Помоги проекту - поделись книгой:
«Тебя только не хватало, — подумал Кеннеди. — Это как еще одна баба на общей кухне».
Член конгресса США Пол Ланьер пожал мэру руку, а потом представился агентам ФБР. На Уэндела Джеффриса он не обратил ни малейшего внимания.
— Пол возглавляет Комитет конгресса по управлению округом Колумбия, — уточнил для присутствовавших Кеннеди.
Хотя округ Колумбия по-прежнему пользовался известной автономностью, конгресс с недавних пор решил забрать себе прерогативу распоряжения его финансами и выделял средства на нужды Вашингтона, как осторожный папаша выдает карманные деньги слишком расточительному школьнику. А со времени скандального дела Мосса Ланьер превратился для Кеннеди в нечто вроде постоянно приставленного к бухгалтерии аудитора.
От Ланьера ускользнула слегка пренебрежительная интонация реплики мэра, хотя, как показалось, Лукас уловила ее.
— Не могли бы вы посвятить меня теперь в подробности ситуации? — попросил конгрессмен.
Лукас повторила свой отчет еще раз. Ланьер слушал стоя, пиджак его костюма от братьев Брук был надежно застегнут на все три пуговицы.
— Почему здесь? — спросил он затем. — Почему именно в Вашингтоне?
Кеннеди мысленно рассмеялся. Этот чурбан сумел украсть даже его риторические вопросы.
— Мы не знаем, — ответила Лукас.
— И вы действительно считаете, что он сделает это снова? — поинтересовался Кеннеди.
— Да.
— Надеюсь, Джерри, ты не рассматриваешь всерьез возможность выплаты денег? — спросил Ланьер.
— Я обдумываю все варианты.
Ланьер посмотрел на него с сомнением.
— А ты понимаешь, как это будет воспринято со стороны?
— Нет, и мне на это глубоко плевать, — резко ответил мэр.
Но конгрессмен продолжал своим профессионально поставленным баритоном:
— Это расценят как серьезную политическую ошибку. Как уступку террористам.
Кеннеди посмотрел на Лукас, которая сказала:
— Нам следует все хорошенько обдумать. Ведь существует теория цепной реакции в шантаже. Стоит заплатить одному вымогателю, как тут же объявятся другие.
— Но ведь об этом никто не знает, ведь так? — Кеннеди кивнул на записку.
— Кое-кому о ней уже известно, — возразил Кейдж. — А уже очень скоро о ней будут знать все. Подобные вещи невозможно хранить в секрете долго. У таких записок, фигурально выражаясь, есть крылышки. Можете мне поверить.
— Крылышки, — повторил мэр, которому слово показалось отвратительным, и это вновь заставило его порадоваться, что в этом шоу ведущей была Лукас. И он обратился к ней: — Что вы сможете сделать для его поимки, если мы все-таки заплатим?
Лукас вновь не замедлила с ответом:
— Наши технари начинят сумку с деньгами специальными детекторами. Двадцать миллионов потянут килограммов на сто. Такой груз нельзя просто сунуть под сиденье машины. Мы сделаем все, чтобы отследить преступника до его логова. Если повезет, сумеем схватить и его самого, и стрелка — этого Диггера.
— Если повезет, — скептически повторил Кеннеди. Она красивая женщина, подумал он. Хотя на самом деле мэр, который был женат уже тридцать семь лет и при этом ни разу не изменял своей супруге, знал, что истинная красота заключена не в Богом данных чертах лица, а порой всего лишь в выражении глаз, изгибе губ, даже в случайно принятой позе. А лицо Маргарет Лукас оставалось сурово-бесстрастным с того самого момента, когда она вошла в кабинет. Ни улыбки, ни сочувственного взгляда. Вот и сейчас в ее голосе звучал металл, когда она бросила завершающую реплику:
— Но вы должны понимать, что никаких гарантий мы дать не можем.
— Конечно. Мне и так ясно, что не можете.
— Двадцать миллионов, — задумчиво повторил цифру Ланьер — человек, отвечавший за городской кошелек.
Кеннеди поднялся, с грохотом отодвинув кресло, и подошел к окну. Посмотрел на бурую траву внизу и деревья, на ветках которых остались лишь редкие, скрученные, мертвые листья. Этой зимой погода в северной Виргинии выдалась в последние несколько недель до странности мягкой. Прогноз предсказывал, что нынче ночью выпадет первый настоящий снег, но сейчас воздух все еще оставался теплым и сырым. В кабинет проникал с улицы запах гнилой растительности, и это наводило тоску. Через дорогу располагался сквер, в центре которого стояла огромная и темная модернистская скульптура, которая очертаниями всегда напоминала Кеннеди печень.
Он мельком бросил взгляд на Джеффриса, который понял намек и встал рядом. Советник всегда пользовался лосьонами после бритья, и их было у него не менее двадцати на выбор.
— Что, Уэнди, давит ответственность, а? — шепотом спросил мэр.
— Мяч сейчас в ваших руках, босс, — отвечал Джеффрис, который всегда был с ним предельно откровенен. — Стоит вам выронить его, и нам обоим крышка. Придется уйти, и это в лучшем случае.
А ведь после заварухи с Советом по образованию Кеннеди считал, что хуже быть просто не может.
— И до сих пор ни одной зацепки, — сказал он. — Ничего.
А двадцать три человека мертвы.
И они знали, что психопат собирается снова убивать в четыре часа, а потом еще и еще раз.
За окном продолжал задувать до странности теплый ветер. Еще несколько сухих коричневых листьев, кружась, упали на землю.
Он повернулся к своему столу. На бронзовых часах было двадцать пять минут одиннадцатого.
— По моему мнению, платить не надо, — заявил Ланьер. — Вполне вероятно, что как только он узнает о вмешательстве ФБР, то наложит в штаны от страха и скроется в неизвестном направлении.
— Держу пари, он знал, что им займется ФБР, еще до того, как начал действовать, — возразила агент Лукас.
Мэр оценил ее сарказм, а Ланьер снова остался глух к таким нюансам.
— Вот уж не думал, что вы сторонница выплаты выкупа, — обратился к ней конгрессмен.
— А я и не сторонница.
— Но вы уверены, что он продолжит убивать, если ему не заплатят?
— Именно так.
— Что ж… — Ланьер только развел руками. — Где здесь последовательность или логика? Как вы полагаете, платить не нужно… Но убеждены, что убийства продолжатся.
— Верно.
— Не очень-то вы помогаете нам сделать правильный выбор.
— Этот человек готов убить столько людей, сколько понадобится, чтобы получить деньги, — сказала Лукас. — И никакие переговоры с ним невозможны.
— Если мы заплатим, это осложнит вашу задачу? — спросил Кеннеди. — Вам станет сложнее поймать его?
— Нет, — ответила она и почти сразу, в свою очередь, задала вопрос: — Так вы заплатите или нет?
Записка белела в свете настольной лампы. Кеннеди вдруг померещилось, что сама бумага излучает белое сияние.
— Нет, платить мы не станем, — сказал Ланьер. — Мы займем твердую позицию, как всегда, имея дело с террористами. Мы бу…
— Я заплачу выкуп, — перебил его Кеннеди.
— Уверены? — спросила Лукас с таким видом, словно его решение для нее не имеет никакого значения.
— Уверен. Сделайте все, чтобы схватить его. А город готов заплатить.
— Секундочку, — снова вмешался конгрессмен. — С чего это вы так заторопились?
— Я вовсе не заторопился, — сказал мэр. — Свое решение я принял практически с самого начала. Как только получил эту мерзость.
Он ткнул пальцем в записку.
— Но, Джерри, — сказал Ланьер с грустной усмешкой, — ты не можешь принимать такие решения.
— Вообще-то может, — возразил Джеффрис, который к своему имени на визитных карточках прибавлял титулы доктора права и магистра юридических наук.
— Это прерогатива конгресса, — упрямо настаивал Ланьер.
Тут уже даже Кейдж не выдержал:
— Вовсе нет. Это исключительно в компетенции властей округа. По пути сюда я проконсультировался у генерального прокурора.
— Да, но мы контролируем деньги, — огрызнулся Ланьер, — а я не дам разрешения ассигновать хотя бы цент.
Кеннеди бросил взгляд на Джеффриса, который колебался всего несколько секунд.
— Двадцать миллионов? Такую сумму мы можем вытащить сами из своего бюджета и провести как непредвиденные расходы. — Он усмехнулся. — Но только деньги придется взять из резервного фонда Совета по образованию. Только их счета достаточно ликвидны.
— Неужели это единственный источник?
— Увы. У остальных либо гроши, либо вообще долги.
Кеннеди даже помотал головой от удивления. Вот ведь ирония судьбы! Деньги на спасение жизней жителей города оказались доступными только потому, что разразился скандал, не позволивший их разворовать.
— Джерри, это идиотизм, — кипел Ланьер. — Даже если им удастся арестовать этих людей, скоро у кого-то еще появится соблазн попробовать. Никогда не делай уступок террористам. В Вашингтоне все следуют этому правилу. Разве ты не читаешь меморандумов, которые выпускает государственный департамент?
— Нет, не читаю, — ответил Кеннеди. — Мне их почему-то забывают присылать. Уэнди, займись вопросом с деньгами. А вы, агент Лукас… Очень прошу, схватите эту мразь.
Сандвич оказался сносным на вкус.
Но не более того.
Гилберт Хавел решил, что, как только получит деньги, отправится в «Жокей-клуб» и закажет там настоящий стейк. Филе-миньон. И бутылку шампанского.
Он допил кофе, продолжая следить за зданием городского совета.
Начальник полиции округа прибыл, но очень скоро уехал. Десятка полтора репортеров и телевизионных групп отогнали от главного входа и велели ждать у бокового. Те явно остались недовольны. Затем парочка, с виду очень напоминавшая агентов ФБР, тоже скрылась внутри и пока не выходила. Значит, операцию поручили вести сотрудникам Бюро. Что ж, он знал, что так и будет.
Пока никаких сюрпризов.
Он посмотрел на часы. Самое время отправляться к себе на съемную квартиру и позвонить в компанию, сдающую в аренду вертолеты. Ему еще многое предстояло подготовить. Он составил тщательный план, как ему беспрепятственно забрать двадцать миллионов, а схема бегства с деньгами была еще более хитроумной.
Хавел расплатился по счету мятыми однодолларовыми купюрами, надел куртку и кепку. Выйдя из кафе, он пошел вдоль тротуара, двигаясь быстро, но глядя по-прежнему себе под ноги. Станция метро «Площадь Правосудия» располагалась тут же, прямо под зданием городского совета, но Хавел предвидел, что она будет сейчас наводнена полицейскими и агентами в штатском, а потому направился к Пенсильвания-авеню, где собирался сесть на автобус в сторону юго-восточного района округа.
Белый мужчина, голова которого накрыта капюшоном, как ходят черномазые.
Да, в жизни есть чему посмеяться!
Гилберт Хавел добрался до конца бульвара и свернул на улицу, прямиком ведущую к Пенсильвания-авеню. Ему нужно было перейти на противоположную сторону. Дождавшись, когда для него загорится зеленый сигнал светофора, он ступил на пешеходный переход. Но внезапно боковым зрением ощутил, как что-то темное быстро надвигается на него слева. Повернул голову, и тут же мелькнула мысль: черт возьми, он же не видит меня! Не видит, не видит…
— Эй! — только и успел выкрикнуть Хавел.
Водитель многотонного грузовика просматривал накладную и, не снижая скорости, проскочил на красный свет. Он поднял взгляд в самый последний момент и ужаснулся. С оглушительным визгом сработали тормоза, но инерция продолжала тащить машину прямо на Хавела. Шофер в панике орал:
— Боже, нет! Боже!
Передний бампер грузовика вмял Хавела в припаркованный легковой автомобиль, буквально расплющив тело. Водитель выскочил из кабины и в шоке пялился на дело своих рук.
— Он не смотрел по сторонам! Я не виноват!
Но потом увидел сигнал светофора, изобличавший его. Какие-то двое людей уже бежали к месту происшествия. Не долго думая шофер преодолел овладевший им было паралич, запрыгнул в кабину, сдал грузовик назад, а потом умчался дальше по улице, скоро исчезнув за углом.
Случайные прохожие, двое мужчин лет тридцати, приблизились к телу Хавела. Один из них склонился и пощупал пульс. Второй просто стоял рядом, не в силах отвести глаз от растекавшейся по асфальту лужи крови.
— Этот грузовик… — пробормотал он. — Взял и просто уехал. Скрылся, и все. Он мертв? — спросил он потом приятеля.
— Да, — ответил тот. — Мертвее не бывает.
3
Где же он?
Маргарет Лукас лежала на своем плоском животике на гребне холма, с которого открывался превосходный вид на окружное шоссе.
Машины двигались по нему густым и быстрым потоком.
Поделиться книгой: