Помоги проекту - поделись книгой:
Однако Эней исчез. Некоторые думали, что он вознесся к богам, а другие – что он утонул. Его мать сознательно не предпринимала никаких шагов к тому, чтобы обожествить его. Знаток древностей, Дионисий Галикарнасский, живший в I веке н. э., сообщает, что в его время на месте битвы все еще стоял памятник. Он представлял собой небольшой холм, вокруг которого высились стройные ряды деревьев. Надпись гласила: «Отцу и подземному божеству, который разгоняет воды реки Нумик».
С тех пор как Эней покинул тлеющие развалины Трои, прошло семь лет.
2. Цари и тираны
Река Тибр вытекает из двух источников, находящихся в буковых лесах на Апеннинских горах, которые протянулись через всю Италию, как скалистый позвоночник. Тремя большими петлями Тибр пересекает равнину и, пройдя более 400 километров, впадает в Средиземное море. В 25 километрах от побережья он образовывал излучины в виде буквы S, поскольку протекал между лесистыми холмами, некоторые из которых имели отвесные склоны. Между холмами простиралась заболоченная равнина, по которой текла река. На некоторых холмах располагались небогатые поселения, состоящие из нескольких глинобитных хижин. Эти поселения были хорошо защищены. В них был чистый воздух, в отличие от болотистой равнины с ее вредными испарениями. Полукочевые жители занимались в основном скотоводством. Летом они гнали свои стада на пастбища вверх по течению Тибра, а на зиму возвращали их обратно на равнину.
Именно здесь один из величайших героев и полубогов древнего мира, Геркулес, убил огнедышащего великана, Какуса, который питался человеческой плотью и жил в пещере на одном из холмов. У могучего сказочного героя, Геркулеса, было огромное число поклонников обоих полов. Матерью Геркулеса была простая женщина, а отцом – бог Юпитер, из-за чего Геркулеса возненавидела богиня Юнона, которая очень редко могла сдержать свои чувства. Выведенный из себя от ее подстрекательств, Геркулес убил своих собственных детей, а затем, во искупление за это, совершил двенадцать подвигов, требующих проявления нечеловеческой силы и храбрости.
Геркулес получил известность как покровитель греческих колонистов и торговцев, которые совершали опасные путешествия по всему Средиземноморью. С течением времени росло число историй о подвигах, совершенных Геркулесом. Он начал свое путешествие в городе Гадес (ныне – Кадис), который он основал на юго-западе Испании. В этом городе обосновались соперничающие с греками финикийские торговцы, которые также почитали Геркулеса под именем Мелькарт. Геркулес прошел через всю Испанию, вдоль южной части Галлии (ныне – Южная Франция), перешел через Альпы в Италию, затем переправился на Сицилию и, наконец, добрался до Греции. Как писал Дионисий Галикарнасский, «Геркулес, став сильнейшим из всех в его время полководцем, предводительствуя большими силами, пройдя всю землю вплоть до Океана [имеется в виду Атлантический океан], уничтожая всякую тиранию, тягостную и горестную для подданных, или город, оскорбляющий и позорящий близлежащие города, или преобладание людей дикого образа жизни, применявших нечестивые убийства чужестранцев, учредил законные царства, мудрое управление и для всех приемлемые и человеколюбивые обычаи. Сверх того, он перемешал эллинов и варваров, живших в глубине страны, с прибрежным населением, отношения которых до той поры были недоверчивы и которые были отчуждены друг от друга».
Герой гнал свой скот и в конце концов дошел до скопления холмов над Тибром, на одном из которых жил страшный трехликий гигант, которого он убил во время совершения своего девятого подвига. Геркулес переправился через реку и устроил себе обед с вином, после чего заснул на заросшем травой берегу. Какус воспользовался моментом и украл у него самых лучших быков. Он вел их в свою пещеру за хвосты, чтобы следы их копыт указывали неправильное направление. Проснувшись, Геркулес заметил, что часть скота отсутствует, но он так и не понял, куда она делась (полубоги очевидно соображали хуже, чем нынешние простые смертные). Однако, когда стадо стало уходить, некоторые телки замычали, а уведенные быки ответили им, выдав тем самым свое местонахождение. Геркулес пришел в ярость и бросился на Какуса, который попытался отбиться от него. В результате борьбы Геркулес убил Какуса своей дубиной. Затем он укрепил холм, позднее названный Палатинским, и продолжил свой путь.
Река часто разливалась от проливных дождей и выходила из берегов, превращая холмы в острова. В результате одного из таких разливов в воде оказалось корыто с новорожденными мальчиками-близнецами, которое прибило к склону одного их холмов. Когда вода спала, корыто наскочило на камень и опрокинулось. Младенцы вывалились в грязь и заплакали. Они оказались под смоковницей. Под это дерево обычно приходят животные в поисках тени.
Туда пришла волчица, которая только что родила детенышей, поэтому ее соски были раздуты от молока. Она облизала испачкавшихся мальчиков и накормила их своим молоком. Затем прилетел дятел и тоже помог детям, охраняя их. Когда дороги освободились от воды, появились пастухи, ведущие на пастбище свои стада. Они были очень поражены увиденным. Невозмутимая и бесстрашная волчица посмотрела на людей, а затем спокойно удалилась и исчезла в пещере, спрятанной в густом лесу, из которого текла река.
Это необычное происшествие стало следующим значительным шагом в том длительном процессе, кульминацией которого было основание Рима. Со времени прибытия Энея в Лаций прошло триста лет. Сын Энея Асканий основал город Альба-Лонга и почти сорок лет правил им. Этот город располагался под горой Альбан, которая представляет собой потухший вулкан (ныне называемый Монте-Каво). Асканий стал родоначальником династии царей, которые почти ничем не прославились. В конце концов, в начале VIII века до н. э., власть перешла по наследству двум братьям – Нумитору (старший) и Амулию.
Амулий сверг с трона своего старшего брата. При этом он никак не навредил Нумитору и не заключил его в тюрьму. Он убил его сына и добился того, чтобы его дочь не смогла иметь детей, которые после достижения совершеннолетия могли бы претендовать на его царство. Амулий вынудил ее стать весталкой, в результате чего она должна была всю жизнь оставаться девственницей. Однако этого не получилось, поскольку девушка привлекла внимание бога войны, Марса, и через девять месяцев она родила здоровых близнецов, Ромула и Рема. Амулий приказал слуге забрать у нее детей и покончить с ними, то есть оставить их одних в какой-нибудь пустынной местности.
