Месть лорда Равенскара

— Без сознания… — повторил лорд Равенскар. — Ты хочешь сказать, Хигнет, что Уичболд поднял Руку на женщину?

— И не в первый раз, милорд. Трент сел в кровати. Он припомнил теперь, что во время брачной Церемонии смутно видел что-то окровавленное, хотя весь вчерашний вечер был для него словно в тумане, я Он вспомнил даже, как Джошуа бубнил:

— Согласна ли ты взять этого человека в законные мужья?

Но он абсолютно не помнил, что и как она отвечала. Когда обряд закончился, он взглянул на женщину, ставшую его женой, и решил, что это и в самом деле самое жуткое и уродливое существо, какое он когда-либо встречал в своей жизни. Потом ее, наверное, перестали поддерживать, и она бессильно повалилась на пол к его ногам.

— Моя жена! — с ужасом подумал он. — И это — моя жена! Наверное, над моим родом нависло проклятие.

Глава 2

Лорд Равенскар почти закончил завтракать, когда в комнату с газетой в руках вошел виконт Гарсон.

— Доброе утро, Энтони! — поздоровался хозяин, дома.

— Вот свежий номер «Газетт», — возбужденно проговорил виконт. — Сегодня у всех твоих друзей и знакомых глаза на лоб полезут от удивления, Лорд Равенскар ничего не ответил. Лишь налил себе еще одну чашку кофе.

— Надеюсь, ты готов выдержать шквал сплетен и вопросов и поедешь со мной на прогулку верхом в парк?

По лицу лорда Равенскара пробежала тень, и он отрывисто сказал:

— Я затеян эту историю, мне ее и расхлебывать. Чего бы это мне ни стоило.

— Жаль только, — заметил виконт, — что мы не сможем увидеть, как Аталия прочитает сообщение о твоей свадьбе.

И опять лорд Равенскар не ответил ни слова, он просто взял с большого блюда кусочек телятины, запеченной с грибами.

Виконт взглянул на него, затем спросил:

— Она все еще без сознания?

— Да, похоже, — ответил лорд Равенскар. — Сэр Уильям говорит, что у нее сильнейшее сотрясение мозга.

— Должно быть, она получила его, когда ударилась головой о тротуар, — задумчиво проговорил виконт. — Ступеньки у дома Уичболда довольно крутые, а если он еще и столкнул ее вниз, как ты рассказал, то это было. несомненно, очень опасное падение.

— Весь мир — сплошная опасность, — сказал лорд Равенскар, — но что бы эта женщина ни сделала, Уичболд — свинья, грязная скотина. Впрочем, он всегда был таким.

— Больше ничего о ней узнать не удалось? — спросил виконт.

— Я прочитал письмо, которое нашли в ее сумке, — ответил Трент. Виконт сначала не понял, потом догадался:

— Ах да, то самое, из которого мы узнали ее имя!

— Письмо написано некой Кэрил, — продолжал рассказывать лорд Равенскар. — Она умоляет Ромару немедленно приехать. Похоже, она попала в затруднительное положение.

— Очень может быть, особенно если в этом замешан Уичболд, — заметил виконт, — но, наверное, эта женщина, Ромара, сможет объяснить нам, в чем дело, когда придет в себя.

— Лично мне от этого легче не станет. — заявил лорд Равенскар и отодвинул от себя тарелку. Потом .он поднялся из-за стола и принялся ходить по комнате. — Я никого не виню в случившемся, хотя очень жаль, что все мы были в таком невменяемом состоянии и ни один из нас не мог рассуждать здраво.

— Да, да, ты совершенно прав, — согласился виконт. — но я так разъярился! Эта негодница Аталия обошлась с тобой просто бесчестно и подло. Я всегда подозревал, что она авантюристка.

Лорд Равенскар, стоявший спиной к камину, искренне удивился:

— Неужели?

— Она сумела добиться благосклонности общества, ее везде принимают, — пояснил виконт. — Конечно, она достаточно красива и заслуживает того, чтобы блистать в свете. По в то же время я никогда не хотел бы, чтобы пьянчужки с Сент-Джеймс так же трепали языками о моей сестре.

— Среди этих пьянчуг оказались и мы, — отрывисто произнес лорд Равенскар, — и особенно хорош я!

— Ну, ты не единственный мужчина, которого свела с ума женская красота, — попытался успокоить друга виконт.

— Н-да, и, к сожалению, не буду последним из глупцов, которые теряют голову из-за хорошенькой мордашки, — с горечью согласился Трент.

Виконт вздохнул.

— Ну хорошо, если ты все еще желаешь поставить Аталию на место, нам пора ехать в парк. Можешь не сомневаться, тебя засыплют вопросами про твою молодую жену — кто она такая и почему появилась в твоей жизни так внезапно.

— Правду им знать не стоит, да я и не смогу рассказать, как все было, — с болью произнес лорд Равенскар. Он задумался на несколько мгновений, потом продолжил: — Знаешь, Энтони, лучше всего будет сделать так. Давай скажем, что я знаю Ромару с детства и что она моя детская любовь. Тогда все будет выглядеть очень правдоподобно.

— Отлично! Я знал, что ты придумаешь что-нибудь умное, — восхищенно воскликнул виконт.

Он повернулся на каблуках и направился к двери, но на полпути вдруг остановился и произнес уже совершенно иным тоном:

— Мне очень жаль, что так подучилось, Трент. В самом деле. Если бы я хоть чуточку соображал, то обязательно остановил бы тебя. Или по крайней мере уговорил бы подождать до утра, чтобы мы все немного остыли.

— Вчера! Сегодня! Завтра! Какая разница! Я собирался дать Аталии хороший урок, — сердито сказал лорд Равенскар, — и добился своего. Пусть даже таким способом.

— Ну что ж. будь по-твоему, — согласился виконт.

Они вместе вышли из комнаты, прошли через мраморный холл и вышли на улицу. Оседланные лошади уже ждали их.

«Все-таки хорошо, что Трент не попал в сети этой коварной и хитрой интриганке», — подумал виконт. Эта мысль пришла ему в голову не потому, что он не слишком доверял Аталии, и не потому, что она довольно прохладно отнеслась к нему с самого первого дня их знакомства. Дело было в том, что виконт с чувством искренней дружбы относился к Тренту Равенскару и не желал допустить брака, который мог принести его другу одни лишь несчастья.

Пюбовь, как известно, слепа. Поэтому лорд Равенскар даже не предполагал, что Аталия, его обожаемая Аталия, только что горячо заверявшая его в своей любви, без устали флиртовала с его же друзьями, стремясь пленить всякого мужчину, попавшего в поле ее зрения. Она принадлежала к тому типу женщин, думал виконт, которым недостаточно одного мужчины в жизни, ей необходимо окружать себя многочисленными поклонниками, и она будет завоевывать себе все новых и новых.

Но уберечь лорда Равенскара от Аталии — это одно, а связать его узами брака с самой уродливой женщиной Лондона — совсем другое. Виконт был в ужасе от случившегося в тот злополучный вечер. В попытках найти хоть какой-нибудь выход, он напряженно раздумывал, истязая свой мозг непосильной задачей и прикидывая так и этак, но не мог придумать никакого решения. Спасти друга из этого затруднительного положения не предвиделось ни малейшей возможности.

Вчера утром, сразу как только он пришел в себя и смог подняться на ноги, виконт отправился к достопочтенному Джошуа Мидингу. Он хотел узнать, считается ли законной церемония, проведенная столь невероятным образом. Джошуа успел протрезветь после ночных возлияний, но пребывал в отвратительном расположении духа: уж очень болела голова. Поэтому его чрезвычайно оскорбило само предположение, что он мог совершить что-либо незаконное.

— Естественно, я должен буду зарегистрировать брак только сегодня, — холодно заявил он, — но вся церемония была проведена совершенно законным образом, и отменить этот брак может только специальный акт парламента.

— Это точно? — с сомнением спросил виконт.

Так и не поверив своему приятелю Джошуа, виконт навел кое-какие справки и узнал следующее. Согласно акту от 1754 года каждый брак должен быть зарегистрирован сразу же после совершения обряда. Но даже без регистрации он считается вполне законным, если церемония совершается духовным лицом, наделенным соответствующими полномочиями.

— Что ж, постараемся выполнить эту весьма неприятную работу наилучшим образом, — печально сказал себе виконт Гарсон. — Если уж никак нельзя скрыть это событие, то остается выставить его напоказ, может, даже шокировать все общество, раз Трент, так решил.

В итоге в лондонской «Газетт» появилось объявление, в котором сообщалось о бракосочетании, которое было «тихим и скромным в связи с трауром». Это пояснение придумал виконт. К тому же оно было чистой правдой: еще вечером виконт обратил внимание, что Ромара одета в черное платье, а плащ и шляпка, которые принесли с улицы вместе с сумкой девушки, тоже были черного цвета. Ми один человек, подумал виконт, не станет рядиться в столь мрачные одежды, если только для этого нет веской причины. Этот брак и так вызовет массу слухов и сплетен, так что надо постараться дать всему правдоподобное объяснение.

И все же виконт знал, что, как только он и лорд Равенскар появятся в парке верхом на горячих скакунах, которые всегда были предметом зависти всех знакомых, ничто не сможет облегчить тяжелое и неприятное положение его друга.

Ромара слабо пошевелилась и попыталась открыть глаза, но ей мешала повязка, наложенная на один глаз. Женщина, что сидела у окна и шила, услышала ее движение и быстро подошла к кровати.

— Миледи, вы очнулись? Вы слышите меня?

Хоть губы и не слушались и попытка заговорить причиняла мучительную боль, Ромара, собравшись с духом, все-таки выговорила:

— Где… я?

— Вы, миледи, ничего сейчас не говорите, — быстро отозвалась женщина, — лучше попробуйте выпить вот это лекарство. Врач прописал его специально для вас.

Она налила из бутылочки в ложку какую-то жидкость и осторожно поднесла ее к губам Ромары. Как бы аккуратно и бережно сиделка ни сделала это, ложка, коснувшаяся разбитых губ Ромары, заставила девушку вздрогнуть от боли. Она все же сумела превозмочь ее и проглотить сладкую тягучую жидкость. Ком в горле тут же прошел, и она внимательно вгляделась в склонившуюся над ней женщину. «Кажется, я раньше никогда ее не видела», — подумала она.

— Где… я? — с огромным усилием повторила она свой вопрос.

— Ваша светлость теперь в полной безопасности и в хороших руках, — успокоила Ромару женщина. — Ми о чем не волнуйтесь и постарайтесь уснуть, миледи. А когда вы проснетесь в следующий раз, я вам все расскажу.

То ли Ромара и в самом деле устала, то ли лекарство было сильнодействующим успокоительным, но она вдруг ощутила, как тысячи вопросов роем закружились у нее в голове, легким звоном отозвались в ушах, и все вокруг показалось ей туманным и зыбким. Она послушно закрыла единственный глаз, которым могла смотреть на мир, и погрузилась в целительный сон.

В следующий раз она проснулась, видимо, глубокой ночью. Шторы на окнах были опущены, и возле кровати горела прикрытая экраном свеча. Несмотря на слабый свет, не позволявший разглядеть обстановку как следует, Ромара поняла, что в этой комнате она никогда раньше не бывала. Помещение было обставлено с восхитительной роскошью и выглядело гораздо более внушительно, чем ее скромная спальня в отцовском доме.

Но если она не дома, то где? Она почувствовала, что находится здесь не одна, и тут же увидела в кресле перед камином женщину, но не ту, что подходила раньше. Эта выглядела моложе и была одета, как горничная. Она спала, откинувшись в кресле, и Ромара была рада, что ей не придется сейчас ни с кем разговаривать.

«Что же все-таки случилось?» — попыталась она припомнить. Почему она находится здесь, в каком-то чужом доме? И что у нее с лицом?

Потом плотный туман в ее сознании начал потихоньку рассеиваться, и она кое-что вспомнила…

Вспомнила, как по просьбе сестры она приехала на Керзон-стрит, поговорила с Кэрил и узнала, что та ждет ребенка. Потом перед ее мысленным взором встало злобное лицо сэра Харвея, и в памяти ее всплыли звуки пощечин, с которыми он набросился на Кэрил. Теперь она отчетливо вспомнила, как сестра упала от ударов, и вновь услышала проклятия, которыми он разразился.

«Теперь понятно, почему у меня перевязано лицо, — догадалась Ромара. — Он и меня ударил! Невероятно, невозможно, непостижимо! Сэр Харвей Уичболд избил меня!»

Но кроме этого, она ничего не помнила. Дальнейшее было покрыто сплошной мглой, которую прорезывала непрерывная, мучительная боль.

«Наверное, я в доме у Кэрил», — предположила Ромара. Ей захотелось немедленно повидаться с сестрой, но внезапная мысль — а вдруг сэр Харвей опять станет бить ее? — заставила Ромару сжаться от страха.

Вспухшие губы были совершенно непослушными и сильно болели. Она вытащила руку из-под одеяла, и поднесла к лицу. Щека тоже была поранена и заклеена пластырем.

«Если он сотворил такое со мной, то что же этот негодяй сделал с Кэрил?» — с ужасом и тревогой подумала Ромара.

Надо сейчас же идти к сестре, разыскать ее немедленно, защитить! По она не в состоянии была даже подняться с кровати. Голова кружилась и нестерпимо болела. Казалось, на ней не осталось ни единого живого места.

«Я должна как можно быстрее поправиться», — решила Ромара и опять впала в забытье.

— Но поймите, мне надо, я должна подняться на ноги! — настаивала Ромара.

Сэр Уильям Пайтон, домашний врач лорда Равенскара, смотрел на нее с состраданием.

— Вы слишком торопитесь, — возразил он, — вам еще нельзя вставать, у вас было сильное сотрясение мозга. Вы лежали без сознания целых три дня!

— Три дня? — воскликнула Ромара. — Не может быть!

— Вы очень сильно ударились головой, — объяснил доктор, — я думаю, о тротуар.

На лице Ромары отразилось изумление, и сэр Уильям поспешно добавил:

— Сейчас об этом уже не стоит волноваться. Нежите себе спокойно, старайтесь побольше спать. Завтра я опять к вам зайду.

Он вышел из комнаты и долго еще о чем-то тихо говорил в коридоре с женщиной, которую звали миссис Феллоуз.

Через некоторое время миссис Феллоуз вернулась в комнату и подошла к Ромаре.

— Вы чего-нибудь хотите, миледи? Сэр Уильям сказал, что вам надо как можно больше пить. Давайте, я налью вам лимонада.

— Да… спасибо, — с трудом выговорила Ромара.

Миссис Феллоуз умелым движением приподняла ее голову, и Ромара сделала несколько глотков из бокала. Сегодня губы уже не так болели.

Ромара снова откинулась на подушки и проговорила:

— Вы все время называете меня «миледи". Здесь какая-то ошибка. Меня зовут Ромара, мисс Ромара Шеддон.

Миссис Феллоуз покачала головой.

— Его светлость попросил, чтобы я сама сказала вашей светлости, если вы станете спрашивать, что теперь вы леди Равенскар.

Ромара уставилась на нее своим единственным глазом. Произошло какое-то недоразумение, подумала она. Наверное, эти люди приняли ее за какую-то другую женщину. Ее принесли в этот дом по ошибке.

— Меня зовут… Ромара Шелдон, — повторила она, — и я никогда… в жизни… не слышала про лорда Равенскара.

Миссис Феллоуз подвинула ступ поближе к кровати и села рядом.

— Как ваша светлость себя чувствует? Хватит ли у вас сил, чтобы выслушать всю правду? — спросила она.

— Да, конечно, — ответила Ромара, — мне уже гораздо лучше. Честно говоря, я собиралась встать с кровати, потому что мне надо сделать… одну очень важную вещь. По доктор мне не позволил.

— Вы должны все делать, как велит сэр Уильям, миледи, — отозвалась миссис Феллоуз, — он лечит самого принца Уэльского! Это самый опытный и умелый врач на свете!

У Ромары мелькнула мысль, что в таком случае его услуги очень дорого стоят. По вслух она сказала:

— Вы хотели сказать мне… правду о том, почему я здесь.