Абсолютное оружие (сборник)

Глава 16

На следующий день, в субботу, Блейн пошел в контору, где ему дали винтовку, штык, охотничью форму и рюкзак. Он получил аванс – половину жалованья минус десять процентов и стоимость снаряжения. Деньги оказались весьма кстати, потому что у него осталось всего три доллара с мелочью.

Он заглянул в Духовный коммутатор, но никаких вестей от Мелхилла не было. Блейн вернулся в отель и остаток дня посвятил тренировке, отрабатывая выпады и защиту.

Весь вечер он чувствовал, как при мысли о предстоящей охоте нарастает нервное напряжение. Чтобы рассеяться, он пошел в небольшой бар в Вест-Сайде, где была воссоздана обстановка двадцатого века: длинная блестящая стойка, деревянные стулья, на полу опилки, а вдоль нижней части стойки – медная поперечина, на которую посетители ставили ноги. Блейн сел за столик и заказал пиво. Мерцали классические неоновые огни, а из подлинного музыкального автомата середины двадцатого века доносились сентиментальные мелодии Глена Миллера и Бенни Гудмэна. Блейн сидел, склонившись над стаканом пива, и уныло спрашивал себя: кто он и кем намеревается стать.

Неужели он действительно взялся за работу охотника и готов убивать людей? Тогда куда исчез настоящий Том Блейн, бывший конструктор парусных яхт, бывший любитель стереофонической музыки, бывший читатель хороших книг, бывший ценитель хороших пьес? Что случилось с этим спокойным, насмешливым и совсем неагрессивным человеком? Да разве этот человек, будь он в своем худощавом, пластичном теле, взялся бы за ремесло убийцы? Нет, никогда!

Неужели тот знакомый Блейн, о котором он так сейчас жалел, покорен и подавлен этим крупным мускулистым телом бойца с молниеносной реакцией? Может быть, это тело, выделяющее в кровь какие-то таинственные вещества, с его особым мозгом и нервной системой, – именно это деспотичное тело несет ответственность за все и толкает своего беспомощного владельца на преступления?

Блейн потер глаза и подумал, какая чепуха приходит порой в голову. Истина состоит в том, что он умер в результате стечения обстоятельств, от него не зависящих, заново родился в будущем и обнаружил, что он ни на что не способен, кроме охоты. Что и требовалось доказать.

Однако это благоразумное объяснение не удовлетворило его, а на поиски постоянно ускользающей правды времени не оставалось.

Блейн уже не был нейтральным наблюдателем событий, происходивших в 2110 году. Он превратился в их участника, начал играть активную роль и перестал быть бесстрастным зрителем. Действие привлекало его, побуждало к совершению поступков. Тормоза были выключены, и машина марки «Блейн» катилась вниз по крутому склону холма Жизни все быстрее и быстрее. Может, сейчас у него осталась последняя возможность подумать, взвесить, проверить правильность выбранного пути…

Но было уже поздно. На стул напротив опустился мужчина, словно тень, закрывшая лик мира. Блейн смотрел в белое, ничего не выражающее лицо зомби.

– Добрый вечер, – произнес зомби.

– Добрый вечер, – сдержанно ответил Блейн. – Хотите что-нибудь выпить?

– Нет, спасибо. Мой организм не переносит стимуляции.

– Сочувствую, – сказал Блейн.

Зомби пожал плечами.

– Теперь у меня появилось имя, – сообщил он. – До тех пор пока не припомню своего настоящего имени, я буду звать себя Смит. Вам нравится?

– Хорошее имя, – согласился Блейн.

– Спасибо. Я был у врача. Он сказал, что мое тело слабеет. У него нет выносливости, оно не способно восстанавливать силы.

– Неужели вам ничем нельзя помочь?

Смит покачал головой.

– Мое тело определенно в состоянии зомби. Я слишком поздно проник в него. Врач считает, что мне осталось несколько месяцев, не больше.

– Очень жаль, – ответил Блейн, чувствуя отвратительную тошноту, подступающую к горлу при виде этого мрачного, с грубыми чертами и серо-свинцовой кожей лица с терпеливыми глазами Будды.

Смит сидел в мятой рабочей одежде, висящей на нем мешком, какой-то неестественно расслабленный. Его белое лицо было гладко выбрито. От него сильно пахло лосьоном. Однако в нем уже стали заметны перемены. Блейн уже обратил внимание, что мягкая и упругая когда-то кожа начала сохнуть, появились крохотные морщины вокруг глаз, носа и рта, складки на лбу, напоминающие трещины в старой высохшей коже. Кроме того, Блейну показалось, что сквозь резкий запах лосьона пробивался едва заметный душок тления.

– Что вам от меня нужно? – спросил Блейн.

– Я не знаю.

– Тогда оставьте меня в покое.

– Я не могу, – произнес Смит извиняющимся тоном.

– Вы хотите меня убить? – в горле Блейна пересохло.

– Я ведь уже сказал, что не знаю! Я ничего не помню! Убить вас, защитить, любить, искалечить – я еще не знаю! Но придет время, и я вспомню, Блейн! Это я вам обещаю.

– Оставьте меня в покое, – попросил Блейн, чувствуя, как напрягаются мускулы.

– Не могу, – ответил Смит. – Неужели вы не понимаете? Я не знаю ничего, кроме вас. Буквально ничего! Я не знаю этого мира, ни одного лица, ни одного человека. У меня нет памяти. Вы – моя единственная связь с чем-то, центр моего существования, только ради вас я цепляюсь за жизнь.

– Замолчите!

– Почему? Ведь это правда! Неужели вы думаете, что мне нравится таскать по улицам это разваливающееся тело? Кому нужна жизнь, если не на что надеяться и нечего вспомнить? Смерть куда лучше! Жизнь – это вонючая разлагающаяся плоть, тогда как смерть – чистое бесплотное сознание! Я думаю об этом, мечтаю о ней, прекрасной бесплотной смерти! Но меня останавливает одно: у меня остались вы, Блейн, из-за вас я заставляю себя жить.

– Убирайтесь! – крикнул Блейн. К горлу подступила тошнота.

– Это вы мое солнце и луна, мои звезды, моя земля, вся моя вселенная, моя жизнь, мой друг, враг, возлюбленный, убийца, жена, отец, ребенок, муж…

Блейн изо всех сил ударил Смита кулаком в скулу. Зомби упал. Выражение лица его не изменилось, однако на скуле свинцового цвета появился огромный пурпурный кровоподтек.

– Вы пометили меня, – прошептал Смит.

Кулак Блейна, занесенный для второго удара, бессильно опустился.

– Я ухожу, – произнес Смит, вставая. – Будьте осторожнее, Блейн. Не умирайте пока! Вы мне нужны. Скоро я вспомню и приду к вам.

Смит вышел из бара. Его угрюмое избитое лицо было неподвижно.

Блейн заказал двойное виски и долго сидел со стаканом в руке, пытаясь унять дрожь.

Глава 17

Блейн прибыл в имение Халла на загородном джетбусе за час до рассвета. На нем была традиционная форма охотника – рубашка и брюки цвета хаки, ботинки на резиновой подошве и широкополая шляпа. На одном плече висел рюкзак, на другом – винтовка и штык в пластмассовом чехле.

У ворот его встретил слуга, который проводил Блейна к низкому нескладному особняку. От слуги Блейн узнал, что имение Халла занимает девяносто акров леса в Адирондакских горах, между Кином и Элизабеттауном. Именно здесь, сообщил ему слуга, совершил самоубийство отец Халла в возрасте пятидесяти одного года, причем сумел убить шестерых охотников, но седьмой, вооруженный саблей, отсек ему голову. Какая славная смерть! Дядя Халла, наоборот, предпочел смерть берсеркера в Сан-Франциско, который так любил. Полицейским пришлось двенадцать раз выстрелить в него из лучевых пистолетов, прежде чем он умер. С собой дядя Халла прихватил семерых прохожих. Газеты много писали об этом событии, и вырезки хранятся в семейном альбоме.

Причина в разных темпераментах, объяснил старый разговорчивый слуга. Некоторые, как, например, дядя Халла, обладают веселым характером, любят компанию и предпочитают смерть в толпе, у всех на виду. А другие, вроде нынешнего мистера Халла, любят одиночество и природу.

Слушая, Блейн вежливо кивал. Слуга проводил его в большую комнату, обставленную в деревенском стиле. Там уже собрались охотники. Они пили кофе и в последний раз оттачивали острые как бритва лезвия. Сверкала голубая сталь меча, отливала серебром блестящая алебарда, искры света вспыхивали на полированном острие копья и поблескивали льдом на остроконечных шипах булавы и шара на цепи – «утренней звезды». На первый взгляд, подумал Блейн, все это напоминает сцену из средневековья. Однако потом он решил, что это больше похоже на приготовления к съемкам фильма.

– Придвигай стул, приятель, – сказал алебардист. – Добро пожаловать в Благотворительное общество защиты мясников, забойщиков скота и странствующих убийц. Меня зовут Сэмми Джонс, я лучший алебардист в Северной и Южной Америке, да и в Европе, пожалуй, тоже.

Блейн сел, и его представили остальным охотникам. Среди них были люди разных национальностей, хотя все говорили между собой по-английски.

Сэмми Джонс, приземистый черноволосый мужчина с широченными плечами, был одет в заплатанную и выцветшую форму цвета хаки; на его лице, словно высеченном из камня, виднелось несколько шрамов, оставшихся от прошлых охот.

– Это у тебя первая охота? – спросил он, глядя на новенькую форму Блейна.

Тот кивнул, достал винтовку из пластикового чехла и закрепил штык на стволе, проверил крепление, подтянул ремень и снова снял штык.

– Ты действительно владеешь этой штуковиной? – спросил Джонс.

– Конечно, – ответил Блейн; в его голосе прозвучало больше уверенности, чем он чувствовал.

– Тогда хорошо. Такие, как Халл, нутром чувствуют слабину. Они пытаются расправиться со слабаками в первую очередь.

– Сколько времени обычно длится охота?

– Трудно сказать, – пожал плечами Джонс. – Один раз я участвовал в охоте, которая продолжалась восемь дней. Это было на Астуриасе, там прикончили моего напарника Слиго. В общем-то хорошая команда расправляется с жертвой за пару дней, не больше. Все зависит от того, как тот желает умереть. Некоторые жертвы стараются продержаться как можно дольше. Прячутся в пещерах и оврагах, ублюдки, приходится лезть за ними, каждую минуту ожидая, что тебя проткнут. Вот так и погиб Слиго. Мне кажется, однако, что Халл не из их числа. Он хочет умереть как герой, как настоящий мужчина. Значит, будет рисковать, стараясь прикончить как можно больше охотников своим вертелом.

– Похоже, он тебе не нравится, – заметил Блейн.

Сэмми Джонс поднял густые брови.

– Не люблю, когда из смерти делают целый спектакль. А вот и наш герой.

В комнату вошел Халл, элегантный и стройный, в шелковой рубашке цвета хаки, с белым платком на шее. В руке он держал небольшой рюкзак, а на плече висела зловещего вида рапира.

– Доброе утро, господа, – поздоровался он. – Оружие наточено, рюкзаки собраны, шнурки туго завязаны? Великолепно! – Халл подошел к окну и раздвинул шторы. – Взгляните на первый луч зари, эту светлую полоску на востоке, предвестник появления нашего свирепого бога Солнца, распоряжающегося охотой. Я ухожу. Слуга оповестит вас, когда истекут положенные мне льготные полчаса. После этого вы можете преследовать меня и убить – если сумеете. Поместье огорожено. Я не буду выходить за ограду – и вы тоже.

Халл поклонился и стремительно вышел из комнаты.

– Господи, как я ненавижу таких павлинов! – крикнул Сэмми Джонс, когда дверь закрылась. – Все они одинаковы. Так высокомерно и дерзко ведут себя, таких героев из себя строят. Если бы они знали, какими дураками я их считаю, ведь я уже двадцать восемь раз участвовал в таких делах.

– А почему ты стал охотником? – спросил Блейн.

– Мой отец был алебардистом и научил меня владеть боевым топором, – пожал плечами Сэмми Джонс. – Это единственное, что я умею.

– Ты мог бы попробовать другую профессию.

– Пожалуй. Но дело в том, что мне нравится убивать этих аристократов. Я ненавижу каждого богатого джентльмена, благоразумно обеспечившего себе потустороннюю жизнь, тогда как бедняки не имеют средств на страховку. Я получаю удовольствие, убивая этих господ, и если бы у меня были деньги, то с радостью заплатил бы за такую честь.

– А вот Халлу нравится убивать бедняков вроде тебя, – заметил Блейн. – Это ужасный мир.

– Нет, честный, – покачал головой Сэмми Джонс. – Ну-ка встань, я поправлю тебе рюкзак.

Покончив с этим, Сэмми Джонс предложил:

– Послушай, Том, почему бы нам с тобой не держаться вместе во время охоты? Взаимовыручка – понимаешь?

– Скорее тебе придется выручать меня, – ответил Блейн.

– Ну и что? – сказал Джонс. – Сноровка придет – надо только поучиться. А у кого учиться, как не у меня, лучшего из лучших?

– Спасибо, Сэмми, – поблагодарил Блейн. – Постараюсь не подвести тебя.

– Не сомневаюсь, что ты справишься. Только учти: Халл – фехтовальщик, а у фехтовальщиков есть свои хитрые приемы. Я тебе все объясню по дороге. Когда он…

В этот момент в комнату вошел слуга по старинным хронометром в резном футляре. Когда секундная стрелка коснулась цифры двенадцать, он взглянул на охотников.

– Господа, полчаса истекли. Можно начинать охоту.

Охотники высыпали на улицу, в туманное серое утро. Тезей, следопыт, с трезубцем на плече, сразу напал на след, который вел наверх по склону, к вершине горы, окутанной дымкой.

Вытянувшись длинной цепочкой, охотники двинулись вверх по склону.

Раннее утреннее солнце быстро разогнало туман. Когда они вышли к голым гранитным валунам, Тезей потерял след. Охотники разошлись ломаной цепью по склону горы и продолжали осторожно продвигаться вперед.

В полдень охотник с мечом заметил на ветке колючего куста лоскут шелковой ткани цвета хаки. Через несколько минут Тезей нашел следы ботинок на мху. Они вели вниз, в узкую долину, густо поросшую деревьями. Охотники устремились вперед.

– Вот он! – крикнул кто-то.

Блейн стремительно обернулся и увидел ярдах в пятидесяти справа от себя бегущего бойца с «утренней звездой» в руке. Этот охотник был самым молодым среди них – могучий самоуверенный сицилиец. Его оружие состояло из толстой рукоятки из ясеня и прикрепленного к ней цепью длиною в фут тяжелого шара с острыми шипами – это и была «утренняя звезда». Сицилиец размахивал шаром над головой и распевал боевую песню.

Сэмми Джонс и Блейн бросились к нему. Они увидели, как из кустов с обнаженной рапирой выскочил Халл. Сицилиец рванулся к Халлу и изо всех сил нанес сокрушительный удар, способный свалить дерево. Халл увернулся и сделал выпад. Охотник захрипел и упал – острие рапиры вонзилось ему в горло. Халл наступил на грудь упавшего, выдернул рапиру и снова исчез в кустах.

– Я никогда не понимал, как можно пользоваться «утренней звездой» в бою, – покачал головой Сэмми Джонс. – Такое неуклюжее оружие. Если не свалишь противника первым ударом, на второй времени уже не остается.

Сицилиец был мертв. Следы Халла, пробежавшего через кусты, были видны отчетливо. Они бросились по следам, остальные охотники прикрывали их в флангов. Вскоре они снова вышли на гранитное плато, и след пропал.

Поиски продолжались до самого вечера и закончились неудачей. После захода солнца охотники разбили лагерь на склоне горы, выставили часовых и стали обсуждать первый день охоты у маленького костра.

– Где он сейчас, по-твоему? – спросил Блейн.

– Он может быть где угодно в этом проклятом поместье, – буркнул Джонс. – Не забудь, он здесь каждый фут земли знает, а мы здесь первый раз.

– Выходит, он может скрываться от нас бесконечно?

– Конечно, если захочет. Но ведь он ищет смерти, верно? Причем хочет умереть как герой, в бою. Поэтому Халл будет стараться потрепать нас как следует, прежде чем мы прикончим его.

Блейн взглянул через плечо на темный лес.

– А вдруг он прячется где-то рядом и подслушивает наш разговор?

– Не сомневаюсь, – сказал Джонс. – Надеюсь, что часовые не заснут.

Охотники еще долго переговаривались в маленьком лагере у гаснущего костра. Блейну хотелось, чтобы поскорей наступило утро. В темноте роли поменялись: охотники превратились в жертв, преследуемых жестоким, безжалостным человеком, готовым к самоубийству и стремящимся унести с собой как можно больше чужих жизней.

С этой мыслью Блейн задремал.

Перед самым рассветом он проснулся от пронзительного крика. Схватив винтовку, Блейн вскочил и стал вглядываться в темноту. Снова раздался крик, на этот раз ближе к лагерю, и он услышал, как кто-то пробирается сквозь кусты. Тут в костер бросили пригоршню сухих листьев, и вспыхнуло яркое пламя.

В показавшемся ослепительным свете костра Блейн увидел человека, который, шатаясь, шел к лагерю. Это был один из часовых. Он волочил за собой копье. Из двух ран текла кровь, однако, похоже, они не были тяжелыми.

– Ублюдок, – всхлипывал копьеносец, – мерзкий ублюдок.

– Успокойся, Чико, – сказал один из охотников, разорвав рубашку копьеносца, чтобы промыть и забинтовать раны. – Тебе не удалось достать его?

– Нет, все произошло так быстро, – простонал раненый. – Я промазал.

Больше в эту ночь никто не спал.

Едва забрезжил рассвет, как охотники снова отправились в путь, растянувшись редкой цепочкой и стараясь напасть на след жертвы. Тезей обнаружил сломанную пуговицу, а затем – едва заметный отпечаток ботинка. Охотники тут же изменили направление и стали подниматься по узкому горному склону.

– Эй, он здесь! Я нашел его! – послышался крик Отто, идущего впереди.

Тезей бросился вперед, за ним последовали Блейн и Джонс. Они увидели Халла, который пятился, зорко следя за приближавшимся Отто. Тот быстро вертел шарами бола над коротко остриженной головой. Аргентинское лассо свистело в воздухе, и железные шары вращались с такой быстротой, что сливались в сверкающий круг. И тут Отто метнул свое оружие. Халл мгновенно упал на землю, бола пролетел в нескольких дюймах над его головой, обвился вокруг толстой ветки и сломал ее. Халл вскочил, улыбнулся и бросился к безоружному охотнику.

Не успел он приблизиться к Отто, как откуда ни возьмись появился Тезей и угрожающе поднял свой трезубец. Халл и охотник обменялись ударами. Потом Халл повернулся и кинулся наутек.

Тезей успел сделать глубокий выпад. Халл взвизгнул от боли, но не остановился.

– Ты ранил его? – спросил Джонс.

– В зад, – ответил Тезей. – Если что и пострадало, так только его самолюбие.

Тяжело дыша, охотники побежали вверх по горному склону. Однако следы жертвы снова исчезли.

Они разошлись, окружив сужающуюся гору со всех сторон, и начали медленно двигаться в сторону вершины. Раздающийся время от времени шум и отпечатки ботинок говорили о том, что Халл впереди и отступает к вершине. По мере того как охотники приближались к горному пику, они плотнее сжимали кольцо, чтобы не дать жертве проскользнуть между ними.

К вечеру сосны и ели начали редеть. За ними виднелось нагромождение валунов, а еще дальше – вершина.

– Теперь осторожнее! – предупредил спутников Джонс.

Не успел он договорить, как появился Халл. Выскочив из-за гранитного валуна, он напал на старого Бьерна, вооруженного булавой. Его рапира со свистом рассекала воздух, он сыпал ударами, пытаясь побыстрее прикончить охотника и вырваться из сжимающегося кольца.

Однако Бьерн сдерживал натиск и медленно отступал, парируя выпады Халла булавой, которую держал двумя руками, как дубину. Халл свирепо выругался, снова устремился в атаку и едва успел увернуться от сильнейшего удара булавой, нанесенного хладнокровным охотником.

Старый Бьерн быстро шагнул вперед – в воздухе мелькнула рапира и вонзилась в грудь охотника, как жало змеи. Швед выронил булаву, и его тело покатилось вниз по горному склону.

Однако охотники успели замкнуть кольцо. Халл был вынужден вновь отступить и скрыться среди гранитных валунов.

Охотники продолжали двигаться вперед. Блейн заметил, что солнце уже почти коснулось горизонта; спускались сумерки, и по серым скалам вытянулись длинные тени.

– Вечереет, – сказал он Джонсу.

– До наступления темноты еще с полчаса, – заметил тот, глянув на небо. – Нужно побыстрее кончать с ним. Когда стемнеет, он перебьет нас в этих скалах по одному.

Охотники быстро обыскивали огромные валуны.

– Он может свалить камни нам на голову, – сказал Блейн.

– Только не он, – покачал головой Джонс. – Он слишком гордый.

В это мгновение из-за высокой скалы рядом с Блейном вышел Халл.

– Ну что ж, стрелок, защищайся, – произнес он.

Блейн вскинул винтовку и едва успел отразить удар Халла. Лезвие рапиры скользнуло по стволу винтовки. Блейн отбил удар автоматически, не успев задуматься. Что-то заставило его зареветь от ярости, и он сделал выпад, пытаясь обрушить удар на голову жертвы, – если бы он достиг цели, мозги Халла оказались бы на гранитных камнях. В это мгновение Блейн перестал быть цивилизованным человеком, вынужденным защищаться с оружием в руках, – он превратился в свирепое создание, преследующее одну цель – убивать.

Жертва с изящной ловкостью уклонялась от ударов Блейна. Охотник наступал, в гневе потеряв осторожность. Внезапно Сэмми Джонс оттолкнул его в сторону.

– Он мой, – сказал Джонс. – Да, мой. Сражайся со мной, Халл. Попытайся достать меня своим вертелом.

Халл начал атаковать алебардиста. Его лицо было бесстрастным, а выпады сверкающей рапиры – молниеносны. Джонс уверенно стоял, чуть согнув колени, легко орудуя алебардой. Халл сделал обманное движение, за которым последовал стремительный выпад. Джонс парировал его с такой силой, что искры полетели, а рапира согнулась, как тонкая ветка.

Вокруг собрались остальные охотники. Они расселись на соседних валунах, комментировали дуэль и давали советы:

– Пригвозди его к утесу, Сэмми!

– Лучше сбрось с обрыва!

– Хочешь, помогу?

– Нет, черт побери! – отозвался Джонс.

– Смотри, чтобы он не отрубил тебе палец, Сэмми!

– Не беспокойтесь, – прозвучал ответ Джонса.

Наблюдая за схваткой, Блейн чувствовал, что ярость покидает его так же быстро, как охватила. Ему казалось, что алебарда – неуклюжее оружие, поскольку, чтобы нанести удар, необходимо как следует замахнуться. Однако Сэмми Джонс орудовал тяжелым боевым топором, как дирижерской палочкой. Он не замахивался, а бил из любого положения, мощными ударами тесня Халла к отвесному обрыву. Блейн понял, что силы противников неравны. Халл был всего лишь способным любителем, убийцей-дилетантом, тогда как Джонс – опытный профессионал. Это было похоже на поединок злой домашней собачки с диким тигром.

Когда на вершину горы опустились синие сумерки, наступил конец. Сэмми Джонс отразил очередной выпад и нанес сокрушительный удар топором. Лезвие глубоко вонзилось в бок Халла, и тот с криком полетел с обрыва. Через несколько секунд раздался звук удара.

– Заметь место, куда он упал, – произнес Сэмми Джонс.

– Он наверняка погиб, – ответил охотник с саблей.

– Скорее всего. Но нельзя считать, что мы сделали работу, пока не убедимся.

Спустившись, они нашли безжизненное изувеченное тело Халла, пометили, где оно лежит, чтобы легче было его найти и похоронить, и вернулись к особняку.

Глава 18

Охотники вернулись в город все вместе и весело отпраздновали удачную охоту. Во время вечеринки Сэмми Джонс спросил Блейна, не согласится ли тот принять участие в его следующем предприятии.

– В Омске у меня намечается выгодное дельце, – сказал он. – Русский дворянин хочет организовать пару гладиаторских боев. Тебе придется орудовать копьем, но это мало отличается от винтовки со штыком. Я научу тебя. После Омска поедем в Манилу; там готовится по-настоящему большая охота – пятеро братьев решили одновременно покончить самоубийством, и им нужно пятьдесят охотников для этого. Ну, что скажешь, Том?

Блейн подумал, прежде чем ответить. Охота была самым подходящим занятием из всех, встречавшихся ему до сих пор в этом мире, и устраивала Блейна больше всего. Ему нравилась грубоватая компания таких людей, как Джонс, их простые и трезвые рассуждения, жизнь на лоне природы, возможность действовать, ни о чем не задумываясь, не терзаясь сомнениями.

С другой стороны, было что-то чертовски бессмысленное в том, чтобы скитаться по земле в роли платного убийцы, современного варианта наемного головореза. Ему виделось что-то бесплодное в действиях ради действий, без осмысленной цели, разумного устремления, без всякого будущего. У него не появились бы такие мысли, будь он тем, кто раньше обитал в этом теле, но ведь Блейн был совсем другим. Между его сознанием и телом возникали очевидные противоречия, и не видеть этого было нельзя.

Наконец, в этом мире существовали и иные проблемы, требующие от него шагов, соответствующих его подлинной личности. Ими и следовало заняться.

– Извини, Сэмми, я вынужден отказаться, – сказал он.

– Ты делаешь ошибку, Том, – с сожалением покачал головой Джонс. – Ты прирожденный убийца. Это единственное подходящее занятие для тебя, лучше не найдешь.

– Сейчас – пожалуй, – согласился Блейн. – Я должен выяснить, так ли это.

– Ну что ж, желаю удачи, – произнес Сэмми Джонс. – И береги свое тело. Тебе попалось очень хорошее.

– Неужели это так замечательно? – удивленно спросил Блейн.

Джонс усмехнулся.

– Я немало повидал в жизни, Том. Нетрудно заметить, что у человека чужое тело. Если бы разум твой родился в этом теле, ты согласился бы охотиться вместе со мной. А вот если бы твое сознание родилось в другом теле…

– Что тогда?

– Тебе не нужно было бы становиться охотником. У тебя плохо сочетаются тело и сознание, Том. Подумай, чему отдать предпочтение.

– Спасибо, Сэмми, – сказал Блейн.

Они пожали друг другу руки, и Блейн поехал к себе в отель.

Он поднялся в свою комнату и, не раздеваясь, упал на кровать. Когда проснется, то позвонит Мэри. Но сначала нужно как следует выспаться. Планы, проблемы, мысли, решения и даже сны подождут. Он предельно устал. Блейн выключил свет и тут же уснул.

Через несколько часов он проснулся от какого-то неясного страха. В комнате было темно. Было так тихо, как в Нью-Йорке не могло быть.

Блейн сел и услышал, как что-то двигается на другом конце комнаты, рядом с умывальником. Он протянул руку и включил свет. В комнате было пусто. И вдруг у него на глазах эмалированная раковина начала подниматься вверх. Она медленно поднялась и повисла в воздухе без всякой видимой опоры. И тут же он услышал дребезжащий смех.

Блейн мгновенно сообразил, что теперь кто-то охотится за ним, и этот кто-то – полтергейст.

Он осторожно встал с кровати и направился к двери. Висящая в воздухе раковина внезапно сорвалась с места и полетела прямо на него. Блейн увернулся, и раковина разбилась о стену.

В воздух поднялся кувшин для воды вместе с двумя тяжелыми стаканами. Вращаясь, поднимаясь и опускаясь, они двинулись в его сторону.

Блейн схватил подушку и, держа ее перед собой как щит, бросился к двери. Не успел он повернуть ручку замка, как над головой о стену разбился стакан. Блейн попытался открыть дверь, но не смог. Полтергейст оказался сильнее.

Кувшин больно ударил его в плечо. Второй стакан, висящий в воздухе, вдруг стремительно описал круг над головой Блейна, и тому пришлось отойти от двери.

Тут Блейн вспомнил о пожарной лестнице за окном. Однако как только он двинулся в сторону окна, полтергейст снова опередил его. Внезапно шторы загорелись. В то же мгновение вспыхнула и подушка, которую Блейн держал в руках, и ему пришлось отбросить ее в сторону.

– Помогите! – крикнул он. – Помогите!

Полтергейст настойчиво загонял Блейна в угол комнаты. С грохотом на него поползла кровать, отрезая путь к отступлению. В воздух медленно поднялся стул, нацелившись для удара в голову.

И все время в комнате слышался дребезжащий тонкий смех, казавшийся Блейну очень знакомым.

Часть третья

Глава 19

Кровать ползла в сторону Блейна. Он звал на помощь так громко, что в окне дрожали стекла. В ответ раздавался только тонкий смех полтергейста.

Неужели в отеле все оглохли? Почему на его крики никто не откликается?

И тут Блейн понял, что никто и не подумает прийти на помощь. Насилие в этом мире стало обычным явлением, а смерть – личным делом умирающего. Никто не будет заниматься расследованием. Утром просто наведут порядок в комнате и подготовят ее для следующего постояльца.

Добраться до двери невозможно. У Блейна оставался последний шанс – перепрыгнуть через кровать и броситься в окно. Если он точно рассчитает силу прыжка, попадет на площадку пожарной лестницы. Если перестарается, то перелетит через перила и рухнет на мостовую с высоты третьего этажа.

Стул колотил Блейна по плечам, а кровать, надвигаясь, стремилась прижать к стене. Он быстро прикинул расстояние до угла, пригнулся и бросился в окно.

Блейн все рассчитал правильно, вот только не принял во внимание последние достижения науки. Оконное стекло выгнулось наружу как резиновое и тут же вернулось в прежнее положение. Блейна отбросило к стене, и он рухнул вниз оглушенный. Подняв голову, он увидел, что к нему приближается массивный шкаф и медленно наклоняется.

Когда полтергейст с огромной силой толкнул шкаф на Блейна, дверь, о которой он забыл, распахнулась. В комнату вошел Смит и толкнул падающий шкаф плечом.

– Пошли, – сказал он, повернув к Блейну неподвижное лицо зомби.

Блейн не стал задавать лишних вопросов. Он вскочил и успел схватиться за край закрывающейся двери. С помощью Смита ему удалось приоткрыть ее, и оба выскочили в коридор. Из комнаты послышался вопль, полный бессильной ярости.

Смит быстро пошел по коридору, сжимая холодной рукой кисть Блейна. Они спустились по лестнице, пересекли вестибюль и вышли на улицу. На свинцово-сером лице зомби выделялся багровый кровоподтек от удара Блейна. Кровоподтек покрывал почти половину лица, превратив его в чудовищную маску.

– Куда мы идем? – спросил Блейн.

– Туда, где тебе не угрожает опасность.