Кто похитил Сэсси Манун?

— Да, ты совсем не изменился, — заметил Робби.

— УМНИК работает! Да еще как!

— Не сомневаюсь.

— Минутку, — вмешался Фрэнк. — Насколько я понял, ты всерьез вознамерился начать преступную жизнь и…

— Только одно преступление, — перебил его Келли. — Всего одно дело, но крупное. Мы трое загребем такие деньги, что их хватит на комфортабельную жизнь до конца наших дней.

— Это сколько же? — насмешливо прищурился Робби.

— По двести восемьдесят пять тысяч на брата.

Некоторое время все молчали, а затем Робби задумчиво произнес:

— И никого не надо убивать. Никто не пострадает. И у тебя есть компьютер, который сам разработает план.

— Да.

— И мы должны сказать «да» или «нет» до того, как ты нам расскажешь, в чем дело.

— Да. И еще. Мы должны отплыть отсюда сегодня же. Завтра нам уже надо быть в Карибском море, чтобы начать подготовку. Так что вам придется решать прямо сейчас.

— То есть, если мы ответим «да», то вот так прямо берем и отчаливаем? — уточнил Робби.

— Именно.

Фрэнк и Робби переглянулись.

— Наверное, вы захотите все как следует обдумать, — сказал Келли. — Возможно, даже посоветоваться друг с другом. Я посижу в рубке, подожду. Если будут вопросы, постучите.

— Договорились, — кивнул Фрэнк. Выглядел он смущенным и совершенно сбитым с толку.

Закрыв за собой дверь рубки, Келли уселся перед пультом УМНИКа.

— Думаю, они согласятся, — сказал он машине и отхлебнул джина с тоником.

Спустя три минуты в дверь постучали. Келли встал и открыл.

— Хотите взглянуть на УМНИКа?

Робби и Фрэнк остановились на пороге рубки, изумленно взирая на компьютер.

— Я его сам собрал, — продолжал Келли. — Тут всего полно… в общем, с миру по нитке… Кое-что от «Ай-Би-Эм», «Берроуз», «Контрол дата», «Ай-Ти-Ти»… есть даже детали от обычного кассового аппарата.

Фрэнк уважительно кивнул.

— На вид машина и впрямь башковитая. Ну… выглядит она так… солидно… Короче, ты меня понял.

— Вы что-нибудь решили?

— Мы согласны, — сказал Фрэнк, а Робби кивнул.

— Что ж, отлично, — улыбнулся Келли. — Теперь можно и поговорить.

Пройдя в кают-компанию, они расселись по креслам.

— Ладно, Келли, кончай темнить, — нарушил затянувшееся молчание Фрэнк. — Мы согласились. Выкладывай, что ты задумал.

— Вы знаете киноактрису по имени Сэсси Манун?

Робби засмеялся, а Фрэнк удивленно вскинул брови.

— Знаем ли мы ее? — переспросил он. — Господи Боже, да ее весь мир знает. Келли, старина, очнись, ты живешь в башне из слоновой кости!

— Ошибаетесь, — досадливо мотнул головой Келли. — Мне известно, насколько популярна Сэсси Манун. Просто я не был уверен, знаете ли это вы.

— Знаем, знаем, — кивнул Робби. — Ну так в чем дело-то?

— Мы ее похитим.

Глава 2

Из огромного окна номера отеля открывался великолепный вид на Лас-Вегас. Однако Сэсси Манун была от этого отнюдь не в восторге, поскольку Лас-Вегас терпеть не могла и находиться здесь не желала. Она предпочла бы смотреть на него с совершенно иным чувством — например, зная, что ее вещи уже упакованы и пора ехать в аэропорт. Хорошо бы, конечно, при этом еще и вспомнить, куда она уезжает.

Сэсси Манун, тридцатидвухлетняя красавица, богатая, знаменитая и обожаемая миллионами кинозрителей, с огорчением была вынуждена признаться себе самой, что ей скучно, невыносимо скучно. И хотя Сэсси прекрасно отдавала себе отчет, что порой производит впечатление «скучающей богатой сучки», она ничего не могла с собой поделать. Да и что тут поделаешь, когда вся жизнь состоит из съемок в фильмах, бесконечных перелетов из одного города в другой и светских приемов? О, эти приемы! Все расфуфырены, все улыбаются, говорят комплименты… Бесконечные приемы, и ни один из них не стоит того, чтобы тащиться туда через полстраны.

Жизнь Сэсси представляла собой типичную историю кинозвезды. Сирота, удочеренная приемными родителями, она выросла на ферме в Северной Дакоте и точно так же, как и до этого ее многие коллеги, встала на путь к славе и успеху, в пятнадцать лет победив в местном конкурсе красоты.

Свою карьеру в кино Сэсси начала, снявшись в эпизодических ролях в трех второсортных боевиках, а затем — в десятке отвратнейших, с ее точки зрения, телесериалов. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы ее появление в «Порочном и неистовом» в роли проститутки — пикантной, острой на язычок, но в то же время необычайно трогательной — не принесло ей долгожданную популярность. После этого ее взял под свою опеку сам Макс Мэннинг, один из опытнейших голливудских агентов, который и добыл ей статус звезды. Теперь ее гонорар за картину составлял 850 тысяч долларов, и Сэсси без особого труда делала по полтора фильма в год. Она прекратила собирать журналы со своей фотографией на обложке, когда коллекция перестала помещаться в небольшом книжном шкафу, и в последний раз испытывала нечто похожее на восторг года четыре назад, когда на протяжении десяти дней всерьез размышляла над тем, не бросить ли все к черту и постричься в монахини.

Короче говоря, скука представляла для Сэсси серьезную, почти неразрешимую проблему. Не происходило ничего нового, не осталось вершин, которые надо было покорить, никакие неожиданности не подстерегали за углом… Впрочем, и углов-то никаких не осталось, ничего, кроме ровной прямой дороги, ведущей к очередному успеху, гарантированным гонорарам и всеобщему обожанию.

Где бы ей сейчас хотелось оказаться? На какой город вместо Лас-Вегаса, смотреть из этого окна?

Ну… на какой-нибудь другой.

Она прилетела сюда только вчера из Нью-Йорка вместе с Бенни Бернардом и своими афганскими борзыми. Бенни учил ее играть в джин, хотя в разное время ее учили играть в джин еще человек десять. Пока что он не пытался к ней подъехать, но попробует обязательно. Еще одна скучная неизбежность.

Лас-Вегас. Сэсси вздохнула, глядя в окно. Пришлось сюда приехать, потому что у старины Макса появился новый клиент, совсем молоденький мальчик, который открывает здесь какое-то шоу, и все самые известные клиенты Макса должны заскочить на премьеру, чтобы обеспечить пареньку «засветку» в прессе. На премьере Сэсси как всегда скучала и хлебнула лишнего, и теперь даже не могла вспомнить, что делал этот новый мальчик Макса. Пел? Танцевал? Смешил публику? Показывал фокусы?

В дверь постучали.

— Входи, Бенни, — лениво откликнулась Сэсси, искренне надеясь, что ошиблась. Но дверь открылась, и на пороге появился, конечно же, Бенни Бернард.

— До отлета у нас есть еще полтора часа.

Бенни Бернард являл собой образец типичного представителя второго поколения киношников, чьего-то племянника. Когда вы не знаете, что делать с бестолковым родственником, который и школу-то толком не сумел закончить, то сплавляете его на киностудию — помощником ассистента режиссера, осветителем, звукооператором или еще кем-нибудь в этом роде. Когда же вы не знаете, что делать с бестолковым родственником, у которого диплом колледжа, то отдаете его в отдел по связям с общественностью. Бенни Бернард чей-то племянник, четыре года назад закончил Корнелл и последние три месяца сопровождал Сэсси в поездках в качестве ее компаньона и пресс-секретаря.

— Еще целых полтора часа, — недовольно повторила Сэсси, отворачиваясь от окна. — Дождаться не могу. И куда мы отправляемся на сей раз?

— Как куда? На Ямайку, — с удивлением ответил Бенни. — Господи, милочка моя, ты же сама всем плешь проела, чтобы тебя туда послали.

— А! Фестиваль?

— Он самый, — кивнул Бенни. — Ты — член жюри. Теперь к тебе надо обращаться «ваша честь», прямо как к судье. — Он уселся в белое с золоченой окантовкой кресло у окна и закинул ногу на ногу. Его ботинки были плохо вычищены, а узкий галстук накрахмален так, что им можно было смело резать хлеб. Вдобавок от него несло лосьоном для бритья с каким-то тошнотворным восточным ароматом. В небе Лас-Вегаса сияло яркое солнце, но в его лучах Бенни был похож на человека, получившего повышенную дозу радиации.

— Прямо как к судье, — повторила Сэсси и улыбнулась.

Надо же, она совсем забыла про этот фестиваль. Три месяца назад оргкомитет фестиваля в Монтего-Бэй направил ей письмо, в котором предлагал принять участие в работе жюри, и она с радостью согласилась. Иностранные фильмы, иностранные кинематографисты, иной подход к работе, общение с коллегами, которое позволит узнать столько нового и интересного… Сэсси была польщена, и когда Макс, руководство киностудии и все остальные наперебой принялись отговаривать ее от этой затеи, она наотрез отказалась обсуждать эту тему. Господи, ей предложили стать членом жюри международного кинофестиваля! Нет, она поедет, и точка!

— Даже не знаю, на кой черт он тебе сдался, — тем временем разглагольствовал Бенни. — Честно говоря, для тебя это будет неважной рекламой. Масштаб не тот. Ты слишком крупная фигура, чтобы…

— Полагаю, ты никогда не слышал такого слова, как «престиж»?

— Слышал, слышал. И могу тебе сказать, что это такое. Стрельба из пушки по воробьям. Буря в стакане. Суета сует.

— Ты считаешь, что мне следует взять отпуск на годик-другой и пойти в Актерскую школу?

— В качестве кого? Неужто директора?

Лицо Сэсси окаменело.

— Бенни, ты свободен. Встретимся в аэропорту.

Почувствовав холод в ее голосе, Бенни понял, что в своей фамильярности зашел несколько дальше, чем следовало.

— Шучу, милочка моя, шучу, — быстро пробормотал он, пытаясь не показать, что нервничает. — Я просто тебя подкалывал, только и всего, понимаешь?

— Забери Каму и Сутру из «Конуры». И пришли кого-нибудь за моими вещами. Пока, Бенни.

— Ладно тебе, тоже, аристократка нашлась. Извини, если я…

Сэсси сняла телефонную трубку.

— Дайте, пожалуйста, Лос-Анджелес. Киностудию «Джей-Кей филмз».

— Сэсси…

Она повернулась к Бенни спиной.

— Ну хорошо, хорошо, — поспешно проговорил тот, — ухожу. Самолет вылетает в три, билеты у меня.

Едва за Бенни закрылась дверь, Сэсси положила трубку и усмехнулась.

— На кой черт мне сдался этот фестиваль? Козел! Да что ты понимаешь?!

Глава 3

— Ну как, ты готова? — спросил майор Ффорк-Линтон.

— Почти, — ответила мисс Рашби, поправляя завязки кружевного воротничка платья.

В два часа пополудни порт Монтего-Бэй представлял собой весьма оживленное место. Яхты, клипперы и моторные катера рядами выстроились вдоль причала, словно машины на стоянке возле некоего морского супермаркета. Жара стояла невыносимая, однако в салоне «Грозной», принадлежавшей майору Ффорк-Линтону, царила прохладная, по-британски спокойная атмосфера. Викторианская мебель, пушистые ковры, и среди всего этого великолепия — пожилая пара: Аделаида Рашби в пышном платье с кружевным воротничком и сам майор — в твидовом пиджаке с кожаными заплатами на локтях и черными с сединой усами.

— Тогда можно идти, — сказал Ффорк-Линтон, и в этот момент в дверь постучали.

Майор и Аделаида быстро переглянулись.

— Вряд ли это что-нибудь серьезное, — прошептала Аделаида.

— Конечно, нет, — тоже шепотом ответил майор. — Глупо с нашей стороны… Войдите!

Дверь открылась, и в салон робко шагнул Буллуорт Спенс из «Юнайтед Кингдом филмз», молодой человек, одетый, с точки зрения майора, довольно небрежно — на нем была белая рубашка с короткими (!) рукавами да еще без галстука, но, по крайней мере, он курил трубку.

— Добрый день, майор, — поздоровался Спенс. — Добрый день, мисс Рашби.

— Здравствуйте, мальчик мой, — кивнул майор, а Аделаида приветливо улыбнулась.

— Вы куда-то собрались? — спросил Спенс, глядя на сумочку, которую держала в руках мисс Рашби.

— Просто прогуляться, — пояснила Аделаида.

— Что ж, в любом случае я всего лишь на минутку. Мне удалось раздобыть для вас билеты на фестивальный фильм. «Аборт по-итальянски».

— Что вы говорите?! — воскликнул майор. — Прелестно.

— А кроме того, сегодня вечером сэр Альберт устраивает прием. В честь Сэсси Манун.

Майор и Аделаида вновь переглянулись.

— Но ведь мисс Манун — американка, — удивленно протянула Аделаида.

— Да, мисс Рашби, я вас прекрасно понимаю, но мы хотим пригласить ее для съемок в совместной картине. Так сказать, американские мускулы, но британские мозги. Вдобавок она член жюри. Вы бы хотели попасть на прием?

— На прием? Конечно! Мы будем в восторге. Правда, Альфред?

— Совершенно верно, — подтвердил майор.

— Тогда я распоряжусь, чтобы к девяти за вами прислали машину.

— Это было бы чудесно, — улыбнулась Аделаида. — Мы вам так признательны.

— Не за что. — Спенс посмотрел на часы. — Увы, мне пора. Надо встретить ее в аэропорту, знаете ли. До вечера.

— До вечера, — кивнул майор.

После того, как Спенс ушел, Аделаида заметила: