Помоги проекту - поделись книгой:
— Я… откуда вы так знаете язык? Вы из посольства? Вы из посольства, да?
— Нет — молодой человек что-то писал — зовите меня Исмаилом.
— Но вы американец, да? Вы американец?!
— Нет — Исмаил дописал нужное и уставился на нее — я ваш адвокат. Я учился в Лондоне и знаю ваш язык.
— Адвокат?!
— Да, адвокат. Вас будут судить, и движение Исламского освобождения Нигерии предоставило вам адвоката. Бесплатного адвоката, как у вас принято. Мы не хотим, чтобы потом кто-то сказал, что мы дикари и убиваем людей. Нет, такого не будет.
Ситуация отдавала безумным сюром.
— Так вы не из посольства?! — третий раз спросила Делайла.
— Нет, я же сказал вам — я ваш адвокат. Адвокат, предоставленный вам для того, чтобы подготовиться к судебному процессу, я буду представлять ваши интересы. У меня даже есть диплом, я учился в Лондонской школе права. Хотите, я покажу вам его.
— Но… мне не нужен адвокат.
— Мисс, вам нужен адвокат. Вы обвиняетесь в преступлении, за которое вам грозит смертная казнь. Вам нужен адвокат.
— Что? Да вы…
Делайла рванулась — и наручники едва выдержали. В класс ворвались вооруженные боевики, схватили ее.
— Вероятно, вы совсем не понимаете всю серьезность ситуации, мисс. Вы и другие муртады — обвиняетесь в том, что пытались своим образованием исторгнуть мусульманских детей из лона религии Ислам, пустить их по ложному, гибельному пути, забыть свои семьи, свой народ и Аллаха. За это в шариате предусмотрена смертная казнь, и это грозит сейчас вам, мисс.
Делайла посмотрела в глаза этого серьезного, важного от осознания серьезности происходящего молодого человека — и с ужасом поняла, что он не шутит.
Ночью — ее накормили просяной кашей и дали немного воды — у нее было время все обдумать. Смириться с той ситуацией, в которую она попала, и продумать пути решения тех проблем, которые у нее было.
Итак — они не шутят. Они и в самом деле — хотят устроить судебный процесс и казнить их за то, что они учили детей грамоте. В это сложно, почти невозможно поверить — но это так.
У нее два шанса на спасение. Побег или спасательная операция. Бежать… наверное, это как то возможно, но их содержат раздельно. Если сбежит хоть один — остальных наверняка убьют. Она не хотела иметь такой грех на душе.
Второй шанс — это спасательная операция.
Делайла была дочерью военного, она росла в военном городке морской пехоты США и знала, что к чему — просто не могла не знать. Ее компанией были не девочки — а в основном пацаны, которые обсуждали последние операции морской пехоты и мечтали поскорее вырасти чтобы «мочить хаджей». Потом — они с мамой уехали и Делайла наоборот стала защитницей обиженных и угнетенных. Ни из за чего, просто из-за подросткового нонконформизма. Если все за, то я вот возьму — и буду против. Этот путь привел ее сюда… но она все еще много помнила из детства и понимала — чем больше времени у морских пехотинцев будет для подготовки операции по спасению — тем лучше. А еще лучше — если изнутри будет содействующий элемент, информатор. Она сама — не могла быть таким информатором, потому что у нее не было ни рации, ни свободы передвижения. Но вот Исмаил — мог.
Значит, за то время, пока он будет говорить с ней — она должна завоевать его доверие. Напомнить об общечеловеческих ценностях… если он учился в Лондоне, а вероятно это так и есть — не может же он всерьез поддерживать этих дикарей? Наконец, она может просто пообещать, что Америка позаботится о нем, если он поможет гражданке США.
Все что ему нужно будет — это позвонить в американское посольство. В каждом посольстве существует специалист по безопасности и группа морских пехотинцев — охранников посольства. Если они получат информацию — то немедленно передадут ее в штаб морской пехоты — а там сделают и все остальное…
Значит… Исмаил. Решено.
Делайла Бунт и поверить не могла, что этот молодой человек, внешне цивилизованно выглядящий — на самом деле радикальный исламист.
— Исмаил…
Ее адвокат отложил ручку. Посмотрел на нее.
— Мисс, если вы об этом, то даже и не пытайтесь. У меня есть семья и я счастлив в браке.
На самом деле у Исмаила семья была. Целых три жены, из которых две — несовершеннолетние, одну из них он украл.
Делайла нервно рассмеялась.
— Боже… Последний раз мне такое говорили… когда я влюбилась в своего преподавателя по философии. Я ничего такого не имела в виду, расслабься.
Исмаил посмотрел на нее отсутствующим взглядом.
— Я не знаю, что вы имели в виду мисс, но лучше сразу расставить все приоритеты. Чтобы потом не было недопонимания.
— Окей… я не буду к тебе приставать. Давай, поговорим. Ты мне задал столько вопросов, что я хочу… задать пару вопросов тебе. Ты не против?
Исмаил настороженно посмотрел на нее.
— Задавайте.
Какой зажатый. Такое ощущение, что в него вложили какую-то программу…
— Ты учился в Англии, верно?
— Да, мисс, я уже говорил об этом.
— Брось… называй меня Делайла. Мисс — у нас означает старую деву, у которой нет шансов выйти замуж.
— Хорошо… Делайла. Но у нас такого не бывает, у нас все женщины находят себе мужа.
— Черт… почему я не переселилась сюда раньше. Но ты не ответил на мой вопрос. Тебе понравилось в Англии?
Исмаил задержался с ответом.
— Это… красивая страна.
— Я была в Англии. Проездом, недолго. Это и в самом деле очень красивая страна. Ее построили люди, которые учились в школах, таких как эта, понимаешь? Конечно, не совсем таких… но мы делаем все что можем, чтобы ваши дети получили такое же образование. И смогли бы построить такую же красивую страну. Улавливаешь мою мысль?
— Да… Делайла. Но… я считаю, что нашим детям, детям нашего народа не надо быть такими, как вы. Нет, не надо…
— Но почему?
— Потому что они утратили свою веру.
— Но они верят! В Англии есть и католические храмы и храмы англиканской церкви и мечети… да, там есть и мечети.
— Это неправильно.
— А как — правильно?
— Правильно, когда есть только мечети. А в стране — установлен Шариат Аллаха.
— Но в Англии есть и мечети! И никто не запрещает ходить туда тем, кто хочет!
— Да, но только за теми, кто туда ходит постоянно следят, устраивают провокации, их вызывает полиция. А когда простые люди хотят собрать деньги для больных и раненых — их обвиняют в том, что эти деньги идут на поддержку терроризма.
— Исмаил, но так и в самом деле бывает. Откуда вы знаете, куда пошли собранные деньги, как вы можете об этом знать?
— Аллах знает. Этого достаточно.
Делайла решила немного притормозить.
— Исмаил. Можешь мне не верить, но я не одобряю и не поддерживаю политику своего правительства в Афганистане. Я считаю, что нашим солдатам там нечего было делать, правительство совершило ошибку, послав их туда.
Исмаил кивнул.
— Ты все правильно говоришь, женщина. Но этого — недостаточно. Крестоносцы ведут наступление на земли мусульман. Есть те, кто непосредственно участвует в битвах, мы называем их харбии. Есть те, кто поддерживает тех, кто участвует в битвах, мы называем их мухарибы. Это те, кто платит налоги своему правительству, те, кто делает оружие, те, кто рожает детей для того, чтобы они стали мужчинами и шли в наступление на мусульманские земли. Все они виновны и всех их ждет огонь…
— Огонь? Что ты имеешь в виду?
— Огонь, который предписан Аллахом. Тот огонь, который ждет тебя и твоих людей, неверная женщина, что совращала детей мусульман и подталкивала их к тому, чтобы выйти из веры в Аллаха и стать безбожниками…
…А пристанищем нечестивцев будет Огонь. Всякий раз, когда они захотят оттуда выйти, их возвратят обратно (в пламя), и им будет сказано: «Вкусите же мучения в Огне, которые вы считали ложью!»
И тут Делайла поняла, что разговаривать с этим человеком бесполезно.
Через пару дней состоялся суд. Шариатский суд. Делайла даже не удивилась, увидел Исмаила во главе стола — именно он оказался судьей шариатского суда. Не удивил ее и приговор: смертная казнь через сожжение на костре. Теперь — оставалось надеяться только на чудо. И на морскую пехоту Соединенных штатов Америки.
США. Флорида
База ВВС США Херлберт-Филд
Южный штабной центр Командования спецопераций
17 июля 2015 года
Уже на стоянке — отставной ганнери-сержант морской пехоты США Грегори Бунт понял, что дело неладно.
Базы и стоянки строили в шестидесятые, семидесятые, восьмидесятые, когда была советская угроза. Строили тогда с размахом… да и бензин стоил подешевле… если сказать людям, сколько тогда стоил бензин, они просто вам не поверят. А теперь — базы пустеют, вместо того, чтобы закрыть ненужные и собрать все силы на нескольких базах — делают базы полупустыми. Политические мотивы — если закроешь базу, то сенаторы и конгрессмены США из этого штата станут твоими пожизненными врагами. Потому — и места на стоянке обычно хватает… многие из-за дороговизны топлива сейчас купили себе небольшие европейские мотороллеры, тем более что обычно те, кто служит на базе живут недалеко от нее. Но вот на стоянке базы Херлберт-Филд — яблоку было негде упасть. Это значило — что что-то готовится. Много пикапов и внедорожников… это тоже кое-что значило, обычно такие машины покупали бойцы боевых частей, подсознательно выбирая примерно то же самое, что и на «индейской территории». Хотя… и многие гражданские выбирали то же самое, иногда чтобы походить на военных…
Война — стала уже частью субкультуры. Стрелковые очки, которые теперь были дизайнерскими и часто носились вместо обычных солнцезащитных, гражданский камуфляж, черные часы с тритием на стрелках, карабин М4 часто нелегально переделанный под автоматический огонь. Америка вела Долгую войну.
Святой Бог, еще немного — и в бой пойдут дети тех, кто начинал. Господи, еще четыре — пять лет и будет это. Как же дожились до такого…
Сержант отмахнулся от некстати нахлынувших и совсем неуместных здесь мыслей. Уверенным шагом зашагал к штабу, надеясь найти там кого-нибудь, кто его знает…
Знающим — оказался полковник морской пехоты Треверс или Старина Дик Тревис, как его называли в корпусе. Дело было в том, что он родился не в США, а в Великобритании, в семье американского дипломата и много времени прожил в Англии, откуда перенял гнусавый британский акцент и мерзкую привычку глотать окончания слов… а иногда и начало слов тоже. В морскую пехоту он пошел после серьезного конфликта с родителями… и вот теперь был уже полковником, специалистом по «срочной доставке» — так называли высадку и эвакуацию специальных групп в условиях повышенного диска. Ганни он знал, потому что не раз возил его и его людей в Афганистане, пару раз они крепко выручили друг друга, как это и бывает всегда на войне.
Старина заметил его первым, они обменялись кивками. Дальше — каждый занялся своим делом, но они знали, что при случае, как только представится возможность выйти и выпить кофе или покурить — они встретятся…
Такая возможность представилась минут через двадцать. Сержант весь извелся — можно было понять, почему — когда услышал шаги в коридоре, смех и гнусавый голос. Шаги приближались к его укрытию — он спрятался за углом, чтобы, как говорили морские пехотинцы «не отсвечивать задницей».
— Бунт. Ты где?
Ганни шагнул из укрытия.
— День добрый, сэр…
— Кому как, ганни. Кому как. Слышал, ты зашибаешь неплохие деньги на гражданке, а?
— Да какие неплохие, сэр. Неплохие деньги зарабатывают те, кто торгует фьючерсами на индексы…
— Да, мать их так. Я чувствую, что как только мне придется выходить на пенсию, я обнаружу, что от моего пенсионного фонда[33] остались одни воспоминания.
Ганни весьма фамильярно похлопал полковника по плечу.
— Я может быть и тупой, старый ниггер, сэр, но белые меня кое-чему научили. Одно из правил — держись за свою землю. Лучше это, чем всякое дерьмо и Уолл Стрит Джорнал по утрам.
— Может быть ты и прав…
Они замолчали — вводная часть была завершена и ганни никак не решался перейти к основной.
— У меня проблема, сэр — сказал он — мне не к кому обратиться.
— Это такая проблема, которая не может быть решена волшебным желудем тридцатого калибра[34]. А, ганни?
— Волшебный желудь может решить почти любую проблему, сэр, но у меня проблема с доставкой. Со срочной доставкой.
— И куда же?
— Нигерия, мать ее так, сэр. Нигерия.
Полковник пожал плечами.
— Ничего не слышал. Ты уверен, что правильно назвал точку доставки? По объединенной сети ничего не проходило. Что у тебя там?
— Группа миссионеров попала в плен к боевикам — исламистам. Группировка Бока-Харам. Среди них — моя дочь. Я удивлен, что об этом ничего не было.
— Видишь ли, ганни… — полковник допил свой кофе — я понимаю, это звучит цинично и неуместно в такой ситуации, но у нас есть сейчас дела и поважнее. Протрубили общий сбор… ты видел, что делается на стоянке. Мы выскребаем все, что у нас есть сейчас, подчистую — а у нас есть немного, тем более сейчас.
— Иран?
Поделиться книгой: