Бесценный выигрыш

— Ты ожидаешь слишком многого, — улыбнулся герцог. — Но если Лорена хоть немного похожа на тебя, она сразит общество наповал, как это сделала героиня Шоу.

В этом утверждении несомненно была доля истины, потому что сэр Хьюго был известен в обществе как воплощение светскости и элегантности.

В каком-то смысле в нем возродился денди эпохи Регентства. Король Эдуард находил его одним из самых занимательных из своих друзей, без которого редко обходились приемы в Мальборо-Хаузе, а впоследствии и в Букингемском дворце.

После смерти короля сэр Хьюго подружился с герцогом, оживляя общество в Уиндлмиер-Хаузе своим остроумием и оригинальностью.

В настоящее время ему было за сорок, но он выглядел намного моложе. Его прекрасная фигура и элегантность костюма были предметом зависти всех молодых людей, претендующих на успех в высшем свете.

«Как это похоже на Хьюго — придумать какое-нибудь новое развлечение, — подумал Перри, когда они садились за ужин, — и как удачно это пришлось на тот момент, когда герцог как раз начал скучать».

Не могло быть никакого сомнения в том, что герцог заинтересовался этой идеей, потому что уже за столом, где сэр Хьюго сидел от него по правую руку, он спросил:

— И когда же начнется наш эксперимент?

— Это и мне хотелось бы знать, — сказал лорд Карнфорт. — И пожалуйста, без обмана, Хьюго, не вздумай ее до этого подготовить!

— Ты это всерьез? — осведомился сэр Хьюго. — Если я не смогу поговорить с ней заранее и рассказать, что ее ожидает, это поставит меня в очень невыгодное положение.

— Напротив, все преимущества на твоей стороне, раз она твоя племянница, — сказал кто-то.

— Как судья я не могу этого допустить, — решительно прервал спор джентльменов герцог.

— Я вижу, что Арчи меня и впрямь подозревает, — заметил сэр Хьюго. — Поэтому я готов сделать уступку, которую вы, надеюсь, оцените.

— Какую именно? — спросил лорд Карнфорт.

— Я позволю любому из вас, джентльмены, поехать со мной послезавтра на вокзал Виктория встречать Лорену. Тогда вы сами сможете решить, куда нам отвезти мою племянницу и как вам всем с ней познакомиться..

Все замолчали, но вскоре герцог нарушил тишину:

— Я собирался предложить привезти ее сюда, но послезавтра пятница, и я уезжаю в Миер.

— Разумеется! — воскликнул Арчи Карнфорт. — Миер был бы самым подходящим местом, где мы могли бы испытать ее.

— Мне кажется, — с улыбкой заметил Хьюго, — что Миер настолько подавит ее своим великолепием, что она растеряется и оробеет.

— А ты можешь предложить место получше? — спросил Арчи.

— Нет, и я принимаю вызов. Элстон прав. Пребывание в Миере — нелегкое испытание для любой женщины, не говоря уже о неопытной девушке, и это докажет мою правоту раз и навсегда, — твердо сказал Хьюго.

— Лично я думаю, что это безумие с твоей стороны, хотя я и поддержал тебя, — сказал Перри. — Но если ты встречаешь племянницу на вокзале Виктория, ты можешь доставить ее в Миер в автомобиле Элстона за полтора часа.

— Согласен, — кивнул Хьюго. — Можешь прислать кого тебе угодно. Арчи, чтобы сопровождать нас и убедиться, что я не применяю недозволенных средств накануне состязаний.

— Я подумаю, — ответил Арчи Карнфорт.

— Можешь с этим не спешить, — добродушно заметил сэр Хьюго. — Мы будем в Миере около шести, и у девочки будет время переодеться к ужину.

Он оглядел сидящих за столом с явно самодовольной улыбкой.

«Хьюго играет наверняка, — подумал Перри, — или он еще более отчаянный игрок, чем я воображал».

Однако сэр Хьюго мало волновал Перри, потому что все его мысли были о том, что по крайней мере на какое-то время выражение скуки исчезло из глаз герцога.

Когда из окна вагона показались пригороды Лондона, Лорена начала складывать свои вещи. Две ее спутницы последовали примеру Лорены.

Сопровождавшая их от самого Рима гувернантка строго обратилась к девушкам на ломаном английском:

— Пожалуйста, mesdemoiselles, не забывайте ваши вещи. Не растеряйте свое имущество.

— Не беспокойтесь, mademoiselle, — сказала одна из девушек и добавила так, чтобы слышали только подруги:

— Хотя стоит ли вообще тащить домой эти убогие платья, когда мама приготовила мне чудесные платья, особенно то, что я надену на представление ко двору.

— Интересно, будем ли мы представлены ко двору в один день, — сказала другая. — А какие планы у тебя, Лорена?

— Не знаю, что со мной будет, — со вздохом ответила Лорена. — У меня нет матери, которая представила бы меня ко двору. А теперь я лишилась отца.

— Я и забыла, что ты сирота, — воскликнула смущенная девушка. — Бедняжка Лорена! Но, может быть, мы все-таки увидимся как-нибудь в Лондоне.

— Я даже не знаю, где я буду, — ответила Лорена. — Дядя редко мне писал в пансион и ничего не сообщал о планах на будущее. Меня немножко пугает, что, вступая в новую жизнь, я не знаю, что меня ждет, и даже не представляю, где я буду жить.

— Это ужасно, Лорена, — сочувственно сказала одна из ее подруг. — Но я надеюсь, у тебя все устроится. Ведь ты такая умница.

— Хотела бы я, чтобы это было так, — улыбнулась Лорена. — Но я знаю, что на тетю, во всяком случае, мои достижения в учебе не произведут впечатления, — грустно сказала она.

При этих словах Лорена вспомнила тетю Китти, какой она видела ее в последний раз, с таким жестким холодным выражением на хорошеньком личике. Оно появилось, когда Лорена наивно спросила ее, позволят ли ей приезжать из Рима домой на каникулы.

— Приезжать домой? — переспросила леди Бенсон резким тоном. — Если под «домом» ты имеешь в виду к нам, то, конечно, нет! Ты останешься в Риме до завершения своего образования, что займет по меньшей мере три года.

— Так долго? — спросила Лорена с грустью.

— Тебе очень повезло! — раздраженно произнесла леди Бенсон, возмущенная неблагодарностью этой девчонки. — Дяде очень дорого обойдется твое пребывание в Риме. Ты получишь в пансионе превосходное образование, какое твой отец был бы не в состоянии тебе дать. Тебе следовало бы быть благодарной, — не удержалась она от упрека.

— Я очень вам благодарна, — ответила Лорена. — Я просто думаю о том, как я буду… совсем одна, среди чужих, совершенно незнакомых людей.

— Поскольку ты сирота, тебе нужно привыкать к «чужим», как ты их называешь. И пойми раз и навсегда, Лорена, что у меня нет ни времени, ни желания опекать молодую особу вроде тебя. Я не люблю детей, и, может быть, поэтому у меня, слава богу, своих детей нет!

— Я… понимаю, — сказал Лорена смиренно.

Когда она на следующее утро покидала дядин дом, чтобы вместе с несколькими другими девочками отправиться в Рим, Лорена не смогла проститься с тетей, так как та еще не вставала.

Дядя Хьюго был всегда к ней добр, но его она немного побаивалась.

Он был настолько не похож на ее отца, что даже странно было думать, что они родные братья.

Много лет назад Лорена узнала, что ее отец решил стать священником, несмотря на сопротивление своего отца и старшего брата.

У него было призвание помогать людям служить богу так, как служил господу он сам, и никакие доводы не смогли убедить его пойти в армию и поступить в полк, в который по традиции определялись члены их семьи.

Когда ее отец был еще помощником приходского священника, он женился на дочери местного землевладельца, таком же создании не от мира сего, как и сам. Но они любили друг друга так, что где бы они ни жили, вокруг них создавалась атмосфера счастья, которого нельзя было купить ни за какие деньги.

Когда обоих родителей не стало, Лорена поняла, что ее особенный мир, всегда казавшийся полным любви, счастья, солнца, музыки и радостного смеха, исчез навсегда.

Лорена не скоро привыкла к школьной жизни, и даже монахини не подозревали, как она переживала и как скучала по дому, которого у нее уже больше не было, как тосковала по родителям, пребывавшим теперь в местах, для нее недосягаемых.

Ее считали очень спокойной и сдержанной девочкой, серьезной и прилежной ученицей. Она не доставляла хлопот наставникам, казалась неприметной среди шумных веселых подруг.

Но постепенно ее мягкий характер, понимание чужих проблем, редкая душевная чуткость, отличавшие ее от других девочек, привлекли внимание окружающих, до того почти не замечавших ее, и расположили их к ней.

Всякий, с кем бы ни случилась беда, инстинктивно тянулся к Лорене.

Она внимательно выслушивала не только жалобы своих ровесниц, но и всех, кто имел отношение к монастырю — приходящих учителей, итальянскую прислугу, всегда склонную к болтовне, и даже самих монахинь.

У нее была удивительно редкая способность слушать людей, и, хотя сама она говорила мало, другим казалось, что в разговорах с ней они находили решение своих проблем.

Это происходило в основном потому, что Лорена могла научить своих собеседников обрести ответы на волновавшие их вопросы в самих себе. Это редкое свойство заслужило ей симпатии самой матери-настоятельницы.

— Мы были счастливы, пока ты была с нами, — сказала она Лорене на прощание. — Ты многое узнала и многому научилась за это время, в чем есть и наша заслуга, но в тебе есть нечто, дитя мое, что господь дарует нам при рождении, а мы или совершенствуем этот дар, или остаемся в неведении о его существовании.

Лорена улыбнулась.

— Я надеюсь, что… усовершенствовалась, матушка, — предположила она.

— Да, это так, и теперь, когда ты выходишь в жизнь, это умение пойдет тебе на пользу. Как я понимаю, ты еще не знаешь, где ты будешь жить и с кем.

— Я думаю, дядя найдет… кого-нибудь, кто позаботится обо мне, — неуверенно сказала Лорена.

Мать-настоятельница заметила неуверенность в голосе девушки.

— Положись на господа, Лорена, — посоветовала она. — И помни, дитя, всегда следуй своему инстинкту. Он подскажет тебе, что правильно и что нет. В нем проявляется господня воля, особенно когда мы нуждаемся в его руководстве.

— Я не забуду об этом', матушка, — пообещала Лорена.

Во время длительного пути домой через Францию Лорена задумывалась над этим разговором. Она догадывалась, что ее инстинктам придется сослужить ей службу во многом, о чем матушка-настоятельница даже не догадывалась.

В книгах, которые она читала в монастыре, ничего не говорилось о том мире, к которому принадлежал ее дядя. И Лорена не сомневалась, что тетя не пожелает, чтобы она заняла в нем даже скромное место.

Ее отец часто рассказывал ей о том, какое важное положение занимал в высшем обществе его брат и как он общался с королевской семьей, что соответствовало его рангу.

— Как бы мне было противно проживать свою жизнь при дворе! — часто слышала от отца Лорена.

— Это должно быть очень интересно, папа, — осмелилась однажды возразить она.

— Это зависит от того, чего ты ждешь от жизни, — объяснил он. — Пышность и соблазны света не для меня, дочка. Но если они делают счастливым моего брата Хьюго, я далек от того, чтобы советовать ему искать иного смысла жизни.

— Но как чудесно быть знакомым с королем и прекрасной королевой Александрой, — мечтательно сказала Лорена.

— В королевской чете много обаяния, — согласился отец. — Но в то же время они такие же люди, как пожилые супруги мистер и миссис Бриггс, к которым я сейчас собираюсь. Знаешь, Лорена, на следующей неделе у наших соседей золотая свадьба.

На мгновение он замолчал, потом добрая улыбка осветила его лицо.

— Золота там не будет, — добавил он, — но твоя мама испечет им праздничный пирог.

— Ну конечно, дорогой, — отозвалась его супруга. — Я уже готовлюсь. Поскольку желтая глазурь не будет красиво смотреться, я купила для пирога золотистые свечи.

— Ты всегда обо всем позаботишься, милая, — сказал он, целуя жену, прежде чем уйти.

«Они были так счастливы», — подумала Лорена с грустью.

Был ли так счастлив дядя Хьюго с тетей Китти, говорившей, что у нее «слава богу, нет детей»?

Родители Лорены всегда жалели, что у них был только один ребенок.

— Я бы желала иметь много детей, — сказала однажды ее мать. — Это сделало бы нашу семью еще счастливее, если это возможно. Но бог судил иначе, и после твоего рождения врачи сказали мне, что детей у меня больше не будет.

— Как я могу заменить вам их всех? — спросила Лорена.

Мать обняла ее и прижала к себе.

— Ты уже это сделала, — ласково сказала она. — Мы с папой совершенно счастливы, имея любимую дочь, и при этом такую хорошенькую!

— Я никогда не стану такой красивой, как ты, мама, — покачала головой Лорена.

— Быть привлекательной приятно, — согласилась мать. — Но самое замечательное, когда человек, которого ты любишь, считает тебя красавицей.

— Папа считает тебя красавицей, — радостно воскликнула Лорена.

— Я знаю, — улыбнулась ей мать. — И поэтому я считаю себя самой счастливой женщиной в мире.

«Это то, чего я хочу от жизни, — подумала Лорена, когда поезд подходил к Лондону. — Быть такой же счастливой, как мама и папа».

Она все еще думала о своих родителях, когда поезд замедлял ход у платформы вокзала Виктория. Лорена сразу же заметила дядю Хьюго, элегантного, в цилиндре, с бутоньеркой, ожидающего ее вместе с каким-то джентльменом.

Глава 2

Ожидая на платформе прибытия поезда, сэр Хьюго Бенсон вдруг почувствовал, что ему как-то не по себе.

О н ругал себя за то, что согласился на это пари, которое могло обойтись ему в немалые деньги.

На скачках Хьюго порядочно выпил и, хотя он никогда не бывал пьян, потому что слишком брезглив, чтобы довести себя до этого, — он, вернувшись домой, пришел к выводу, что здравый смысл ему все же изменил.