Помоги проекту - поделись книгой:
И вдруг до Зойки дошло, что руки она так держит не потому, что изображает лису, а потому, что иначе держать их не может — ведь это не руки, а лисьи лапы! Мамино лицо постепенно заострялось и становилось все более лисьим, звериным, злобным, чужим. А ноги у нее заканчивались коровьими копытами…
Зойка заорала как ненормальная — и проснулась.
Облегчение от того, что это оказался всего лишь сон, было таким огромным, что она несколько минут лежала неподвижно и усмиряла сердце, которое колотилось как ненормальное.
«Юлечка, ну Юлечка, — подумала Зойка с ненавистью, — да чтоб я еще хоть раз ответила на твой звонок! Надо утром посмотреть, есть ли в мобильнике такая опция — «запретный звонок». И если есть, легко догадаться, чей звонок будет самым запретным!»
Зойка попыталась расслабиться, злясь на себя за то, что ее так трясет из-за какого-то дурацкого сна.
«Бояться стыдно! — сурово сказала она себе. — Нельзя страхам поддаваться! А то станешь как Валентина Ивановна!»
Валентина Ивановна — это соседка с первого этажа. У нее всегда такой вид, словно ее только что навестил какой-нибудь бродячий мертвец и провыл что-то вроде: «Отдай мое сердце!» Валентина Ивановна вздрагивает от всякого шума, при встрече хватается за сердце: «Ох, как вы меня напугали!» И ей вечно невесть что мерещится: то какой-то там подвальник к ней в пол из подвала стучит, то какие-то привидения белые по квартире бегают, то кто-то рычит в стене…
Однажды она выскочила на площадку с ужасным криком:
— Полтегес! Полтегес!
Зойка с мамой как раз мимо шли и сразу поняли, что имелся в виду полтергейст. Ну, они, конечно, усмехнулись: опять у Валентины Ивановны что-то не так! — но тут она их прямо за руки схватила и потащила к себе на кухню.
— Смотрите, — кричит, — вот он, полтегес!
И они увидели, что по кухне прыгают кусочки какие-то стеклянные… Сами собой! Туда-сюда, туда-сюда… одни выше подскакивают, другие ниже. И об пол — стук-стук, стук-стук!
— Прыгают? — закричала Валентина Ивановна.
— Прыгают… — прошептала мама и тоже схватила Зойку за руку.
Испугалась!
А Зойка не испугалась. Потому что не могут кусочки стекла сами собой прыгать! Такого не бывает! И полтергейстов не бывает!
— Сидела я в комнате, телевизор смотрела, — дрожащим голосом рассказывала Валентина Ивановна. — Вдруг слышу — на кухне грохот. Прибегаю — а кусочки прыгают! И крышка от сковородки не пойми где! Унесли!
Зойка огляделась. На плите исходила паром открытая сковородка. Пахло тушеным мясом. Очень вкусно, между прочим, пахло, и Зойка невольно проглотила слюнки, потому что есть захотелось. И тут она увидела на полу какую-то странную круглую штуку. Металлический ободок.
И сразу все стало ясно!
— Крышку паром сбросило, — сказала Зойка спокойно. — Вон ободок валяется, видите? А под столом — ручка от крышки. Сама крышка разбилась на кусочки. Кусочки были раскаленные, сейчас они остывают, и эта энергия заставляет их двигаться. Остынут — и успокоятся. Это просто физика!
Мама облегченно засмеялась:
— Умница ты моя!
А Валентина Ивановна сказала:
— Тебе в ученые надо. В эти, которые все объясняют. Приходили ко мне такие… В пол к вам из подвала не подвальник стучит, а бомжи развлекаются, и не привидения это, а машины мимо проезжают, ну, свет фар и пробегает по стенкам, и не рычит кто-то у вас в стене, а просто в канализации воздушные пробки с водой сталкиваются… Все у них просто: физика и химия! Вот и тебе к ним надо!
Зойке показалось, что Валентина Ивановна на нее обиделась. Наверное, ей было жалко, что на кухне не «полтегес». Может, ей просто нравилось бояться — так же, как Юлечке Комаровой?
Можно спорить, что Юлечка, когда постареет, станет похожей на Валентину Ивановну. Таким людям никакая наука, никакой технический прогресс не помешают страхи себе выдумывать. Юлечке, например, будет казаться, что из компьютера вирусы выскакивают и по комнатам бегают. С нее станется!
Зойка представила, как за Юлечкой гоняется какой-нибудь троян или многовекторный червь, и засмеялась.
И в это время кто-то громко закричал во дворе. Кажется, там здорово скандалили.
Зойка вскочила с постели, направилась было к окну — посмотреть, что вообще происходит, но тут в ее комнату вошла мама — самая обыкновенная, как всегда, в шортах и майке (каждое утро она бегала в парке Кулибина), нормальная мама без этих ужасных лисьих перчаток, в кроссовках, без коровьих копыт, с которыми приснилась Зойке, и сказала:
— У нас не дом, а театр абсурда! В нашем подъезде исчез мусорный контейнер. Дворник еле-еле нашел бак за гаражами. Причем совершенно чистый, словно его вымыл или вылизал кто-то. Ты представляешь?!
И, выразительно закатив глаза, мама ушла в ванную.
Сон мигом сдулся, как воздушный шарик, и вылетел из головы.
Вспоминать его Зойка не старалась. А кто бы старался на ее месте?!
К тому же ей нужно было кое-что немедленно сделать. Совесть добилась-таки своего!
Зойка деловито глянула на часы, хотя и так знала, что сейчас половина восьмого. Мама всегда именно в это время возвращалась с пробежки, потом долго стояла под душем, потом начинала ужасно спешить, чтобы не опоздать на работу, но все равно опаздывала.
Так, минут тридцать ей точно будет не до дочки, можно многое успеть!
Зойка мигом оделась, сунула ноги в тапки, залетела в туалет, потом плеснула в лицо водой на кухне, в прихожей провела щеткой по волосам и выскочила на площадку. Занесла руку над звонком квартиры напротив, потом спохватилась, что самое главное-то позабыла, вернулась, выхватила из-под подушки медальон, который ну буквально жег ей руки и на который она уже просто смотреть без стыда не могла, сунула его в карман и, снова подскочив к квартире Константиновых, позвонила.
Конечно, это невежливо — еще восьми нет, а она рвется к посторонним людям. Но если вас всю ночь мучила совесть — тут, знаете, не до вежливости.
Не до политесов, как говорит бабушка, бросая трубку, когда ей звонит ее подруга детства, которая может говорить без передышки несколько часов, а может, даже и суток, вовсе не ожидая ответа от того, с кем говорит!
Зойка аж подпрыгивала от нетерпения — так ей хотелось поскорей отдать Константинову медальон. Она решила соврать, что нашла его во дворе, а про бумажки, которые лежали внутри, упоминать даже не будет. Если Костя спросит, где бумажки, Зойка сделает огроменные глаза: мол, знать ничего не знаю, ведать не ведаю, все так и было!
Двери не открывали очень долго.
«Вот же спят Константиновы! — начала злиться Зойка. — Вот же дрыхнут! Такую драгоценность потеряли — и в ус не дуют! А я мучайся! Сейчас мама хватится меня и прицепится, что я тут делаю, а пока ей все объяснишь, спятить же можно!»
Она уже смирилась с мыслью, что придется уйти ни с чем, когда за дверью раздались неуверенные шаркающие шаги, а потом слабый старушечий голос спросил:
— Кто там?
— Ой, извините, — чрезвычайно вежливо проговорила Зойка, — извините, что так рано вас беспокою, мне бы Костю на минуточку.
— Кого? — переспросила старуха. — Какую кость?
«Глухая тетеря!» — мысленно усмехнулась Зойка.
— Да не кость! Костю мне надо! Константина Константинова!
Щелк-щелк, замок открылся, на пороге показалась старушенция — на вид лет сто или около того, вся седая, сгорбленная, будто крючок, в каком-то ужасном халате, в каких ходят только старухи, да поверх халата она еще и меховую жилетку напялила.
В такую жарищу — меховую жилетку! Наверное, ей и в самом деле сто лет, если уже и кровь не греет.
— Не возьму я в толк, кого ты ищешь, дитятко, — прошамкала она, глядя на Зойку утонувшими в морщинах тусклыми глазками и делая к ней неуверенный шажок.
От старухи пахло как-то странно — вроде бы мокрой известкой.
Может, она кухню с утра пораньше белила?
А почему бы и нет — не спится, вот и белила.
Куда более странно было другое. Мама говорила, здесь только двое живут, отец и сын, а еще старуха какая-то оказалась. «Хотя, наверное, это их старуха, — подумала Зойка. — Бабка Костина в гости пришла и осталась ночевать. Или даже прабабка. А может, и вовсе прапрапра…»
— Я ищу Костю Константинова, — повторила Зойка, но в это время высокий лысый дядька в ужасных, обвисших, линялых трениках выглянул в коридор из-за старухиной спины и буркнул:
— Мамаша, зачем вы кому попало двери открываете? А ты, подруга, мотай отсюда, чего приперлась со всякой ерундой ни свет ни заря, нету тут никаких Константиновых, тут Страховы живут давным-давно.
— Как нету Константиновых? — изумленно переспросила Зойка. — Как Страховы?
— Как-то так, через пятак, — ехидно ответил лысый, потом зевнул во весь рот, показав сплошь железные зубы, протянул руку, втащил старушонку в квартиру и захлопнул дверь перед Зойкиным носом.
Она немножко постояла на площадке, разглядывая дверь.
Это была та самая дверь, откуда выходил Костя.
Что за ерунда?!
Объяснение ерунде могло быть одно. Дядька просто пошутил, на самом деле он родственник Константиновых. И тоже ночует у них.
Хотя… на шутника он не похож. А старуха — еще меньше. В ее возрасте, наверное, вообще не до шуток.
Нет, есть еще одно объяснение! Константиновы уже продали квартиру. Чем-то она им не понравилась, вот они и съехали. Эти Страховы туда мигом вселились и всем врут, что живут тут давным-давно.
Зойка вернулась к себе. Тут как раз вышла из ванной мама. Подняла изумленно брови, увидев, что Зойка одета и даже как бы причесана, сказала:
— Не забудь принять душ. Куда это ты вырядилась ни свет ни заря?! — и пошла было на кухню, но Зойка спросила вслед:
— Мам, а что, Константиновы уже переехали из квартиры напротив?
— Константиновы? — отозвалась мама. — А кто такие Константиновы? По-моему, квартира напротив так и стоит пустая, ее еще никто не купил. Садись завтракать. Бутерброды на столе. Чай горячий пока.
И заверещал блендер.
Зойка вошла в кухню и внимательно посмотрела на маму. Нет, она не улыбалась, не посмеивалась, она не шутила. Она сосредоточенно смешивала в блендере утренний витаминный коктейль: огурец, киви, петрушка. Получается зеленая кашица, называется смузи. Мама уверяет, что в каждоутреннем поедании смузи — секрет ее неземной красоты.
Зойка один раз попробовала и решила, что лучше быть некрасивой, чем
Впрочем, сейчас ей было не до маминых смузи и не до своих бутербродиков.
— Ма, ты несколько дней назад говорила, что квартиру напротив купили Константиновы, — настойчиво сказала Зойка. — Интеллигентные вроде, сказала ты. Отец и сын. Их только двое, мама их умерла. Этого мальчишку Костя зовут, он мне мизинец на ноге выбил! Мы еще в травмпункт на Нартова ездили!
— Зойка, ну что ты ерундишь с утра пораньше?! — воскликнула мама раздраженно. — С чего бы нам на Нартова ехать, в такую даль, когда в нашем районе своей травмпункт есть?!
И вдруг мама насторожилась:
— Какой травмпункт? Какой палец?! Хм… палец… а ну, разуйся!
Зойка мигом сбросила левую тапку и подняла ногу, чтобы маме лучше было видно многострадальный палец.
— Ну конечно, мизинец немного подпух, — задумчиво сказала мама, — но ничего клинического я не нахожу. Поводов топать к травмпункт — тем более. Ты же ходить можешь? Ну и отлично. Сегодня никаких особых дел для тебя нет, развлекайся как можешь, только перед компом целый день не сиди, договорились? Ой, я опаздываю, мне самое позднее через минуту выходить!
И мама выбежала из кухни, а минут через десять из прихожей донеслось прощальное:
— Посуду помой! Целую крепко, ваша репка! — И стук захлопнувшейся двери.
Мама наконец-то умчалась на работу.
Все это время Зойка сидела за кухонным столом в состоянии полного ступора. И состояние ее было вполне объяснимым!
Пошли какие-то сплошные странности…
О Константиновых, о которых она сама Зойке сообщила и сын которых чуть не изувечил ее родную дочь, мама не помнит. О поездке в травмпункт — тоже. О Страховых, с которыми Зойка только что общалась и которые, по словам этого дядьки, тут давным-давно живут, мама тоже слыхом не слыхала и уверяет, что квартиру напротив до сих пор никто не купил.
Впрочем, про Страховых Зойка тоже слыхом не слыхала за все почти тринадцать лет жизни в этом доме. Но Константиновы-то были!!!
Что такое приключилось с мамой? Почему она все забыла? Зойка-то все отлично помнит! И докторские лапищи, и татуировку «BES», и Костю помнит, хоть он и казался невзрачным и незаметным, и помнит, как он остолбенел при первой встрече с ней. Помнит, как поспешно прятал он под футболку свой медальон, усыпанный бриллиантами…
Или Зойке все это померещилось?!
Но медальон-то — вот же он! В кармане! Он не мерещится — он по-прежнему сверкает и сияет белым огнем, а посредине три каких-то неясных знака отливают красным. Вроде 8, потом не поймешь что, кажется, Е, потом какой-то крючок…
И вдруг Зойка разглядела, что это не цифра 8, а буква В. Потом в самом деле идет Е. А крючок — никакой не крючок, а латинское S. То есть на медальоне написано — BES.
Как на руке у доктора из травмпункта…
Над ухом у Зойки что-то щелкнуло. Это чайник, оказывается, выключился. Она и не заметила, когда его включила. С недоумением оглядела пустую тарелку и пустую чашку. Она и не заметила, как съела бутерброд и выпила чай. А зачем снова поставила чайник? Да ни за чем, просто так.
От потрясения.
Потрясешься тут, наверное!
Там BES, на докторских руках. И тут BES, на медальоне. И рыжий доктор сказал — как бы невзначай: «Наверное, нет на свете человека, который не вывихивал или даже не ломал палец на ноге. Идет босиком по комнате — шарах о стул! Или вот так же добрый человек навернет, как тебе
Потом он, правда, сделал вид, что имел в виду любого с любым именем, какого-то там Александра или Михаила, но первое слово дороже второго. Доктор откуда-то знал, что Зойке выбил палец человек по имени Константин. И если это могло быть простым совпадением, то слово «BES» к разряду таких простых совпадений уже не отнесешь. Это уже сложное совпадение!
Таких не бывает…
Конечно, доктор знает Константиновых. Наверное, знает, куда они подевались, где теперь Костя. Надо к нему съездить, надо спросить, как Зойке поступить с медальоном. И прояснить хоть какие-то непонятки…
На душе сразу стало легче.
Зойка мигом убрала со стола, потом постояла под душем. Даже голову вымыла, чтобы прогнать остатки сна и растерянности.
Поделиться книгой: