Побежденный дьявол

Однако Дорина была совершенно уверена, что наставник помоложе мог бы обучить Питера куда лучше, чем старик, которому было уже за семьдесят. Кроме того, профессор вряд ли был осведомлен о последних достижениях науки, которые Питер должен был знать, если собирался поступить в закрытую школу.

— Где же взять денег? — вздыхала девушка, ворочаясь по ночам в постели, и часами лежала без сна, пытаясь придумать какой-нибудь способ раздобыть денег.

Иногда она воображала, что отец выведет новый сорт кактусов и сумеет продать его за огромную цену. Бывали моменты, когда ей казалось, что у них на чердаке лежит какой-нибудь шедевр живописи, случайно оказавшийся в старом доме незамеченный под слоем грязи и пыли, копившихся годами. И, конечно же, они получат за него целое состояние!

Но когда наступало утро, девушка снова возвращалась к действительности и неумолимо горькой правде — до конца месяца на расходы осталось всего несколько шиллингов, а счетов накопилось столько, что на их оплату уйдет половина суммы, выдаваемой отцом на расходы.

Что нам делать? — миллион раз спрашивала себя Дорина, но ответа не получала.

Розабелл, доев кекс, обиженно надула губы:

— Надеюсь, к ужину будет что-нибудь вкусненькое, Дорина, потому что, честно говоря, я все еще голодна.

— Я тоже! — поддержал сестру Питер. — Если хотите знать, я совсем не наелся!

— Мне очень жаль, дорогие, — ответила Дорина. — Попытаюсь накормить вас за ужином.

Она надеялась, что слова ее звучат убедительно, хотя прекрасно знала, что кладовая пуста, а няня, конечно, твердо скажет, что нужно довольствоваться тем, что есть, и на ужин подаст лишь картофель и зелень с огорода.

Так больше продолжаться не может! — сказала себе Дорина. Но в этот момент Розабелл, которая успела выйти в холл, громко вскрикнула и влетела обратно в столовую.

— Дорина! Там, у дверей, шикарный фаэтон! Мы такого в жизни не видели! Из него только что вышел джентльмен! Я знаю его, это граф! Приехал навестить нас! Честное слово!

Дорина застыла от неожиданности, но, тут же опомнившись, велела:

— Немедленно иди наверх, Розабелл и делай уроки! Не говори папе о приезде его милости, я хочу побеседовать с ним с глазу на глаз.

— Но почему? Что ты собираешься ему сказать?

— Это мое дело. Немедленно наверх!

— Но я хочу видеть его, познакомиться, — сопротивлялась Розабелл.

Дорина открыла дверь и оказалась лицом к лицу с графом. На нем был модный костюм, а когда он снял цилиндр и поклонился, она не могла не заметить, как красиво вьются его темные волосы и какое привлекательное у него лицо.

— Добрый день, мисс Стенфилд. Я бы хотел войти и поговорить с вами, если вы не слишком заняты.

— У меня очень мало времени, милорд, — холодно ответила Дорина, приседая, — но, пожалуйста, входите.

Розабелл, стоявшая позади сестры, мгновенно оказалась рядом.

— Я знаю, вы новый граф! — восторженно воскликнула девочка. — Сегодня утром я видела вас в парке на великолепном скакуне!

— Розабелл! — резко предостерегла Дорина и обратилась к графу: — Прошу извинить нас, милорд, за то, что мои сестра и брат гуляли в парке без вашего разрешения. Но раньше им всегда позволялось это.

— Пожалуйста, — умоляюще прошептала Розабелл, прежде чем граф успел ответить, — разрешите нам гулять в парке! Если бы вы только знали, как скучно бродить по деревне, когда рядом есть такой замечательный лес!

— Ради Бога, можете бывать где вам угодно, — кивнул граф.

Розабелл восторженно вскрикнула:

— Я надеялась, что вы это скажете, но Дорина была очень строга с нами и сказала, что мы не должны обременять вас просьбами.

— Позвольте заметить, что вы ни в малейшей степени меня не обременяете, — галантно ответил граф.

— Спасибо, огромное спасибо, — расплылась в улыбке Розабелл. — По-моему, вы очень добры, и кроме того, прекрасный наездник!

— Я бы тоже хотел посмотреть на вашего жеребца, — послышался голос Питера, и сбежав по лестнице, в холл ворвался он сам.

— Когда прежний граф был жив, — объявил мальчик, — старый Хокинс позволял мне ухаживать за лошадьми. Он говорил, что я лучше всякого конюха умею их чистить, и бывал очень рад, когда я помогал ему, только Дорина теперь заставляет меня сидеть дома.

Граф с веселыми искорками в глазах воззрился на Дорину.

— Кажется, ваша сестра не очень дружелюбно ко мне расположена, — покачал он головой.

Если вам необходимо мое разрешение, пожалуйста, можете приходить в конюшню так часто, как вам будет угодно. Уверен, что вы никак не помешаете моим грумам.

— Нет, конечно, нет! — воскликнул Питер. — И спасибо за все!

— А теперь, — нахмурившись, велела Дорина, — Его милость спешит. Извольте подняться наверх и заняться уроками!

— Теперь мне будет не так скучно делать уроки, ведь потом я обязательно пойду в парк! — вставила неугомонная Розабелл.

Дорина повела графа в гостиную, и тот молча последовал за девушкой, чувствуя, что она все еще сердится на него. Однако эта маленькая дочь викария оказалась одной из самых прелестных женщин, когда-либо виденных Оскаром в жизни. Она давно сняла уродливую шляпку, в которой приходила на встречу с графом, и теперь на ней было выцветшее ситцевое платье, которое село от многочисленных стирок и тесно облегало идеальную фигурку. Граф подумал, что Дорина с ее копной золотистых волос и огромными серыми глазами похожа на юную богиню, сошедшую с Олимпа, чтобы принять человеческий облик и лишать разума простых смертных.

Но граф немедленно опомнился, заметив, что позволил воображению завести себя слишком далеко.

— Прежде чем мы начнем говорить о серьезных вещах, — начал он, — позвольте сказать, что я нахожу очаровательными ваших брата и сестру. Последняя через несколько лет, несомненно, станет красавицей.

— Вы очень добры, милорд, — холодно отчеканила Дорина, — но по причинам, о которых не стоит распространяться, я предпочла бы, чтобы она не имела ни малейшего отношения ко всему, связанному с вашей светлостью.

Граф без приглашения уселся в кресло и объявил:

— Поскольку я нахожу крайне утомительным постоянно сражаться с вами, мисс Стенфилд, позвольте сказать вам, что я признаю вашу правоту. Все факты, о которых вы говорили, действительно имели место. Могу лишь смиренно просить прощения за то, что усомнился в ваших словах. Поверьте, мне пришлось сделать сегодня немало неприятных открытий.

Дорина широко раскрыла глаза и изумленно уставилась на графа. Но прежде чем она произнесла хоть слово, тот продолжал:

— Уверен, вы будете рады услышать, что я уволил как майора Ричардсона, так и женщину, которую тот назначил экономкой. Дворецкому Картеру пришлось уйти вместе с ними. Все они уже покинули Ярд.

— Я рада… очень рада, — задохнулась от неожиданности Дорина.

— Теперь, мисс Стенфилд, когда мой дом остался без присмотра, я очень надеюсь, что вы мне поможете подобрать новую прислугу, и как можно быстрее.

Дорина уставилась на него, с трудом веря своим ушам.

— Вы… вы… предлагаете, — пролепетала она наконец, — чтобы я нашла для вас слуг?

— Если вы откажетесь, я просто не представляю, что делать, — кивнул граф.

Дорина в нерешительности стиснула руки.

— Я знаю, Берроуз, прежний дворецкий, будет рад вернуться, и уверена, что вы сможете уговорить миссис Медоуз, хотя она крайне обижена тем, как с ней обошлись.

— Вряд ли я смогу в чем-то ее убедить. Совершенно чужой человек, пришелец, — кто захочет меня слушать? Как быть? Где искать людей, чтобы восполнить штат прислуги?

Дорина тяжело вздохнула:

— Я могу сказать, в каких коттеджах живут Берроуз и миссис Медоуз.

— Вряд ли это облегчит положение, — возразил граф, — и чтобы сохранить лицо, я хотел бы объяснить, что далеко не так часто ошибаюсь в характерах людей, как ошибся в майоре Ричардсоне. Я читал его рекомендации, подписанные командиром полка, и они были безупречны. Но скорее всего наивно было полагать, что храбрый солдат может стать хорошим управляющим. Прошу вас, простите меня по-христиански.

Дорина, зачарованно глядевшая на собеседника, отвела глаза.

— По-моему, милорд… вы смеетесь надо мной!

— Не совсем, — тихо шепнул граф. — Я пришел, чтобы извиниться и все исправить.

— В таком случае буду очень рада вам помочь, милорд, — с облегчением сказала Дорина. Девушка, без сомнения, обрадовалась заявлению графа, однако во взгляде ее все еще сквозило недоверие и осуждение. Он не сумел бы объяснить, почему так ясно понимает это, но он мог читать в ее глазах, как в открытой книге. Оскар видел, что, несмотря на очевидную молодость и неопытность, эта девушка обладает таким твердым характером и такой независимостью суждений, с которыми невозможно не считаться.

Он подозревал, что столкновение с леди Морин сильно повредило ему в глазах мисс Стенфилд и теперь он должен вести себя крайне осмотрительно, если хочет завоевать расположение и дружбу этой девушки.

— Мисс Стенфилд, — сказал он, — как вы смотрите на то, чтобы прямо сейчас поехать со мной по коттеджам и попытаться уговорить уволенных Ричардсоном людей вернуться на службу? Хотя бы экономку и дворецкого!

— Крайне важно, чтобы они вернулись, милорд, — кивнула Дорина. — Поймите, когда их уволили без всякого вознаграждения, без предупреждения, после многих лет верной службы, остальные слуги начали опасаться, что и с ними поступят так же. Более того, новый дворецкий нанял в лакеи людей с самой дурной репутацией, из семей, проживших в деревне совсем недолго и еще не принятых коренными жителями Литл Содбери.

Она говорила так серьезно, что граф не выдержал и, весело блеснув глазами, заметил:

— Я нахожу чрезвычайно интересным, мисс Стенфилд, что вы, столь привлекательная молодая девушка, занимаете свой ум такими скучными материями, к тому же не касающимися вас лично. В конце концов то, что творится в Ярде, не имеет к вам никакого отношения.

— Вероятно, вам неизвестно, что именно вы выплачиваете жалованье моему отцу и он пользуется вашими бенефициями, — возразила Дорина. — Поэтому мы крайне встревожены и стремимся поскорее узнать, что вы за человек и можно ли рассчитывать на ваше покровительство.

Только сейчас граф сообразил, что священник прихода, в котором он жил, назначается владельцем поместья и обладателем титула и при желании он может уволить викария, как и любого из слуг.

—«Еще одна оплошность», — с сожалением подумал граф. Но вслух сказал:

— Чувствую, мисс Стенфилд, что понадобится много времени для обсуждения всех этих проблем, и, конечно, я попрошу вас объяснить мне многое, что остается пока неясным. Но не будем торопиться и начнем с дворецкого и экономки.

Дорина высоко вздернула подбородок и, направляясь к двери, бросила на ходу:

— Я только надену шляпку, милорд, и не заставлю вас ждать.

— Спасибо, — торжественно поблагодарил граф, но, оставшись один, весело подумал, что, вероятно, впервые в жизни слышит, как очаровательная девушка говорит с ним столь ледяным тоном.

Глава 3

Дорина решила, что даже такой бесчувственный и тупой человек, каким она считала графа, не может не заметить, насколько несчастным и покинутым выглядит старый Берроуз. Разбитая черепичная крыша, треснувшие стекла в окнах, облупившаяся краска — такой коттедж отвели верному слуге. Старик открыл дверь, и глаза его заблестели при виде Дорины.

— О, это вы, мисс Дорина! Входите, входите, хотя мне стыдно принимать вас в такой лачуге!

И заметив, что девушка не одна, недоуменно уставился на графа, который протянул руку и сказал:

— Я просил мисс Стенфилд привести меня сюда, чтобы извиниться за то, как с вами поступили. Однако, должен заверить, отнюдь не по моему приказанию.

— Прошу вас, ваша милость, входите в дом, — охнул Берроуз. — Только осторожнее, не споткнитесь, пол очень неровный.

Увидев, в какой убогой обстановке, почти без мебели, приходится жить дворецкому, Дорина невольно представила себе унижение, которое тот должен был испытывать, особенно после того, как столько лет занимал в доме важный пост. Она по достоинству оценила прямоту, с которой граф, усевшись на стул, заявил:

— Я пришел просить вас, Берроуз, немедленно вернуться в Ярд и навести там порядок. Боюсь, с тех пор как вы ушли, хозяйство находится в полном упадке, и мисс Стенфилд считает, что новые лакеи никуда не годятся. Прошу вас заменить всех, кого считаете нужным, и сделать так, чтобы все было, как при жизни дяди.

— Могу лишь сказать, ваша милость, — задыхаясь, пробормотал Берроуз, — что сделаю все возможное.

— Спасибо, — кивнул граф, — а теперь мы с мисс Стенфилд отправимся к миссис Медоуз, и как только я вернусь домой, так сразу же пришлю за вами экипаж. Я считаю возмутительным то, что вам вообще пришлось покинуть Ярд.

Дорине показалось, что при этих словах Берроуз помолодел лет на десять, стал выше и стройнее, словно по волшебству преобразившись в того человека, которым был до кончины старого графа. Они оставили его собирать вещи, а сами поехали к коттеджу миссис Медоуз. Дорина заметила, что граф улыбается, но ничего не сказала. Несколько минут спустя он сам спросил:

— Неужели я опять сделал что-то не так? Или вы настолько немилосердны, что даже не хотите похвалить меня?

— Повторяю, милорд, мне кажется, что вы надо мной смеетесь, но Берроуз очень счастлив, так что я, конечно, благодарна вам.

Однако голос ее звучал слишком холодно, и граф предположил, что девушка задета его очевидной близостью с леди Морин. Правда, он тут же отмел эту мысль, но все же опасался, что Дорина считает его распутником и повесой, хотя с ее стороны было чрезвычайно несправедливо отождествлять Оскара с тем негодяем, который оскорбил молоденькую горничную.

Они ехали в полном молчании, пока не остановились у еще более убогого коттеджа, чем тот, в котором жил Берроуз, и граф понял — Дорина, возможно, подсознательно надеется, что он возьмет себе на заметку, в каком неприглядном состоянии находятся деревенские дома. Он немедленно спросил об этом девушку, и та несколько нерешительно ответила:

— Пока ваш дядя был болен, все пришло в упадок, поскольку некому было следить за этим, и, кроме того, во время войны все так подорожало, что граф был вынужден экономить.

Граф, ничего на это не ответив, вручил поводья груму и помог Дорине спуститься. Миссис Медоуз открыла дверь и очень обрадовалась при виде Дорины, но как только поняла, что девушка пришла не одна, негодующе поджала губы, и давая понять, какие чувства испытывает к новому владельцу Ярда, однако присела в небрежном реверансе.

Оскар снова протянул руку и сказал:

— Я пришел, миссис Медоуз, извиниться перед вами за досадное недоразумение и умолять немедленно вернуться и исправить все, что натворила новая экономка.

Но вместо того чтобы, подобно Берроузу, с восторгом принять приглашение, миссис Медоуз гордо ответила:

— Благодарю, ваша милость, но после того, как ваш управляющий оскорбил меня и выгнал из дома, который я в течение тридцати лет считала своим, думаю, я вряд ли смогу туда вернуться.

Граф с отчаянием посмотрел на Дорину, и та, шагнув вперед, положила руку на плечо миссис Медоуз.

— Подозреваю, — тихо начала она, — что вы уже знаете обо всех отвратительных вещах, творящихся в Ярде, которые потрясли бы и ужаснули старого графа и крайне расстроили бы маму. Пожалуйста, миссис Медоуз, помогите милорду! Кроме вас, это больше некому сделать, а вы ведь не сможете допустить, чтобы все продолжалось подобным образом.

Несколько минут миссис Медоуз не произносила ни слова, и граф уже подумал, что она снова откажется. Но старушка, взглянув в умоляющие глаза Дорины, резко ответила:

— Я ушам своим не поверила, мисс Дорина, когда услышала о том, что случилось с Мэри Белл. Ваша дорогая матушка, храни Господь ее душу, перевернулась бы в гробу, узнай она об этом.

— Подобное больше не повторится, — негромко заверила Дорина.

— Я вернусь, милорд, — наконец кивнула экономка, — но только при условии, что если такое произойдет снова, я смогу немедленно сообщить об этом вам, а вы разберетесь с этим должным образом.

И Дорина, и граф сразу поняли, что весть о происшествии с Мэри Белл уже успела разнестись по деревне и так потрясла экономку, что, как это ни удивительно, та вовсе не горит желанием возвратиться в Ярд.