Геном Пандоры

– Не любитель, – охотно согласился Хантер. – Я, пацан, много чего не любитель. Например, не люблю, когда меня засовывают в сарай и снаружи запирают задвижку.

– Я мог бы выбраться в окно, – с сомнением сказал Колдун, разглядывая узкий прямоугольник.

– Давай. А я подсоблю. Надо отсюда валить.

– Надо найти и отключить заглушку.

– А ты умеешь?

– Могу попробовать.

Тут их разговор прервался, потому что снаружи заскреблись. Скрипнула задвижка, и в открывшемся проеме показалась черная фигура. Хантер напружинил руки, готовый бить насмерть. Фигура поднесла палец к губам и, пугливо оглянувшись, снова прикрыла дверь. Затем пришелец прошипел:

– Шшш. Пожалуйста, не шумите. Я хочу с вами поговорить.

У пришельца была зажигалка «Зиппо». Щелкнув ею, он на мгновение осветил лицо с рыжей бородой и голубыми испуганными глазами. Затем огонек потух.

– Не надо света, – шепнул гость. – Они заметят.

– Они? – спросил колдун.

– Отец Элиэзер и его бесноватые. Я Ковальский. Доктор Ежи Ковальский.

– Вы врач?

– Да, педиатр. То есть был педиатром, пока не угодил в этот дурдом. Теперь я брат Иисус Ковальский.

– Иисус. Это забавно.

– Да, очень забавно. Слушайте. Вы, как я понимаю, пришли из внешнего мира? Откуда именно?

– Британский Анклав.

– Британский Анклав… – Доктор Ковальский, он же брат Иисус, покатал эти слова на языке, как сладкую карамельку. – Значит, старушка Британия еще держится?

– Да. А вы там были?

– Был, на конференции в Лондоне. Много лет назад. Сейчас, должно быть, все изменилось.

– Темза еще не вытекла, – нетерпеливо вмешался Хантер. – Хотели говорить – говорите.

– Да, так вот. Я жил в Бостоне, работал там в клинике, когда разразилась катастрофа.

– Из Бостона никто не спасся, – с подозрением заметил охотник.

– Правильно. Мне не повезло. Или повезло.

Я был на международном слете педиатров в Торонто. Семья осталась в Бостоне, я потерял с ними связь… Эти ублюдки глушат все частоты, вы знаете?

– Знаем. Дальше что?

– Из Торонто я выбрался пешком, на дорогах были страшные пробки. Аэропорт закрыли, объявили чрезвычайное положение. Только военные рейсы. Я пробирался на юг, к Ниагарскому мосту, а угодил сюда.

– Скажите спасибо, что вас не сожрали по пути.

– Я каждый день говорю спасибо. Каждый день, только не в этой их проклятой церкви… Слушайте. Сначала тут была нормальная община, а отец Элиэзер был вовсе не отцом, а братом Мордехаем, это уж он потом сменил имя. «Помощник Господа», как же.

– Доктор Ковальский, – сказал Колдун, – свое недовольство отцом Элиэзером вы можете высказать потом. Что тут вообще происходит?

Ковальский помолчал, а затем глухо выговорил:

– Здесь происходят убийства. Прикрываясь именем Господним, они убивают собственных детей.

Из рассказа врача Колдун уяснил следующее. Когда Ковальский присоединился к общине, связь с внешним миром еще поддерживалась. Шла речь об эвакуации, но потом о маленькой деревне и ее обитателях все забыли. И они продолжили жить там, где две сотни лет жили их предки. Построили Большую Изгородь, как могли отбивались от химер. В те месяцы погибли многие. А затем атаки внезапно прекратились. Люди вздохнули с облегчением, но тут начали изменяться растения. Репа, морковь, картошка – все, плодоносящее под землей, приняло странные формы. Отказаться от мутировавших растений селяне не могли, они бы просто умерли с голоду. Продолжали есть, хотя Ковальский настойчиво рекомендовал не употреблять странные продукты в пищу сырыми. Еще через некоторое время стали рождаться больные дети.

– Судя по всему, это мутация, связанная с Х-хромосомой. Для мальчиков она летальна. Пренатальная смертность. Попросту говоря, выкидыши на шестой-седьмой неделе беременности.

Девочки выживали, но рождались деформированными. Вот тогда-то брат Мордехай провозгласил себя отцом Элиэзером и захватил власть.

– Этот психопат заявил, что рождение изуродованных детей – кара Господня за грехи и непослушание. Я пытался убедить людей, что это простая мутация. Казалось бы, любой, кто поглядел на наш урожай, должен был бы понять. Но они не поняли. Предпочли поверить сумасшедшему.

– А как насчет воздержания? Или контрацептивов?

– Господь с вами, юноша, какие контрацептивы? Это же эмиши. У них обычно по десять детей, они постоянно беременеют и рожают. Контрацептивы Богу неугодны. Что касается воздержания, то человек слаб. Им страшно. Мир вокруг изменился, и изменился необратимо. А где еще искать утешения, как не в объятиях супруга?

– Хорошо. И что же дальше?

– Элиэзер помешан на чистоте. Он тут основал какой-то орден чистоты, куда там арийским евгеникам.

Я удивляюсь, как меня не прикончили – я ведь рыжий.

– И что вы? Никак не пытались помешать?

– А что я могу? Вот, отрастил бороду и пытаюсь слиться со стадом. Но сейчас пришли вы. Если бы вы знали, как я был счастлив, увидев вас! Из внешнего мира так давно никто не приходил… Я начал опасаться, что в этом наш самозваный пророк прав. Что все остальные мертвы. А вы мне говорите, что Британия уцелела…

– Не только Британия. Японский и Сибирский Анклавы пока держатся.

– А Европа? Австралия? Китай?

Колдун скривился:

– В Европе и Австралии бесчинствуют монстры. В Китае творится что-то непонятное. Говорят, химеры там договорились с правительством, но это кажется бредом…

Доктор Ковальский помолчал. В смутном свете его тощая фигура еще больше сгорбилась.

– Да, последние дни, последние дни, – забормотал он. – Это лишь вопрос времени…

– Кончайте разводить тоску, – грубо прервал его стенания Хантер. – Мы-то еще живы. Уж с вашим чернорясым мы разберемся и без китайцев.

– Да! – Врач встрепенулся. – Вы должны связаться со своими людьми. Надо провести эвакуацию…

– Для начала надо отрубить заглушку. В городе полно магазинов, так что работающий телефон мы отыщем. Вы знаете, где заглушка?

– Радиобашня милях в трех отсюда. Если вы выйдете сейчас, к рассвету доберетесь.

– Так чего мы ждем?

Врач поднял бледное лицо и тоскливо взглянул на черный прямоугольник окна. Борода Ковальского смешно и нелепо топорщилась.

– Я не пойду.

Хантер пригнулся и пристально всмотрелся в его дрожащую физиономию:

– Почему?

– Я боюсь. Мне страшно, понимаете, страшно.

Я привык. Полмили от восточного до западного края изгороди – вот мой мир. Я не могу.

– Не вовремя вас одолела агорафобия, – сказал Колдун. – Ладно. Выведите только нас отсюда и укажите, куда идти.

– И достаньте оружие, – добавил Хантер.

– Оружие? – растерянно пробормотал Ковальский.

– Да, оружие. Винтовки, пистолеты. Они стреляют пулями и делают в монстрах дырки. Или очень горячим лучом, который тоже делает в монстрах дырки и называется лазером. Слышали о таком?

– Да, оружие. Конечно. – Ковальский совсем поник и, кажется, уже жалел, что связался с ними. – Все оружие хранится в церкви. Под замко́м.

– Дивное место для хранения оружия, – хмыкнул Колдун. – Хорошо, храбрый наш друг. Ведите нас к церкви, а с замком мы как-нибудь справимся. И еще… вы что-нибудь слышали о Саманте Морган?

Доктор пожал плечами:

– Кто это? Она жила здесь?

– Да-а, – протянул Хантер. – Заметно, что вы тут уши грязью забили. Морган – это та сучка, которой мы обязаны Днем Химеры.

У Колдуна на этот счет было другое мнение, но высказывать его он не стал.

Они выскользнули через калитку. Ботва в огороде сонно вякнула, но брат Апшерон, по счастью, не проснулся. На этом их везение и закончилось, потому что у церкви было неспокойно. Там горели факелы и слышались приглушенные голоса. Доктор, присевший на корточки за разлапистым кустом, хлопнул себя по лбу и выругался:

– Черт! Как же я забыл. Анна на днях должна была рожать.

– А вас не позвали? – прошептал Колдун, устроившийся рядом.

– Нет, не позвали. Зачем им врач? Разве что экзорцист. Ведь, по их мнению, младенец одержим злым духом.

– Можем отложить предприятие на завтрашнюю ночь, – предложил Колдун.

– Нет уж, – неожиданно вмешался Хантер. – Хочу посмотреть, что за дьявольщина здесь творится.

Прежде чем Колдун с врачом сумели его удержать, он пригнулся и шустро двинулся к церкви. Тихо чертыхаясь и стараясь держаться поближе к изгородям, остальные двое последовали за ним.

За церковной оградой, на кладбище – слишком большом для такого маленького поселка, – собралось несколько человек. Были там, понятно, отец Элиэзер в каком-то черном балахоне, и бледный высокий мужчина с понуро опущенными плечами, который обнимал бессильно поникшую женщину, и еще несколько здоровенных детин – они-то и несли факелы. Неподалеку в рыхлую кладбищенскую землю воткнуты были две лопаты. Отец Элиэзер держал на вытянутых руках тряпицу. Нечто, завернутое в тряпицу, шебуршилось и вякало. Похоже, трое заговорщиков застали самый конец церемонии.

– Земле, что принимает тлен и прах, земле, что скрывает от небесных очей, – бубнил отец Элиэзер.

– Земле… очей… – покорно повторяли остальные.

– Да не омрачится зрак Господа нашего видом нечистым…

Страшновато и дико звучал их хор в звездной ночи, в тени островерхой церквушки. На секунду Колдуна посетила дикая мысль, что это ведьмы собрались на шабаш. Человеческого младенца они сейчас швырнут в котел с магическими травами, а может, выпьют кровь. Вместо этого отец Элиэзер опустил сверток в заранее подготовленную неглубокую ямку. Верзилы воткнули факелы в землю и потянулись за лопатами. «Вот черт, – подумал Колдун, – мерзавцы хоронят ребенка заживо».

Колдун не заметил движения, потому что оно оказалось слишком быстрым. Хантер вскинулся атакующей гадюкой, перемахнул через ограду и уже через секунду был среди кладбищенской своры. Одним ударом он опрокинул того здоровяка, что слева. Второй отшатнулся, но Хантер достал и его. Женщина пронзительно завизжала. Первый верзила поднимался, и Колдун понял, что Хантеру пригодится помощь. Он оглянулся на врача, но тот, пугливо трясясь, уже отползал во тьму. Колдун плюнул и выскочил в факельный свет. Он успел неплохо съездить по уху отцу Элиэзеру, когда от поселка раздались крики. К дерущимся поспешали благочестивые поселяне. Тем временем Хантер завладел лопатой и энергично ею размахивал. Очухавшийся верзила пытался огреть его факелом. Отец Элиэзер визжал и полз на четвереньках к церковному крыльцу. Хантер тычком лопаты уложил огненосного стража. Второй валялся в отключке, и охотник, затушив оба факела, кинулся к могиле. Колдун уже подумал, что в темноте им, может, и удастся удрать, но тут скорбящий отец опомнился и ударил склонившегося над могилой Хантера носком ботинка в висок.

Когда набежала толпа, Колдун даже не пробовал сопротивляться – и все же его швырнули на землю и некоторое время сосредоточенно били. Потом вздернули на ноги и поставили перед уже опомнившимся и обретшим прежнее величие отцом Элиэзером. В красном факельном свете рожа преподобного сияла, как пятак семафора.

– Нечестивцы! – радостно пропел святой отец. – Дьяволовы слуги! Я знал…

– Вы бы лучше в могилку заглянули, падре, – хмыкнул Колдун, сплевывая кровь.

Он почти не сомневался в том, что преподобный там увидит. И точно – заглянув в яму, отец Элиэзер издал яростный вопль. Обернувшись к Колдуну, он проревел:

– Нечистое семя! Грязный прислужник сатаны, куда ты дел отродье?

Мать ребенка рухнула на колени и зашарила в земле, а через секунду к ней присоединился и отец. Подняв голову, он ошарашенно пробормотал:

– Тут какая-то дыра, и ничего больше.

Остальные столпились у могилы. Убедившись, что ямка пуста, селяне возбужденно и сердито загомонили. «Пропадать, так с музыкой», – решил Колдун и ухмыльнулся в харю преподобному:

– Вам, отец Элиэзер, знакома легенда о гамельнском крысолове?

– Ты нам уши не заговаривай, – прохрипел один из верзил, баюкая ушибленную руку. – Где ублюдок?

– О том и речь. Как известно, крысолов увел из города Гамельна крыс, а потом, когда ему не заплатили за работу, и детей. Дети, согласно канонической легенде, сгинули в горах. Но существует и другая версия. Город Гамельн был так отвратен, что крысолов увел из него детей, увел их к лучшей и светлой жизни. А ваших детей увело живущее под землей дерево. Они зовут его Старым и почитают как отца и мать…

Договорить Колдун не успел, потому что кто-то сильно и зло ударил его по затылку и земля рванулась навстречу.

Глава 6

О тварях чистых и нечистых

«…Лошади, и мулы, и иные трудовые животные. Всякая же тварь с копытом раздвоенным есть творение нечистого, подлежащее всесожжению…»

– Хантер, у свиней раздвоенные копыта?