Полет орла

— Они сироты, и за них некому заплатить выкуп.

— В таком случае разумнее вернуть их в Россию, не дожидаясь обмена? — осторожно предположил Этелстан.

— Мои люди очень не хотят расставаться с двумя русскими аристократами, которые не могут заплатить выкуп за свое освобождение, — откровенно признался Шамиль. — Поэтому мне приходится искать иной выход.

Лорд Этелстан выжидательно молчал. Он чувствовал, что от него чего-то хотят, но пока не понимал, чего именно.

— Графиня Наталия необыкновенно привлекательна. Ее даже можно назвать красавицей. Поэтому с ее согласия я собираюсь выдать ее замуж за султана Абдул-Азиза.

— С ее согласия? — изумился лорд Этелстан.

— В этом случае, — продолжал Шамиль, — ее брата Дмитрия обменяют вместе с остальными пленниками.

Лорд Этелстан был слишком опытным дипломатом, чтобы выражать свои истинные чувства. Однако он знал, какую бурю может вызвать в цивилизованном мире известие, что христианку выдают замуж за турецкого султана, уже имеющего четырех официальных жен и печально известный гарем наложниц.

Словно угадав его чувства, Шамиль с чуть заметной улыбкой на губах произнес:

— Я хочу попросить ваше превосходительство доставить эту женщину в Константинополь, откуда, как я понимаю, вы отплываете в Англию.

Напрягшись, лорд Этелстан ответил:

— Но это совершенно невозможно! Я дипломат и имею дипломатическую неприкосновенность лишь до тех пор, пока не принимаю участия в политических интригах и не вмешиваюсь в дела, не имеющие прямого отношения к моей стране.

Чувствуя, что Шамиль остается безучастным к его словам, он добавил:

— Я не могу взять под свое покровительство женщину, чье согласие выйти замуж за султана глубоко оскорбит русских и может иметь самые неприятные последствия в будущем.

— Такого ответа я и ожидал от вас, — невозмутимо ответил Шамиль, — но предложение исходит от самой графини.

— Пожалуйста, передайте графине мои сожаления, — холодно произнес лорд, — но я ничем не могу быть вам полезен.

Кивнув, Шамиль сказал:

— Ваше превосходительство, вы должны понять, что для меня очень важно сделать подарок султану: как мусульманин он всегда поддерживал меня добрым словом…

Помолчав, он добавил:

— Однако если я буду продолжать войну с русскими, мне придется просить его о более существенной помощи. Это в интересах не только моей страны, но и Великобритании!

— Понимаю, — согласился лорд.

— Разумеется, самое главное, чтобы мой подарок прибыл к султану целым и невредимым, — продолжал Шамиль. — Вы, конечно, представляете, как оскорбительно для юной дамы подвергнуться насилию, но самое страшное ее будет ждать по прибытии во дворец султана!

Лорд Этелстан вспомнил рассказы людей, знающих Восток, о том, что провинившихся наложниц душат или сбрасывают в Босфор, предварительно подвергнув неслыханным пыткам. Его решимость не принимать в этом черном деле никакого участия стала только тверже.

— Еще раз примите мои извинения, — спокойно произнес он.

Ничего не ответив, Шамиль встал. Разговор был окончен. Выходя из комнаты, он бросил:

— Мы еще встретимся на рассвете, ваше превосходительство. Надеюсь, за это время вы хорошенько подумаете над тем, о чем мы только что говорили!

С этими словами он исчез. Чуть позже появился Хаджи и предложил лорду Этелстану проводить его к месту ночлега.

В отведенной лорду маленькой комнатке на полу лежали циновки, а на полках — несколько скаток с постельными принадлежностями.

Однако лорд Этелстан всегда возил с собой все необходимое. Камердинер, служивший некогда сержантом в его полку, мог бы обеспечить лорду привычный комфорт даже на Северном полюсе. Простоватый на вид, Хоукинс на самом деле был исключительно умным и проницательным человеком. Он неплохо говорил на нескольких языках и обладал способностью быстро осваивать диалекты, что часто ставило в тупик даже его хозяина.

— Ну и что вы думаете о Ведено? — спросил его лорд Этелстан.

— Здесь не лучше, чем в гнезде орла, милорд, — ответил Хоукинс. Оглянувшись через плечо, словно опасаясь чужих ушей, он тихо продолжил: — Из того, что я слышал, милорд, можно заключить, что кавказцы не смогут долго продержаться против русских!

— Почему вы так думаете? — заинтересовался лорд.

В подобных ситуациях он всегда полагался на Хоукинса, умевшего из местных сплетен и собственных наблюдений извлечь едва ли не больше, чем сам лорд из дипломатических переговоров.

— Многие кавказцы, милорд, — ответил Хоукинс, — дезертировали к русским. Они хотят быть на их стороне.

— Я слышал об этом в Тегеране. Вот что, Хоукинс, разузнайте все, что сможете. Вы прекрасно понимаете, как это важно.

— Надеюсь только, милорд, что мы здесь не задержимся, — с неприязнью произнес Хоукинс. — Я никогда не любил горы, а об этих людях могу сказать только то, что они умеют ездить верхом!

Он вышел из комнаты, лорд улыбнулся ему вслед: Хоукинс в своем репертуаре! Как обычно, свысока смотрит на всех иностранцев, зато умеет подметить самое главное.

Лорд принялся за свой одинокий ужин: в доме Шамиля христианину не полагалось сидеть за одним столом с мусульманином. Ему были поданы жесткий ягненок, рис, горстка овощей, грубый козий сыр и чай. На другое лорд не рассчитывал, зная, что в отличие от русских кавказцы едят очень умеренно и в своих походах обходятся без громоздких повозок с едой и самоварами.

В рационе мюридов мясо встречалось редко, да и то только баранина, козлятина и куры. В основном они питались лепешками из грубо смолотого проса и козьим сыром — такая диета позволяла им долгие годы сохранять физическую силу и красоту.

— Во время походов, — рассказывал как-то лорду Этелстану один русский генерал, — эти дети гор могут питаться цветами и листьями. Например, у них очень полезным считается рододендрон.

Чай, поданный лорду, был традиционным чаем кавказцев. Этот напиток получался путем растворения в горячей воде красных кирпичиков, полученных выпариванием смеси чайных листьев с овечьей кровью. Лорд Этелстан привык к этому зелью, и его не раздражал своеобразный запах, но вот Хоукинс — тот будет ворчать, это уж точно!

С наступлением темноты резко похолодало. Над аулом возвышалась белоснежная вершина горы, а вой ветра несколько напоминал завывание банши — мифических духов, стоны которых предвещают смерть.

Лорд Этелстан ждал, что его вот-вот позовут к Шамилю, как вдруг раздался тихий стук в дверь.

— Войдите, — откликнулся он, и дверь отворилась.

Лорд обернулся, ожидая увидеть мюрида с саблей, но в комнату вошла женщина. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять — перед ним красавица.

На ней было некогда нарядное шелковое платье с модным облегающим лифом и пышными юбками. Теперь оно имело вид самый жалкий: материя выцвела, истрепалась, кое-где была заштопана.

Лорд понимал, что у заложников, должно быть, не было иной одежды, кроме той, в которой они были похищены.

Но даже оборванное платье не могло скрыть красоты девушки. Она была выше ростом любой мусульманки, стройная, изящная, с превосходной осанкой. В каждом ее движении чувствовалась грация русской аристократки. Овал лица был безупречен, черты лица — тонкие и одухотворенные. Особенно поразили лорда ее глаза, огромные, темные, полные славянской таинственности, они словно заглядывали в самую глубину его души.

Какое-то мгновение оба молчали, затем девушка произнесла по-английски:

— Меня зовут Наталия Меликова. Я бы хотела поговорить с вашим превосходительством!

— Сочту за честь, — ответил Этелстан. — Не присядете ли?

Он указал на разложенную на полу груду мягких, вышитых шелком подушек, которые всегда возил с собой.

— Благодарю вас, — сказала графиня, поклонившись, и оба сели.

Наталия отметила, что лорд — один из немногих европейцев, умеющих грациозно и с достоинством сидеть на восточных подушках. Большинство европейцев считали для себя оскорбительным сидеть на полу; они не знали, куда девать ноги, и, чувствуя себя неловко, то и дело пересаживались, пытаясь найти удобную позу.

Лорд Этелстан сидел прямо, положив руки на колени, не уступая Шамилю в почти царственном величии.

— Думаю, вы догадываетесь, почему я здесь… — начала графиня.

— Имам уже сказал мне, что собирается сделать вас невестой султана, — довольно холодно ответил лорд Этелстан. — Вряд ли вам хочется знать, что я об этом думаю!

— Для меня очень важно попасть в Константинополь, — сказала графиня, — а без вас мне туда не добраться!

— Я уже сообщил имаму, что это невозможно, — ответил лорд. — Как дипломат, я не имею права принимать участие в интригах той страны, на территории которой нахожусь.

— Но ведь случай мой совершенно исключительный, — медленно промолвила графиня. — Вашему превосходительству, конечно же, известно, что люди имама не могут сопровождать меня через Грузию. А между тем я должна во что бы то ни стало добраться до Константинополя. Тогда мой брат будет освобожден.

— Но неужели это единственный способ добиться его освобождения? — удивился Этелстан.

Гневно сверкнув глазами, Наталия ответила:

— Надеюсь, вы не настолько глупы, чтобы предположить во мне легкомысленную любительницу приключений?! Нет, прежде чем принять это решение, я все обдумала, перебрала все возможные варианты. Но, увы, похоже, мне больше ничего не остается.

— Мне вас очень жаль! — покачал головой лорд. — Скажу откровенно, мне претит мысль, что русская графиня должна стать женой турецкого султана. Вернее, одной из его многочисленных жен. Это кощунство! Но помочь вам я ничем не могу.

— А вы знаете, какая мне будет уготована судьба в случае моего отказа? — При этих словах графиня смертельно побледнела.

— Нет, — тихо ответил лорд Этелстан. Волнение графини передалось и ему.

— Так слушайте! Когда остальных пленников увезут, меня оставят здесь и в лучшем случае выдадут за одного из наибов — офицеров Шамиля. У его сыновей уже бесчисленное множество жен. Вы, должно быть, знаете, что ни одной женщине имата не разрешается оставаться незамужней. — Она продолжала более резко: — Каждая вдова в течение трех месяцев обязана выйти замуж. — Помолчав, она добавила: — Если я не смогу выйти замуж за офицера, меня тут же отдадут первому же мюриду, которому я приглянусь. В этом случае мне останется только одно — убить себя!

Лорд Этелстан встал.

— Это абсурд! — воскликнул он. — Этого нельзя допустить!

— Неужели вы не знаете, что все это в порядке вещей? — насмешливо бросила графиня. — Мы не первые женщины, которых привезли в Ведено. Разница лишь в том, что мы из знатных семей, и имам хочет воспользоваться этим в надежде освободить своего сына.

— Жаль, что я не могу вам помочь, — прошептал лорд.

— Я вам рассказала, что ждет меня, — продолжала графиня Наталия, — но у меня есть еще брат Дмитрий. — Лорд Этелстан молчал, и она продолжила: — Ему почти девять лет. Несколько лет плена — и он забудет свою страну. Его обучат верховой езде и прочим премудростям, в которых кавказцам нет равных, и он пойдет сражаться против своего народа! — Она с трудом перевела дыхание. — Не сомневайтесь, выбора у него не будет. Достигнув определенного возраста, ему придется или сражаться, или умереть!

Лорд Этелстан откинулся к стене.

— И то и другое ужасно, но это меня не касается.

— Вы боитесь взять меня с собой? — презрительно спросила Наталия. — Уверяю вас, русские, которых вы встретите в Грузии, ни за что не догадаются, кто я такая!

— Дело не в этом.

— А по-моему, именно в этом, — возразила Наталия. — Никогда не думала, что англичанин может быть трусом.

Лорд Этелстан невесело рассмеялся:

— Вы очень умело провоцируете меня, графиня! Вам прекрасно известно, что для мужчины нет ничего оскорбительнее обвинения в трусости. Уверяю вас, бывают случаи, когда отказ выполнить просьбу требует куда больше мужества, чем согласие. Сейчас я именно в таком положении!

— Так вы мне отказываете? — тихо спросила девушка.

— Вы просите о невозможном! Мне грозит лишение дипломатических привилегий, которыми я пользуюсь всюду, где бываю. В такой ситуации я не могу руководствоваться своими чувствами, а должен действовать в соответствии с правилами, предписанными моим ведомством!

Графиня встала.

— Это ваше последнее слово?

— К моему глубокому сожалению, я могу лишь повторить, что ничем не могу вам помочь. — Он помолчал. — Конечно, я поговорю с имамом от вашего имени, но боюсь, он не станет меня слушать.

— Это мюриды не станут слушать, — с горечью произнесла Наталия. — Шамиль в некотором смысле даже справедливый человек, но окружают его люди очень алчные. Священная война, которую они так давно ведут, ослепляет их сознание. Они помышляют лишь об одном — золотых рублях. Мюриды хотят снова и снова покупать пушки, чтобы и дальше убивать людей. — Голос графини, казалось, звенел в маленькой комнатке. Она бросила на лорда взгляд, в котором тот прочел не только гнев, но и ненависть. — Может быть, вы превосходный дипломат, милорд, но как мужчину я вас презираю!

Лорд Этелстан иронически поклонился ей, но лицо его осталось серьезным.

Высоко подняв голову, исполненная достоинства, она прошла мимо него.

На какое-то мгновение лорду показалось, что рваное платье графини оторочено горностаями, а в темных волосах сверкнула корона.

Глава 2

После ухода графини лорд Этелстан долго пребывал в раздумье. Чем он может помочь ей? И с горечью был вынужден признать, что практически ничем. Ему, с его положением в обществе, просто немыслимо принять участие в деле, столь необычном.

Вернувшись из плена домой, княгини Чавчавадзе, разумеется, расскажут, что случилось с их подругой, юной графиней, и весь мир будет шокирован известием, что христианка попала во дворец турецкого султана. Всем своим существом лорд Этелстан чувствовал потребность помешать этому, но, холодно поразмыслив, понял, что бессилен. Конечно, он может обратиться к имаму и обязательно сделает это, но что за этим последует? Скорее всего, ничего.

Хаджи пришел сообщить, что его просят в селямник, то есть в приемную. Надев толстую накидку, отороченную соболем, лорд последовал за мюридом по узким извилистым улочкам аула.

Он думал, как должно быть холодно и неуютно узникам в их новых жилищах после дворцов, роскошно убранных, с цветущими круглый год апельсиновыми деревьями.

Вместе с имамом в приемной находился переводчик, но это было излишним: ведь лорд Этелстан мог говорить с имамом на его родном языке.

После поклонов и обмена цветистыми и льстивыми приветствиями, принятыми на Востоке, имам отослал переводчика, чтобы остаться с лордом наедине и поговорить за чашечкой кофе.

Шамиль начал с того, что справился у лорда, есть ли надежда на получение помощи от Англии в его борьбе против русских.

Осторожно подбирая слова, лорд Этелстан ответил правду: как бы трудно ни было Шамилю смириться с этим, но он должен понять, что ему придется продолжать войну в одиночку.

Лорд знал, что обстановка на Кавказе осложнилась с тех пор, как во главе командования русскими стал фельдмаршал князь Александр Барятинский. Начиная с 1851 года, он выигрывал у Шамиля одно сражение за другим. Его методы сильно отличались от методов предыдущего командующего. Несколькими обходными маневрами, о которых Шамиль не имел ни малейшего понятия, так как до этого все битвы проходили «лицом к лицу», ему удалось добиться ошеломляющих успехов. Он пользовался приемами, которыми до него не пользовался никто, а в умении сделать «красивый жест» не уступал и Шамилю.

Так, после одной кровопролитной битвы значительной группе чеченцев пришлось сдаться. Барятинский вернул им оружие и, отпустив своих людей, приказал охранять его во время сна. Этот поступок, а также невиданное доселе милосердие князя произвели на кавказцев сильное впечатление, в результате чего многие мелкие племена перешли на сторону русских.

Князь Барятинский изменил даже театр военных действий. Лучшей защитой Шамилю всегда служили густые леса, поэтому он не только налагал высокие штрафы на тех, кто срубал деревья для личных нужд, но часто в назидание другим даже вешал виновных. Князь Барятинский вырубил леса, разредил кустарники и построил мосты через реки. Шамилю ничего не оставалось, как наблюдать в бинокль, как одно за другим падают его «защитные сооружения». Остановить Барятинского он не мог.