Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Переход Суворова через Гималаи. Чудо-богатыри попаданца - Герман Романов на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

— Возьми уж, она тебе пригодится!

Император протянул Петру дубинку, но тот брать ее не спешил, даже убрал руки за спину.

— Да ни к чему она мне, да и зачем?

— Зубы вышибать будешь!

Меншиков глумливо засмеялся, и бешенство тут же тугим комком подкатило к горлу.

— Поговори у меня! С тебя первого и начну!

— Так его, Петр, пусть знает свое место! А зубы, внук, не вышибают. Я их с корнем рвал!

— Так то ты, дедушка, а мне это не к лицу…

— Ну как знаешь, внук! Не хочешь брать дубинки, не надо, наше дело предложить.

Император поглядел с какой-то непонятною тоскою в глазах, тяжело вздохнул, покачал головою и глухо добавил, протянув к плечу Петра свою натруженную, в застарелых мозолях ладонь.

— А вот силенок мыслю, тебе много понадобится, негоже из-за больных зубов дела великие прерывать!

Петр содрогнулся всем телом, тяжелая длань императора давила ему на плечо раскаленной болванкой в добрую сотню пудов. Колени непроизвольно подогнулись. Жаркая боль мгновенно охватила все плечо и стала расползаться по телу, терзая его и корежа. Теряя сознание, Петр отчаянно рванулся от деда и громко закричал, чуть ли не завизжал:

— Уй-я-я!!!

Побуждение оказалось спасительным, плечо перестало немилосердно жечь, и, закрепляя успех, Петр рванулся в отчаянном броске…

— Ух ты!

И неожиданно проснулся, открыв глаза, перед которыми застыла белая пелена в красных отсветах. И тут же почувствовал, что куда-то падает, что твой Икар, не в силах остановить неудачный полет.

— Мля!

Больно стукнувшись лбом о дощатый пол, Петр понял, что это не продолжение сна, а самая доподлинная реальность…

Петербург

— Ты бесподобен, мой милый Чарльз! Давно я так хорошо не проводила времечко! Муж совсем фамилию не оправдывает, мерин выхолощенный, постылый…

Английский посол чувствовал себя таким же выжатым лимоном, как те крупные желтые плоды, что шли к традиционному вечернему чаю — от таких милых домашних привычек истинные джентльмены не отказываются даже на чужбине.

Вот и эта женщина, охочая до ласк, как ненасытная менада, и безумно жадная до денег, буквально выпивала из него все соки — как в постели, так и в его секретере из добротных дубовых досок, где он держал самое главное оружие настоящего дипломата, без которого любой политик немыслим.

Там в тугих кожаных мешочках ожидали своего часа взглянуть на дневной свет полновесные золотые монеты — французские луидоры с профилем казненного короля, добрые английские гинеи и соверены, но главным образом полновесные русские империалы.

Уинтворт стоически переносил эти неприятности, которые, положа руку на сердце, таковыми и не являлись по большому счету. Когда речь идет об интересах британской короны, не может быть ни малейших стенаний о каких-либо неудобствах.

Ведь дело превыше всего!

Если бы от него потребовалось совокупиться в паршивом сарае с грязной чухонской девкой, лощеный британец не задумался бы и на минуту. А ведь он сейчас лежит не на гнилой соломе, а на мягкой пуховой перине, тело обдает горячим женским жаром, ноздри ловят аромат полузабытого французского парфюма, ласкающий и возбуждающий одновременно, а мягкие руки нежно обвивают шею.

Что же касается денег, так они не его личные (будь иначе, Чарльз без малейших колебаний незамедлительно избавился бы от такой ненасытной содержанки), а Форин Офис, и настоятельно необходимые траты таковы, что правительство уже не считает золота…

— Русские гвардейцы потеряли честь и служат этому мерзкому старикашке, как цепные псы, за одни только обглоданные кости! И это аристократы?! Холуи!

Женский голос дышал праведным гневом и был довольно-таки неприятен истеричными и визгливыми нотками. Однако английский посол Уинтворт стоически переносил эту неприятность.

Тем паче любовница тут же принялась, дрожа как в лихорадке, поглаживать его по груди, царапая при том ногтями. И руки, словно лианы, снова обвили его шею, а полные чувственные губы впились поцелуем, больше похожим на укус бешеной собаки. Да и сладости объятий не чувствовал Уинтворт — словно удавку на шею висельника накинули…

«Она оправдывает свою фамилию! Это не женщина, а племенной жеребец в обличье Елены Троянской! Она высушивает меня, и если опять восхочет, то мне потребуются все силы, чтобы выполнить мужской долг. И помощи здесь не попросишь, такие дела другим не доверяют. Нужно перетерпеть, без ее участия никак не обойтись, иначе моя карьера или вскоре рухнет, или взлетит на незабываемую высоту! Но как она мне надоела!»

Однако мысли текли без особого раздражения, а привычно, словно весенний ручеек, спустившийся с гор, добрался до пересохшего русла арыка, и теперь царапает прохладной струей горячие комья растрескавшегося под жарким пустынным солнцем глинистого песка.

— Братья решили напасть на него сегодня, Чарльз! Пока он в Гостилицах… Там его можно достать, с ним всего два казака, и то он их оставляет, когда по окрестностям ездит.

Женщина приподнялась на локте, не обращая внимания на бесстыже открытую грудь, которую она не соизволила целомудренно прикрыть одеялом.

Торчащие красные соски не вызвали в любовнике привычного вожделения, зато от слов его душа прямо возликовала — задание, полученное месяц назад из Лондона, будет выполнено.

«Наконец-то они решились! Сегодня, уже сегодня!»

Кронборг

— Англия всегда выступала верным другом вашей прекрасной и гордой страны, полковник!

Вкрадчивый голос ночного визитера тем не менее звучал достаточно властно и уверено, так может говорить только тот, кто немалое время провел на кораблях, где всегда требуется громко подавать команды.

Комендант крепости Аксель Сундстрем внимательно посмотрел на незваного гостя, в котором явно угадывалась военная выправка.

— Кто вы? — без обиняков, как следует всегда поступать настоящему офицеру, требовательно спросил швед, пристально глядя на своего собеседника. И не менее властным голосом уточнил: — От кого имеете поручение и что вам от меня нужно? Надеюсь, что вы будете предельно откровенны!

— Я капитан флота Его Величества Джеймс Хадсон! К вашим услугам… сэр!

Полковник угрюмо засопел.

Высокомерные британцы всегда говорили про свой флот так, что все их собеседники сразу понимали, о какой именно стране идет речь. Все остальные флоты мира требовали уточнений — шведский королевский, русский императорский и прочие.

— Я готов вас выслушать, капитан!

— Утром наша эскадра адмирала Паркера войдет в проливы. Мы начинаем войну против России и уничтожим ее корабли, что стоят у датской столицы. Но не будем воевать против вашей страны, сэр! Конечно, недостойно джентльмена, но здесь совершенно иные соображения. Датчане — верные клевреты русских варваров, чего не скажешь о шведах, которые долгое время воевали против них и московитов. Лишь в последнее время ваша страна, полковник, прошу простить меня, стала пристяжной в этом нелепом «Северном союзе». Но, может быть, вы вскоре сами поймете, что дочь русского императора — не самая лучшая кандидатура на престоле вашего государства, и сделаете более правильный выбор. И в полной мере оцените старания Англии, которая всегда поддерживала «королевство свеев, готов и вандалов» в противодействии русским притязаниям!

Речь британского офицера прозвучала в унисон мыслям шведского коменданта, являвшегося сторонником покойного короля Густава и сосланного русской регентшей из столицы фактически в ссылку, на эти продуваемые всеми ветрами скалы.

— Зачем нам воевать с вами, если только с нашей помощью Швеция вернет себе прежнее могущество? Союз с Россией — это нелепый мезальянс, не более чем временный, в котором ваша страна занимает униженное положение младшего партнера, если не сказать хуже…

Полковник снова угрюмо засопел, так выразительно, как могут делать только потомки свирепых викингов.

Русских он сильно недолюбливал, политический союз с датчанами считал противоестественным и был бы рад, если бы Швеция смогла вернуть не только прежнее положение, но и все свое древнее балтийское наследие, потерянное в результате несчастливой для нее Северной войны.

— Что вам нужно?

— Сущую безделицу, сэр. Наши корабли весьма близко пройдут у вашего берега, ибо датчане гасят маяки. Потому просим зажечь фонари, дабы случайно не зацепить скалы. Я понимаю, это вызовет определенные расходы, а потому готов предложить достойное возмещение.

Англичанин достал из-под полы длинного морского плаща туго набитый кожаный мешочек и положил его на стол, внутри еле слышно звякнули золотые монеты.

Швед задумался, понимая, что ночной визитер сильно лукавит, если не сказать больше. И не случайного кораблекрушения он опасается — Королевский флот боится мощных пушек датской крепости Кронборга, что стоит на противоположной стороне пролива.

«Все правильно. Если я прикажу стрелять по британцам, то мы возьмем их эскадру под перекрестный огонь и уничтожим еще на подходе. Если прорвутся, но изувеченными, да и не все, а в лучшем случае половина. Вот только оно мне надо?! Служить злой русской королеве, которая законопатила меня здесь?! Нет, нет и нет!»

— Я прикажу зажечь фонари, капитан!

Соловецкий монастырь

— Владыко, никак сюда бабы пожаловали?! Прости мя, Господи, грешного!

Келарь Пимен размашисто перекрестился, хотя поначалу хотел сплюнуть. Монастырь держался в осаде уже два дня — братья, паства, сбежавшиеся отовсюду местные крестьяне-поморы, паломники и немногочисленный солдатский караул заперлись за массивными, сложенными из валунов стенами старинной крепости.

Много чего повидала обитель за свою более чем двухсотлетнюю историю. Не раз укрывшиеся за ее стенами монахи отбивали штурмы как неприятеля, так и царских войск в годину Раскола.

Но никогда под ее стенами не творилось такого непотребства — под тягучие, противные и протяжные звуки, чеканя шаг, маршировали солдаты в красных мундирах, но вот вместо штанов они были обряжены в нечто похожее на юбки и с гольфами на волосатых ногах.

— Это надо же, мужики, да бабами вырядились!

— Тьфу, непотребство сплошное!

— Содом и Гоморра, братья!

— Войско Антихристово пожаловало!

— Под пение бесовское!

— С нами крестная сила!

Монахи плевались, не в силах совладать с омерзением, а их натруженные ладони крепко сжимали взятые по такому случаю старые гладкоствольные фузеи.

Солдаты, как и прихожане, не в пример им, были разговорчивее, они смеялись, переговаривались между собой, тыкая пальцами в лагерь осадившего обитель неприятеля.

— Портки-то хоть носят под юбками?! А то зацепятся сокровищем да и оторвут себе напрочь!

— Чудные какие?!

— И почто бабью справу надели?

— Га-га!

— Смотри, Семеныч, ночью на вылазку пойдешь, с бабой гляди не перепутай! А то будет тебе, ха-ха!

— Да не ха-ха, Степан! Для того есть мудреное господское слово — разочарование!

Однако хохот на стенах угас моментально, стоило суровому и властному отцу настоятелю, носящему высокий сан архимандрита, подать свой зычный голос, в котором звякнули непреклонной волей стальные нотки опытного командира:

— А ну цыц, охальники, епитимью наложу!

Все тут же сконфуженно замолчали, стыдливо отводя в стороны глаза. Архимандрит Мефодий с вбитой на всю жизнь военной выправкой, щеголеватый, как свойственно гвардейцам, расправив плечи, гордо стоял на парапете, взирая на неприятельский лагерь.

— То не мужики бабами нарядились, дети мои, это шотландцы, скоттами рекомые, к нам пожаловали! И не в бесовские дудки они трубят, сии инструменты волынками именуется.

— Прости мя, владыко! — за спиной раздался елейный голосок кого-то из прихожан. — Непонятно мне зело, ведь первый раз в жизни скотов вижу, что волыну тоже тянут?!

Не сдержавшись, прыснули смехом многие, закрывая рты ладонями, но когда увидели, что отец настоятель тоже усмехнулся в седую бороду, гомерический хохот грянул с такой силой, что моментально согнал чаек, облюбовавших башенные шатры.

— Мыслю, завтра на приступ пойдут… Изопьем мы чашу смертную!

— Почему так думаешь, владыко?

— Они пушки еще не сгрузили, так что сутки у нас есть. Я в воинском деле малость разбираюсь, семь лет в гвардии императора Петра Федоровича отслужил… Стишата пописывал. — По лицу настоятеля словно пробежала судорога. — Мирское все, суетное… Даже фамилию свою и то забывать стал, а она у меня с державой созвучна.

— А чин, владыко, большой выслужил?

Келарь знал, что архимандрит в мирской жизни был офицером, и в немалом чине, потому надеялся, что его воинский опыт позволит отбить неприятеля, что в столь большом числе кораблей напал на мирный монастырь.

— Подпоручиком самим государем за храбрость пожалован, офицерской шпагой и Александровской медалью… За Гостилицкое поле… Мост я там взорвал… Десятки православных душ загубил! Хоть и пожаловал меня император, да грех тяжкий на душу взял. Давит меня ноша сия. Все прощения отмаливаю…

Игумен присел на холодный камень, погладил ладонями больное колено, суровыми глазами посмотрел на быстро темнеющее на востоке небо, что заслонило восходящее солнце. Затем взглянул на британские корабли, добрым десятком стоявшие на якорях в губе.

— Ноги болят, к непогоде. Зрю я, шторм скоро грянет… Стихи на душу просятся, слышал я их раз от Петра Федоровича — «Буря, пусть сильнее грянет буря!»

Петербург

— С братьями будут несколько благородных дворян, что решились поднять руку на тирана! На этого грязного, мерзкого старикашку, который томит достойных людей в столь низких чинах, не оценив их достойные лучшего заслуги! Надеюсь, мой милый…

— Мой король в полной мере оценит их героизм и благородный порыв! Ибо все будет сделано во благо и России, и Британии. Ради процветания наших стран в узах дружбы, как завещано еще царем Петром.



Поделиться книгой:

На главную
Назад