Помоги проекту - поделись книгой:
– До свидания.
Долго шла по коридору с поблескивающим полом. Двери палат открыты, видны разобранные постели, прикроватные лампы. На табло под потолком сверкали какие-то цифры, манили. «Прочь, – подумала Ингрид. – Прочь отсюда, пока я не задохнулась».
Когда проходила мимо поста медсестер, в коридор вышла сестра Лена. Лицо усталое.
– Заснул, – сообщила Ингрид.
– Да. Мы поставили ему капельницу со снотворным. Завтра почувствует себя лучше.
– Правда?
– Да. Как правило, так и случается.
– Я домой.
– Конечно. Вам тоже нужно поспать. До завтра.
Роза
Понедельник. Ее день рождения. День рождения. Звучит старомодно, но она ведь и есть старуха. Хотя жизнь еще не закончилась.
Отправилась на прогулку. Как во всякое утро – сразу после рассвета. Выбрала тропу, где гуляла с Акелой, и ей казалось, будто собака жива, неуклюже бежит следом, обнюхивает ветки, тычется носом в муравейники, делает стойку на след лисы.
Акела вечно собирал клещей, до огромных волдырей дело доходило. Каждый вечер Роза осматривала густой коричнево-белый подшерсток, выискивала паразитов и в ярости спускала их в унитаз. Мерзкие, никчемные существа, сплошные болезни и беды от них. Большинство животных занимают свое место в пищевой цепочке. Но кто станет питаться клещами?
Похолодало. Может, вернуться в дом, надеть под куртку свитер? Накинула капюшон. Ниже по склону холма у воды ярко синеют печеночницы. Выросли вровень с уровнем снега, наклонишься – и на тебя смотрят юные бутончики. Лохматые, будто подернуты пушком.
Печеночницы окружали старую березу. Кора грубая, потрескавшаяся, почва у корней рыхлая и мягкая. Здесь она и похоронила Акелу.
Углубилась в заросли, высматривая кровавый след за зайцем или горошины помета. Нет. Ничего. Спустилась к воде и дальше берегом – к пирсу. Там соорудили верфь для небольших судов. Сейчас верфь и лодки под брезентом безжизненны. Пройдет несколько недель, прежде чем ткань снимут и пирс оживет. «Посетители несут личную ответственность за посещение территории верфи без разрешения», – предостерегала надпись нарушителей права на частную собственность. Теперь несколько шагов вверх по склону, слева осталась бьернсундская «Вала» – черно-белая, с резкими углами, яхта. Судно определенно пора заново покрасить. Краска свисала лохмотьями.
Роза перебралась через ограждение у берега, там, где стояли суда, ждущие утилизации. Прямо перед ней лежала круглобрюхая шхуна под названием «Туллия», название вполне разборчиво, хотя буквы и стерты местами. Кусок пластика отходит в сторону, за маленькими круглыми иллюминаторами – шторы. Жить на яхте… Поселиться на судне навсегда… Какое-то время она там действительно пожила. После крушения личной жизни ее будто закружило в пустоте – кочевала по знакомым и друзьям. На непродолжительное время поселилась у Франки Исакесон, авторши из издательства Титуса. Вдумчивая жизнерадостная Франка обитала на старой барже, стоявшей на приколе у Шеппсхольма. Она предложила Розе переехать на постоянно и платить часть аренды, но та отказалась: слишком тесно, будто в коконе. В ту пору ее изводила тревога. Бессонными ночами казалось, что ее засасывает в черные воды под днище яхты. Не могла отделаться от мысли, что от дна, от водорослей, тины и грязи ее отделяет лишь тонкая перегородка днища.
Франка баловала гостью, угощала крепким чаем, сдобренным какими-то каплями из загадочных стеклянных бутылочек, называя их «спасательными каплями». Случившееся ее потрясло. Демонстративно изорвала в клочья только что подписанный с Титусом контракт, провозгласив:
– Найду другого издателя! Я уже начала переговоры, черта с два он теперь меня увидит! Чтобы неповадно было.
Но, в конце концов, издателя она не поменяла. Титус пустил в ход все свое обаяние, все очарование своего интеллекта. И появился новый договор – вероятно, на более выгодных условиях. Книга вышла на следующий год и принесла Франке Исакссон настоящий успех. Как же она называлась? Что-то про песок и яблоки. Недавно по телевидению показывали интервью с писательницей. Роза включила телевизор совершенно случайно. Казалось, у Франки все хорошо. Голос ее звучал уверенно, энергично. Когда Роза съехала от нее, они потеряли связь. Так же получилось и с большинством старых друзей. Сама виновата (если, конечно, уместно искать виноватых). Ведь это был ее выбор.
Обломила молоденький побег деревца, хлестнула им по голенищу раз, другой. Воздух разрезал свист. Сделала несколько глубоких вдохов, на миг замерла. В глазах потемнело, будто подступал обморок. Через несколько секунд отпустило.
Свернула к первому островку, где жили аисты. Туда вел обветшалый деревянный мостик. У мостика земля обрывалась подобием кратера. Кто-то из управы привез к обрыву деревянный конус, поставил вместо предупреждения, повязал оранжевые ленты. Роза постояла, разглядывая огороженную яму, швырнула туда прутик. Наверное, кто-то прогуливался, упал и переломал себе ноги. А дальше возмущенные заголовки в местной газете. Газетчики обожают расписывать ужасы бытия простого человека. «Густав, семидесяти трех лет, серьезно пострадал во время утренней прогулки» – и портреты людей, которые обыкновенно прохаживались этим маршрутом, с краткими возмущенными подписями: «Случившееся было неизбежно. Неужели нужны жертвы, чтобы приняли меры?»
Хольмен… Странное все-таки название. Место часто называют «Пивохольмен» – как светлое пиво, что подавалось, когда здесь была танцплощадка. Давным-давно уже. Роза где-то вычитала, что танцплощадку победили члены общества трезвости. Она прошла дальше, к остаткам каменной дорожки и фундамента. Попыталась представить прошлое. Божественно прекрасное место: танцующие под аккордеон пары, освещенные заходящим солнцем, приличные молодые люди, опьяненные лишь красотой природы. Она зашагала по дорожке через остров. Как обычно, остановилась у дальней его оконечности, у кромки фарватера. Мельком заметила бобра: блестящая голова внезапно вынырнула над водой. На берегу дул слабый ветер, набегали волны.
Развернулась и пошла обратно к мосту. Бывало, изредка кто-то попадался на пути. Иногда встречала женщину с цвергшнауцером на длинном поводке. Иногда – человека с пуделем. Порой – двух старичков с тросточками. Они всегда церемонно приветствовали ее. Но сегодня она чуть припозднилась.
У заброшенного овечьего загона припаркован автомобиль. Хэтчбек, марку не рассмотрела. Некоторые владельцы собак привыкли выгуливать псов здесь. Можно отпустить собаку, чтобы побегала в загоне, а самому сидеть в машине. Ага, вот и овчарка, кругами носится по выпасу. Хозяин, человек лет сорока, сидит в машине, окна-двери закрыты, лицо нервное. На голове вязаный колпак, закрывает пол-лица. Человек прихлебывал кофе из картонного стаканчика с крышечкой. Вот у него мобильный зазвонил: пронзительная, резкая мелодия отчетливо доносилась сквозь стекла и шум ветра. Роза прислушалась. Похоже, о чем-то расспрашивают. Мужчина отвечал кратко, неохотно. Внезапно стекло опустилось, и на землю полетел стаканчик из-под кофе. Розу окатило яростью, закружилась голова. Не отдавая себе отчета в том, что делает, она ринулась к автомобилю и что есть силы пнула переднее колесо.
– Что вы творите?! – выкрикнула она.
Человек с недоумением воззрился на нее.
– Почему вы расшвыриваете мусор?! А кто должен собирать его, по-вашему? Вам что здесь, свалка?!
«Алло, – бормотал мобильник. – Алло, алло!»
– Я перезвоню, – сказал мужчина и открыл дверцу машины. Немецкая овчарка подошла к ограде. Напряглась, замерла. Мужчина выбрался из автомобиля.
– А вам-то, мать вашу, какое дело? – с угрозой спросил он.
Она почувствовала, как в горле запершило, руки затряслись.
– Я живу здесь!
Глазки у него были маленькие, блестящие. Лицо скривилось.
– Понял, ты, мудак?!
И откуда только смелость взялась? Размышляя об этом впоследствии, она так и не поняла. Наклонилась, подхватила бумажный стаканчик и метнула прямо в окно автомобиля. Крышка стаканчика сбилась, выплеснулся кофе, обрызгав мужчину.
– Ах ты… сука!
– Сам ты сука! Забирай свой поганый мусор и у себя дома расшвыривай. И убирайся отсюда!
Мужчина шагнул к ней. Рослый, тощий, со впалыми щеками. Снял шапку и принялся вытирать капли кофе.
– Вы испачкали мой пиджак.
– Сам виноват!
– Вы его испачкали и теперь, черт подери, обязаны компенсировать расходы на химчистку!
– Еще чего! Никакой химчистки я тебе оплачивать не собираюсь! Компенсировать… – Она даже фыркнула.
– Психованная, – проворчал мужчина. – На всю голову больная! Психопатка!
– Да ты сам такой! – Будто вернулась в детство с его простыми, бесхитростными перепалками.
За спиной взлаяла собака.
– Вот-вот, – посоветовала овчарке Роза, – присматривай за своим хозяином.
Человек подошел к воротам, подозвал овчарку. На долю секунды в голову пришла мысль, что он спустит на нее пса. Вместо этого он открыл багажник, и овчарка запрыгнула в машину.
– Ты, гребаная пересохшая дура, – выругался он и сплюнул на землю ей под ноги. – Старая карга. Уродка. Еще пожалеешь, что так расхрабрилась.
– Ты о чем?
Он не ответил: вскочил за руль и завел машину.
– Ты что, угрожаешь мне?! – завопила она.
Вновь забренчал мобильник. Незнакомец схватил трубку и прокричал:
– Да!
Роза ушла. Развернулась и ушла. Сил больше не было. Через несколько шагов накатил страх. Вспомнила, что случилось в Стокгольме несколько лет тому назад. Один так же отругал двух молодых парней – те мочились у подъезда. Парни рассвирепели и забили беднягу до смерти.
А этот мужик… Запомнил он ее? Сумеет ли выследить? Она обернулась и увидела удаляющийся автомобиль. Красный хэтчбек. Пожалуй, нужно запомнить регистрационный номер…
Ингрид
Спустившись в просторный вестибюль, она решила вызвать такси. Разумеется, правильнее было бы поехать на автобусе, но сейчас одна мысль об автобусе казалась невыносимой. Хотелось побыстрее очутиться дома. Обычно за больничными воротами дожидалась целая стая такси, но сейчас ни одной машины. Придется вызывать. Она принялась копаться в сумке, выискивая мобильный, и тут кто-то тронул ее за локоть.
– Надо же, Ингрид, дорогая! Так и знал, что мы еще встретимся!
Никсон, директор по маркетингу в издательстве «Карлбакс». Настоящее его имя, конечно, не Никсон, но сходство с бывшим американским президентом поразительное. Ингрид от него тошнило. Не из-за внешности, а из-за манеры вечно распускать сплетни. Когда-то он держал книжный магазин и наведывался к ним за новинками. В те годы Ингрид на себе испытала его настойчивость. Прикидываясь лучшим другом всех и вся, Никсон просто фонтанировал сплетнями, якобы новостями из жизни друзей делился.
– Привет, – безучастно произнесла она.
– Ингрид Андерссон Бруи! Что ты здесь делаешь? Стильное пальто, кстати.
Хотя он и знал, что ее фамилия вовсе не Бруи, но упорно именовал ее только так. Она и не спорила: себе дороже.
– Я…
– Что-то с Титусом?
Она кивнула.
– Надо же! Так не повезло… Как у него дела, по-прежнему в больнице?
– Да.
– Вот черт. И как он?
– Так себе.
Никсон покачал головой. Прижал Ингрид к себе, обнял.
– Что за могучий человечище! Столько сделал, сам всего добился, просто гений. Блестящий издатель. Помню, как он начинал свой бизнес с крошечного издательства… «
– А ты сам как? – попыталась сменить тему Ингрид. – Какими судьбами здесь?
– Бабулю навещал. Ей ампутировали ногу. Гангрена.
– Ох…
– Вот-вот. Заядлая курильщица… понимаешь? Но ты думаешь, она решила бросить? Как бы не так! Лежит сейчас там, наверху, мучается. Не из-за ноги, а без курева. – Никсон рассмеялся. – Я тут купил для нее жвачку с никотином, а она заявляет: толку от твоей жвачки. Вот уж точно не было печали, так… Ты домой?
– Да.
– По-прежнему живешь на Тулегатан?
И откуда только он знает?
– Да.
– Могу подвезти. У меня тут машина рядом.
– Не стоит беспокоиться. Я возьму такси. Или автобусом поеду, остановка рядом.
– И речи быть не может! Я тебя подвезу.
У него был корпоративный автомобиль, серебристо-серый «вольво». Двери украшала надпись «Карлбакс» и интернет-адрес: www.karlback.se. Салон пропах искусственным цветочным ароматом. Никсон пояснил: днем подвозил дочь-подростка.
– Фриду?
Никсон глянул благодарно:
– Ты ее помнишь.
– Ну, это было так давно… еще до того, как я оставила бизнес.
– А, так ты совсем отошла от дел? Или нет? В любом случае, на месте твоего магазина безликий сетевой, ему твоих высот не достичь никогда.
– Тоже мне высоты, – она усмехнулась.
Минуло больше полугода с тех пор, как «Академкнига» запустила когти в ее магазинчик, расположенный в Старом городе. Такова была часть новой сетевой стратегии: побольше так называемых «магазинов шаговой доступности», мелких точек. За свой магазин Ингрид боролась до последнего. Несмотря на множество клиентов с транспарантами, несмотря на вечера поддержки, пришлось отступить. Все меньше и меньше частных магазинов сохраняют шансы на выживание. Угроза исходила из многих источников, не только от торговых сетей или универмагов. Главную опасность представляли интернет-магазины. Казалось, люди предпочитают теперь сидеть у своих компьютеров и заказывать книги с доставкой на дом. Так что ей даже повезло, что согласилась на сделку и избежала банкротства.
Никсон завел автомобиль и ловко выехал с парковки.
– А ты потом там бывала, видела, что там происходит?
– Ты о чем?
– В Старом городе. Что стало с магазином?
– Я туда не заглядываю.
– Понимаю. Сейчас на том самом месте красуется их логотип. Да еще и слоган… «Интер-Нет Книжным Магазинам»… Выдумщики, а? Это уже слишком. Они определенно перешли все границы. Я никогда не забуду твои витрины, Ингрид.
Она промолчала, подумав: «Проклятый подхалим».
– Кстати, это странно, что они решили инвестировать в мелкие магазины. Такая идея никогда не окупится, уж начальство-то должно понимать…
Ингрид пожала плечами:
Поделиться книгой: