Теория языка: учебное пособие

Глисон Г. Введение в дескриптивную лингвистику. М., 1959;

Хэррис 3. С. Метод в структуральной лингвистике // Звегинцев В.А. История языкознания XIX–XX вв. в очерках и извлечениях– Т. 2. 1965.

Кодухов В.И. Общее языкознание. – М., 1974. С. 78–98.

Кондратов И.А. История лингвистических учений. – М., 1979. С. 117–162.

Лоя Я.В. История лингвистических учений. – М., 1968. С. 178–195.

«Пражский лингвистический кружок». – М., 1967.

Слюсарева Н.А. Теория Ф. де Соссюра в свете современной лингвистики. – М., 1975.

Сумерки лингвистики. Из истории отечественного языкознания. Антология / Сост. В.Н Базылев и В.П. Нерознак / Под общей ред. д-ра филол. наук проф. В.П. Нерознака. – М.: Academia, 2001.

Фундаментальные направления современной американской лингвистики. Сб. обзоров / Под ред. А.А. Кибрика, И.М. Кобозевой и И.А. Секериной. Изд-во МГУ, 1997.

Хрестоматия по истории языкознания XIX–XX веков / Сост. В.А. Звегинцев. – М., 1956. С. 408–443.

Шпехт Ф. Индоевропейское языкознание от младограмматиков до первой мировой войны // Общее и индоевропейское языкознание. – М., 1956.

5. Современный период в истории языкознания. 70-е гг. XX в. – начало XXI в.

5.1. Особенности современного периода лингвистики

Современный, пятый, период в истории языкознания, если отсчет вести от возникновения подлинно научной теории языка в XIX в., отличается рядом существенных черт.

1. Он характеризуется сосуществованием многих направлений без явных признаков монополии одного из них, что однако не исключает доминирования нескольких теорий по сравнению со многими остальными. Ниже мы остановимся на основных направлениях лингвистики конца XX в. и начала XXI в. и лишь назовем менее распространенные.

2. В качестве главного объекта изучения продолжает оставаться естественный язык (языки), который, как и в оба периода XIX в. и в два предыдущих периода XX в., исследуется комплексно – в четырех основных аспектах, подсказанных его сущностью (язык – система знаков, предназначенных для общения) и объективными условиями его жизни; он исследуется в пространстве, во времени, в структуре и в функции. Конечно, интенсивность исследований в названных аспектах была разной, не равны и полученные результаты. Их соотношение было динамичным и зависело от представлений о теоретической и практической важности каждого.

3. Ощущалась определенная зависимость и от проблематики первой трети XX в., а также направлений и школ, сформировавшихся к 70-м гг. XX в. Можно констатировать, что и в описываемый период, несмотря на его своеобразие, особенно из-за множества сосуществующих, взаимно дополняющих, а иногда и явно контрастирующих теорий и концепций, во многом сохранялись от предыдущих периодов и аспекты, и предметные области, и методы их изучения. Ни одно из серьезных достижений начала и середины XX в. не было отброшено.

4. Однако иной стала языковая ситуация в большинстве регионов и стран мира, другими, более прагматичными стали требования к лингвистической науке: от нее ждут большей объяснительной силы. Исследователи, «встав на плечи» своих многоопытных учителей, стали точнее, осмотрительнее и изощреннее. Эти и многие другие обстоятельства, к которым следует отнести и логику самой науки, обусловили наступление нового этапа не только в языкознании отдельных стран, но в лингвистике всего мира.

5. Наиболее заметная черта лингвистики конца XX – начала XXI вв. – это параллельное и нередко одновременное изучение языка в нескольких направлениях и аспектах, как вполне традиционных, существовавших ранее (в одном или нескольких предшествующих периодах), но несколько модифицированных на новом витке восходящей спирали, так и совершенно новых, по крайней мере без прямых связей с направлениями рассмотренных выше периодов.

Общее представление о тематическом разнообразии науки о языке данного периода можно составить по тематике Международной конференции «Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы», проведенной в феврале 1995 г. на базе Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова. По количеству представленных докладов (заявлено 370 докладов, состоялось 290), разнообразию тематики секций и докладов, по географии участников (кроме российских докладчиков более чем из 50 городов, в конференции участвовали ученые 30 зарубежных стран – Германии, США, Великобритании и др.) эту конференцию можно считать вполне репрезентативной.

Тематика пленарных докладов в принципе соотносилась с тематикой секций, которых было около 20, в том числе: 1. Лингвистическая историография; 2. Общие проблемы языкознания; 3. Лингвистика XXI века; 4. Фонетика и фонология; 5. Морфология; 6. Морфемика и словообразование; 7. Синтаксис; 8. Семантика; 9. Лексикология и лексикография; 10. Лингвистика текста и структура дискурса; 11. Когнитивная лингвистика; 12. Компаративистика и типология; 13. Психолингвистика; 14. Социолингвистика; 15. Этнолингвистика; 16. Малые языки; 17. Компьютерная лингвистика; 18. Лингводидактика.

6. Современный этап характеризуется не только сосуществованием разных школ и направлений, но и наличием междисциплинарных направлений вроде указанных выше в названиях секций социолингвистики, психолингвистики, этнолингвистики, а также когнитивной лингвистики, не менее «сборной» социопсихолингвистики и ряда других лингвистик. Они представляют собой не механическое объединение (сложение) двух наук или их методов, а качественно новые направления – с выделением новых предметов исследования, выработкой нового понятийно-терминологического аппарата, получением новых научных результатов.

7. Приметой современного периода можно считать и изучение языка с позиций разных наук, причем без игнорирования его самобытности как особого явления и без покушения на самостоятельность науки (наук) о нем – лингвистики в ее разных ипостасях.

8. В конце XX в. наука о языке приобретает подлинно международный характер, что проявляется: а) в коллективной разработке больших научных тем, таких, как Лингвистический атлас Европы (ЛАЕ), Общеславянский лингвистический атлас (ОЛА), национальные диалектологические атласы типа «Диалектологического атласа русского языка» (ДАРЯ) и др.; б) в регулярном проведении масштабных международных конгрессов, съездов, а также проблемно-тематических симпозиумов; в) в создании компьютерных баз данных о языках отдельных территорий и всего мира; г) в оперативной передаче научной информации, в обмене ею на всех стадиях разработки проблемы (через использование компьютеров, факсов, оргтехники, новых типографских технологий, ускоряющих издание книг и передачу заключенной в них информации на значительные расстояния); д) в использовании интернета как мощнейшего фактора интернационализации науки, получения коллективных результатов и возможности их использования в прикладных целях; напомним, что уже теперь некоторые международные конференции проводятся по интернету.

9. Отличительная черта науки нашего времени – множественность лингвистических центров: а) международных – они появились во всех цивилизованных странах и б) национальных (например, в России центры сложились почти во всех крупных городах Европейской и Азиатской части страны, причем некоторые из них – по качеству получаемой продукции и ее востребованности мировым сообществом работают на уровне международных центров). Так, наука о русском языке в его современном состоянии и истории (русистика) представлена не только академическими институтами Москвы, Петербурга, Новосибирска и кафедрами ведущих вузов России, но и ближнего (Белоруссия, Украина и др.) и дальнего зарубежья – славянских (Польши, Словакии, Чехии, Болгарии, Югославии и входивших в ее состав республик) и неславянских стран (Германии, Венгрии, Франции, Испании, Италии, многих англоязычных стран – США, Великобритании, Канады, Австралии, скандинавских стран – Дании, Норвегии, Швеции, Финляндии, в азиатском регионе – Китая, Индии, Вьетнама, Японии и др.).

10. Особенно активно росли исследовательские региональные центры в России и других странах в связи с разработкой местных архивных материалов и изучением народных говоров, фольклора и этнографии регионов. Сбору полевого и архивного материала и его систематизации способствовала и получившая широкое распространение практика выпуска областных энциклопедий. Так, в «Пензенской энциклопедии» помещено около 50 статей лингвистического содержания.

11. Привлечению внимания к вопросам лингвистики, филологии и культуры способствовало и проведение общественно-культурных мероприятий (типа «Дней славянской письменности»), а также собственно научных конференций, например: «Кирилл и Мефодий. Духовное наследие», Калининград, май 2001 г.

12. При всеобщей активизации лингвистической работы изменилась и роль ее лидеров: они перестали быть кумирами и единоличными создателями больших направлений и школ, хотя роль авторитета в науке сохраняется. Так, в России заметно благотворное воздействие трудов акад. Ю.С. Степанова, Б.А. Серебренникова, Вяч. Вс. Иванова, О.Н. Трубачева, Н.И. Толстого, чл. – корр. РАН В.М. Солнцева, Ф.П. Филина, проф. А.Ф. Лосева, М.В. Панова, А.В. Бондарко и ряда др.

13. Усложнились методы исследования, к традиционным добавились новые: индуктивно-дедуктивные, многооперационные, инструментальные, особенно в связи с инженеризацией некоторых отраслей лингвистики и смежных с нею наук, и т. п.

14. На наших глазах происходит филиация ранее единых наук и направлений (славистика выделяет в качестве самостоятельных отраслей палеославистику, дешифровку письменностей и др.; интерлингвистика, помимо занятий вспомогательными языками (типа эсперанто, новиаль), начинает интересоваться вопросами языкового планирования, воздействия человека на язык, международной стандартизацией терминологии [Кузнецов 1984]). Растет число предметных областей, ощущающих себя самостоятельными направлениями и нередко претендующих на статус особых лингвистик: онтолингвистика, тендерная лингвистика, квантитативная лингвистика, юрислингвистика, лингвистика цветообозначений, а также речевая коммуникация, межкультурная коммуникация, лингвокультурология, вариантология, герменевтика.

Определенную дифференциацию в науку о языке вносят научные школы. Например, как о развивающейся и в наше время говорят о Московской лингвистической школе (МАШ), создателем которой был акад. Ф.Ф. Фортунатов (ниже будет сказано о нескольких поколениях этой школы, придерживающихся единых научных принципов); есть основания говорить о Петербургской, а также, хотя и с меньшими основаниями, о Казанской лингвистических школах. Одной из крупнейших в отечественном и мировом языкознании является Виноградовская школа (о В.В. Виноградове и его школе см. [ЭРЯ: 69–71]), возникшая в 40—50-е гг. XX в. и активно функционирующая в настоящее время, причем во всех разделах и подразделах языкознания – в области историко-лингвистических дисциплин, стилистики в ее нормативной (культура речи и др.) и историко-функциональной разновидностях (функциональные и авторские стили), в области дисциплин, дающих системное описание литературного языка (фонетики, лексики, фразеологии и др.), языка художественной литературы и языка писателей, в истории филологических учений. Идеи творчески разрабатывали его ближайшие коллеги по Институту русского языка (ныне носящего его имя), а также расширяют и углубляют ныне здравствующие ведущие ученые России и Европы (В.Г. Костомаров, Е.М. Верещагин, А.В. Бондарко, Е.А. Земская, Н.Ю. Шведова, Н.М. Шанский, Л.П. Крысин, В.В. Лопатин, И.С. Улуханов, Г.А. Золотова и др.). Кроме общелингвистических школ (типа Московской, Пражской, Виноградовской) имеются школы в пределах разработки отдельных проблем (напр., Московская и Ленинградская (Петербургская) фонологические школы), а также концептуальные школы (японская школа «языкового существования»), 15. Интенсификации научных исследований способствуют правительственные фонды поддержки авторских и издательских проектов (например, Российский гуманитарный научный фонд (РГНФ), Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ), совместные фонды Министерства образования Российской Федерации и РГНФ), конкурсы альтернативных учебников, авторских программ, интегрированных курсов; получают развитие и неправительственные фонды.

Возрастает и роль издательств в объединении творческого потенциала ученых и преподавателей вузов при подготовке новых учебников и целых учебных комплексов по филологическим наукам для вузов и школ (например, издательства «Наука» и «Флинта» в 2001–2002 гг. выпустили более десятка книг по языкознанию).

5.2. Краткая характеристика основных направлений лингвистики нашего времени

История языкознания

Осмысление истории языкознания. У нас эта традиция была заложена «Очерками истории языкознания в России» (1904) С.К. Булича и с небольшими перерывами продолжается и поныне, причем с более широким охватом во времени – начиная с истоков науки о языке в древности – ив пространстве (см. систематические обзоры «Новой литературы…» по отечественному языкознанию и выпуски серии «Новое в (зарубежной) лингвистике», реферативные обзоры и сборники). Этому способствовали и крупномасштабные конференции, особенно активизировавшиеся к концу XX столетия, которые подвели итоги ушедшего столетия и представили прогнозы на новое время. Так, в 1979 г. Институт научной информации по общественным наукам подготовил научно-аналитический обзор «Проблемы советской историографии науки о языке», в котором дано описание 216 монографических работ и статей историографического содержания как по отечественному, так и по зарубежному языкознанию в основном с середины 30-х гг. XX в. до 1972 г.

Были изданы труды таких языковедов, как М.В. Ломоносов, А.Х. Востоков, И.И. Срезневский, Ф.И. Буслаев, А.А. Потебня, Ф.Ф. Фортунатов, А.И. Бодуэн де Куртенэ, Н.В. Крушевский, Е.Д. Поливанов, и других отечественных ученых. Не были забыты и зарубежные классики. В научных журналах печатались статьи, например, о трактате Данте «О народном языке», статьи (часто в связи с изданием их работ или юбилейными датами) о Галилео Галилее, о Э. Сепире, статьи-анализы о Ф. де Соссюре, Ж. Вандриесе, А. Мейе, Г. Шухардте,

Ш. Балли, Н. Трубецком, Г. Глисоне, Л. Блумфилде, Э. Бенвеиисте, У. Чейфе, а с началом выхода серии «Новое в лингвистике» (позднее – «Новое в зарубежной лингвистике») – о М. Сводеше, Б. Уорфе, Л. Ельмслеве, С. Ульмане, Ч. Фризе, Р. Якобсоне, А. Мартине, Н. Хомском и др. Кругозор расширялся благодаря изданию хрестоматий: «Античные теории языка и стиля» (1936) И.М. Тройского, «Хрестоматия по истории языкознания XIX–XX веков» (1956) и «История языкознания XIX–XX веков в очерках и извлечениях» (1964, 1965) В.А. Звегинцева; сборников типа «Вопросы теории языка в современной зарубежной лингвистике», «Основные направления структурализма» (1964). Были опубликованы материалы о В.А. Богородицком, И.В. Ягиче, А.И. Соболевском, Н.Я. Марре, И.И. Мещанинове, М.Н. Петерсоне, Л.В. Щербе, В.В. Виноградове.

Анализом лингвистических взглядов отдельных авторов и направлений (школ, кружков типа «Пражского лингвистического кружка») занимались чаще всего крупные ученые, а также опытные преподаватели высшей школы (Р.А. Будагов, А.М. Сухотин, P.O. Шор, Ю.С. Степанов, В.Н. Ярцева, М.М. Гухман, А.В. Десницкая, П.Я. Черных, С.Д. Кацнельсон, Н.А. Кондратов, Вяч. Вс. Иванов, В.И. Кодухов, Ф.М. Березин, В.А. Кочергина, Н.Д. Арутюнова, Т.А. Дегтерева, Н.А. Слюсарева, Э.А. Макаев, А.А. Леонтьев и др.).

Следует оценить и труд создателей учебных книг по истории лингвистических учений – В.И. Кодухова, Н.А. Кондрашова, Я.В. Лой, В.М. Алпатова, Т.А. Амировой, Б.А. Ольховикова, Ю.В. Рождественского, Б.П. Ардентова, Б.Н. Головина и др.

Почти одновременно с публикациями книг отечественных лингвистов-историографов выходили книги и зарубежных историков языкознания. Среди них назовем такие солидные сборники, как: Arens Н. Sprachwissenschaft (Der Gang ihrer Entwicklung von der Antike bis zur Gegenwart). Freiburg-Alber, 1955. – 567 s.; Coseriu E. Die Geschichte der Sprachphilosophie von der Antike bis zur Gegenwart. – Stuttgart, 1969. Teil 1. – 161 s., Stuttgart, 1972. Teil 2. – 250 s.; Studies in the histori of linguistics (Traditions and paradigms) / Ed. by D. Hymes). – Bloomington-London, Indiana univ. press, 1974. – 519 p.

В последний период глубже осознана ценность научного опыта предшественников. Именно на этот период пришлось включение в учебные планы курсов «Общее языкознание» и «Истории лингвистических учений». Появились общие курсы по истории языкознания, монографии по отдельным периодам в истории науки, по направлениям и национальным школам (например, о проблемах индоевропейских, славянских, романских и других семей и ветвей языков).

Примером прослеживания истории отдельных школ и направлений может служить статья: [Панов М.В. Московская лингвистическая школа (МАШ). 100 лет» //Русистика сегодня. 1995. № 3]. В ней анализируется лингвистическая концепция выдающегося ученого Ф.Ф. Фортунатова и показано воздействие его теории на несколько поколений учеников. «Наиболее глубоко восприняли его взгляды и дали им дальнейшее развитие Д.Н. Ушаков, Н.Н. Дурново, М.Н. Петерсон, В.К. Поржезинский, первое поколение фортунатовцев»; «Второе поколение МАШ: Р.И. Аванесов, А.М. Сухотин, А.А. Реформатский, В.Н. Сидоров, И.С. Ильинская, Г.О. Винокур, П.С. Кузнецов». Автор не только перечисляет последователей, но и кратко характеризует направление их работы: «создание московской теории фонем (Аванесов, Сидоров, Реформатский, Кузнецов), изучение диалектов и создание теории диалектного языка (Аванесов, Кузнецов), формирование теории словообразования на фортунатовских основах (Винокур), изучение функциональных связей, создающих стилистические градации (Сухотин), продолжение ушаковских лексикографических традиций (Винокур, Сидоров, Ильинская, Григорьева), изучение с функциональной точки зрения истории русского языка (Аванесов, Сидоров, Винокур, Ильинская), фрагменты позиционной теории синтаксиса (Аванесов)». Рассмотрев сделанное названными учеными, М.В. Панов заключает: «Как видно, второе поколение фортунатовцев работало хорошо, развивало и изменяло учение МЛШ, оставаясь верным ему». Далее – «третье поколение (послевоенное): К.В. Горшкова, К.Ф. Захарова, С.В. Бромлей, В.А. Робинсон, Р.И. Лихтман, Л.Н. Булатова, Т.Ю. Строганова, В.Д. Левин, М.В. Панов.

Четвертое поколение: Е.А. Земская, С.М. Кузьмина, Н.Е. Ильина, Р.Ф. Касаткина, Л.Л. Касаткин, Г.А. Баринова. Сейчас основная работа МЛШ лежит на плечах этого поколения. И следующего: сейчас в МЛШ немало молодежи» (С. 32).

Особенно ценно для нас то, что в этой статье, написанной одним из ярчайших представителей Московской лингвистической школы, перечислены ключевые понятия этой школы: «Понятия, центральные для МАШ: позиционная зависимость, позиционные и непозиционные чередования, функциональное отождествление позиционно чередующихся единиц, «протекание» единой языковой сущности через сеть позиций, нейтрализация единиц, закрепленные в языке возможности переорганизации единиц, соединение на разных уровнях языка дискретности и нечленимости знаковых образований, связь между частями единств, вызванная преобразованием одной части под влиянием другой, – вот область изучения МЛШ. Все это – явления, относимые к внутреннему состоянию языка, к отношениям в самом языке.

Отсюда и взгляд МЛШ: язык – это отношение. Единицы, взятые вне отношений, – не языковые единицы, они теряют себя» [Панов М.В. Русистика сегодня. 1995: 37].

Это о русской, отечественной школе. В такой же мере уделяется внимание западноевропейским и американским школам. В частности, о Гумбольдте, Штейнтале и их последователях пишет О.А. Радченко в статье «Лингвофилософские опыты В. фон Гумбольдта и постгумбольдтианство» [ВЯ. 2001. № 3: С. 96—125], см. его же: «Язык как миросозидание. Лингвофилософская концепция неогумбольдтианства. Т. 1–2. (М., 1997); В.И. Постовалова («Язык как деятельность. Опыт интерпретации концепции В. Гумбольдта (М., 1982); В.М. Алпатов «История лингвистических учений» (1999, 2000).

Выходят биобиблиографические словари и справочники о филологах отдельных стран, например, трехтомник: Булахов М.Г. Восточнославянские языковеды. – Минск (1976–1978), справочное пособие: Смирнов С.В. Отечественные филологи-слависты середины XVIII – начала XX в. – М.: «Флинта», «Наука», 2001.

Проходят научные чтения и конференции, посвященные крупнейшим языковедам (например, Пятые поливановские чтения: Сборник научных статей по материалам докладов и сообщений. – Смоленск, 2000, включающий темы: «Общее и сопоставительное языкознание. Социолингвистика», «История славянских языков и диалектология» и др.; международная конференция «Языковые средства в системе, тексте и дискурсе» к 110-летию со дня рождения крупного русского языковеда и педагога, чл. – кор. Академии педагогических наук A. Н. Гвоздева (Самара, 2002).

Подведены общие итоги лингвистики прошедшего века (см.: Лингвистика на исходе XX века. Тезисы международной конференции. Т. I–II. – М., 1995 – в докладах В.М. Алпатова, И.К. Архипова, Н.Д. Арутюновой, М.А. Кронгауза и др. Так,

B. В. Гуревич полагает: новый вид языкознанию XX в. «придала семантизация большинства лингвистических подходов и направлений»); по горячим следам идет анализ современных лингвистических концепций (Демьянков В.З. Доминирующие лингвистические теории в конце XX века // Язык и наука в конце 20 века. М., 1995), делятся прогнозами наXXI в. – Н.Ю. Бокадорова, А.Е. Кибрик («Куда идет современная лингвистика?»), А.Д. Дуличенко («Некоторые соображения о перспективах лингвистики после XX века») и др. Хотелось бы согласиться с двумя мыслями общего прядка Дуличенко: 1) о важности преемственности как фундаментальном принципе науки и о необходимости сохранять и совершенствовать подходы к языку, выработанные предыдущими поколениями исследователей; 2) «в перспективе не должно быть «господствующего», почти «единственного» направления и подхода, как это было в XIX в. со сравнительно-историческим, в XX в. – со структурными методами, «затмевавшими» или же «отталкивающими» все другие» (Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы; 1995: I: 162–163). Из прогнозируемых черт на XXI в. автор называет: лингвистическую интерпретацию человека, возрождение интереса к глоттогенезу и, видимо, как отдаленный подступ к этой проблеме – развитие лингвоностратики, поиск специфического («идиоэтнического») и универсального в языках мира, создание социолингвистической стратегии для научной управляемости языком, закраска «белых пятен» на языковой карте мира, всё еще занимающих половину этой карты.

В последнем десятилетии XX в. появились справочники: «Лингвистический энциклопедический словарь» (1990), повторенный позже под названием «Большой энциклопедический словарь. Языкознание» (1998), «Энциклопедия. Русский язык» (1997), в которых можно найти полезную информацию по многим направлениям теории языкознания и о крупнейших ученых. Появилась самая широкая по хронологическому и географическому охвату лингвистическая энциклопедия (Юдакин Анатолий. Ведущие языковеды мира. Энциклопедия. – М.: Советский писатель, 2000).

Конечно, пока у нас нет ни полного биобиблиографического словаря ведущих и просто рядовых лингвистов мира, ни полной истории лингвистических направлений, учений и школ. Поэтому огромную ценность представляют суждения наиболее авторитетных ученых о конкретных достижениях каждого направления и школы и даже каждого выдающегося лингвиста, о его влиянии на языкознание своей страны и мира.

В этом плане заслуживает внимания и объективной оценки информация, содержащаяся в статьях сборника, изданного Институтом языкознания Российской академии наук «Язык: теория, история, типология». ЭдиториалУРСС. – М., 2000, в частности, в статье В.К. Журавлева «Истоки лингвистического мировоззрения XX века». В ней сообщается о том, что Эдвард Станкевич, один из редакторов сборника «Current Trends», неоднократно повторял: «Как учил нас Роман Якобсон, свет лингвистических идей идет с востока, из России». У В.К. Журавлева эти слова Э. Станкевича и некоторые другие формулировки, встречающиеся в обзоре современного состояния лингвистики, в частности, такая: «наука о языке стала истинной наукой XX века в Европе, Америке и Японии лишь тогда, когда там ознакомились с идеями и достижениями русских ученых» [Указ. соч.: 83], вызвали удивление. Но какое? Думается, что приятное. Рядом с этой констатацией сообщается: «В последнем, XII томе обзора, посвященном проблеме соотношения языкознания с другими науками, С. Маркус назвал лингвистику «Pilot Science» [Marcus, 1974] «наукой-штурманом» для всех гуманитарных наук. По его наблюдениям, «лингвистика оказала революционизирующее влияние на многие отрасли знания, как смежные, так и относительно отдаленные: теорию письма, стиховедение, стилистику и литературоведение, театро-и фильмологию, историю культуры и этнологию, антропологию и психологию, археологию и социологию, символическую логику, теорию чисел, комбинаторную геометрию, теорию кода, кибернетику и теорию информации, даже генетику» [Указ. соч.: 83]. Это тоже приятные, вдохновляющие слова. И в значительной мере справедливые. Но полностью принимать как первое, так и второе утверждение пока рано. Чтобы согласиться с такой оценкой российской лингвистики в целом, надо подвергнуть ее историю и современное состояние самому тщательному исследованию. Пока же порадуемся тому, что о нашей науке и наших языковедах говорят хорошо.

Дополнительная литература

Березин Ф.М. История языкознания и историография языкознания // Язык: теория, история, типология». Эдиториал УРСС. – М., 2000: Российская академия наук. Институт языкознания. С. 96–97. Большой энциклопедический словарь. Языкознание [БЭС] / Главный редактор В.Н. Ярцева. – М.: Научное издательство «Большая Российская энциклопедия». Издательский дом «Дрофа», 1998.

«Горячие точки» в лингвистике // Вопросы языкознания. 1996. № 2. С. 118–191.

Журавлев В. К. Истоки лингвистического мировоззрения XX века // Язык: теория, история, типология. Эдиториал УРСС. – М., 2000: Российская академия наук. Институт языкознания. С. 83–95.

Зубкова Л.Г. Язык как форма. Теория и история языкознания. – М.: Изд-во Российского университета дружбы народов, 1999. – 238 с.

История отдельных направлений лингвистики // Вопросы языкознания. 1996. № 2. С. 68–117.

Лингвистика на исходе XX века: Итоги и перспективы. Тезисы международной конференции. Т. I–II. – М., 1995.

Кибрик А.Е. О международной конференции «Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы // Вопросы языкознания. 1996. № 2. С. 3–6.

Кобозева И.М. Обзор проблематики конференции // Вопросы языкознания. 1996. № 2. С. 6–18.

Никитин О.В. Пятые поливановские чтения: Сборник научных статей по материалам докладов и сообщений // Вопросы языкознания. 2001. № 3.

Общая динамика развития лингвистической теории // Вопросы языкознания. 1996. № 2. С. 19–67.

Русский язык. Энциклопедия / Главный редактор Ф.П. Филин. – М.: Изд-во «Советская энциклопедия», 1979. Русский язык. Энциклопедия. – Изд. 2-е, переработанное и дополненное / Главный редактор Ю.Н. Караулов. – М.: Научное издательство «Большая Российская энциклопедия». Издательский дом «Дрофа», 1997.

Фундаментальные направления современной американской лингвистики. Сборник обзоров / Под ред. А.А. Кибрика, И.М. Кобозевой и И.А. Секериной. – Изд-во МГУ, 1997.

Юдакин Анатолий. Ведущие языковеды мира. Энциклопедия. – М.: Советский писатель, 2000.

Язык и наука конца 20 века: Сборник статей. – М.: Российский государственный гуманитарный университет, 1995.

5.3. Сравнительно-историческое языкознание на современном этапе

Расширение проблематики сравнительно-исторического языкознания шло не только за счет переноса его методов на новые языковые семьи (семитскую, китайско-тибетскую, манчжурскую и др.), но и за счет дифференциации и углубления проблематики в пределах индоевропеистики, в частности, в области диахрониии: изучался словарный состав всех индоевропейских языков, тематические группы словаря, шли поиски прародины через углубление лингвистических аргументов и их соотнесение с данными археологии и культурологических наук, предпринимались попытки доказать существование если не генетического родства, то каким-то образом возникших соответствий в лексическом фонде древнейших тематических групп ряда языковых семей – индоевропейской, семитской, тюркской и др. Шло издание этимологических словарей праязыков ветвей индоевропейской семьи (славянской, кельтской, германской и др.) – словари под редакцией О.Н. Трубачева, Ф. Славского и др., увидели свет словари древних языков – «Старославянский словарь», «Словарь древнерусского языка XI–XVII вв.» (издано уже 26 выпусков), вторым изданием вышел труд Черных П.Я. «Историко-этимологический словарь современного русского языка». Т. 1–2. М., 1993. Продолжается изучение праславянской лексики с опорой на «Этимологический словарь славянских языков» (под ред. О. Н. Трубачева) и с использованием количественных методов [ВЯ. 1992. № 3:106–118].

Не сходит с повестки дня вопрос о возникновении славянской письменности, в частности, об истоках глаголицы (Уханова Е.В. У истоков славянской письменности (Москва, 1998), Карпенко Л.Б. Глаголица – славянская священная азбука (Самара, 1999), о ее первичности.

Привлечено внимание к изучению недавней истории русского языка (языка «Совдепии»), к характеристике источников ее описания (см.: Добродомов И.Г. Проблема источников для русской исторической лексикологии нового времени // ВЯ. 1995. № 1; КрысинЛ.П., Дуличенко А.Д. Русский язык конца XX столетия //ВЯ. 1995. № 6). Продолжалось изучение разговорной речи (Девкин В.Д. Немецко-русский словарь разговорной речи //ВЯ. 1995. № 5, рец. Маковского).

Под пристальным вниманием оказалась семантика. Ее анализируют во многих аспектах. Наиболее продвинутые разработки и ощутимые результаты ее изучения подводятся в форме лексикографических обобщений (см.: Русский семантический словарь: Толковый словарь, систематизированный по классам слов и значений. Т. 1. М.: Азбуковник, 1998).

Открывается новое в понимании языкового закона (условий его действия, соотношения звукового закона и аналогии), проверяется воздействие на фонетические изменения фактора пространства, всё настойчивее и строже учитывается системный (подсистемный) подход, выявляются маркированные/немаркированные члены оппозиции, внедряются методы структурной лингвистики, дивергенция дополняется исследованием процессов конвергенции (использованием понятия языкового «союза», или «второго» родства), возникает сравнительно-историческая грамматика так называемых больших семей (индоевропейско-семитской, урало-алтайской) и групп языков, исследуются макросемьи и связи между ними (ностратика), создаются капитальные исторические (Г.А. Богатова и ее коллектив) и этимологические словари (П.Я. Черных), появляются глубокие исследования по реконструкции текстов и культур (В.Н. Топоров).

Совершенствование приемов работы идет за счет использования статистики, глоттохронологии (пришло убеждение, что время может измеряться языком, его единицами – фонемами, морфемами, лексемами, синтаксическими конструкциями), а также привлечения фактов других семей – родственных и неродственных. Выявляется специфика изменений на разных ярусах языка – в фонетике (уровень фонем, их дифференциальных признаков и более мелких квантов, ударения и интонации), грамматике (категории рода, времени и вида, структуры предложения), лексике, фразеологии – также с учетом взаимосвязей между уровнями языка. Например, реконструкции индоевропейского синтаксиса посвящена книга акад. Ю.С. Степанова «Индоевропейское предложение» (1989).

В связи с поисками прародины индоевропейцев и прародины славян строже отбирается репрезентативная лексика: общая (предметная – названия моря, животных, растений), культурная (связанная с цивилизацией, культурой – она легче заимствуется) и ономастическая (топонимическая). Идет поиск универсальных закономерностей, свойственных языкам разных типов (семейств), уточняется идея континуальности индоевропейской языковой области, ее незамкнутости в пространстве.

Современный уровень и состояние сравнительно-исторического языкознания полнее всего отразился в индоевропеистике и в ностратической лингвистике, в частности, в трудах О. Семереньи («Введение в сравнительное языкознание», перевод с нем. М., 1980), в сборнике «Сравнительно-историческое изучение разных семей. Современное состояние и проблемы» (М., 1981); в монографии Т. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванова «Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и пракультуры». Кн. 1–2. Тбилиси, 1984; в выпусках «Этимологического словаря славянских языков» (издается с 1974 г. под ред. акад. О.Н. Трубачева); в его книге «Этногенез и культура древнейших славян. Лингвистические исследования» (Изд. 2-е. – М.: Наука, 2002) и статье «Из истории и лингвистической географии восточнославянского распространения» (2002). Делаются попытки реконструкции языков изолированного типа (Климов Г.А., Эдельман Д.И. К перспективам реконструкции истории изолированного языка (на материале языка бурушаски) // ВЯ. 1995. № 5). В целом можно констатировать, что сравнительно-историческое языкознание не исчерпало своего ресурса и продолжает оставаться ведущим направлением современного языкознания.

Дополнительная литература

Богатова Г.А. И. И. Срезневский и славянская историческая лексикография // И.И. Срезневский и современная славистика: наука и образование. Сборник научных трудов. – Рязань, 2002. С. 118–129.

Бурлак С.А. Старостин С.А. Введение в лингвистическую компаративистику: Учебник. – М., Эдиториал УРСС, 2001.

Гамкрелидзе Т., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и пракультуры. Кн. 1–2. Тбилиси, 1984.

Иванов Вяч. Вс. Современное индоевропейское сравнительно-историческое языкознание // Новое в зарубежной лингвистике. – Вып. XXI. Новое в современной индоевропеистике / Составление, вступительная статья и общая редакция доктора филологических наук Вяч. Вс. Иванова. – М.: «Прогресс», 1988. С. 5—23.

Карпенко Л. Б. Глаголица – славянская священная азбука. – Самара, 1999. Приложения. С. 197–202.

Уханова Е.В. У истоков славянской письменности. – М.: Муравей, 1998.

Трубачев О.И. Вятичи-рязанцы среди восточных славян (к проблеме этногенеза) // И.И. Срезневский и современная славистика: наука и образование. Сборник научных трудов. – Рязань, 2002. С. 11–17.

Трубачев О.И. Этногенез и культура древнейших славян. Лингвистические исследования. – Изд. 2-е. – М.: Наука, 2002. С. 432–442.

Трубачев О.И. Славистика на XII Международном съезде славистов. Краткий обзор // Вопросы языкознания. 1999. № 6.

Улуханов И. С. О некоторых перспективах изучения истории русского языка // Русский язык и современность. – М., 1991. Ч. 1.

5.4. Типологическое языкознание

В системе языковедческих дисциплин выделяют общее языкознание, или теорию языка, изучающую «общие законы строения и развития языка», и частные области языкознания, представленные различными направлениями. Видное место среди них занимает типологическое языкознание, или типология языка, изучающее наиболее общие явления в языках мира, а также сами языковые типы, что сближает его с общим языкознанием, или теорией языка, и отличает от других частных областей языкознания. Зародившись почти одновременно с сравнительно-историческим языкознанием в начале XIX в. (как морфологическая классификация языков), типология языка не сходила с научной сцены весь XX в. (как синтаксические и фонетические, а также функциональные, квантитативные, структурные, понятийные типологии-классификации языков), более того – она и теперь переживает состояние расцвета. Ее современная проблематика – классификации языков по противопоставлениям субъекта – объекта (в номинативных языках), агентива – фактитива (в эргативных), активности – инактивности (в активных языках) и т. п. Выработанные типологией подходы к языку и методы исследования находят применение не только по прямому назначению – при описании типов языков, но и оплодотворяют другие направления, в частности, сравнительно-историческое языкознание, ареальную лингвистику и т. п., нередко порождая комбинированные классификации вроде структурно-исторической (диахронической), структурно-функциональной, функционально-стилистической и т. п. и соответствующие методы исследования, например, генетико-этимологический. Число работ по типологии языков к началу XXI в. возросло, причем наряду с рассмотрением относительно частных категорий и явлений (см.: Онипенко Н.К. Сложное предложение на фоне коммуникативной типологии текста // ВЯ. 1995. № 2; Шафиков С.Г. Типология лексических систем и лексико-семантическихуниверсалий. – Уфа, 2000), в некоторых поднимаются более широкие проблемы (Мечковская Н.Б. Общее языкознание. Структурная и социальная типология языков. Учебное пособие. – М.: Флинта: Наука, 2001). Есть основания ждать от типологической лингвистики новых результатов.

Дополнительная литература

Гамкрелидзе Т.В., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и пракультуры. – Тбилиси, 1984.

Журавлев А.Ф. Из квантитативно-типологических наблюдений над лексикой славянских языков (Праславянское наследие) // Вопросы языкознания. 1992. № 3. С. 106–118.

Климов Г.А. Принципы контенсивной типологии. – М.,1983.

Климов Г.А. Типологические исследования в СССР (20–40 гг.). – М., 1981.

Лингвистическая типология. – М., 1985.

Общее языкознание. Внутреняя структура языка. – М., 1972.

Теоретические основы классификации языков мира. – М, 1980.

Типологическая классификация языков. Типология // Лингвистический энциклопедический словарь / Главный редактор В.Н. Ярцева. – М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 511–514.

Степанов Ю.С. Языкознание // Энциклопедия. Русский язык. Изд. 2-е, перераб. и доп. / Главный редактор Ю.Н. Караулов. – М.: Большая Российская энциклопедия, 1997. С. 673–676.