Роберт Рождественский
Вся жизнь впереди… (сборник)
© Киреева А.Б., 2014
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
* * *Стихотворения
Из сборника «Испытание» (1956)
Утро
Владимиру Соколову
Есть граница между ночью и утром,между тьмоюи зыбким рассветом,между призрачной тишьюи мудрымветром…Вот осиновый лист трясется,до прожилок за ночь промокнув.Ждет,когда появится солнце…В доме стали заметней окна.Спит,раскинув улицы,город,все в нем —от проводов антенныхдо замков,до афиш на стенах, —все полно ожиданием:скоро,скоро!скоро!! —вы слышите? —скороптицы грянут звонким обвалом,растворятся,сгинут туманы…Темнота заползаетв подвалы,в подворотни,в пустые карманы,наклоняется над часами,смотрит выцветшими глазами(ей уже не поможет это), —и она говорит голосамитех,кто не переноситсвета.Говорит спокойно вначале,а потом клокоча от гнева:– Люди!Что ж это,ведь при мне вытоже кое-чторазличали.Шли,с моею правдой не ссорясь,хоть и медленно,да осторожно…Я темней становилась нарочно,чтобы вас не мучила совесть,чтобы вы не видели грязи,чтобы вы себяне корили…Разве было плохо вам?Развевы об этом тогдаговорили?Разве вы тогда понималив беспокойных красках рассвета?Вы за солнцелуну принимали.Разве явиновата в этом?Ночь, молчи!Все равно не перекричатьразрастающейся в полнеба зари.Замолчи!Будет утро тебе отвечать.Будет утро с тобой говорить.Ты себя оставьдля своих льстецов,а с такими советами к намне лезь —человек погибает в конце концов,если он скрываетсвою болезнь.…Мы хотим оглядетьсяи вспомнить теперьтех,кто песен своих не допел до утра…Говоришь,что грязь не видна при тебе?Мы хотим ее видеть!Ты слышишь?Поразнать,в каких притаилась она углах,в искаженные лица врагов взглянуть,чтобы руки скрутить им!Чтоб шеи свернуть!…Зазвенели будильники на столах.А за ниминехотя, как всегда,коридор наполняется скрипом дверей,в трубахс клекотом гулким проснулась вода.С добрым утром!Ты спишь еще?Встань скорей!Ты сегодня веселое платье надень.Встань!Я птицам петь для тебя велю,Начинается день.Начинаетсядень!Я люблю это время.Яжизнь люблю!«Слова бывают грустными…»
Слова бывают грустными,слова бывают горькими.Летят они по проводамнизинами,пригорками.В конвертах запечатанныхнад шпалами стучат они,над шпалами,над кочками:«Все кончено.Всекончено…»О разлуке
Ты ждешь его теперь,когдавернуть его назаднельзя…Ты ждешь.Приходят поезда,на грязных спинахприносяследы дорожных передряг,следы стремительных дождей…И ты,наверно, час подрядтолкаешься среди людей.Зачем его здесь ищешь ты —в густом водовороте слов,кошелок,ящиков,узлов,среди вокзальной суеты,среди приехавших сюдасчастливых,плачущих навзрыд?…Ты ждешь.Приходят поезда.Гудя,приходят поезда…О немникто не говорит.И вот уже не он,а ты,как будто глянув с высоты,все перебрав в своей душе,все принимая,все терпя,ждешь,чтобы он простил тебя…А может,нет его уже…Ты слишком поздно поняла,какон тебе необходим.Ты поздно поняла,что с нимты во сто крат сильней была…Такая тяжесть на плечах,что сердцесплющено в груди,Вокзал кричит,дома кричат:«Найди его!Найди!Найди!»Нет тяжелее ничего,но ты стерпи,но ты снеси.Найди его!Найди его.Прощенья у негопроси.«Приходить к тебе, чтоб снова…»
А. К.
Приходить к тебе,чтоб сновапросто вслушиваться в голоси сидеть на стуле, сгорбясь,и не говорить ни слова.Приходить,стучаться в двери,замирая, ждать ответа…Если ты узнаешь это,то, наверно, не поверишь,то, конечно, захохочешь, скажешь:«Это ж глупо очень…»Скажешь:«Тоже мне —влюбленный!» —и посмотришь удивленно,и не усидишь на месте.Будет смех звенеть рекою…Ну и ладно.Ну и смейся.Я люблю тебятакою.Без тебя
Хотя б во сне давай увидимся с тобой.Пусть хоть во снетвой голос зазвучит…В окно —не то дождем,не то крупойс утра заладило.И вот стучит, стучит…Как ты необходима мне теперь!Увидеть бы.Запомнить все подряд…За стенкою о чем-то говорят.Не слышу.Но, наверно, – о тебе!..Наверное,Я у тебя в долгу,любовь, наверно, плохо берегу:хочу услышать голос —не могу!Лицо пытаюсь вспомнить —не могу!…Давай увидимся с тобой хотя б во сне!Ты только скажешь, как ты там.И все.И я проснусь.И легче станет мне…Наверно, завтрапочта принесетписьмо твое.А что мне делать с ним?Ты слышишь?Ты должна понять меня —хоть авиа,хоть самым скоростным,а все равно пройдет четыре дня.Четыре дня!А что за эти днислучилось —разве в письмах я прочту?!Как эхо от грозы, придут они…Давай увидимся с тобой —я очень жду —хотя б во сне!А то я не стерплю,в ночь выбегубез шапки,без пальто…Увидимся давай с тобой,а то…А то тебя сильней я полюблю.Из сборника «Дрейфующий проспект» (1959)
Нелетная погода
Нет погоды над Диксоном.Есть метель.Ветер есть.И снег.А погоды нет.Нет погоды над Диксоном третий день.Третий день подрядмы встречаем рассветне в полете,который нам по душе,не у солнца,слепящего яростно,а в гостинице.На втором этаже.Надоевшей.Осточертевшей уже.Там, где койки стоят в два яруса.Там, где тихий борт-штурман Лешаснисходительно,полулежа,на гитаре играет,глядя в окно,вальс задумчивый«Домино».Там, где бродят летчики по этажу,там, где я тебе это письмо пишу,там, где без рассужденийпочти с утра, —за три дня,наверно, в десятый раз, —начинается «северная» игра —преферанс.Там, где дни друг на друга похожи,там, где намни о чем не спорится…Ждем погоды мы.Ждем в прихожейСеверного полюса.Третий деньпогоды над Диксоном нет.Третий день.А кажется:двадцать лет!Будто нам эта жизнь двадцать лет подстать,двадцать лет, как забыли мы слово:летать!И обидно.И некого вроде винить.Телефон в коридоре опять звонит.Вновь синоптики,самым святым клянясь,обещают на завтравылетдля нас.И опять, как в насмешку,приходит с утразавтра,слишком похожеена вчера.Улететь —дело очень нелегкое,потому что погода —нелетная.…Самолеты охране поручены.Самолеты к земле прикручены,будто очень опасныезвери они.будто вышли ужеиз доверья они,Будто могутплюнуть они на людей —на пилотов,механикови радистов.И туда, где солнце.Сквозь тучи.Над Диксономтретий день погоды нет.Третий день.Рисковать приказами запрещено.Тихий штурман Лешаглядит в окно.Тихий штурманнаигрывает «Домино».Улететь нельзя все равнони намеренно,ни случайно,ни начальникам,ни отчаянным —никому.Ушел самолет
Вам каждый второй расскажетневыдуманную историю(об этомне пишут в газетах,песен об этомне слышно),но я видел сам однажды:ушел самолет на Викторию.Ушел самолет, покачиваясь.Ушел самолет,и крышка.Одиннадцать дней радистыусталых глаз не смыкали.Обшаривали пилотыкаждый клочок земли.Людей,потерпевших бедствие,одиннадцать дней искали.А на двенадцатыйутромрадировали:«Нашли!»Нашли?Но тогда скажите,зачем же, кусая губы,начальник аэропортане смотрит в глаза другим?Кому эти черные ленты?Зачем же оркестр из клубав притихшеммаленьком заленегромко играет гимн?..Упругий морозный воздухморзянка сечет на части,земля беспокойно вздрагивает,известием растревожена.И сообщают об этомженам однимда начальству.Женам —так, как приказано.Начальству —так, как положено.А в доме возле Арбатаматери верили снам.Им снилась немая пустынябез края и без конца.Белесый сынишка штурманапроплакал в тот день допозднапод огромной картой Арктикив кабинете отца…По-прежнему шли самолетытрассой предельно трудной.По-прежнемудолгим вьюгамникто не хотел сдаваться.И над молчаливыми льдами,над бесконечной тундройвисели на ниточках звезды,готовыеоборваться.Ровесникам
Артуру Макарову
Знаешь, друг,мы, наверно, с рожденьятакие…Сто разлукнам пророчилискорую гибель.Сто смертейусмехались беззубыми ртами.Наши мамывестеймесяцами от нас ожидали…Мыросли —поколениервущихся плавать.Мы пришлив этот мир,чтоб смеяться и плакать,видеть смертьи, в открытое море бросаясь,песни петь,целовать неприступных красавиц!Мы пришлибыть,где необходимо и трудно…От землигорода поднимаются круто.Вексуров.Почерневшие рекидымятся.Свет костровлег на жесткие щекирумянцем…Как всегда,полночь смотритнемыми глазами.Поездаотправляются по расписанью.Мы ложимся спать.Кров родительскийсдержанно хвалим…Ноопятьуезжаем,летим,отплываем!Двадцать раз за окномзориалое знамя подымут…Знаю я:мы однажды уйдемк тем,которые срамуне имут.Ничегоне сказав.Не успев попрощаться…Чтос того?Все равно: это —слышишь ты? —счастье:сеять хлеби смеятьсяв ружейные дула…Жить взахлеб!Это здорово кто-то придумал!Из сборника «Необитаемые острова» (1962)
Необитаемые острова
Снятся усталым спортсменам рекорды.Снятся суровым поэтам слова.Снятся влюбленнымв огромном городенеобитаемыеострова.Самые дальние,самые тайные,ветру открытые с трех сторон,необнаруженные,необитаемые,принадлежащие тем,кто влюблен.Даже отличникочень старательныйих не запомнит со школьной скамьи, —ведь у влюбленныхсвоя география!Ведь у влюбленныхкартысвои!Пусть для неверящихэто в новинку, —только любовьпредъявилаправа.Верьте:не сказка,верьте:не выдумка —необитаемые острова!..Все здесь простое,все самое первое —ровная,медленная река,тонкие-тонкие,белые-белые,длинные-длинныеоблака.Ветры,которым под небом не тесно,птицы,поющие нараспев,море,бессонное,словно сердце,горы,уверенные в себе.Здесь водопадылитые,летящие,мягкая,трепетная трава…Только для любящихпо-настоящемуэтивеликие острова!..Двое на острове.Двое на острове.Двое – и все!..А над ними —гроза.Двое —и небо тысячеверстное.Двое – и вечность!И звезды в глаза…Это не просто.Это не просто.Это сложнее любогов сто крат…В городе стихшемна перекресткахжелтым огнем светофоры горят.Меркнеторанжевый отблеск неона.Гаснут рекламы,гуденье прервав…Тушатся окна,тушатся окнав необитаемыхостровах.Творчество
Э. Неизвестному
Как оживает камень?Он сначалане хочет веритьв правоту резца…Но постепенноиз сплошного чада плывет лицо.Верней —подобие лица.Оно ничье.Оно еще безгласно.Оно еще почти не наяву.Оно ещебезропотно согласнопринадлежать любому существу.Ребенку,женщине,герою,старцу…Так оживает камень.Он —в пути.Лишь одного не хочет он:остатьсятаким, как был.И дальше не идти…Но вот ужес мгновением великимрешимость Человека сплетена.Но вот ужегрудным, просящим крикомвся мастерскаядо краев полна:«Скорей!Скорей, художник!Что ж ты медлишь?Ты не имеешь праване спешить!Ты дашь мне жизнь!Ты должен.Ты сумеешь.Я жить хочу!Я начинаюжить.Поверь в меня светло и одержимо.Узнай!Как почку майскую, раскрой.Узнай меня!Чтоб по гранитным жилампошлатолчкамикаменная кровь.Поверь в меня!..Высокая,живая,по скошенной щекетечет слеза…Смотри!Скорей смотри!Я открываюпечальныегранитные глаза.Смотри:я жду взаправдашнего ветра.В меня уже вошлатвоя весна!..»А человек,который создалэто,стоит и курит около окна.Богини
В. Аксенову
Давай покинем этот дом,давай покинем, —нелепый дом,набитый скукою и чадом.Давай уйдем к своим домашним богиням,к своим уютным богиням,к своим ворчащим…Они, наверно, ждут нас?Ждут.Как ты думаешь?Заварен чай,крепкий чай.Не чай – а деготь!Горят цветные светляки на низких тумбочках,от проносящихся машиндрожат стекла…Давай пойдем, дружище!Из-за стола встанем.Пойдем к богиням,к нашим судьям бессонным.Где нам обоимприговор уже составлен.По меньшей мере мы приговорены —к ссоре…Богини сидят,в немую тьму глаза тараща.И в то,что живы мы с тобою,верят слабо…Они ревнивы так,что это даже страшно.Так подозрительны,что это очень странно.Они придумывают разные разности,они нас любят горячо и неудобно.Они всегда считаютсамой высшей радостьюте дни, когда мы дома.Просто дома…Москва ночная спити дышит глубоко.Москва ночнаядо зари ни с кем не спорит…Идут к богинямдва не очень трезвыхбога.Желают боги одного:быть собою.«Будь, пожалуйста, послабее…»
Будь, пожалуйста,послабее.Будь,пожалуйста.И тогда подарю тебе ячудозапросто.И тогда я вымахну —вырасту,стану особенным.Из горящего дома вынесутебя,сонную.Я решусь на все неизвестное,на все безрассудное, —в море брошусь,густое,зловещее, —и спасу тебя!..Это будетсердцем велено мне,сердцем велено…Но ведь ты жесильнее меня,сильнейи уверенней!Ты сама готова спасти другихОт уныния тяжкого.Ты сама не боишься ни свиста пурги,ни огня хрустящего.Не заблудишься,не утонешь,зла не накопишь.Не заплачешьи не застонешь,если захочешь.Станешь плавнойи станешь ветреной,если захочешь.Мне с тобою —такой уверенной —трудноочень.Хоть нарочно,хоть на мгновенье, —я прошу,робея, —помоги мне в себя поверить,станьслабее.Ливень
Аленке
– Погоди!.. —А потом тишина, и опять:– Погоди…К потемневшей земленеподатливый сумрак прижат.Бьют по вздувшимся почкампрямые, как правда,дожди.И промокшие птицына скрюченных ветках дрожат…Ливень мечется?Пусть.Небо рушится в ярости?Пусть!Гром за черной гороюпротяжно и грозно храпит…Погоди!Все обиды забудь.Все обиды забудь…Погоди!Все обиды забыл я.До новыхобид…Хочешь,высушу птиц?Жарким ветром в лесах просвищу?Хочешь,синий цветок принесу из-за дальних морей?Хочешь,завтра тебеозорную зарю посвящу.Напишу на заре:«Это ейпосвящается.Ей…»Сквозь кусты продираясь,колышется ливень в ночи.Хочешь,тотчас исчезнетсвинцовая эта беда?..Погоди!Почему ты молчишь?Почему ты молчишь?Ты не веришь мне?Верь!Все равно ты поверишь,когдаотгрохочут дожди.Мир застынет,собой изумлен.Ты проснешься.Ты тихо в оконное глянешь стеклои увидишь сама:над землей,над огромной землейсердце мое,сердце моевзошло.В сорок четвертом
Везетна фронтмальчикатоварищ военный врач…Мама моя,мамочка,не гладь меня,не плачь!На мне военная форма, —не гладь меня при других!На мне военная форма,на мнетвои сапоги.Не плачь!Мне уже двенадцать,я взрослыйпочти…Двоятся,двоятся,двоятсярельсовые пути…В кармане моем документы, —печать войсковая строга.В кармане моем документы,по которымя – сын полка.Прославленного,гвардейского,проверенного в огне…Я еду на фронт.Я надеюсь,что браунинг выдадут мне.Что я в атакене струшу,что время мое пришло.Завидев меня,старухиохают тяжело:«Сыночек…Солдатик маленький…Вот ведьнастали дни…»Мама моя,мамочка!Скорей им все объясни!Скажи,чего это радиони надо мной ревут?Зачемони меня гладят?Зачем сыночкомзовут?И что-то шепчут невнятно,и темный суют калач…Россия моя,не надо!Не гладь меня!И не плачь!Не гладь меня!Я простобудущий сын полка.И никакого геройствая не совершилпока!И даже тебе не ясно,что у меня впереди…Двоятся,двоятся,двоятсярельсовые пути…Поезд идет размеренно,раскачиваясь нелепо, —длинныйи очень медленный,как очередьза хлебом…Реквием (Из поэмы)
4Черный камень,черный камень,что ж молчишь ты,черный камень?Разве ты хотел такого?Разве ты мечтал когда-тостать надгробьемдля могилыНеизвестного солдата?Черный камень.Что ж молчишь ты,черный камень?..Мы в горахтебя искали.Скалытяжкиедробили.Поезда в ночахтрубили.Мастера в ночахне спали.Чтобы умными руками,чтобысобственною кровьюпревратитьобычный каменьв молчаливоенадгробье.Разве камнивиноватыв том,что где-то под землеюслишком долгоспят солдаты?Безымянныесолдаты.Неизвестныесолдаты…А над нимитравы сохнут.А над нимизвезды меркнут.А над нимикружит беркут.И качается подсолнух.И стоят над нимисосны.И пора приходитснегу.И оранжевое солнцеразливается по небу.Времядвижется над ними…Но когда-то,но когда-токто-то в мирепомнилимяНеизвестного солдата!Ведь ещедо самой смертион имел друзей немало.Ведь ещеживет на светеочень старенькаямама.А еще быланевеста.Где она теперь —невеста?..Умирал солдат —известным.Умер —Неизвестным.5Ой, зачем ты,солнце красное,все уходишь —не прощаешься?Ой, зачемс войны безрадостной,сын,не возвращаешься?Из беды тебя я выручу,прилечуорлицей быстрою.Отзовись,моя кровиночка!Маленький.Единственный…Белый светне мил.Изболелась я.Возвратись,моя надежда!Зернышко мое.Зорюшка моя.Горюшко мое, —где ж ты?Не могу найти дороженьки,чтоб заплакать над могилою,Не хочу яничегошеньки, —только сына милого.За лесами моя ластынька!За горами – за громадами…Если выплаканы глазыньки,сердцемплачут матери…Белый светне мил.Изболелась я.Возвратись,моя надежда!Зернышко мое.Зорюшка моя.Горюшко мое, —где ж ты?8…Слушайте!Это мыговорим.Мертвые.Мы.Слушайте!Это мыговорим.Оттуда.Из тьмы.Слушайте!Распахните глаза.Слушайте до конца.Это мы говорим.Мертвые.Стучимсяв ваши сердца.Не пугайтесь!Однажды мы вас потревожим во сне.Над полямисвои голоса пронесемв тишине.Мы забыли,как пахнут цветы.Как шумят тополя.Мы и землю забыли.Какой она стала,земля?Как там птицы?Поют на землебез нас?Как черешни?Цветут на землебез нас?Как светлеет река?И летят облаканад нами?Без нас.Мы забыли траву.Мы забыли деревьядавно.Намшагать по землене дано.Никогдане дано!Никого не разбудиторкестрапечальнаямедь…Только самое страшное, —даже страшнее,чем смерть:знать,что птицыпоют на землебез нас!Что черешницветут на землебез нас!Что светлеет река.И летят облаканад нами.Без нас.Продолжается жизнь.И опятьначинается день.Продолжается жизнь.Приближается время дождей.Нарастающий ветерколышетбольшие хлеба.Это —ваша судьба.Это —общая нашасудьба.Так же птицыпоют на землебез нас.И черешницветут на землебез нас.И светлеет река.И летят облаканад нами.Без нас…9Я не смогу.Я не умру…Еслиумру —станутравой.Станулиствой.Дымом костра.Вешней землей.Ранней звездой.Стану волной,пенной волной.Сердцесвоевдаль унесу.Стануросой,первой грозой,смехом детей,эхом в лесу…Будут в степяхтравышуметь.Будет стучатьв берегволна…Только бдопеть!Только буспеть!Только биспитьчашудо дна!Только бв ночипела труба!Только бв поляхзрели хлеба!..Дай мнеясной жизни,судьба!Дай мнегордой смерти,судьба!Из сборника «Ровеснику» (1962)
«– Почем фунт лиха?..»
– Почем фунт лиха?– Не торгуюлихом.Дверь в детство открывается со скрипом.В который размне память подсказалапустынную дорогу до базара.А на базарешла торговлялихом!Оно в те годыназывалось жмыхом.Сырыми отрубями называлосьи очередью длиннойизвивалось.Оно просило сумрачно и сонно:– Куплю буханкуза четыре сотни…– Меняю сапогина поллитровку…Оношагами мерило дорогу.В дома входило,улиц не покинув,то строчкою:«Оставлен город Киев…»То слишком ясной,слишком неподробнойказенноюбумагой похоронной.И песни вдовьиначинались тихо:«Ой, горюшко!..Ой, лишенько!..Ой, лихо!..»Глазами мудрецовсмотрели дети.Продать все это?За какие деньги?Кто их чеканит?Из чего чеканит?Кто радости от горяотсекает?..Да, люди забывают о потерях.Обманы терпят.И обиды терпят.Да, пламя гаснет.Стоны затихают.И даже вдовьи слезывысыхают.И снова людямновый век отпущен.Но памятьвозвращается к живущим.Приходит память,чтобы многократноперехлестнуть календариобратно.Она в ночи плывет над головамии говорит неслышными словамио временисуровом и великом.Я помню все.Я не торгуюлихом.Концерт
Сорок трудный год.Омский госпиталь…Коридоры сухие и маркие.Шепчет старая нянечка:«Господи!..До чего же артистымаленькие…»Мы шагаем палатами длинными.Мы почти растворяемся в нихс балалайками,с мандолинамии большими пачками книг…Что в программе?В программе – чтение,пара песенвоенных, правильных…Мы в палату тяжелораненыхвходим с трепетом и почтением…Двое здесь.Майор артиллериис ампутированной ногой,в сумасшедшем боюпод Ельнейна себя принявший огонь.На пришельцев глядит он весело…И другой —до бровей забинтован, —капитан,таранивший «мессера»три недели назаднад Ростовом…Мы вошли.Мы стоим в молчании…Вдругсрывающимся фальцетомАбрикосов Гришка отчаяннообъявляет начало концерта.А за ним,не вполне совершенно,но вовсю запевале внимая,о народной поем,о священнойтак,как мы ее понимаем…В ней Чапаев сражается заново,краснозвездные мчатся танки.В ней шагают нашив атаки,а фашисты падают замертво.В ней чужое железо плавится,в ней и смерть отступать должна.Если честно признаться,нравитсянамтакая война…Мы поем…Только голос летчикараздается.А в нем – укор:«Погодите…Постойте, хлопчики…Погодите…Умермайор…»Балалайка всплеснула горестно.Торопливо, будто в бреду……Вот и всео концерте в госпиталев том году.Слышишь?!
А. К.
Чайку бы!Покрепче б!С малиной!Какие некстати мечты!Занозистый звон комариный.Корявые сосны.А тыдалёко.Как детство,далёко.Далёко,как эта рекас названием-всплеском: Олёкма —сейчас от тебя далека.Вхожу я под посвисты ветра,как в воду, в дорожный азарт.Я понял разлуку,и этоне так мудренодоказать.Могу я плечом отодвинутьот сердца глухую печаль.И даже без писем —привыкнуть.И даже без крова —смолчать.Я видел и землю и небо,умею ответить врагу,могубез воды и без хлеба,но без одногоне могу!Пускай это слишком жестоко,пускай я тебя огорчу, —прости меня!Слышишь?!Но тольков дороге я верить хочу,что где-то на глобусе этом,летящем,как мир,молодом,озябшем,продутом,прогретом,то темном,а то золотом, —ты голову дымом дурманишь,не знаешь ни ночи,ни дня,и плачешь,и руки ломаешь,и ждешь,как спасенья,меня!«Невероятное спасибо, дюны!..»
Владимиру Резвину
Невероятное спасибо, дюны!..Освобожденно кровь стучит в виске.Все грустныеи все пустые думырастаяли в спрессованном песке.Спасибо дюнам…Высоко и прямоони взлетели —за грядой гряда.Они похожи на большое пламя,которое застыло навсегда!Сейчас по склонамчайки бродят важно.Миркрасноватым светом озарен…Все это ваше,люди!Ваше!Ваше!Как мы богатынебом и землей!Как мы богаты ливнями мгновеннымии трепетным дрожанием стрекоз.И снегом.И нетронутыми вербами.Смолой,лениво капающей в горсть.Дурманящими запахами сена.Тяжелой желтизнойпчелиных сот.Богатыюгом мы.Богатысевером.И ревом рек.И тишиной лесов.И жаворонка песней беспричинной.И соснами,смотрящими в зарю…Я на песке тугомлежу песчинкойи тихо-тихо дюнам говорю:Спасибо,дюны!До конца спасибо.За ясность.За последние цветы.За то, чтонеобыкновенной силойпропитаны шершавые хребты!Спасибо вам,немые,беспредельные,плывущие сквозь ветровую вязь.Спасибо,добрые,за все,что сделаюпосле того,как я увидел вас.«Я родился – нескладным и длинным»
Я родился —нескладным и длинным —в одну из влажных ночей.Грибные июньские ливнизвенели,как связки ключей.Приоткрыли огромный мир они,зайчиками прошлись по стене.«Ребенокудивительно смирный…» —врач сказал обо мне.…А соседка достала карты,и они сообщили,чтобуду я не слишком богатым,но очень спокойным зато.Не пойду ни в какие бури,неудачисмогу обойтии что дальних дорогне будетна моем пути.Что судьбою,мне богом данной(на ладони вся жизнь моя!),познакомлюсьс бубновой дамой,такой же смирной,как я…Было дождливо и рано.Жить сто леткукушка звала.Но глупые картыврали!А за ними соседкаврала!Наврала она про дорогу.Наврала она про покой…карты врали!..И слава богу,слава людям,что я не такой!Что по жилам бунтует сила,недовольство собой храня.Слава жизни!Большое спасибоейза то, что мяла меня!Наделила мечтой богатой,опалила ветром сквозным,не поверилабабьим картам,а поверилаливням грибным.Друг
Мы цапаемся жестко,Мы яростно молчим.Порою —из пижонства,порою —без причин.На клятвы в дружбе крупныеглядим, как на чуму.Завидуем друг другу мы,не знаю почему…Взираем незнакомос придуманных высот,считая,что другомуотчаянно везет.Ошибок не прощаем,себя во всем виним.Звонить не обещаем.И все ж таки звоним!Бывает:в полдень хрупкиймне злость моя нужна.Я поднимаю трубку:«Ты дома,старина?..»Он отвечает:«Дома…Спасибо – рад бы…Но…»И продолжает томно,и вяло,и темно:«Дела…Прости…Жму руку…»А я молчу, взбешен.Потом швыряю трубкуи говорю:«Пижон!!»Но будоражит в полночьзвонок из темноты…А я обиду помню.Я спрашиваю:«Ты?»И отвечаю вяло.Уныло.Свысока.И тут жеоловяннобубню ему:«Пока…»Так мы живем и можем,ругаемся зазря.И лоб в раздумьях морщим,тоскуя и остря.Пусть это все мальчишествоминыеназовут.Листы бумагичистымичетвертый деньживут, —боюсь я слов истертых,как в булочной ножи…Я знаю:он прочтет ихи не простит мнелжи!Снег
Этой ночьюпервый снег летел в окно.Этим утромснег идти не перестал…Так идет он,будто кто-то озорно,как бутылку,все окрестности взболтал.И не знает снег,куда лететь ему,где найти емуместечко для жилья.И забыл он, где земля,зачем земля,почему трава и зелень почему.То идет он сверху вниз,то снизу вверх —озабоченный,растерянный,чудной…Я прекрасно понимаюпервый снег,потому что так же было и со мной.Время встало.А потом пошло назад!Все часы на светеканули во тьму.И забыл я, что сказать.Зачем сказать.Почему смеяться,плакать почему.Шла за осеньювесна,потом —зима.Позабыл я все слова,все имена.Позабыл я даже то,как ты нужна, —ты об этом мне напомниласама.Очень гордая,сама пришла ко мне,равнодушие обидное стерпя.На твоих ресницахтает первый снег…Что б я делал,если б не было тебя?!Солнце
Это навсегда запомни тыи людям расскажи…Солнценачинает в комнатестроить этажи.Солнце продолжает древнюютихую игру —тянет сквозь окноиз временитонкую иглу.Вот плывет игла,раздваивается,шире становясь.Ветромс потолка сдуваетсясолнечная вязь.Вот и солнечные зайцы —эй, посторонись! —в зеркало,как в пруд,бросаютсяголовами вниз.И, тугим стеклом отброшенные,вмиг осатанев,скачутлегкими горошинамипо крутой стене.Вся стена —в неровных линиях,в крапинках стена…Солнцеяростными ливнямихлещет из окна!Не лучи уже,а ворохинитейпламенных и сочных…Съели солнечные волкизайцев солнечных.Из сборника «Избранная лирика» (1964)
«За тобой через года…»
За тобойчерез годаиду,не колеблясь.Если ты —провода,я —троллейбус.Ухвачусь за проводаруками долгими,буду житьвсегда-всегдатвоими токами.Слышу я:«Откажись!Поймиразумом:неужели это жизнь —быть привязанным?!Неужели в этом естьсвоя логика?!Ой, гляди —надоест!Будет плохо».Ладно!Пусть своегнут —врут расцвеченно.С ними яна пять минут,с тобой —вечно!Ты —мой ветер и цепи,сила и слабость.Мне в тебе,будто в церкви,страшно и сладко.Ты —неоткрытые моря,мысли тайные.Ты —дорога моя,давняя,дальняя.Вдруг —ведешь меняв леса!Вдруг —в Сахары!Вот бросаешь,тряся,на ухабы!Как ребенок, смешишь.Злишь, как пытка…Интересно мнежить.Любопытно!Дочке
Катька,Катышок,Катюха —тоненькие пальчики.Слушай,человек-два-уха,излияньяпапины.Я хочу,чтобы тебене казалось тайной,почему отецтеперьсталсентиментальным.Чтобы все ты поняла —не сейчас,так позже.У тебясвои делаи своизаботы.Занята ты долгий деньсном,едою,санками.Там у вас,в стране детей,происходитвсякое.Там у вас,в стране детей —мощнойи внушительной, —много всяческих затей,много разных жителей.Есть такие —отойдии постой в сторонке.Есть у вассвои вождии свои пророки.Есть —совсем как у больших —ябедыи нытики…Паркбесчисленных машинвыстроен по нитке.Происходят там и тутобсужденьягрозные:«Чтона третьедадут:компотили мороженое?»«Что нарисовал сосед?»«Елку где поставят?..»Хорошо, что вамгазет —взрослых —не читают!..Смотрите,остановясь,на крутую радугу…Хорошо,что не для васнервныйголосрадио!Ожиданье новостейстрашныхи громадных…Там у вас,в стране детей,жизнь идетнормально.Там —ни слова про войну.Там о ней —ни слуха…Я хочув твою страну,человек-два-уха!* * *Я уехалот весны,от весенней кутерьмы,от сосулечнойапрельскойочень мокрой бахромы.Я уехал от ручьев,от мальчишечьих боев,от нахохлившихся почеки нахальных воробьев,от стрекота сорочьего,от нервного брожения,от головокруженияи прочего,и прочего…Отправляясь в дальний путьна другой конец страны,думал:«Ладно!Как-нибудьпроживем и без весны…Мне-то, в общем,все равно —есть она иль нет ее.Самочувствие моебудет неизменным…»Но…За семь тысяч верст,в Тикси,прямо среди бела днядогнала веснаменяи сказала:«Грязь меси!»Догнала, растеребя,в будни ворваласьи в сны.Я уехалот весны…Я уехалот тебя.Я уехал в первый разот твоих огромных глаз,от твоих горячих рук,от звонков твоих подруг,от твоих горючих слезсамолет меняунес.Думал:«Ладно!Не впервой!Покажу характер свой.Хоть на времяубегу…Я ведь сильный,я —смогу…»Я не мерил высоты.Чуть видна земля была…Но увидел вдруг:вошлав самолет летящийты!В ботах,в стареньком пальто…И сказала:«Знаешь что?Можешь не убегать!Все равно у тебя из этогоничего не получится…»Из сборника «Радиус действия» (1965)
Радиус действия
Мне все труднеепишется.Мне все сложнеевидится.Мгновеньями летят года, —хоть смейся,хоть реви…И я из дома убежал,чтоб наконец-то вырватьсяиз радиуса действияобыденной любви.Я был самонадеян.Сел в самолет.Обрадовался.От молчаливой женщинырешительно уехал.Но все равно осталсяв знакомом оченьрадиусе.Слова ее,глаза еево мне звучалиэхом.Невероятный радиус!Как от негоизбавиться?Непостижимый радиус!Нет никакого сладу.И я на этом радиусе —как на булавкебабочка…И больно мне,и весело,и тяжело,и сладко…О, радиусы действия!Радиусы действия!Они – во мне,они – в любом,и никакоймежи!Есть радиусы действияу гнева и у дерзости.Есть радиусы действияу правды и у лжи.Есть радиусы действияу подлости и злобы —глухие,затаенные,сулящие беду…Есть радиусы действияединственного слова.А я всю жизнь ищу его.И, может быть,найду.А может,мнене суждено…Летят неразделенныегода!Но, вопреки всему,я счастливоттого,что есть на свете женщина,судьбой приговореннаяжитьв радиусе действиясердца моего!..Кочевники
Ч. Чимиду
У юрты ждут оседланные кони.Стоит кумыс на низеньком столе…Я знал давно,я чувствовал,что корнимои —вот в этойпепельной земле!..Вскипает чай задумчиво и круто, —клубящегося пара торжество.И медленноплывет кумыс по кругу.И люди величавопьют его…А что им стоитна ноги подняться,к высокому порогу подойти.«Айда!»И все.Минут через пятнадцатьони уже не здесь.Они —в пути…Как жалок и неточенбыл учебник!Как он пугал меня!Как голосил:«Кочевники!!»Да я и самкочевник!Я сын дороги.Самый верный сын…Все в лес смотрю.И как меня ни кормят,и как я над собою ни острю, —из очень теплыхи удобных комнатяв лес смотрю.Все времяв лес смотрю.То – север,то – большое солнце юга!То – ивняки,то – колкое жнивье…И сновая раскладываю юрту,чтобы потом опятьсобрать ее!..Приходит ночь.И вновь рассветы брезжат,протяжными росинками звеня…И подо мной,как колесо тележье,поскрипываетдобраяземля.«Кем они были в жизни…»
С. Красаускасу
Кем они были в жизни —величественные Венеры?Надменные Афродиты —кем в жизни были они?..Раскачиваясь,размахиваясь,колокола звенели.Над городскими воротамибессонно горели огни.Натурщицы приходилив нетопленые каморки.Натурщицы приходили —застенчивы и чисты.И превращалась одеждав холодныйничей комочек.И в комнатестановилось теплееот наготы…Колокола звенели:«Все в этом мире тленно!..»Требовали:«Не кощунствуй!..Одумайся!..Отрекись!..»Но целую армию красокхудожникгнал в наступленье!И по холсту,как по бубну,грозно стучала кисть.Удар!И рыхлый монашекоглядывается в смятенье.Удар!И врывается паникав святейшее торжество.Стекла звенят в соборе…Удар!И это смертельнодля господина богаи родственников его…Колокола звенели.Сухо мороз пощелкивал.На башне,вздыбленной в небо,стражник седой дрожал…И хохотал художник!И раздавал пощечиныханжам,живущим напротив,и всем грядущимханжам!Среди откровенного холодакраски цвели на грунте.Дул торжественный ветерв окна,как в паруса.На темном холсте,как на дереве,зрелитеплые груди.Мягко светились бедра.Посмеивались глаза.И раздвигалась комната.И исчезали подрамники.Величественная Афродитав небрежной позе плыла.А натурщицам было холодно.Натурщицытихо вздрагивали.Натурщицы былиживыми.И очень хотелитепла.Они одевались медленно.Шли к дверям.И упорнов тоненькие накидкине попадали плечом,И долго молились в церкви.И очень боялисьбога…А былиуже бессмертными.И бог здесь былни при чем.«Не ночь, а простосорок минут сумерек…»
М. Озеровой
Не ночь,а простосорок минут сумерек…К тебе естьпросьба:бежим от запутанной сутолоки!Туда —где простор,где рекатяжела и покорна…Там дремлеткостертого счастливогогода…Мы выйдем из лодки,дождемся полночного часа.И угли холодныевдруг покраснеютот счастья!И вновь мыпривыкнемк росе,к шорохам чутким…Пылатьтравинкам!Горетьберезовым чуркам!..А нам —помолчать.Погрустить,если будет охота…И снова начатьот кострасчастливого года!Всю душу проветрить.Все тайные мыслипроверить.И сердцу поверить.И теплым коленям поверить…И праздничным вечеромна главной площадигородапусть вспыхнет навечнокостерсчастливого года!И пусть он согреетвсе руки,все клятвы,все просьбы…Поедем скорее!Поедем,пока не поздно.Ремонт часов
Сколько времени?– Не знаю…Что с часами?– Непонятно…То спешат они,показываяскорость не свою.То, споткнувшись,останавливаются.Только обоняньемя примерно-приблизительноевремяузнаю…Я сегодня подойдук одинокому еврею.(Там на площадибудочки выстроились в ряд.)«Гражданин часовщик,почините мне время.Что-то часики моибарахлят…»Он, газету отложив,на часы посмотрит внятно.Покачает головою.Снова глянет сверху вниз.«Ай-яй-яй! —он мне скажет, —Ай-яй-яй!Это ж надо!До чего же вы,товарищ,довели механизм…Может, это не нарочно.Может, это вы нечаянно.Для него,для механизма,абсолютно все равно!Вы совсем не бережетеваше время,ваши часики.Сколько лет вы их не чистили?То-то и оно!..»Разберет часы потом он,причитая очень грозно.И закончит,подышав на треугольную печать:«Судяпо часам «Москва»,вы ужедовольно взрослый.И пора ужеза собственное времяотвечать…»Я скажу ему:«Спасибо!»Выну пятьдесят копеек.Тысяча семьсот шаговдо знакомого двора.И машины мне навстречубудут мчатьсяв брызгах пенных.Будто это не машины.Будто это глиссера.Разлохмаченные листьяприцепятся к ботинкам.Станет улица качатьсяв неоновом огне…А часы на рукахбудут тикать.Тихо тикать.И отсчитывать время,предназначенноемне.Планета друзей
А вам не услышать,как холодно звякают листья.А вам не увидетьдрожания каменных веток…Я это пишу слишком близко от вас.Очень близко.И все ж таки так далеко,как с другой планеты.На этой планетесебе я не доверяю.Смеюсь над собой, —и никак не кончается это.Я голос теряю.Я чьи-то пути повторяю.И вижу:проходит мимоваша планета!Она появляется —чудо мое зоревое,глазазастилает!Величием дышит крамольным.Она проплываетв густом голубом ореоле.Прошитая солнцем.Продутая ветром.Пропахшая морем.На этой планете,на этой планете вашейгудят поезда,громыхая бессонно,бессвязно.Тяжелые стрепетыпыльными крыльями машут.У тихих селенийстоят умудренные вязы…Я знаю:на вашей планете проходит лето.Ночная рекаисточает целебный холод.Проходит лето.Проходят ссоры.Друзья проходят.Проходит мимо,проходит мимоваша планета.И я поднимаюсь.И я подчиняюсь крику.И в собственном крике,тяжелом и темном,вязну…Я долженпрыгнуть.Я прыгну!Сейчас я прыгнуна эту планету —земную,добрую,вашу.Переезжает роща
С ума сошлароща.Переезжаетроща.Деревья взволнованы,они кричат:«Едем!Со всеми манатками,с гусеницами мохнатыми,с росоюпозванивающей,с жуком-короедом,с божьими коровками,с паутинной проседью…Давайте в кузове машинприсядем по традиции.А потомподымемся.А потомтронемся…Ну а как —с птицами?Как же бытьс птицами?Прилетят птицыголубыми клиньями.Над землей забьетсяудивленный плеск…Покружат,потужат,разведут крыльями.Внизу вместо рощи —голая плешь…»А в коридоре поезда,в коридоре поездаслышно,как колесаразговор ведут…Мы едем,мы едем,хотя нам тожебоязно:вдруг прилетят радостии насне найдут?Ночью
Как тихо в мире!Как тепло…А еслив этой тишинеты —мненазло,себеназло —усталадумать обо мне!И номер набрала рывком.И молча отворила дверь…Я, может, даже не знакомс ним —постучавшимся теперь.А если и знаком,так что ж:он – чуткий.У него —душа…И вотв ладони ты идешьк нему,белея и дрожа!Не понимаешь ничего…А простыни —как тонкий дым…И называешьтыего —забывшись —именем моим!И падаешь, полужива.И задыхаешься от слез.И шепчешь жаркие слова.Все те.Все самые.Всерьез!А сумрак —будто воспален.И очень пьяноголове…Телефонистка – о своем:«Алло!Кого позвать в Москве?..»«Кто подойдет…»Наверно, ты.А если он, тогда…Тогдапусть вычеркнется навсегдатвой телефон!..Из темнотыприходит медленная боль.А я уже над ней смеюсь!Смешно,что я вот такс тобойто ссорюсь,то опять мирюсь!И мысли пробую смягчить,весь —в ожидании грозы…Как долго телефон молчит!Как громкотикают часы!Третий лишний
Третий лишний за столом.Третий лишний…Ты прости,я не хочу,чтоб он слышал,как мы шли,качаясь,горным Алтаем,как ловили дождьиссохшими ртами.Как вода кипела,булькала в моторах,как я писем ждалтвоих,суматошных.Как река темно несласьв закат рыжий…Третий лишнийза столом.Третийлишний.Я его отлично знаю, —ты не смейся.Не успел он изменитьсяза месяц.Расторопный,будто песна охоте.Любознательный,как врачна обходе.То нахален,топредельно аккуратен…Очень въедливыйу парняхарактер.Так и лезет в друзья!Так и липнет!..Почему-то он везде —третьим лишним.Иногда мне егодажежалко:все глядят на парня,будто на жабу!Раздраженно смотрят,тошносмотрят.И прощаются с ним.И рукимоют.Появление егозасекают.Разговорыпри немзасыхают!Вот и мне,понимаешь,неохота…Пусть рассказывать я будупро погоду!Про погоду,про сиреневые горы,про великиетаежныезаконы!Про порогпод названьем«Не последний!».И про дымчатые ноздриоленей.И про то, как дождь тугойбил по листьям…Третий лишнийза столом.Третий —лишний!Он настойчив.Он садится поудобней.У него, наверно, времени —бездна…Хватит!Я сейчас скажу ему:– Топай!!Для кого-тоиз наснетместа!Базар того года
Ю. Казакову
Базар?Базар!Торговкибазлали:«Сахарин фасованный!..»«Целебная махра!..»Чего только не былона этом базаре,особенноесли в воскресенье,с утра…«Продам шинель новехонькую!Сам бы носил – жалко!..»«Брусничная настоечка! —Лекарство от невзгод!..»«А ну,комушаньги!Румяные шаньги!..»«А вот чудо-мыло…»«А вот костыль-самоход…»«Прыгающий мячик —детишкам на забаву…»«Валенки!Валенки на любой мороз!..»Продавал ругательства —за полтинникпару —чернявыйхриповатыйбезногий матрос…«Имеются ушанки.Три кило ворсу…Налетай, служивые!Цена – пустяк…»– А у вас, дедуся?..– У меняфокусы…– Что еще за новость?!Как это?..– А так…Он прямо на булыжникерасстелил коврик.Из собственного ухаогурец извлек.И в мутноватой лужицесреди арбузных корокзаплавал,заплескалсясеребряный малек…А старичок выдергивалголубей из сумочки,потом превратил поленов заржавленную пилу…Старичок старался!Мелькали пальцы сухонькие…«Э-гей!Кому фокусы!Недорого беру…»Подходила публика.Смеялись бабы в голос…А мальчишка —замерший,как громом поражен, —вдруг сказал:– Дедушка,Продай мне…фокус…чтоб в конце фокуса…папа…пришел… —Старичокбеспомощно пожалплечами.Цвелапобедными лозунгамищербатая стена…Люди оглянулись.Люди замолчали…Кончилась.Кончилась.Кончиласьвойна.Письмо про дождь
