Золото для Агаты

Золотко остановился:

— Между нами ничего не должно быть. Но вы девушка интересная, и если сочтете более тесное общение приемлемым вариантом…

— Типа дружба и что кого?

— Ну у вас и слэнг у молодежи! Выражаясь вашим же языком, да, типа того.

— Да это же охренительно! — Я почти взвизгнула от счастья.

— Ну, вот опять! Только… — я замерла. — Никакой огласки, тем более в академии.

— Обижаете!

Дойдя до остановки, я грустно выдохнула. Время приближалось к пяти часам.

— Не хочу расставаться.

— Всего два дня до вторника. Выучите брюшину.

— Обязательно. Михаил Иванович, а жене что скажете?

— Вы и о жене знаете?

— И о детях. — Кивнула я.

— Откуда информация? — Я лишь развела руками. Не сдаю свои источники по имени Даша. — Правду скажу. Что со студентами погулял.

— Я во множественном числе?

— Упаси Бог! Вы в единственном мощнее атомного взрыва!

Я засмеялась. Молчание.

— Что ж, до вторника.

— До свидания. Спасибо за… чудесный день. — Я выдохнула, приподнялась на носочки и осторожно поцеловала его в щеку. Он сделал шаг назад.

— Только без этого.

— Извините. Не удержалась. — Он покачал головой, хотя особого осуждения во взгляде я не увидела. Подъехала моя маршрутка, и я заскочила в нее. Я чуть от восторга не сползла прямо по стеночке салона. Вот это да!

Глава 12. Тайна, покрытая золотом

Не трудно представить, что было со мной на следующий день? Дома я с трудом сдерживала улыбку. Она проскакивала периодически. Я боялась, как бы папашка не увидел мою сияющую физиономию. Мне казалось, он бросал на меня подозрительные взгляды. В те моменты, я пыталась состроить похоронное лицо, словно у меня только что умер хомячок, но этой мысли хватало ненадолго.

Несмотря на выходные, папа удачно куда-то слинял, давая мне простор для фантазии и пространство для творчества. Я в очередной раз устроилась с учебником в руках, на этот раз, подобно ванилькам, усевшись на подоконник, поставив рядом с собой стакан сока и тарелку с сырниками. За окном капало, наползала ледяная корка, свисали с крыш огромные сосульки. Весна приближалась.

Мама пробегала с тряпкой по комнате. Я периодически отвлекалась от написанного в книге и прокручивала в голове различные варианты развития событий. У меня все получится! От дружбы до любви один шаг. Я была бы не я, если бы не смогла очаровать столько мужчин, и здесь все получится, главное верить. Я уже представляла, как его светящиеся глаза сосредотачиваются на моем лице, руки мягко, но требовательно обнимают за талию, он приближает свое лицо к моему, я закрываю глаза, поддаюсь вперед и отвечаю на его поцелуй…

— Как биология? — Я почти выронила книжку, замахав руками, словно мама отрывала меня от Золотка в самый развратный момент действия. — Судя по твоей реакции, далека от изучения.

Она уселась рядом со мной, улыбаясь устало и по-доброму. Ее часто тревожила совесть, что не хватает времени на меня, и она не знает моих увлечений и интересов, что не может всегда защитить меня от отца и просто посвятить мне немного времени. Мама сжала мою руку.

— Я хоть и вижу тебя редко, однако могу с уверенностью сказать, что для тебя началась весна. — Я не сдержалась и улыбнулась. — Вот, ты ведь сияешь ярче Сириуса в созвездии Большого Пса! Я давно догадывалась, что ты увлеклась.

— Почему не говорила об этом?

Мама выдохнула.

— Когда твой отец дома, нельзя быть в чем-то уверенной, в том числе и в том, что тебя не подслушают. А ты, как мне кажется, не очень-то рвешься поделиться с ним своими нежными чувствами.

— В десяточку. — Усмехнулась я. — Мама… он такой… — Я обвела глазами комнату и просто пискнула от восторга, так и не подобрав слов. Мой словарный запас подводил меня все чаще. Да и вообще глядя на него, я забывала половину интересующей меня информации. Хорошо, что компьютеры не влюбляются. Только представьте себе: вы пришли домой, хотите посидеть в интернете, а ваш электронный друг забыл половину из ваших ссылок, потому что влюбился в лежащий на диване тоненький блестящий планшет!

Я выдохнула и постаралась как можно более безымянно поделиться с мамой своими чувствами. Я рассказывала, какой мой Золотко потрясающий и смешной, милый и любимый, строгий и знающий. Она не задавала лишних вопросов, просто радовалась за меня и мое хорошее настроение. Я и сама уже отвыкла от улыбок. Так и мышцы могут атрофироваться.

— Потрясающий мальчик! — Я хихикнула. Мальчик! — Он с тобой учится?

— Типа того. — Только преподает, но это секретная информация.

— Ну, хоть как его зовут? — Я уперто покачала головой, маму снедало любопытство. — На какую букву?

По привычке хотелось сказать «З», однако имен на З я не припомню, да и теперь мы станем друзьями. Смогу ли я звать его неформально. Дядя Миша. Миша… Само имя звучало непривычно, будто я пробовала на язык что-то незнакомое, и мне нравилось.

— «М».

— О! Интересно…

Мы отлично провели с мамой половину дня. Хорошо, что она не требовала выдать всю информацию, как на своих допросах. Там она превращается в суровую неподкупную последовательницу закона — полковника Соколову.

Остаток дня я хотела уединения, куда уж там! Белла вытащила меня в кафе. Попивая мятные мохито и подъедая с тарелок тортики, мы обсуждали происходящее. Меня прожигало изнутри, так хотелось поделиться. Однако я четко поставила себе границы дозволенного, видимо, для того, чтобы периодически на них плевать. Несложно догадаться, чего ждала от меня подруга: подробного рассказа о вчерашней препаровке.

— Такое было! — Я оттянула воротник водолазки, мне в голову пришла гениально-черная идея поприкалываться над Беллкой. Что ж, посмотрим, на каком уровне мое актерское мастерство. — В общем, я осталась, Фима ушел, там формалин подтереть, порядок навести. Он заходит, наблюдает. — Я выдержала паузу. — Потом такой «Понравилось занятие?», я такая «Конечно!», он подходит ближе и смотрит мне в глаза: «А я?». Ну, тут я вообще выпала, заулыбалась, без слов понятно, засмущал дяденька. — Белла улыбалась с открытым ртом. Глаза округлились в форму блюдца. — Он подходит и целует меня, я почти повисла у него на руках. — Я изобразила очередной моральный коллапс от любви. — А потом «Мы об этом никому не скажем. Понятно?»

— Вообще!

— Я в таком шоке! — Белла верила всем кишкам, которые вместо лапши я вешала на ее чудесные ушки. Тут уж я не выдержала и покатилась. Подруга долго не могла понять причину моей истерики. — Да пошутила я!

— Тьфу! Дебиленок!

— Разумовская штучка!

— Да! — Белла принялась теребить волосы, пока я не пригрозила подстричь ее здесь и сейчас десертным ножом. — На самом деле, что было?

Вот тут оказалось сложнее. На яркие и сложные образы моего воображения всегда хватало, а вот до жизненных банальностей и нелепостей оно никогда не опускалось. Пришлось быстро что-то сочинять. Я бросила взгляд на дверь, оттуда как раз выходил какой-то парень.

— Да ничего! Дал задание и свалил! Сказал, нарежитесь, приберетесь и идите. Вот так.

— Печально. А как же твое обаяние?

— Мне перед препаратом его применять?

— Ну, вышла бы…

Белла начала строить картины поразительной красоты, смелости и тупости. Мне так и хотелось ее остановить. Кое-что из ее набросков вполне подходили под мой маневр в кабинете Золотухина, но кое-что можно было даже не слушать! Просто ставить табу для всех приличных людей. Кажется, весна ни одну меня испортила…

Когда воображение у Беллы сошло на нет, мы нашли более безопасную тему. Для меня. Биохимик. Разговор держался вполне спокойно (опять же с моей стороны, потому что подруга подскакивала от нетерпения и волнения), пока я случайно не ляпнула, как много он проводит в моем доме. Вот здесь лицо Беллы изменилось. По своей природе моя подруга имеет красивый молочный оттенок кожи, который ей почему-то не нравится. Она любит загорать, тональные крема. Вот уж без чего я с радостью обхожусь, предпочитая тонкий слой пудры, тушь, тени и подводку для глаз. Не обойтись и без влажного блеска губ.

— У тебя такой мужик дома! — Белла в два глотка осушила свой бокал и подозвала официантку. — Пина коладу!

— Ты собралась выпить? — Белла проигнорировала мой вопрос. Она принялась за волосы. Я с трудом оторвала от них взгляд, мне хотелось побрить ее наголо, лишь бы она прекратила свои невротические выходки. — Тоже мне! Они как засядут с папанькой возможности евгеники обсуждать, два Гитлера в миниатюре.

— Он классный! — Невпопад сказала Белла. Я почти физически чувствовала ее волнение.

— Кто именно? — Принесли коктейль, она быстро принялась втягивать кремовую жидкость, мне тоже захотелось выпить, но я сдержалась. Есть и другие способы получать удовольствие от жизни. — Да не паникуй, нужен мне твой биохимик! Приходи ко мне почаще да крутись у него перед глазами!

Разметавшийся взгляд Беллы просто выстрелил мне в сердце. Я немного отшатнулась. Какой фанатичный блеск в ее глазах, интересно, в моих такой же, когда я говорю о Золотухине?.. Я моргнула и мгновение растаяло, позже я не могла вспомнить, был ли этот взгляд настоящим, или он мне просто примерещился. Белла уже нахально улыбалась, в ее светло-рыжую голову приходили новые неприличные мысли со злобным планом их выполнения. Я с радостью слушала ее наработки, хотя мне они казались чисто теоретическими. На последней лекции по БХ я обратила внимание на правую руку Разумова — он женат. Жена, конечно, еще ни одного мужчину не уберегала от супружеской неверности, однако этот факт должен затормозить низкие желания моей подруги. Меня вот от ее мыслей тошнить начинает!

В целом, я отдохнула. Теперь все силы нужно направить на учебу. Да если так дальше пойдет, я еще гляди, начну понимать курс мед академии!

* * *

Ненавижу понедельники! Помнится, так говорил толстый рыжий кот из фильма, я не рыжая, но мое мнение с ним полностью совпадает. Самый отвратительный день в расписании. Я вообще в днях недели ориентируюсь исключительно по расписанию. Что уж говорить о числах! О них вспоминаю, лишь заглядывая в календарь. Вот такой студенческий хронологический кретинизм.

В историю болезни можно записать: без получения дозы Золота начинается ломка, требуется регулярное введение препарата. К сожалению, медицина бессильна. Заболевание неизлечимо, разве что само пройдет. Заместительная терапия тоже не сработает — слишком индивидуальна и необычна причина болезни. Этиология: неизвестна. Патогенез: заболевание развивается внезапно на почве весны, раннего постпубертатного возраста и неотразимости инфекции, протекает тяжело, сопровождаясь безудержными желаниями сексуального характера и романтическими наклонностями. Рекомендации: дать девочке то, что она хочет, тогда заболевание может перерасти в полностью неизлечимое, и не мешать субъекту в жизни (субъект свыкается). Лечение: Золото два раза в неделю по полтора часа перорально, перкутанно, пераурально, перокулярно и т. д. Далее подпись лечащего врача. Дата.

Меня саму повеселила подобная запись в дневнике. Я рождена быть врачом! Думаю, любовь действительно можно прировнять к болезни… стоит почаще вести историю болезни. Отмечать изменения состояния больной, то есть меня.

А так скучно и тухло. Отец хохотал, когда я дома рисовала брюшину, высунув от усердия язык. Хотя бы Разумова он сегодня не привел. Я бы на месте его жены задумалась, постоянно ходить к какому-то дяде — это странно.

— Надеюсь, ты не начнешь таскать в дом из анатомички препараты и хранить их в холодильнике?

— Ты сам не представляешь, насколько гениальную мысль сейчас выдал! — Отец цокнул языком и закатил глаза, мои увлечения были для него лесом. Так смотрит человек на другого человека, который из вредности хочет запихнуть в рот не сто, а сто одну соломинку. Я же никогда не пойму его любви к политике и цифрам. Скука смертная! Я вообще считать не умею. Мой мозг на это не заточен.

Больше всего я ждала вторника. Утром вновь меня поразило желание не идти никуда, я боялась своей безграмотности, своего незнания брюшины. Что же будет перед коллоквиумом?! Похоже на малярию, только у меня резкие перепады желания. С одной стороны, я готова туда чуть ли не на своих двоих бежать, а с другой, считаю, что лучше вообще никуда не ехать. «С тобой я сдохну от передоза, а без тебя от ломки».

Все больше убеждаюсь в своей привлекательности. Мальчишки бросают на меня заинтересованные взгляды. Один, подсевший первым и поймавший взгляд второго, проводил его резким:

— Смотри и завидуй!

Я не сдержала улыбки. Влюбляясь, девушка расцветает, ее тут же начинают замечать. Лекция пережилась легко, стоило мне зайти на любимую кафедру, я чуть не застонала от восторга: он был там. На этот раз без шапочки-стояка, с засунутыми в карманы руками, вежливый, приветливый. Мой анатом…

Мы с Беллой прошли мимо, поздоровавшись. Он вежливо нам улыбнулся. Я внутри себя просто танцевала на столе от восторга. Золотко устроил нам обещанный тест, который я, как и все предыдущие, с воодушевлением написала на «отлично». Правда, проходил он забавно. Сначала ко мне подошел один из преподавателей кафедры — мужчина лет сорока, со смешной шапкой. Она тоже торчала стояком, но у Золотка могла сходиться пилоткой или оставаться горизонтально. У этого же уникума она верхушкой являла собой впадину, куда хотелось что-нибудь положить. Постояв со мной рядом с минуту, он ушел. Потом пришел Золотухин и проделал то же самое. Я поняла, что в его присутствии с трудом могу сосредоточиться на связках печени. Впервые я радовалась его уходу. Но на этом посещение меня не закончились! Вскоре в компьютерном классе появилась Елена Игоревна, и ее тоже заинтересовал именно мой компьютер.

— Дайте, я вопросы посмотрю! — Я удивленно отодвинулась, она пощелкала мышкой, поблагодарила и ушла.

Что за шпионские штучки? Кафедра не верит в мои феноменальные способности? А вот побольше бы таких Золотых по академии рассадить, студентки сразу учиться начнут. Хотя у всех влюбленность проявляется по-разному. Кто-то учиться начинает, а кто-то заканчивает.

Белла вернулась шокированная тройкой, она учебник вообще не открывала.

— Медовый у тебя Золотухин!

— Чего? — Не поняла я.

— Сколько я не уворачивалась от анаты, а все равно кое-что налипло! — Я усмехнулась. Он гениальный препод!

Вскоре вернулся Золотухин, результаты теста его не очень порадовали, но в целом, они были выше обычных двояков. Выставив оценки в журнал, он начал опрос. Я боялась, что он изменится, будет вести себя по-другому. Нет, все то же самое. Тот же забавный и веселый дедушка с блютуз-гарнитурой для улучшения остроты слуха. Он вызвал к доске Фиму и попросил нарисовать брюшину. Мальчик с заданием справился. Задав пару вопросов по теме, Золотухин отколол какой-то совершенно бестолковый:

— Ефим Алексеевич, скажите, вы иголкой с ниткой пользоваться умеете?

На лицо мальчика мелькнуло явное непонимание происходящего.

— Умею.

— А то девушка с теста пришла, уж не знаю, где и как она его писала, только почему-то у нее все пуговицы на халате оторваны. Взяли бы вы ее под свою опеку да пришили пуговицы. — Вполне серьезно проговорил он. Но я наблюдала за ним достаточно, чтобы разглядеть в спокойном, казалось бы, бесчувственном преподавателе, эмоции. Да и живые глаза его сдавали. Он хотел засмеяться.

— Ладно! — Со смешком согласился Фима.

Стоило ему сесть, а Золотухину углубиться в журнал, как в учебной комнате появился мальчик без халата, совершенного аскаридного телосложения с бардаком на голове и наушниками в ушах. Он стал методично перекладывать нашу голову себе на лоток. Золотко пару секунд наблюдал за происходящим, а когда решился открыть рот, произошло еще более забавное событие.

В кабинет вбежала Кравчук, на ее локте висел халат.

— Вот ты где, Терещенков! Я тебя предупреждала, еще раз без халата явишься, я тебя сама одену!

Она расправила халат и стала, как маленького ребенка, одевать студента. Просовывать руки в рукава и застегивать пуговицы.

— Пусть тебе хоть перед девчонками будет стыдно! — Она повернулась к Золотухину. — Михал Иваныч, извините, уж не знаю что делать!

— Правильно, правильно, Елена Игоревна! — Кивнул он с лукавой улыбкой.

Кравчук была меньше своего «ребенка» примерно на голову, но это не помешало ей в прыжке нацепить на него шапку. Все это время выражение лица мальчика оставалось неизменным, скучающе-пофигистическим.

После развлечения, мы разобрали новую тему. Золотухин принес потрясающий цветной атлас с фотографиями.

— У вас шпионское оборудование с собой?

— Что?..

— Камеры есть на телефонах? Вот это сфотографируйте! — Распорядился он. Девочка, обладавшая айпадом, фотографировала на него. — О, эта дощечка еще и фотографирует! — Изумился анатом, приведя нас в восторг. — Скоро картинки трехмерными будут, трупы не понадобятся.

Тут его понесло на воспоминания о том, как раньше выпускники леч фака могли делать операции сразу после выпуска, а стоматологи работать врачами общей практики.

Я себя такой свободной чувствую на его парах! Такой счастливой! Он взглянул на часы. Они мне нравились, черные простые, чем-то походили на мои, только его с темным циферблатом, а мои со светлым.

— Так, все свободны! — Мы принялись собираться, я не торопилась. Когда люди более менее разошлись, он добавил уже тише. — А вас, юная леди, я попрошу остаться.

— Как я мечтала это услышать! — Уже не стесняясь, проговорила я.

— Не напрягайте свое больное воображение. — Улыбнулся он. — Поздравляю с тестом. — Я благодарно кивнула.