Абсолютное оружие (сборник)

– Ничего.

– Ну, а мы на ней собаку съели.

– Я знаю то, что сказано в книгах, – возразил Саймон. – Страсть под безумной луной…

– Ну конечно, и тела на сумеречном берегу моря, упоенные любовью и оглушенные рокотом прибоя.

– Ты тоже читал эту книгу?

– Какую еще книгу? Это стандартная рекламная брошюра. Ну, мне пора. Два квартала к центру. Найдешь не глядя.

И, дружелюбно кивнув, Джо нырнул в толпу. Саймон допил кока-колу и медленно двинулся по Бродвею. От тяжкого раздумья на лбу у него вздулись вены, однако он решил не делать поспешных выводов.

Дойдя до 44-й стрит, он увидел огромные, ярко светящиеся неоновые буквы:

«ЛЮБОВЬ ИНКОРПОРЕЙТЕД».

Неоновые буквы поменьше гласили:

«Открыто круглосуточно!»

И под ними:

«Подняться на второй этаж».

Саймон нахмурился, ибо в голову его закралось ужасное подозрение. Но все же он поднялся по лестнице и вошел в небольшую, со вкусом составленную приемную. Оттуда его направили по длинному коридору в комнату номер такой-то.

В комнате находился красивый седоволосый человек, который поднялся из-за внушительного письменного стола навстречу посетителю и, пожав ему руку, сказал:

– Ну, как дела у вас на Казанге?

– Как вы догадались, что я с Казанги?

– По рубашке. Я всегда обращаю внимание на рубашку. Меня зовут мистер Тэйт. Я здесь для того, чтобы служить вам по мере своих сил. Вы…

– Саймон. Элфред Саймон.

– Прошу вас, присядьте, мистер Саймон. Вы курите? Хотите выпить? Вы не пожалеете, что обратились именно к нам, сэр. Мы – старейшая фирма, поставляющая любовь, и гораздо более крупная, чем наш главный конкурент – «Страсть лимитед». К тому же у нас гораздо более сходная цена и товар лучше. Могу ли я осведомиться, как вы о нас услышали? Прочитали объявление во всю полосу «Таймса»? Или же…

– Меня прислал Джо, – перебил Саймон.

– Активный агент, – сказал мистер Тэйт с игривым видом. – Ну-с, сэр, не вижу причин откладывать дело в долгий ящик. Вы приехали издалека за любовью, и уж что-что, а любовь вы получите. – Он потянулся к кнопке на письменном столе, но Саймон его остановил:

– Я не хочу показаться невежливым и все такое, но…

– Да-да? – отозвался мистер Тэйт с ободряющей улыбкой.

– Мне это непонятно, – выпалил Саймон, густо покраснев; на лбу у него выступили бисеринки пота. – Кажется, я не туда попал. Не для того я проделал весь путь на Землю, чтобы просто… Неужели вы и вправду продаете любовь? Все, что угодно, только не любовь! Значит, тогда это ненастоящая любовь, так ведь?

– Да что вы! – возразил мистер Тэйт, приподнимаясь в кресле от изумления. – В том-то и дело! Секс может купить каждый. Боже правый, да это же самая дешевая штука во Вселенной, если не считать человеческой жизни. Но любовь – это редкость, любовь – это нечто особенное, любовь можно найти только на Земле. Вы читали нашу брошюру?

– Тела на сумеречном берегу моря? – спросил Саймон.

– Она самая. Ее написал я. Передает настроение, правда? Такое настроение вы не получите от первой встречной, мистер Саймон. Такое настроение вам даст лишь та, кто вас любит.

Саймон с сомнением сказал:

– И все же это не истинная любовь, не так ли?

– Да что вы, конечно, истинная! Если бы мы продавали поддельную, мы бы так ее и именовали. На Земле законы о рекламе чрезвычайно суровы, уверяю вас. Торгуйте чем угодно, но только непременно называйте вещи своими именами. Это и есть этика, мистер Саймон!

Тэйт перевел дыхание и продолжал более ровным тоном:

– Нет, сэр, не допускайте этой ошибки. Наша продукция – не суррогат. Это именно то чувство, каким много тысячелетий бредят поэты и писатели. Благодаря чудесам современной науки мы можем предоставить это чувство в ваше полное распоряжение, когда вам будет угодно, в красивой упаковке и притом по смехотворно низкой цене.

Саймон сказал:

– Я представлял себе нечто более… стихийное.

– В стихийности есть своя прелесть, – согласился мистер Тэйт. – Эту проблему разрабатывают наши исследовательские лаборатории. Поверьте, наука в силах воспроизвести решительно все, был бы только спрос на рынке.

– Не нравится мне все это, – сказал Саймон, поднимаясь с места. – Пойду-ка я лучше в кино.

– Постойте! – вскричал мистер Тэйт. – Вы думаете, что мы пытаемся вас надуть. Вы думаете, что вас познакомят с девушкой, которая станет притворяться, будто влюблена в вас, а в действительности вас не любит. Не правда ли?

– Правда, – согласился Саймон.

– Ошибаетесь! Во-первых, это обошлось бы слишком дорого. Во-вторых, девушка подвергалась бы чудовищному износу. Да, кроме того, попытка разыграть в жизни такую сложную роль явилась бы для девушки психически вредной.

– Но как же вы это делаете?

– При помощи науки и познания законов психологии.

Для Саймона все это звучало какой-то тарабарщиной. Он направился к двери.

– Скажите-ка, – не унимался Тэйт. – С виду вы кажетесь смышленым молодым человеком. Неужто вы не отличите настоящую любовь от фальшивки?

– Ясно, отличу.

– Так чем же вы рискуете? Или останетесь довольны, или не заплатите нам ни цента.

– Я подумаю, – сказал Саймон.

– К чему откладывать? Ведущие психологи утверждают, что настоящая любовь укрепляет и исцеляет психику, снимает комплекс неполноценности, восстанавливает баланс гормонов и улучшает цвет лица. В поставляемой нами любви есть все: глубокая и постоянная привязанность, безудержная страсть, безупречная верность, почти мистическое обожествление как ваших недостатков, так и достоинств, трогательное стремление сделать любимому приятное и в довершение всего – гордость фирмы «Любовь инкорпорейтед»: не поддающаяся контролю первая вспышка, ослепительное зарождение любви с первого взгляда!

Мистер Тэйт нажал кнопку. Саймон нахмурился в нерешительности. Дверь отворилась, вошла девушка, и Саймон больше не раздумывал.

Она была высокая и стройная, каштановые волосы отливали медью. О лице ее Саймон ничего не мог бы рассказать, но оно вызвало на его глазах слезы. А за вопрос, какая у девушки фигура, он мог бы убить на месте.

– Мисс Пенни Брайт, – сказал Тэйт, – познакомьтесь с мистером Элфредом Саймоном.

Девушка попыталась что-то произнести, но губы ей не повиновались; да и Саймон онемел. С одного взгляда он уже все понял. Остальное ничего не значило. Всем сердцем он чувствовал, что любим – любим верно и безгранично.

Они ушли сразу же, рука в руке. Реактивный везделет примчал их к беленькому коттеджу в сосновой роще на берегу моря. Там они беседовали, смеялись и любили друг друга. А потом Саймон увидел свою возлюбленную, точно богиню огня, в облачении пламени. В синих сумерках она устремила на него огромные темные глаза, и ее тело, уже такое знакомое, словно сызнова окуталось тайной. Взошла луна, яркая и безумная, и обратила тела в тени. Девушка плакала, колотя кулачками в его грудь, и Саймон тоже плакал, сам не зная отчего. И наконец наступил рассвет: робкий и неверный, он мерцал на иссушенных губах и сплетенных телах, а рядом рокочущий прибой оглушал, разжигал страсть и доводил ее до безумия.

В полдень они снова были в конторе фирмы «Любовь инкорпорейтед». Пенни порывисто сжала его руку и скрылась за внутренней дверью.

– Настоящая была любовь? – спросил мистер Тэйт.

– Да!

– И вы удовлетворены?

– Да! То была любовь, настоящая любовь! Но почему она так настаивала, чтобы мы вернулись?

– Постгипнотическое внушение, – разъяснил мистер Тэйт. – А чего вы ожидали? Все хотят любви, но мало кто хочет платить за нее. Вот ваш счет, сэр.

Саймон, вскипая, уплатил по счету.

– В этом не было никакой необходимости, – сказал он. – Само собой разумеется, я заплатил бы вам за то, что вы свели нас. А где она сейчас? Что вы с нею сделали?

– Прошу вас, – сказал мистер Тэйт примирительным тоном, – постарайтесь успокоиться.

– Мне не нужен покой! – закричал Саймон. – Мне нужна Пенни!

– Это невозможно, – сказал мистер Тэйт с легким нажимом изморози в голосе. – Будьте добры, прекратите сцену.

– Хотите урвать побольше денег? – загремел Саймон. – Хорошо, я заплачу. Сколько я вам должен за то, чтобы вы выпустили ее из своих когтей? – Саймон рывком выхватил из кармана бумажник и хлопнул им по столу.

Мистер Тэйт брезгливо ткнул в бумажник указательным пальцем.

– Положите-ка обратно в карман, – сказал он. – У нас старая и почтенная фирма. Если вы еще раз повысите голос, я буду вынужден выдворить вас отсюда.

Саймон сделал над собой неимоверное усилие, сунул бумажник в карман и уселся. Он глубоко выдохнул и сказал очень спокойно:

– Извините меня.

– Так-то лучше, – смягчился мистер Тэйт. – Я не допущу, чтобы на меня повышали голос. Однако если вы будете вести себя разумно, то мы как-нибудь договоримся. Итак, в чем же дело?

– В чем дело? – Саймон опять едва не закричал. Он овладел собой и сказал: – Она меня любит.

– Конечно.

– Как же вы можете нас разлучать?

– А какая здесь связь? – спросил мистер Тэйт. – Любовь – это восхитительная интерлюдия, отдых, полезный для интеллекта, для человеческой личности, для баланса гормонов и для цвета лица. Однако едва ли кому-нибудь захочется длительной любви, не так ли?

– Мне захочется, – сказал Саймон. – Эта любовь особая, необыкновенная…

– Они все такие, – утешил его мистер Тэйт. – Но, как вам известно, все они производятся одинаково.

– Что?

– Вы, без сомнения, знакомы с технологией производства любви?

– Нет, – сказал Саймон. – Я думал, любовь… естественна.

Мистер Тэйт покачал головой.

– От естественного подбора мы отказались сотни лет назад, вскоре после технической революции. Он протекает слишком медленно и в коммерческом масштабе нецелесообразен. К чему возиться, когда посредством регулировки рефлексов и соответствующей стимуляции определенных мозговых центров мы можем произвольно создать любое чувство? А результат? Пенни, влюбленная в вас по уши! Мы проанализировали ваши индивидуальные склонности и остановились на ее соматотипе, что сделало вашу любовь совершенной. Мы всегда добавляем сумеречный берег моря, безумную луну, бледный рассвет…

– Значит, ее можно было принудить влюбиться в кого угодно, – медленно проговорил Саймон.

– Можно было убедить ее влюбиться в кого угодно, – поправил мистер Тэйт.

– О боже, как она попала на такую омерзительную работу?

– Пришла и подписала контракт, как это обычно делается, – сказал Тэйт. – За это очень хорошо платят. А по истечении договорного срока мы возвращаем ей первоначальную индивидуальность – нетронутой! Однако почему вы считаете эту работу омерзительной? В подобной любви нет ничего такого, что заслуживало бы порицания.

– Это не любовь! – воскликнул Саймон.

– Да нет же, любовь! Настоящий товар! Беспристрастные научно-исследовательские фирмы провели ее испытания на качество по сравнению с естественной любовью. И во всех случаях наша любовь показала большую глубину, страсть, пыл и размах.

Саймон крепко зажмурился, потом открыл глаза и сказал:

– Выслушайте меня. Мне нет дела до ваших научных испытаний. Я ее люблю, она меня любит, а остальное не важно. Дайте мне поговорить с ней! Я хочу на ней жениться!

Мистер Тэйт скорчил гримасу.

– Опомнитесь! Разве на таких женятся! Если вы хотите жениться, то браками мы тоже занимаемся. Можно устроить идиллический и почти стихийный брак по любви с патентованной девственницей, прошедшей государственную инспекцию…

– Нет! Я люблю Пенни! Дайте мне по крайней мере поговорить с ней!

– Это совершенно невозможно, – ответил мистер Тэйт.

– Почему?

Мистер Тэйт нажал какую-то кнопку.

– Как вы думаете, почему? Мы стерли предыдущую гипнограмму. Сейчас Пенни любит другого.

И тогда Саймону все стало ясно. Он осознал, что уже сейчас, в эту минуту, Пенни глядит на другого и в глазах ее вспыхивает такая же страсть, какую познал и он… Она питает к другому ту самую всепоглощающую и безграничную любовь, которая, по свидетельству беспристрастных научно-исследовательских фирм, намного превосходит старомодный, коммерчески нецелесообразный естественный подбор… И на том же сумеречном морском берегу, упомянутом в рекламной брошюре…

Он рванулся, норовя вцепиться Тэйту в глотку. Два служителя, вошедшие несколькими секундами ранее, перехватили его и повели к двери.

– Учтите! – бросил Тэйт ему вслед. – Это никоим образом не обесценивает ваших воспоминаний.

И, как ему ни было противно, Саймон понимал, что Тэйт говорит правду.