Помоги проекту - поделись книгой:
— Ганни!
Ганнери-сержант обернулся. Подошел к стоящему в тени Лонгу.
— Да, сэр.
— Что происходит?
— О чем вы, сэр.
— Мне не понравилось, как ты смотрел на этого ЦРУшника. Ты знаешь то, чего не знаю я?
— Нет, сэр.
— Уверен?
— Абсолютно, сэр…
Лонг какое-то время молча смотрел на него, потом — кивнул.
— Удачи там…
— Семпер фи, сэр…
На самом деле — ганни Бунт этого ублюдка знал. И хорошо знал! Он постарел, заматерел… и наверняка остался таким же дерьмом. Потому что это он двенадцать лет назад — отправлял его на охоту за Мохаммедом Фаррахом Айдидом. Он, ганни — точно помнил его рожу и не мог ошибиться. Ну, что, мистер умник, задание выполнено — лучше стало, а?
Сукин сын…
Второй пилот трески — повернулся, показал два пальца. В маленьком грузовом отсеке Трески — они набились как сельди в бочке. Нормальных скамеек тут не было, сидели на своих парашютах. Горел приглушенный, красный свет, безопасный для приборов ночного видения…
— Две минуты! Приготовиться!
Встать. Снаряжение, его крепление проверено давным-давно, нужно только еще раз пробежаться по парашюту, потому что от него и только от него зависит, в каком виде ты будешь на земле: в виде готового к бою бойца или в виде мясной котлеты. Повернуться лицом к люку…
Лейтенант ударил по кнопке, аппарель пошла вниз, холодный воздух ворвался в самолет…
— Одна минута!
Пробежаться мысленно — не забыл ли чего. Перед прыжком — лучше думать о чем-то таком… нудном.
Красный цвет меняется зеленым.
— Зеленый включен!
— Сброс!
Прыгать не получается, на каждом — минимум восемьдесят фунтов снаряжения, не считая веса парашютной системы. Просто идешь к люку, волоча за собой всю эту тяжесть. Затем — оступаешься и падаешь в бездну…
Приземлились нормально. С высоты — Сомали казалось одним мрачным черным пятном, только по правую руку — горел маленький, не крупнее булавочного укола огонек. Видимо, в каком-то селении жгли костер в бочке. А может быть — что-то горело…
Неважно, в общем.
Несмотря на то, что нормальной парашютной практики у них не было уже несколько лет, приземлились на пять баллов. Разбросало их изрядно… ну что поделаешь, ночь. Зато — никто ничего себе не сломал.
Сержант только успел собрать парашют, как увидел мигающий фонарик. Не обычный, конечно же, с тусклым красным светофильтром. Он ответил, затем — пошел на точку сбора, таща все свое за собой…
— Где Бегун?
— Вон… кажется его фонарь, сэр…
К ним, собравшимся и наставившим стволы на все стороны света, бежал по пустыне морской котик, которого отнесло особенно сильно.
— Сэр!
— Тихо… Доложить по приземлении…
Доложились. Приземлились чисто… для американской армии затяжные прыжки с парашютом не были приоритетом, их отрабатывали немногие — но тут собрались профессионалы. И сделали все чисто…
— Сардж.
— Да, сэр.
— Вы, как я понял, снайпер.
— Да, сэр.
— Бегун, присоединишься к Красавчику и сержанту. Вы будете головным дозором.
— Есть, сэр.
— Фермер, смотри на шесть. Птица, помоги ему.
На территории врага все переходили на боевые клички, только сержанта звали «сержант», потому что не знали его кличку.
— Окей, Красавчик, смотри по направлению. Двинулись!
— Смотрите! На одиннадцать и дальше!
Лейтенант переполз к наблюдательной позиции.
— Да… черт бы их побрал.
На дороге — останавливались машины, из них выходили люди. Машин здесь было немного, но они были. Больше гораздо было ослов и мулов — и их владельцы тоже останавливали своих животных и сходили с дороги…
— Вот черт… они что — заметили что-то?
— Навряд ли… Сардж, как принимаешь?
В ответ — только один тоновый сигнал. Говорить слишком опасно.
— Ублюдки…
Лейтенант взглянул на часы.
— Намаз. Эти ублюдки собрались молиться Аллаху…
Они много времени провели в Ираке — но такого там не было. Все-таки несколько десятилетий жизни в безбожном государстве Саддама Хуссейна давали о себе знать. Особо фанатичные концентрировались у иранской границы, на юге, в Садр-Сити в Багдаде. В остальных местах, как только наступало время намаза… конечно кто вставал на намаз, кто просто поминал Аллаха, не отрываясь от своих занятий… но не было такого, что все сразу, вообще все — остановились. Нигде такого не было, а здесь — есть.
Это зрелище произвело на морских котиков гнетущее впечатление. Все они — отчетливо понимали, что видят перед собой новую войну…
— Птица, что у нас с наведением…
Птица, лежавший чуть позади всех с компьютером — чуть слышно присвистнул.
— Ничего, сэр. Нет движения.
— Смотри внимательней.
— Есть, сэр.
Лейтенант опять посмотрел в прибор наблюдения на дорогу и на окрестности. Было тревожно.
— Черт бы их побрал…
В непосредственной близости от дороги было трое — этот психованный черномазый снайпер и двое его людей, которые увязались за ним. Черт бы их побрал…
— Сэр, если кому-то из этих хаджей после намаза придет в голову оправиться, он оправится как раз на головы нашим…
— Заткнись…
— Есть, сэр…
Ганнери-сержант Грегори Бунт был от дороги намного ближе, чем основной отряд морских котиков, можно было даже сказать — критически близко. Если брать классическую засаду, буквой L — то он, вместе с пулеметчиком котиков и своим вторым номером — был на коротком плече этой буквы. Самая выгодная позиция — и самая опасная, потому что она близко к дороге. Причем — вопреки классической схеме он устроил засаду на другой стороне дороги, то есть это была буква L, вывернутая наизнанку. Основная группа заняла позиции на восточной части дороги, а они — через дорогу на западной. Дабы защититься от возможного поражения пулями своих же — они отступили на север не меньше, чем на двести ярдов. Характеристики их оружия — это позволяли. Правда, теперь — в случае большой заварухи они рисковали быть отрезанными от основной группы.
За тот остаток времени, который остался от ночи, они выдвинулись вперед — та группа, которая и была головным дозором. Тот парень с пулеметом, которого поставили за ним присматривать и еще один, молодой, но дельный. Второй номер снайперской пары, у него был карабин с глушителем и оптическим прицелом. Бесшумная смерть, до трехсот ярдов — как в тире. Они же — были меньше чем в ста ярдах от дороги.
Сержант действовал точно так же, как его учили действовать в пустынной местности. Работая лопатой, он выкопал углубление в полтора фута, накрыл его плотной тканью, затем с помощью Красавчика — засыпал сверху землей и даже «посадил» поверх небольшой, чахлый куст. В это укрытие он и заполз. В пустыне, на ровной поверхности, спрятаться сложно, но возможно. Главное — чтобы ничего не нарушало ровный вид поверхности. Любая кочка, любой пригорок для местных — уже сигнал опасности.
— Хорошо, что нет собак… — на грани слышимости прошептал Аллен.
Молящиеся отошли от дороги недалеко, на пару десятков ярдов. Мекка располагалась примерно там, где лежали они, молящиеся были видны им как бы «сбоку-спереди», под углом градусов в сорок пять. Это дополнительная опасность — обычно человек не видит, что находится на земле, он инстинктивно смотрит на уровень своего роста… но эти-то стояли на коленях на своих ковриках. Любое неосторожное движение могло стать роковым.
И да… хорошо, что нет собак. Собаки бы их уже учуяли…
Сержант уже пожалел, что выдвинулся так близко к дороге. Это было опасно, а снайпер, который ищет себе опасности — плохой снайпер. Но он привык так делать в Афганистане. Дело в том, что сейчас ввели новые правила… конкретно идиотские. После того, как ты пристрелил какого-нибудь тюрбана — ты должен постараться взять у него образец ДНК. Вы представляете себе, что это такое? Выстрел, всех подняли на ноги… и в это же время второй номер снайперской пары бежит к подстреленному, чтобы взять у него мазок слюны из глотки или крови[31]. А у многих снайперов нет глушителей и выстрел в горах может быть слышен на много миль. Сержант Бунт был одним из тех немногих, кому все же удалось выполнять эти долбанные правила… у него на винтовке был глушитель, а сама винтовка была полуавтоматической, так что он мог прикрыть своего второго номера вполне действенным огнем, пока тот бежал за образцом ДНК. Потому-то он и привык сближаться с противником по максимуму — одновременно и повышается шанс убрать ублюдка с первого выстрела и второму номеру ближе бежать…
Становилось все жарче… днем воздух в пустыне может прогреться до пятидесяти градусов. Кэмелбек, заплечный мешок с водой помогал, но немного, тем более сержант контролировал себя. В жару — нужно пить минимум, буквально по небольшому глотку в час, они это поняли на своем страшном и кровавом опыте в Афганистане. Все излишне выпитое — не усваивается организмом на клеточном уровне — а выходит из него с потом, форма становится жесткой как наждачная бумага и раздирает в кровь тело в самых неподходящих местах. Идти становится почти невозможно, более того это чревато заражением. Да… корпус Морской пехоты Соединенных штатов Америки многое познал и многому научился с тех пор, как они пришли в эту горную страну…
Он не двигался. Совсем. В Афганистане — он научился лежать неподвижно целый день и только ночью — немного разминать мышцы и приводить себя в порядок, чтобы выдержать день следующий. В Снайперской школе морской пехоты такому тоже не учили… там учили маскироваться и стрелять, но не лежать неподвижно целый день в полном снаряжении и в пятидесятиградусную жару. Человеческий глаз прежде всего замечает движение… это идет с незапамятных времен, когда движение — означало нападение хищников… А парень рядом с ним молодец… хоть и молодой совсем… не ноет, не дергается, а молча лежит рядом с ним…
Больше всего, сержант не хотел, чтобы этот ублюдок, HVT — поперся по дороге прямо сейчас. Ничего хорошего… на него наведут вертолеты. Два боевых АН-6, на каждом по два Минигана. Из молящихся — они сделают фарш секунд за тридцать. А в этом — нет ничего хорошего.
Совершив намаз — люди вставали, скатывали свои коврики, шли к машинам, к оставленным на жаре животным. Поражала их сосредоточенность, нетипичная для африканцев, на их лицах читалась серьезность происходящего, осознание важности и нужности того, что они только что сделали, обратились к Аллаху с молитвой. Вокруг — уже двадцать второй год шла гражданская война, но они по-прежнему сохранили веру в Аллаха, не изверились.
Серьезные ребята…
Машины трогались. Ревели тощие, понукаемые палками ослы, вынужденные везти свой груз под палящим солнцем. Один человек — ехал на повозке, представляющей собой отрезанную автогеном заднюю часть какой-то старой машины, впряженную в пару мулов…
— Внимание всем позывным Дельты, внимание всем позывным Дельты. Движение, повторяю — движение. Расчетное время сорок минут, расчетное время — сорок минут.
Понеслась… Если бы полежать на этом проклятом солнце еще какое-то время — то вполне можно и изжариться…
Вертолеты как всегда запаздывали, им пришлось обходить позицию боевиков с двумя крупнокалиберными ДШК, которые теоретически могли сбить маленький АН-6 и отправить пилотов в преисподнюю. Теперь — основная нагрузка ложилась на них.
— Внимание, цель! Два автомобиля, белый внедорожник и легкий грузовик. В кузове грузовика вижу несколько танго, АК-47 и РПГ.
— Где, мать их вертолеты…
— Сэр, новое РВП десять минут…
— Черт бы побрал эту срань… Начинаем! Обратный отсчет!
Слева, по левую руку — бухнула снайперская винтовка пятидесятого калибра, которую они взяли с собой, чтобы остановить транспорт противника. У джипа — это была белая японская «Тойота» в комплектации для стран Ближнего Востока, очень популярная среди варлордов — вздыбился капот, от удара пули в небо ударил фонтан пара и воды из радиатора. Это было хреново — капот закрывал салон джипа, не давал его обстрелять.
На машины обрушился шквал огня, котики знали свое дело. В засаде — за первые двадцать тридцать секунд ты должен выпустить по противнику как можно больше пуль и как можно быстрее, дальше преимущества, вызванного внезапностью, у тебя уже не будет. Сержант пристрелил… кажется одного, хотя точно сказать не мог — в парня попало сразу несколько пуль разных стрелков. После чего — он оставил левый фланг основной группе и обратил внимание на правый. И вот тут — ему удался чистый и однозначный выстрел. Ублюдок с РПГ — перескочил через борт грузовика, и он достал его в полете… круто, мало кто может сделать такой выстрел, попасть в противника во время прыжка даже с небольшой дистанции. Он это смог. Остальных — добил его второй номер, благодаря тому, что у его карабина была меньшая отдача и автоматический режим огня.
— Слева чисто! — донеслось по рации.
— Справа… — чисто.
— Держу правый фланг — подсказал сержант.
— Держим правый фланг, можете работать…
— Принято.
Поделиться книгой: