Заложник времени

– Не моим Альберт, твоим подружкам, во-первых, а во-вторых дай мне номер телефона, я отдохну на полную катушку.

– И как ты мне скажи, об этом узнает Энтони? Если ты ему сам не скажешь, тогда никто ничего не узнает.

Он довольный собой оскалился и облизнул пересохшие пухлые губы.

Альберт швырнул на стол не большой клочок бумаги и ушёл к себе, при этом сильно хлопнул входной дверью.

– Завидует, – сказал не громко Джон и набрал номер проститутки.

Через час две накрашенные девицы, у Джона в номере, веселились во всю, шампанское текло рекой. Так продолжалось до утра и только с первыми лучами солнца, Джон проводил девушек.

Утром Джон с ужасной головной болью занял своё кресло в автобусе и с кислым выражением лица, выехал в направлении Подмосковья. Остальные разведчики абсолютно разными маршрутами, добирались, к месту. Уже к вечеру на съёмной квартире в Красноармейске, троица распределяла функции и обязанности каждого.

– Итак, – сказал Энтони, – ты Джон наседаешь на семью при помощи телефона. Звони и давай за документы деньги. Это наилучший и самый проверенный, и действенный способ. Ты Альберт, следи за квартирой, я тебя периодически буду менять, чтобы нам обоим не засветиться. Плохо одно, что у этих русских трудно найти напрокат машину и нам придётся передвигаться общественным транспортом.

На следующий день началось плотное наблюдение за квартирой. Энтони, занял место в кафе и наблюдал за окнами Никифорова. Вчера Альберт сделал фотографии семьи учёного и Энтони провожал внимательными взглядами людей, которые выходили из подъезда. И вот вышел мужчина, с довольно симпатичной женщиной, и прямо возле двери подъезда, начали между собой словесную перепалку. В мужчине Энтони узнал сына профессора Никифорова и с интересом наблюдал за разыгравшейся семейной сценой. Женщина не выдержала гневного тона и со слезами на глазах удалилась, а мужчина вернулся в дом. Через час подошёл Альберт и сменил Энтони.

– Тут семейная сцена была, – сказал Энтони усмехнувшись. – Жена ушла от мужа.

– Это мне кажется, дело рук Джона.

– В каком смысле? – спросил Энтони, и посмотрел в упор на Альберта.

– Джон сегодня звонил им и разговаривал с сыном Никифорова. Но тот отказался отдавать документы.

– Ах, вот в чём дело, – сказал с пониманием Энтони. Он закурил сигарету, и протянул Альберту пачку.

– Значит, жена хочет, чтобы муж взял деньги, а он не берёт и не отдаёт документы?

– Думаю, что так, позже Джон сам обо всём нам расскажет.

Энтони поднялся, оглядевшись по сторонам, вышел из кафе. На улице стояла осенняя слякоть, и небо было затянуто чёрными тучами. Грянул гром, и тут же резко начался дождь. Энтони запрыгнул в автобус, и отправился на съёмную квартиру. Джон вечером подтвердил его предположения, что даже за большие деньги, сын профессора не хочет расставаться с документами.

– Я думаю, что звонить больше нет смысла и надо попробовать забрать их силой.

Энтони налил в чашку чай, устроившись в мягком кресле задумался.

– Чем раньше мы завладеем бумагами, тем скорее вернёмся домой. Мне кажется тянуть не стоит. Энтони отхлебнул из большой фарфоровой чашки чай и сказал:

– Тебе когда кажется, крестись и ничего не будет…

Он слышал эту поговорку от одного русского, с которым был тесно знаком.

– Ладно, будем ждать известий от Альберта.

Часов в восемь вечера позвонил Альберт, и сказал, что сын учёного с каким – то свёртком под мышкой, вышел из дому.

– Может это, и есть то, что нам нужно?

Альберт смотрел на полусонного Джона, не веря в такую лёгкую добычу.

– Следи за ним, потом наберёшь.

Он бросил трубку и начал собираться. Достав пистолет, он накрутил на него глушитель. После, одел, тёмную куртку и бейсбольную кепку, которую можно было надвинуть на глаза, и посмотрел на себя в зеркало. Оставшись довольным своим внешним видом, он поставил возле себя телефон и включил приёмник. Через час позвонил Альберт и рассказал, куда пошёл их клиент.

– В церковь? Ты ничего не перепутал?

– Мы выходим! – и он кивнул Джону, чтобы поторопился.

Уже возле церкви они решили, напасть и забрать бумаги. Уже никто из троих не сомневался, что документы, которые им нужны, при нём. Энтони был, почему-то больше остальных убеждён в этом, и они притаились возле огромного дерева. Когда сын профессора вышел из двора храма, они взяли того под руки, и с силой отвели к забору, и принялись обыскивать. Тот сопротивлялся, и пытался звать на помощь. Джону пришлось пару раз дать ему по рёбрам, чтобы тот замолчал. После того как бумаг не оказалось, Энтони выстрелил в сына профессора три раза и убедившись, в том, что тот мёртв, они ушли.

Рафи рвал и метал по телефону, узнав о том, что сделали его люди. Энтони убрал трубку, как можно дальше от уха, чтобы не слышать истерических криков. Джон вышел в другую комнату. Альберт закрыл лицо руками, поминая убитого, шёпотом читал молитву.

– У нас не было другого выхода, по – этому я сам принял такое решение, – сказал Энтони. – Мои люди не виноваты и я один готов понести за это наказание. Я понял вас, – ответил Энтони полковнику и отключился.

Вытерев пот с лица, он выпил залпом пол стакана виски.

– Ну, что? – спросил Альберт. – Нас уже уволили.

– Пока нет, но если мы не найдём документы, тогда точно нас выгонят со службы.

Он поднялся и подошёл к окну, открыл форточку. В лицо подул свежий ветер, Энтони вдохнув полной грудью, на минуту задержал дыхание, чтобы успокоиться.

– Что будем делать дальше? Где документы? Чёрт бы их забрал!

Джон ходил по квартире, и размышлял, при этом делая не понятные движения руками. У человека, не знающего Джона, могло возникнуть ощущение, что этот парень психически не здоров. Он размышлял, таким образом, используя только ему одному известные методы.

– А если мы ошиблись? И в пакете были не то, что нас интересует? Как быть?

– Джон, – сказал Энтони, – давай не будем гадать на кофейной гуще, а поступим вот как.

– Один из нас проникнет в квартиру профессора и попробует найти бумаги.

Как вам предложение?

– Ладно, – сказал Альберт, – я завтра займусь этим.

На следующий день, Альберт проник в квартиру, и перевернул всё вверх дном, но бумаг не было, и тогда Энтони стало понятно, что документы сын профессора Никифорова, оставил в церкви. Вот только у кого и где?

Глава 4

Владимир вышел на улицу, чтобы пройтись по свежему воздуху. Он не мог поверить, что это был не сон. Разум протестовал и отказывался принимать ночное происшествие за явь. Возникающие вопросы, не давали ответа и сомнения как слизкие червяки, разъедали душу. Любопытство не приветствовалось в христианстве, тем более что это могли быть проделки лукавого, который мог испытывать человека.

На вид отцу Владимиру было не больше сорока. Не высокого роста, с густыми, как смоль волосами, чёрной с проседью бородкой. Одежда была простой и скромной. Только глубоко посаженные голубые глаза, открытый лоб, добродушное лицо выдавали в нём человека строгого и умного.

Вспоминая труды святых угодников, которые при жизни, имели встречу с дьяволом, он не боялся испытаний, и внутренне готовился к подобным встречам. Однако по наивности своей, считал, что сможет противостоять и не поддаться искушению. По привычке заложив руки за спину, он медленно брёл по безлюдному парку. Лёгкий ветерок срывал последние пожелтевшие листья с деревьев, унося их в холодные и необозримые просторы. Такой красотой можно было любоваться бесконечно долго и Владимир, забыв обо всём на свете, зажмурился от удовольствия.

И тут он шёпотом произнёс имя ночной гости – Медея, и, открывая глаза, увидел, как наяву приближается она. Он испуганно посмотрел по сторонам, но никого рядом не было.

Женщина медленно, грациозно, словно утренний туман, плыла над самой кромкой земли, приветливо улыбаясь. При дневном свете она была похожа на лёгкое, белоснежное облачко, которое полностью зависело от капризов погоды и ветра.

Медея остановилась и пристально посмотрела. От нежного взгляда, мужчина почувствовал приятное тепло, которое пронизывало каждую клеточку организма. В груди становилось жарко, казалось, что сейчас на улице не холодная осень, а самое настоящее лето. В глазах Медеи отражались частички любви и добра. И этот солнечный свет лился нескончаемым потоком, не имея начала и конца.