Ответный удар

— Лиса два, готовность, цель движется в вашем направлении, приближается справа. Белый седан Ниссан, остановить любыми средствами. Цель — предположительно на переднем пассажирском. Работать по отсчету

— Я Лиса два, понял, работаю…

Информация с беспилотника — шла прямо на планшет, снабженный специальной программой, что позволяло минимальными средствами предоставлять полную и достоверную информацию самым малым тактическим ячейкам, участвующим в операции.

— Принять готовность. Второй вариант.

Второй вариант — означало: взять живым, но при любом сопротивлении — стрелять первыми. Круче был только первый вариант — стрелять и убить без предупреждения. Работали и так… военной прокуратуры тут нет, закон… пустыня.

За спиной — почти синхронно захрустел застежки, раздались звуки, на подсознательном уровне подсказывающие — оружии!.. шорох автоматного ремня о сталь, звяканье металлического карабина, щелчок защелки приклада. Двое сидящих на заднем сидении штурмовиков — достали и проверили свое оружие. Оба они — отслужили в управлении А[8] на Ставрополье, но оружие предпочитали разное. Тот, которого звали Миша — предпочитал укороченный АК-104, к которому уже здесь раздобыл израильский коллиматорный прицел и полный обвес. Магазины к нему были пулеметные — но он раздобыл и два американских, на сорок семь патронов, один из которых сейчас был в автомате. Саша — вооружился автоматом серии АК-9, стрелявшим девятимиллиметровыми патронами 9х39. По баллистике это было нечто среднее между пистолетом — пулеметом и автоматом, но до трехсот метров — вполне нормально добивало, при сокрушающем действии до ста метров. К нему — были новые, длинные магазины на тридцать патронов, прицел Eotech, который он тут купил с рук по сходной цене и он мог из этого автомата непрерывным огнем положить все тридцать пуль в дверцу машины. Дверца машины после этого — выглядела как одна большая дыра. Глушителя не было, автомат был очень компактным — как пистолет-пулемет, но по мощи не сравнить. Даже в хлам упоротого[9] с ног сшибает. Оружие — они хранили в сумках, сшитых наподобие сумок со спортивными принадлежностями, веселой, бело-синей раскраски. С такими — запросто ходили по улице…

— Готов

— Готов.

Пассажир на переднем сидении приготовил два АПС — старая школа, таких как он звали «два-двадцать», абсолютные профессионалы, они могли расстрелять вглухую с двух рук с десяток человек прежде чем кто-то что-то начинал соображать. Стечкиных осталось мало, их больше не выпускали — и то, что у человека их было целых два, говорило о многом. Водитель — положил на колени бесшумную Гюрзу…

— Лиса два, отсчет. Справа семьсот. Шестьсот. Пятьсот…

Водитель — на первой передаче медленно, очень медленно тронулся с места.

— Четыреста. Триста. Двести. Сто.

— Вижу!

Из-за поворота — вылетел старый Ниссан Максима, такой, каких полно в такси. Чуть не ударившись, под негодующий перепев клаксон рванул вперед, к мосту через Тигр…

— Пятьдесят

Тойота, которая была у них, уже набрала скорость.

— Сейчас!

Водитель внедорожника — одновременно выкрутил руль и надавил на газ, перекрывая дорогу Ниссану. Пространства для маневра не было, водителю Ниссана оставалось одно — либо руль влево сколько успеешь, либо вправо. И то и другое чревато, если крутить влево — большой внедорожник тяжелее седана, гарантированно влетаешь в Ти-уоллс, которыми тут разделены полосы на всех крупных дорогах — и все, стоп. Вправо — бьешь тяжелый внедорожник под невыгодным углом, и скорее всего налетаешь на еще один удар.

Водитель Нисана рискнул — и крепко рискнул. Даванул до отказа газ, хотя и до этого хорошо шел — и рванул руль вправо, как смог. Низкий, покатый капот Ниссана врубился в зад тяжелого ЛандКруизера, увенчанный двумя тяжелыми запасками, погасив большую часть своей энергии. Ланд Круизер начал заваливаться… но за его рулем был не менее опытный водитель, и удержал машину на своей полосе и на четырех колесах. С хлопками сработали подушки безопасности, почти лишив и водителя и пассажира седана возможности активно действовать. Тойота не потеряла ход, Ниссан, с сильно смятым капотом попытался расцепиться с Тойотой — и это ему удалось. Ровно через секунду — машину ударил в багажник под углом идущий по полосе грузовик. Перепуганный водитель нажал на тормоза, Ниссан каким-то чудом не перевернулся, и остановился, ударившись о дорожное ограждение в паре сотен метров от места первоначального столкновения. Через пару секунд — около него затормозила Тойота, у которой не был поврежден ни моторный отсек, ни ходовая.

Одновременно открылись обе двери Тойоты справа, к сильно поврежденному Ниссану бросились люди. Три человека — мгновенно встали полукругом около машины, спереди и сбоку. Автоматы — были нацелены на сидящих в машине людей, еще ошеломленных столкновением и сработавшими подушками безопасности.

— Вакиф! Вакиф! Равини идиик! Равини идиик![10]

Подушки медленно сдувались, через белую муть трещин на лобовом стекле был еле виден бородатый человек на переднем сидении, рядом с водителем. Он отодвинул в сторону медленно сдувающуюся ткань подушки — а потом он пришел в себя, его действия приобрели целеустремленность и силу. Он сунул руку куда-то вниз.

— Аллах Акбар!

Разом заработали автоматы, с хрустом раскололось лобовое стекло под градом пуль. Брызнула кровь…

— Прекратить огонь!

Никто не шутил — все было по-взрослому. Никаких «предупредительных» — в водилу и находившегося на переднем пассажирском «Аллах Акбара» всадили минимум по два десятка пуль в каждого. Белая ткань подушек светлая кожа салона в жутких, кровавых разводах, ошметки бороды… скрюченная в мимолетной агонии рука, похожая на птичью лапу. Поровая гарь, грохот в ушах и такое чувство где-то в животе. Ты снова выжил.

— Чисто!

— Чисто!

На дороге — уже было столпотворение, выла полицейская сирена. Со стороны Тигра — в их сторону с рокотом шел вертолет…

— Отойти за машину, назад!

Они отошли за машину. Сунув один Стечкин в кобуру, старший группы «Лиса два» достал из кармана телефон, набрал номер. Как боевики так и антитеррористы — часто предпочитали рациям, даже самым совершенным — обычные мобилы.

— Да… Савостьянов, Лиса — два. Дело сделано. Двое двухсотых, опознать не могу, мозги по всему салону. Машина может быть заминирована, нужны взрывотехники. Я не совался, отошел за укратие. Так точно. Есть.

Миша — тем временем сунулся в салон и достал из багажника большой сверток. Развернул — сигнал опознания для вертолетчиков, а то прищучат и имени не спросят. Флаг затрепетал на коротком древке, напитываясь свежим ветром с Тигра…

Бело-сине-красный, трехцветный русский флаг…

Ми-171 производства Казанского вертолетного, из проема расширенного переднего люка которого виднелся блок стволов и труба гильзоотвода Минигана — завис над улицей, с хвостового люка сбросили трос — и по нему, один за другим начали спускаться солдаты Альфы. Антитеррористического полка из Эль-Азизии, который с нуля собирали и тренировали мы, русские. Названного в честь легендарной «группы А» — еще того, советского разлива. Их можно было легко отличить — титановыми штурмовыми шлемами с забралами и автоматами АК-12, которыми они были вооружены вместо чешских. Трое — развернулись, залегли, обеспечивая периметр, следующие — бросились к заборам, выстраиваясь в штурмовую колонну и прикрывая все возможные направления обстрела. С вертолета, один за другим — им сбросили два штурмовых щита.

— Аджи! Аджи![11] — закричал я, выбросил сначала автомат, в котором все равно ничего не было, потом пистолет — Руси! Руси!

Руси, русский, русские — здесь во многих местах служило пропуском. Слышал, что один раз бедуины в южном Ираке — взбунтовались против ваххабитских инструкторов, и отказались отрезать голову двоим русским, заявив, что еще помнят русских врачей и отплатить русским таким образом — значит, навлечь на себя гнев Аллаха. Хотя после Сирии — достаточно и тех, кто на крик «Руси» ответит автоматной очередью. Все раскололось на части…

Двое штурмовиков — приблизились ко мне. Один держал на прицеле, второй — отбросил пистолет, и связал руки сзади одноразовыми пластиковыми наручниками. Не убили — и то спасибо. Адреналин перестал поступать в кровь, и накатывал отходняк — крайне скверное чувство, как похмелье. Некоторые — становятся адреналиновыми наркоманами, раз за разом лезут во всякие блудняки, только бы ощутить тот самый миг… когда ты жив, а твои враги — нет. Но так бывает не всегда…

— Кефайя[12] — раздался сухой, знакомый голос

Меня схватил за сцепленные сзади руки и поставили на ноги… было чертовски больно, но я сдержался, ибо перед местными — слабость нельзя показывать даже в мелочах. И я — оказался пред ликом подполковника Мусаи, заместителя командира антитеррористического полка, бывшего бойца Хезбаллы, который до сих пор числился в розыске у израильского агентства МОССАД как лицо, представляющее исключительную опасность. В двадцать два года — он начал убивать, а в тридцать три — осмотрелся, и понял, что кто-то и когда-то должен это прекратить… пока хоть кто-то остается в живых. Он носил черную куртку с капюшоном, автомат как у обычного бойца — а глаза у него были как у самого отмороженного наркомана — светлые и безжалостные. Бойцов своих — а среди них тоже было немало садристов, волей судьбы превратившихся из террористов в борцов с терроризмом — он гонял беспощадно, наказывая за промахи тут же — по морде. В молодости — он был неплохим боксером, и самое главное — знал меня лично.

— Салам алейкум, рафик Сулейман… — сказал я

— Ва алейкум ас салам, рафик руси… — ответил подполковник, не называя моего имени — это ты здесь стрелял?

— Терры — сказал я — двое как минимум. В угловом доме. Возможно, список А.

Подполковник несколько секунд смотрел на меня, как будто решал, что со мной делать — с арабами такое есть, никогда не знаешь, что они решат, и что сделают. Потом — повелительно махнул рукой

— Освободите его… — и пошел к забору

Иракцы не торопились… собственно говоря, и я бы не торопился, если те, кто засел в доме имел пути отхода — они давно оттуда свалили. Могли оставить сюрприз в виде растяжки перед дверью, а то и полностью заминированного дома. Поэтому — антитеррористы заняли блокирующие позиции по всем направлениям, вперед пустили взрывотехника, который должен был пробить коридор. Вертолет улетел, подошла наземная колонна — там были полицейские собаки. На одну из них — черную, с подпалинами немецкую овчарку — сейчас надевали пояс с видеокамерой. Угораю с американцев — вместо того, чтобы обучить живую собаку, они вкладывают миллиарды и миллиарды долларов в собак роботизированных. Хотя… наверное, попил и там существует и в масштабах несравнимых с нашими. Как говорится… чтоб вам жить на одну зарплату. Стандартная экипировка собаки представляла собой пояс с фонарем, камерой, при необходимости — на камеру ставилась насадка ночного видения. Техник выверял направление камеры, собака тяжело дышала, свесив язык чуть ли не до земли. Около нее были три проводника, русский и двое арабов. Арабы с собаками совсем не умеют работать, боятся собак — хотя хорошая собака может почуять засаду за несколько сотен метров и спасти группу.

Мои тоже пробились. Сейчас — я сидел в чужом внедорожнике, который они реквизировали и даже умудрились не разбить и пил горячий чай из термоса, приходя в себя. Вован, не раз и не два участвовавший в спецмероприятиях — стоял так, чтобы между ним и адресом была машина, курил, успокаивая нервы. На меня посматривал с уважением — все-таки в одиночку пятерых наглухо заделать, на это не каждый рэкс[13] способен.

Рич переоделся и разговаривал с иракцами у оцепления — он их и тренировал. Горящие машины — затушили большими автомобильными огнетушителями, справились сами, без пожарных. Трупы оттащили в сторонку, положили рядком, обыскали и сняли на видео — как не крути, а результат. Реальный результат, не то что «в районе боестолкновения обнаружены использованные перевязочные пакеты, кровь, следы волочения», который иракцы на себя запишут (я впрочем, не в претензии). По периметру — собиралась толпа, многие с мобилами. Среди них — сто пудов есть осведомители Аль-Каиды, а весь материал появится сегодня вечером в Ютубе с комментарием — иракские полицейские муртады вместе с кяфирами убивают правоверных.

Думаете, мне все равно? Ошибаетесь, не все равно. И здесь я не из-за денег, хотя и платят немало. В России мог бы не меньше заработать, все-таки и руки работают, и голова. За границу мог бы уехать. А я здесь. На фронте. Потому что здесь — и есть фронт. И мы его держим. Если мы не будем держать его здесь — рано или поздно мы будем держать его по собственной границе, потом по Поволжью, по Уралу. Потом в Подмосковье. А потом — будем мотаться по миру как г… в проруби, а нас будут отлавливать по одному и пида…ить, почем зря. Потому что мы — белые, нетолерантные ублюдки с автоматами, совершившие военные преступления — и нам не место в мире людей. Будет нам и Нюрнберг, будет и Гаага. Если мы не уроем этих ублюдков — здесь, сейчас, в этом самом месте. Тогда с нами будут и разговаривать по-другому, и относиться по-другому — победителей не судят, к победителям присоединяются. В США уже — Russia Today наравне с ВВС идет. Смотрят люди, которым надоела льющаяся с экрана ложь…

И на иракцев — мне отнюдь не все равно. При Саддаме Хусейне — разрабатывалась космическая программа, всерьез разрабатывалась. И тот пацан, который сегодня посмотрит в Ютубе это гнилое видео и решит стать боевиком — двадцать лет назад мечтал наверное стать первым иракским космонавтом. Он не помнит ничего, кроме Аллах Акбар и национального унижения. А иракцы, иракцы более старшего возраста — помнят и кое-что другое. И пока мы не сделаем так, что иракские дети снова будут мечтать стать космонавтами, а не шахидами — ничего здесь не изменится.

Наивно, скажете? Возможно. Но — предложите что-то другое. Не можете? Не можете…

А вот мы — не предлагаем. Мы — действуем…

Саперы — уже пристроили на одной из плит готовый саперный комплект для пробивания дверей. Каждого сапера — прикрывал штурмовик со щитом и легким автоматом, а дополнительно их прикрывали снайпер и пулеметчик с вертолета. Все делали не торопясь, аккуратно и внимательно — это американцы врываются чуть ли не с разбойным посвистом, рассчитывая на бронезащиту. Затем — пятясь пошли назад, каждый сапер стравливал с пальцев двойной провод. Детонаторов тоже два — на всякий пожарный.

— Готовность у саперов! — доложили по связи, которую я слушал из машины

— Готовность к подрыву, внимание всем!

Техник — закончил с собакой, показал большой палец. Я допил чай и переместился за машину — на всякий случай.

— Собака готова

— Внимание, обратный отсчет от пяти. Пять- четыре — три — два — один — подрыв!

На сигнал «подрыв» — хлопнуло, внушительно так хлопнуло. Подорванную бетонную плиту заволокло дымом и пылью, где-то истерически завыла сигналка.

— Есть подрыв.

— Внимание, есть подрыв. Наблюдателям доложить.

— Небо один, движения в адресе нет.

— Движения нет, собаке вперед.

Кинолог спустил поводок

— Собака пошла!

Мы напряженно наблюдали за тем, как собака — приседая на задние лапы, как обычно делают овчарки — подбежала к дыму. Немного помедлила — но, то ли чувство страха отступило перед чувством долга, то ли кинолог отдал команду — собака прыгнула в дым и пыль и пропала…

Пока все идет нормально. Может быть, мы исчерпали запас неприятностей на сегодня. А может быть и нет. Иншалла — если так будет угодно Аллаху…

Я пододвинул рацию, чтобы лучше слышать. Обмен шел на арабском.

— Первый, собака двигается. Нет движения, повторяю — нет движения.

— Понял. Подводи ее к дому…

— Так… внимание… следы крови. Есть следы крови.

Видимо, собака почувствовала кровь и опустила голову понюхать.

— Девятый, двигай собаку дальше.

— Вас понял…

В этот момент — коротко прострочил автомат. Короткая очередь, потом еще одна, длиннее…

— Автомат, автомат! — это уже крикнули по-русски

— Движение в адресе! Контакт, повторяю — контакт!

Выстрел снайпера не был слышен за шумом винтов…

— Небо один, работаю…

— Девятка, выводи собаку назад! Отзывай собаку!

— Собака идет назад!

— Небо один, поразил цель. Один двухсотый или тяжелый трехсотый…

Другого — и ожидать глупо. Воздушные снайперские патрули — а это один из основных способов патрулирования — имеют на вооружении как минимум одну винтовку 12,7 это либо ОСВ-96, либо Барретт-82, и одну винтовку среднего калибра. Это либо американская М24, либо украинская Z10 под СВДшный магазин,[14] очень популярная в Ираке, потому что к ней подходит магазин и патрон от Аль-Кадиссии, старой снайперской винтовки. И то и другое оружие — даже при попадании в конечность шансы оставляет призрачные. Вопрос только в том, как быстро умрешь. От 12,7 — за несколько минут, она конечности отрывает, загнешься от болевого шока. Если средним калибром попадет — тогда помучаешься…

— Группа прикрытия, вперед! Штурмовой группе готовиться.

Четверо — начали продвигаться к зданию, двое со щитами, двое — с ЛПО-97, ручными пехотными огнеметами, с магазином на четыре патрона. Не такой мощный, как Шмель — но при штурмах самое то. Под прикрытием автомобилей — формировалась штурмовая колонна.

Из пролома — выскочила собака, как мукой обсыпанная. Но кажется, целая. Побежала, прижав хвост, кинолог не вытерпел — выскочил из-за линии машин, схватил собаку и понес назад. Я его понимаю… живое все таки существо, вместо нас, грешных под пули идет. К тому же — как посмотришь вокруг, что творится — так тебе собака роднее людей станет…

— Красный![15]

Спецназовцы — тем временем — конкретно отработали у пролома. Все просто — двое со щитами, двое — с огнеметами. В максимально быстром темпе — пробивается каждое окно, каждая комната. Ответный огонь остановят щиты. Гранаты термобарические, от них ничего не спасает, вариант один — смерть или тяжелая контузия, исключающая ответные действия.

— Небо один, наблюдаю дым, языки пламени…

Загорелось. Впрочем, от десяти выстрелов было бы странно, если бы не загорелось…

— Штурмовики, вперед!

Гранатометчики — отступили, прикрываясь забором. На смену им — подошла штурмовая колонна. Иракцы — на сегодняшний день стали настоящими мастерами в этом деле, безусловно лучшими на Востоке — один и тот же личный состав учили сначала американцы, потом мы. Их тактика — теперь представляет смесь американской и нашей школы. Американцы практически не пользуются щитами, как мы, они уповают на быстрое перемещение и взаимное прикрытие. Срабатывает далеко не всегда — только армейских здесь потеряли под пять тысяч, если брать гражданских (сами американцы этого конечно не признают) — там потери больше и намного. Американцы не умеют работать ротными пулеметами с близкого расстояния на подавление — они всю иракскую армию оставили с РПК в качестве единого пулемета. С другой стороны — американцы быстрее и грамотнее перемещаются, точнее ведут огонь из разных, подчас неудобных положений. Иракцы — приняли смешанную тактику, вход в адрес практически наш, но в самом адресе они действую американскими в основном методами. Прикрытие снайпером и пулеметчиком с вертолета тоже американский трюк — нам когда так вертолет давали, а?

Первыми — пролом прошли щитовики, дальше, по одному — штурмовые группы. Пулеметчики прикрывали, пока молча. Построились, двинулись вперед, к адресу. Все напряженно ждали, в мобильном штабе работали видеокамеры. У каждого бойца к шлему прикреплена камера, все пишется. Потом — на теории все будет разбираться, каждое действие, каждое движение.

Пока не стреляли. Показался дым… уже горело прилично, надо будет тушить.

— Группы два и три, доклад.

— Группа два, движения нет.

— Группа три — движения нет…