Помоги проекту - поделись книгой:
Ему удалось убить не меньше тридцати боевиков, прежде чем спасательной группе из двух человек удалось прорваться внутрь комплекса. Оказавшись внутри — они одним движением нахлобучили на себя ярко-красные шутовские колпаки. Смешного в этом ничего не было — они не могли их надеть заранее, потому что привлекли бы к себе внимание — и они не могли не надеть их сейчас. Привлекать внимание было уже некого — во внутреннем дворе все мужчины были мертвы, дворик был буквально завален трупами. А для снайпера — красный колпак служит отличным знаком для мгновенного опознания — потому что они одеты как боевики, имеют оружие и снайпер, поймав на долю секунды голову любого из них в прицел — мог запросто нажать на спуск. А этого — допустить было нельзя…
— Палач, мы вошли! Мы внутри!
— Чарли, вас понял, держу улицу!
Израсходовав чуть больше трети патронов — сержант переложил цевье винтовки так, чтобы держать под контролем улицу. Глушитель и правильно выбранная позиция и тактика сделали свое дело — большая часть не то что города — но и улицы до сих пор не понимала, что происходит. Не было выстрелов… если бы они были — это моментально подняло бы на ноги весь город… но тут их не было. Просто — с криками бежали люди, дети, некоторые — забрызганные кровью… чужой кровью, сержант не попал ни в одну женщину, ни в одного ребенка. Пока разберутся…
Сержант не стал стрелять по улице… пусть даже там и были вооруженные люди, законные цели при любом раскладе. Пусть состояние неопределенности продлится подольше… ему это только на руку…
Дальше по улице — в магазине, принадлежащем какому-то торговцу не из местных… точнее, принадлежавшему — у самой двери на полу сидел человек. В руках у человека был автомат Калашникова, в глазах — ненависть, на голове — черный платок с шахадой (нет Бога кроме Аллаха и Мохаммед пророк Его). А в голове была боль. Эта боль преследовала его уже много лет… еще с тех времен, когда он был подростком. В какие-то дни она, эта боль была столь слабой и незаметной, что ее можно было сравнить с легким, едва заметным ветерком с моря, в какие то дни она превращалась в ураган, подобно тем, что переворачивает траулеры рыбаков и отнимает мужчин у семей. В эти дни — он или лежал и стонал или метался по лагерю как лев и даже самые верные из его воинов — не смели показаться ему на глаза. Эту рану он получил на Джихаде Аллаха — и после приступов — он просил прощения у Аллаха и делал итикафы[36] — потому что в дни приступов он сомневался в Аллахе. Если он существует — зачем такие мучения он посылает одному из вернейших его воинов, который ведет джихад больше двадцати лет.
Таково воздаяние врагам Аллаха! Огонь! В нем будет их Вечная обитель в воздаяние за то, что они отвергали Наши знамения (аяты).
Дальше в лавке — были его люди, вооруженные автоматами и гранатометами люди из Джихад аль-Салафи, организации «Салафитский Джихад». Эта организация была частью сети Аль-Каида в отличие от Боко Харам, которая была во многом местным творчеством. В отличие от Боко Харам — салафитский Джихад исповедовал и продвигал чистый ислам ваххабитского толка, без всяких местных дополнений и культов — а в Африке ислам был сильно загрязнен местными дикарскими верованиями. В отличие от Боко Харам — Салафитский джихад имел в качестве костяка, наиболее опытных боевиков не местных — а пришлых. Это и йеменский «Ансар аль-Шариат», это и египетские «Братья-Мусульмане» и сомалийский «Аш — Шабаб» и даже пакистанский Талибан. В отличие от Боко Харам, где даже боевые отряды строились как племенное ополчение и люди из одного племени не воевали рядом с людьми из другого племени — в Салафитском джихаде был полный интернационализм, и если местный отказывался починяться арабу или египтянину — ему отрезали голову. Салафитский джихад не ободрял лишних актов насилия, все его акты насилия имели серьезную мотивацию, часто он маскировал свои акции под деяния боевиков Боко Харам.
Какаа — а это был именно он — с удовольствием отдал захваченных пленных ООН этому придурку Исмаилу, который устроил в городе шариатский суд — но сам при этом знал шариат через строку и судил в основном в соответствии с местными примитивными племенными системами права. Он вообще был совсем не из таких, кому можно доверять. Его кожа была светлее обычной — вероятно, какая то из его бабок понесла от белого, и это был позор, который он всячески старался скрыть. Он говорит о том, что книга — грех, но сам при этом много лет учился по книгам и даже учился в Лондоне, этой столице проклятых харбиев. Он был нетверд в вере, потому что когда судил — судил так как надо местным, а не строго по шариату. Как он объяснил Какаа при личной встрече — а они встречались и не раз — нельзя ломать людей через колено, нельзя им навязывать право, религию и образ жизни, которые не знают они и которые не знали их отцы. Гораздо проще совместить ислам и местные верования — и так, собрав армию, взять власть.
Какаа считал это предательством. Разве не сказано — ведь мы ничего не упустили в этой Книге? Значит, Коран полон и никаких изменений и исправлений не допускает. Что же касается законов шариата — кто такой этот Исмаил, который смеет своей властью менять фикхи, изданные авторитетными мусульманскими богословами. Если он это делает — значит, он тагут! И это значит — против него можно и нужно воевать!
Но Какаа не хотел воевать против него. У Исмаила было больше людей, больше поддержки среди местных, он путался с сепаратистами — а это вообще никуда не годится. Если бы Какаа и его люди вышли бы в открытую — они бы потерпели поражение и были бы убиты. Но сейчас — Исмаил и лучшие из его людей падут от руки проклятых харбиев — а он соберет всех оставшихся и скажет, что это была кара Аллаха. Ведь Аллах над каждой вещью мощен!
Кроме его боли…
— Эфенди. Эфенди… — осторожно позвали со спины.
— Я слушаю тебя.
— Началось, эфенди. Люди бегут от дома мухарибов, многие в крови, они кричат.
— Что еще?
— Аслан нашел снайпера харбиев. Он на крыше, стреляет.
— Пусть Аслан убьет харбия. Как только он сделает это — выступаем.
— Слушаюсь, эфенди.
— И дайте сигнал. Пришло время Джихада.
Эмир встал — и почувствовал тот особенный гул в голове, в ушах, который был предвестником жестокого приступа…
Южная часть Атлантического океана
USS Roosevelt (DDG-80)
23 июля 2015 года
Размещаться на эсминце, приспособленном несколько для других миссий — намного неудобнее, чем на ударном авианосце и уж тем более — на большом десантном корабле, специально приспособленном для перемещения больших групп вооруженных людей и нанесения ударов по берегу. Однако, флот не смог выделить ничего лучше и следовало радоваться и этому.
К тому же — Рузвельт был не так плох для ограниченного вмешательства, скорее наоборот. Это был один из самых новых кораблей класса Эрли Берк, на нем базировались два транспортных вертолета типа «Морской ястреб» и опытная команда. К тому же — Рузвельт постоянно выполнял задачи в Персидском заливе и не раз ходил к берегам Сомали на охоту за пиратами. Его команда вертолетчиков была прекрасно подготовлена к миссиям над сушей и являлась одной из самых опытных на флоте, кроме того, на эсминце было несколько средних лодок типа Зодиак для скрытой высадки на сушу отрядов боевых пловцов. Сейчас — на эскадренном миноносце стоял контейнер с их транспортным средством, которое должны были доставить на сушу на внешней подвеске одного из вертолетов. Возврат транспортного средства после миссии — не планировался.
— Господа, внимание на картинку…
Майор морской пехоты Колин Броуди, опытный, отслуживший в Ираке офицер, специалист G2, военной разведки — вызвал на большой экран рельефную карту Нигерии. Карта была не простой — новейшая система давала возможность совместить математическую модель рельефной карты местности с последними спутниковыми снимками и данными с беспилотников. Это давало потрясающий вид — видны были дороги, города, леса, пусть и в миниатюре. Смотря на эту карту, можно было почувствовать себя Богом.
— Итак, зона высадки на сегодня Нигерия. Задача — спасти группу американских и прочих западных миссионеров и сотрудников ООН, захваченных повстанцами в городе Сокото, одном из основных городов севера страны. Эту задачу — будет выполнять ганнери-сержант морской пехоты Бунт и его спасательная команда. Наша задача — обеспечить его заброску и возвращение назад вместе с заложниками. Господа, мы имеем дело с радикальными исламистами и фанатиками, крайне опасными, выступающими с резко антизападных позиций. Местное население воспримет данную операцию враждебно. Капитан Уилкс, прошу вас.
Капитан Тимоти Уилкс, командир группы вертолетчиков — продолжил брифинг.
— Джентльмены, перед нами стоит задача обеспечить скрытую заброску трех человек и транспортного средства весом около двух с половиной тысяч фунтов примерно вот сюда. После этого — мы должны скрытно вернуться на корабль и ожидать сигнала на эксфильтрацию. По его получении — мы должны проследовать к точке эксфильтрации, которую нам укажет сержант Бунт и обеспечить эвакуацию его команды, а так же не менее шести гражданских лиц. Эвакуация транспортного средства не предусматривается, его нужно будет уничтожить на месте. Возможна эвакуация под огнем, в условиях противодействия местных.
Задачу предлагаю решить следующим образом. Не позднее сегодняшней ночи, я поднимаю обе свои птички, одна из них понесет груз на внешней подвеске, другая — команду спасателей. Маршрут мы проложим по последним данным со спутника, использовать беспилотник в данном случае считаю рискованным, так как его присутствие безусловно будет замечено радарами. Предполагаю использовать для скрытого проникновения территорию Бенина. Так мы срежем угол и выйдем прямиком в северную часть Нигерии. К тому же — ВВС и ПВО Бенина намного слабее…
— Что у нас с ВВС и ПВО. Марк?
Первый лейтенант Марк Алистер Сайли, специалист по разведке, прикомандированный к кораблю — ткнул пальцем в клавиатуру своего ультратонкого ноутбука, с которым не расставался.
— Решение капитана Уилкса считаю оправданным. ВВС Бенина практически не существует, в нем служат всего двести шестьдесят человек. Истребителей нет вообще, один Боинг 707, один Боинг 727, один Антонов-26, несколько вертолетов типа Пума и Алуэтт, как минимум половина из них небоеспособны. Единственное… вот эта точка.
— Да?
— Думаю, ни для кого не будет секрета, сколь велика проблема международного наркотранзита. Мы знакомы с ней по обстановке в Мексиканском заливе, а путь для кокаина в Европу лежит через африканские страны. Ранее, основным перевалочным портом для наркоторговцев служила Испания, потом это началось в Марокко, теперь, по мере усиления мер безопасности и переоснащения таможенников и береговой охраны современным оборудованием, в том числе патрульными самолетами с радарами, способными обнаруживать скоростные лодки и низколетящие самолеты — наркоторговцы начали спускаться все ниже, на юг континента. Сейчас — одной из основных перевалочных баз является Бенин. Условия идеальные — практически никакой армии, почти нет ВВС, сама страна предельно нищая, полно рыбаков, которые могут выходить в море и подбирать контейнеры с кокаином, сброшенные ночью с какого-нибудь сухогруза. Коррумпированное правительство и еще более коррумпированная полиция. И в то же время — прямые рейсы на Францию, эта страна раньше была в колониальной зависимости от Франции и связи с бывшей метрополией она сохраняет. Эта страна является местом базирования Иностранного легиона Франции, одной из наиболее боеспособных воинских частей на планете — проблема номер раз. Вторая проблема — вот здесь, в районе Котону два года назад на деньги Евросоюза была установлена современная радарная станция французского производства, способная обнаруживать в том числе и низколетящие цели. На ней служат граждане Франции и ее охраняет отряд Иностранного Легиона, потому что наркоторговцы уже попытались разобраться с нею. Это может быть нашей главной проблемой.
— И каково же решение?
— Сэр, я полагаю необходимым сообщить о проводимой операции по каналам НАТО с тем, чтобы французы закрыли на нас глаза.
— Это нежелательно… — ответил Броуди.
— Позволите… — заметил Уилкс — ну даже если меня заметят — и что? Чем они меня собьют, тут же ничего нет…
— На вашем месте я бы не был столь уверенным, сэр — специалист по разведке вызвал на экран своего ноутбука снимок и вывернул экран на сто восемьдесят градусов, чтобы всем было видно. Вот это, сэр, снимки аэродрома в районе Котону.
Уилкс присвистнул.
— Ни хрена себе…
— Вот именно, сэр. Французы сделали кое-что еще. Перед вами — два турбовинтовых перехватчика Кобчик сербского производства. По нашим данным — таких здесь как минимум четыре. Пилоты — вероятно тоже сербы. Их наняла французская частная военная компания SECOPEX, которая в свою очередь выполняет работы оплаченные фондами, связанными не с Евросоюзом, а с правительством Франции. В последнее время — правительство Франции поддерживает опасно близкие отношения с Сербией и даже с Республикой Сербской и использует сербов как средство для продвижения своих интересов без обозначения своего подлинного интереса к проблеме. Так что — вмешательство по каналам НАТО необходимо, если мы не хотим поиметь проблем.
— Есть одна проблема, Марк… — мягко сказал Броуди и вдруг заорал во весь голос — какого хрена, твою мать, я узнаю об этом только сейчас, а?
— Сэр, данные только что поступили.
— Откуда? — сказал Броуди уже спокойнее.
— ЦРУ.
— Твою мать, заносчивые ублюдки.
— Чем вооружены эти Кобчики? — поинтересовался более практичный Уилкс.
— Вооружение может быть разное, сэр. У них нет встроенного вооружения, только подвесное. По нашим данным — две гондолы с пулеметами калибра 12,7 как на вертолеты, два блока ракет типа Гидра-70, две бомбы весом по двести пятьдесят фунтов каждая. Плюс радар под брюхом, скорее всего — последняя модель от Матра Аэроспасьяль. Самолет двухместный, пилот плюс наблюдатель и стрелок. Опасная штука…
Уилкс хмыкнул.
— У него есть возможность работать ночью?
— Да.
— Тогда эта штука меня на куски порвет, если встретимся…
Для вертолета, тем более транспортного — самым опасным противником был как раз такой вот турбовинтовик, он мог уравнять скорость с вертолетом и потому был особенно опасен.
— Может, сменить маршрут. Идти через Нигерию?
— Сэр, это намного опаснее. У них есть полноценные истребители, пусть китайские и чертовски старые — но все же есть. Есть Альфа Джеты, пусть половина из них не на крыле, но все же. К тому же — пусть через Нигерию длиннее, а у местных есть ракеты, запускаемые с плеча. Нет, сэр, это намного опаснее…
— Черт бы их побрал…
— Джентльмены… — подвел итоги Броуди — в сложившихся обстоятельствах я вынужден временно прервать брифинг. Без поддержки со стороны НАТО спасательная операция невозможна в связи со значительным риском…
Разрешение от штаба НАТО пришло намного быстрее, чем это можно было ожидать, брюссельская бюрократия славится своей неповоротливостью и тугоумием. Очевидно — кто-то в Вашингтоне — изо всех сил нажал, чтобы протолкнуть решение…
Северная Нигерия. Сокото
Неконтролируемая правительством территория
28 июля 2015 года
Продолжение
Делайла Бунт пришла в себя, заляпанная кровью и мозгами, на ней кто-то лежал, навалившись как груда камней. Но тут же она поняла — что это не ее кровь и не ее мозги — и значит, можно жить.
Она с трудом выбралась из-под ублюдка. Начала вставать… встала сперва на четвереньки… потом ей удалось подняться на ноги. Она машинально взяла автомат… потому что она была дочерью сержанта морской пехоты и знала простое правило. Есть оружие — жив, нет оружия — не жив. Можно провести сотню международных конференций — но это правило таким и останется…
— Стоп! Стоп!
Она разглядела человека, держащего ее под прицелом автомата.
— Американка! Американка! — закричала она.
Человек приблизился, держа ее на прицеле.
— Чисто! — крикнул еще кто-то.
— Американка! — еще раз крикнула она.
— Брось оружие! — отозвался человек.
— Да пошел ты, козел!
Она не подумала, что спасатель — натренирован на то, что человек с оружием враг и его надо уничтожать не раздумывая.
В поле зрения появилась группа ублюдков, у двоих были гранатометы — и сержант решил, что все, время исчерпано. Они не были профессионалами, они не пытались рассыпаться, укрыться за укрытиями, взять на прицел наиболее вероятные точки, откуда по ним могут стрелять — и они были легкими целями для снайпера морской пехоты США. Она начали падать, сержант стрелял так, чтобы падающие сбивали с ног остальных. В несколько секунд — все они были мертвы, они упали посреди улицы как сбитые кегли.
А потом — что-то ударило по парапету со свирепой силой и что-то брызнуло в лицо, обожгло нижнюю часть. Сержант упал за парапет, понимая, что по нему только что выстрелил снайпер, он только что чудом остался жив — и неприятности на этом не закончились — они только начинаются.
— Палач, я Чарли один, мы готовы, повторяю — мы готовы!
Твою мать…
Сержант щелкнул по микрофону на горле, привлекая внимание.
— Вспышка, повторяю — вспышка — обстрелян снайпером. Снайпер где-то на одиннадцать, он может работать по улице. Прикрывать больше не могу! Блокировать дверь!
— Понял.
Что делать?
Сержант решил сменить позицию На крыше и вообще на возвышении — оставаться нельзя, эта позиция скомпрометирована. Все, что он мог на ней сделать, он сделал, теперь — пришло время скрываться. Скрываться в лабиринте улиц, в которых ты будешь намного более сложной мишенью для снайпера, чем на крыше. Охотиться за вражеским снайпером — у него не было ни времени, ни напарника для этого…
Бросив шашку — сержант бросился назад, сначала на четвереньках, потом в полный рост. Снайпер выстрелил еще раз, потом еще — но уже наудачу, не видя цели. Не попал…
— Я Чарли один — контакт, контакт, контакт!
А чтоб…
По веревке — он спустился во двор, почти упал. Земля ударила в ноги, возможно, он повредил пятки, но сейчас было не время для боли, в морской пехоте нет ни больных, ни раненых — есть мертвые и есть живые. По двору — метались женщины, собирая, хватая в охапку своих детей. И тут был он — пришедший издалека воин, обвешанный оружием, с той же кожей, что и у аборигенов — но бесконечно далекий и чужой для них. Ничего кроме беды он им не нес — равно как и в другие страны, в которые он прибывал как морской пехотинец США…
Он бросился влево. Его что-то ударило, отскочило от снаряжения… он сжался внутри, подумав, что это граната — но это был только камень…
Через всю улицу — шла перестрелка, пули летали как светлячки. Он принял позицию для стрельбы с колена, намотал ремень винтовки на руку, схватился за угол стены, сделав из ремня и своей руки импровизированный упор для цевья винтовки. Почти в пулеметном темпе открыл огонь… среда, богатая целями, мать твою. Ему удалось сделать больше десяти точных выстрелов — прежде чем ублюдки поняли, что происходит — и тем самым он облегчил жизнь пулеметчику у ворот, у него сектор обстрела был куда хуже, а риск — куда выше. Потом — снайпер снова напомнил о себе, и он вынужден был сматываться.
— Чарли один, это Палач, что там у вас?
— Сэр, мы держим периметр, но мы отрезаны, на улицу не выйти. Несколько гражданских, они в панике…
Черт, вот как бы сейчас пригодилось усиление… хотя бы вертолет… боевой вертолет привел бы местных в ужас и дал бы уйти. Но ни того ни другого — не было.
— Надо вывести заложников!
— Сэр, они в панике!
— Используй мою дочь, она росла на военной базе! Пробивай стену! Используй взрывчатку! Отходите в переулок, ну!
Сержант бросился назад, с винтовкой наперевес — и вдруг, через гул крови в ушах услышал то, что заставило волосы на его теле подняться дыбом, все до единого. Это он слышал в Афганистане… и не только в Афганистане. Правилами ведения боя запрещалось трогать мечети и минареты до тех пор, пока с ним не начинали вести огонь… а это были самые высокие точки, да еще на них была мощная звукоусиливающая аппаратура. И исламисты использовали минареты для наблюдений, а через звукоусиливающую аппаратуру — передавали приказы. Сейчас — с минаретов города Сокото передавали то же самое, что не раз слышали американские морские пехотинцы в Кандагаре, в Багдаде… в других затраханных местах. Кто-то кричал через мегафоны — Джихад, Джихад, Джихад.
Джихад…
Поделиться книгой: