Помоги проекту - поделись книгой:
Возрождение исследований о взаимосвязи языка и психики человека началось в Америке и в СССР. Они инициированы работами психологов (в США – Ч. Осгуд, Т. Сибеок, в СССР – А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия, А.А. Леонтьев, Н.И. Жинкин), а затем и лингвистов. Определенное влияние на переключение внимания с языка на речь оказали работы Карла Бюлера, представителя немецкой школы психологии мышления, в особенности труд «Теория языка» (1934), в котором подытожены его собственные взгляды, а также взгляды других немецких ученых – А. Марти, Э. Гуссерля, Э. Кассирера – по логике и психологии. Принципиально важно утверждение К. Бюлера о различии между речью и языком: «Надо учесть, что речевая деятельность и язык – неравнозначные явления, и структурный анализ обоих никогда не может дать полного совпадения» (цит. по [Звегинцев 1960: Ч. II: 27]). О психолингвистике во второй трети XX столетия в США, Франции, Англии, Италии, Румынии и других странах, включая и СССР, можно узнать из книги «Психолингвистика за рубежом» (отв. редакторы А.А. Леонтьев и Л.В. Сахарный, 1972).
В настоящее время эта наука определяется как комплексная, стыковая – и лингвистическая, и психологическая. Право на ее существование обусловлено подходом к языку как феномену психики. Основным предметом психолингвистики является речевая деятельность. Не случайно
Современная проблематика психолингвистики включает в себя разработку таких тем, как а) язык и сознание (индивидуальное и общественное), б) речь и мышление, в) роль языка в процессах познания, г) овладение речью ребенком, д) истолкование единиц языка (фонем, слов, синтаксических конструкций, диалогических единств и др.) с позиции общения, участниками которого являются говорящий (отправитель речи, или кодирующий) и ее получатель (слушающий, декодирующий), е) закономерности порождения речи и ее выражения, ж) взаимоотношения (связи и синтез) психолингвистики с языкознанием, теорией информации, прагматикой, нейролингвистикой, когнитивной лингвистикой (изучающей оперирование человека со знаниями – см. сборники «Язык и когнитивная деятельность», «Язык и структура знания» и раздел в нашей книге) и другими науками.
Основной метод психолингвистики – ассоциативный эксперимент; используются и точные методы. В последнее время наблюдается ориентация на идеи генеративной грамматики. Содержателную сторону и понимание предметной области психолингвистики в России определяют труды А.А. Леонтьева и его последователей. См. сборники: «Основы теории речевой деятельности» (1974), «Экспериментальные исследования в психолингвистике (1982), «Психолингвистика» (1984), «Лингвистические и психолингвистические структуры речи» (1987), «Речь: восприятие и семантика» (1988), а также:
Складывается ответвление от психолингвистики –
Об актуальности данного направления свидетельствуют научные конференции и симпозиумы, проводимые у нас в стране и за рубежом.
Дополнительная литература
Дискурс, речь, речевая деятельность: Функциональные и структурные аспекты. Сборник обзоров / ИНИОН РАН. – М., 2000.
Этнопсихолингвистика. – М… 1988.
5.10. Когнитивная лингвистика
Когнитивная лингвистика – одна из частей когнитологии, или когнитивной науки (cognitive science), занимающейся операциями человека со знаниями (Ю.С. Степанов). Перед нами одно из самых молодых и в то же время активно развивающихся направлений в языкознании. Показательно, что в «Энциклопедическом лингвистическом словаре» 1990 г. оно еще не выделено как самостоятельное, хотя здесь уже присутствуют такие понятия, как «когнитивная функция языка», «когнитивно-познавательная функция» языка, «когнитивная деятельность», «когнитивные категории», «когнитивная метафора» (в отличие от метафоры номинативной и образной).
Когнитивная функция признается одной из двух (вместе с коммуникативной) главных, или базовых, функций языка. Ее содержание в самых общих чертах раскрывают такие ее обозначения, как познавательная, гносеологическая. С этой функцией обычно совмещаются дополнительные функции орудия познания и овладения знаниями, а также номинации, референции, предикации и некоторые др. Относительно недавно вышел первый «Краткий словарь когнитивных терминов» (Москва, 1996), содержащий около 100 ключевых понятий этой науки, изучаемой во многих странах мира.
Это наука не просто междисциплинарная, а «зонтиковая», объединяющая множество смежных и даже несмежных наук, в той или иной мере занимающихся
В совокупности дисциплин, собравшихся (и продолжающих собираться) под эгидой («зонтиком») когнитологии, ведущей является лингвистика в силу того, что она уже накопила много знаний о связи языка с сознанием человека, и в силу того, что через внешнюю оболочку языка легче, чем иными способами, составить представление о глубинно-внутренней мыслительно-познавательной деятельности человека. Рождение когнитивной лингвистики связывают с симпозиумом в Дуйсбурге (в 1989 г.) и созданием Международной Когнитивной Лингвистической Ассоциации (США). В когнитивной лингвистике язык получает новое понимание, связанное с подчеркиванием в нем психического, ментального аспекта: здесь язык – когнитивно-процессуальное явление, передающее информацию о мире, обрабатывающее ее, способное многократно и по-разному организовывать и усовершенствовать ее и находить разнообразные способы представления. Новый взгляд на язык породил новую исследовательскую проблематику – изучение языковой картины мира, вопросов категоризации и концептуализации, новых, когнитивных грамматик, когнитивной лексикологии, когнитивного дискурса, а также новых аспектов в изучении семантики – прототипической, концептуальной, фреймовой и др.
Основателем когнитивной науки былДж.
Факт появления такой науки называют «когнитивным поворотом» и даже «когнитивной революцией». Центральным понятием когнитивной науки является
Одним из важных понятий является понятие концепта, которое толкуется как «оперативная содержательная единица
Дополнительная литература
Фундаментальные направления современной американской лингвистики. Сборник обзоров / Под ред. А.А. Кибрика, И.М. Кобозевой и И.А. Секериной. – М.: Изд-во МГУ, 1997.
Человеческий фактор в языке: Язык и порождение речи / Отв. ред. Е.С. Кубрякова. – М., 1991.
Более конкретное представление о содержательной стороне лингвистических направлений, характерных для современного, пятого, периода науки о языке, а также о положительных результатах многовековой истории мирового языкознания, рассмотренной нами в аспекте
Часть II
Теория языка
1. Происхождение человека и его языка
1.1. Проблема глоттогенеза
«Таинственно и чудесно происхождение языка, окруженное другими тайнами и чудесами», – заметил Я. Гримм в работе «О происхождении языка» [цит. по: Герстнер 1980: 124]).
Проблема происхождения языка (глоттогенеза) включает в себя вопросы: когда появился язык, почему он возник, каким был на раннем этапе своей жизни и многие др. Ответить на эти вопросы сложно, ибо нет возможности вернуться в предысторию человечества: «…Чем глубже тут копнёшь, тем дальше проберешься, чем ниже спустишься в преисподнюю прошлого, тем больше убеждаешься, что первоосновы рода человеческого, его истории, его цивилизации совершенно недостижимы, что они снова и снова уходят от нашего лота в бездонную даль, в какие бы головокружительные глубины времени мы ни погружали его» [Манн 1987: 29]. Это слова немецкого писателя Томаса Манна, размышляющего о первоистоках человеческого языка.
Так же считал и американский ученый Э. Сепир: «…Нет никакой причины полагать, что этот начальный «индоевропейский» (или «арийский») праязык, который мы можем частью воссоздать, частью хотя бы смутно разгадать, не был в свою очередь лишь одним из «диалектов» какой-то языковой группы, либо в значительной мере угасшей, либо представленной в настоящее время языками до того разошедшими с нашими, что мы, при наших ограниченных средствах, не можем установить их взаимное родство» [Сепир 1993: 142].
Известный философ М.К. Мамардашвили считал, что проблема происхождения языка не может быть поставлена как анализ происхождения предмета по той простой причине, что любая попытка его описания уже содержит в себе как условия, так и средства, происхождение которых как раз и должно быть выяснено. Лингвистика, по мнению философа, должна принимать факт языка как данность, нерасчленимую с точки зрения его происхождения. Показательно, что уже в 1866 г. Парижское лингвистическое общество постановило не принимать к рассмотрению работ, посвященных происхождению языка. По мнению некоторых наших современников, проблема происхождения языка лежит вне ценностной сферы современной лингвистики.
И тем не менее проблема продолжает оставаться в поле зрения науки. В 1975 г. состоялось 15 тыс. публикаций о генезисе языка. По иронии судьбы Международное общество по исследованию глоттогенеза, основанное в 1984 г., своим центром избрало Париж. Остаётся надежда на то, что, опираясь на совокупность косвенных свидетельств, мы можем смоделировать условия, в которых одновременно могли появиться и общество, и человек, и производительный труд, и сознание, дух, язык и культура. В канун XXI столетия специалисты полагали, что «в будущем большое место займёт давняя, нередко незаслуженно подвергавшаяся и подвергающаяся до сих пор скептицизму
Перед специалистами по глоттогенезу стоят три фундаментальных вопроса: 1) когда возникла человеческая речь; 2) как это произошло; 3) какой была речь на первом её этапе [Николаева 1996: 79].
Основное направление научного поиска – выявление тех материальных и социальных факторов, которые делали возникновение языка неизбежным. Одной лингвистики здесь недостаточно. Это хорошо понимал Э. Сепир: «Возможно, проблема происхождения языка не относится к числу тех проблем, которые можно решить средствами одной лингвистики» [Сепир 1993: 230]. Поиск названных факторов ведётся усилиями ряда наук естественных: 1) приматологией – наукой о высших обезьянах, 2) этологией – изучающей поведение животных в естественных условиях, 3) зоопсихологией – изучающей проявление, происхождение и развитие психики животных. Во-вторых, в поиске участвуют науки, изучающими развитие ребенка. Известно, что духовное развитие ребенка представляет собой лишь ещё более сокращенное повторение умственного развития тех же предков, по крайней мере более поздних [Маркс, Энгельс: 20: 495]. Существенна также роль антропологии, нейрофизиологии, нейропсихологии, психолингвистики, сравнительного языкознания и др. Показательно, что Общество LOS (Language Origins Society), насчитывавшее в 1992 г. 200 официальных членов, объединяет лингвистов, антропологов, философов, физиологов, палео-историков.
Ученые удивительно изобретательны. Они пытаются «услышать» голос отдаленного предка, останки которого найдены в 1967 г. в одной из пещер Южной Франции, где он жил 450 тыс. лет тому назад. По следам прикрепленных мышц на черепе ученые восстановили внешнюю морфологию человека. На её основе была изготовлена модель речевого аппарата. В программу компьютера включены данные: ёмкость грудной клетки, строение челюстей, подвижность языка, работа сотен мышц, вызывающих членораздельную речь. С помощью ЭВМ исследователи воспроизводят образование звуков из глубины лёгких до кончиков губ, создавая полную опись звукового репертуара «человека из Тотавеля» (так назвали его учёные по месту обитания), который должен был произносить все теперешние гласные и согласные, включая сложные фонемы <Ш> и <С> [Подолянюк 1986]. А вот предок, который жил 2 млн лет назад, по выводам ЭВМ, ещё плохо артикулировал такие гласные, как <И>,<А>,<У>; темп его речи был очень медленным – десять фонетических элементов в секунду (современный темп – до тридцати элементов в секунду). Прав был Ч. Дарвин и другие учёные, полагавшие, что древний человек петь научился раньше, чем говорить. Формируется круг идей и фактов, составляющих основу особого направления языкознания – палеолингвистики.
1.2. Антропогенез
Время возникновения языка, естественно, связано с началом истории человечества. По расчётам генетиков, «человеческая ветвь» отделилась от линии её обезьяньих предшественников около 5 млн лет назад. За это время человек в своём развитии прошёл три стадии: 1) стадию человекообразной прямоходящей обезьяны (австралопитек); 2) стадию «человека умелого» (питекантроп, синантроп, гейдельбергский человек и неандерталец); 3) стадию формирования человека современного типа (начиная с кроманьонца). Вторая стадия характеризуется коллективной охотой, изготовлением орудий и применением огня. На этой стадии возникают и начатки речи.
Большинство исследователей сходится на том, что наш предок произошёл не от высшей древолазающей обезьяны, а от низших обезьян наземной адаптации, которые существовали в условиях, трудных для выживания, но свободных от конкуренции с себе подобными. Суровые условия жизни способствовали возникновению потребности в постоянной совместной деятельности особей, следовательно, в общении, обнаружили громадные преимущества прямохождения. Лишенные прямохождения равнинные павианы людьми так и не стали.
Установлен интересный феномен первобытной истории, заключавшийся в том, что неандертальцы 10 тыс. лет сосуществовали с современными людьми (кроманьонцами) и в результате были созданы две материальные культуры.
Некоторое время назад премии принца Астурийского, которую называют «Нобелевской премией испаноязычного мира», был удостоен известный испанский учёный Хуан Луис Арсуага с коллегами за результаты пятилетних раскопок в горах Атапуэрка (Испания), где открыто самое древнее и самое крупное из обнаруженных в Европе поселений первобытных людей. Найдены и сравнены останки представителей двух конкурирующих ветвей гоминид – неандертальцев и кроманьонцев. Анализ трёх тысяч костей сорока особей, живших 800 тыс. лет и 3 тыс. лет назад, дал возможность проследить динамику эволюции.
Установлено, что неандертальцы были много мощнее и выше кроманьонцев, они были не так примитивны, как принято думать. Например, неандертальцы предков хоронили и их могилы оберегали. Американский антрополог Ричард Кей закончил цикл работ, посвященных проблеме появления речи у человека, выводом, что первым на Земле заговорил неандерталец. Это случилось как минимум 400 тыс. лет тому назад. Основное внимание ученый уделил подъязыковому каналу, по которому проходят нервы, пронизывающие большинство мышц языка. Р. Кей считает, что ширина этого канала является показателем моторного контроля языка и, следовательно, способности говорить. Известно, что подъязыковой канал у человека в два раза шире, чем у горилл и шимпанзе. У австралопитека и других ископаемых предков человека этот канал не отличается от канала человекообразных обезьян. Изучение же черепа неандертальца выявило, что его подъязыковой канал практически равен тому, которым обладает человек. Установлено также, что анатомические особенности верхних дыхательных путей позволяли архаическому сапиенсу артикулировать звуки, практически адекватные современной человеческой речи.
В ответ на вопрос, почему худосочные кроманьонцы превзошли мощных неандертальцев и дали начало человеческой цивилизации, профессор Арсуага обратил внимание на то, что неандертальцев эволюция как бы не коснулась, а кроманьонцы в ходе её потеряли треть своей и так не очень внушительной массы и увеличили объём мозга. Лишенные физической мощи, присущей неандертальцам, кроманьонцы компенсировали её более сложными формами социальной организации – они развивали речь и другие средства коммуникации. Могучие неандертальцы жили по индивидуальным законам – и проиграли, тщедушные кроманьонцы строили общество – и выиграли. По удачному замечанию одного автора, наш человеческий предок, не обладая мощью орангутана или гориллы, располагал мощным обезьяньим чувством стада, чувством племенного родства, всеядностью и неприхотливостью, способностью к прямохождению и речи, что обеспечило ему более перспективный миграционный образ жизни. Неограниченные возможности, содержащиеся в вербальной коммуникации, присущие гомо сапиенс, привели в конечном итоге к вытеснению неандертальцев с исторической арены, поскольку для кроманьонцев язык стал инструментом групповой стереотипизации поведения, системой кодирования и передачи культурно-семантической информации. Первейшей функцией языка явилась культурная, позднее – этническая, а ещё позднее – социальная дифференциация общества (это мнение П. Долуханова (Англия) в кн.: [Чужое 1999: 349–352]).
1.3. Теории происхождения языка
Теорий происхождения языка немало. Среди них есть взаимоисключающие: 1) язык дан человеку свыше (креационистская, или библейская) и 2) человек сам изобрёл свою речь. Лишенное крайностей мнение высказывалось Я. Гриммом: «Я показал, что человеческий язык столь же мало может быть божественным даром, как и прирожденным свойством; врождённый язык превратил бы людей в животных, язык, ниспосланный свыше, предполагал бы в них богов. Не остаётся ничего иного, как считать, что он должен быть человеческим, в своём происхождении и развитии абсолютно свободно усвоенным нами, он не может быть ничем иным, как нашей историей, нашим наследием» [Герстнер 1980: 238]. Столь же категоричен и А.А. Потебня: «Прежде всего должны быть устранены взаимно противоположные мнения о сознательном изобретении слова людьми и о непосредственном создании его Богом» [Потебня 1989: 17].
Вильгельм фон Гумбольдт полагал, что языки возникли не по произволу и не по договору, а вышли из тайников человеческой природы и являются саморегулируемыми и развивающимися звуковыми стихиями. Язык человека, как и его мышление, – явление биолого-социальное, следовательно, необходимо искать биологические и социальные условия становления языка. К биологическим предпосылкам возникновения языка относят: 1) прямохождение, расширяющее горизонт человека, приводящее к особому укладу внутренних органов, обеспечивающее лучшую координацию действий индивидов, и 2) потребление мяса (предок человека был хищником, более того, людоедом). Всё больше сторонников приобретает мнение, что предок человека питался и падалью. Такой способ добывания пищи оказал более заметное влияние на эволюцию человека, чем до этого было принято думать [Блюменшайн, Кавалло 1992].
Социальные предпосылки рождения языка кроются в сложной иерархии первобытного стада, коллективной природе охоты, в изготовлении орудий, в разделении труда, усложнении внутренней жизни коллектива, в миграции первобытных сообществ и т. п. Важнейшая социальная предпосылка – изменение взаимоотношений индивидов в процессе трудовой деятельности.
Проблема происхождения языка, с точки зрения необходимых предпосылок его, активно обсуждалась в средневековых трактатах. Так, Григорий Нисский в труде по антропологии «Об устроении человека» делает вывод, что строение человеческого рта приспособлено к потребностям произношения членораздельных звуков главным образом благодаря человеческой руке, а Григор Татеваци написал: «Голова у него (человека. – А.Х.) поднята, дабы язык и руки служили мышлению и труду» [История лингвистических учений: Средневековая Европа: 184–199].
Полагают, что становление членораздельной речи сдерживалось не только несовершенством мозгового и периферического произносительного аппарата, но и несовершенством «общественных отношений». Требовался скачок, «прерыв непрерывности» в развитии средств коммуникации и тем самым в регулировании других и в регуляции самого себя, в том числе и собственного познания. Это могло осуществляться в ходе развития совместной деятельности формировавшихся людей. Именно это принципиально меняло отношения между индивидами и обусловило специфику человеческого мышления [Ерахтин, Портнов 1986: 63–64].
В отечественном языкознании многие десятилетия господствовало марксистское понимание генезиса человека и его языка. Исходный тезис этой концепции сформулирован так: «Язык так же древен, как и сознание… подобно сознанию, язык возникает лишь из потребности, из настоятельной необходимости общения с другими людьми» [Маркс: 3: 29]. Ф. Энгельс в статье «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека» попытался ответить на главный вопрос глоттогенеза – откуда взялась у людей потребность общаться, каким образом «формировавшиеся люди пришли к тому, что у них появилась потребность что-то сказать друг другу» (см.: [Маркс, Энгельс: 20: 489]). Главное, полагает Ф. Энгельс, – это труд: «…Объяснение возникновения языка из процесса труда и вместе с трудом является единственно правильным…» [Маркс, Энгельс: 20: 489]. Исходная посылка Ф. Энгельса, полагал советский философ Э.В. Ильенков, подтвердилась практическими результатами советских педагогов И.А. Соколянского и А.И. Мещерякова, работавших со слепоглухонемыми детьми [Ильенков 1977: 23–24].
Труд предполагает идеальное предвосхищение результата деятельности, кооперацию участников и регуляцию трудовых операций: «…Развитие труда по необходимости способствовало более тесному сплочению членов общества, так как благодаря ему стали более часты случаи взаимной поддержки, совместной деятельности, и стала ясной польза этой совместной деятельности для каждого отдельного члена» [Маркс, Энгельс: 20: 489].
В труде складывается общество, возникает язык, качественно преобразуется мышление и формируется человек в полном смысле этого слова. Заслуга Ф. Энгельса, полагают марксисты, в том, что он увидели показал необходимую взаимосвязь важнейших элементов: труд – речь – мышление – человек – общество. «Сначала труд, а затем и рядом с ним членораздельная речь явились самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьян мог постепенно превратиться в человеческий мозг…» [Маркс, Энгельс: 20: 490]. Человеческое мышление предопределено потребностью общения, оно рождается трудом и складывается в процессе общения. В совместной трудовой деятельности становится актуальной необходимость координации этой деятельности («что-то сказать»), осуществляется отложение в мозгу первобытного человека человеческого опыта – первый отблеск пробуждающегося сознания человека.
Следует сказать, что марксистская теория происхождения человека и его языка не принята мировым научным сообществом, ибо ей противоречат многие факты (об этом пишет доктор биологических наук, профессор В. Дольник. См.: [Дольник 1993: 34–42]). Во-первых, установлено, что прямохождение не связано с изготовлением орудий. Прямоходящие гоминиды появились 8—10 млн лет тому назад, а первым каменным орудиям не более 2,5 млн лет. Человек не стал двуногим, он произошёл от уже двуного животного. В течение двух с лишним миллионов лет люди, по образному выражению одного из авторов, были «слегка обезьянами». В это время в человеке шло накопление человеческого.
Во-вторых, биологи установили, что все животные обладают достаточно сложной генетической программой использования орудий. И человек в этом отношении не исключение. Его, полагают учёные, создал не труд, а естественный отбор. Отрыв человека от остальных животных биологи связывают с речью, но объяснить, как возник язык, они не могут. Ясно одно: язык неразрывно связан с развитым интеллектом, но что предопределяет возникновение интеллекта – ответить трудно. Одно из возможных объяснений: у кроманьонца было уже столько знаний и навыков, что их просто показать было нельзя, о них нужно было рассказывать. Для членораздельной речи нужны были особая организация мозга и способность к логическому мышлению.
Предполагают, что важный критерий интеллекта – умение вводить в заблуждение ближнего. Такое умение предполагает способность ставить себя на место другого, моделировать его реакции и оценивать ситуацию. Техника обмана зародилась у обезьян до обособления от них человекообразных, причем она присуща только обезьянам наземной адаптации (у видов, не спустившихся на землю, способностей к обману не обнаружено). На основе способности к обману возникает более сложная способность «играть за партнера», «строить воображаемые альтернативные миры», а это не что иное, как основа языка и отвлеченного мышления [Человек. 1993. № 3. С. 96].
Складывающийся интеллект повышался в результате действия следующих факторов: сложная среда обитания; недостаток пищи; собирательство; манипуляция с пищей; заготовка пищи впрок; жизнь в сложно устроенной группе; использование сложной системы сигнализации; рождение несамостоятельных, медленно растущих детенышей, которых учат всему перечисленному выше [Дольник 1993: 42].
1.4. Теория биологической обусловленности языка
Труд как первопричина генезиса языка по отношению к человеку – явление внешнее, и кажется логичным вывод Дж. фон Неймана, что язык в значительной степени историческая случайность, тем более что вывод этот не противоречит приведенным выше словам Я. Гримма и А.А. Потебни. Однако в науке не отбрасывается и идея биологической обусловленности языка, идея его врожденности. Конечно, речь идёт не о врожденности конкретного языка – русского, английского или французского, – а о врожденности языковой основы, на которой «случайно и исторично» вырастает речь отдельного человека и языки человечества.
Выдающийся русский биолог XX в. А.А. Любищев заметил, что человеческая речь запрограммирована, так как смена действий мускула даётся значительно раньше, чем приведён в действие предыдущий мускул. Ю.Н. Караулов, размышляя над тем, что 1) легко отличить речь иностранца, неплохо владеющего русским языком, от речи малообразованного русского человека; 2) формы, порождаемые детьми, совпадают с формами, зафиксированными в диалектах или в истории развития этого языка; 3) филологически не подготовленный носитель современного русского языка способен понимать тексты XI или XII вв., высказал гипотезу о существовании так называемой
Имеются экспериментальные данные, подтверждающие биологическую регуляцию процесса овладения языком. Гены, отвечающие за язык, расположены на Х-хромосоме. Показательна разница между дефектами развития речи однояйцевых и разнояйцевых близнецов: в первом случае больше совпадений, чем во втором, когда речь одного из близнецов может вообще не иметь дефектов [Бичакджан 1992: 131].
Исследовательница из канадского университета, изучив три поколения семьи из тридцати человек, у шестнадцати из которых отсутствовала способность к изучению грамматики, пришла к выводу о существовании доминантного гена, обеспечивающего способность к овладению грамматикой. Если этот ген дефектен, способность к запоминанию грамматических правил исчезает [Поиск. 1992. № 10: 7].
Стало известно, что генетический и лингвистический коды сходны. Наследственность – это сообщение, записанное вдоль хромосом с помощью химического «алфавита»: четыре химических радикала, чередуясь в бесконечных линейных последовательностях нуклеиновых кислот, создают текст генетической информации. В генетическом коде, как и в языке, информативен не отдельный элемент системы, а особые комбинации исходных нуклеотидов по три элемента («триплеты»), Весь генетический «словарь» состоит из шестидесяти четырёх «слов». Три триплета являются «знаками препинания»: они обозначают начало и конец фразы. Обнаруживаются и «синонимы» – последовательности, которые соотносятся с одной и той же аминокислотой. Но лингвистический код богаче генетического, чем обеспечивается языковая избыточность, благодаря которой можно исправлять или восстанавливать искажения. У генетического кода избыточность отсутствует, потому генетическая информация может искажаться. Такой изоморфизм (сходство формы) лингвистического и генетического кодов привёл к тому, что молекулярная генетика позаимствовала у лингвистики её понятия и термины.
Известен спор лингвиста Р. Якобсона и генетика Ф. Жакоба о природе изоморфизма лингвистического и генетического кодов. Ф. Жакоб считает это сходство внешним, возникшим в результате структурного сближения или совпадения двух различных систем, выполняющих аналогичную информационную функцию. Р. Якобсон же полагал, что языковой код сложился по структурным принципам, образцу и по моделям генетического кода. Его влияние на языковой код осуществилось через сферу бессознательного: организм неосознанно владеет информацией о строении и структуре существенных его механизмов [Гамкрелидзе 1988].
В пользу этой точки зрения приводят примеры, когда талантливые личности, не зная о генетике и генетическом коде, строили особые информационные системы по моделям генетического кода. Так, в китайской книге «И Чинь», написанной три тысячи лет тому назад, представлена система трансформации четырёх бинарных элементов, составленных из «мужского принципа»
Способность быть человеком говорящим человек получает на уровне генетики. Конкретный же язык – результат дальнейшего развития. А.А. Потебня подчеркнул это: «Дети выучиваются языку взрослых только потому, что при других обстоятельствах могли бы создать свой» [Потебня 1989: 22].
1.5. Язык до рождения человека
Группа исследователей из Парижского центра психолингвистических наук поставила перед собой задачу узнать, может ли новорождённый выделить и запомнить характерные черты родного языка. В ходе эксперимента выяснилось, что четырёхдневные французские младенцы, слушая одну и ту же сказку на французском, а затем на русском языке, по-особому отреагировали на родной язык. Высказано предположение, что родной язык влияет на человека до его рождения. Ребенок, находясь в утробе матери, уже слышит родную речь и, появившись на свет, узнаёт её. Об этом свидетельствуют наблюдения американских учёных. Грудные дети узнают сказку, многократно читанную им до рождения. Установлено, что пятимесячный эмбрион слышит громкие крики, пугается, «сердится», «грозит», реагирует на слова и ласки, изменяет поведение в зависимости от настроения матери. Интеллектуальная и эмоциональная жизнь ребенка в утробе начинается с шести месяцев. Он увязывает своё поведение со знакомым голосом, способен к опережающему отражению в своём поведении. Знает, какие движения вызовут чувство удовольствия, какие – неудовольствия [Шмурак 1993]. Новорожденные узнают не только родной язык, но и речь родной матери. В одной из немецких клиник провели эксперимент. Малышам 12 дней от роду давали соску, соединенную с магнитофоном, где была записана речь разных женщин. При первых же словах, сказанных матерью, все немедленно выплёвывали соску. Учёные объясняют это тем, что дитя привыкает к голосу матери ещё в её чреве. Звуковая информация отпечатывается в мозгу навсегда.
В США семьсот будущих матерей общались с еще не родившимися детьми, которые затем наблюдались. Результаты оказались красноречивыми: первые слова дети произнесли в 3–4 месяца, в год свободно выговаривали многие трудные слова. Исследования продолжаются, ибо каждое новое знание ставит новые вопросы.
Биолингвистика
Неоспоримость наличия в языке, как и мышлении, социальной и биологической сторон послужила основанием для возникновения на стыке лингвистики и биологии новой научной дисциплины – биолингвистики, исследующей вопросы, связанные с материальным субстратом (подосновой) речи. В ее задачи входит изучение становления биологической основы для речевых механизмов [Верещагин 1969]. Разумеется, поставленные биолингвистикой вопросы не подрывают фундаментального тезиса о социальной природе языка. Язык столь же социален, как и сам человек, но он в той же мере обнаруживает биологические основания, как и гомо сапиенс.
Лингвисту небезынтересны выводы биологов о том, что вид человека гомо сапиенс начал отделяться от предыдущего вида – человека прямоходящего – около 500 тыс. лет назад в Африке, что, по данным биохимических исследований, среди современных людей нет гибридов, следовательно, все современные люди происходят от женщины и мужчины, живших в Африке около 200 тыс. лет назад. Уточняется и сам возраст человека разумного. Ему не 35 тыс. лет, как считалось до недавнего времени, а около 90 тыс. лет [Дольник 1993: 37]. Эта цифра не окончательная. Известный журнал «Nature» даёт иную оценку возраста человека разумного – около 200 тыс. лет [Наука и жизнь. 1992. № 9: 18].
Многие учёные полагают, что изучение генетики всех известных рас, наций и племён позволит найти корни человечества и воссоздать дерево рас со множеством его ветвей. С 1995 г. реализуется «Проект по изучению разнообразия человеческого генома» («Human Genome Diversity Project»). Задумано охватить тщательным обследованием по 25 представителей от 722 племён, народностей и наций.
Постоянно увеличивается количество аргументов в пользу теории
Популярна следующая хронологическая схема возникновения и становления человеческого языка: 200–100 тыс. лет назад – зачатки языка; 100 тыс. лет – в эпоху среднего палеолита «взрыв» как результат перенасыщенности критической культурной массой; 50 тыс. лет – настоящий звуковой язык; 30 тыс. лет – язык в современном понимании этого слова [Николаева 1996: 80].
Чтобы представить сложность проблемы глоттогенеза и понять логику поисков и рассуждений ученых, полезно прочитать статьи двух известных ученых, из которых вторая – полемический отклик на первую:
1.6. Проблема континуитета/ дисконтинуитета языка человека
Уяснение сути языка и мышления невозможно без знания «предыстории человеческого духа», без которой существование мыслящего мозга остаётся чудом. Возникает вопрос, в каких отношениях находятся язык и мышление человека и его животного предка. Известны три ответа на него. Одни полагают, что качественных различий в психике животного и человека нет, ибо в основе её, согласно утверждениям бихевиористов, лежит механизм условного рефлекса. Обезьяна – модель человека, и зародышевыми формами мышления и языка человека являются мышление и коммуникативные системы животного предка (идея континуитета). Другие утверждают противоположное: мышление и язык человека не имеют ничего общего с тем, что наблюдается у животных (идея дисконтинуитета). Предпочтительнее третья точка зрения, которая усматривает и моменты преемственности и развития психики животных и человека, и их качественное различие. Возможны и иные подходы. Так, В. Кох (Германия) сравнивает появление языка человека с тем Большим Взрывом, который положил начало Вселенной [Вопросы языкознания. – 1993. № 3: 141].
Прислушаемся к мудрым словам Томаса Манна: «…История человека древнее, чем материальный мир, являющийся делом его воли, она древнее, чем жизнь, на его воле основанная» [Манн 1987: 51]. Стоит согласиться и с тем, что человек не существует до языка. «Нам никогда не отыскать точки, где человек был бы отделим от языка и создал бы его, дабы «выразить» свою внутреннюю жизнь: язык учит нас пониманию человека, а не наоборот» [Барт 1993: 84].
Дополнительная литература
Поделиться книгой: