Ремарк и миражи

– Странный, однако, князь повстречался на нашем жизненном пути, – стягивая джинсы, ворчала Инэс. – Почти пятнадцать лет, понимаешь, прожил на Кубе…. К чему они, такие неожиданные и незваные совпадения-сюрпризы? А? Футболка, вроде, подходящая. И ботинки – нужного размера…. У дедули-краеведа такой глаз-алмаз? Милый, заканчивай так плотоядно пялиться на мои голые и безумно-стройные ноги.

– Хочу – и пялюсь, – слегка обиделся Роберт. – Это, в конце-то концов, моё законное супружеское право…. Что же касается «кубинского сюрприза». Эрнесто Че Гевара, один из лидеров кубинской Революции, являлся аргентинцем. Возможно, что именно поэтому спецслужбы этих двух стран и сотрудничают – в настоящее время – между собой. Мол, так исторически сложилось, как и в случае с российским ГРУ. В Аргентине, как я понимаю, ничему не стоит избыточно удивляться. Страна такая – сплошной калейдоскоп странностей и случайностей…

Переодевшись, они покинули «рабочий княжеский кабинет».

Хозяин магазина ждал их возле ближайшего прилавка, на котором лежали два длинных предмета в пластиковых чехлах.

– Здесь находится израильский индукционный миноискатель, – ткнув указательным пальцем в светло-бежевый чехол, пояснил Голицын. – Тип – «Хайфа-12А», новейшая и усовершенствованная разработка. Он предназначен для поиска различных мин, других взрывоопасных предметов, ну, и всяких железяк: патронов, гильз, пуль, холодного и огнестрельного оружия, прочего бытового металлического мусора. Сгодится и при поиске старинных кладов, а так же металлических археологических раритетов. В специальный внутренний кармашек вложена подробная инструкция на английском языке, так что, капрал, разберёшься. Идём далее, – тёмный морщинистый палец плавно переместился в сторону тёмно-синего чехла. – Это – дельное бельгийское ружьё, стреляющее усыпляющими ампулами. Вернее, специальными усыпляющими зарядами. Такими пользуются учёные-зоологи…

– Зачем нам – «усыпляющее» ружьё? – непонимающе нахмурилась Инни. – Мы кого-то должны усыпить? Серьёзно?

– Я же, ребятки, не знаю, на какую дичь вы охотитесь, – насмешливо прищурился старик. – А сами-то вы – знаете? Или же нет стопроцентной уверенности? Сомнения, до сих пор, терзают? Вот, то-то же. Так что, берите, пока дают. Не привередничайте…. Даю последние вводные инструкции и наставления. Машину, когда доберётесь до Перуньи, оставьте у дома тамошнего индейского вождя, то есть, префекта, если выражаться по-современному. Как узнать его дом? Подъезжайте к самому большому в деревне, не ошибётесь. У префекта и мулами разживётесь. Только выбирайте самых сильных, молодых и высоких в холке.

– А вождь, э-э-э…, – замялся Роберт, – то есть, префект, нам не откажет? Даст мулов?

– А «эскадронная» бляха вам на что? Подъехали, вылезли из автомобиля, прошли в дом, раз – бляху в морду. Пусть, сволочь узкоглазая, сразу поймёт, кто перед ним…. И вообще, с местными индейцами и метисами надо вести себя пожёстче: смотреть сурово и рассерженно, грозно сдвинув брови, а говорить – только короткими и рублеными фразами. Та ещё публика, насквозь хитрая, ленивая и мутная…. Ладно, подхватывайте чехлы с инструментарием. Пошли к верному «Росинанту»…

Они остановились возле джипа.

– Ещё будут вопросы? – демонстративно зевнув, поинтересовался Голицын.

– Последний остался, – пообещал Роберт. – Вот, вы, дон Василий, говорили про минные поля, которые, возможно, окружают Кельчуа…. Кто их мог выставить?

– «Боши» могли. Их стационарные поселения располагаются относительно недалеко от тех диких мест. Километрах в пятидесяти-семидесяти. «Мофы», вообще, не любят, когда рядом с их посёлками активно шастают посторонние личности. А пролетающие неизвестные самолёты-вертолёты и сбить – запросто – могут. Знающие люди говорят, что у «бошей» и ракеты «земля-воздух» имеются. Мол, закупили в Чили, во времена правления достославного генерала Пиночета…. Кто ещё мог заняться «минным» делом? Не знаю. Кто-то ещё – серьёзный, тайный и с богатым армейским прошлым…. Всё, ребятки, забирайтесь в автомобиль. Счастливой вам дороги…

Заканчивался третий час пути, янтарно-жёлтое солнышко грело-светило по-осеннему лениво и откровенно вяло. Дорога постепенно преобразовалась в одну сплошную и чрезвычайно-ехидную насмешку – многочисленные красно-коричневые колдобины, угольно-чёрные рытвины, глубокие сдвоенные колеи, заполненные дурно-пахнущей зеленоватой водой, клубы ядовито-жёлтой пыли, крупные гранитные валуны, скатившиеся с крутых откосов и склонов.

Неожиданно просёлок свернул в широкую лощину, заросшую высоким и густым лесом.

– Только что мы ехали по пампе, а теперь оказались в сельве, – пояснил Роберт. – Так называется тутошний субтропический лес. То ещё местечко, между нами, опытными путешественниками, говоря. Мрачное и аховое – сплошные ядовитые змеи, скорпионы и пауки…. Любимая, почему ты молчишь? Задумалась? О чём?

– А, что такое? – нервно встрепенулась Инэс. – О чём задумалась? Да, об этом странном деле. Едем – чёрт знает куда: искать в суровых и первозданных Андах «стационарные» миражи. Для чего – искать? А чтобы узнать – что за ними скрывается. Вернее, что и кто…. Миражи, понимаешь. Возможно, что и в Буэнос-Айресе мы с тобой, милый, блуждали среди сплошных миражей…

– Среди каких – миражей?

– Виртуальных, конечно же. То есть, «мыслительных», которых мы сами везде и «наставили». Вернее, это я «наставила». Виновата, слегка увлеклась и дала волю фантазии. Стала подозревать – сразу всех и вся, встретившихся на нашем пути. Теперь даже и самой смешно.

– Что конкретно – смешно?

– Ситуация, конечно же, смешная. Мол, сидят на древних каменных развалинах люди – то ли пять человек, то ли даже шесть. Сидят себе и, отринув всё сущее, усиленно медитируют. А среди них – один злобный и законченный маньяк, вынашивающий коварные и кровавые планы…

– Считаешь, что многовато будет? – умело крутя автомобильную баранку из стороны в сторону, и не отрывая взгляда от раздолбанной дороги, понимающе усмехнулся Роберт. – И какое число тебя больше – по сегодняшним ощущениям – устраивает?

– В данном конкретном случае – «два» или «три». То есть, двое или трое.

– И какие будут предположения по персональному составу медитирующих?

– Предположения? – задумалась Инни. – Ладно, попробую сформулировать…. Вариант первый: брат-сестра Мюллеры и красотка Лусия Месси. Поясняю. Ты, милый, считаешь, что все маньяки – записные одиночки. Но Морис и Исидора являются близнецами, следовательно, и психика у них может быть весьма-похожей. То есть, с одинаковыми маниакальными наклонностями. Кроме того, у Мюллеров явственно присутствуют крепкие немецкие корни – об этом говорит и их приметная фамилия, да и характерная внешность. Морис говорил, что у них с сестрой в Парагвае проживает много близких и дальних родственников. Понятное дело, что имелись в виду парагвайские поселения «мофов» и «бошей». А если он врал? Если их «родовое гнездо», всё же, расположено именно на аргентино-чилийской границе? Тогда многое становится понятным, и разрозненные пазлы постепенно складываются в чёткую картинку…. Лусия Месси? А без неё здесь никак не обойтись. Аксиома, не требующая дополнительных доказательств. Только она могла сообщить киллеру (заказчику или даже заказчикам?), о нашей запланированной встрече с писателем Дитером Кастильо…. Почему она это сделала? То есть, почему «сдала» собственного босса? Возможно, была завербована нашими «маньячными» близнецами. Например, с помощью изощрённых сексуальных вариаций. Или же как-то по-другому…. Вариант второй: Лусия Месси и криминальный инспектор Педро Карраско. Здесь ситуация насквозь обратная, то есть, именно Лусия фигурирует в качестве «маньяка-организатора», а бедняга Педро выступает в роли используемого и зависимого «лоха». То бишь, он использовался в качестве надёжного источника информации о ходе проводимого официального расследования. Вот, пожалуй, и всё…

– Нет третьего варианта? – искренне удивился Роберт. – А как же престарелая сеньора Элизабет Алварес Ортега-и-Пабло и её шустрая сестра донья Хелена?

– Была неправа – с данными фигурантками. Слегка погорячилась. Ибо эта смелая версия чётко попахивает откровенным перебором. С таким же успехом в совершённых убийствах можно подозревать и юную Луизу Никоненко-Сервантес, и твоего уважаемого дедушку.

– Кха-кха!

– Извини, Робби, просто к слову пришлось…

В тринадцать двадцать пять они въехали в Перунью.

«Экзотический населённый пункт, ничего не скажешь», – не удержался от развёрнутых комментариев желчный внутренний голос. – «В том плане, что здорово напоминает среднестатистическое поселение алжирских берберов: сплошные лачуги, халупы, хижины и едкая светло-жёлтая пыль…».

В индейском посёлке, где чистокровных индейцев практически и не было, их встретили очень радушно и гостеприимно: никаких каверзных вопросов задавать не стали, а, наоборот, охотно предоставили в бессрочное пользование – за сущие копейки – трёх отличных мулов. Естественно, после демонстрации заветной «эскадронной» бляхи.

– Почему здешние местные жители – такие неопрятные, грязные и зачуханные? – тихонько ворчала под нос Инни, немного помешанная на чистоте и тщательном соблюдении личной гигиены. – Одеты в какие-то драные и неаппетитные лохмотья. Живут в крошечных строениях самого непрезентабельного и подозрительного вида. Все детишки чумазые – до полного неприличия. Везде и всюду бегают тощие, пархатые и блохастые собаки…. Кошмар сплошной и законченные, не имеющий никаких членораздельных оправданий. Считаю, что за такое вопиющее безобразие надо сечь розгами, предварительно-вымоченными в насыщенном соляном растворе, жалости не ведая…. А не навести ли нам некоторые справки? – обратилась к индейскому вождю с чередой вопросов на испанском языке, а после завершения краткого диалога сообщила: – Удивительное дело, но здешний префект уверяет, что мы – первые бледнолицые люди, посетившие Перунью в текущем году. Очень и очень странно…. Может, мы тянем очередную пустышку, и на развалинах древней крепости сейчас никого нет? Вообще, никого? Или же осторожные и предусмотрительные фигуранты, действительно, прибыли к Кельчуа с чилийской стороны? Ладно, будем надеяться на последнее предположение…

Ещё около часа ушло на сборы, то есть, на размещение дорожных вещей и различных припасов в просторные брезентовые мешки, и на закрепление означенных мешков на спинах сонных мулов.

– Может, слегка перекусим? – предложил Роберт. – Время-то, как раз, обеденное.

– Принимать пищу в такой вопиющей и безобразной антисанитарии? За кого, милый, ты меня принимаешь? Спешно и без малейшего промедления выходим на маршрут. Без малейшего, я сказала. Пока не подхватили здесь какую-нибудь злую инфекционную заразу…. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно. Где здесь что-нибудь деревянное? Стук-стук-стук…

Вслед за караваном путешественников увязалась пёстрая и шумная толпа провожающих, состоявшая, в основном, из чумазых полуголых ребятишек и разномастных беспокойных псов.

– Давай, любимый, я пойду впереди нашей походной колонны? – взмолилась мнительная Инэс. – Мне как-то неуютно – среди этих тощих и голодных собак. Как бы ни покусали, не дай Бог, конечно…. Кстати, высоченные и заснеженные горы приближаются – такое впечатление – с каждым пройденным шагом.

– Хочешь возглавить авангард? Возглавляй, не вопрос, – согласился Роберт. – А я тогда стану замыкающим и буду усердно подгонять наших неторопливых мулов…

Впрочем, сопровождающие вскоре отстали. Примерно через полтора километра узкая тропа привела путников к высокому камню прямоугольного сечения, грани которого были щедро испещрены – от самой земли до двухметровой высоты – неведомыми письменами-иероглифами.

За этот камень, словно бы натолкнувшись на невидимую преграду, индейские детишки и псы не пошли. Более того, они, помявшись несколько секунд, дружно развернулись и неторопливо отправились в обратный путь – к родной деревне.

– Что это с ними приключилось? – удивилась Инни. – Словно бы чего-то испугались…. Чего конкретно?

– Я думаю, что неких однозначно-недобрых предупреждений, выбитых на данном гранитном валуне, – поправляя на плече ремешок охотничьего карабина, невесело хмыкнул Роберт.

– И что же там – по-твоему – написано?

– Например: – «Направо пойдёшь – всех мулов и лошадок потеряешь. Свернёшь налево – будешь голодать целую неделю, или даже две. А если отправишься прямо, то обязательно попадёшь в мохнатые лапы к голодному и безжалостному людоеду…».

– А нам куда надо? – нахмурилась жена. – Ты, надеюсь, уже сверился с картой?

– Прямо, красавица черноволосая. Сугубо – прямо….

Караван, состоявший из трёх гружёных мулов и двух людей, проследовал за приметный камень.

Вокруг резко стемнело, температура окружающего воздуха заметно понизилась.

– Как-то немного страшновато, – останавливаясь, призналась Инэс, шагавшая первой. – Можно даже предположить, что мы – по мановению волшебной палочки злой феи – оказались в другой, слегка неприветливой и мрачноватой стране. То есть, в ином климатическом поясе.

– Просто над нами нависают серьёзные и величественные горы, – пояснил Роберт. – Солнышко – в плановом порядке – скрылось за юго-восточным горным хребтом, вот и похолодало немного. Подожди, любимая, я сейчас достану из брезентового мешка тёплые свитера, выделенные нам предусмотрительным князем Голицыным…. Кстати, предлагаю не тратить времени на обед. Поедим уже поздним вечером, когда разобьем крепкий лагерь для предстоящей ночёвки. Как ты? Не против? Молодец, настоящая путешественница…

Примерно через десять-двенадцать минут отряд вошёл в узкую и извилистую долину, наполненную тревожной тишиной и призрачной белёсой дымкой. Под каблуками армейских ботинок и массивными копытами мулов тихонько поскрипывала мелкая чёрная галька. Впрочем, чуткое горное эхо, откровенно глумясь над путешественниками, временами превращало этот тихий скрип в громкий и противный визг, разносившийся – как казалось – по всему ущелью.

«Плохо это, братец», – всерьёз запечалился осторожный внутренний голос. – «Теперь о наших перемещениях известно всем живым существам, обитающим в этих первобытных местах…. Неуютная долина, надо признать. Очень сырая – через каждые пятьдесят-семьдесят метров со склонов стекают-спускаются крохотные ручейки, образуя глубокие мутные лужицы. Да и воздух здесь специфичный: слегка горьковатый и непривычно-плотный…. Наверное, это из-за местных растений, густо-покрывающих склоны ущелья: разнообразные амариллисы, высокие фиалковые деревья, разлапистые кусты дурмана. Как бы – незаметно для самого себя – не впасть в состояние коварного наркотического опьянения…. Впрочем, как утверждает наша географическая карта, очень скоро данное ущелье резко пойдёт вверх. Следовательно, и местная флора с фауной изменятся. Да Бог, в лучшую сторону…».

За четыре с половиной часа они, преодолев порядка двадцати двух километров, выбрались на ровную, поросшую пышной травой площадку, через которую протекал звонкий ручеёк.

– Здесь и заночуем, – решил Роберт. – До наступления ночи осталось ещё часа полтора. Конечно же, можно прошагать дополнительные полтора-два километра. Но встретится ли нам ещё такое идеальное место для ночлега? С сочной травой для наших мулов и чистейшей питьевой водой? Всё, решено, привал…. Значит так, отважная и безумно-симпатичная путешественница. Сейчас я освобожу мулов от поклажи и отправлю оголодавших животных на свободный выпас, а после этого поставлю палатку. Ты же, родное сердечко, собирай сухие дрова, разжигай яркий костерок, кипяти в котелке воду и заваривай чай. А ещё наделай, пожалуйста, побольше бутербродов с копчёной колбаской и куриным паштетом. Да и баночку с маринованными сосисками вскрой. Лишней не будет…

Ужин – он же поздний обед – удался на славу, и зверский голод был успешно утолён.

Печально догорал пограничный (между летом и осенью), аргентинский закат, зависнув над высоченной горной цепью Анд загадочным малиновым заревом-маревом.

– А что это за тёмно-серый дымок поднимается-клубится над далёким перевалом? – вяло махнув рукой в южном направлении, умиротворённым и бесконечно-усталым голосом спросила Инни. – Стоянка местного индейского племени?

– Сомневаюсь, – широко зевнув, ответил Роберт. – Это, возможно, дымит маленький и безобидный вулканчик. А, может быть, и большой, то есть, взрослый вулкан. Только очень ленивый, равнодушный и сонный…

– Ну, и пусть себе дымит…. Любимый, давай, уже завалимся спать? А то у меня глаза – сами собой – слипаются…

Роберт галантно проводил жену до палатки и помог ей забраться в спальный мешок, после чего вернулся к походному костерку – выкурить перед сном заключительную сигаретку.

Сиреневые вечерние сумерки – тем временем – сменились угольно-чёрной бархатистой ночью. Высокое небо – почти сразу – покрылось неправдоподобно-яркими и крупными звездами, возглавляемыми непревзойдённым и великолепным созвездием Южного Креста и круглой бледно-жёлтой Луной.

– Красиво, конечно, – умело прикуривая от тёмно-розовых углей костра, тихонько пробормотал Роберт. – Только красота эта какая-то тревожно-задумчивая, не обещающая – на ближайшее время – тихой и спокойной жизни.

Где-то на северо-западе, словно бы соглашаясь с этой нехитрой философской сентенцией, тоскливо и тревожно завыли волки…

Глава шестнадцатая Горными тропами

Следующие двое суток прошли относительно спокойно, то есть, в трудах праведных и заботах повседневных.

За это время караван путешественников продвинулся вглубь южноамериканских Анд примерно на семьдесят пять километров, планомерно переходя из одной узкой горной долины в другую, успешно штурмуя невысокие перевалы и неуклонно поднимаясь вверх. Часто приходилось преодолевать длинные и крутые косогоры, идя по узким извилистым тропинкам вдоль бездонных и широких пропастей-провалов. Выносливые мулы – друг за другом – осторожно продвигались вперёд, покорно склонив ушастые головы к каменистой земле. Под их массивными чёрными копытами всё чаще хрустели буро-красные осколки застывшей вулканической лавы, щедро покрытые разноцветными игольчатыми кристаллами. Вокруг беспорядочно громоздились гранитные и базальтовые утёсы, будто бы стремясь вытеснить и оттолкнуть друг друга…

А серьёзных водоразделов было пока преодолено только два – на очереди значился третий, от которого – на их географической карте – отходили четыре пунктирных линии. То есть, именно за ним и должны были начаться, по логике вещей, различные непонятки, сопровождаемые судьбоносными неожиданностями и фатальными сюрпризами.

Впрочем, не обошлось – за эти двое суток – и без досадных происшествий-недоразумений. Куда же без них? Путешествие без происшествий, мои уважаемые читатели и читательницы, является глупым и позорным нонсенсом, не достойным вашего внимания.

Дело было так. На второй день пути путники вышли к бездонной горной трещине-пропасти, которую предстояло перейти по подвесному мосту, оснащённому несолидными, серыми от старости верёвочными перилами.

– Ширина трещины – метров двадцать пять, – недоверчиво покачал головой Роберт. – А мостик – хилый, хлипкий и ненадёжный. Вон, как подрагивает и раскачивается на свежем ветерке. Поэтому переходить на противоположную сторону пропасти мы будем сугубо по очереди. Сперва, милая, ты переправишься. А потом я – одного за другим – переведу по мосту наших парнокопытных приятелей.

Первые фазы операции по форсированию горной преграды прошли гладко, и вскоре Инэс и два гружёных мула оказались на противоположной стороне. А, вот, на заключительной стадии оно, то есть, первое досадное происшествие, и случилось.

Роберт, ведя в поводу третьего мула, находился уже на середине хлипкого инженерного сооружения, когда из-за северо-восточного хребта зазвучала бодрая музыка, и хриплый мужской голос истошно завопил на немецком языке:

– Дойче золдатен, унд официрен…

Коварное и хулиганистое горное эхо незамедлительно подхватило и усилило этот известный немецкий шлягер тридцатых-сороковых годов двадцатого века. Навьюченный мул испуганно шарахнулся в сторону, серые верёвочные перила тут же порвались, и несчастное животное, отчаянно вопя от ужаса, свалилось-улетело в пропасть.

Роберт же, вовремя упав на живот, удержался на деревянном полотне, а потом потихоньку, по-пластунски, покинул ненадёжный мостик.

«Интересно, а почему не было слышно характерного звука – от падения тяжёлого тела на каменистое дно пропасти?», – запоздало отреагировал нервный внутренний голос. – «Прошло семь секунд, восемь, десять, двенадцать. Тишина. Однако…».

Он поднялся на ноги и тут же угодил в крепкие объятия супруги.

– Я так перепугалась, – уткнувшись в грудь мужа заплаканным лицом, жалостливо всхлипывала Инни. – Такой кошмар. Слов не хватает…

– Успокойся, родная, – попросил Роберт. – Ничего же не случилось.

– Как это – не случилось? А наш бедный длинноухий друг? Какая глупая и страшная смерть…. Кстати, что находилось в брезентовых мешках, которые оказались – вместе с несчастным мулом – на дне пропасти?

– Мы лишились примерно половины наших продовольственных запасов, включая все мясные консервы, сухари, соль, чай и сахар.

– Ничего, выдюжим, – тяжело вздохнув, заверила Инни. – Если что, у нас имеется продовольственная заначка. Я имею в виду – двух оставшихся упитанных скотинок…. Жалко, конечно же, будет кушать таких доверчивых симпатяг. Но, ничего не поделаешь. В нашей жизни иногда случаются такие нестандартные ситуации и расклады, когда о жалости и щепетильном чистоплюйстве приходится – сугубо на время – забывать…

А второе досадное происшествие было связано, наоборот, с Инэс. Во время перехода вброд через очередную бурную реку, она неуклюже поскользнулась на гладких чёрных камнях, потеряла равновесие и плашмя упала в воду. Бесшабашное течение – с несказанным удовольствием – подхватило стройное женское тело и пронесло незадачливую путешественницу метров на двести пятьдесят, до ближайшего серьёзного поворота извилистого речного русла.

Егор – вместе с мулами – успешно форсировал коварную водную преграду и незамедлительно приступил к сбору сухих дров и коряжин. И когда Инни, насквозь промокшая, словно полевая мышь, попавшая под сильный летний ливень, подошла – вдоль берега – к броду, там её уже ждал весёлый и жаркий костёр, рядом с которым было наспех сооружено простейшее приспособление для развешивания одежды и обуви, подлежащих сушке.

– С-с-спасибо, Робби, за з-з-заботу! – выбивая белоснежными зубами звонкую барабанную дробь, растроганно поблагодарила жена. – Чтобы я д-д-делала без т-т-тебя? Ума не п-п-приложу…. Вода очень-очень х-х-холодная. Просто у-у-ужас – до чего….

Раннее утро четвёртого дня этого похода выдалось на удивление тихим и тёплым, на небе не наблюдалось ни единого облачка. Только на северо-западе, возле самой линии горизонта, просматривалась узкая иссиня-черная полоска.

– Зачем ты, изверг белобрысый, разбудил меня в такую рань? – выглядывая из палатки, недовольно заныла заспанная и растрёпанная Инэс. – Даже солнышко ещё не взошло. Вот, уж, никогда не думала, что мой законный муженёк окажется таким законченным и бессердечным садистом. Недаром мне школьная закадычная подружка советовала, мол: – «Никогда, милочка, не связывайся с блондинами. Злые они, морды смазливые…». Так зачем будил-то, любимый? Что-то случилось?

– Во-первых, уже сейчас температура воздуха явно выше пятнадцати градусов, – пояснил Егор, старательно разогревая на ленивом костре вчерашнюю рисовую кашу, сдобренную мелко-нарезанными кусочками копчёной колбасы. – Во-вторых, в воздухе чётко ощущается какая-то нездоровая и подозрительная духота. В-третьих, эта угольно-чёрная полоса на северо-западе. Не зря она там, ей-ей, нарисовалась…. Следовательно, может налететь нехилая гроза. А, как учил потомственный князь Голицын, «стационарные» миражи терпеть не могут серьёзной непогоды. Мол, на время исчезают, любезно демонстрируя «настоящую» картинку.… В-четвёртых, и это главное, до третьего серьёзного водораздела остаётся, судя по нашей карте, всего ничего – порядка двенадцати-тринадцати километров. То есть, до той точки на местности, где заканчивается скучная определённость…. Если выйдем пораньше, то имеем все шансы – выбраться на искомый водораздел к полудню. А там, глядишь, и аргентинская гроза продемонстрирует всю свою природную мощь, указывая правильный путь…. Ну, убедил я тебя, капризная, изнеженная и ворчливая театральная актриса? Тогда – незамедлительно вылезай на свет Божий, справляй естественные нужды и умывайся. Позавтракаем, свернём лагерь и будем выступать. Внутренний голос мне навязчиво подсказывает, что сегодняшний день будет непростым…

А грозы так и не приключилось: угольно-чёрная полоса на северо-западе начала постепенно истончаться и нервно подрагивать, а вскоре, и вовсе, растаяла без следа.

«Зато не вымокнем», – принялся утешать добросердечный внутренний голос. – «Не расстраивайся ты так, братец. Отыщется эта Кельчуа. Обязательно отыщется. Никуда от нас не денется. Причём, без всяких природных катаклизмов…».

В начале первого дня они, обогнув крохотное горное озеро, наполненное до самых краёв изумрудно-зелёной водой, вышли на дугообразную седловину солидного водораздела.

– Вот, так сюрпризище! Просто обалдеть и не встать! – махнув рукой направо, восторженно выдохнула шедшая первой Инни. – Красотища неописуемая…

Роберт, подгоняя неторопливых мулов, выбрался на край седловины в нескольких метрах от жены и, не находя нужных слов, лишь восхищённо покачал головой.

Изысканная картина, открывшаяся их любопытным взглядам, завораживала. От гребня горного хребта, на котором в тот момент находились путники, к предгорьям спускались четыре извилистые лощины, заросшие невысокими кустами боярышника и дикого орешника. И правая, самая широкая из них, плавно «вливалась» в плоские бесконечные равнины, на которых беззаботно паслись – многочисленными тёмными и буро-пёстрыми точками – неисчислимые стада неизвестных животных. Вблизи предгорий равнины были светло-светло-зелёными, но – по мере удаления от хребта – их цвет постепенно менялся, превращаясь из зелёного в светло-серый, а из серого – в нежно-сиреневый. Линия же горизонта была скрыта плотной, небесно-голубой туманной дымкой.

– Что это такое? – зачарованно, почти не дыша, спросила Инэс. – Как называется данное чудо?

– Наверное, знаменитые чилийские льяносы, – предположил Роберт. – Их ещё иногда называют – «голубой пампой». Земной Эдем – для крупнорогатого скота и прочих парнокопытных животных. Но…

– В чём дело?

– Я не думал, что до чилийской границы – так близко…. Может, это они и есть, «стационарные» миражи, про которые нам толковал многоуважаемый дон Василий? Мол: – «В этом случае у конкретного предмета может быть как истинное, так и мнимое «изображение». Причём, это «мнимое изображение» может быть удалено от «истинного» на многие сотни и даже тысячи километров…». Можно смело предположить, что сейчас мы с тобой наблюдаем не сами чилийские льяносы, а только их «мнимое изображение», перенесённое сюда на «энное» количество километров, благодаря причудливому преломлению и отражению солнечных лучей…. Линия горизонта, опять же, скрыта за плотной, небесно-голубой туманной дымкой. Всё, как говорится, одно к одному. Так-с, подожди, только бинокль достану из походного планшета…

– А за этими «мнимыми льяносами» и скрывается легендарная крепость Кельчуа? – оживилась Инни.

– Было бы неплохо.

– И что мы предпримем?

– Будем спускаться к льяносам, – отведя бинокль от глаз, решил Роберт. – Понимаешь, тут такое дело. Когда к миражу подходишь достаточно близко, то он исчезает-пропадает.

– Сразу – исчезает? Был – и пропал?

– Нет, конечно же. Сперва конкретный мираж – по мере приближения к нему – начинает слегка подрагивать. Потом становится полупрозрачным. И, в конечном итоге, «испаряется»…. Всё понятно? Тогда – за мной…

Спуск с водораздела – по крутому горному склону – проходил достаточно непросто: подошвы армейских ботинок и широкие копыта мулов постоянно скользили на влажной чёрной гальке, нещадно донимали взявшиеся невесть откуда слепни и оводы, а ещё – время от времени – приходилось обходить стороной многочисленные разноцветные валуны, скатившиеся когда-то с ближайшего хребта.

Только через полтора часа, прилично вымотавшись, они оказались на относительно ровной площадке.

– Привал, отдыхаем, – смахнув рукавом куртки пот со лба, объявил Роберт и тут же насторожился. – Что это за звуки?

– Трудно сказать, – старательно прислушиваясь, засомневалась Инэс. – Может, это кто-то мычит? Ну, там, в чилийских льяносах?

– Мычит?

– Ага. Точно такие же звуки обычно издают большие коровьи стада, бредущие на водопой. По крайней мере, в нашей Австралии…

– Вот же, чёрт! – зло сплюнул под ноги Роберт.

– Что случилось, милый?

– Ничего страшного. Просто мы пошли по ложному пути и потеряли целую кучу времени.

– С чего ты так решил?

– Миражи, милая, это насквозь оптическое явление. Да, «мнимое изображение» может переноситься на много-много километров. Но только само изображение, безо всяких там «мнимых звуков»…. Короче говоря, перед нами – самые настоящие чилийские льяносы, с самыми настоящими коровами и быками. Ничего не попишешь, но надо возвращаться на водораздел.

– Возвращаться? – предсказуемо заныла Инни. – То есть, лезть наверх по этим противным мокрым камушкам? Но зачем?

– Конечно, чтобы внимательно осмотреть три других ущелья. Как известно, сверху видно практически всё…. И не надо, пожалуйста, спорить. Так надо, любимая. За мной…

Жена, немного поворчав, с перспективой предстоящего подъёма на водораздел смирилась достаточно быстро. Чего нельзя было сказать о мулах. Усталые животные никак не могли понять, ради чего надо совершать такие дурацкие – на их взгляд – манёвры: изо всех сил упирались копытами и, с вожделением посматривая в сторону светло-голубых травянистых льяносов, отчаянно мотали ушастыми головами.

Как бы там не было, но через четыре часа – усталые, пропотевшие и на совесть искусанные злобными оводами-слепнями – они выбрались на перевал.

Выбрались, отдышались, попили водички из алюминиевых походных фляг, слегка перекусили, снова попили водички. Ну, а после этого немного поцеловались – молодожёны, как-никак.

– У нас, милый, дела, – неохотно отводя горячие губы в сторону, напомнила Инни. – Важные-важные такие, а ещё и безотлагательные. Мы же, если ты подзабыл, кровавого маньяка ловим…

– Ловим, – с сожалением снимая ладони с податливой женской спины, согласился Роберт. – Маньяка, будь он неладен…. Ладно, приступаем к осмотру.

– Чур, я первая воспользуюсь биноклем.

– Ладно, не вопрос. Вот, держи. Осматривай, красавица, местность и комментируй.

– Ага, сейчас. Только колёсики резкости подверну…. Итак. Первая левая – относительно чилийских льяносов – лощина. Ничего необычного и приметного. Кустики, деревца, камушки, травка с разноцветными цветочками. Птички какие-то активно перепархивают в разные стороны. Причём, достаточно крупные и упитанные птички. Наверное, куропатки. Или даже самые настоящие фазаны…. А лощина всё змеится и змеится. Хоп, резко свернув за дальний горный кряж, пропала.… Перехожу ко второй. Э-э-э. Точная копия первой. Почти точная. Только вместо упитанных птичек на её склонах присутствуют…м-м-м, упитанные козочки. Белоснежные такие, с короткими рожками и очень пушистые. Это, наверное, знаменитые вигони. Всё, собственно. То бишь, сплошные серо-чёрные и тёмно-бурые скалы…. Теперь третья долинка-лощинка. А она у нас совсем коротенькая, так как обрывается в широченную пропасть. Вернее, в самый настоящий и полноценный каньон – таких очень много в американском штате Колорадо, я недавно по телеку видела…

– Дай-ка мне бинокль, – попросил Роберт, а минут через пять-шесть, завершив осмотр, объявил: – Сейчас уже начало седьмого вечера, пора задуматься о ночлеге. Ночевать – на водоразделе? Бред. Во-первых, неуютно. Во-вторых, опасно. В том плане, что ночью может задуть сильный ветер и сбросить палатку вниз по склону. Поэтому спускаемся с перевала и ищем подходящее местечко…. По какой лощине спускаемся? А по самой левой. Чем, собственно, не вариант?

– Отличный вариант, – одобрила Инэс. – В том плане, что очень романтичный. Установим палатку в семи-восьми метрах от обрыва и будем слушать, как ночной ветер гудит в каньоне. Красота. Я имею в виду, что будем слушать в перерывах.

– В каких ещё перерывах?

– В тех самых. Которые будут между любовными актами…

Они шагали по лощине.

Догорал печальный тёмно-малиновый закат.

– На этой поляне с крохотным родничком и установим нашу палатку, – решил Роберт. – Ага, здесь и пара-тройка сухих коряжин имеется, сейчас запалим костерок.

– А как же мой романтичный план? – возмутилась Инэс.

– Это ты имеешь в виду палатку, установленную на самом краю обрыва, и многочисленные акты любви?

– Конечно же.

– Акты, без вопросов, остаются. Куда же без них? А с визитом к каньону, пожалуй, повременим.

– Из-за лиловых сумерек? Мол, можно случайно свалиться?

– Ага, можно нечаянно упасть в пропасть, – подтвердил Роберт. – Если она, естественно, существует.

– Ты хочешь сказать, что…

– Утром разберёмся…. А сейчас я освобожу от поклажи наших верных мулов и установлю палатку, а ты разводи костерок и подумай о сытном ужине.

– Хорошо, милый. Как скажешь…. Робби, а ты меня любишь?

– Люблю.

– А как – любишь?

– Как оголодавшие аргентинские слепни и оводы – глупых путешественников и туристов, забывших прихватить с собой отпугивающий спрей…

Глава семнадцатая Миражи, мины и финал

Утром они, одевшись, выбрались из палатки.

– Хорошая сегодня погода, – от души потянувшись и громко хрустнув всеми суставами-хрящиками своего молодого и сильного тела, объявила Инни. – Солнечно, безветренно и тепло. Ещё и капель – везде и всюду – звонко капает. Это голубовато-сиреневый иней, образовавшийся за ночь на листве кустарника, на траве, на камнях и на синтетическом полотне нашей палатки, активно тает. Прямо-таки, на глазах…. А какой воздух – чистый и очень-очень свежий, с лёгким цветочным привкусом. Амброзия натуральная…. И красиво здесь очень: горные величественные хребты, тёмно-синие и лиловые ледники, островерхие пики, седловины перевалов, провал каньона чернеет – мрачно и загадочно…. Позавтракаем, а потом сходим к нему?

– Сперва сходим, – забрасывая за спину охотничий карабин, решил Роберт. – А уже после этого и с дальнейшими планами определимся…. Кстати, а где наши мулы?

– Вон в тех кустиках спят. Видишь, как ветки колышутся от их размеренного дыхания? Видимо, уже успели на совесть перекусить. Травка-то тут знатная, густая и сочная.

– Действительно, знатная. Ладно, пусть дрыхнут. Не вопрос. За мной, отважная и наблюдательная путешественница…

– Робби, а почему ты вчера, всё-таки, выбрал именно эту лощину? А, например, не соседнюю? – шагая рядом, поинтересовалась Инэс. – По наитию?

– Абсолютно никакого наития. Сугубо на основании стройных логических рассуждений. Вот, ты сама посуди…. На вчерашний водораздел выбирается отряд искателей приключений, занимающихся поиском развалин Кельчуа. Они, естественно, не сомневаются, что древняя крепость существует на самом деле, но совершенно ничего не слышали о возможных «стационарных» миражах. Итак, стоят ребятушки на перевале и рассуждают, мол: – «Куда идти дальше? В сторону чилийских льяносов? Нормальный, в принципе, вариант. Дельный. Может, как раз там – в густой и высокой голубоватой траве – искомые каменные плиты, густо-поросшие тёмно-фиолетовыми и ядовито-жёлтыми лишайниками, и обнаружатся…. Имеются ещё две симпатичные лощинки, змеящиеся и теряющиеся в нагромождении серо-чёрных и тёмно-бурых скал. Если же в льяносах ничего интересного не отыщется, то можно будет потом и по ним полазить-поползать, пытая своё кладоискательское счастье…. Четвёртая, самая левая долина? Ерунда, она же обрывается в широченную пропасть. Крепость не может, по определению, располагаться на дне глубокого каньона…». И так, скорее всего, рассуждали все любопытные путники, посетившие – за долгие-долгие годы – эти дикие и первозданные края.…. Понимаешь?

– Конечно, милый. Мол, если остальные обходят некое конкретное место стороной, значит, нам туда и надо. Железобетонная логика, полностью поддерживаю…

«Провал постепенно приближается. До края обрыва осталось метров семьдесят-восемьдесят», – оживился зоркий внутренний голос. – «Широкий такой каньонище. До его противоположной стороны – визуально – будет никак не меньше километра…. Как-то, братец, мне неуютно. Вернее, ощущается некая нестыковка. Оглядеться бы. Осмотреться бы…».

– Милый, почему ты остановился? – забеспокоилась Инни. – Почувствовал что-то?

– Пока не знаю, – вздохнул Роберт. – Просто…

– Что?

– Тихо здесь как-то. А каньоны, как известно, места достаточно-шумные: камнепады там всякие, водопады, шум ветра, чуткое горное эхо…. А это ещё что такое? Птицы тревожно зачирикали-затрещали впереди?

– Ага, лесные птички. Тревожно? Ну, не знаю. Скорее, уж, заинтересованно.

– Лесные птички заинтересованно чирикают – над широченным и глубоким каньоном? Зачем? И почему, кстати, их не видно?

– Я не знаю, милый, – непонимающе пожала «камуфляжными» плечами Инэс. – Что будем делать?

– Хватайся-ка своей ладошкой за мою ладонь, – велел Роберт. – Крепче. Ещё крепче. А теперь делаем три шага вперёд и останавливаемся…. Ну, что-нибудь изменилось?

– Вроде бы нет.

– Ещё три шага….

– Нет, ничего.

– Ещё три…. А теперь?

– Знаешь, э-э-э…. Дымка какая-то появилась над каньоном. Призрачная и едва уловимая.

– Ещё три…

– Что-то случилось с моим зрением, – пожаловалась Инни. – Подрагивает зрительная «картинка», и всё тут…. Над каньоном «мелькнула» ветка какого-то дерева. «Мелькнула» и вновь «спряталась» куда-то…. А ещё, такое впечатление, что воздух стал гораздо более плотным. Душновато слегка. Даже пот выступил на лбу и щеках. Очень холодный пот, почти ледяной. По спине мурашки колючие бегают…. Может, Робби, вернёмся?

– Вперёд, прекрасная сеньора. Только вперёд. Ещё три шага. Он уже «испаряется»…

Через пару минут мираж окончательно пропал.

«Всё, нет впереди больше никакого «километрового» каньона», – облегчённо выдохнул внутренний голос. – «Был, да весь вышел. Пропал, исчез, испарился…. А что – есть? Сейчас разберёмся…».

– Что это такое, Робби? – потерянно и бесконечно-удивлённо забормотала Инэс. – Лес какой-то впереди. Очень густой, влажный и достаточно высокий. А перед лесом – низкий и болотистый берег узенького ручейка, над поверхностью которого летают-кружат крохотные бабочки-мотыльки. Птички – всякие и разные – активно и заинтересованно перепархивают…

– Это – горная южноамериканская сельва, которая скрывалась от нас за стеной «стационарного» миража. А птички – туканы и гоацины.

– А почему все они такие беспокойные и шумные?

– Какие-то личинки поднимаются с речного дна, – пояснил Роберт. – Поднимаются, сбрасывают коконы, «становятся» мотыльками и отправляются в полёт. Ну, а голодные птицы на них, понятное дело, с удовольствием охотятся.

– А где же развалины древней крепости Кельчуа? Спрятаны в этой непролазной и бескрайней сельве? Как же мы их найдём?

– Найдём, не вопрос. Мы же, милая, сейчас находимся высоко в горах. Следовательно, данная сельва, расположенная перед нами, не может быть серьёзным лесным массивом. Так, локальная рощица, и не более того.

– Уже легче, – успокоилась Инни. – Прямо сейчас приступим к активным поискам?

– Полностью исключено.

– Почему?

– По целому комплексу объективных причин. Во-первых, надо обязательно позавтракать. Негоже приниматься за серьёзное дело на пустой желудок. Армейская аксиома, проверенная временем. Во-вторых, следует хорошенько подготовиться к переходу через сельву. В том плане, что стоит хотя бы мачете прихватить с собой. В-третьих, надо и миноискатель не забыть.

– Считаешь, что он может нам пригодиться?

– Кто знает? – нахмурился Роберт. – Минировать сельву, конечно же, глупо. По ней столько различных животных и пресмыкающихся шастает, что не успеешь оглянуться, как половина мин сработает…. Но что нас ждёт за сельвой? Вот, в чём вопрос. Всё, возвращаемся…

Они, развернувшись на сто восемьдесят градусов, зашагали в сторону лагеря.

«А не стоит ли, братец, обернуться?», – метров через сто двадцать заговорщицки зашелестел в голове вкрадчивый внутренний голос. – «Ну, хотя бы из праздного и невинного любопытства? Не упрямься…. Ага, я так и думал: никакой горной сельвы больше не наблюдается, зато широченный каньон «вернулся» на прежнее место…».

– Действительно, вернулся, – подтвердила Инэс. – Натуральные чудеса в решете…

После завершения скромного завтрака Роберт объявил:

– Надо всё лишнее, что не возьмём с собой, сложить в палатку – на случай внезапного дождя.

– Мы не будем сворачивать лагерь? – удивилась Инни.

– А, собственно, зачем? Мулы останутся здесь, путешествовать с ними по сельве – без дорог и просек – удовольствие ниже среднего. А тащить на плечах лишний груз – лишать себя мобильности…. Итак, берём с собой: рюкзак с остатками продовольствия и картой, полевой планшет с биноклем и прочей мелочью, мобильники, фляги с водой, охотничий карабин, «усыпляющее» ружьишко, миноискатель и два мачете. Пожалуй, что и всё…. Мулы? Закрепим-привяжем их уздечки – с помощью надёжных верёвок – вон к тем толстым кустам.

– Зачем, милый? Пусть так погуляют, на воле…

– Привяжем, – нахмурился Роберт. – Я вчера заметил, какими глазами наши ушастые друзья посматривали в сторону чилийских травянистых льяносов.

– И какими же, если не секрет?

– Вожделеющими, вот какими. Видимо, находятся в курсе – относительно исключительных вкусовых качеств цветов и трав, растущих в той местности. Убегут – что будем делать? С продовольствием-то у нас не густо. Только на пару суток…. Всё, отставить разговоры. Рота, подъём. Стройся. Провожу полагающийся в таких случаях инструктаж…. Сельва, трепетная и нежная сеньора, это тебе не отдых на белоснежном карибском пляже – на кромке ласковых и тёплых лазурно-голубых вод. Сплошные москиты, жучки, паучки и прочие шустрые тараканы. Поэтому необходимо застегнуть на одежде все пуговицы, завязать все завязки, поднять воротники, а на головы надеть бейсболки или же повязать банданы. Ещё попрошу запомнить – крепко-накрепко – одно неприлежное правило: – «Мачете в сельве предназначены, в первую очередь, для уничтожения ядовитых змей, и только во вторую – для расчистки дороги от лиан, трав и кустарников…». Всё, надеюсь, ясно? Ладно, верю. Ты стаскивай вещи в палатку, а я займусь мулами. Через десять минут выступаем…

Небо по-прежнему было безоблачным, но, не смотря на это, с мохнатых веток деревьев бойко капала частая капель.

«Очень душно и мрачно здесь. Туманная бело-сиреневая дымка – узкими и широкими полосами – «плавает» повсюду. А ещё и тень сплошная висит, о существовании на Свете ласкового солнышка можно только догадываться. И влажность, наверное, на уровне ста процентов», – навязчиво ныл капризный внутренний голос. – «Сплошные гадкие испарения. Причём, вперемешку с тошнотворной гнилью и прочими неаппетитными миазмами. Занесла же нас нелёгкая…».

И всё бы ничего, но в густом подлеске очень здорово мешали передвигаться толстенные и на совесть переплетённые между собой лианы: их ведь не обойдёшь, не перелезешь, приходилось рубить мачете, размахиваясь от души и не жалея сил. Рубить и рубить. Рубить и рубить. Едкий пот застилал глаза, дыхание вырывалось из груди с надсадным хрипом, а сердце стучало в груди бешенным индейским тамтамом…

– Ой, падает! Падает с ветки! – запаниковала Инни. – Прямо тебе на голову!

Роберт резко взмахнул мачете и ловко отпрыгнул в сторону: тоненькая светло-зелёная змея, рассеченная острым лезвием пополам, упала ему под ноги – двумя безвольными проводками, дергавшимися в конвульсиях предсмертной агонии…

Через полчаса густой лес – очень резко – преобразовался в реденькое и низкое редколесье. Из-за верхушек деревьев выглянуло лукавое солнце, и всё вокруг изменилось самым волшебным образом: трава и мокрые листья ослепительно засверкали, переливаясь всеми оттенками изумрудно-зелёного, сиреневый туман, закручиваясь в крутые спирали, устремился вверх, прочь от влажной и чёрной земли…

– Опускаемся на корточки, – велел Роберт. – И дальше уже передвигаемся «гусиным шагом». Чисто на всякий пожарный случай. Лучше бы, конечно, ползти. Да больно уж тут грязно…

Они осторожно, стараясь не шуметь, пробрались сквозь поросль молоденьких акаций и вскоре оказались на краю обрыва.

– Под нами – бездонная пропасть. И справа – пропасть, – сообщила Инэс. – С левой же стороны – высоченная и почти отвесная чёрно-угольная скала. А вдоль скалы змеится, методично огибая бездну, узкая горная терраса. Узкая? Метра полтора-два шириной. Пройдём, конечно. Тем более что другого пути и нет. Только если назад…

– Пройдём, не вопрос, – расстёгивая длинный светло-бежевый чехол, согласился Роберт. – Только сперва приведём в рабочее состояние нашу «Хайфу-12А». И с соответствующей инструкцией по эксплуатации данного прибора ознакомимся…. Как это – зачем? Если что тут и стоило минировать, так это, как раз, данную узкую террасу, ведущую на юго-запад…

Роберт, запихав пустой светло-бежевый чехол в карман рюкзака, собрал миноискатель в единое целое, а Инни прокомментировала:

– Очень напоминает – своим внешним обликом – современную садовую электрокосу, предназначенную для ухода за дачными газонами. Полутораметровый металлический трубчатый стержень, на котором болтается длинный кожаный ремешок, предназначенный для перебрасывания через голову. Только на стержне закреплено – вместо электромотора с оснасткой – тёмно-серое металлокерамическое кольцо. А посредине ножки-стержня установлен светло-голубой жидкокристаллический дисплей, в разъёмы которого вставляются и фиксируются два тонких чёрных провода, соединённых с компактными наушниками…. Теперь несколько слов по практической методике – я уже успела ознакомиться с инструкциями. Докладываю. Для предстоящей работы выбираем «первый» режим, предназначенный сугубо для поиска мин и прочих взрывных устройств в металлических оболочках. Жмём на кнопку «вкл.», включается встроенный аккумулятор. Теперь надо плавно водить нижним металлокерамическим кольцом из стороны в сторону и внимательно смотреть на жидкокристаллический дисплей, вмонтированный в ножку «Хайфы-12А». Там двумерный образ мины и «выскочит». То есть, высветится. Если, понятное дело, мина обнаружится…. Силуэт мины с красной штриховкой обозначает стандартную противотанковую, или же нечто аналогичное. Силуэт с зелёной штриховкой – противопехотную мину. С оранжевой – элементарную сигнальную растяжку. Она при боевом срабатывании не поражает, а просто оповещает – сигнальной ракетой или же звуковым сигналом – о приближении противника. Или же просто – нежелательного индивидуума…. Задача сапёра – в нашем конкретном случае и по заверениям инструкции – наипростейшая, то бишь, проложить безопасную тропу в минном заграждении. На дисплее выскочил силуэт? Ерунда, необходимо – просто-напросто – сместиться в сторону. Остальные бойцы идут – след в след – за человеком с миноискателем. Ничего, в общем, хитрого…. Теперь по поводу наушников. Они, естественно, дублируют дисплей. Вернее, звук – в разных тональностях – исходящий из них. Но здесь, как я понимаю, не обойтись без долгих практических занятий…

– Спасибо, кареглазка, за доходчивые и развёрнутые объяснения, – поблагодарил Роберт. – Значит так. Я забрасываю за спину рюкзак с продовольствием, туда же – предварительно – и мачете отправлю. Ты же несёшь на плече чехол с «усыпляющим» ружьём, а в руках – охотничий карабин со снятым предохранителем. Я следую первым и проверяю террасу на наличие мин. Ты же, приотстав метров на двенадцать-пятнадцать, страхуешь ситуацию…. Всё понятно?

– Э-э-э…. А когда – стрелять-то?

– Когда для этого созреют-сложатся все предпосылки, тогда и пали.

– Какие – предпосылки? И сколько их – должно созреть?

– В данном конкретном случае – ровно две. Во-первых, когда в поле твоего зрения появится достойная мишень. Например, какой-либо крайне-подозрительный тип, вооружённый до самых коренных зубов. А, во-вторых, когда внутренний голос подскажет, мол: – «Опасность! Подлый враг нарисовался! Пли!».

– Стрелять – на поражение? – по-деловому уточнила Инэс.

– Сугубо по обстановке. Но лучше – по конечностям. Чтобы потом неизвестного злодея и допросить можно было бы. Всё, инструктаж закончен. Выбираемся на горную террасу…

Они выбрались, и Роберт сделал первый шаг вперёд.

– Ой, Робби, а как же наушники? – напомнила супруга. – Ты забыл про них?

– Ничего и не забыл. Просто решил обойтись дисплеем. А ушами я буду старательно вслушиваться в окружающую нас действительность. Так мне будет гораздо спокойней и комфортней…. Всё, двинулись. Только не забывай, пожалуйста, держать оговорённую дистанцию и бдительно-бдительно посматривать по сторонам…. Ещё одно. Если я вскину вверх правую руку, то надо будет тут же остановиться, мол: – «Тревога!». Ладно, с Богом. И пусть Госпожа Удача не покинет нас, грешных…

Роберт, совершая миноискателем однообразные маятниковые движения, размеренно двигался вперёд, а его неугомонный внутренний голос монотонно и ненавязчиво бормотал тематический стишок, сочинённый ещё во времена службы во французском Иностранном легионе: – «Вы – психолог? Да, ладно. Вы – клоун из цирка. В детстве я вас видел – на арене. Помню…. Что вам надо? Я искренне – не лезу в бутылку. Просто – оставьте меня в покое…. Как это – поздно? Упал вертолёт, там были люди, которые мне дороги. Да, я печален, и застрелить готов любого, кто станет на моей дороге к моргу, где они лежат – мёртвые – все… Я клянусь, что буду спокоен. Пистолет отдам – без боя вовсе…. Пропустите, пожалуйста, доктор. Я посмотрю только, как они там – мои Дикие Гуси…. Ага, есть контакт! Стой, раз, два. И правую руку не забудь резко вскинуть вверх…».

– Что там, милый? – послышался сзади чуть взволнованный женский голос. – Мину обнаружил?

– Подойди ко мне, только очень медленно, короткими шагами.

– Подошла.

– Осторожно взгляни – через моё плечо – на экран дисплея…. Что видишь?

– Э-э-э…. Светло-зелёный, слегка размытый силуэт со штриховкой того же цвета, от которого отходит тоненькая оранжевая…. Нитка?

– Она самая, – подтвердил Роберт. – В том смысле, что элементарная гранатная растяжка.

– Ага, вижу тонкую тёмно-серую проволочку. Не на экране вижу, а, так сказать, на самом деле. Она тянется – в семи-восьми сантиметрах выше горизонтальной поверхности – от одинокого камня, лежащего на самом краю террасы, к двум другим крупным булыжникам, расположившимся под отвесной стеной…. Что будем делать?

– Ничего особенного. Аккуратно перешагиваем через проволоку и следуем дальше…

Ещё через пять-шесть минут Роберт вновь остановился и – скупым жестом – подозвал жену.

– Что на этот раз «выскочило» на экране? – заинтересовалась Инни. – Ага, сразу три тёмно-зелёных пятнышка. Причём, без всяких «ниточек»…. И как это понимать?

– Видишь три камня-булыжника – прямо перед нами? Образующие равнобедренный треугольник? Под ними мины и заложены. Тронешь любой камушек ногой, мина и рванёт. А за ней и две остальные непременно сработают…. Значит – что?

– Значит, аккуратно-аккуратно проходим между этими булыжниками? Осторожно-осторожно переставляя ноги?

– Молодец, кареглазка. Проходим…

Терраса резко повернула в сторону.

– Стоп, – резко отступив назад, за поворот, скомандовал Роберт. – Кажется, приехали.

– Что там, милый? – забеспокоилась подошедшая Инни. – Крепость? Или же что-то другое?

– Сейчас узнаем…. Значит так. Во-первых, избавляемся от всех-всех вещей. Кроме, понятное дело, бинокля, мобильных телефонов и полевого планшета…

– Чур, бинокль будет у меня!

– Хорошо, пусть – у тебя. Только, пожалуйста, говори потише…. Во-вторых, опускаемся на четвереньки, ложимся на животы и ползём по-пластунски за поворот. В-третьих, находим подходящую смотровую площадку. В-четвёртых, производим – с помощью бинокля – комплексное наблюдение. К выполнению поставленной задачи – приступить…

Через некоторое время подходящая площадка была обнаружена.

– Осматривай, кареглазка, местность, – велел Роберт. – И комментировать, естественно, не забывай.

– Слушаюсь, господин капрал…. Итак, до объекта – порядка девятисот метров. Может, и побольше…. Наблюдаю огромный конусообразный холм, из которого – и тут, и там – торчат каменные плиты. Древние-древние, понятное дело. И густо-густо поросшие-покрытые тёмно-фиолетовыми и ярко-жёлтыми лишайниками. С большой долей уверенности могу предположить, что перед нами – искомые развалины легендарной крепости Кельчуа…. Ага. Вижу вертолёт.

– Вертолёт?

– Так точно. Бело-синий, компактный, очень симпатичный и элегантный. Скорее всего, это одноместная французская машина марки «Алуэтт». Надёжная игрушка для богатых и очень богатых людей. Стоит на специальной круглой площадке, недалеко от развалин.

– Точно – одноместный?

– Обижаешь, господин «маньячный» инспектор, – высокомерно усмехнулась Инэс. – Я же заканчивала, отнюдь, непростую школу…

– А предназначенную для детей погибших революционеров, – дополнил Роберт. – Я помню…. Одноместный – это очень хорошо. Причём, во всех отношениях. Продолжай, любимая.

– Продолжаю…. Человек появился. Откуда? Такое впечатление, что выбрался из-под земли. Вполне возможно, из подземного хода…

– Что за человек? Ты его узнала?

– Нет, далековато. Лица не рассмотреть…. Но могу сообщить следующее. Во-первых, это мужчина. Во-вторых, мужчина, судя по фигуре, характерным движениям и седой голове, пожилой.

– Странно…

– Конечно, странно, – подтвердила Инни. – Есть только четыре пожилых мужчины, имеющих – в той или иной степени – отношение к проводимому нами расследованию: Мануэле Жоржиньо, Грегори Благоев, Ганс Моргенштерн и потомственный князь Василий Голицын…. И кто же сейчас перед нами? Кто-то из них? О-хо-хо. А сеньор Жоржиньо, действительно, как-то незаметно «выпал» из нашего поля зрения. Забыли мы про него – в этой суматохе. Забыли…

– Что неизвестный фигурант сейчас делает?

– Э-э-э…. Устроился на одной из древних каменных плит – лицом к солнышку. Вернее, принял классическую «позу лотоса». Медитирует, надо полагать…. Милый, а ты куда?

– За «усыпляющим» бельгийским ружьём. Я по-быстрому…

Роберт вернулся минут через пятнадцать и пояснил:

– Наспех изучил инструкцию и зарядил специальной ампулой…. Ну, а теперь – пополз на охоту. А ты, милая, побудь пока здесь. Увидишь, что я спускаюсь, тоже подходи. К «усыплённому» телу, я имею в виду…

Он – ползком – приблизился к развалинам Кельчуа.

«Достаточно, братец», – посоветовал чуть возбуждённый внутренний голос. – «Сто двадцать метров – вполне даже комфортное расстояние. Для меткого выстрела, я имею в виду…. Итак, что мы имеем? Седые волосы до плеч. Старческая спина, украшенная многочисленными тёмно-бордовыми родимыми пятнами и светло-коричневыми пигментными проявлениями…. Вот, в эту старческую спину и целься. Например, в область поясницы. Пли! Молодец, попал…. Фигурант подёргался немного и, завалившись на живот, затих. Заснул, надо понимать…. Всё, братец, можешь подниматься. А теперь помаши рукой и дождись нашу славную миссис Ремарк. Как же иначе? Пусть сюрприз будет всеобщим. В том плане, что разгадка этой навороченной шарады…».

Они подошли к неподвижному телу.

– До сих пор не знаю – кто это, – признался Роберт. – Предположения, конечно, есть. А, вот, уверенности – нет…

Он, взявшись ладонями за левое старческое плечо, осторожно перевернул пожилого человека на спину.

– Первый раз вижу этого типа, – расстроилась Инни. – Кто это?

– Марк Бронштейн, житель уругвайского Монтевидео. Мне же Жано Матис любезно прислал на «электронку» фотографии всех четверых «мемуаристов».

– Интересный расклад…

– Очень интересный. А ещё и достаточно неожиданный…. Милая, ты расстроилась?

– Скорее, уж, озаботилась, представив наши дальнейшие действия. Вернее, мучения.

– Какие конкретно?

– Ну, как же…. Во-первых, этого старика (связанного, конечно), надо будет протащить по горной террасе. Причём, по заминированной. Во-вторых, придётся задуматься о пополнении продовольственных припасов. То есть, зарезать и освежевать одного из наших мулов…

– Никого мы резать не будем, – расстёгивая полевой планшет, заверил Роберт. – И, тем более, свежевать…. У нас же есть «маячок» для потерявшихся туристов, выданный предусмотрительным князем Голицыным. Вот, запускаю его в работу. Пошёл процесс…. А теперь я позвоню Алексу Никоненко и развёрнуто обрисую сложившуюся ситуацию. В том числе, расскажу и про коварные «стационарные» миражи. Мол, пусть вертолёт подлетит сюда на большой высоте, встанет чётко над «маячком» и только после этого начинает снижение…

Эпилог

В «Милонге» было чуть душновато, но, вместе с тем, и очень уютно. Посетителей насчитывалось совсем немного. Порядка шестидесяти-семидесяти процентов посадочных мест – от их общего количества – было не занято. Седой сутулый тапёр лениво перебирал – длинными смуглыми пальцами – чёрно-белые клавиши старенького рояля, установленного на отдельном полукруглом подиуме.

– Рад нашей встрече, – продемонстрировав приметную улыбку итальянского арлекина Пьеро, заверил Ганс Моргенштерн. – Мой внук ни капли не соврал. Вы, Инэс, настоящее чудо…. Ваше здоровье! – приветливо кивнул краем бокала. – Наверное, молодёжь, интересуетесь результатом допроса Марка Бронштейна? Докладываю, не буду томить. Расписываю всё в хронологическом порядке…. Итак, в 1957-ом году наша диверсионная группа случайно оказалась на развалинах древней крепости Кельчуа, построенной в неизвестные времена, неизвестным же народом…. Случайно оказалась? Это в том смысле, что воспользовавшись страшной грозой, «разрушившей» – на короткое время – «стационарные» миражи. Мы с товарищами перекусили и задремали, а Марк, будучи человеком очень любопытным, отправился бродить между древними каменными плитами. Бродил, бродил и неожиданно наткнулся на полуразрушенный подземный ход. Заглянул в него и, пройдя порядка двухсот метров, обнаружил тайный подземный зал с различными мистическими артефактами. Обнаружил и, по его словам: – «Наполнился волшебной аурой и неземной благодатью…». Кроме того, он решил никому ничего не рассказывать о своей находке, а также разжился пергаментной картой-планом, чётко указывающей путь – между горными хребтами, перевалами и долинами – к Кельчуа…. Потом наш отряд продолжил свой путь – к новым схваткам, перестрелкам и всему прочему. Но Бронштейн так и не смог забыть тот подземный зал – с его «с волшебной аурой». Мол, тянуло его туда – со страшной силой. Сны – про Кельчуа – донимали почти каждую ночь…. В конце 1958-го года спецслужбу «АнтиФа» расформировали, а нас всех уволили. Причём, без достойного выходного пособия. Ладно, я. Практически сразу же прибился к «основному» «Эскадрону»: и при деле остался, и все основные финансовые проблемы закрыл. Остальные уволенные бойцы? Кто как устроился…. Марку же нужны были деньги – для регулярных посещений Кельчуа. С одним коммерческим проектом попробовал, со вторым, с третьим. Но ничего толком не получалось. В том плане, что удавалось посещать древнюю крепость не чаще одного раза в три года. А это его не устраивало. Ну, совсем…. Бронштейн переехал в Уругвай и занялся торговлей наркотиками. Шли годы, появились деньги, позволявшие каждую осень отправляться к Кельчуа. Но и старость пришла, да и постоянно «ходить по краю» надоело…. И в какой-то момент Марк задумал «соскочить». Причём, с приличными «мафиозными» деньгами. То есть, отойти от всех криминальных дел и перебраться на постоянное место жительства поближе к «объекту своего обожания»…. Но это легко сказать – «соскочить» (причём, с чужими деньгами). Но весьма трудно осуществить на практике. Мафия, как известно, она кого угодно найдёт, достанет и голову оторвёт. Если понятное дело, будет искать…. «А кому придёт в голову – искать «официального» покойника?», – смекнул хитрый Бронштейн, а после этого разработал многоуровневый план по собственному исчезновению. Первым делом, он «присмотрел» подходящего писателя. Потом, выплатив приличный гонорар, уговорил обворожительную Лусию Месси (её труп уже обнаружили), стать личной секретаршей Дитера Кастильо. Дальше всё просто – как дважды два: якобы случайная встреча в Монтевидео, цветастый рассказ о героическом Прошлом, начало совместной работы над книгой «Неизвестный Эскадрон»…. Замечу, что первоначальный план Марка не предполагал каких-либо смертей. То бишь, он планировал инсценировать (и потом инсценировал-таки), только собственное убийство. Мол, поплатился за чрезмерно-длинный язык. Но случилось, как это часто и бывает, непредвиденное…. Во-первых, я и остальные «мемуаристы» рассказали писателю – пусть и краешком – о заветной крепости. Во-вторых, упрямый Дитер Кастильо отказался править и редактировать текст. В-третьих, молодые и активные археологи из «Клуба четырёх», прочитав роман, объявили о своём намерении отыскать – во что бы то ни стало – Кельчуа…. После этого Бронштейн ужасно разозлился и разгневался, а в его голове – якобы – зазвучал властный замогильный Голос, мол: – «Надо убить их всех. Надо. Надо. Надо. Иначе Древнее Капище будет разграблено, разорено и уничтожено…». Стоит ли продолжать?

– Не стоит, – согласился Роберт. – Всё и так предельно ясно…. Милая, а почему ты так странно улыбаешься? То расстроено. То, наоборот, радостно? Испытываешь двойственные чувства?

– Испытываю. Причём, двоякие, – подтвердила Инэс. – С одной стороны, мне очень стыдно, что подозревала так много невинных людей. А, с другой, я искренне рада за них…

В ресторанном зале раздались жиденькие аплодисменты, это седовласый тапёр, раскланиваясь, прощался с посетителями бара.

– Спой-ка нам, внучок, – попросил Ганс Моргенштерн. – В том плане, что «сбацай» что-нибудь душевное и жизненное.

– Как скажешь, дедуля. Эта песенка называется – «Шторм»…

Роберт поднялся на помост, уселся на хлипкий крутящийся стульчик, приставленный к старенькому роялю, попробовал – подошвой правого ботинка – упругость латунных педалек и, небрежно пробежавшись подушечками пальцев по чёрно-белым клавишам, запел:

Я никогда не настаивал – на своём.

Мол, только так и не иначе.

Что это? Осенний дальний гром.

А где-то вдалеке – опять – гитара плачет…

И навсегда – в случайной зимней дымке,

Твои глаза – как давний светлый бред…

Калейдоскопа – новые картинки.

Пройдут века. Немыслимый рассвет…

Пройдут века. И кто-то – рассмеётся.

Я ухожу. Мы встретимся. Пока.

На небе ярко – полыхает – солнце.

Я – не прощаюсь. С вами. Чрез – века…

Причём здесь шторм – настойчивый и рьяный?

Да, ни при чём. Задумчивый сполна.