Бабочка в ладони

Нравственная жизнь неверующего человека не лучше и не хуже христианской жизни по Евангелию. Просто у них совершенно разные цели и задачи, отличающиеся друг от друга до такой степени, что любое их сопоставление попросту теряет смысл.

Дело в том, что нравственность упорядочивает отношения между людьми, а христианство — приводит человека к Богу. И если заповеди Евангелия могут регулировать общественные отношения (о чем свидетельствует вся история христианской цивилизации), то никакая, даже самая высокая нравственность не сможет привести ко Христу человека, который полностью удовлетворен своей праведностью. И в самом деле — зачем врач здоровому? Зачем Спаситель тому, кто не погибает?

У христиан жизнь по заповедям имеет принципиально иной смысл. По слову преподобного Симеона Нового Богослова, тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека его немощи. А святитель Игнатий Брянчанинов описывает в своих трудах оценку христианскими подвижниками своих подвигов и добродетелей следующим образом: «Подвижник, только что начнет исполнять их, как и увидит, что исполняет их весьма недостаточно, нечисто… Усиленная деятельность по Евангелию яснее и яснее открывает ему недостаточность его добрых дел, множество его уклонений и побуждений, несчастное состояние его падшего естества… Исполнение им заповедей он признает искажением и осквернением их». «Поэтому святые омывали свои добродетели, как бы грехи, потоками слез».

Жизнь по Евангелию при правильном духовном устроении открывает человеку его несовершенство, его духовные болезни и греховность, которые может исцелить лишь один Господь. Но обратиться к Нему за помощью можно лишь из состояния познания своей немощи, опираясь на реальный опыт собственной неспособности к исполнению заповедей Евангелия должным образом. Именно этого опыта никогда не сможет дать неверующему человеку даже самая высокая нравственность и абсолютно безупречное поведение.

Таким образом, правда и добродетели атеистов и христиан, несмотря на внешнее сходство, в духовном смысле очень часто оказываются не взаимодополняющими друг друга, а взаимоисключающими: первые превозносят человека в своих глазах, делают его самодостаточным, ослепляют его и тем самым — «отнимают» у него Христа; вторые же, напротив, открывают человеку его падшую природу и несовершенство, смиряют его и приводят ко Христу.

Единственное достояние

Одна и та же дорога, в зависимости от выбранного направ ления, может вести в противоположные стороны. Самая страшная беда неверующего человека — в том, что он не осознает всей ущербности и недостаточности своего существования без Бога. И чем более нравственной будет жизнь такого человека, тем сильнее он может утверждаться во мнении, что Христос ему не нужен. О том, что происходит у него в душе, он, как правило, даже не задумывается, а если и задумывается, то без Евангелия просто не может дать своему духовному состоянию правильную оценку. А ведь именно духовное устроение остается для человека самой главной и неотъемлемой ценностью даже тогда, когда его нравственность и все прочие достоинства уже не будут иметь для него решительно никакого значения.

Предположим, у человека случился инсульт. Он полностью парализован, не может двигаться, и даже способность говорить его оставила. Одно лишь сознание работает у него так же ясно, как и до болезни, теперь он может только думать. Можно ли охарактеризовать его жизнь в нравственных категориях? Ну, конечно же, нет. В таком трагическом положении человек лишен возможности совершать как нравственные, так и безнравственные поступки.

А вот духовная его жизнь продолжается. И в этой области своего бытия он по-прежнему остается деятельным и свободным в выборе. Он может, например, возненавидеть весь мир, проклиная всех людей на Земле просто за то, что они могут ходить, смеяться и разговаривать друг с другом.

Но так же он может испытывать любовь и благодарность к родным, которые за ним ухаживают, признательность к врачам, облегчающим его страдания… А еще он может молиться за них, просить для них у Господа всего самого лучшего. Может всю свою жизнь разобрать в памяти по дням и увидеть в ней то, что долгие годы оставалось незамеченным за житейской суетой и повседневными заботами — увидеть Божию любовь к нему и свое безразличие к этой любви. И если это случится, тогда он от всего сердца может сказать Богу: прости меня.

Полный паралич, конечно, — экстремальная ситуация. Но все мы, и верующие, и атеисты, в своей внутренней, духовной жизни ежедневно ведем себя точно так же — любим или ненавидим, благословляем или проклинаем, молимся или услаждаем себя непристойными помыслами… И все мы, кто — раньше, кто — позже, но неизбежно окажемся в ситуации гораздо более трагичной и страшной, чем самый безнадежный паралич: мы все когда-нибудь умрем. Вот тогда любые нравственные категории станут для нас такой же бесполезной вещью, как богатство или слава, а главным и единственным нашим достоянием окажется то устроение духа, которое мы приобрели за время своего земного странствия.

Христиане ни в коем случае не считают себя нравственнее неверующих, они просто осознанно готовят свою душу к Вечности, не дожидаясь паралича или смерти. Оценку собственной нравственности они оставляют на суд людской, а сердце свое готовят к суду Божиему ибо человек смотрит на лице, а Господь смотрит на сердце (1 Цар 16:7).

Спаситель безнадежных

Письмо в редакцию: Здравствуйте. Хочу задать вопрос, который возник у меня после прочтения нескольких книг о Православии. Везде написано, что христианство — религия спасения, что главная задача христианина — спасаться. Насколько я понимаю, спастись — значит прожить жизнь так, чтобы Бог взял тебя в Рай. А для этого нужно делать добро и избегать зла. Это очень красиво и убедительно. Но я не понимаю, почему для этого обязательно нужно становиться — христианином? Ведь вокруг множество хороших, добрых людей, не исповедующих христианство, которые, тем не менее, стремятся строить свою жизнь по такому же принципу: творить добро и не делать никому зла.

Выходит, что добро, сотворенное неверующими людьми, неугодно Богу христиан? Но в таком случае добро неверующих людей в нравственном смысле — выше, потому что оно — бескорыстно. Ведь христианин творит добро в надежде на воздаяние от Бога, а неверующий не ждет награды и творит добро ради самого добра.

Так можно ли быть хорошим человеком и не спастись лишь потому, что ты — не член Церкви?

С уважением, Сергей Николаевич

Хорошие люди спасаются. Плохие, соответственно — погибают. Такое понимание спасения — не редкость в современном мире. Все тут, вроде бы, ясно, логично и не нуждается в пояснениях. Но давайте попытаемся разобраться: а кто же такой этот самый — хороший человек? По каким признакам можно определить, что именно вот этот человек — хороший, и достоин спасения, а к примеру вон тот — так себе человечишко и спасения не заслуживает?

Здесь мы сразу столкнемся с рядом проблем. Предположим, водопроводчик дядя Вася регулярно пропивает зарплату, бьет свою жену и пренебрегает трудовой дисциплиной. А его сосед, профессор математики — человек непьющий, добросовестный труженик и прекрасный семьянин. Кто из них хороший, а кто плохой? На первый взгляд, ответ очевиден: конечно, профессор — молодец и умница, а водопроводчик — редкостная дрянь. Но вот студенты, которых профессор «заваливает» на каждой сессии по малейшему поводу, вряд ли согласятся с подобной оценкой нелюбимого преподавателя. А собутыльники водопроводчика, напротив, убеждены, что дядя Вася — прекрасный человек, а его жена — кобра, мешающая культурному отдыху настоящих мужчин.

Причина такой путаницы — в отсутствии объективных критериев понятия «хороший человек». Представления о добре и зле в массовом сознании сегодня, к сожалению, весьма бессистемны, слабо осмыслены и не имеют под собою никакого основания, кроме личных предпочтений, расхожих стереотипов и мнений, сложившихся в силу влияния социальной среды, полученного воспитания и образования. И то, что один человек посчитает для себя вполне приличным, другой, возможно, оценит как недолжный, бесчестный поступок. Поэтому категории «хорошо-плохо» в светской этике сегодня все больше напоминают формулировку Лесковского персонажа: «Что русскому хорошо, то немцу — смерть». Можно, конечно, попытаться вывести четкие нравственные критерии из мнения статистического большинства. Но двадцатый век убедительно доказал, что в разделении людей на плохих и хороших ошибаться могут даже целые народы. А ошибки такого масштаба всегда чреваты колючей проволокой нового ГУЛАГа, или печами очередного Освенцима. Однако если мы обратимся к христианской этике, то увидим еще более загадочную картину. Дело в том, что в христианстве вообще нет понятия «хороший человек». Ни в одной из двадцати семи книг Нового Завета это словосочетание не встречается ни разу, поскольку, в христианстве человек не отождествляется со своими качествами и поступками. Иначе говоря, поступающий плохо не назван в Евангелии — плохим. Равно как и совершающий хорошие дела не определяется как — хороший. Более того, у христиан есть строгий запрет на определения подобного рода. Господь говорит: «Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете». (Лк 6:37) Поэтому очевидно, что христианские критерии спасения следует искать там, где деление на «плохих» и «хороших» теряет всякий смысл. То есть — в Евангелии.

Разбойники, мытари и блудницы

В «Записных книжках» И. Ильфа и Е. Петрова есть замечательный по своей нелепости лозунг, подсмотренный ими на спасательной станции одного из одесских пляжей: «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих». Абсурдность подобного метода очевидна. Ведь утопающий — это тот, кто погибает, и помочь себе уже никак не может. А если у купающегося человека на воде возникли какие-то проблемы, но он в состоянии справиться с ними без посторонней помощи, то вряд ли можно с достаточным основанием назвать его — утопающим.

Рассмотрев христианское учение о спасении человека, мы обнаружим тот же принцип: спасти можно только погибающего. На протяжении всего Евангельского повествования Христос постоянно общается с людьми, которых вряд ли можно назвать — хорошими. Мытари, блудницы, законченные грешники приходили к Нему в надежде на прощение своих грехов. И никто из них не был Им осужден или отвергнут. Более того: первым человеком, вошедшим в Царствие Небесное, стал… уголовный преступник, разбойник, распятый рядом с Христом на Голгофе. Вот как говорит об этом Евангелие: «Вели с Ним на смерть и двух злодеев. И когда пришли на место, называемое Лобное, там распяли Его и злодеев, одного по правую, а другого по левую сторону. …Один из повешенных злодеев злословил Его и говорил: если Ты Христос, спаси Себя и нас. Другой же, напротив, унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? И мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал. И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» (Лк 23:32–43)

Но кого же тогда осуждает Христос? Как ни странно — тех, кого их соплеменники считали безусловно хорошими людьми, и даже — праведниками: фарисеев, книжников и старейшин Иудейских. «…Истинно говорю вам, что мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие» (Мф 21:31). Ну, кто такие блудницы, сегодняшнему читателю объяснять не надо. А вот мытарями в Евангелии названы сборщики налогов в римскую казну, набранные из местного населения. Пользуясь своим привилегированным положением, они бессовестно обирали своих земляков и единоверцев, взимая с них много больше положенного.

В общем мытари представляли собой нечто среднее между проворовавшимися налоговыми инспекторами и полицаями времен Великой Отечественной. И такой вот народ был оценен Христом выше, нежели знатоки и ревнители иудейского Закона!

А причина этой оценки очень проста. Все грешники, приходившие к Христу, были совершенно уверены, что не имеют никаких заслуг перед Богом. Это были изгои, отверженные своим народом, которые знали, что ничего, кроме осуждения, ни у людей, ни у Бога не заслужили. Они надеялись лишь на помилование, и они его получили, когда пришли к Христу с покаянием. Это, конечно, не значит, будто Христос спасает только преступников и негодяев. Просто опустившийся до дна лучше понимает, что — тонет. А еще от дна иногда бывает удобнее оттолкнуться.

В одной из книг Библии Бог назван удивительными словами — «Спаситель безнадежных». В этой фразе очень точно выражена сама сущность христианства. Кого спасает Христос? Тех, кто, оказавшись в безвыходной ситуации, просит Его о помощи, ни на что более не надеясь. Эти погибающие люди и называют себя — христианами. А делить гибнущих на «плохих» и «хороших» не принято даже у спасателей с одесского пляжа. И если хороший человек, не будучи христианином, надеется спастись, этому может быть лишь два объяснения. Либо такой человек не понимает — кто такие христиане, либо — не считает свое положение окончательно безнадежным. Он может уповать на собственные силы или на помощь кого-то еще, кроме Христа. И это — его законное право. Бог не отнимает у человека свободы выбора жизненного пути. Но всем хорошим (да и плохим тоже) людям нужно ясно понимать масштаб беды, от которой Христос спасает тех, кто согласился назвать Его своим Господом. Потому что Христос спасает людей от смерти.

Свободолюбивый водолаз

Ни один человек не знает своего будущего. Мир вокруг нас постоянно и стремительно меняется. Вместе с ним меняемся и мы сами. Каждое прожитое мгновение приносит в нашу жизнь новые обстоятельства, заставляющие нас корректировать свои планы даже на самое ближайшее время. Мы можем только предполагать с разной степенью уверенности, что с нами произойдет, а чего мы попытаемся избежать. И лишь в одном факте нашей будущей биографии каждый из нас может быть абсолютно уверен: мы все умрем.

Каждый — в свой срок, одни — от старости, другие от болезней или несчастных случаев. Но умрем обязательно. Человек боится смерти и не любит о ней думать, но это не меняет дела. По сути, мы начинаем умирать уже в момент своего рождения. И каждая секунда жизни приближает нас к ее концу.

Вот тут и возникает вопрос вопросов. Если смерть — полное прекращение бытия человеческой личности, то совершенно непонятно: а зачем все это было нужно? Ну жил человек какое-то время, ну радовался, страдал… Пытался познать мир, себя в этом мире, искал смысл своего существования. А смысл оказался лишь в том, что и сам он, и его дети и дети их детей, все без исключения приговорены к смерти. И остается только потратить оставшееся время жизни на получение максимального количества удовольствий. Которые, правда, тоже довольно быстро приедаются, но это все-таки лучше, чем ничего…

Христианство предлагает совершенно иной взгляд на жизнь и смерть. Человек рождается, чтобы жить вечно. Смерть для христиан не конец, а просто переход к другой форме существования. И качество этого существования напрямую зависит от того, как человек прожил свою земную жизнь. Иными словами, мы можем использовать свою земную жизнь как ступеньку к Жизни Вечной. А вот каким образом это происходит, мы можем понять лишь выяснив, что такое смерть и откуда она появилась.

Христианское вероучение утверждает, что Бог не сотворил смерти. С религиозной точки зрения смерть — результат неверно употребленной свободы, которую Бог предоставил первым людям. Человек был создан с очень высоким предназначением — быть наместником Бога на земле. По замыслу Божиему он должен был царствовать над всем материальным миром, исполняя волю Божию об этом мире. Но человек мог также отказаться от такой миссии и начать жить по своей воле. К сожалению, люди избрали второй вариант отношений с Богом, отпали от Него и решили существовать независимо от своего Творца. Но ведь сам человек не имеет в себе источника жизни, поскольку эту жизнь дал ему Бог. Что же происходит с живым существом, оторвавшимся от источника своего бытия? На эту тему в современной православной публицистике есть расхожий аллегорический сюжет.

Предположим, водолаз работает глубоко под водой, на морском дне. Воздух, необходимый для дыхания, поступает к нему с поверхности моря по шлангу. И вдруг водолаз решает, что этот шланг сковывает его свободу передвижения. Чтобы спокойно ходить по дну в любом направлении на большие расстояния, водолаз перерезает шланг… Дальнейшая его судьба — очевидна.

Отделившись от Бога, человек начал умирать. Эта смертность перешла по наследству ко всем его потомкам, вызвав патологические изменения в духовной и физической природе человека. Можно сказать, что он был поражен смертельным заболеванием, которое передается по наследству и не поддается излечению никакими человеческими усилиями.

Отпадение произошло из-за уклонения человеческой воли ко злу. Следовательно, для того чтобы спастись, человек должен привести свою волю в соответствие с Волей Божией, выраженной в Его заповедях. Вот, казалось бы, и найден ответ на наш вопрос: можно быть просто хорошим человеком, то есть — исполнять заповеди и, тем самым — спастись, не будучи христианином. Но здесь мы сталкиваемся еще с одним парадоксом христианства. Дело в том, что важнейшим моментом в вере христиан является их убежденость в полной своей неспособности к исполнению какой-либо Божией заповеди.

Корысть — значит польза

В христианском понимании добро — это следование замыслу Бога о мире и человеке, а зло — уклонение от Божией воли. Отпадение от Бога искалечило нравственную природу человека. Все его душевные качества, изначально предназначенные для добрых дел, пришли в расстройство. В результате добро падшего человека оказалось перемешанным со злом. И теперь, даже точно зная, что такое добро и в чем Воля Божия, человек не в состоянии ее выполнить при самом горячем своем желании. В этом легко убедиться каждому. Стоит, например, попытаться хотя бы на один день прекратить делить людей на плохих и хороших (т. е. исполнить заповедь о неосуждении ближнего), и сразу станет ясно — мы на это не способны. Наша больная природа противится нашим благим намерениям. Вот как об этом писал Апостол Павел: «Ибо знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим 7:18–19). Так, попавший в аварию водитель не может ехать дальше вовсе не потому, что забыл правила, а потому, что у него сломаны руки и ноги.

И если бы Христос дал людям заповеди просто как формальное знание о добре, это было бы невероятно жестоко. Для падшего, нравственно больного и неспособного к этому добру человека, заповеди оказались бы неодолимой преградой, отделяющей его от Бога. Но Господь не только дал людям заповеди, но еще и пообещал Свою помощь любому, кто решится жить по ним: «…И вот, Я с вами во все дни до скончания века» (Мф 28:20). Эту Божию помощь в совершении добра христиане называют — благодатью. И ни одно из совершенных ими добрых дел они не приписывают себе. Источник любого добра для христиан — их Бог, который сказал: «Пребудьте во Мне, и Я в вас. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе; так и вы, если не будете во Мне. Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода, ибо без Меня не можете делать ничего» (Ин 15:4–5). От человека требуется лишь проявить волевую решимость к исполнению Заповеди. А вот силы на это исполнение дает уже Бог. Такое сотворчество человека и Бога в деле спасения на языке богословия называется — синергией. Поэтому мысль о том, будто христиане делают добро в надежде на награду, может возникнуть лишь у того, кто не знает слов Христа: «…когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы, ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать» (Лк 17:10).

Церковь — это больница. Врач в этой больнице — Христос. А христиане — всего лишь больные, старающиеся точно исполнять предписания Врача. Впрочем, выздоровление, в известном смысле, действительно можно рассматривать, как награду за решимость отправиться на лечение. Но окончательное исцеление, или — спасение в христианском понимании предполагает единение человеческого духа с Духом Божиим. И если человек делает добро, не имея в виду этой цели, то, наверное, есть смысл вспомнить о том, что слово «корысть» употребляется в русском языке и в значении — «польза». Поэтому бескорыстное творение добра может оказаться для человека — бесполезным в том случае, если не приводит к Источнику всякого добра, а лишь утверждает его в собственной праведности и самодостаточности.

Самая страшная болезнь

Тертуллиан писал, что душа человеческая по самой природе своей христианка. Ведь Бог создал людей по подобию Своему. Поэтому стремление делать добро является естественным свойством и потребностью любого человека, независимо от его религиозных убеждений. Это — тот самый нравственный закон в человеке, который так удивлял Иммануила Канта. И людей, стремящихся следовать этому естественному закону праведности, на свете очень много. Несмотря на поврежденность в себе образа Божия, человек бережно хранит искорки природного добра, интуитивно понимая, что это самое ценное его достояние.

Так изможденный долгими странствиями в пустыне путник дорожит флягой с последним запасом воды. Вода эта мутная и плохо пахнет, но для него она ценнее всех сокровищ мира. Вдруг, за очередным барханом перед ним открывается огромное озеро, наполненное удивительно чистой и свежей водой. И что же делать этому путнику? Он может кинуться к озеру из последних сил, бросая все, что мешает бежать, чтобы быстрее окунуться в спасительные прохладные волны. Но может решить для себя, что вода у него еще осталась. И будет идти вдоль берега, пока не кончится его скудный запас. А потом умрет от жажды, так и не прикоснувшись к прозрачной воде, которая плескалась у самых его ног.

Христос сказал: «Кто жаждет, иди ко мне и пей» (Ин 7:37). Сказано это о жажде добра, о стремлении к истине, как — к высшему благу. И тем, кто творит добро ради самого добра, Господь обязательно открывает Себя. А вот примет ли человек Христа как своего Спасителя или посчитает для себя достаточным просто следовать Его заповедям, как еще одному из множества этических учений — дело личного выбора каждого. Но когда человек считает Христа — Богом, и все же надеется спастись собственными добродетелями, тогда он и вправду рискует остаться вне спасения, даже если является членом Церкви. Потому что самая страшная болезнь человеческого духа — уверенность в собственном здоровье.

…Не мститель за зло, но исправитель зла

Бог, Которого мы можем уважать

В наше время на свете осталось не так уж много людей, которые бы совсем ничего не знали о Рождестве Христовом. Почти два тысячелетия христианский мир отмечает это событие как великий праздник. Даже на бытовом уровне это словосочетание прочно вошло в наш обиход. Рождественская елка, рождественские каникулы, рождественский гусь, наконец, рождественские распродажи в магазинах. Люди поздравляют друг друга с Рождеством, дарят друг другу подарки, желают всего самого-самого лучшего… Но мало кто задает себе при этом вопрос: а что же такое, собственно, я сегодня праздную?

Ответ, казалось бы, очевиден. Любой школьник знает, что Рождество — это день рождения Иисуса Христа. Но по существу это мало что объясняет. Да, родился Иисус, великий Учитель человечества, ну и что? Разве мало у человечества великих учителей? Были в истории и великие проповедники, и мыслители, и создатели новых религий. Почему же тогда весь мир не отмечает их дни рождения? Ведь это тоже были достойные люди. В чем-то Иисус Христос им даже уступает: Он не создал никакой философской или этической концепции, не написал ни одной книги, и уж тем более не завоевывал с мечом в руке новые страны. Вместо армии у Него была горстка малограмотных рыбаков, а то, чему Он учил, большей частью было известно иудеям еще со времен Моисея и пророков.

Правда, христиане считают, что Иисус это — Бог, который воплотился и стал человеком. Но древний мир переполнен разными богами, в том числе и такими, которые воплощались, совершали на земле великие дела, творили чудеса. При этом воплощения языческих богов были намного более эффектными: Юпитер, например, становился драконом, Зевс проливался на землю золотым дождем… Почему же люди во всем мире поздравляют друг друга с тем, что две тысячи лет назад в одной бедной семье родился маленький Мальчик? Он был обычным ребенком, любил Свою маму, которая кормила Его грудью, играла с Ним, учила ходить, разговаривать… А когда Мальчик подрос, Он стал помогать отцу в плотницком ремесле. В общем — обычная история, ничего особенного. Так что же было в Его рождении такого, что люди по всей земле до сих пор не могут забыть о Нем?

Не только учитель

Есть один существенный факт, который принципиально отличает христианство от остальных мировых рели гий. Ни в иудаизме, ни в буддизме, ни в исламе нет учения о божественном происхождении основателей этих религиозных систем. Моисей получил откровение непосредственно от Бога, Будда обрел просветление самостоятельно в результате многолетних аскетических опытов, Магомет проповедовал волю Аллаха, возвещенную ему через ангела Джабраила. Ознакомившись с их биографией, можно сделать закономерный вывод: да, это были великие пророки, учителя и вожди, но это были всего лишь люди. Да и сами Моисей, Будда и Магомет никогда не называли себя богами. И только Иисус Христос совершенно определенно утверждает, что Он — воплотившийся Бог, пришедший на Землю для спасения людей. В это, конечно, можно и не верить. Евангельские события можно считать вымыслом, а христиан — просто недалекими людьми, воздающими божеские почести бродячему иудейскому философу. Но даже для убежденных противников христианства абсолютно бесспорным является тот факт, что Христос — единственный из основателей мировых религий, почитаемый своими последователями именно как Бог, ставший Человеком. Правда, в любом советском пособии по научному атеизму было написано, что как раз здесь-то христианство вовсе не оригинально: в истории языческих религий полно подобных легенд о боговоплощении. Но так ли это?

Иллюзии языческих воплощений

Да, античные боги тоже рождаются. Адонис, например, по одним сказаниям — является сыном девы Мирры, по другим — сыном сирийского царя от кровосмешения. Гера, супруга Зевса, именуется то девой, то вдовой. Апполон рождается то ли от девы, то ли от Зевса и Леты… Античные сказания характеризует поразительная небрежность в повествовании о таком важнейшем религиозном факте, как явление бога человеку Казалось бы, что может быть важнее для людей? И вдруг именно здесь — такая путаница…

Однако эта неразбериха легко объясняется одним обстоятельством. При всем разнообразии имен и сюжетов, в мифах есть одна общая характеристика: языческие боги воплощаются не на самом деле, а как бы понарошку. Они лишь принимают облик некоего материального существа, но сами не становятся плотью. Поэтому, в конце концов, совершенно неважно — кто из них от кого и сколько раз «родился» подобным, иллюзорным образом.

Мысль о невозможности реального воплощения богов была широко распространена в древнегреческой философии. Эпикур, например, прямо говорил: «Боги никогда не пойдут на то, чтобы сделаться людьми действительными». Откуда же такая категоричность? Дело в том, что античная мысль рассматривала тело как темницу души. Платон писал: «Многие считают, что тело подобно могильной плите, скрывающей погребенную под ней в этой жизни душу… Душа терпит наказание… находясь в теле, как в застенке. …Вечная участь человека — возвращение человеческой души в сферу чистых идей». Но если материальное существование даже для человека рассматривалось в языческом мире как наказание, что уж тут говорить о реальном воплощении бога… Ведь став, как говорил Эпикур, «людьми действительными», боги неизбежно обрекали бы себя на все неудобства, лишения и страдания, которые сопутствуют человеческому существованию.

А Евангелие учит, что Бог стал человеком на самом деле, при этом, не теряя ничего в своем Божестве. И всю свою земную жизнь Христос в равной степени оставался как Богом, так и человеком. Он нуждался в пище, уставал, испытывал боль и страдания, плакал… И в то же время повелевал стихиям, одним Своим словом укрощал бурю, исцелял безнадежно больных и даже воскрешал мертвых. В Евангелии более всего поражает это сочетание несовместимых, казалось бы, качеств: ведь человек не может творить такие чудеса, а Божество не может страдать и нуждаться в чем-либо. Но все эти противоречия легко объясняются тем фактом, что в Рождестве Христовом Бог соединился с человеческим естеством реально и безусловно. Он на самом деле стал Человеком, у которого, к тому же было большое количество родственников и предков. Поэтому Новый Завет начинается с длинного и подробного родословия Иисуса Христа. В сравнении с этим документом путаная история происхождения языческих богов похожа на автобиографию беспризорника-сироты.

Родившийся на страдания

Есть в мифологии «умирающие и воскресающие боги». Они рождаются, живут на Земле среди людей, потом умирают, как правило, насильственной смертью, потом воскресают. Кажется, вот она — прямая аналогия Евангельским событиям! Но различие есть, и различие — кардинальное. Дело в том, что смерть языческих богов бессмысленна, случайна, и уж никак не добровольна. Обычно, они даже не подозревают о своей грядущей гибели, как, например, египетский бог Осирис, которого хитростью заманивает в ловушку и убивает его злой брат Сет.

В Евангелии мы видим совершенно иную ситуацию. Христос всегда знал, что родился для принятия страшной смерти на кресте. Он осознанно идет на страдания и смерть, вынеся всю муку понимания того, на что Себя обрекает. Этой мукой были исполнены слова Христа, когда Он молился в Гефсиманском саду и просил любимых учеников побыть с Ним рядом: «И, взяв с Собою Петра и обоих сыновей Зеведеевых, начал скорбеть и тосковать. Тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною. И, отойдя немного, пал на лицо Свое, молился и говорил: Отче Мой! Если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем, не как Я хочу, но как Ты» (Мф.26:37–39).

После этой молитвы становится понятен смысл слов Эпикура о богах, которые никогда не пойдут на то, чтобы сделаться «людьми действительными». Просто ни один язычник не может увидеть в своих божествах такого мужества и силы духа.

Бог. Человек. Космос

Языческие боги всегда проводили четкую границу между собой и смертными. Даже полубоги, рожденные от союзов богов с людьми, становились для олимпийцев врагами и конкурентами. В христианстве, напротив, Бог настолько приблизился к людям, что стал одним из них.

И тут встает самый важный вопрос: а зачем все это было нужно? Максим Исповедник пишет об этом так: «Бог слово, сын Бога Отца для того и стал человеком и сыном человеческим, чтобы соделать человеков богами и сынами Божиими». Или в другом месте: «чтобы человека соделать богом, через соединение с Собой». Ни больше, ни меньше! И мы видим в истории христианства множество людей, которые смогли воспринять этот бесценный дар Бога человечеству. Церковь именует их — святыми.

Но и это еще не все. Не только человечество получило во Христе исцеление, соединившись в Нем с Богом. Весь материальный мир, весь огромный космос, каждый атом вещества обретает после Рождества Христова новый смысл, новую перспективу своего существования. Вот как говорит об этом митрополит Антоний Сурожский:

«Бог облекается в человеческую плоть, в которой содержится все существующее, все, что есть в этом тварном мире. Он воспринимает все вещество этого мира, и это вещество не только Его собственного исторического тела, но всего мира, таинственно, невообразимо, личным образом соединяется с Самим Богом. И когда после Воскресения Христос возносится на небо, Он таинственно уносит все вещество нашего мира в самые глубины Божественной реальности. Бог присутствует в мире, становится частью не только его истории, но его существа, и мир присутствует в Боге».

В ясную безлунную ночь небо над нами загорается россыпью звезд. Глядя на это сияющее великолепие, трудно даже вообразить — что же на самом деле представляет собой наша Вселенная. Огромные скопления раскаленной материи, расстояния в миллионы световых лет, бесчисленное множество планет, звезд, галактик… Все это настолько несоизмеримо с человеком, что сознание просто отказывается воспринимать подобные масштабы. Даже наша Земля на таком фоне — всего лишь маленькая пылинка в небольшой звездной системе на самом краю Млечного Пути. И все же христианство вопреки всем этим бесспорным астрономическим фактам считает нашу планету — центром мироздания. Потому что две тысячи лет назад в истории Вселенной начался отсчет новой эры. И начался он именно на Земле, с рождения маленького Мальчика, в Котором Бог соединил Себя со всем материальным миром. Именно это, воистину, космического масштаба событие и отмечают все христиане нашей планеты, встречая светлый праздник Рождества Христова.

Как выглядит грех?

Сегодня человек очень много слышит о грехе, но почти ничего о нем не знает. Современная массовая культура так часто использует это слово не по назначению, что оно постепенно лишается своего истинного содержания. В супермаркете симпатичная девушка в форменном наряде предлагает продегустировать вино «Исповедь грешницы». Мужественный профиль Брюса Уиллиса на огромных рекламных щитах рекламирует блокбастер «Город грехов». А в эфире FM-радиостанции уже лет десять гоняют шлягеры с названиями «Грешной души печаль», «Грешный ангел» и т. п. В результате массовым сознанием грех воспринимается как нечто чрезвычайно привлекательное, что очень хочется совершить. Правда, всем также известно, что по каким-то непонятным причинам грех очень не нравится Богу, сурово наказывающему тех, кто все-таки отваживается на него. Но сегодня это мало кого останавливает.

В общем, отношение к греху в современном мире напоминает психологию школьного хулигана: нарушая все, что только можно нарушить, получаешь запретное удовольствие и одновременно — зарабатываешь репутацию смелого и независимого человека.

При этом для всех совершенно очевидно церковное происхождение слова «грех». Но далеко не все способны приложить усилия к тому, чтобы выяснить — как же понимает его сама Церковь? А ведь в христианском вероучении борьба с грехом, победа над грехом и, наконец, свобода от греха являются понятиями фундаментальными. Неправильно понимая слово «грех», невозможно правильно понять христианство вообще.

Наверное, проще всего рассмотреть учение Церкви о грехе на фоне нескольких устоявшихся в общественном сознании заблуждений.

Что случилось в Райском саду?

Один из самых распространенных мифов относится к грехопадению первых людей. От невоцерковленных людей довольно часто можно услышать следующее мнение об этом событии: Адам и Ева, наевшись яблок (почему-то запрещенных к употреблению) спрятались в кустах и впервые предались там плотской любви. За что и были с позором изгнаны из Рая. Таким образом, все, что связано с интимной жизнью человека, якобы — греховно.

Это мнение дает наглядный пример того, что может произойти с религиозным сознанием народа в отдельно взятой стране, где семьдесят лет люди могли знакомиться со Священным Писанием исключительно по лекциям Союза воинствующих безбожников (впоследствии стыдливо переименованного в общество «Знание»). Человеку, который хотя бы однажды держал в руках Библию, подобный бред никогда не пришел бы в голову. Потому что на первых же ее страницах ясно написано: Адам познал свою жену уже после изгнания из Рая, а следовательно — после грехопадения, которое, таким образом, ну никак не могло заключаться в плотском соитии первых людей. Более того, Апостол Павел прямо пишет, что «брак — честен, и ложе — нескверно есть…» (Евр 13:4). А Церковь уже в середине третьего века выразила свое отношение к половой жизни в браке, определив в первом правиле Гангрского Собора: «Аще кто порицает брак, и женою верною и благочестивою, с мужем своим совокупляющеюся, гнушается, или порицает оную, яко не могущую внити в царствие: да будет под клятвою (т. е. — отлучен)».

Но тогда что же такое грехопадение — с христианской точки зрения? Церковь утверждает, что нарушение первыми людьми заповеди Божией — не просто их личный поступок, имевший для них печальные последствия. В христианском вероучении грехопадение рассматривается как — глобальная катастрофа, которая поразила не только Адама и Еву, но и все их потомство и даже весь сотворенный мир на много тысячелетий вперед. Почему же так получилось?

Согласно церковному преданию, Бог сотворил человека, вложив в его естество начатки всего, что было сотворено Им ранее. Человек называется в христианской традиции — венцом творения, потому что весь сотворенный мир был представлен в его естестве, и благодаря этому он обладал такой полнотой ведения об этом мире, которую современным ученым невозможно даже вообразить. При этом, Бог, создавая человека по Образу и Подобию Своему, вложил в него духовное начало. Человек оказался единственным духовно-телесным существом во Вселенной, и в этой двойственности своей природы он до сих пор уникален и неповторим. По Божественному Замыслу он должен был объединять в себе материальную вселенную с духовным миром. Предстоя Богу от лица всего материального мира, человек в то же время господствовал над этим миром, как полновластный представитель его Творца. Таким образом, Адам был царем природы по самому своему естеству. Все творение было призвано через него иметь радость бытия в любви и единении со своим Создателем.

Но именно это единство взаимной любви и было разрушено в грехопадении. Нарушив по подсказке сатаны заповедь о невкушении плодов с древа познания добра и зла, человек, по сути — совершил предательство по отношению к Богу. Он переступил некую грань в отношении к своему Создателю, и для любви за этой гранью места уже не оставалось. Человек как бы сказал Богу: «Ты говоришь, «не вкушай этих плодов, потому что умрешь»? Я Тебе не верю. Сатана говорит, что, вкусив их, я стану во всем равен Тебе. А значит, смогу жить без Тебя. Прощай». Это душевное устроение и стало тем страшным результатом нарушения заповеди, о котором Бог предупреждал человека. Стремление к бытию без Бога глубоко вошло в человеческую природу и повредило ее до основания.

По Божьему замыслу, человек был вписан в общую картину мироздания как — наместник Бога на Земле. Отпав от Творца, он, конечно же, не стал равным своему Создателю. А вот царственное предназначение свое утратил. И когда вместо воли Божией человек начал исполнять свою волю, сотворенный мир просто перестал его воспринимать. Земля перестала давать ему свои плоды, звери начали на него охотится, он стал зависеть от погодных условий, боятся холода, жары, дождя и снега… Из царя природы, человек превратился всего лишь в ее часть, подчиненную общим законам материального мира. Но самым страшным результатом грехопадения оказалось даже не это. Послушав однажды совет диавола, человек, в сущности — исполнил его желание. Иначе говоря, пожелав обрести независимость от Бога, он тут же принялся исполнять волю сатаны. Искусно управляя желаниями человека, дьявол получил власть не только над ним, но и над материальным миром. Поэтому Христос в Евангелии и называет сатану «князем мира сего». Его власть, конечно же, не является абсолютной, она ограничена Божиим Промышлением о мире. Но суть от этого не меняется — свое царское предназначение на Земле человек добровольно уступил дьяволу. Это и было тем трагическим для всей Вселенной результатом грехопадения, о котором Библия рассказывает такими простыми словами.

Болезнь и Врач

Но возникает вопрос: а почему все многочисленные поколения потомков Адама и Евы должны нести ответственность за грехопадение прародителей? Ведь их дети, внуки, правнуки, и уж тем более такие отдаленные потомки как мы не можем быть виновными в том, что первые люди нарушили заповедь. Почему же мы рождаемся и живем в мире, который по-прежнему находится во власти греха и наполнен жестокостью, ненавистью, страданием? Получается, Бог наказывает детей за грехи родителей? Но в таком случае, это, наверное, очень жестокий и несправедливый Бог.

Примерно так выглядит еще одно распространенное заблуждение, связанное с темой греха. Оно вызвано специфическим пониманием проблемы, которое на языке богословия называется «юридической теорией спасения». Суть его заключается в том, что грех рассматривается как преступление, Бог — как судья, причем очень требовательный и строгий, а человек — как преступник, который обязательно должен понести тяжелое наказание. Это понимание греха характерно для католического и протестантского богословия. Не вдаваясь в его подробности, нужно просто отметить важный момент: в таком богословии предполагается, будто в Адаме лично согрешили все последующие поколения людей, не исключая и нас с вами. Вина за грех Адама ложится на всех его потомков. Следовательно, дети оказываются прямыми ответчиками за преступления прародителей. И не стоит искать здесь не только любви, но и элементарной справедливости.

Православное же богословие использует совершенно иные категории. Для него грех — это смертельное заболевание, человек — тяжело больной пациент, а Бог — любящий врач. И это не просто красивый образ, использованный каким-то автором с художественной целью. Шестой Вселенский Собор прямо определяет грех — как болезнь души. А в литургической практике Православной Церкви такое понимание греха выражено в многочисленных молитвословиях (самые известные из них — в чине Исповеди. Человеку, исповедающему свои грехи, говорится: «Внемли убо, понеже бо пришел еси во врачебницу да не неисцелен отыдеши»).

При таком понимании греха легко понять, почему потомки страдают из-за грехопадения прародителей. Сегодня всем известно, что множество серьезных заболеваний имеют наследственную природу. Никого не удивляет, что дети алкоголиков, например, могут иметь врожденную предрасположенность к алкоголизму, не говоря уже о целом букете сопутствующих заболеваний. И если грех — это болезнь, значит, он вполне может передаваться по наследству.

Всякая болезнь причиняет страдание, или, говоря по-славянски — страсть. Последствия греха в православной аскетике также называются страстями, поскольку они причиняют человеку страдание, мучают его. Преподобный Макарий Египетский уподобляет распространение последствий грехопадения на потомков Адама — действию дрожжей на тесто. «Как преступивший заповедь, Адам принял в себя закваску страстей, так и родившиеся от него, и весь род Адамов, по преемству стали причастниками оной закваски; а при постепенном преуспеянии и возрастании до того уже умножились в людях греховные страсти, что простерлись они до прелюбодеяний, непотребств, идолослужений, убийств и других непотребных дел, пока все человечество не вскисло пороками».

В русской литературе есть произведение, очень точно описывающее разрушительное действие греха. Это стихотворение Зинаиды Гиппиус, которое так и называется «Грех»:

И мы простим, и Бог простит. Мы жаждем мести от незнанья Но злое дело — воздаянье Само в себе, таясь, хранит. И путь наш чист, и долг наш прост: Не надо мстить, не нам отмщенье. Змея сама, свернувши звенья, В свой собственный вопьется хвост. И мы простим, и Бог простит. Но грех прощения не знает, Он для себя себя хранит, Своею кровью кровь смывает, Себя вовеки не прощает — Хоть мы простим, и Бог простит…

Преподобный Исаак Сирин говорил, что грешник подобен псу, который лижет пилу и пьянеет от вкуса собственной крови. Таким образом, вопрос о жестоком наказании за грех попросту отпадает как очевидная бессмыслица. Больного и страдающего человека не нужно наказывать, поскольку он сам себя уже наказал. Его нужно лечить. Поэтому Бог в православном понимании не судья, и уж никак не палач, приводящий приговор в исполнение. Христос — это Врач, пришедший исцелить сотворенное Им человечество, жестоко страдающее от смертоносной болезни. В утреннем правиле есть чудная молитва к Божией Матери, где так и говорится: «…Врача рождшая, уврачуй души моея многолетныя страсти».

Смертоносный промах

У святых отцов есть разделение греха на три категории: первородный, родовой и личный. Первородный и родовой грех — это греховное поражение человеческой природы, та самая, наследственная болезнь, о которой было сказано выше. И только личные грехи человека подразумевают персональную его вину и ответственность за содеянное. Об этом стоит поговорить подробнее.

Если мы попытаемся определить сущность греха, то с удивлением обнаружим, что этой сущности просто нет. Святитель Василий Великий писал: Зло есть лишение добра. Сотворен глаз; а слепота произошла от потери глаз. Поэтому, если бы глаз по природе своей не подлежал порче, не имела бы места слепота. Так и зло не само по себе осуществляется, но следует за повреждениями души.

Само зло в православном вероучении несубстанционально, и является ни чем иным, как — искажением добра, паразитированием на том, что Бог сотворил изначально добрым и чистым. Так, образование ржавчины возможно лишь при наличии железа, а болезнь возможна только при наличии здоровья.