Помоги проекту - поделись книгой:
Барри Лансет
Убийства в «Маленькой Японии»
© Barry Lancet, 2012
© Перевод. И.Л. Моничев, 2013
© Издание на русском языке AST Publishers, 2014
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
День первый
Вор, исчезнувший бесследно
Глава первая
К моему прибытию на улице Японского квартала, или «Маленькой Японии», выделялись пятна двух оттенков красного. Алым блеском отливало вечернее платьице маленькой девочки. А второе было жидким и слишком походило на человеческую кровь. Впрочем, скоро сюда добавится и третий оттенок – побагровевших лиц «отцов города», как только в эфир выйдут первые сообщения о происшедшей бойне.
Но лично моего порога известие о трагедии в Японском квартале достигло задолго до того, как дикторы взахлеб принялись смаковать подробности.
Через несколько минут после срочного вызова я уже мчался по Филлмор-стрит за рулем классического коричнево-малинового кабриолета «катласс». Прежде чем раздался полуночный звонок, я занимался реставрацией японской чайной чаши XVIII века, пользуясь навыками, полученными в городе гончаров Шигараки, что примерно в часе езды от Киото. Вот почему даже при том, что крыша машины была опущена, мне продолжал бить в нос едкий запах лака, с помощью которого я приклеивал мелкие сколы по верхнему ободу. Дав затем лаку высохнуть, я собирался нанести последний штрих – покрыть край слоем растворенной золотой пудры. Реставрация и есть реставрация, но если подойти к делу с душой, то древняя вещь вновь обретает свое подлинное историческое достоинство.
Я свернул влево на Пост-стрит, почти не притормаживая и отчаянно взвизгнув покрышками перед самым капотом огненно-красной «мазды-миаты», в которой двое бандитского вида типов неспешно катили вверх по склону холма. Волна прохладного ночного воздуха, ударившая при этом мне в лицо и взъерошившая волосы, сняла остатки сонливости. У машины гангстеров тоже был опущен верх, видимо, для лучшего обзора при стрельбе.
Они мгновенно ускорились, и даже сквозь шум моторов я слышал отборную басовитую ругань, а в зеркальце заднего вида различал гневно взметнувшиеся вверх кулаки, когда их сверкающий спортивный автомобиль почти уперся в мой бампер.
А потом появился пистолет, и торс мужчины вырос зловещей тенью над лобовым стеклом на фоне темного неба. Но уже в следующий момент водитель заметил впереди полицейский заслон, резко ударил по тормозам и послал машину в крутой разворот. Внезапное изменение направления движения отбросило стрелка к двери, и он чудом не вылетел на мостовую. Нелепо взмахнув рукой, он в последний момент сумел вцепиться в раму стекла и упал на мягкое сиденье, а «мазда» умчалась прочь, злобно взревев на прощание двигателем.
Мне были понятны их чувства. Не имей я специального приглашения, тоже совершил бы подобный маневр. Но у меня-то выбора не оставалось. Именно сюда меня и позвали.
Когда раздался телефонный звонок, мне пришлось осторожно стянуть с рук резиновые перчатки, чтобы ни капли ядовитого лака не попало на кожу. Днем я настолько загружен в магазине, что реставрацией приходится заниматься в поздние часы, уложив дочь спать. Этим вечером я трудился над сосудом для чайной церемонии.
Лейтенант полицейского управления Сан-Франциско Фрэнк Ренна не стал тратить времени на формальности и предисловия:
– Мне нужна твоя помощь. И на сей раз нужна до зарезу.
Я бросил взгляд на бледно-зеленые цифры электронных часов – 00:24.
– И время самое подходящее.
В трубке раздались вздох и невнятное бурчание, что у Ренны означало извинения.
– Тебе заплатят обычный гонорар за консультацию. Но я, конечно, понимаю, что этого мало.
– Ничего, с голода не помру.
– Рад, что ты так это воспринимаешь. Необходимо, чтобы ты приехал и посмотрел кое-что. У тебя есть бейсболка?
– Да.
– Натяни ее поглубже на лоб. Шапочка, кроссовки, джинсы. И гони сюда как можно быстрее.
– Куда именно?
– В «Маленькую Японию». На пешеходную улицу.
Я промолчал, прекрасно зная, что за исключением нескольких баров и кофейни «Деннис» на ночь там все закрывалось.
– Сколько тебе понадобится, чтобы добраться сюда? – спросил Ренна.
– Если пару раз нарушить правила, то минут пятнадцать.
– Постарайся уложиться в десять.
И уже через девять минут на полной скорости я подлетал к импровизированной баррикаде, образованной поставленными патрульными автомобилями там, где пешеходная торговая Бьюканен-стрит упиралась в проезжую Пост-стрит. Позади полицейских машин я сразу заметил фургон судебного медика и три микроавтобуса «скорой», все двери которых были распахнуты, но внутри царила непроницаемая тьма.
В ста ярдах от первого препятствия я остановился перед зданием Японского культурного центра, заглушил мотор и, покинув удобное сиденье из черной жатой кожи, направился в ту сторону, где царило оживление. Мрачный и небритый Фрэнк Ренна мгновенно отделился от большой группы местных полицейских и встретил меня на полпути. Позади его приближавшейся ко мне массивной фигуры небо озаряли непрерывно вращавшиеся красные и синие огни проблесковых маячков десятков патрульных автомобилей.
– Похоже, нынешней ночью здесь собралась вся армада?
В ответ он еще больше нахмурился.
– Близко к тому.
Полицейское управление Сан-Франциско часто консультировалось со мной по японским проблемам, хотя зовут меня Джим Броуди, во мне шесть футов и дюйм роста, вешу я сто девяносто фунтов, волосы темные, глаза голубые. Да, и чуть не забыл: я белый, то есть европеоид.
Так с какой же стати?
Дело в том, что первые семнадцать лет жизни я провел в Токио, где, собственно, и родился в семье сурового отца, американца ирландского происхождения, всем делом жизни которого была защита закона и порядка, и матери-американки – женщины утонченной, увлекавшейся живописью. С деньгами обстояло туго, а потому я учился в обычной местной школе, а не в одном из роскошных, но космополитических американских образовательных центров. Именно это и позволило мне как губке впитать язык и культуру японцев.
Попутно я овладел навыками карате и дзюдо у двоих самых почитаемых столичных мастеров, а матушка ввела меня в потрясающий мир японского искусства.
На противоположной от США стороне Тихого океана мои родители оказались благодаря американской армии. Джейк – мой отец – какое-то время возглавлял подразделение военной полиции, отвечавшее за безопасность в западном Токио, а затем служил в полиции Лос-Анджелеса. Вскоре выяснилось, что он на дух не переносил, когда им командовали, и потому решил вернуться в Токио, где стал основателем первого в городе по-американски организованного агентства частного сыска.
Готовить меня к будущей работе в фирме «Броуди секьюрити» он начал ровно через неделю после моего двенадцатого дня рождения. С этого времени я стал сопровождать отца и других сыщиков во время допросов, слежки и сбора информации. Сидя в конторе, листал папки с архивными делами, если только меня не отвлекали разговоры сотрудников о таких занятных вещах, как шантаж, супружеская неверность, похищения с целью выкупа и тому подобном. Их болтовня была остроумной, полной реальной жизни и более увлекательной, чем танцульки на дискотеке в Роппонги или вечер в дешевом ресторане Харадзюку, хотя я ухитрился побывать там тоже, еще не достигнув совершеннолетия и пользуясь фальшивым удостоверением личности.
Через три недели после моего семнадцатилетия Шиг Наразаки – партнер Джейка и просто дядя Шиг, когда мы вместе ужинали, – взял меня с собой на задание. Это была самая обычная слежка, предварительное наблюдение за подозреваемыми по делу о вымогательстве крупной суммы у вице-президента компании, производившей бытовую электронику. Как выяснилось, занималась этим местная шпана, только мечтавшая стать когда-нибудь настоящими членами якудзы. В общем, мы отправились всего лишь на разведку. Только наблюдать со стороны – никаких активных действий или контактов не предусматривалось. Мне уже не раз доводилось заниматься этим.
Битый час мы просидели тогда в машине, припаркованной в переулке, не спуская глаз с местного якитори[1], который давно закрылся на ночь.
– Что-то я начинаю сомневаться, – сказал Шиг. – Видимо, это не то место.
И он выбрался из машины, чтобы проверить. Шиг обошел вокруг ресторана и уже возвращался обратно, когда из боковой двери выскочил громила и нанес ему удар боевой дубинкой, пока остальные бандиты спасались бегством через соседний выход. Шиг упал, а я вскрикнул и тоже выскочил наружу. Нападавший оценивающе осматривал меня, но дубинку держал, как бейсбольную биту, и я мгновенно понял, что приемами боюцу он не владеет. А потом он атаковал меня. Мне повезло, потому что бандит пользовался короткой дубинкой, и стоило ему перенести вес тела на опорную ногу, как я ступней нанес ему резкий удар в коленный сустав. Издав крик боли, он повалился на тротуар, дав Шигу время, чтобы прийти в себя, скрутить бандита, а затем доставить меня домой, где он поспешил всем поведать историю, заставившую отца гордиться сыном.
Но у этого события оказались и самые печальные последствия. Происшествие нанесло разрушительный удар по браку моих родителей. Если Джейк привязался к Японии всей душой, то маме жизнь за границей давалась нелегко. Она так и не перестала чувствовать себя там бледнолицей чужестранкой в одежде четырнадцатого размера, окруженной толпой людей, которым в самый раз был максимум шестой. «Подвергнуть смертельной опасности собственного сына!» – это стало последней каплей в уже до краев переполненном сосуде. Мы улетели в Лос-Анджелес, оставив Джейка в Токио. И временная разлука скоро стала окончательной.
Но с тех пор минуло пятнадцать лет. Многое изменилось. Мама умерла, я переехал в Сан-Франциско и занялся торговлей произведениями искусства. Отец считал, что я повел себя как слабак, однако меня этот мир увлек не меньше, чем когда-то матушку, хотя и в столь мирных с виду водах водилась своя порода акул.
А девять месяцев назад внезапно скончался отец, с которым мы много лет не общались. Естественно, я полетел в Японию на похороны, и на сей раз моя дорожка пересеклась с настоящей якудзой. Это были уже совсем не те клоуны, каких мы однажды повстречали с дядей Шигом. Не без труда сумел я справиться с возникшими проблемами и к тому же в процессе их решения напал на след считавшейся давно утраченной чаши, принадлежавшей легендарному мастеру чайных церемоний Сенно Рикю. Об этом написали все японские газеты, и на какое-то время я даже стал местной знаменитостью.
Вот почему меня вызвали в «Маленькую Японию». Но не только. Для полиции Сан-Франциско я был редкостным индивидуумом, какого они не смогли бы найти при всем желании. Ведь вопреки долгой жизни врозь отец оставил мне в наследство половину своего сыскного агентства.
Вообразите: мои родители уже умерли, а я разрывался между двумя образами жизни, несходство которых когда-то и заставило их расстаться. Вот как случилось, что к тридцати двум годам я вынужден был балансировать, одновременно возглавляя художественную галерею и занимаясь частным сыском. С одной стороны – утонченный мир искусства, и самая грубая реальность – с другой. В общем, я чувствовал себя слоном в посудной лавке. Вот только лавка принадлежала мне самому.
А нынешним вечером меня переполняли самые недобрые предчувствия, куда все это может меня завести.
Глава вторая
Заслонив меня от любопытствующих взглядов своих коллег, Ренна прицепил временное полицейское удостоверение к нагрудному карману моей рубашки, а потом прикрыл клапаном кармана фотографию. Впрочем, своей огромной тушей лейтенант мог бы заслонить целый взвод. Даже моя рослая фигура и широкие плечи терялись в тени его шести футов четырех дюймов и широченной мускулистой груди, которой мог бы позавидовать любой линейный защитник из Национальной футбольной лиги. Когда он вскидывал пистолет и отдавал команду «Ни с места!», только умалишенный мог бы не подчиниться приказу.
– Вот так, – сказал Ренна, с довольным видом разглядывая свою работу. – Теперь это не привлечет повышенного внимания.
– Спасибо, успокоил.
Он еще раз оглядел мои джинсы и рубашку из тонкой фланели и покосился на бейсболку с двумя вышитыми буквами.
– Что это еще за ХТ? – спросил он.
– «Ханшинские тигры».
– И что сие означает?
– Всего лишь название бейсбольной команды из Осаки.
– Я прошу его надеть незаметную бейсболку, а он напяливает какую-то экзотику! Почему у тебя всегда все не как у людей?
– Этим и объясняется мое обаяние.
– Интересно, есть на свете хоть один человек, который его ощущает? – усмехнулся Ренна и указал на удостоверение. – Написано, что ты работаешь под прикрытием. То есть ты здесь, но тебя как бы тут нет. И тебе лучше держать рот на замке.
В обычно спокойных серых глазах Ренны мелькала озабоченность. И это не сулило ничего хорошего.
– Усвоил.
Сделав шаг назад, лейтенант внимательно изучил мой внешний вид.
– Серьезная проблема? – спросил я.
– Не одно из тех дел, к которым ты привык. Не пропажа ценностей и не ограбление.
В его тоне я уловил сомнение. Он гадал, смогу ли я преодолеть ту пропасть, что разделяла вещи, сотворенные людьми, с вещами, которые люди уничтожали. Хотя в последнее время подобным вопросом приходилось задаваться и мне.
С Ренной я познакомился много лет назад, когда они с женой зашли в магазин «Бристольский антиквариат» на Аутер-Ричмонд в конце бульвара Гиери. Их привлек выставленный в витрине английский туалетный столик из орехового дерева. Как только Мириам Ренна указала мне на него, я почувствовал, как напрягся супруг, который бросил на меня украдкой многозначительный взгляд. Яркий блеск в глазах миссис Ренна свидетельствовал о том, что она очарована столиком. Вероятно, в мечтах уже видела его у себя дома. Может, не спала ночей, опасаясь, что его купит кто-то другой. Умоляла и упрашивала мужа, пока тот не сдался, не в силах устоять под ее напором. Так бывает: изящный предмет мебели, настоящее произведение искусства становится для тебя навязчивой идеей. А столик, что и говорить, был изумительно красив.
Я мог бросить пару реплик по поводу изящества линий и безупречной внутренней отделки, и кассу магазина пополнила бы солидная сумма. Это понимал я, как и сам Ренна. Но его понурый вид и более чем скромные ювелирные украшения на жене красноречиво говорили: они едва ли могут себе позволить подобную покупку. И потому я исподволь подвел Мириам к не менее элегантному пембрукскому столику, сработанному столетием позже и стоившему втрое дешевле. Непрактично тратиться сейчас на слишком дорогие вещи, сказал я. Пройдет совсем немного времени, и вот этот, например, предмет станет не менее ценным.
В общем, в тот день зародилось доверие между мной и семейством Ренна, которое потом только укреплялось, как облагораживался патиной их «пембрук». Впрочем, тогда я являлся всего лишь учеником у старого антиквара Джонатана Бристоля, который специализировался на европейской старине. А ныне у меня был собственный салон на Ломбард-стрит, где преобладало искусство Японии, хотя попадались и вещицы из Китая и Кореи. После первой встречи Ренна стал изредка обращаться ко мне, если в одном из его дел возникал азиатский аспект. В таких случаях он обычно приглашал меня куда-нибудь вечером на пинту хорошего пива или на стаканчик-другой доброго односолодового виски. Однако этой ночью Ренна впервые вызвал меня непосредственно на место преступления.
– Кажется, случай из разряда прескверных, – заметил он. – Если хочешь, могу просто завтра показать тебе фотографии. И тогда на остальное смотреть не придется. Никто из общих знакомых пока тебя не видел, так что можешь без проблем уехать.
– Нет, раз уж я здесь, давай доведем дело до конца.
– Уверен? Уж больно это далеко от твоих золочений и филиграней.
– Да, уверен.
– Только не говори потом, что я тебя не предупреждал.
– Хорошо, – кивнул я, щурясь от ярких огней полицейских машин.
– Ничего хорошего там нет, – пробормотал Ренна, явно имея в виду то, что находилось по другую сторону заграждения.
В небе у нас над головами потоки холодного воздуха плотным слоем сбили туман над наиболее высокими возвышенностями города, но его плоские участки, на одном из которых мы стояли, оставались во власти порывистого и переменчивого ветра.
– Чертовски много народа собралось сюда в такое неподходящее время, – сказал я, снова обращая внимание Ренны на толпу полицейских в мундирах и штатском у входа на пешеходную улицу. – В чем все-таки причина?
– Тебе это будет трудно понять, но полно желающих поглазеть даже на такие вещи.
«Значит, дела обстоят совсем плохо», – подумал я, следуя за Ренной к месту преступления.
Человек, который путешествовал под именем Дермотта Саммерса, распластался на крыше дома и наблюдал, как лейтенант Фрэнк Ренна направляется в закрытую зону вместе с прибывшим незнакомцем. Саммерс подправил фокусировку своего инфракрасного бинокля и нахмурился. Джинсы, фланелевая рубашка, бейсболка, удостоверение, которого толком не разглядеть. Ни одно официальное лицо не приехало бы сюда в подобном виде. Полицейский под прикрытием? Возможно. Но тогда почему сам лейтенант не поленился выйти, чтобы встретить его?
Саммерс пристальнее вгляделся в незнакомца. Было что-то в его походке… Нет, он не из полиции. Отложив бинокль в сторону, Саммерс взялся за фотоаппарат. Поймав новичка в кадр длиннофокусного объектива, сделал несколько снимков. И на сей раз разглядел буквы ХТ на бейсболке, от чего у него холодок пробежал по спине. Японский бейсбольный клуб? Это уже плохая новость. Но разве не для того он здесь и находился, чтобы вовремя узнать плохие новости и принять меры? И разве не в этом сила Соги? Обеспечивая скрытное наблюдение за местом преступления после убийства, они всегда опережали врага.
Саммерс направил объектив камеры на автомобиль незнакомца, сфотографировав внешний вид и регистрационный номер «катласса», а затем передал информацию. Через тридцать минут он узнает имя владельца и все необходимые сведения о нем.
При этой мысли палец, которым Саммерс обычно нажимал на спусковой крючок, приятно заныл. Он сработал великолепно. Когда его отстранили от участия в убийстве, настроение испортилось, но теперь само небо посылало ему вознаграждение. Вероятно, именно ему вскоре предстоит действовать.
Поделиться книгой: