Мастер и Маргарита (ил. А.Карапетяна)

Используется текст в последней прижизненной редакции автора (рукописи хранятся в рукописном отделе Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина), а также с исправлениями и дополнениями, сделанными под диктовку писателя его женой, Е. С. Булгаковой.

Эта электронная сборка посвящена творчеству художника-иллюстратора Андрея Петровича Карапетяна.

Он — занимается графикой. Чаще всего работает в стиле «символизм».

В качестве инструментов использует тушь, перо, карандаш, иногда — шариковую ручку.

Основные работы — в области иллюстрации книг.

Пишет стихи и фантастические рассказы.

Известен ВСЕМ любителям фантастики, как один из иллюстраторов произведений Аркадия и Бориса Стругацких.

Работы художника, которые использовались в данной сборке, еще не изданы в виде «бумажной» книги.

2014 г.

ПРЕДИСЛОВИЕ

изготовителя электронной книги.

Представлять читателям роман Булгакова "Мастер и Маргарита" нет необходимости. Его называют "шедевром мировой литературы", "самым загадочным романом 20-го века", "великим", даже — "закатным" и прочее, прочее… Его исследуют филологи, восхищаются или ругают читатели, пишут песни, снимают фильмы.

Совершенно очевидно, что после прочтения романа мало кто остается равнодушным к нему. Он обязательно "цепляет" какую-то струнку души читателя.

А души человеческие так разнообразны! Отсюда так много различных пониманий и толкований его содержания. Роман дает такую возможность каждому, а не только критику или филологу.

Особенно важны мнения о нем художников-иллюстраторов. Ведь они могут (в силу своего таланта) выразить своёвосприятие этого произведения в реальных визуальных образах и существенно повлиять на наше, читательскоевосприятие.

Создано огромное количество иллюстраций романа представителями различных направлений изобразительного искусства. Но вот что удивительно: не все они соединились с текстом и были изданы в виде книги. Может быть — это еще одно свойство этого изумительного произведения?

К категории неизданных относятся и работы художника Андрея Петровича Карапетяна. Того самого, который иллюстрировал многие произведения Братьев Стругацких и о котором Борис Натанович высказался так: « На мой взгляд, Андрей Карапетян — иллюстратор прирожденный. Ему от Бога дано умение каким-то волшебным образом увидеть мир, созданный писателем, и потом перенести этот мир на бумагу так, чтобы он был и узнаваем, и своеобразен одновременно…»

(из Предисловия к публикации сценария "Жук в муравейнике" в журнале «Уральский следопыт» 1989 г., № 4–5")

О себе художник заявляет так: "По образованию и месту работы — инженер-машиностроитель. Дилетант…" Не похоже, чтобы он лукавил или "набивался на комплименты". Скорее всего это всего лишь вопрос терминологии и самоощущения человека. В конце концов, кем был герой романа Булгакова "по образованию и месту работы"? Историком, сов. служащим, но Маргарита называла его Мастером!..

А вот Андрей Петрович до сих пор ищет ответ на вопрос: "КТО — Я?" (из интервью с Андреем Карапетяном: «Художник должен быть уставшим» от 28.02.2012 г. — размещено на сайте: http://reshetoria.ru/govorit_reshetoriya/avtorskoe_ya/news4270.php)

Поэтому, может быть, появилась «задумка» соединить работы двух мастеров своего дела в единое целое(как стихи и мелодия в хорошей песне). Захотелось познакомить читателей с еще одной версией прочтения и осознания великого(так считает сам Андрей Петрович) романа.

Вглядитесь в символические композиции художника. Это действительно композиции. Как и всякий символ, они многослойны, содержат в себе разнообразную и многоуровневую информацию. Даже раскраска рисунков участвует в этом. И в то же время — это полноценные иллюстрации: они сопровождают события, происходящие в романе, создают их «мыслеобразы» и, как мне кажется, даже как-то комментируют эти события, исходя из понимания художником этих событий и его отношения к ним. Как будто несколько кадров из фильма наложили друг на друга и слегка перемешали.

И вот еще какая особенность: даже при отображении забавных, романтических и — тем более — трагических событий, происходящих в романе, очень часто на листе просматривается жуткий образ того, чье имя переводится как лжец, а сущность которого — гордыня!Иногда просто ощущается на рисунке его присутствие или кого-нибудь из его "свиты", даже если они там не изображены. А в романе он выглядит таким справедливым, мудрым и даже обаятельным. И, поэтому, для многих — привлекательным.

Однако если присмотреться повнимательнее ко всем тем "справедливостям", которые творит он и его "свита" во время своего пребывания в Москве, то становится очевидной лицемерие, жестокость и бездушиеэтого существа. Настолько беспощадно и в то же время равнодушноон осуждает и карает провинившихся. А ведь все они — люди. И могу измениться,как изменился Левий Матвей, другие люди и даже сам Пилат, только поговоривс Иешуа. Какова Сила Слова! И это сила не показная, как у Воланда, а настоящая.

И в то же время, если опять-таки присмотреться, то можно разглядеть бессилиеВоланда перед Светом. Вспомните эпиграф. Он действительно "часть той силы, которая вечно хочетзла, но вечно совершаетблаго". Просто потому, что несмотря на свое кажущееся могущество, совершать он может толькото, что ему позволяетСвет.

Именно там, в Свете, находится Иешуа. Именно оттуда он посылает свои распоряжения,Воланду, именно их ждет Воланд на Воробьевых горах. А Свет — это ведь Любовь. Только Она — ЕДИНСТВЕННОСУЩНА, бессмертна и ВЕЧНА. Она — БЛАГО и Она умеет прощать!Как простил Иешуа прокуратора.

А Ершалаим после казни Иешуа накрыла « Тьма, пришедшая со Средиземного моря…» Печальная судьба этого города и всего народа израильского известна… Тьма умеет только карать.

Так что Воланд невсесилен, как считает исстрадавшаяся и самоотверженная до безумия Маргарита. Он — всего лишь один из "инструментов" Света, который используется им для воспитания нас, людей, в том числе и для наказания… А признать это гордецу и тщеславцу — ох как нелегко! Но приходится. Вероятно еще и отсюда — эта его лютая злоба и ненависть к людям, которым Свет, по своей любви, многое прощает и благоволит.

Разумеется, как великий лжец и лицемер, он мастерски прикрывается этакой "псевдосправедливостью". А ведь она бесчеловечна по своей сути. Вспомните, как Маргарита на балу содрогнулась, увидев на мертвом лице Берлиоза "живые, полные мысли и страданияглаза". Воланд хладнокровно и безжалостно отправляет Берлиоза в небытие. Он прощатьне умеет, а главное — не хочет.

А как он проникновенно преподносит мастеру и его подруге жизнь в «домике с венецианскими окнами», который, по существу, является изоляцией от Света. Благоустроенной тюрьмой! Снова(как всегда) — ложьи лицемерие!

Сам же он терпеливо и настойчиво культивирует в людях свой любимый порок — гордынюсо всеми ее прямыми и косвенными проявлениями. И у него получается, потому что он тоже — «мастер» своего дела. Левия Матвея он называет рабом и глупцом, провоцируя того на гнев и возмущение. Маргариту поощряет: "Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас". Красиво. А ведь Маргарита готова утопиться, но не попроситьза своего любимого.

Да, гордость — вот то зернышко, из которого можно вырастить много чего… Достаточно вспомнить "первородный грех", как он трактуется в христианской традиции и то, к чему он привел человечество. А инструмент воздействия тот же — ложь(лесть, лицемерие, коварство и т. п.).

И Свет, который призывает: "ищите — и найдёте, стучите — и отворят вам, просите— и получите!!!" И призывает просить не просто у «тех, кто сильнее нас», а у ВСЕМОГУЩЕГО! Но ЛЮБЯЩЕГО.

Так кто же на самом деле сильнее? "Могущественный" прокуратор, по трусости отправивший на мучительную смерть невинного человека? Или кроткий «философ и мечтатель» Иешуа Га-Ноцри, который считал, что «злых людей нет на свете» и умер со словами «игемон…»?… Он знал, какую участь уготовил себе Понтий Пилат и жалелего. А ведь Иешуа было Очень! Больно!И главное — он же и успокаивает раскаявшегося прокуратора, уверяя того, что казни не было, "она померещилась". И судьбу мастера и Маргариты определяет он же, а не "всесильный" Воланд, которому "ничего не трудно". Но это как-то не очень бросается в глаза при чтении романа. Любовь и Добро не стремятся «работать на публику». В отличие о «воландов».

Можно понять некоторых христиан, которым не особенно приятно, что Иешуа выписан автором не в привычном им образе БОГОчеловека, как в Евангелиях. В отличие от «всесильного» и «справедливого» Воланда. Однако, если вспомнить, как настоящий Иисус молился своему Отцу перед крестными страданиями и просил, чтобы "его миновала чаша сия", то можно понять, что Он бывал еще и БогоЧЕЛОВЕКОМ. Он тоже знали боялсятого, что ему предстояло перенести… И шел на это добровольно!Ради всехнас. Людей.

Ведь даже во время казни Иисус С КРЕСТА!!! молился за своих мучителей: «…ибо не знают, что делают…» и жалелих. (Лк. 23: 34) А ведь и Ему тоже было Очень! Больно!Посмотрите фильм Мэла Гибсона «Страсти Христовы».

К сожалению школьный курс «Основы Православной культуры» дается детям только в 4–5 классах. В этом возрасте читать «Мастера», пожалуй, рановато. А вот в старших классах, может быть на уроках литературы, было бы не вредно «повернуть» роман к ученикам и этой его стороной(одной из многих) и разобраться в истинных побуждениях Воланда при «справедливом» наказании некоторых персонажей романа, так блистательно и ярко описанных Булгаковым. Это ведь своего рода продолжение знаменитого стихотворения «Что такое — хорошо и что такое — плохо». Только уже не для малышей…

Действительно, не сразу за внешней эффектностью этого "торжества справедливости", шутовством и бесшабашностью "проказников" кота и регента можно разглядеть "рога и копыта": презрение к людям и издевательства над ними (Иванушка Бездомный, Берлиоз, Бенгальский, несчастные женщины — любительницы модно одеваться и многие другие). И, что характерно, после всех этих похождений «обаятельный и справедливый» Воланд со своей «свитой»(под стать ему) просто покинули Москву. Что называется — «напакостили и смылись», не забыв напоследок переместить несчастного Мастера из одного «дома скорби» в другой — с венецианскими окнами. А заодно и его подругу. Туда же… Повадки узнаваемы. Не так ли?

Да! Зло приходит и уходит, а Любовь — остается, пускай даже и в «доме скорби»…

Кстати, давайте не будем забывать, что — это все же роман, а не богословское сочинение, и ничто "романово" ему не чуждо. А какова "любовная" линия!!! Она ведь тоже воспринимается и толкуется разными людьми оченьпо-разному.

И Карапетян в своих иллюстрациях преподносит эту тему тоже как-то по-особенному. Бережно, аккуратно и осторожно. Буквально — «едва касаясь».

Сам же художник по поводу «толкований» считает: «Прелесть Мастера в том, что роман этот — великий. А значит, каждоетолкование может поместиться туда…»(см. интервью на сайте http://reshetoria.ru.)

Вот на какие размышления навела меня встреча с иллюстрациями А.Карапетяна к одному из моих любимейших произведений и работа с ними во время сборки книги. А может быть это мне тоже «померещилось»? Не знаю… Но уверен, что и такое толкование «может поместиться» в этот великий роман.

А когда выяснилось, что иллюстрации эти до сих пор не изданы(книгоиздателей иногда трудно понять…), тогда я и осмелился изготовить эту компиляцию.

Они должны быть вместе: роман и работы А.Карапетяна. Убежден. Пусть хотя бы в таком, электронном виде. Пока…

При изготовлении этой книги использовались работы Андрея Карапетяна, предоставленные самим художником.

В оформлении использовались:

Работа А.Фоменко «Бегемот наблюдает за казнью Иешуа и двух преступников» из цикла его иллюстраций к роману «Мастер и Маргарита».

Портрет М.А.Булгакова работы художника И.И.Бабаянц из сборника "М.А.Булгаков ИЗБРАННОЕ", издательство "Просвещение", г. Москва, 1991 г.

Электронный текст книги сверялся с тем же изданием.

Мастер и Маргарита

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

…Так кто ж ты, наконец?

— Я — часть той силы,

что вечно хочет зла

и вечно совершает благо.

Гёте. «Фауст»

Глава 1

Никогда не разговаривайте с неизвестными

Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина. Первый из них, одетый в летнюю серенькую пару, был маленького роста, упитан, лыс, свою приличную шляпу пирожком нес в руке, а на хорошо выбритом лице его помещались сверхъестественных размеров очки в черной роговой оправе. Второй — плечистый, рыжеватый, вихрастый молодой человек в заломленной на затылок клетчатой кепке — был в ковбойке, жеваных белых брюках и в черных тапочках.

Первый был не кто иной, как Михаил Александрович Берлиоз, председатель правления одной из крупнейших московских литературных ассоциаций, сокращенно именуемой МАССОЛИТ, и редактор толстого художественного журнала, а молодой спутник его — поэт Иван Николаевич Понырев, пишущий под псевдонимом Бездомный.

Попав в тень чуть зеленеющих лип, писатели первым долгом бросились к пестро раскрашенной будочке с надписью «Пиво и воды».

Да, следует отметить первую странность этого страшного майского вечера. Не только у будочки, но и во всей аллее, параллельной Малой Бронной улице, не оказалось ни одного человека. В тот час, когда уж, кажется, и сил не было дышать, когда солнце, раскалив Москву, в сухом тумане валилось куда-то за Садовое кольцо, — никто не пришел под липы, никто не сел на скамейку, пуста была аллея.

— Дайте нарзану, — попросил Берлиоз.

— Нарзану нету, — ответила женщина в будочке и почему-то обиделась.

— Пиво есть? — сиплым голосом осведомился Бездомный.

— Пиво привезут к вечеру, — ответила женщина.

— А что есть? — спросил Берлиоз.

— Абрикосовая, только теплая, — сказала женщина.

— Ну, давайте, давайте, давайте!..

Абрикосовая дала обильную желтую пену, и в воздухе запахло парикмахерской. Напившись, литераторы немедленно начали икать, расплатились и уселись на скамейке лицом к пруду и спиной к Бронной.

Тут приключилась вторая странность, касающаяся одного Берлиоза. Он внезапно перестал икать, сердце его стукнуло и на мгновенье куда-то провалилось, потом вернулось, но с тупой иглой, засевшей в нем. Кроме того, Берлиоза охватил необоснованный, но столь сильный страх, что ему захотелось тотчас же бежать с Патриарших без оглядки. Берлиоз тоскливо оглянулся, не понимая, что его напугало. Он побледнел, вытер лоб платком, подумал: «Что это со мной? Этого никогда не было… сердце шалит… я переутомился. Пожалуй, пора бросить все к черту и в Кисловодск…»

И тут знойный воздух сгустился перед ним, и соткался из этого воздуха прозрачный гражданин престранного вида. На маленькой головке жокейский картузик, клетчатый кургузый воздушный же пиджачок… Гражданин ростом в сажень, но в плечах узок, худ неимоверно, и физиономия, прошу заметить, глумливая.

Жизнь Берлиоза складывалась так, что к необыкновенным явлениям он не привык. Еще более побледнев, он вытаращил глаза и в смятении подумал: «Этого не может быть!..»

Но это, увы, было, и длинный, сквозь которого видно, гражданин, не касаясь земли, качался перед ним и влево и вправо.

Тут ужас до того овладел Берлиозом, что он закрыл глаза. А когда он их открыл, увидел, что все кончилось, марево растворилось, клетчатый исчез, а заодно и тупая игла выскочила из сердца.

— Фу ты черт! — воскликнул редактор, — ты знаешь, Иван, у меня сейчас едва удар от жары не сделался! Даже что-то вроде галлюцинации было, — он попытался усмехнуться, но в глазах его еще прыгала тревога, и руки дрожали.

Однако постепенно он успокоился, обмахнулся платком и, произнеся довольно бодро: «Ну-с, итак…» — повел речь, прерванную питьем абрикосовой.

Речь эта, как впоследствии узнали, шла об Иисусе Христе. Дело в том, что редактор заказал поэту для очередной книжки журнала большую антирелигиозную поэму. Эту поэму Иван Николаевич сочинил, и в очень короткий срок, но, к сожалению, ею редактора нисколько не удовлетворил. Очертил Бездомный главное действующее лицо своей поэмы, то есть Иисуса, очень черными красками, и тем не менее всю поэму приходилось, по мнению редактора, писать заново. И вот теперь редактор читал поэту нечто вроде лекции об Иисусе, с тем чтобы подчеркнуть основную ошибку поэта. Трудно сказать, что именно подвело Ивана Николаевича — изобразительная ли сила его таланта или полное незнакомство с вопросом, по которому он собирался писать, — но Иисус в его изображении получился ну совершенно как живой, хотя и не привлекающий к себе персонаж. Берлиоз же хотел доказать поэту, что главное не в том, каков был Иисус, плох ли, хорош ли, а в том, что Иисус- то этого, как личности, вовсе не существовало на свете и что все рассказы о нем — простые выдумки, самый обыкновенный миф.

Надо заметить, что редактор был человеком начитанным и очень умело указывал в своей речи на древних историков, например, на знаменитого Филона Александрийского, на блестяще образованного Иосифа Флавия, никогда ни словом не упоминавших о существовании Иисуса. Обнаруживая солидную эрудицию, Михаил Александрович сообщил поэту, между прочим, и о том, что то место в 15-й книге, в главе 44-й знаменитых Тацитовых «Анналов», где говорится о казни Иисуса, — есть не что иное, как позднейшая поддельная вставка.