Именно после этого мальчиков обнаружила волчица. Среди пастухов, которые нашли близнецов, был пастух царского стада, Фаустул. Он воспитал младенцев, и спустя годы они превратились в отважных и бесстрашных юношей, готовых к отчаянным поступкам. Они также имели горячий нрав. Плутарх написал о них в своих «Жизнеописаниях» следующее: «Они были в добрых отношениях со своей ровней и с теми, кто стоял ниже их, но с царскими надсмотрщиками, начальниками и главными пастухами держались высокомерно. Они занимались… гимнастическими упражнениями, охотой, состязаниями в беге, борьбой с разбойниками, ловлей воров и защитой обиженных».
Когда братьям было около восемнадцати лет, между ними и несколькими пастухами Нумитора возник спор. Стороны обвиняли друг друга в нарушении границ чужого пастбища. Братья часто организовывали драки. Люди Нумитора, которые сильно пострадали в драках, потеряли всякое терпение. Они решили схватить Ромула и Рема и передать их властям.
Среди холмов у реки Тибр центральным считался Палатинский холм, у которого были довольно крутые склоны. У подножия одного из склонов находилась пещера, где было логово волчицы. Это место считалось у пастухов священным, так как оно было связано с богом пастухов. В феврале в честь этого бога здесь проводили древний праздник. Молодые люди обегали холм в одной набедренной повязке, сделанной из шкур животных, которые были принесены в жертву. Во время всеобщего веселья молодые люди стегали всех встречных кожаными ремешками. Цель ритуала состояла в том, чтобы очистить стада общины, а в более позднее время считалось, что этот обряд также способствовал увеличению рождаемости в общине. В эпоху Варрона и Цицерона на пути бегущих молодых людей становились женщины. Они охотно подставляли свое тело под удары, считая, что таким образом они быстрее забеременеют и легче разрешатся от бремени.
В один из таких праздников в обрядах участвовали две группы мальчиков. В первой группе бежал Рем, а вслед за ней, во второй – Ромул. Разозленные пастухи устроили засаду в том месте, где сужалась дорога. Когда к засаде приблизилась первая группа, они с громким криком выскочили на дорогу, бросая камни и копья. Пастухи застали Рема и его спутников врасплох, так как те были без одежды и оружия. Их быстро победили и захватили в плен. Ромул избежал нападения и собрал много сторонников, с помощью которых собирался спасти брата.
Рема и его спутников привели к царю, который собирался примерно наказать их в назидание другим. Желая угодить своему брату, Нумитору, сочувствующему пострадавшим пастухам, царь поручил исполнение наказания ему. Нумитор посмотрел на пленников, которых уводили со связанными за спиной руками. Его сильно поразил привлекательный облик Рема и то, с каким невозмутимым достоинством отнесся этот юноша к своей неудаче. Нумитор сразу же догадался, что этот юноша был благородного происхождения. Он отвел его в сторону и спросил: «Кто ты? Кто твои родители?»
Молодой человек ответил, что все, что он знает, это то, что человек, воспитавший его, нашел его вместе с братом-близнецом в лесу, когда они были младенцами. Нумитор подозревал, что кроется за этой историей, и, немного помедлив, напомнил Рему, что он должен быть наказан и что ему могут вынести смертный приговор. «Если я освобожу тебя, поможешь мне в одном деле, которое будет выгодно нам обоим?» – спросил он.
Тогда Нумитор рассказал, как Амулий лишил его неотъемлемого права на трон. Он попросил Рема помочь ему вернуть себе власть. Рем, предвкушая азартную игру, ухватился за этот шанс. Ему велели ждать указаний и, тем временем, сообщить Ромулу просьбу как можно скорее присоединиться к ним. Когда прибыл Ромул, он подтвердил все то, что его брат рассказал об их происхождении.
Тем временем Фаустул, опасаясь, что рассказу братьев могут не поверить, решил для подтверждения принести Нумитору то самое корыто, около которого он нашел младенцев-близнецов. Он понес корыто в Альба-Лонгу, спрятав его под одеждой. Проходя через городские ворота, он вызвал подозрения у стражников, которые не могли понять, почему он прячет самый обычный предмет утвари. К несчастью, среди стражников оказался тот самый человек, который относил младенцев к реке. Он-то и узнал знакомое ему корыто. Фаустула сразу же отвели к царю, чтобы он все объяснил.
Фаустул рассказал всю историю. Амулий отнесся к этому подозрительно дружелюбно, поэтому когда он спросил, где сейчас мальчики, Фаустул ответил, что они пасут свои стада в полях. Царь велел ему найти их и привести во дворец, где обещал оказать им теплый прием. К старому пастуху присоединилось несколько стражников, которым дали секретные указания посадить Ромула и Рема под стражу. Тем временем царь послал за Нумитором, чтобы удержать его при себе, пока его люди не сделают с близнецами все, что он задумал.
Однако посыльный рассказал Нумитору обо всем, что готовил Амулий. Нумитор предупредил близнецов и их сторонников, а также подготовил своих телохранителей и друзей. Они прорвались в город, который оказался плохо защищен, быстро нашли Амулия и убили его. После этого Нумитор снова оказался на троне.
Скептики, которые подобно Дионисию Галикарнасскому полагали, что «историческому сочинению не пристало ничего из мифологических росказней», рассказывали другую историю. Нумитор подменил близнецов двумя другими детьми, так как он боялся, что Амулий убьет их. И Нумитор не ошибся. А своих настоящих внуков он отдал Фаустулу и его жене. Она была женщиной легкого поведения и носила имя Лупа, или «волчица», как обычно называли блудниц. Мальчики получили хорошее воспитание и после успешного устранения Амулия они были уже готовы к общественной жизни.
Так или иначе, история одной пары братьев получила свое удовлетворительное заключение, однако будущее другой пары оставалось не совсем определенным. Что же оставалось делать этим своевольным молодым людям? Они стремились к политической власти, но с восстановлением на троне их деда им не представлялось возможным добиться этого в Альба-Лонге. Однако население в царстве росло, и всегда находились первопроходцы для основания нового города. Вот такая задача вполне подходила Ромулу и Рему (можно предположить, что именно она позволила Нумитору вздохнуть с облегчением).
Братья решили, что группа холмов у Тибра станет идеальным местом для нового города. Наличие брода позволяло держать под контролем дорогу по равнине на западном берегу, холмы обеспечивали хорошую защиту от нападения. Возможность судоходства по Тибру до этого места позволяла подниматься судам с солью по реке, от места впадения в море. Позднее дорогу к устью реки назвали via Salaria, то есть «Соляная дорога».
У Цицерона, который изучал историю далекого прошлого в I веке до н. э., не возникло никакого сомнения в том, что такой выбор места имел решающее значение для более позднего успеха Рима: «Благодаря реке город мог и получать по морю все то, в чем нуждался, и отдавать то, чем изобиловал, и мог по этой же реке не только ввозить из-за моря все самое необходимое для пропитания и жизни, но и получать привезенное по суше; таким образом, Ромул, мне кажется, уже тогда предвидел, что наш город рано или поздно станет средоточием величайшей державы».
Братья решили, что сначала они укрепят один из холмов, однако они не смогли договориться, какой именно. Ромул выбрал Палатинский, а Рем соседний – Авентинский – холм. Поскольку ни один не хотел уступать другому, то они вернулись в Альбу и попросили своего деда, чтобы он посоветовал им, как решить этот спор. Он предложил, чтобы каждый из братьев встал на выбранном им холме и принес жертву богам. После этого им следовало наблюдать за полетом птиц, по которым традиционно узнавали о божественном решении. Победителем в споре оказывался тот, кто видел у себя птиц наиболее благоприятного вида.
Рем первым сообщил, что мимо него пролетели шесть коршунов. Ромул, чтобы не оказаться проигравшим, солгал, что увидел двенадцать коршунов. Рем не поверил ему. Однако, когда он пошел к Палатинскому холму на встречу с братом, он увидел, что в небе действительно появились двенадцать коршунов. Вопрос остался нерешенным, так как оба брата заметили птиц одного и того же вида. Рем требовал признать победителем его, потому что он первым увидел коршунов, а Ромул настаивал, что победил именно он, потому что он над ним коршунов было больше.
Рем был в негодовании и, когда Ромул начал копать защитный ров на Палатинском холме, сделал несколько издевательских замечаний о его работе. Рем перескочил через ров, а его брат, теперь уже также разозленный, напал на него. В стычке приняли участие друзья и сторонники обоих братьев. Присутствующий здесь Фаустул без оружия бросился в центр битвы, пытаясь разъединить сражающихся. Однако за свои старания он был убит. Неподалеку от своего брата погиб также и Рем. Во времена Варрона и Цицерона считалось, что старинный каменный лев на Форуме отмечает место погребения Фаустула.
Когда восстановилось спокойствие, Ромул осознал то, что он натворил. Он основал свое новое государство на преступлении. И не на простом преступлении, ведь, совершив братоубийство, он нарушил одно из самых священных табу. Соперничество родных братьев очень часто встречается в мифологии Древнего мира – сыновья Эдипа, Этеокл и Полиник, убили друг друга в схватке, в библейской истории Каин убил Авеля. Но здесь было нечто новое – миф об основании государства имел в своей основе братскую ненависть и насилие. Римляне, жившие во время разложения республики, считали, что все это неизбежно приведет к братоубийственным гражданским войнам, в результате которых в Риме казнили каждого десятого представителя правящего сословия.
В горести и раскаянии Ромул утратил желание жить и на некоторое время пребывал в бездействии. Постепенно его состояние улучшилось, и он, наконец, построил на холме свой город. Это стало не только политическим, но и религиозным событием. На холме вырыли яму, «мундус», ставшую символическим входом в потусторонний мир. В эту яму все бросили по горсти земли и первые созревшие плоды. Затем Ромул, как вождь или царь, запряг в плуг быка и корову и пропахал глубокую борозду вокруг города. Таким образом он отметил «померий» (pomerium), или границу города. Эта граница стала священной, и только из-за нее жрецы могли наблюдать за полетом птиц и, тем самым, определять благосклонность богов. За этой линией соорудили городские стены или укрепления, а пространство по обеим сторонам стен оставили свободным. Там не строили ни домов, ни складов, а также не устраивали кладбищ (впоследствии всю эту церемонию повторяли всякий раз, когда Рим основывал свою «колонию», то есть новый подчиненный город).
Римляне эпохи поздней республики пытались определить дату основания Рима. Согласно широко распространенному мнению, основание Рима произошло в VIII веке до н. э., однако существовало доказательство о точном годе. Вычисления показали 728 и 751 годы до н. э., но общепринятой датой стала та, которую определили ближайший друг Цицерона, просвещенный богач по имени Аттик, и Варрон. Они предложили считать датой основания Рима 753 год до н. э. До сих пор в современных книгах по истории можно встретить эту традиционную дату возникновения Рима. Варрон, как собиратель древностей, преклонялся перед древними тайными знаниями. Однажды он пригласил к себе астролога, чтобы тот рассчитал дату рождения Ромула на основе событий его жизни. На самом деле этот астролог сделал нечто похожее на обратный гороскоп: «[Ромул] был зачат в утробе своей матери в первый год второй олимпиады, в двадцать третий день египетского месяца хеака, в третьем часу, в миг полного затмения солнца, и… родился в двадцать первый день месяца тота на утренней заре».
Или, другими словами, в 772 году до н. э.
В первые годы существования Рима население города составляло немногим более трех тысяч латинян. Если Ромул собирался построить жизнеспособное сообщество, которое могло бы не только обеспечить свою безопасность, но и организовать производство необходимых для жизни товаров, ему надо было гораздо больше граждан. Для этого Ромул проводил политику привлечения в Рим иноземцев и предоставлял им римское гражданство. Такая политика оставалась неизменной почти тысячу лет.
Первой мерой Ромула было открыть доступ в город всякого рода изгнанникам, лишенцам, преступникам и беглецам, будь они свободные или рабы, чтобы они могли обрести в нем пристанище. Вскоре таких собралось очень много. (Эта история напоминает нам начало заселения Австралии.) Теперь выяснилось, что среди такого большого числа граждан мужского пола было очень мало женщин. Для достижения равного количества мужчин и женщин требовалось срочно предпринять какие-то решительные действия.
Царь провозгласил, что около беговой дорожки (Большой цирк) обнаружен подземный алтарь. Этот алтарь посвящен Консу – богу благих советов. Ромул организовал для всего народа торжественное жертвоприношение с играми и зрелищами. Однако Ромул не просто так устроил эти мероприятия. Как только собралось много народа, среди которого были не только римляне, но и представители соседнего племени сабинов, царь занял свое место в первом ряду. Это было сигналом для того, чтобы множество вооруженных мужчин бросились хватать всех молодых незамужних сабинянок, которые пришли со своими семьями посмотреть представление. При этом остальных сабинян оставили невредимыми и обещали им вознаграждение.
Римские историки так и не смогли договориться, сколько же тогда было похищено женщин. Они называли цифры 30, 527 и 683. Однако одно было очевидно: все похищенные были девственницами.
Сабины были воинственным племенем, но прежде чем начать военные действия, они отправили посольство в Рим с просьбой вернуть женщин. Ромул отказался и выдвинул встречное предложение: разрешить браки между римлянами и сабинянками. За этим последовали три сражения, не приведшие к успеху ни одной из сторон. И наконец, под командованием военачальника Тита Татия сабины вторглись в Рим и захватили его укрепления на Капитолийском холме (или Капитолии). Молодая римлянка, Тарпея, предала своих соотечественников и ночью открыла сабинам одни ворота, чтобы взамен получить то, «что сабиняне носят на левой руке» – золотые украшения на запястьях. Однако сабиняне любили предательство, но ненавидели предателя, поэтому воины начали бросать в Тарпею свои щиты, которые они держали в левой руке, и вскоре под их тяжестью она погибла. В память о ней отвесная скала на Капитолийском холме называется Тарпейской. С этой скалы сбрасывали приговоренных к смерти за убийство или измену (и также людей с сильными физическими или умственными недостатками).
