной полиции играть кукольную камедию у Петровских ворот в доме советника Василия Неелова в особливом покое и впредь на один год. А ныне он у показанного Неелова нанял впредь на три месяца ценою за десять рублев, в котором желает показанную кукальную камедию производить и просит, чтоб к произвождению той кукальной камеди допустить и о том в шестую команду послать приказ».
1755
В марте в доме «Его Превосходительства господина Действительного Камергера и Кавалера Ивана Ивановича Шувалова на Невской перспективой» приехавший из Парижа де Франс (в иной транскрипции — Дюфран) показывает «по понедельникам, вторникам, четверткам и воскресеньям по полудни с 4 часа до вечера свою художественную машину, которая представляет в натуральной величине пастуха и пастушиху, которые играют тринадцать арий на флейтоверсе. Пастух притом ударяет такту, и сии обе фигуры стоят под тению дуба, на котором движутся разные птицы, и голосы свои с тоном флейты соединяют. С смотрителей брано будет по рублю, а по вторникам отворятся имеет машина, и механическое движение показывано будет, за что тогда, два рубли заплатить должно».
25 октября в бумагах Московской Полицмейстерской канцелярии отмечается: «Приезжей сюда француз, господин Дюфран (Дюфрени), член королевской руанской академии наук, в доме ее светлости княгини Грузинской, что у охотного ряда, показывает всем охотникам весьма хитросоставленную машину, которую-де, в бытность ево в Санкт Питербурге, Ея Императорское Величество высочайше смотреть и оной удивлятца изволила. И та фигура представляет пастуха с пастушкою в натуральной величине, которыя вместе 13 арий на флейтаверсе играют, причем пастух и такт ударяет. И сии обе фигуры стоят под тению дуба, на котором разные птицы свое пение с тоном флейты соединяют. А с смотрителей-де получает он с человека по одному рублю, а кто пожелает видеть и механическое движение по два рубля с человека. Которой здесь короткое время пробудет и требует, чтоб обывателям о том чрез съезжие дворы объявлено было».
В октябре в доме графа Петра Борисовича Шереметева на Миллионной улице («во втором апартаменте по левую сторону») механиком Пьером Дюмоленом ежедневно — «от 6 до 11 часу» — показывается «преизрядная по самой точной пропорции и по правилам архитектуры зделанная модель церкви святого Апостола Петра в Риме с большой площадью, с обеими галлереями на столбах, с фонтанами, с высоким обелиском и с 500 статуями как на помянутых галлериях так и вкруг церкви находящимися, а внутри церкви видеть можно 40 олтарей, множество статуй, столбов, живописных картин, позолоченую и мозаическую работу, гробницы, органы, и все, что в натуре в Риме обретается; а сия модель до первого зимнего пути показывана быть имеет. Знатные персоны за смотрение могут платить по их изволению, а с протчих збирано будет по полтине».
В декабре к этой модели Дюмолен добавляет «живописныя картины движимыя, малую Голандскую женщину, которая каждую минуту по 18 дюймов лент делает, также кинарейку в клетке поющую разные песни, будто бы была живая, и притом разныя редкия опрические, диоптрические и катоптрические штуки. Знатные персоны за смотрение могут платить по их изволению, а с прочих збирано будет по полтине, с 8 же человек по 2 рубли».
Последнее объявление появляется в феврале 1756 года.
20 декабря служитель княгини А. Л. Трубецкой Илья Якубовский подает челобитную в Московскую Полицмейстерскую канцелярию: «Нанял-де он для играния кукольной комеди в шестой команде в доме коллежского советника Василия Неелова особливой один покой на два месяца ценою за шесть рублев. Точию-де без позволения Московской полиции оной комеди производить опасен и просил, чтоб о позволении в показанной игре в команду послать приказ».
1756
В январе «Санкт-Петербургские ведомости» публикуют объявление: «На Васильевском острову близ биржи в квартире у трактирщика Карла Цедера можно видеть куриозный фонарь, который охотникам показыван будет ежедневно по вечерам с начала до исходу 9 часа, а за смотрение сего фонаря каждая персона платить имеет по 10 копеек; также при сем охотникам объявляется, что оный фонарь продан быть имеет».
20 декабря служитель княгини А. Л. Трубецкой Илья Якубовский подает в Московскую Полицмейстерскую канцелярию челобитную, в которой сообщает, «что он для наступающих праздников во увеселение народа желает содержать кукальную камедию в доме двора Ея Императорского Величества певчего Кирилл Степанова сына Рубановского, отстоящем в 9-ой команде в Плетешках, в коем нанял он на три месяца особой покой ценою за восемь рублев; и просит, чтоб к ыгранию той камеди допустить».
1757
24 декабря в книге счетных выписок Московской Полицмейстерской канцелярии сделана запись: «По ведению, за скрепкою секретаря Петра Стахеева, за справою подканцеляриста Андрея Попова, при котором предъявлены взятыя двора Ея Императорского Величества штац дамы княгини Анны Львовны Трубецкой служителя ее Ильи Якубовского за наемной им для играния кукольной камеди в первой команде в доме лейб гвардии Измайловского полку капитана Ивана Темяшева покой на два месяца за три рубли с наемной цены пошлин — семнадцать копеек три четверти».
1758
14 июля Московская Полицмейстерская канцелярия, рассматривая «рассуждение о допущении дацкой земли города Капенгагена маргионетра Карла Весткина для народного увеселения к маргионетной и кукольной игре», приказывает: «Оному Весткину в той игре позволить и для того находящееся близ Моховой площадки к Неглинной реке, между мясными лавками, место велеть ему забрать досками с таким обязательством, когда тому ево, Весткина, сараю на том месте не повелено будет, тогда он, Весткин, тот сарай снес <бы> немедленно и место очистил <бы> безоговорочно».
В августе в полицейских бумагах появляется еще одна запись: «Сего числа в Присутствии кукольной камедиант Карл Весткин представлял, что он желает во второй команде на Моховой производить сего ж августа 22 дня для увеселения разного чина людям кукольную камедию. И просил, чтоб при той кукольной камедии не учинилось каких ссор и драк, дать ему для караула от Московской полиции десяцких».
1759
В феврале в Немецкой слободе («в доме девицы Нагет, против дому графа Апраксина») французским «механистом» Пьером Дюмоленом [ «Петр Дюмолин»] ежедневно с 4 до 9 часов вечера показываются «следующие куриозные самодействующие машины: 1) маленькая бернская крестьянка, которая 6 лент вдруг тчет, так что оных от 18 до 20 дюймов в минуту поспевает, а между тем играют куранты; 2) машинка сделанная кинарейкою, которая так натурально поет, как живая; 3) разные движущиеся и переменяющиеся весьма куриозные и чрезвычайные картины». «За смотрение помянутых машин» Дюмолен берет «по рублю с персоны». Здесь же он сообщает, что «в оном же доме живет […] еще один немец, который с платежом по полтине с персоны, показывает великолепоное строение славной римской церкви святого апостола Петра, сделанное с модели».
В марте — мае Дюмолен объявляет, «что в его кабинет прибавлены еще следующие штуки, а именно: великолепная Электрическая машина, которою он будет делать разные и весьма куриозные эксперименты»; «картина, представляющая ландшафт, в котором видны будут многие движущиеся изображения дорожных людей и возов, и многие работные люди, которые упражняются в разных вещах так натурально, как бы живые; другая картина представляет голову движущуюся, которой действия так удивительны, что всех зрителей устрашают»; «русский мужик, который голову и глаза движет так совершенно, что можно его почесть живым»; «движущийся китаец, который так хорошо сделан, что не можно вообразить, чтоб то была машина». О двух последних фигурах сообщается, что они «имеют величину натуральную». Помимо этого Дюмолен извещает, что недавно «окончил лягушку движущуюся, над которой он долгое время трудился». «Сия лягушка знает время на часах и показывает оное плавая в судне. Сия машина есть самая совершеннейшая, какую только может искусство произвесть».
В марте — апреле на Большой Морской в доме Кочановского «у двух приехавших сюды рудокопов […] находится машина, которая представляет Королевские и Курсаксонские Фрейбергские и Аннабершские горные заводы и мельницу, толчею в большом перегороженом ящике с курантами, движущуюся часовыми колесами, причем командиры и все как вышние так и нижние горные служители так живо представлены, что одних только речей не достает […]; что же касается до платы, оное оставляется на произволение и щедрость смотрителей». В апрельском объявлении сделано уточнение: «За смотрение оной всякий имеет платить по 20 и по 10 копеек, а знатным персонам оное оставляется на их щедрость, и ежели кто из знатных пожелает оную машину видеть в своем доме, то она и туда принесена быть может».
1760-е
В Российском Государственном Архиве древних актов хранится афиша, которая относится к шестидесятым годам XVIII века. Текст этой афиши гласит: «По Всемилостивейшему Ея императорского Величества позволению, будет сего 8 дня. Инвентор будет предъявлять Театр в лице и перспективе, или Натуральное показание света, чего здесь никогда еще не видали. А прежде сего в Дании и Голандии, Франции и Германии, не токмо все высоких и нижних чинов особы, но Его Цесарское Величество Римское и весь Арцыгерцогской дом. Также и его Величество Король Англинской, Французской, Датской, Шведской и Польской, и многие державы другие, Князи и Государи, со особливым Милостивейшим своим явленным удовольствованием многократно видали и удивлялися.
Оное особливо состоит в мудрых перспективных машинах, через которыя небо и земля, месяц с рождения своего до полна и последней четверти, также и <звезды>, воздух и вода, горы, леса, городы и замки, гавани, корабельные ходы и с них стрельба, и многия другия вещи и протчее.
Таким натуральным образом представлены будут якобы <как> действительно на том месте был, такожде и солнце еще <за> горизонтом скрыто представляет и утреннюю <зарю> и придает всему театру особливую преизрядную приятность <…> в два дни по 4 новыя перемены предъявляться будут.
1. Капо Дебонь Эсперанца, или место доброй надежды в Африке, <где> мимоходящия корабли из пушек поздравляют и от которых от стоящих на якоре ответствуется.
2. Город Рим со стороны реки Тибера, где видеть можно крепкий и изрядный костел Санкт Ангелло, у так названного Ангельского моста церковь Святого Петра и палаты Папежския.
3. Город Горн. Стоит в провинции Галандии, мимоходящие корабли оной пушечною стрельбою поздравляют и с кораблей на якоре стоящих им паки ответствуетца.
4. Царской волной имперской город Гамбург. При том из пушек поздравляютца и из пушек со города палить будут.
Все вышеписанное показано будет у Красных Триумфальных ворот в Магистратском доме. Начало того по полудни о четвертом часе. В первом месте платить по 50 копеек, в последнем по 12 копеек».
1760
В июне «Санкт-Петербургские ведомости» публикуют следующее объявление: «Немецкий комедиант Франц Антон Саргер едет отсюда с фамилиею своею, и имеющие до него дело найти его могут на Адмиралтейской стороне, в Большой Морской в доме госпожи Лангши».
20 декабря служитель княгини А. Л. Трубецкой Илья Якубовский подает в Московскую Полицмейстерскую канцелярию челобитную: «Желает-де он, Якубовской, для народного увеселения производить кукольную комедию, для которой нанял он дом в 9-ой команде в Новой Басманной ревизион коллегии у секретаря Льва Федорова будущего 1761 году до великого поста, ценою за шесть рублев. И просит, чтоб к игранию оной кукольной комедии допустить».
20 декабря Московская Полицмейстерская контора рассматривает просьбу богемских комедиантов (уроженцев Праги) А. и И. Заргеров [ «Антона Саргера и Иозефа Заргера»]: «Приехали-де они, по данным из Санкт-Петербурга из государственной коллегии иностранных дел указом, в Москву для показания камедиальных своих искусств и ныне желают они производить для народного увеселения во 2-ой команде в доме покойного артилерии генерал лейтенанта и обоих российских орденов ковалера грузинского царевича Бакара Вахтангиевича супруги ево, вдовствующей княгини Анны Егорьевны комедию, в коей показывать будут механические и разные комедиантские штуки, называемые ташеншпиллерские, сего году декабря от 26 будущаго 1761 году великого поста до первой недели».
В тот же день в журнале сделана еще одна запись: «По челобитью покойного артиллерии генерал лейтенанта и обоих Российских орденов кавалера грузинского царевича Бакара Вахтангиевича супруги ево, вдовствующей княгини Анны Егорьевны дому ее светлости казначея грузинского дворянина Ростоша Нариманизиева, в коем объявлено: дом ее светлости имеется во 2-ой команде в приходе церкви Параскевы, нарецаемыя Пятницы, что у Охотного ряду. И во оном доме отдал он, по приказу ее светлости, каменные в верхнем аппартаменте пять полат иноземцам комедиантам из Богемии Антону Саргеру с сыном ево Иозефом Саргером впредь на два месяца для содержания комеди. А найма рядили восемьдесят рублев, в чем дали ему контракт за руками своими, с которого, також и з данных им из государственной коллегии иностранных дел пашпартов, сообщил копии. И просит, чтоб записать в книгу явившихся о житии».
1761
В феврале в доме грузинского царевича, «что у Охотного ряду», «голландский кунштмейстер» [судя по указанному адресу (см. 1760) и особенностям репертуара (см. ниже) — Антон или Иозеф Заргер] представляет «все свои куншты всякий день во всю неделю масленичную, то есть, голову Цицеронову, […] танцевать по веревке, прыгать и балансировать». «После того будут веселые комедии; а наконец будет так же представлять лошадь свои действия».
В марте «голландский кунштмейстер» Иозеф Заргер, проживающий «на Чистом пруде в доме вдовы Федосьи Гавриловны Колтовской» и намеревающийся «только три недели здесь остаться», извещает: «Естли кто пожелает еще Цицеронову голову и с другими голландскими куншты и экзерцициями его видеть, оные могут, когда угодно, по утру прислать сказать, по чему он за 15 рублев в их компании свои куншты и экзерциции показывать будет. Будеж компания пожелает приехать к нему в дом: то станет он играть за 10 рублев». Кроме того сообщается: «Сего марта 25 числа ученая его лошадь в том же доме проиграна будет; и кто пожелает оную выиграть, тот должен заплатить за всякий лот или билет по 6 рублев. А кто выиграет, того при том оной кунштмейстер обучит сему знанию и покажет, что оной не только оною лошадью действовать может, но и чрез своих людей всякого жеребенка или лошадь обучить может, что когда он на нее сесть хочет, то оная лошадь станет на колени».
Вероятно тот же Иозеф Заргер выступает в июне в Немецкой слободе в Чоглоковом доме как «голландский кунштмейстер», который «свои штуки показывать будет».
В сентябре Заргер [ «голландский кунштмейстер Сергер»] объявляет, «что он только один месяц здесь пробудет, и между тем по-прежнему в Немецкой слободе в Чоглоковом доме ежедневно, кроме субботы, штуки свои с Цицероновою головою и другие новые показывать будет, естли хоть 10 или 12 человек зрителей будет; сверх же того будут у него представляемы разные комедии, напр<имер>, о Докторе Фавсте и пр<очие>: большими италиянскими двухаршинными куклами, которые будут разговаривать и пр<очее>; також и ученая лошадь его будет по-прежнему действовать».
В августе — сентябре на «Малой Миллионной улице в доме трактирщика Видемана показывается всякому за деньги машина, представляющая золотой и серебреной рудокопной завод, который движется посредством часовой машины и двоих органов; сия машина так искусно зделана, что такой, а особливо для находящейся при ней колокольной игры, еще не видано».
В декабре в доме Алексея Петровича Трубникова («на Дмитровке между Тверскою и Петровскою улицами») показывается «новая комедия, которая будет состоять из больших италианских марионетов или кукол, длинною в два аршина, которые по театру свободно ходить и так искусно представлять себя будут, как почти живые». «Комедия, которая с куклами представлена быть имеет, называется Храбрая и славная Юдифь».