Затем развернулось сражение в болотистой долине между холмами Рима (ныне Форум). Римляне потерпели поражение и стали отступать к Палатинскому холму. Ромула ранило камнем по голове, однако он устоял и криками призвал своих людей к сопротивлению. Отвага вернулась к ним в том месте, где позднее пролегла «виа-сакра» (Священная дорога) и был построен храм в знак благодарности Юпитеру-Статору («Останавливающему»). Римляне переломили ход сражения и оттеснили противника туда, где теперь стоит храм Весты.
В этот момент произошло необычайное событие. С каждого склона в долину начали спускаться сабинянки. Их похитили и насильно выдали замуж, однако теперь они уже смирились со своей судьбой. Сабинянки встали между воюющими сторонами и положили конец бойне. Стороны заключили соглашение, в котором утверждалось, что римские мужья должны относиться к своим женам-сабинянкам с подобающим уважением, и все, кто хотел сохранить свои браки, могли это сделать без всяких препятствий. Большинство женщин не стали уходить от своих мужей.
Ромул (продолжая проводить свою прежнюю политику) и сабиняне приняли еще более радикальное решение. Они договорились о слиянии своих государств. Все сабины получили римское гражданство и теперь пользовались теми же гражданскими правами, что и римляне. Татий и Ромул стали cоправителями.
Ромул был упрямым и своенравным правителем. Будучи царем, он хотел следовать своим собственным путем. Через пять лет его соправитель умер, и Ромул стал властвовать один. Его достижения можно разделить на две части. Во-первых, он установил систему управления – царь командовал армией и осуществлял правосудие, но советовался (насколько это возможно) с собранием, сенатом (в конце концов, он стал состоять из двухсот старейшин). В сенат привлекали людей знатного рода – патрициев. Членов сената называли «отцами государства» (patres). Они пользовались важными религиозными привилегиями. Только эти люди могли стать жрецами и совершать основные обряды. У них были полномочия советоваться с богами (осуществляя покровительство, или auspicia). Они также рассчитывали календарь на текущий год, куда входило большое количество религиозных праздников, в которые нельзя было заниматься общественной деятельностью. Кроме того, члены сената осуществляли управление в период междуцарствия, наступавший после смерти царя, и организовывали выборы преемника.
Население по родовому принципу разделили на три трибы (племени), две из которых составляли латины и сабины. Каждая триба выбрала трибуна, который представлял ее интересы, а во времена войны командовал ополчением трибы. Эти три трибы, в свою очередь, делились на десять курий (curiae), или общин, названных по именам тридцати похищенных сабинянок. Они создавали народное собрание, куриатную комицию (comitia curiata), где члены курии обсуждали предложения, которые выдвигали царь или сенат. Далее курия делилась на десять родов. При обсуждении предложений каждый член собрания имеет один голос, таким образом голос одной курии определяется большинством голосов ее членов, то есть, каким будет решение куриатной комиции, тогда определяло большинство голосов.
Средиземноморские города-государства в раннеклассический период в основном имели прямое демократическое, олигархическое или монархическое правление. В первом случае для принятия всех важных решений граждане встречались на собрании, причем один человек имел один голос. Во втором случае все дела в государстве решало правящее меньшинство. В третьем случае правил монарх или тиран (по-гречески «диктатор», причем это слово не всегда имело отрицательное значение). Довольно часто в городах с применением насилия менялся тип правления. Наиболее интересным в ранней римской системе управления было то, что в ее основу положили сложный и хитроумный принцип, объединяющий все три типа правления.
Ромул проявлял решительную активность не только на поле боя, но и в народном собрании. Именно он задал тон той военной агрессии, которая определяла собирательный образ Рима на протяжении всей его истории. Более двадцати лет он вел войны с соседями своего государства, расширяя его территорию и увеличивая его население.
Конечно же, это не означало, что указ царя был непреложным законом. Царь делал подарки своим воинам. Он наделял их землей, а также отдавал им часть трофеев, захваченных в сражениях. Однако спустя годы он стал более более жестким и категоричным, особенно по отношению к сенату. Однажды, когда они не смогли прийти к соглашению, царь заявил: «Я выбрал вас, сенаторы, не для того, чтобы вы управляли мной, а для того, чтобы вы были в моем окружении». При появлении среди народа он выработал собственный стиль: на голове его была корона, а в руках – скипетр с орлом. Он носил обувь ярко-красного цвета и длинный белый плащ с фиолетовыми полосками.
На тридцать седьмом году своего правления царь пошел на Марсово поле – большое открытое пространство к северу от Капитолия, – чтобы устроить военный смотр около Козьего болота (теперь здесь Пантеон). Внезапно подул сильный ветер, раздались раскаты грома и надвинулась тьма (возможно, это было затмение). Землю окутал густой туман, и Ромул исчез из вида. Когда туман рассеялся, то Ромула не было на троне. Его так и не смогли нигде найти. Сенаторы, стоявшие около него, утверждали, что он вознесся на небо. Кто-то из народа сказал, что он стал богом, и вскоре все присутствующие приветствовали его как бога.
Распространилась и другая версия смерти Ромула. Некоторые патриции, члены сената, оказались настолько недовольны тираническими методами его правления, что вознамерились его убить. Они свалили его с ног во время заседания сената, изрубили его тело на части, а затем, когда они уходили из сената, каждый «отец» унес какую-то часть тела под одеждой. Таким образом Ромул исчез.
Сенат не пользовался уважением обычных граждан, но они не обратили внимания на слухи о сговоре, когда, по словам историка Ливия, «находчивость одного человека, как передают, прибавила веры этому рассказу [о прославлении Ромула]». Будучи ведущим политиком, этот человек утверждал в народном собрании, что Ромул сошел с небес и явился ему. Призрак сказал, что ему следует поклоняться под его божественным именем Квирин. Он обещал, что «мой Рим станет главой всего мира, и пусть римляне будут усердно изучать военное искусство». Один из самых ранних историков Рима считал эту историю бессовестным обманом, однако, несмотря на это, она пользовалась доверием.
Наибольшее распространение получила официальная версия обожествления Ромула. В нее поверили даже такие опытные и скептические комментаторы, как Цицерон. Он отметил, что в далеком нецивилизованном прошлом «измышлять было легко, так как неискушенные люди были легковерны… Ромул же, как мы видим, жил менее шестисот лет назад, когда письменность и науки уже давно стали общим достоянием».
Как это ни странно, но события, связанные с насильственной смертью царя, поразительным образом повторились на глазах у Цицерона, когда в 44 году до н. э. великий тиран своего времени, Гай Юлий Цезарь, был убит своими бывшими сторонниками во время заседания сената. В тот момент Цицерон действительно присутствовал в зале заседаний, и, скорее всего, он задался вопросом о таком совпадении. Затем, в течение семи дней на небе можно было наблюдать новую комету. Простые люди решили, что это – душа Цезаря. Подобно Ромулу, он вознесся на небо и присоединился к сонму богов. Во время своего конца Рим повторил свое начало.
В римской монархии не было закона о передаче власти по наследству. Монарха избирало народное собрание (с некоторым участием сената). Большинство римских царей не являлись родственниками друг другу. Они были иноземцами или, по крайней мере, не связанными с сенатом людьми. Благоприятным последствием этого стало устранение соперничества между сенаторами и стабилизация сената как общественного института.
Согласно Цицерону, некоторое время сенат пытался управлять без царя, но люди не приняли такого правления. Прошли выборы монарха, в результате которых победил сабинянин Нума Помпилий, не являющийся уроженцем Рима. Если Ромул был царем-воином, то Нума стал царем-жрецом. «Каждому гражданину он распределил землю, – пишет Цицерон, – чтобы не допускать грабежей и внушить гражданам любовь к миру». Особое внимание он уделял религии, которую он считал сложной системой правил, церемоний и обрядов, разработанной для того, чтобы определить желания богов и использовать их для пользы общества. По этим вопросам Нума советовался с доброй водной нимфой по имени Эгерия. Он тайно встречался с ней в священной роще (около того места, где в III веке н. э. построили бани Каракаллы). Многие нововведения Нумы Помпилия заимствованы из этрусских религиозных обычаев. Цицерон писал: «Что касается самих священнодействий, он повелел, чтобы тщательное совершение их было трудоемким, а предметы, нужные для них, – очень простыми. Ведь он ввел много такого, что надо было знать наизусть и соблюдать; зато все это не требовало издержек».
Слово «трудоемкий» – не преувеличение. Пожилые римляне, занимающие общественные должности, вынуждены были проводить значительную часть своего времени на разных церемониях. Если происходила какая-то ошибка – оговорка, пропуск фразы или же какая-то помеха, связанная, к примеру, с писком крысы, – то всю процедуру надо было повторить снова. И так до тех пор, пока вся церемония не пройдет без единой ошибки. В одном случае, для того чтобы жрец полностью разобрался в церемонии, ее провели тридцать раз.
После Нумы царем стал Тулл Гостилий, который был еще более воинственным, чем Ромул. Во время его правления римляне вели продолжительную борьбу с Альба-Лонгой, городом, построенным сыном Энея, из которого Ромул и Рем отправились основывать Рим. По сути дела это была первая гражданская война Рима. Воюющие стороны договорились о том, что проигравший согласится на безоговорочную капитуляцию. Римляне придавали большое значение совместным обещаниям. Как правило, при заключении соглашения они проводили тщательно подготовленную религиозную церемонию. Царь поклялся, что, если по какой-то причине римский народ не выполнит условий соглашения с противоборствующей стороной, он попросил царя богов, Юпитера, сразить римлян, так же как он сразит жертвенного кабана. С этими словами он убил кабана кремневым кинжалом.
Чтобы избежать полномасштабного сражения с большим количеством жертв, стороны постановили, что поединок пройдет между двумя тройками братьев – Куриациев от Альбы и Горациев от Рима. Все Куриации в сражении были ранены, а два брата Горациев – убиты. Затем оставшийся в живых, Публий Гораций, переломил ход сражения и поразил всех своих противников. Он бился с ними поочередно, поскольку из-за своих ран они оказались разобщены.
Публий стал героем дня. Он возвращался в Рим, неся останки и доспехи трех поверженных Куриациев. У городских ворот он встретил свою сестру, которая была невестой одного из поверженных братьев Куриациев. Заметив, что Публий несет его плащ, она распустила волосы, разразилась рыданиями и стала выкрикивать имя своего возлюбленного.
Публий, еще не остывший от ярости битвы, выхватил меч и ударил им свою сестру прямо в сердце. «Отправляйся к жениху с твоею не в пору пришедшей любовью! – воскликнул он. – Да погибнет всякая римлянка, которая станет оплакивать врага!»
Публия приговорили к смерти за убийство и передали дело на рассмотрение народу, но никто не одобрил казнь народного героя. Однако для искупления вины такого серьезного преступления необходимо было что-то совершить. Род Горациев обязали провести искупительные церемонии. После их проведения через улицу перебросили деревянный брус, под которым прошел Публий с покрытой головой, в знак подчинения.
Что характерно, эти два древних памятника сохранились, и многие считали их доказательством истинности этих событий. В конце I века Ливий описывал их так: «Этот брус существует и по сей день, и всегда его чинят за общественный счет, и называют его «сестрин брус». Гробница убитой девушки – на месте, где та пала мертвой, – сложена из тесаного камня».
Для таких людей, как Цицерон и Варрон, Рим представлял собой сцену, где одновременно происходило великое и ужасное. Их современники испытывали восхищение и душевный подъем от невидимых актеров блистательного прошлого. Поступок Горация очень характерен для римлянина: он совершил преступление, которое показало не его порок, а его достоинство – в данном случае благородный гнев доблести.
Война с Альбой вызвала не только гнев отдельных личностей, но и коллективный гнев. Военные действия возобновились, и победа, в конце концов, осталась за римлянами. Население неприятельского города перевели в Рим и предоставили ему римское гражданство, как обычно поступали с побежденными. Однако весь их город был разрушен. Ливий писал: «Все здания, общественные и частные, сравнивают с землею, в один час предав разрушению и гибели труды четырех столетий». Получалось, как будто бы Альба-Лонга никогда не существовала. Ранее не случалось такого, что римляне уничтожали вражеский город и от страха в полную силу проявляли свою ненависть.
Переправиться через Тибр можно было двумя способами. Первый способ – перейти или переехать на телеге через один брод, который вел на остров Тиберина, расположенный посреди реки, а затем – через другой брод, ведущий уже на противоположный берег. Такой переход был не очень удобным. Второй способ – переправиться на лодке. Им очень часто пользовались торговцы солью, когда поднимались от соляных разработок, расположенных около устья реки.
Преемником Тулла стал Анк Марций. Одним из достижений этого царя стала замена парома мостом. Этот первый римский мост назывался «Сублиций», то есть – «Свайный». Этот мост построили только из дерева, так как по каким-то, давно забытым, религиозным причинам для его сооружения было запрещено использовать металл. Ремонт моста возложили на главную коллегию римских жрецов, понтификов (pontifices означает «строители мостов»). Мост часто страдал от наводнений, и его восстановление являлось священной обязанностью. Этот мост просуществовал около тысячи лет, вероятно, им пользовались даже в V веке н. э.
Объявление войны не обходилось без религиозных церемоний. Римляне считали, что если бы они отправились на войну с неправедными целями, то навлекли бы на себя гнев богов. Причина войны обязательно должна быть справедливой. Анку Марцию приписали создание ритуальной формулы, благодаря которой действия Рима принимали законный характер.
Когда объявляли о каком-нибудь нарушении, о каком-нибудь поводе к войне, глава делегации или «отец-отряженный» (pater patratus) вместе с тремя сопровождающими (выбранными из коллегии жрецов и называемыми фециалами (fetiales)) отправлялся к границам того народа, от которого требовали удовлетворения. Посол покрывал голову шерстяной накидкой и говорил: «Внемли, Юпитер, внемлите рубежи племени такого-то. Я вестник всего римского народа, по праву и чести прихожу я послом, и словам моим да будет вера!» Затем он подробно разъяснял суть предполагаемого нарушения и, призывая в свидетели Юпитера, завершал свою речь так: «Если неправо и нечестиво требую я, чтобы эти люди и эти вещи были выданы мне, да лишишь ты меня навсегда принадлежности к моему отечеству».
После этого посольство пересекало границу, и «отец-отряженный» повторял эту формулу первому встречному (по-видимому, несколько удивленному) человеку, а затем снова – в воротах чужого города, и еще один, заключительный, раз на торговой площади. Если его требования не удовлетворяли в течение тридцати дней, он продолжал формальное объявление войны, обращаясь уже не только к царю богов, но также к богу ворот и дверей и вообще ко всем богам: «Внемли, Юпитер, и ты, Янус Квирин, и все боги небесные, и вы, земные, и вы, подземные, – внемлите! Вас я беру в свидетели тому, что этот народ (тут он называет, какой именно) нарушил право и не желает его восстановить. Но об этом мы, первые и старейшие в нашем отечестве, будем держать совет, каким образом нам осуществить свое право».
Если их обращение не принимают, то посланники возвращаются домой и обсуждают сложившееся положение с сенатом. Каждого участника спрашивают, что он об этом думает, и те, как правило, отвечают так: «Чистой и честной войной, по суждению моему, должно их взыскать; на это даю свое согласье и одобренье». Если большинство давало свое согласие, то один из фециалов возвращался к границам противника и официально объявлял войну. Он бросал копье через границу в знак того, что начались военные действия.
В более позднее время с расширением территории Рима эту процедуру проводить стало все трудней. Поэтому в городе выделяли участок земли, который символически считали территорией противника и на который можно было бросить копье. Вместо фециалов теперь действовал специально назначенный сенатор. Однако принцип обязательного оправдания войны сохранялся, по крайней мере теоретически.
Анк Марций также занимался увеличением территории города. Он включил в его состав два холма – Авентинский и Целийский, – которые находились у границ города. Он также основал порт Остия в устье Тибра. Это является признаком того, что Рим развивал торговлю.
Крошечное поселение на Палатинском холме начинало становиться на ноги.
3. Изгнание
К северу от Рима жил загадочный народ, создавший высокоразвитую культуру. Это были этруски; их родина – Этрурия, расположенная приблизительно на месте современной области Тоскана. Они впервые появились на исторической сцене в IX веке до н. э. Для своего языка этруски приспособили греческую письменность, однако, в отличие от языков многих средиземноморских и ближневосточных народов, их язык не относился к индоевропейской языковой семье. Этрусский язык еще полностью не расшифрован, а его происхождение неизвестно.
На самом деле мы до сих пор точно не знаем, откуда произошли сами этруски. Некоторые говорят, что они прибыли из Лидии – царства, располагавшегося на западе современной Турции (где позднее, в VI веке до н. э., правил царь Крез, ставший олицетворением огромного богатства). Этруски якобы прибыли в Италию во главе с сыном Креза – Тирреном. Греки называли этрусков тирренцами. Такое предположение имеет большие основания, поскольку в течение многих сотен лет Апеннинский полуостров был своего рода архаичной Америкой. Это был новый мир, открытый для колонистов всех мастей. Предприимчивые финикийские и греческие торговцы бороздили моря в поисках разных товаров и рынков сбыта. Аристократы рассматривали себя как особый класс, не связанный с каким-то одним народом. Они контактировали друг с другом, невзирая на границы государств. Ничто не мешало военным силам лидийцев (или, еще шире, азиатов) вторгнуться в Италию почти так же, как герцог Вильгельм с горсткой нормандских рыцарей захватил власть во всей англо-саксонской Англии.
Довольно заманчиво предположить смешение разных культур, при котором местное население обогатилось греческими и финикийскими художественными стилями, новыми методами обработки металлов и сложными приемами градостроительства. Однако современные ученые отличались большей скептичностью. Они предполагали, что медленное развитие местных земледельческих поселений постепенно привело к созданию свободной федерации небольших городов-государств. Другие опустили руки и уклонились от споров, так как решили, что это похоже на вопрос о том, как звали мать Гекубы – «не стоящий того, чтобы о нем говорили, и не имеющий никакого смысла для изучения».
Так или иначе, к VIII веку этруски уже превратились из общины простых земледельцев в городское сообщество торговцев и ремесленников. Они объединились в федерацию, и в каждом городе-государстве правил свой царь, или лукумон (lauchme). Этрусские правители купались в роскоши. Они появлялись в фиолетовом одеянии и с золотой короной. Их всегда сопровождали множество слуг, которые несли фасции (fasces) – связки прутьев со вставленным в них топором. Этруски были хорошими воинами. В Центральной и Северной Италии они создали значительную империю, рубежи которой на севере достигали Бонои (ныне – Болонья), а на юге – районов Кампании. Рим, скорее всего, сохранил свою независимость, однако он находился под влиянием этрусского искусства и архитектуры, и прежде всего этрусских религиозных обрядов.
Как писал Ливий, этруски «более всех других привержены религиозным обрядам, тем паче что они отличаются особым умением их исполнять». Учение этрусков изложено в нескольких книгах, которые часто использовали их ученики в Риме. Свод этих книг называется «Этрусские знания» (
Любой самый обыкновенный предмет и каждое событие имело свой тайный священный смысл. Из этого вытекало, что весь мир представлял собой набор символов. Почти все самые невинные животные или растения могли таить в себе угрозу или обещание благополучия. Так, например, некоторые виды деревьев считались «злыми», так как они росли под покровительством сил потустороннего мира. Если кто-то заметил, что в саду выросли шиповник, папоротник, дикая груша, черная смоковница и другие кустарники, на которых созревали черные плоды и ягоды, их сразу же следовало выкорчевать и уничтожить. Лавр, в отличие от них, наоборот, приносил удачу. Сны беременных женщин служили предсказанием триумфа или бедствия, так же, как положение или необычные очертания внутренних органов принесенных в жертву животных. Для гадания использовалась бронзовая модель печени, разделенная на сорок четыре части, каждая из которых была связана с именем отдельного бога. Часть печени обозначала место, выделенное каждому богу в этрусском мироздании. Особое внимание требовалось обращать на небесные явления. Буря, дождь (особенно, если падает вода какого-то необычного цвета или состава), кометы, полет птиц и пчел – все это подлежало тщательному изучению и сложному толкованию. Представители этрусской знати являлись гаруспиками (haruspices), то есть прорицателями. Их услуги пользовались большим спросом в Риме на протяжении значительной части его истории.
Свои кладбища этруски организовывали так же, как и города, в виде прямоугольной сетки. Во время расцвета этрусской культуры гробницы богатых людей воспроизводили дома, в которых эти люди жили при жизни. В могилах, как и в домах, имелись корридоры и комнаты. В них сохранялась вся домашняя обстановка. В погребальной камере одной знатной дамы археологи нашли: «золотые украшения, маленькие сосуды для ароматических масел и духов, пиксиды (pyxides) [круглые коробочки с отделяемыми крышками] – деревянные шкатулки для мелочей, – все эти вещи могли пригодиться только женщине для ее загробного существования. Но к этим вещам добавлялась кухонная утварь: подставки для дров и вертела, котелок и треножник к нему; наконец, столовый сервиз – тот самый, который использовали для поминок по усопшей: кувшины, амфоры [двуручные кувшины для хранения вина или масла], черпаки и сосуды для смешивания вина с водой, чаши и блюда».
Яркие фрески на стенах гробниц изображают картины повседневной жизни этрусков. Несмотря на то, что иногда там встречаются изображения страшных демонов потустороннего мира, основная масса фресок показывает нам радость жизни в виде различных человеческих развлечений – пиры, танцующие и музицирующие юноши, скачки на конях, лов рыбы, борьбу и другие виды спорта. Один из наиболее читаемых и влиятельных историков Древнего мира, Феопомп, оставил очень подробное, даже слишком откровенное, описание этрусского стиля любовных сношений. «Женщины занимаются гимнастикой, и нагота у них не считается бесстыдством… Они очень красивы лицом, но невоздержаны в вине. Женщины вскармливают родившихся детей, не разбирая, кто их отец. Мужчины удаляют волосы с тела бритьем и смоляными пластырями в специальных заведениях с мастерами вроде наших цирюльников».
«Они настолько свободны от стыда, что когда хозяин дома занимается любовью, то его самыми бесстыдными словами расспрашивают, что он при этом чувствует. Когда они собираются в семейном или дружеском кругу, то делают это так: когда все напьются и соберутся ко сну, то слуги при непогашенных светильниках вводят к ним иногда девок, иногда красивых мальчиков, а иногда и жен; а когда они с ними усладятся, то приводят здоровых парней, которые тоже с ними сходятся. Сходятся и любятся они иногда на глазах друг друга, а иногда отгораживаясь ширмами из реек, на которые набрасывают свои плащи. До женщин они очень охочи, а до мальчиков и подростков еще больше».
Есть подтверждения того, что женщины являлись уважаемыми членами этрусского общества. Они, в отличие от римских женщин, имели не только личные имена, но и фамилии. На гробничных фресках изображены жены и мужья, сидящие вместе на пирах, что, наверное, очень удивляло греков. Видимо на изображении показаны счастливые семейные пары. Все это не обязательно связано с общей распущенностью. При этом описание Феопомпом свободных любовных отношений служит еще одним подтвержденим относительной независимости женщины.
Именно из этого сложного, подавляющего своей высокой культурой общества в Рим прибыл совершенно чуждый римлянам человек и завоевал трон. Неожиданное обстоятельство состояло в том, что по происхождению он был не этруск, а сын аристократа, изгнанного из одного из могущественных и известных греческих городов – Коринфа.
Греция представляла собой «змеиную яму» со множеством крошечных и соперничающих друг с другом государств, из которых самым богатым в то время был Коринф. Этот город находился на узком перешейке, соединяющем материковую Грецию и Пелопоннес. Такое выгодное расположение привело к тому, что Коринф стал перевалочной базой, а его торговцы отправлялись на восток в Малую Азию и на запад – в Италию. Коринфская керамика и благовония стали известны по всему Средиземноморью и очень распространились среди этрусского высшего сословия.
В Коринфе правил род Бакхиадов, но между 620 и 610 годами власть захватил их политический противник по имени Кипсел. Он снискал популярность в народе и стал тираном, выступающим против аристократии. Кипсел правил в интересах низших слоев общества, в основном мелких землевладельцев. Он конфисковал богатство своих противников и расширил гражданские права простого народа.
Представителей Бакхиадов отправили в изгнание, однако они пытались сопротивляться, после чего многие из них были казнены. Среди тех, кто избежал кровопролития, был Демарат, богатый торговец благородного происхождения. Он прибыл в Этрурию, где у него имелись торговые связи. Демарат привез с собой свое богатсво и многочисленных сторонников, среди которых были известный живописец и несколько художников по керамике. Он открыл производство замечательной керамической посуды в коринфском стиле и поселился в крупнейшем этрусском городе Тарквинии (сегодня – Тарквиния, коммуна Италии) или же в соседней с ним Цере. Местное население очень хорошо приняло Демарата, а географ Страбон даже утверждал, что он стал правителем города.
Достижение таких жизненных успехов в разных странах не так удивительно, как может показаться на первый взгляд. Судя по сохранившимся надписям, люди греческого, латинского и италийского происхождения довольно часто добивались высоких должностей в Этрурии. Богатство и родословная человека имели гораздо большее значение, чем принадлежность тому или иному сообществу, городу или государству.
Демарат женился на небогатой местной жительнице благородного происхождения. У нее родилось двое сыновей Арунс и Лукумо (последнее имя – вероятно искаженная форма от этрусского «Лаухме», что означает «царь»). Он обучил своих сыновей всем искусствам, как это принято в греческой системе образования. Став совершеннолетним, Лукумо решил переехать в Рим, где, по его мнению, такой деятельный человек, как он, нашел бы гораздо больше возможностей проявить себя, нежели в своем родном городе. Он поменял свое имя и стал Луций Тарквиний. Позднее ему дали дополнительное прозвище «Приск», или «Древний», чтобы отличать его от следующего царя, также носящего имя Тарквиний. По мнению Цицерона, прибытие в Рим Луция Тарквиния стало поворотным моментом в истории, поскольку вместе с ним в римское провинциальное болото вошли греческие духовные и материальные ценности: все от неистощимого желания познавать мир до теории устройства государства, от замечательной керамики до поэзии Гомера, эпические произведения которого, «Илиада» и «Одиссея», стали расценивать как авторитетные пособия по благородной и героической жизни. Прежде всего римляне с восторгом приняли всю ту роскошь, которую принесла с собой более развитая культура. Цицерон отметил: «Ведь в наш город притек из Греции не малый, я бы сказал, ручеек, а полноводная река наук и искусств».
Переезд Луция в Рим горячо поддержала его жена, Танаквиль. Она принадлежала к благородному этрусскому роду и часто страдала от снобистского презрения к себе со стороны соотечественников, которые осуждали ее брак с изгнанником и иноземцем. Танаквиль считала, что в недавно основанном Риме, где еще не было старинных родов, она завоюет заслуженное уважение.
Она еще более воодушевилась, когда направляясь по дороге из Тарквинии в Рим, они доехали в открытой повозке до Яникульского холма, расположенного на другом берегу Тибра против Рима, недалеко от нового моста. Вдруг над ними показался орел, который затем устремился вниз и схватил шапку с головы Луция. Птица взлетела в небо, а затем снова ринулась вниз и ловко вернула шапку на голову владельца. Танаквиль, которая, как большинство этрусков, очень хорошо толковала все знамения и чудеса, сочла это предсказанием будущего величия.
Доказательства своей правоты ей пришлось ждать недолго. Прибытие в город такого богатого человека, как Луций, привлекло внимание римлян, и через некоторое время его представили царю. Благодаря своей просвещенности и образованию, а также радушию в обхождении, Луций вскоре стал близким другом и советчиком царя. Он также выделял средства на военные кампании Анка Марция.
У царя было два сына, которые приближались к своему совершеннолетию и собирались унаследовать трон. Однако у Тарквиния были другие замыслы. После смерти Анка Марция, в соотвествии с пожеланием царя, он стал опекуном мальчиков. Тарквиний сразу же отправил царских детей на охоту в дальние угодья. Пока они охотились, он убедил народное собрание избрать новым царем его.
Как его предшественники, Тарквиний вел войны со своими соседями и одержал победу над союзом этрусских городов. Рим постепенно превращался в сильное воинственное государство, с которым необходимо было считаться. Военные победы над соседними народами, расширение его территории и увеличение числа его граждан привело к росту богатства. Грабежи обогатили город, и в Риме началось строительство крупных сооружений, таких как Большой цирк для проведения скачек в долине между Авентинским и Палатинским холмами, а также начались работы по осушению заболоченной долины между римскими холмами. Во время одного из сражений царь поклялся построить на Капитолийском холме храм в честь Юпитера Лучшего и Величайшего, и вот теперь он выполнил свое обязательство. В местах, где не было городских укреплений, построили стены из огромных обтесанных каменных блоков.
Тарквиний стал первым римским военачальником, который провел триумф – военную процессию в честь одержанной победы. Он въезжал в город на колеснице, ведомой четырьмя лошадьми, а за ним следовало его войско. Он был одет в роскошные одежды и имел символы власти и могущества – инсигнии. В их число входили тога и расшитая золотом пурпурная туника, золотая корона, отделанная драгоценными камнями, скипетр из слоновой кости и кресло. Его лицо было покрыто слоем киновари (сульфид ртути, ядовитое вещество, если его постоянно использовать в качестве косметического средства), которая придавала ему красный оттенок в подражание цвету статуи Юпитера на Капитолийском холме. Как царя этрусков, его сопровождали двенадцать ликторов, мужчин, которые несли фасции – символы телесного наказания и смертной казни.
Все эти символы власти представляли собой естественные знаки самоутверждения диктатора, опирающегося на поддержку народа. Величие всегда притягивает и внушает страх. Считая римского царя итальянской версией греческих тиранов, мы можем задать вопрос, как воспринимали своего царя римские патриции – «древние роды» со времени Ромула, и можно ли сравнить это восприятие с тем, как коринфский род Бакхиадов относился к Кипселу. Тарквиний, несомненно, пытался ослабить положение патрициев, для чего увеличил число сенаторов на сто человек за счет выходцев из малоимущих родов.
Он также увеличил в армии число всадников, или эквитов (equites). Эти граждане были достаточно богаты и могли содержать собственных лошадей. Они составляли еще одну основу власти, которая не основывалась на патрициях. Тарквиний попытался еще прочнее укрепить их положение, объединив их в три новые трибы, или группы, имеющие один голос в народном собрании. Влиятельный патриций, Атт Навий, выступил против этих нововведений. Царь сильно разозлился и решил отомстить ему.
Навий был предсказателем и жрецом, ответственным за толкование полета птиц. Тарквиний решил уличить его в шарлатанстве и доказать, что он никогда не произносил ни одного правдивого слова. Он вызвал к себе Навия и спросил его: «Я хочу знать, исполнится ли то, что я задумал? Сделай-ка мне предсказание и быстро возвращайся. Я буду ждать тебя здесь».
Предсказатель сделал все, что от него требовали, и сообщил, что он получил благоприятные знамения и что все задуманное осуществится. «Ты сам осудил себя за неприкрытую ложь при объявлении о желании богов, – воскликнул царь, – я хотел узнать, смогу ли я разрезать бритвой этот точильный камень на две равные части». Все зрители, понимая, что такое невозможно, только посмеялись над Навием.
Невозмутимый Навий ответил: «Подойди, ударь по нему бритвой, и он разделится на две половины. Если этого не случится, то осуди меня на любое наказание». Тарквиний сделал так, как ему сказал Навий, и бритва легко прошла через камень, а на лезвии даже отпечатался след державшей его руки.
Будучи благоразумным, царь признал свое поражение. Он отменил свои нововведения, а также велел отлить бронзовую статую Навия и установить ее на Форуме в знак признания его достижений. Дионисий Галикарнасский вспоминал: «Она и при мне еще сохранилась – поменьше человеческого роста, с повязкой на голове [как жрец при жертвоприношении] – и стояла перед Курией близ священной смоковницы. А чуть поодаль от нее, говорят, были спрятаны точило под землей, а бритва – под каким-то алтарем».
Луций Тарквиний ничего не сделал сыновьям Анка Марция. За многие годы их обида выросла, и время от времени они организовывали неудачные заговоры против царя. Однако он, верный памяти их отца, всегда прощал их проступки. Однажды Навий неожиданно исчез из города, и сыновья Анка сделали очевидный вывод, что налицо какие-то грязные игры, в которых виноват сам царь. Они организовали группы своих сторонников, которые обвинили Тарквиния в убийстве. Они утверждали, что такого человека нельзя допускать к участию в религиозных обрядах, которые он, как царь, обязан был проводить. Его положение усугубило еще и то обстоятельство, что он был «не римлянином, но пришлым и не имеющим родины».
Поделиться книгой: